Текст книги "Месть демонов (СИ)"

Автор книги: Лена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

В какой-то момент я неосознанно потянулся к руке девочки, но та оттолкнула меня в интермайнде.

«Не веди себя, как человек, – ещё ни разу ко мне не обращались с такой странной просьбой, и мне стало смешно. Точнее, нам с Доланой. – Это ведь примитивный способ передать чувства. Он нам сейчас не нужен: мы и так все понимаем».

Мы могли бы вечно изучать миры друг друга, но вдруг перед нами выросла бескрайняя стена – настолько черная, что сложно представить. От неё веяло холодом и могильной жутью. В нашей теперь уже общей памяти мрачным видением всплыл мир демонов.

«Та самая преграда, что помешала Нике», – и опять я не смог понять, чья была мысль.

«Я»… В интермайнде это самое неуместное слово. Здесь четкие в повседневной жизни границы собственного «я» размываются, и «я» постепенно перерастает в «мы». Но душа Доланы была такой знакомой и близкой, что дискомфорта не ощущалось. Однако без путаницы не обошлось… И это только два сознания перемешались. А если их будет больше?

Мы попытались штурмом взять эту стену, разбить её, расколоть на части, развеять, уничтожить. Атака была яростной. Мы вложили в неё все, что могли, и даже больше.

А потом последовала боль. Немыслимая, нестерпимая боль. И тьма, холодная и непроницаемая, как сама стена.

«Это смерть», – поняли мы, прежде чем отключиться.

***

Я не знаю, сколько минут пролежал без сознания, но, судя по солнцу, которое еще не успело скрыться за горизонтом, относительно немного.

– О, черт! – простонал я, садясь и хватаясь за виски: голова была готова разлетаться на миллиарды атомов, мысли путались, и я будто до сих пор был не совсем собой. В интермайнде было хорошо, а вот возвращение с небес на землю давалось с трудом. – Больше чтобы никаких демонических приколов! И почему я не остался простым человеком? А, ну да, не было выбора… Черт! – ругань приносила иллюзию облегчения, и я повторял это слово на все лады, до тех пор, пока не пришел в себя и не увидел, что Долана лежит на полу, так же держась за виски. Веки её были сомкнуты.

– Эй, ты в порядке? – я думал, поднять легонькую Долану будет не трудно, но руки дрожали так сильно, что перенести девочку на диван удалось не сразу. – Все хорошо? Ты цела?

«Кажется, да, – Долана резко открыла глаза и села. – Прости, что так вышло. Я не хотела».

– Я знаю, все знаю. Я же был там, с тобой. Был… тобой.

Последняя фраза прозвучала слишком уж дико. Я вновь подумал, что устал от всей этой психоделики и хочу хоть немного пожить без странностей.

– Но все-таки, что случилось?

«Я не знаю, но мне показалось, сама стена нас оттолкнула».

– Да, мне тоже так показалось.

«Ну естественно, мы ж с тобой были вместе», – внезапно Долана рассмеялась. Глазами.

Мне тоже вдруг стало смешно. Наверное, два не совсем человека, пытавшиеся копировать демонов, со стороны смотрелись нелепо. Как малые дети, неумело повторяющие за взрослыми.

– Видимо, эта субстанция очень не хочет, чтоб мы её поняли.

«Ага. И это меня пугает. Зря мы вообще все это затеяли. Теперь, возможно, будет еще хуже. Я не знаю, что это там, во мне… Такое ужасное. Ты понимаешь это чувство теперь».

– Да. И ради одного этого стоило войти в интермайнд. А ты не увидела во мне что-нибудь необычное?

«Твоя душа очень изранена, и я побоялась проникать глубоко. Твою проблему интермайндом не решить. Ты должен понять сам – в этом все и дело».

– Я ничего не пойму, пока не окажусь в междумирье. А чтобы открыть дверь, нам понадобится Камень Прошлого. Так что давай браться за дело, а с твоей темной стенкой потом разберемся.

Меня мутило от одной лишь мысли, что сейчас опять придется путешествовать в виртуальном мире, но мы и так потеряли слишком много драгоценного времени.

Так что я, подавив усталый вздох, поднялся на ноги, достал листок и начал читать заклинание.

***

На то, как преображается и сжимается пространство, создавая второй из Камней, я смотрел спокойно – как смотрят на заход солнца или морской прибой. Мне даже казалось, что полу-артефакт образуется медленно, и я мысленно торопил время.

Несколько лет назад я и представить не смог, что к такому можно отнестись с безразличием. Одно слово «аномалия» приводило меня в восторженный трепет. А теперь эта несуразица приелась, и я стал воспринимать её как данность, как проявление бесконечного разнообразия мира.

Но все же какой-то части сознания до сих пор было сложно свыкнуться с этим, и потому сейчас аномалии вызывали нечто среднее между усталостью и раздражением.

Единственным, что привлекло внимание, был сам Камень Настоящего. Сформировавшись, он на пару секунд завис в полуметре над моей головой, а затем изящно и плавно, будто снежинка, стал опускаться, и потому я успел хорошо его разглядеть.

Если полу-артефакт Рэя еще походил на камень, то мой вообще с трудом поддавался описанию. Он напоминал морского ежа с толстыми, но острыми конусовидными иглами. Ближе к центру Камень был абсолютно черным, но по иглам-лучам струились потоки зеленого цвета, который становился ярче от основания к концам игл, на остриях превращаясь в золотое сияние. Казалось, поверхность артефакта прозрачна, как если бы он был сделан из сверхпрочного стекла, а свет хаотично переливается внутри, не замирая ни на секунду.

И только когда Камень Настоящего упал в мои руки, я вспомнил об испытании и приготовился потерять сознание.

Но этого не случилось. Вернее, случилось по-другому. Это было похоже не на обморок или сон, а напротив – на пробуждение. Я вздрогнул, широко открыл глаза – и в тот же миг понял, что лежу в уютной постели, а за окном занимается мягкий, шелковистый рассвет.

Я был у себя дома, в Асгарде.

– Вот черт! – невольно выругался я, сев на пуховой перине и ощупав руками гудящую голову.

– И тебя с добрым утром. – Сиф отвернулась от окна и поглядела на меня. В её взгляде не было ничего плохого, вроде раздражения или презрения, как, в общем-то, и ничего хорошего. Она будто сказала это по привычке. – Опять кошмар приснился? – в этом уже сквозила пародия на сочувствие.

Сиф не издевалась, но меня не покидало ощущение, что за неё говорит бездушный автоответчик, а сама она витает где-то очень далеко от моих мелких проблем.

– Да я уже даже не знаю… – пробормотал я невнятно и вновь попытался собраться с мыслями, но мозг, видимо, окончательно ушел в отставку.

– Чего ты не знаешь? – Сиф вздохнула, присела рядом со мной, положила прохладную ладонь на мой лоб, словно проверяя, нет ли жара.

Я резко сбросил её руку, хоть мне и хотелось её оставить. Невеста Тора не имела права так делать. Она и сама знала.

– Я запутался. Мой последний кошмар, если это и впрямь был кошмар… Слишком он был реальным. Нет, всякого бреда там было изрядно… И перед тем, как проснуться, я коснулся какого-то камня, что ли… Или не камня? В общем, этот предмет должен был перенести меня куда-то, в другой мир… И вот я проснулся и не понимаю, что из этого реальность? То, что происходит сейчас, или то, что было до пробуждения?

– Да уж, дожили.

И снова рука Сиф опустилась на мой лоб. Порой мне казалось, что Сиф видит во мне ребенка – если не сына, то младшего братишку, и это злило. То, что её жених старше, не давало ей повода так зазнаваться.

– Это ж легко проверить. Ты помнишь наш разговор перед тем, как ты заснул?

– Помню. Ты еще разозлилась тогда.

– Это было другое. Но сейчас не об этом. А то, что произошло в коридоре неделю назад?

Я раздраженно поморщился.

– Не вспоминай! Мы же договорились.

– Сейчас случай особый: тебе нужно мозги на место поставить. А в этом твоем реалистичном сне ты все помнишь, вплоть до деталей?

– Какие-то моменты деталями и запомнились, а какие-то… нет.

– Вот видишь. Это всего лишь кошмар.

– Спасибо, конечно, за психоанализ, но все это я вполне мог проделать и без твоей неоценимой помощи. – В этом месте я солгал. Вряд ли мой мозг был сейчас на такое способен. – Другое дело, что это не помогает! И дело не в деталях, а в чувствах. Там я все чувствовал, переживал, боялся.

– Ну, для снов это обычное дело, – аккуратно заметила Сиф, на всякий случай убрав руку.

– И все равно меня не покидает ощущение… двойственности. Эти два мира, они… словно бы равноправны, и меня буквально разрывает на части.

– Локи, просто погляди на меня. Я реальна. Как и все вокруг.

И снова прикосновение. На сей раз к руке. Оно было таким отчетливым, что усомниться в словах Сиф и впрямь было сложно.

– Иллюзия сказала бы все то же самое.

– Мне позвать целителей?

– Не надо.

– Как скажешь. А этот твой сон… он был про апокалипсис?

– Откуда ты знаешь?

– Не надо быть гением, – Сиф болезненно усмехнулась. – Сейчас такие кошмары снятся всем в Асгарде. Да и на тысячах иных планет, я думаю, тоже. Так что там было в твоем кошмаре? Тор проиграл?

– Нет.

Я устало покачал головой: рассказывать все от начала и до конца не хотелось. К тому же, и помнил я далеко не все.

– Неужели победил? Но тогда, какой же это кошмар?

– Да нет же, нет. В моём сне не было Тора. Вернее, был, но… от него ничего не зависело.

– То есть как… не зависело? А кто тогда пытался спасти галактику, если не он?

– Я.

Впервые за весь разговор Сиф улыбнулась.

– Серьезно? Но ведь ты совсем не герой. Неужели тебе привиделось, будто ты был сильным, бесстрашным и самоотверженным, как наш Тор?

Я ответил спокойно, хотя последние слова Сиф задели.

– Нет. Я был таким, как сейчас. Каким ты меня знаешь. Но от меня зависел апокалипсис.

– Да уж, Локи и апокалипсис, – Сиф подавила нервный смешок. – Кошмар ужаснее этого действительно сложно измыслить.

– Вот именно! Поэтому там я всё время мечтал, чтобы это был не я, а кто-то другой, потому что на меня надежда, как ты сама сказала, плоха.

– На Тора, если быть откровенной, тоже.

– Не говори так! Хочешь повторить вчерашнее?

– Хочу сказать, что не бывает таких героев, которым судьбу мироздания не страшно доверить. В глубине души ты не веришь, что Тор нас спасет. Ты хочешь верить, но не можешь! Как не может никто из нас.

– Я верю в брата.

– Может хотя бы сейчас, на закате нашей цивилизации…

– Не говори так, Сиф! – я невольно повысил голос и сдавил её запястье, но она не обратила на это внимания, с нажимом продолжив:

– … ты не станешь прятаться за маской лжи? Если бы ты действительно верил, что Тор справится, тебе не снились бы каждую ночь эти кошмары! А ты уже от них с ума начал сходить, потому что тебе страшно, и твоё сознание всего этого не выдерживает. Ты слишком боишься смерти. Всегда боялся.

– Да, я боюсь. И это странно. Обычно смерти боятся те, у кого есть какие-то незаконченные дела, или те, кому есть, что терять. У меня, если подумать, ни того, ни другого.

– Это неправда. И мне понятен твой страх. Ладно, схожу узнаю, нет ли вестей от Тора. Будь здесь. Никуда не уходи.

Когда дверь за Сиф мягко закрылась, я скривил губы и фыркнул: уже боится за меня, считает сумасшедшим. Хотя, наверное, правильно делает. Что же все-таки истина, а что – мираж? Я или Тор? Как разобраться?

Виски опять заболели, и я бессильно уронил голову на согнутые колени. Два мира, и оба слишком реальны. Интуиция, как обычно, молчала.

Я подавил обреченный вздох и подошел к окну. Утреннее солнце то пробивалось сквозь просветы низких угрюмых туч, то тонуло в них, и что-то мне это напомнило… Точно, похожая погода была на базе Агентов, в тот самый день, когда мне в руки попало послание от демонов. Или все это мне просто приснилось.

Когда кто-то вдруг прикоснулся к моей руке, я нервно вздрогнул: ведь этому не предшествовали скрип двери и звук приближающихся шагов. Обернувшись, я увидел Долану.

В ту же секунду все как по волшебству встало на места. Теперь я точно знал, что нахожусь в собственных грезах, а девочка прибыла из настоящего мира, вторгнувшись в мое сознание, как я сам проделал с Рэем. Даже воспоминания в голове прояснились.

Но что я почувствовал, точно не знаю. Не думаю, что это можно назвать облегчением. Облегчение я б испытал, узнав, что реальность была лишь ночным кошмаром.

– Не знал, что ты умеешь так делать.

– Я и сама не знала. Но решила попробовать.

– Ты говоришь?! Словами?

– Здесь – да. Ты ведь наблюдаешь сейчас не меня, а лишь некую модель, спроецированную в твое сознание посредством…

– Ладно, хватит, и так голова болит, – прервал я научные объяснения.

– Ты знаешь, что делать, чтобы очнуться?

– Понятия не имею. Прежде я вообще не был уверен, что мне стоит что-то делать. Мне казалось, что реальность – сон, а то, что я вижу сейчас – реальность, но я не был уверен до конца и совсем запутался. Так что спасибо, что пришла.

– Я пришла, потому что у меня родилась мысль по поводу твоего испытания. Это может тебе пригодиться.

– Что ж, рассказывай.

– Мне кажется, по своей концепции эти виртуальные путешествия идентичны. И чтобы вырваться из мира грёз, ты должен сделать то же, что Рэй.

– Долана, у меня и так мозги вскипают. Можешь хоть ты не говорить загадками?

– Никаких загадок, все прозрачно: ты должен захотеть вернуться в настоящий мир.

– Я хочу! Неужели ты думаешь, что я мечтаю погибнуть, так и не проснувшись? Хорошее устремление.

– Да нет же, дело не в этом. Я о другом. Ты должен понять, что реальность лучше этой мечты, как сделал это Рэй. Сейчас тебе кажется, будто здесь надежно и безопасно. Но тебе предстоит разубедиться в этом и всем сердцем пожелать, чтобы все стало так, как есть на самом деле. И не иначе.

– Да уж, это будет сложно. Трудно быть в восторге от того, как все идет в реальности. Ты ж видела мою душу и должна понять: я был бы рад забыть все это как самый обычный ночной кошмар!

– В этом и есть суть испытания. Будь это просто, тебя бы сюда не отправили. Так что думай, а мне придется тебя покинуть.

– Останься!

Я поглядел на Долану с практически детской мольбой. И это так странно, учитывая, что ей двенадцать, а мне больше сотни. Но я знал, что Долана поймет.

– Я бы рада, но не могу. В реале какие-то помехи.

– Какие еще помехи? – я не на шутку встревожился.

– Не знаю. Просто чувствую. Надо выяснить.

С этими словами Долана исчезла. Я был ей безмерно благодарен за подсказку, но как из этой ситуации выпутаться, до сих пор не знал. По задумке кого-то всевышнего этот мир моей мечты имел некий изъян, и мне предстояло его найти.

Я вновь попытался сосредоточиться и составить в голове нечто вроде сравнительной характеристики двух вселенных – реальной и иллюзорной.

Я и сам не заметил, как вернулся к окну. Когда я глядел на улицу, мне почему-то всегда думалось легче.

Итак, что мы имеем? – рассуждал я, мысленно чертя контуры будущей таблицы. Работая в ГалаБезе, я так наловчился составлять эти бесконечные сводки, что представить процесс в голове было просто. – Страх перед апокалипсисом и там, и там присутствует. Второй пункт. В иллюзорном мире мне, пожалуй, стыдиться нечего, не считая десятка резких и грубых фраз, брошенных мною Сиф в пылу ссоры. В реальности я погубил сотни невинных людей, сломав жизни их близким, по моей вине погибли или стали несчастными те, кого я любил. Третий пункт. Ответственность за будущее нашего мира. «Нет», «есть» – мысленно сделал я две короткие пометки в соответствующих графах. И уже второй аргумент в пользу мечты. А мне-то нужны были другие.

Я стиснул зубы и напряг воображение, пытаясь найти причину считать реальный мир лучше или хотя бы придумать ее. Но ничего не вышло.

Поняв, что истязать сознание бесполезно, я дал себе передышку и стал наблюдать за тем, что происходило на улице.

На улице и в самом деле что-то происходило. На площади перед дворцом собралась толпа асов. Приглядевшись, я понял, что они окружили какой-то предмет, но что это, видно не было. Впрочем, я и без того догадывался: слишком долго все ждали этого рокового момента.

Позабыв обо всем, включая и то, что этот мир виртуален, я кинулся к двери и нос к носу столкнулся с Сиф.

– Тор! Тор вернулся! – скороговоркой выпалила она, когда мы уже поспешно спускались по широкой лестнице.

– Я видел.

– Совсем скоро мы все узнаем. – Сиф побледнела как полотно, и мне казалось, будто я слышу её участившееся сердцебиение. – Я так ждала этого момента. И так боялась!

– Как и все мы.

К голове прихлынула кровь. Да, этот мир был иллюзией, но я не мог заставить себя не волноваться за его судьбу.

В этот момент мы очутились на улице. Людей на площади было больше, чем показалось мне сверху. Или их число возросло, пока мы спускались.

– Пропустите! – Сиф, бесцеремонно таща меня за рукав, не менее бесцеремонно расталкивала асов, пробиваясь к центру этого дикого столпотворения. Те недовольно ворчали себе под нос, но уступали дорогу, зная, что с ней шутки плохи.

В корабле Тора я без труда узнал свой «Экстрим». Правда здесь «Экстрим» имел непривычную красно-золотую расцветку.

– Сейчас он скажет, – прошептала Сиф, со всей силы впиваясь ногтями в моё запястье. – Уже скоро.

Я знал, о чем речь. Тор должен был сообщить, удалось ли предотвратить апокалипсис. Вот почему на площади собралось столько народу: всем хотелось узнать, будет ли у них «завтра».

Вот дверь открылась, и в проеме показалась голова брата. Над площадью повисла звенящая тишина.

Люди уже не ждали ответа. Они знали его наперед. И пусть Тор не умел разговаривать взглядом, как его дочь, в этот раз все было понятно по одним лишь глазам, в которых, казалось, жизнь уже прекратилась.

Те, кто стоял сзади, Тора не видели, но в толпе ведь всегда образуется так называемый коллективный разум, и они чувствовали ответ по реакции остальных.

Никто даже не произнес этого страшного слова: «Нет». Оно и так висело над нами грозовой тучей, из которой вот-вот посыплются смертоносные молнии.

– Простите.

В безжизненных, как бездонные пропасти, глазах Тора блестели слезы.

Это его слово вырвало асов из оцепенения. Площадь тут же заполнилась гулом и гомоном, из которого то и дело вылетали особенно громкие ругательства и проклятия, обращенные в сторону Тора. Гнев – еще одна маска страха.

А Тор будто не слышал. Он просто прислонился к «Экстриму» и закрыл глаза. Ему уже было плевать: он смирился. Меня тоже терзали отчаянье и злость. Но злость не такая, как у толпы. Не на Тора. Он не заслуживал этого океана ненависти. Он приложил к борьбе все силы, сделал все, что мог, и даже больше. Ведь любой на его месте сделал бы.

Нет, злило другое. Сама ситуация не давала покоя. Получается, всего несколько часов, а быть может, и меньше, и меня просто не станет, как и всего вокруг. И этого не изменить, не исправить! На это не повлиять!

И тут меня осенило. Разгадка крылась именно в этом. В реальности мне был дан шанс – спастись самому и спасти людей, я мог действовать, и от меня зависел исход. Прежде мне казалось, что это плохо, но теперь, только теперь я понял, как заблуждался.

На деле мне повезло больше, чем любому из живущих в галактике: у меня был шанс все исправить, пока остальным оставалось лишь ждать вердикта. Они не владели своими судьбами. А у меня был шанс. Есть шанс…

И едва я так подумал, как Тор, Сиф, корабль, асы да и сама площадь исчезли. Я лежал на жестком пыльном полу в собственных покоях.

«Ты справился!» – Долана протянула мне руку, чтобы помочь, но я встал сам: было страшно опереться на хрупкого ребенка.

Поднявшись, я заметил, что волосы и брови Доланы опалены.

– Что здесь случилось? – выдавил я, уже предвидя ответ.

«Снова Огненные. С каждым разом они становятся все сильнее. Нам надо идти, и как можно скорее. Апокалипсис уже близко. Куда ближе, чем ты можешь вообразить».

Последние слова Доланы прошли как-то вскользь, и если я и встревожился, то только самую малость. Однако вскоре я убедился, что недооценил их значение.

Комментарий к Глава 18

*об этих событиях рассказано в первой части

** Образовано от английской приставки “inter” – “между” и слова “mind” – “сознание”. На русский можно перевести как “между сознаниями”.

========== Глава 19 ==========

До корабля мы добрались без приключений. По дороге нам встретился патрулирующий отряд, но воины не могли видеть сквозь пелену иллюзий, и нам удалось выскользнуть из дворца незамеченными.

Подходя к «Экстриму», я беспокоился, не случилось ли чего-то в наше отсутствие, но мои опасения оказались напрасными.

Когда мы поднялись на борт, Рэй рассказывал Фригге что-то об иллюзиях. С нашим появлением лекция тут же оборвалась.

– У вас получилось? – спросила Фригга, перекинувшись через спинку сидения.

Пока нас не было, она успела привести себя в порядок: расчесала волосы и даже накрасилась в своей обычной, звероподобной манере.

– Сама погляди.

Я показал ей Камень, и минуты две Фригга не отрывала от него глаз.

Рэй в это время дал старт, и город под нами стал стремительно уменьшаться, пока не превратился в едва различимую точку, а затем и вовсе исчез.

– Получается, теперь моя очередь, – сказала вдруг Фригга, задумчиво закусив губу. – Скажите, это больно?

– Что? – спросил я.

– Ну, перемещаться в другую реальность?

– Ни капли. Хуже, когда ты уже там. Ты боишься?

– Смеешься? – Фригга забавно насупилась. – Настоящие герои ничего не боятся и смело смотрят опасностям в лицо!

– А еще они не существуют в природе, – тихо заметил Рэй.

– Не говори так! – тут же вскинулась Фригга, поправляя повязку, которая сползла на бок. – Почему ты в меня не веришь?

– Я верю. Но послушай…

– Подождите вы оба! У меня вызов.

В глубине души я был даже рад, что нашлась причина прервать только зародившийся спор.

– Кто? – спросил Рэй, напрягшись. – Ника?

– Привет, Тор. – Этой короткой фразой я убил сразу двух зайцев: поздоровался с братом и ответил на вопрос Рэя. – Что случилось?

– У меня скорбные вести. Я только узнал, что Джаред… в общем, он мертв.

– Как это случилось?

В этот момент у меня перехватило дыхание и, готов был поспорить, не у меня одного.

– Не знаю. Я пробовал выяснить, но прямого ответа они не дали. Ссылаются на какую-то неизвестную болезнь. Но то, что он мертв, это точно. Я решил, ты должен знать. И если это как-то связано с тем, что сейчас творится…

– Да, Тор, именно, что связано! – пару секунд назад я мысленно поклялся, что буду держать себя в руках, но сдержать эту клятву не удалось. – Он стал последним, кого забрали. Великолепная пятерка собрана, а это значит, что апокалипсис не заставит себя ждать!

– Выходит, мы проиграли? – голос Тора прозвучал слишком уж равнодушно для того, чтобы в это равнодушие верить.

– Еще нет, но мы в шаге от этого. Мы нашли способ, как все это остановить, но если мы не успеем…

– Не смей даже думать об этом! Вы справитесь. Справитесь, и точка.

– Спасибо. Приятно знать, что хоть кто-то еще в меня верит.

– Важно, чтоб ты в себя верил. До связи.

– До связи, Тор.

Только произнеся эту до невозможности шаблонную фразу, я с ужасом осознал, что следующего разговора может не быть. Скорее всего не будет.

«Повезло, что он ничего не сказал обо мне, – заметила вдруг Долана. – Я боялась, он узнал, что я с вами. И если нам все-таки удастся остановить демонов… понятия не имею, как буду перед ним оправдываться».

– Ты и не должна будешь оправдываться, – сказал я до странности жестко. – Потому что ты не сделала ему ничего плохого. И даже больше. Ты поступила так, как должна была, а то, что он не смог это принять – его проблема! Его и больше ничья! Не твоя, Доли! И даже не думай винить себя за страдания других, пусть даже близких!

– Локи, что с тобой?

Отвечая Долане, я почему-то разозлился и повысил голос, чем сильно напугал Фриггу. Наверно, её взволновала не столько сама моя резкость, сколько то, что я вышел из себя без причины: меня ведь и не ругали, и не обвиняли ни в чем, и даже не спорили.

– Прости, сам не знаю. Просто нервы сдают.

Рэй смерил меня проницательным взглядом и усмехнулся, будто поняв, откуда взялась эта вспышка гнева. Я машинально усмехнулся ему в ответ: «Мол, не хочешь – не говори».

Затем затянулось молчание.

***

Не прошло и часа после старта, как моё самочувствие начало ухудшаться. Я не уловил момента, когда мне стало по-настоящему плохо. Сперва казалось, что это всего лишь нервная лихорадка: финал близится, да и смерть Джареда не оставила меня равнодушным. Я был убежден, что виной всему – непрерывное напряжение и страх.

Но чем дольше мы летели, тем яснее было, что недомогание не является плодом моего воображения. Раньше я никогда не испытывал подобного.

Руки и ноги замерзли до онемения, зато в сердце и в голове словно во всю кипели миниатюрные, но мощные реакторы. Жар и холод не компенсировали друг друга: два противоположных ощущения буквально разрывали меня на части.

То же самое происходило и с мыслями. Я никак не мог понять, хочу ли говорить о своем состоянии друзьям. Мне очень нужна была помощь, но я не хотел их пугать и приводить в уныние. Понято ведь, что это предвещает.

Так что я держался из последних сил и мысленно уговаривал себя молчать, но настал момент, когда мои спутники обо всем догадались.

– Эй, ты в норме? – на этот раз в скучающем тоне Рэя прозвучали нотки тревоги.

– Да сам не знаю.

На самом деле я только пытался это сказать, а из моих почти сомкнутых губ вырвалось что-то невнятное и непонятное.

– Айсберг, что с тобой? – встревожившись, Фригга вновь перегнулась через спинку кресла, дотронулась до моего лба и почти сразу отдернула руку. – Да ты прямо горишь!

Рэй сказал ей что-то, но я прослушал: с каждой минутой становилось все трудней концентрироваться на том, что происходит вокруг.

– Встать сможешь? – на сей раз Рэй обратился ко мне, но на осмысление этой фразы все равно ушло секунд двадцать.

– Зачем? – говоря, я чувствовал, как опухли и потрескались мои губы.

– Мы раздвинули салон корабля. Ляжешь сзади, на дополнительных сидениях.

– Хорошо.

Мне невыносимо хотелось лечь. Превозмогая парализующую слабость, я неловко поднялся на ноги. Хватаясь за стены и спинки кресел, добрался до задних сидений и бессильно рухнул на них.

Не хватало кислорода: тело разучилось дышать. Я отчаянно глотал воздух, но он опустел и не давал обычной живительной силы.

– Нет, это ему не поможет, – словно из небытия донесся до меня чей-то голос.

– Но надо же сделать хоть что-то! – отозвался второй, звонче.

На мой лоб опустилось что-то холодное. Я с трудом догадался, что это Фригга приложила ледяной компресс. Легче не стало. Я только еще сильней ощутил столкновение жара и холода.

Перед мысленным взором колеблющимся маревом стояло видение: багровый огонь объял серебристые пики айсбергов, замерзших где-то на заре мироздания. Сверкающий лед вспенивается и превращается в клубы пара, а пламя все напирает: красные языки лижут морозные глыбы, постепенно обращая их в пустоту.

И чем дальше, тем отчетливей становилась эта картина, и призрачней – салон корабля. Казалось, меня плотным облаком окутал туман, намертво отрезав от внешнего мира. Правда, порой в нём мелькали смутные очертания лиц, а до моего слуха доносились обрывки голосов.

– Я не знаю, как правильно вводить такой препарат, – нервно говорил кто-то. – В медицинском нас этому не учили.

– Давай я сам.

Моей руки кто-то уверенно и даже грубо коснулся, и уже это помогло мне немного прийти в себя.

Я открыл глаза и увидел перед собой другие – темно-карие, чуть блестящие. Мелькнула мысль, что когда-то очень давно я видел полудрагоценные камни такого цвета. Она прошла по краю сознания и растворилась, вытесненная другой, очень важной, но смутной.

– Рэй.

Я впервые в жизни обрадовался, что у моего товарища такое короткое и незамысловатое имя. Когда очень плохо, совсем как сейчас, его можно не произнести, а выдохнуть.

И едва я это сделал, как та самая мысль приняла на удивление четкие очертания: на меня смотрели глаза по-настоящему близкого человека. Один этот взгляд, добрый и понимающий, был для меня бесценен.

Но как? Когда это случилось? В какой момент высокомерный и бесчувственный эгоист превратился в того, кого я был готов назвать отцом? Быть может, это произошло, когда он пришел, чтобы помочь мне пережить смерть Ингрид и Майкла? Или еще раньше, когда не бросил умирать на холодном полу космической станции? Или когда мы с ним вместе работали против Ники?

Наверно, такое не случается внезапно. И каждое из этих происшествий понемногу приближало этот момент, по капле подтачивая стену между нами.

В мою правую руку впилось что-то острое. Я ощутил это, но не почувствовал боли. Игла прошла как через плотную, но неживую ткань.

– Это стимулятор, – сообщил Рэй. – Он поможет тебе продержаться, и все же не продержится за тебя. Сейчас все зависит от твоей силы воли.

– Уже запустился… процесс… да? – мне было тяжело говорить: горло словно усеяли мелкие, страшно колючие кактусы.

Ответом мне послужил тихий вздох, а глаза Рэя на мгновение скрылись за тяжелыми веками. Я только сейчас заметил, какие они покрасневшие и опухшие.

Ученый хотел убрать руку, но я скорее интуитивно, чем осознанно вцепился в ткань его заношенной рубашки.

– Не отпускай. Мне так легче… оставаться здесь.

– Хорошо. – Рэй с силой сжал моё запястье, так, что хрустнул сустав. И вновь я не почувствовал боли: тело уже будто умерло. – Лететь еще недолго. Ты справишься. Локи, ты слышишь?

– Да.

Я только минуту спустя понял, что спросил Рэй, но ответил сразу, на автомате.

Я уже почти не ощущал его руку, хотя знал, что она до сих пор сжимает моё запястье. Я старался не размыкать век. Едва я приоткрывал глаза, как предметы вокруг меня пускались в неистовую пляску – утрачивали форму, растеклись, смешивались, будто нарисованные акварелью, принимая сюрреалистичные, гротескные, нелепые очертания.

Оставалось надеяться, что безумие не выходит за пределы моей головы, и мои спутники не видят этих жутких картинок. Хотя, они уже не казались такими жуткими. Временами я с изумлением узнавал в них что-то родное, но не мог понять и тем более объяснить, что же в этих чудаковатых образах было.

Для меня апокалипсис уже наступил. Мир разрушался, и мне казалось, что я провалился в бездну и падаю неизвестно куда, а вокруг все мелькают, то ли издеваясь, то ли сочувствуя, смутные образы. Кажется, что-то такое было в одной детской мидгардской книжке… Про девочку, которая попала в странный и сумасшедший мир*.

– Эй, ты живой еще? – голос будто рождала сама пустота, и он обволакивал призрачной, едва ощутимой тканью. – Локи! Локи, не смей отключаться! Это сейчас опаснее всего!

Чьи-то руки отчаянно били меня по лицу. Резкий удар пришелся по челюсти и по носу, и после этого мир обрел чуть более привычные очертания. Но куда легче было лететь в бездонную пропасть. Было в этом что-то естественное и гармоничное. Во всяком случае, куда лучше, чем застрять вот так, посередине.

– Айсберг, ты только держись! – увидев, как из тумана небытия выплыло лицо девушки с лисьими ушами и звериной мордашкой, я сначала решил, что словил очередной глюк, и только потом понял, что это всего-навсего Фригга в своем «супергеройском» костюме. – Мы ведь с тобой! Мы все! Мы не допустим, чтобы с тобой случилось что-то плохое! Я тебя спасу! Веришь?