Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Лена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Зара, новейшие технологии! – прыснула она и взмахнула рукой, едва не расплескав при этом воду. – Ну и умора! И это робот для экономии времени? Да он, скорее, для тренировки нервов и выдержки!

– Что ж, эти качества нам тоже не помешают. А вообще, он только с завода, потому и накладки такие. Думаю, со временем наши кибернетики настроят его подобающим образом. Так что же Вас сюда привело?

Вспомнив о цели своего визита, пожилая женщина вновь залилась горькими слезами, выбросив из памяти так насмешившего её робота. Я просто поражался тому, с какой скоростью у неё сменяются эмоции. Странно. Пожилые люди всегда казались мне спокойными. Даже слишком.

– У вас стряслась какая-то беда? – участливо поинтересовался я и сразу же почувствовал, как глупо прозвучал мой вопрос: вряд ли человек станет безутешно рыдать, если у него все хорошо. Но надо же было как-то начать разговор.

– Да, – с усилием выдавила из себя старушка, судорожно хватая ртом воздух.

– Так поделитесь со мной. Вот увидите, вам сразу легче станет. На себе неоднократно проверял.

Бабушка ничего не ответила, но достала из своей на удивление современной сумочки какой-то глянцевый листок и протянула его мне. Листок оказался фотографией, запечатлевшей совсем молоденькую девчонку, стоящую в открытом купальнике на фоне закатного моря. В руках девушка держала доску для серфинга. Волосы у нее были мокрыми, по загорелому телу тоже стекали капли влаги. Она явно устала, но все же была безразмерно счастлива. Об этом свидетельствовали её широкая улыбка и озорные глаза. Изумрудно-сапфировые, почти как морские волны.

Я поглядел сперва на бабушку, затем на фотографию и обнаружил, что посетительница имеет с этой девушкой немало общих черт, помимо необычного цвета глаз.

– Ваша внучка? – попытался догадаться я. – Неужели погибла при необъяснимых обстоятельствах?

– Нет, – услышав о моих предположениях, старушка только еще громче зарыдала. – На фотографии не внучка. На фотографии я сама.

– В молодости? – эта информация несколько сбила меня с толку: я не понимал, какой смысл посетительнице было приносить свое фото трехтысячелетней давности.

– Эта фотография была сделана неделю назад моим парнем. Мне всего пятнадцать! А это… Я не знаю, что произошло со мной! Проснулась утром, глянула в зеркало, и тут такое! Я чуть в обморок не грохнулась. Думала, мне кошмар снится. Но проснуться не получалось, и тогда я по-настоящему запаниковала. Бросилась к родителям, а они… они не желали увидеть во мне свою дочь! Чурались меня… Говорили, какая-то полоумная бабка из дурдома сбежала! Вызвали скорую, но мне удалось сбежать, и… и вот я здесь! Что со мной произошло?! И можно ли как-то вернуть мою молодость?

Хоть и, согласно инструкции, сотрудники в общении с посетителями всегда должны оставаться спокойными, невозмутимыми и бесстрастными, на этот раз я своего изумления скрыть не смог и около минуты тупо таращился на безвременно состарившуюся девушку.

– Вы, как я понимаю, ни разу не сталкивались с подобным? – надежда в глазах посетительницы совсем угасла.

– Я работал с архивными записями, но похожие случаи никем из наших сотрудников описаны не были. Но не надо отчаиваться! – поняв, что на самом деле передо мной девочка-подросток, я почувствовал себя более раскованно и даже чуть коснулся пальцами её плеча, желая утешить. – Мы часто сталкиваемся с чем-то новым. В этом и состоит вся суть нашей работы. Все остальные работают с понятным и известным, а мы… мы смотрим только вперед! Я уверен, наши специалисты что-нибудь придумают. А ты не плачь, успокойся. Тебя зовут-то хоть как, ребенок?

– Трэйси.

– Очень приятно. Локи.

– Локи? – девушка удивленно подняла на меня глаза. – Ты же в тюрьме должен находиться.

– Так я в ней и нахожусь, – фыркнул я, красноречиво поглядев по сторонам. – Это моя тюрьма. Просто повышенной комфортности. Правда, если тебе встретятся чудики из другой галактики, ни в коем случае не проболтайся, что говорила со мной. А теперь вернемся к нашей проблеме. Возьми специальный бланк и напиши все, что помнишь о том, как это произошло.

– Я же сказала: я спала, когда это случилось!

– Значит, так и пиши. Только подумай хорошенько. Может, вспомнишь какие-нибудь мелкие детали, пусть даже самые незначительные на первый взгляд? Чаще всего разгадкой к аномалии и является какой-то пустяк, вроде ржавого гвоздя. Я серьезно.

– Постараюсь. Но пока на ум мне ничего интересного не приходит.

– Выкладывай вообще все, что есть у тебя в голове. Без утайки.

– Ну… в тот день я занималась серфингом…

– Давно ты им занимаешься?

– Да, лет с десяти.

– А еще какие-нибудь увлечения имеются?

– Да, их целая куча. Я люблю конный спорт, путешествия, альпинизм, подводное плаванье, сноуборд и горные лыжи… Вообще, если честно, у меня была мечта попробовать все виды деятельности, которые только есть, и это не только спорта касается. Меня увлекали наука и культура, например. Я всегда была очень активным ребенком. Мама говорила, за мной не угнаться. Да, мне всегда хотелось вперед, и мне казалось, что я смогу открыть для себя все, ведь у меня впереди несколько столетий молодости. А теперь… все мои мечты пошли прахом! Я даже ходить не могу без палочки.

– Обязательно запиши об этом в бланке.

– А что, ты видишь какую-то связь? – встрепенулась Трэйси.

– Я – нет, но, возможно, увидят другие.

– Хорошо бы. А, вспомнила, вспомнила, вспомнила! – посетительница так разволновалась, что выронила ручку.

– Что вспомнила?

– Еще в нашем городке странный случай был. Не знаю, правда, связана ли эта история с моей…

– Это уже не нам с тобой решать. Выкладывай все, – повторил я.

– У моего парня несколько месяцев назад двоюродный брат скончался. Он был спортсменом и заядлым туристом, мечтал в кругосветное путешествие по одной малоизученной планете отправиться. Тренировался, готовился, специальную литературу читал. А потом вдруг резко занемог. И самое ужасное, что врачи не могли поставить диагноз. Его силы просто куда-то исчезали, и все. Спустя три дня мучений он умер. И никто так и не смог установить причину. Но у нас городок маленький, провинциальный, и потому это дело быстро замяли. Никому не хотелось докапываться до истины. Это ведь не спасло бы юношу.

– Зато могло бы спасти других людей, – задумчиво протянул я и прибавил, – ты знаешь, мне кажется, что какая-то связь между этими случаями все же есть. Но вот какая именно… вопрос сложный. Я вижу какое-то сходство, но четко сформулировать его не могу.

– А мне-то что теперь делать? – жалобно спросила Трэйси. – Я лишилась всего. Понимаешь, всего! Дома, родных и близких, друзей! Никто меня теперь и знать не желает! Они не верят, что такое возможно. Не верят, что девушка может превратиться в древнюю старуху за одну ночь! И знаешь, я на их месте тоже, наверное, не поверила бы. Это же бред какой-то!

– «Бред какой-то» как раз по нашей части. Я передам твое дело Чаку, он у нас один из лучших оперативников. Он приедет в твой городок (ты же, надеюсь, указала координаты?) и замерит аномалию. Может, показатели помогут понять её природу и найти подсказку, как её уничтожить. А тебя временно разместят в гостинице, не тревожься.

– И все равно мне страшно! – девочка никак не желала успокаиваться, и я прекрасно её понимал: на её месте я бы тоже нервничал, даром что побывал во многих передрягах. – Я не знаю, как теперь дальше буду жить! Я боюсь одна оставаться.

– Я к тебе буду заходить после работы, – пообещал я, и лицо у Трэйси несколько просветлело. – А сейчас отдай бланк мне и сиди здесь. Скоро придет наш сотрудник и проводит тебя до отеля.

– А не мог бы это сделать ты? – застенчиво попросила девушка. – К тебе я уже хоть немного привыкла.

– Я бы с радостью, но мне по расписанию три часа на камерах сидеть, так что не могу, прости. Но мое обещание в силе – буду навещать по вечерам.

– Я буду ждать тебя, – крикнула Трэйси мне вслед.

========== Одиночество в клетке ==========

Чак соблаговолил явиться только к вечеру – он как раз вернулся с очередного задания.

Мы с коллегами сидели в одном из самых просторных офисов и по очереди травили разные байки. Это уже давно вошло в традицию – все запланированные дела сделаны, начинать новые не имеет смысла, а уйти домой еще нельзя по рабочему графику. Вот и сидим, пьем чай и общаемся.

Когда к нам заглянул оперативник, я как раз объяснял собравшимся, из-за чего, собственно, здесь оказался. Я уже сбился со счету, какой раз рассказывал эту историю: впервые она прозвучала, еще когда я только пришел сюда работать, и так понравилась сотрудникам, что они просили повторить её чуть ли не каждый вечер.

Их можно было понять: в самом Центре редко происходило что-то любопытное, и все истории об аномалиях, услышанные когда-то давно от оперативников, успели приесться и надоесть. Но все равно рассказывали и их тоже, на новый лад, с додуманными подробностями и деталями – больше поговорить все равно было не о чем.

Я не сомневался, что в этих древних офисных байках нет и половины правды, но послушать все равно было интересно. Моя история, хоть и была относительно новой, тоже обросла витиеватыми дополнениями и вообще претерпела существенные изменения.

Способствовали этому сами сотрудники, пересказывая ее друг другу, а я и не пытался их разубеждать и покорно кивал головой, когда у меня на наших негласных собраниях спрашивали: «а правда, что…?».

После того, как безмозглые аборигены сочинили, будто бы я сожрал их соотечественников, меня уже было ничем не удивить. Наши, конечно, до такой дикости не додумались, но вот число погибших росло в геометрической прогрессии, а растения-монстры приобрели гигантские челюсти с ядовитыми зубами и научились бегать. Я тоже принял правила этой общей игры и каждый раз рассказывал историю чуть-чуть по-другому, подогревая интерес слушателей.

– Так вот, аборигенов со мной было много, всех и не сосчитать. Но не меньше сотни, можете быть уверены, – перешел я к основной части своего повествования. – Путь нам предстоял неблизкий. Сто сорок пять километров должны были мы преодолеть по бездорожью.

– Эй, а чего не все двести? – с ехидной ухмылочкой на лице поинтересовался не замеченный нами ранее Чак, с небрежным изяществом откинув назад прядь темно-каштановых волос.

Волосы у Чака длинные, аж до лопаток, несколько неровно подстриженные, местами выгоревшие на солнце. Комбинезон камуфляжный – принимает окраску окружающей среды, как кожа хамелеона. Сейчас он, например, сливался с бежевой стеной офиса, в результате чего тело Чака, за исключением лица и кистей рук, казалось прозрачным. Лицо у оперативника сильно загорело, лоб рассекал еще не затянувшийся шрам. Было видно, что ему тоже есть, что порассказать о своем последнем задании.

Дождавшись, когда все собравшиеся обратят взор в его сторону, Чак все с той же небрежностью махнул нам рукой и спросил:

– Что, одну и ту же историю по десятому разу мусолите, крысы офисные? – голос его звучал совсем не злобно, и даже приветливо, пусть и не без насмешки, но я счел своим долгом оскорбиться, или, по крайней мере, сделать вид, что оскорбился:

– За «крыс офисных» ответишь, – с не совсем серьезной угрозой в голосе произнес я, поднимаясь со своего места.

Послышались тихие смешки. Все понимали, что я шучу, как и Чак.

– Интересно, что ты со мной сделаешь? – добродушно расхохотался оперативник и попытался поиграть мускулами, но в его комбинезоне эффект был почти незаметен.

– Пошли в коридор выйдем, – позвал я Чака, открывая перед ним дверь.

На лицах остальных сотрудников появилось недоумение. «Неужели и вправду подерутся?» – вопрошали их глаза.

– Ну, чего ты хотел? – деловым тоном осведомился оперативник, когда дверь за нами захлопнулась.

– Я сегодня с одной посетительницей говорил и был очень удивлен её историей. Уникальный случай, ничего похожего в архивах нет – я сегодня даже специально проверил.

– Хм, интересно. И что за история?

Когда я передал Чаку дело Трэйси, оперативник минуты три внимательно изучал документ, и только потом поднял на меня глаза и спросил:

– И что, думаешь, мне стоит отправиться туда?

– Если у тебя нет других, официальных поручений.

– Нет, у меня как раз три дня выходных. Но почему ты обращаешься непосредственно ко мне, а не идешь к руководству, как положено по инструкции?

– Честно, не знаю. По-моему, так будет быстрее. И вообще, Фригге сейчас не до нас. Думаю, мы достаточно разумные люди, чтобы решить этот вопрос самостоятельно, и Фригга одобрит нашу инициативу.

– Ну, если так, то я с радостью погляжу, что там такое творится. Завтра же полечу. Спасибо, что доверил это дело именно мне! – Чак уже зашагал было прочь, но вдруг резко развернулся, внимательно поглядел мне в глаза и спросил: – Признайся, а тебе ведь хотелось бы отправиться вместо меня?

– Зачем бы это? – я чуть скривил губы, но в сердце у меня что-то кольнуло. – Мне и здесь неплохо. Дружный коллектив, спокойная работа – что еще нужно для счастья?

– Да перед кем ты притворяешься? – рассмеялся Чак. – Я же по глазам вижу, что ты только о том и мечтаешь, чтобы вырваться из этой офисной клетки. И я тебя понимаю, дружище. Мне бы тоже осточертело безвылазно сидеть в этой дыре. Но ничего, ты держись, в жизни бывает всякое.

– Спасибо, утешил. – Я и сам до конца не понял, говорю ли я это искренне или с сарказмом. Судя по интонации, получилось нечто среднее.

Попрощавшись с Чаком, я, не заходя в офис, поспешил на улицу – рабочий день уже подошел к концу. Последнюю неделю не спадала ужасная жара, и даже вечером воздух был знойным, но хотя бы солнце голову не пекло.

Быстрым шагом дойдя до стоянки, я прыгнул в первый попавшийся служебный флаэр и помчался на окраину города. Перед моим взором мелькали полупрозрачные поверхности высотных домов, где-то далеко внизу зелеными пятнами проплывали парки, сады и аллеи, а иногда их разбавляли голубоватые вкрапления – пруды и озера. Когда-то давно они приводили меня в восторг, а сейчас – глаза б мои всего этого не видели: надоело. Но все равно я каждый вечер неизменно отправлялся в полет по городу: все лучше, чем сидеть в четырех стенах.

Путь до окраины города занял около часа. Долетев до последнего дома, я заставил свой флаэр неподвижно зависнуть в воздухе – дальше было нельзя. Спустив летательный аппарат чуть пониже, я принялся наблюдать за мирной и размеренной жизнью обитателей Зары.

Метрах в двадцати подо мной как раз располагался вход в главный галактический заповедник – уникальнейшее место, занимающее собой несколько тысяч гектаров. За несколько сотен лет ученым-экологам удалось собрать здесь всех до единого представителей флоры и фауны нашей галактики. Те организмы, которым пригоден здешний климат, можно увидеть в их естественной среде обитания, а обо всех остальных коллекционеры позаботились, соорудив для них крытые вольеры, в которых поддерживаются все необходимые условия.

В главный галактический заповедник приходят как серьезные ученые, так и обычные туристы, которые не знают названий большинства из представленных там живых экспонатов. Для зевак даже массово организуются многодневные экскурсии: за один день невозможно обойти даже десятую часть этого огромного парка.

Конечно, для комфорта туристов создали соответствующую инфраструктуру: магазины, где можно пополнить запасы провизии, купить необходимые лекарства и даже элементы походной одежды – вдруг что-то потребуется заменить; аккуратные безопасные дорожки, мосты и даже небольшие уютные домики для ночлега. В общем, цивилизация в заповеднике мирно соседствовала с дикой природой: создатели этого парка бдительно следили за тем, чтобы люди не наносили вреда растениям и животным.

Сам я в главном галактическом заповеднике не бывал ни разу, но просматривал фотографии, выложенные в сеть. Судя по снимкам, там действительно очень красиво: шикарные водопады, извилистые пещеры, цветущие леса и луга, бескрайние степи, и все расположено относительно компактно, в тесном соседстве друг с другом. В этом и состояла главная задумка ученых – искусственным путем смоделировать природу различных климатических зон на одной территории.

Этот объект действительно пользовался огромной популярностью у населения: даже сейчас, вечером, у главного входа собиралась экскурсия. Народ подобрался разномастный: тут были и мамы с детьми, и шумные стайки студентов, и компании из друзей постарше. По-моему, даже пенсионеры были.

Я бы с радостью отправился с ними, но не имел на это права: главный галактический заповедник располагался за пределами города, который мне ни под каким видом нельзя было покидать. Да и, к тому же, я был уверен, что пришельцы из другой галактики тоже ходят сюда на экскурсии, и потому шансы столкнуться с представителем другой цивилизации были очень и очень высоки. Так что мне оставалось только сидеть во флаэре и с высоты птичьего полета наблюдать за тем, как люди тоненькой вереницей уходят прочь от небоскребов, один за другим исчезая в лесной чаще.

Было очень больно глядеть на них, таких счастливых и радостных (а я был уверен, что участники экспедиции испытывают исключительно позитивные эмоции, хоть и не мог с такого расстояния разглядеть их лиц). Внутри меня что-то обжигало. Наверное, это была досада и даже обида. Я, как было со мной и в Долине Жизни несколько лет назад, вновь почувствовал себя запертым в клетке. Ведь, действительно, как в тюрьме. Просторной и комфортной тюрьме со всеми удобствами. А я не терплю, когда меня пытаются удерживать где-то насильно, отрезая от остального мира.

Как и в медицинском центре, появилось бунтарское желание сбежать, наплевав на все запреты и правила, но я точно знал, что не повторю своей прошлой ошибки и не сделаю этого: опыт прожитых лет подсказывал мне, что если Фригга настоятельно просит чего-то не делать, то в первую очередь она печется о моих же интересах, и нарушить её приказ – значит нанести вред самому себе. А в конкретном случае еще и всей нашей галактике – нам же не нужен конфликт с другой цивилизацией, который неминуемо случится, если кто-то из соотечественников Джареда прознает о том, что Фригга не выполнила условий договора и не посадила меня в настоящую тюрьму. Сбежать из города в такой ситуации – это все равно, что рубить сук, на котором сидишь, да еще и в придачу губить все дерево. Так что я, дождавшись, пока счастливые экскурсанты совсем скроются из виду, поспешил во дворец.

Перед тем, как отправиться в свои личные апартаменты, я заглянул в кабинет министра финансов и спросил, не появлялась ли сегодня Фригга. Министр ответил, что не появлялась и вряд ли вообще почтит Зару своим визитом в ближайшее время, и попросил не надоедать ему каждый день одним и тем же вопросом. Я, покорно кивнув, вышел из кабинета и поплелся к себе.

В моих покоях было уютно и комфортно: прохладно, воздух свежий, без городской пыли. Но едва я переступил порог помещения, мной овладела странная тоска. Несмотря на обилие роскошной мебели, я ощущал некую опустошенность. Чего-то не хватало.

После минуты неторопливых раздумий я осознал, что не хватало людей. Посреди просторной и дорого обставленной комнаты я чувствовал себя одиноким. Так странно: порой одиночество дарит мне спокойствие и служит лекарством от тревог и страданий, а иногда и становится их причиной. Все зависело от конкретной ситуации и от моего состояния в данный момент.

Сейчас я, к примеру, был не прочь разделить свои покои с кем-нибудь: места здесь хватило бы даже на небольшую компанию. Но беда была в том, что разделить покои было как раз и не с кем. Будь моя воля, я позвал бы к себе жить бедняжку Трэйси, но это запрещено правилами. Трэйси… А ведь я совсем забыл, что обещал навещать её каждый вечер.

Вспомнив о девочке-подростке, которая, как и я, грустит в одиночестве да, к тому же, и страшно боится за свою судьбу, я недолго думая натянул обувь и вышел на улицу: я был рад любой возможности пообщаться с людьми, пусть и малознакомыми.

Трэйси тоже очень обрадовалась, увидев меня на пороге своего номера. Правда, открыть дверь ей удалось не сразу: по признанию самой девушки, за вечер вдобавок ко всему прочему у неё сильно испортилось зрение.

– Совсем ничего не вижу, – пожаловалась она, с трудом доковыляв до дивана, держась за мой локоть. – Все вокруг расплывается. А я-то еще мечтала на стрельбу из лука записаться… Как бы в гроб не слечь со всем этим.

– Наш оперативник уже работает над этой проблемой, – заверил я потерпевшую, включив электрический чайник, стоявший на тумбочке. – Мы что-нибудь придумаем. Ты держись, главное.

– Мне так плохо тут. Так страшно. И скучно. Я же совсем ничего не могу делать. Хожу и то с трудом.

– Понимаю, – я с искренним состраданием посмотрел на эту девочку-бабушку и глубоко вздохнул. – Очень надеюсь, что скоро ты вновь станешь прежней. Завтра у тебя должны будут взять анализы ДНК, чтобы понять, какие изменения она претерпела.

– Спасибо, что взялись за мою проблему, – прошептала Трэйси, когда я аккуратно подал ей чашку горячего чая. – Что не отвернулись.

– Это наш долг, как сотрудников Галактической Безопасности, – я слегка улыбнулся.

– И тебе отдельное спасибо за моральную поддержку. Если бы ты не пришел, я бы тут с ума сошла, наверное.

– А это уже мой долг, как человека. – Я решил умолчать о том, что сам мучаюсь от невыносимой скуки, чтобы девушка не решила, что я пришел её навестить исключительно ради собственного развлечения.

Подумав об этом, я тут же задал себе каверзный вопрос: а пришел бы я к ребенку, если бы мне и без того было чем заняться?

«Конечно, пришел бы», – ответил я, не раздумывая. – «Ни в коем случае нельзя забывать про человека, которому ты нужен! Про человека, который тебя ждет. Да, ради Трэйси я отложил бы свои дела, ведь у неё совсем никого нет, кроме меня – почти незнакомого, хоть и необычайно знаменитого офисного сотрудника из Совета Галактической Безопасности. И почему некоторые люди не могут поступать так же?»

Даже в мыслях я деликатно умолчал о том, кого подразумеваю под этими «некоторыми людьми».

Мы с девочкой еще долго болтали о всякой всячине. Я нарочно выбирал веселые и практически бессмысленные темы для разговора, чтобы Трэйси хоть немного отдохнула от тревог и переживаний.

Когда за окном совсем стемнело, и ночное небо озарилось разноцветными огнями мегаполиса, я засобирался домой.

– Останься у меня ночевать, – попросила Трэйси, схватив меня за руку. Ладонь у неё была необычайно сухой, желтоватой, изрезанной мелкими морщинками, как и лицо. – Я могу поспать на полу, отдав кровать тебе.

– В твоем-то нынешнем состоянии? Навряд ли. Да и, все равно, это запрещено правилами. Придет проверяющий, увидит меня тут и влепит выговор. А мне ни в коем случае нельзя выговоры получать: и так проштрафился – будь здоров.

– Дурацкие правила, – Трэйси надула губы.

Так странно наблюдать за бабушкой с манерами и мимикой подростка…

– Не такие уж и дурацкие. Местных охранников правопорядка тоже можно понять: на Заре ведь разные люди бывают. Нередко и уроды всякие попадаются.

– Неужели какому-то маньяку придет в голову насиловать старую бабушку? – рассмеялась Трэйси.

– Ох, никогда не знаешь, что может прийти в голову маньяку, – вздохнул я и направился к выходу. – Так что ты здесь будь аккуратней и не пускай к себе кого попало. – Я знал, что подростки зачастую бывают чересчур доверчивыми и из-за этого попадают в неприятности, потому и предупреждал свою новую знакомую, над которой невольно взял негласную опеку. – Спокойной ночи.

– И тебе тоже, Локи! – помахала мне в ответ несчастная девочка.

========== Неведомая угроза ==========

И так проходил день за днем. Скучно и однообразно. Подъем в семь ноль-ноль, завтрак, осточертевшая работа в офисе, обед и снова та же самая работа, ужин, бессмысленная болтовня с коллегами, полет по городу на флаэре, встреча с Трэйси, сон, и снова по замкнутому кругу. Иногда мне казалось, что кто-то нарочно запер меня во времени, и каждый раз я проживаю один и тот же день.

Тор мне рассказывал, что в Мидгарде даже фильм про это явление сняли. «День сурка», вроде бы. Фильм фильмом, а вот мне было совсем не смешно.

Нет, на самом деле я понимал, что это никакая не временная аномалия, а просто стиль моей теперешней жизни, ведь определенные различия все же наблюдались, но были они слишком незначительными для того, чтобы вызвать хоть какие-нибудь эмоции.

Единственным, что вносило некоторое разнообразие в сложившуюся картину, было общение с Трэйси. Оно не было пустой болтовней, как в случае с коллегами, и всегда вызывало у меня душевный отклик, а иногда и давало пищу для размышлений.

Трэйси была очень неглупым человеком для своих лет, и с ней можно было говорить на серьезные, а иногда и околонаучные темы. Девочка тянулась к новым знаниям, как юное деревце к свету, и я понемногу учил её всему, что знаю сам.

Особо Трэйси интересовали аномалии; она могла часами слушать мои запутанные объяснения. Иногда вопросы любознательной Трэйси ставили меня в тупик: девочка спрашивала о таком, чего не знал и я сам. Ладно, не знал – я даже никогда об этом не задумывался. Например, как появились магические артефакты?

Я знал, что Осколок Радуги, к примеру, попал к нам из мира демонов, но никогда не задавался вопросом: «А у них-то он откуда?». Я еще давно понял, что всё связанное с демонами для человеческого разума является запредельным, и бросил всякие попытки узнать об этих существах хоть что-то. «Если это даже Фригге и Нике не по силам, то мне-то куда лезть?» – говорил я себе всякий раз, когда у меня в глубине души загорался исследовательский интерес. А Трэйси хотелось узнать все обо всем, и она не желала верить, что есть вещи, которые человечеству никогда не понять. Наверное, именно такие люди и совершают великие открытия…

Но с каждым днем девушке становилось все хуже и хуже. Во-первых, она мучилась от бездействия и страха за свою дальнейшую судьбу, а во-вторых, с каждым днем старела. На неё страшно и больно было смотреть. Один раз я взял ее прокатиться на флаэре, но во время полета у неё прихватило сердце, и нам пришлось вернуться в гостиницу.

Чак обследовал её родной городок, но, как ни странно, ничего интересного там не обнаружил. Аномальный фон был разве что совсем чуть-чуть выше нормы. Анализ ДНК тоже не дал никаких результатов – медики разводили руками и сокрушенно качали головами. Но я говорил Трэйси, что исследование обязательно принесет свои плоды, чтобы не дать надежде в её сердце бесследно угаснуть.

До поры до времени считалось, что удивительная болезнь, постигшая пятнадцатилетнюю девочку – уникальный случай, не имеющий аналогов, но в скором времени выяснилось, что это не так, и еще пару дней штаб-квартира Совета Галактической Безопасности стояла на ушах.

Дело в том, что объявился второй человек с таким же синдромом – «синдромом Трэйси», как окрестили его наши сотрудники. На этот раз вмиг состарился трехсотлетний парень – начинающий бизнесмен с глобальными проектами и огромными амбициями. Он, как человек взрослый и уравновешенный, отреагировал на происшествие куда спокойнее, чем его предшественница, но все равно его было очень жаль – весь его бизнес накрылся, не успев еще получить достаточного развития, а ведь ему еще кредиты выплачивать. «Я, наверное, до этого времени и не доживу!» – пытался шутить пострадавший. Больше всего удивления вызывал тот факт, что бизнесмен жил не там же, где Трэйси, а совсем в другом галактическом секторе.

Когда неделю спустя объявился третий юноша-старик, никто уже не удивлялся, однако на одном из локальных собраний было принято решение поставить в известность Фриггу. Когда официальное сообщение было отправлено, около суток королева не объявлялась, и никто не мог даже сказать, где именно она сейчас находится, но на следующий день от неё поступил приказ, и причем довольно странный: собрать статистику успеваемости за последние десять лет со всех школ, спортивных секций и творческих кружков случайно выбранных планет. В общем, пройтись по всем образовательным организациям.

Мы пытались узнать, в чем, собственно, смысл и как это связано со стариками, но Фригга оставила все наши вопросы без ответа. И мы, что делать, взялись за работу. Разумеется, лететь никуда не пришлось – ведь есть галактическая сеть. Я сутки напролет сидел за монитором компьютера, отправляя запросы на статистические данные в образовательные организации. Почти все, перед тем как скинуть статистику, спрашивали, зачем эта пустяковая информация понадобилась такой серьезной организации, и вся нелепость моего положения заключалась в том, что я и сам этого не знал…

Но самым трудным и муторным было не получать данные, а анализировать их и выделять некие закономерности. К концу рабочего дня у меня уже рябило в глазах от фамилий школьников, студентов, спортсменов и творчески одаренных детей, а также от бесконечного потока цифр: оценки, баллы, время, количество – все смешалось у меня в голове, вызывая усталость, легкий зуд и желание побыстрее оказаться на улице, а еще лучше – провалиться в сон.

Но на третий день нескончаемой работы со статистикой я начал понемногу понимать, что мама приказала проверить образовательные учреждения не по собственной прихоти. Дело в том, что я выявил очень интересную и странную закономерность, которой не мог найти хоть мало-мальски логичного объяснения.

Эта закономерность касалась ребят исключительных и выдающихся. Отличники, медалисты, победители спортивных и творческих соревнований за последний год, казалось, растеряли все свои таланты. Те, кто прежде учился на одни лишь пятерки, с недавних пор еле-еле наскребали проходные баллы, многих бывших отличников вообще отчислили за неуспеваемость. Спортсмены, ранее радовавшие тренеров и подававшие большие надежды, вдруг стали показывать отвратительные результаты и уходить из спорта, ссылаясь на плохое самочувствие. Творчески одаренные ребята (художники, артисты, писатели, музыканты, певцы, танцоры и прочие) по какой-то неведомой причине массово потеряли интерес к своему любимому делу. Некоторые просто скатились вниз и пошли работать на заводы и фабрики, но чем талантливее и успешнее были молодые люди, тем трагичнее была их участь: некоторые стали алкоголиками и наркоманами, пара человек вообще свела счеты с жизнью.

Также нельзя было не заметить возросшую агрессию у молодого поколения: то и дело мне попадались отчеты о том, как тихие и примерные школьники тайно пронесли оружие и убили одноклассников, которые раньше безнаказанно потешались над ними. Прочитал, как группа школьников избила пожилого учителя до смерти за то, что он, по их мнению, занижал оценки. Шокирующие заметки об убийствах и прочих издевательствах мелькали слишком часто, чтобы списывать все на случайность. И, самое главное, эта зверская агрессия проявлялась именно у тех, от кого её меньше всего ждали – у спокойных и адекватных людей. В последнее время резко подскочило число преступлений, и это было странно: уровень преступности в галактике наоборот должен был пойти на спад с развалом «Черного Квадрата». Но нет, показатели выросли на несколько процентов. Может быть, это объясняется тем, что огромное количество малых группировок, доселе остававшихся в тени организации-гиганта, после его уничтожения получили больше возможностей для своей криминальной деятельности?