Текст книги "История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы"
Автор книги: Ласло Контлер
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 53 страниц)
Советская Армия, поведение которой на оккупированных территориях подтвердило ожидания пессимистов и быстро лишило иллюзий тех, кто встречал ее как освободительницу, еще не успела организовать блокаду Будапешта, когда в восточных районах Венгрии «национальные комитеты» взялись за перестройку местной системы управления и бывшие оппозиционные партии приступили к созданию собственных отделений во всех регионах. Четыре старые партии (мелких сельских хозяев, коммунисты, социал-демократы и Национально-крестьянская партия – НКП), а также недавно образованная Буржуазная демократическая партия и представители профсоюзов объявили 2 декабря 1944 г. в Сегеде о создании Венгерского национального фронта независимости (ВНФН), который обратился ко всем союзным державам с просьбой оказать помощь в создании демократической политической системы, основанной на частной земельной собственности и свободном предпринимательстве (при национализации нескольких крупных компаний). В этом обращении заверялось, что Венгрия откажется от политики двустороннего пересмотра границ со своими соседями, распустит все фашистские организации и призовет к ответу всех лиц, ответственных за преступления, совершенные во время войны.
Союзники признали ВНФН в качестве организации, предпринимающей политические усилия для улучшения ситуации в стране и дали согласие на то, чтобы Фронт независимости начал подготовку к выборам во Временное национальное собрание. Члены этого невыборного органа власти назначались самими партиями или же выдвигались на импровизированных собраниях. Первое его заседание состоялось 21–22 декабря 1944 г. в Дебрецене и на нем было сформировано Временное национальное правительство (состав его был ранее подготовлен в Москве). Кабинет возглавил Бела Далноки Миклош – один из немногих служивших Хорти генералов, который перешел 15 октября на сторону советских войск. Состав правительства являлся коалиционным, в нем в равной мере были представлены все основные перечисленные выше венгерские партии. На деле, однако, официально беспартийный Эрик Молнар и Ференц Эрдеи из НКП, назначенный на ключевую должность министра внутренних дел, обеспечивали перевес прокоммунистических сторонников в правительстве.
Этот расклад по-своему отражал соотношение политических сил в тот период. Партии мелких сельских хозяев по своим традициям и авторитету не уступала только Партия социал-демократов, хотя по связи с массами и по количеству членов последняя с ней равняться не могла. Летом 1945 г. ПМСХ достигла впечатляющей численности – 900 тыс. человек. Это весьма разнородная партия выступала в защиту частной собственности и буржуазной крестьянской демократии в целом. В частности, она требовала проведения справедливой земельной реформы, которая привела бы к более равноправным отношениям собственности, не теряя при этом экономической целесообразности. Вождями этой партии были весьма уважаемые люди: председателем партии являлся священник-кальвинист Золтан Тильди, а секретарем – популярный политик, выходец из крестьян Ференц Надь. Они рассчитывали опереться на поддержку западных держав, но были готовы сотрудничать с любой политической силой для достижения указанных выше целей. Они поняли, что при сложившихся обстоятельствах дружеские отношения с Советским Союзом отвечали интересам Венгрии. Однако эти политические деятели слишком поздно осознали, что Советский Союз был заинтересован отнюдь не в дружеских отношениях с Венгрией. И действительно, Сталин, похоже, решил временно закрыть глаза на то, что в конце войны в Венгрии и в Чехословакии формируется парламентская демократия. Это было нужно для того, чтобы западные державы смирились с его уже спланированными действиями по скорому уничтожению парламентаризма в Польше, Болгарии и Румынии. В Венгрии, однако, Сталин настоял на том, чтобы власть была разделена между правительством, советскими оккупационными войсками и только что созданным департаментом государственной безопасности (АВО), или же политической полицией, которую возглавил коммунист Габор Петер.
Несмотря на свою первоначально небольшую численность (около 3 тыс. членов партии в конце 1944 г.), коммунисты начали доминировать на политической сцене с самоуверенностью людей, сознающих, что сила на их стороне. Поскольку долгие годы они были вне закона и поэтому не имели тесных связей с населением, они сумели выработать сильный esprit de corps,[38]38
Корпоративный дух (франц.).
[Закрыть] несмотря на то, что среди партийных вождей были часты случаи персональной вражды. Личная неприязнь дополнялась противостоянием группировок в руководстве, где за власть боролись «москвичи», пережившие годы войны в Советском Союзе, «доморощенные коммунисты», работавшие в условиях подполья до и в течение всей войны, и «западные иммигранты» (среди которых были и ветераны гражданской войны в Испании). Деятели первой группировки, разумеется, играли роль основного звена для передачи намерений советского руководства. Среди них был человек, которого Сталин выбрал для руководства партией венгерских коммунистов, – Матьяш Ракоши, командующий Красной армией в Венгерской Советской Республике в 1919 г. В свое время, в 1925 г., он был приговорен к пожизненному заключению, когда вернулся на родину из своего первого изгнания. Лишь в 1940 г. его отпустили в Москву в обмен на знамена гонведов, захваченные русскими войсками в 1849 г. В эту группировку также входили: Эрне Герё, несколько дольше проживший в СССР, но поработавший и в Западной Европе на Коминтерн вплоть до его роспуска в 1943 г., идеолог партии Йожеф Реваи, эксперт по сельскому хозяйству Имре Надь и многие другие деятели. Из иных группировок среди тех, кто быстро добился известности, следует отметить Ласло Райка, бывшего учителя, который сражался в составе интернациональных бригад в Испании, а затем стал одним из организаторов антифашистского сопротивления в самой Венгрии, как и Янош Кадар, верно служивший делу коммунистического движения с первого дня вступления в партию в 1931 г.
К выборам 1945 г., состоявшимся в ноябре, коммунистический авангард сумел сколотить массовую организацию, насчитывавшую полмиллиона членов партии, в результате совершенно беспринципной кампании по вербовке сторонников. В своей риторике они лукаво избегали малейших намеков на свои реальные долгосрочные цели (и в отличие от социал-демократов, вообще не упоминали социализм как стратегический пункт назначения), уделяя основное внимание неотложным задачам по восстановлению страны, по проведению реформ, так что оглашавшаяся ими программа, в целом, совпадала с программой Фронта независимости. При этом они не чурались и поигрывания время от времени на национально-патриотических струнах. Ряды партии пополнялись теми рабочими и беднейшими крестьянами, которых коммунистическим агитаторам удавалось убедить. Интеллигенция вливалась в ряды компартии в силу своего идеализма, а государственные служащие – из-за своего оппортунизма и страха перед властью. Люмпены видели в этом возможность улучшить свое материальное положение, а евреи вступали в партию из чувства благодарности к освободителям и желая вновь испытать чувство принадлежности к общности, тогда как рядовым членам партии «Скрещенные стрелы» предлагалась амнистия, если они соглашались менять свои зеленые членские карточки на красные партбилеты. Помимо усиления своего собственного влияния, компартия проявила способность манипулировать другими левыми партиями. Социал-демократическую партию, в рядах которой насчитывалось 350 тыс. членов, обладавших силой пролетарской сознательности и солидарности, в то время возглавлял Арпад Сакашич. Коммунисты вскоре выяснили, что он вполне управляем, поскольку не способен устоять перед их призывами к единству рабочего класса. Что касается Национально-крестьянской партии, председателем которой являлся Петер Вереш, а руководство в основном состояло из таких же, как он, интеллигентов, вдохновлявшихся идеями писателей-«народников» и считавших себя выразителями взглядов и интересов деревенской бедноты, то они в основном были озабочены реализацией радикальной земельной реформы. И в руководстве партии, и среди рядовых членов, насчитывавших 150 тыс. человек, было немало людей, симпатизировавших коммунистам. Не было ничего удивительного в том, что НКП сопротивлялась попыткам Партии мелких сельских хозяев установить с ними более тесные и деловые отношения, предпочтя вместе с социал-демократами примкнуть к коммунистам и создать 5 марта 1946 г. Левый блок.
В начале 1945 г. в Венгрии сложилась коалиция политических партий, которая, несмотря на все различия их политических взглядов и предпочитаемых тактик, тем не менее, пришла к консенсусу относительно наиболее насущных, не терпящих отлагательства действий. Прежде всего, они считали необходимым подписать мирный договор с союзниками, что и было сделано 20 января 1945 г. По условиям этого договора Венгрия возвращалась к границам 1938 г., посылала свои войска против Германии, выплачивала 300 млн. долл. репараций Советскому Союзу, Чехословакии и Югославии, ликвидировала все пронемецкие и фашистские организации и принимала на своей территории специальных наблюдателей, которые должны были отслеживать процесс выполнения ею этих условий. Поскольку Союзная контрольная комиссия подчинялась непосредственно маршалу Клименту Ворошилову, последний пункт договора, по сути, послужил основой для легализации советского влияния, прежде всего, потому, что эта Комиссия была наделена правом запрещать партии, арестовывать людей и осуществлять цензуру.
Одновременно началась смена кадров правоохранительных органов на всех уровнях управления. Были созданы специальные комитеты, которые должны были устанавливать, «нарушала или нет интересы Венгрии» деятельность того или иного сотрудника в период войны. Жандармерия была расформирована, а ее обязанности передали реорганизованной и усиленной полиции. Поскольку оба эти мероприятия проводились под контролем министерства внутренних дел, в котором заправляли коммунисты, результаты были вполне предсказуемы. Одновременно с запретом деятельности 25 партий и ассоциаций, отнесенных к крайне правым, АВО начало проводить аресты, а «народные суды», состоявшие из профессионального судьи и нескольких рядовых граждан, занялись судебными преследованиями лиц, обвиняемых в военных преступлениях. В определенном смысле повторилось то, что уже происходило в 1919–20 гг.: из 60 тыс. обвиняемых и 10 тыс. приговоренных в ускоренном порядке по стандартным обвинениям многие были жертвами обычной политической борьбы. Бывало и так, что лиц, признанных persona non grata, полиция арестовывала без всякого шума и проволочек и содержала под стражей, не предъявляя никаких обвинений. Тем не менее, большинство приговоренных были действительно виновны в преступлениях против человечества. Из венгерских политических деятелей военного времени Хорти был пощажен благодаря его заступничеству за евреев Будапешта и за попытки, правда, неудачные вывести Венгрию из войны (он так и умер в изгнании, в Португалии). Каллаи и Лакатош не подвергались преследованию, поскольку проводили антинемецкую политику. Однако среди 189 казненных были Бардошши, Имреди, Стояи, а также Салаши и его министры.
Третьим важнейшим шагом Временного правительства стала земельная реформа. Все партии, входившие в коалицию, были согласны с «тем, что латифундизм как систему следует ликвидировать, а Венгрия должна превратиться из страны с 3 млн. нищих (безземельных батраков или малоземельных крестьян, имевших наделы от 7 акров и менее) в государство аграрно-индустриального типа. Основу сельского хозяйства такого государства составляет процветающая крестьянская ферма наряду с отдельными крупными коллективными или же государственными агропромышленными предприятиями холдингового типа. Из двух альтернативных программ план, подготовленный НКП (а также одобренный двумя рабочими партиями), на взгляд членов Партии мелких сельских хозяев был излишне радикальным, однако под давлением Ворошилова, стремившегося избежать дальнейших проволочек, и в связи с растущим волнением среди деревенской бедноты он был утвержден практически без дебатов 17 марта 1945 г. По этому закону перераспределялось 8 млн. акров земли, т. е. 35 % всей пахотной земли в стране. Все земельные владения ультраправых, военных преступников, а также лиц, обладавших имениями свыше 1,5 тыс. акров, подлежали полной конфискации. Преимущественно мелким землевладельцам «из благородных» позволялось иметь не более 150 акров, а крестьянам – не более 300 акров. Компенсация за изъятую собственность носила чисто символический характер. Освобожденные таким образом 40 % земель стали государственной или коллективной собственностью, тогда как все остальные были перераспределены между 640 тыс. крестьянских семей.
Земельная реформа имела далеко идущие социальные, экономические и политические последствия. Аристократия и дворянство, в течение нескольких столетий господствовавшие на венгерской общественно-политической сцене, утратили традиционные для них источники существования и исчезли как социальные классы. Осуществилась «многовековая мечта венгерского крестьянина». И пока основные массы партийной коалиции и подавляющее большинство широкой общественности высоко оценивали земельную реформу как деяние, исправившее историческую несправедливость, Партия мелких сельских хозяев по существу была озабочена ее экономической обоснованностью. Средний размер участков, подлежавших раздаче, составлял 7 акров. В результате уменьшалась доля «классических» карликовых наделов, однако при этом сокращалась также и доля ферм, имевших площадь от 50 до 100 акров. А по современным европейским понятиям, это минимум, необходимый для создания эффективного, конкурентоспособного фермерского хозяйства. Цель реформы была самоочевидной: она выполняла задачу безжалостного истребления влиятельной элиты с тем, чтобы можно было утвердить принципы эгалитаризма даже за счет экономической эффективности хозяйственной деятельности, а также укрепить авторитет коммунистической партии как организации, утолившей земельный голод венгерского крестьянства. Министр земледелия коммунист Имре Надь так и остался в народной памяти как политический деятель, «распределявший землю».
Земельная реформа при резком сокращении капиталовложений, машинного парка и орудий труда, распределение которых также вызвало ряд проблем, усилила временный эффект разрухи и дефицит продуктов питания, с которым столкнулась страна. На паек, особенно в городах, практически было невозможно прокормиться. Даже норма для рабочих, занятых тяжелым физическим трудом, значительно превышавшая обычный паек горожанина, составляла всего 1 тыс. калорий в день. Тяготы и лишения послевоенной жизни усиливались также в связи с присутствием в Венгрии советских войск. В стране, несшей бремя репарации, выплата которой началась сразу, была расквартирована полуторамиллионная оккупационная армия (полмиллиона солдат даже в 1946 г.), чьи потребности в продовольствии, топливе, транспорте и в иных видах обслуживания должны были обеспечиваться за счет страны их пребывания. Все, что уцелело после немцев и представляло собой движимое имущество, теперь демонтировалось и вывозилось советскими войсками: промышленное оборудование, предметы искусства и т. п. В дополнение ко всему венгерские долги Германии (30 млн. долл.) теперь следовало выплатить Советскому Союзу, который также собрал почти 300 млн. долл. того долга, что Германия должна была Венгрии. Это не могло не вызвать инфляции, которая началась уже во время войны, набирая обороты: на «черном» рынке доллар в июле 1945 г. стоил 1320 пенге, 290 тыс. в конце того же года (и 4 600 000 квадриллионов к концу июля 1946 г. – самый высокий уровень гиперинфляции в истории). Венгерская валюта все более и более вытеснялась золотом, иностранной валютой или же бартером в качестве средства товарообмена. Правительство попыталось «задушить» «черный» рынок путем принудительного изъятия у крестьян сельскохозяйственной продукции во все возраставшем количестве и ассортименте. И все же, несмотря на все лишения и трудности, народ взялся за восстановление страны с поразительной энергией. Благодаря правительственной инициативе и помощи международных благотворительных организаций система здравоохранения и образовательные учреждения, как ни странно, вскоре стали нормально функционировать. Постепенно восстанавливалась система транспортного обслуживания.
Таким образом, подготовка ко всеобщим выборам осенью 1945 г. происходила в стране, народ которой по-прежнему сильно нуждался, но смотрел в будущее в основном с надеждой. Проведение свободных выборов было предусмотрено соглашениями, выработанными на Ялтинской конференции. Кроме того, их необходимость обусловливалась тем фактом, что все подлинно революционные преобразования в общественной и политической жизни Венгрии в 1945 г. происходили по воле правительства и законодательного собрания, которые сами были созданы весьма радикальным для страны способом, не имевшим исторических предпосылок. Откровенные сомнения в строгой законности многих аспектов наблюдавшихся перемен вскоре подтвердились выяснением того обстоятельства, что задолго до подписания мирного урегулирования, в сентябре 1945 г., между Москвой и Будапештом уже были установлены особые отношения в виде договоренностей о тесном экономическом сотрудничестве и даже о восстановлении всех дипломатических отношений в полном объеме. Это побудило западные державы настаивать на проведении свободных выборов в Венгрии и воздерживаться от признания законности Временного национального правительства до тех пор, пока Советский Союз не даст согласие провести выборы.
Тайные всеобщие выборы, состоявшиеся 4 ноября 1945 г., были самыми демократическими и свободными из всех венгерских выборов вплоть до начала 90-х гг. Голосовали все, за исключением руководителей распущенных правых партий, добровольцев, служивших в СС, и лиц, находившихся под арестом или же осужденных по приговорам народных судов. Коммунисты также поддержали идею свободных выборов. Их не насторожил даже тот факт, что выдвинутое ими предложение выступить на выборах с единым списком кандидатов от партийной коалиции, который бы заранее гарантировал победу левых сил, не получило поддержки со стороны остальных партий. Они были опьянены темпами роста численности своей партии и неверно оценивали политическое значение проведенной ими земельной реформы, ожидая «оглушительного успеха» (Реваи предсказывал не менее 70 % голосов). К их глубокому разочарованию, результаты оказались почти противоположными: Партия мелких сельских хозяев, победившая во всех 16 районах, набрала 57 % голосов. За социал-демократов проголосовало чуть более, а за коммунистов – чуть менее 17 % избирателей. Национально-крестьянская партия получила всего лишь 7 % (остальные голоса достались Буржуазной демократической партии, а также новой Венгерской радикальной партии, состоявшей в основном из сторонников Яси).
Среди многих причин, обеспечивших успех ПМСХ и поражение коммунистов, одна представляется вполне конкретной: глава Венгерской католической церкви кардинал Йожеф Миндсенти, возмущенный тем, что его организация без всякой компенсации потеряла большую часть своих земель и что по инициативе коммунистов священники были лишены права голоса, в специальном пасторском послании осудил «марксистское зло» и призвал верующих поддержать на выборах ПМСХ. Тем не менее, приговор почти 4,8 млн. избирателей, т. е. 90 % всех граждан, наделенных избирательным правом, однозначно свидетельствует, что они остановили свой выбор на парламентской демократии, основанной на частной собственности, предпочтя ее социализму с его системой государственного управления и планирования в экономической сфере. Они надеялись, что их выбор победит, несмотря на присутствие в стране советских войск, которые, как они ожидали, уйдут сразу же после подписания мирного договора. Руководствуясь аналогичными соображениями и не желая до поры до времени создавать конфликтную ситуацию, руководство ПМСХ приняло условия Ворошилова, который дал ясно понять, что Советский Союз признает только такое правительство «большой коалиции», в котором коммунисты сохранят уже завоеванные ими позиции (а именно руководство министерством внутренних дел и полицией).
На первых же заседаниях Национального собрания, когда встал вопрос о форме государственности для послевоенной Венгрии, разгорелась дискуссия. Несмотря на энергичную кампанию монархистов во главе с примасом Венгрии кардиналом Миндсенти и определенные колебания мелких сельских хозяев, большинство все же высказалось за республику. После этого был сформирован кабинет министров. Президентом страны 1 февраля 1946 г. был избран Золтан Тильди, а Ференц Надь стал премьер-министром правительства, в котором представители ПМСХ получили половину министерских портфелей. Коммунисты же, помимо поста министра внутренних дел (Райк), получили пост вице-премьера (Ракоши), а также министров транспорта и социального обеспечения. Заручившись поддержкой министров из СДП и НКП, коммунисты тактически умело и очень жестко противостояли большинству из ПМСХ в аппарате, которое все не решалось проводить твердую линию против левой группировки, поддерживаемой советскими штыками. Особенно ярко это проявилось после того, как левые, подчеркивая необходимость обострения классовой борьбы и неизбежность социалистической революции, формально объединились 5 марта 1946 г. в Левый блок.
В тот же день Уинстон Черчилль выступил со своей знаменитой речью, в которой он говорил о необходимости установить «железный занавес», призванный отделить территории, оккупированные советскими войсками, от остальной Европы. И хотя прошел еще целый год до публикации доктрины Трумэна, в которой говорилось об оказании американской помощи всем государствам, сражающимся против коммунизма, и на основании которой был разработан план Маршалла по ее реализации, в 1946 г. мир уже вплотную приблизился к началу холодной войны. Это побудило Сталина ускорить процесс советизации оккупированных территорий с целью как можно лучше приготовиться к началу «горячей войны». На этом фоне в 1947 г. коммунисты Венгрии также ускорили процесс расправы над своими соперниками, которых они убирали по очереди, одного за другим. Этот метод Ракоши называл «тактикой нарезания салями». Однако борьба началась сразу, как только кабинет Ференца Надя приступил к работе.
Коммунисты опирались не только на советскую поддержку. Они использовали факт соперничества в других партиях, зная, что их вожди не будут особенно возражать, если кто-то начнет убирать с дороги их конкурентов в других группировках или даже в их собственных рядах. Премьер-министр с изумлением обнаружил, что любая выдвинутая им инициатива служит поводом для его партнеров по коалиции выяснять отношения, заостряя внимание на существующих между ними различиях, и проверять, насколько далеко он сам способен пойти во имя достижения своих политических целей. Его попытки изменить состав государственного аппарата по партийной принадлежности и политическим симпатиям его кадрового состава, который за 1945 г. очень сильно полевел, приведя его в некоторое соответствие с результатами состоявшихся выборов, наталкивались на противодействие Райка. Шеф силовиков составлял все новые и новые списки «правоэкстремистских элементов» среди госслужащих, а также инициировал тщательно подготовленные «собрания коллективов» (пользуясь ими как инструментами «примитивной демократии»), на которых «враги» изобличались и изгонялись из учреждений. Таким образом, с мая по октябрь 1946 г. более 60 тыс. сотрудников органов управления уволились с работы. Когда Надь решил проверить сигналы о злоупотреблениях и нарушениях, которые имели место в ходе реализации земельной реформы (во многих местах экспроприация производилась без соблюдения установленных законом нормативов), левые партии начали организовывать демонстрации под лозунгом «Землю не возвратим», обвиняя ПМСХ в том, что она якобы хочет повернуть вспять колесо истории. Вскоре они начали шуметь, скандируя, как на митинге, собранном Левым блоком 7 марта 1946 г., требование «изгнать из коалиции реакционеров», угрожая при этом, что «железный кулак пролетариата знает, куда нанести удар». Чувствуя, что за всеми этими акциями стоит просоветская Союзная контрольная комиссия, ПМСХ дрогнула и лишила депутатских полномочий 20 «реакционных» членов парламента, которые под предводительством Дежё Шуйока позднее основали Венгерскую партию свободы. Последней акцией политического наступления коммунистов в течение 1946 г. стал роспуск под предлогом обеспечения мер безопасности после того, как был убит один советский офицер, «реакционных ассоциаций», таких, как Общество католической молодежи, и 1500 других союзов в июле 1946 г. Сменилось и руководство движением бойскаутов, а в 1948 г. его вообще запретили.
Многие люди были встревожены подобным ходом событий. Кардинал Миндсенти заявлял, что один тип диктатуры сменился другим ее типом. Иштван Бибо, позднее ставший одним из ведущих теоретиков демократии и этнических проблем в Центральной Европе, писал о кризисе венгерской демократии. А Д. Секфю, приняв очень трудный пост посла Венгрии в Москве, конфиденциально предупреждал друзей о возможности наступления нового «века оккупации» (проводя аналогию со временем турецкого ига). И действительно, «тактика нарезания салями» продолжилась и в 1947 г., когда объектом травли стал Бела Ковач – энергичный секретарь ПМСХ, антикоммунистические убеждения которого были широко известны, друг премьер-министра. Предлогом стало судебное разбирательство по делу так называемой «Общины венгерского братства». Это была группа консерваторов, мечтавшая о политической перестройке после ухода советских войск. АВО раздул это дело, превратив его в «заговор против республики» и выбивая из арестованных показания против членов ПМСХ. Когда парламент отказался лишить Ковача его депутатской неприкосновенности, советское командование просто-напросто арестовало его 25 февраля 1947 г. и переправило в Советский Союз по обвинению в шпионской деятельности в пользу западных разведслужб. В этот момент от Партии мелких сельских хозяев откололась еще одна группа депутатов парламента, насчитывавшая 50 человек (частично из чувства протеста, а частично – по принуждению). Несколько месяцев спустя они основали под руководством Золтана Пфейффера Партию венгерской независимости, выступавшую с программой создания объединенной консервативно-буржуазной оппозиции. Этот раскол означал, что ПМСХ утратила абсолютное большинство в парламенте, не говоря уже о том, что она сама оказалась ослабленной мощью нанесенного ей удара.
Бурные события первых месяцев 1947 г., завершившиеся показательным процессом и вынесением смертного приговора лидерам «Общины венгерского братства», вызвали волну эмиграции. Страну стали покидать крупные политические деятели. Помимо тех, кто еще оставался со времен правления Хорти, и лидеров Партии мелких сельских хозяев, ряды эмиграции пополнили видный деятель социал-демократического движения Карой Пейер и секретарь НКП Имре Ковач. Но что было еще важнее, заставили уехать даже премьера Ференца Надя. Он находился на лечении в швейцарском санатории, когда 30 мая 1947 г. ему позвонил по телефону его заместитель Ракоши и сообщил, что советские власти обнаружили свидетельства личного участия премьера в «заговоре». Кроме того, Ракоши добавил, что семье Надя будет разрешено приехать к нему в изгнание, если он подаст в отставку. Что и было сделано. Под аккомпанемент не слишком громких протестов со стороны западных держав, озабоченных в тот момент критической ситуацией в Греции – стране, значительно более важной для них, чем Венгрия, Надь был замещен Лайошем Диньешем, одним из лидеров ПМСХ, давшим согласие сотрудничать с коммунистами.
Непосредственно перед отставкой Надь отправил советскому правительству меморандум, требуя освободить Ковача (который был освобожден лишь 8 лет спустя), а также высказался, как раз накануне отъезда в Швейцарию, против отмены частной собственности в целом и планировавшейся национализации крупных банков и промышленных фирм в частности. Даже до войны в Венгрии существовали государственные компании. Среди партий, входивших в левую коалицию, было выработано соглашение о том, что к этим государственным предприятиям следует добавить угольные шахты и, возможно, еще несколько индустриальных гигантов. Однако, коммунисты, муссируя идею управления экономикой, имели в виду нечто иное. Организационная основа для осуществления их замыслов в экономике была заложена в январе 1946 г. с созданием Верховного экономического совета, который мог в обход министерства экономики (не попавшего в руки коммунистов) выделять кредиты, распределять сырье и непосредственно влиять на процессы принятия решений в крупных компаниях. Рабочие комитеты крупных заводов и фабрик активно захватывались членами компартии, что оказывало все большее влияние на уровень зарплат и цен. Разумеется, необходимость борьбы с инфляцией использовалась как еще один повод для более серьезного вмешательства государства в дела экономики. Замена пенгё форинтом (в названии которого ожил средневековый «флорин») 1 августа 1946 г. была поддержана программой строгой экономии с целью стабилизировать цены и создать доверие к новой денежной единице. При установлении нового соотношения цен серьезно пострадал аграрный сектор экономики. Форинт обрел устойчивость, хотя он и не был принят на международном валютном рынке в качестве свободно конвертируемой валюты. Кроме того, правительству удалось достичь пусть минимального, но увеличения реальной заработной платы рабочих, подняв ее примерно до уровня, составлявшего 50 % от довоенного. Национализация угольных шахт, объявленная 26 июля 1946 г., также не вызвала особых возражений. Вслед за этим 1 декабря 1946 г. последовала национализация пяти больших предприятий индустрии (электротехнического и вагоностроительного заводов – Шалготарьянского акционерного общества стальных изделий, акционерного общества «Ганц», металлургического завода фирмы «Манфред Вайс», предприятий Римамурани, вагоностроительного и механического заводов в Дьёре). В результате численность рабочих на государственных предприятиях достигла 43 % от всех занятых в промышленности. Эта цифра уже превосходила те нормы, которые большинство членов ПМСХ считали приемлемыми. Тем не менее, дело этим не могло ограничиться, как было предсказано в резолюции III съезда ВКП в октябре 1946 г., на котором коммунисты потребовали подготовки и осуществления плана первой трехлетки.
