Текст книги "Дьявол"

Автор книги: Ланс Хорнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

– Ну и какие сплетни ходят по кораблю сегодня утром, Лизи? Рори смог поднести ко рту ложку каши. Она была горячей, и действительно кок не поскупился ни на масло, ни на бекон, которые заняли достойное место у Рори в желудке, согревая попутно все вокруг.

– Только и разговоров что о вас, миста Махаунд. Говорят, что вы победили Тима на кнутах честно и справедливо, не ослепив и не покалечив его. Вы настоящий джентльмен, вам недаром подняли руку вверх. Все говорят, что вы настоящий товарищ, миста Махаунд, и какой Старик Бастинадо – навозная куча. Он и его готтентотская шлюха! На корабле ведь нет никаких секретов, миста Махаунд. Слишком много ушей и глаз вокруг. И все знают, что Старик Бастинадо прокрался на корабль и заставил свою черномазую суку затащить вас к нему в каюту. Он любит наблюдать за тем, как его шлюху дерут другие, это точно. Во время последнего плавания в Гаване он завлек к ней на борт какого‑то кубинского полукровку, а сам подглядывал через дырочку в двери. Бедняга бежал с корабля весь в крови и порезах, как поросенок с бойни. Подсматривать так для капитана не новость. Странные идеи иногда появляются у Старика Бастинадо.

– Сдается мне, каждый на корабле страдает от этого. – Рори проглотил последнюю ложку каши. – Даже ты, Лизи.

– Надо же парню как‑то жить, миста Махаунд. Быть юнгой не так‑то просто. Приходится ублажать всех этих гадов с бака. Но что бы там ни было, это все же лучше, чем сиротский приют, в котором я был. Здесь я хоть сыт.

– А что в бочонке? – указал пальцем Рори.

– Сало. Кок говорит – для шрамов и ран нет ничего лучше сала. Он всегда хранит его под рукой, чтоб лечить ребят, которых высек Старик Бастинадо. Сказал, чтоб я вам втирал сало. Так я вотру, миста Махаунд? Я постараюсь, чтоб вам не было больно.

Сало отдавало дохлятиной, но Рори перевернулся и разрешил Лизи натереть себя. Он вздрогнул, когда мальчик прикоснулся к нему, но, верный своему слову, Лизи очень нежно водил руками по его телу. Когда Лизи закончил, Рори походил на ярмарочного поросенка, он улегся, как раньше, и почувствовал себя гораздо лучше.

– Спроси кока, есть ли у него еще сало для Тима.

– Тим весь уже смазан, – улыбнулся Лизи. – Я сначала за ним поухаживал, вот, вы уж извините. Тиму гораздо хуже, чем вам, миста Махаунд. Правая нога у него так разбита, что даже кость видно.

– Сожалею. Скажи Тиму об этом, ладно?

– Тим знает. Тим на вас зла не держит, миста Махаунд. Он не злопамятный. – Лизи указал на кружку на полу – Вода, миста Махаунд. Дотянетесь? – Он полез себе под рубаху и достал оттуда книгу в переплете из телячьей кожи. – Капитан послал вам вот это.

Рори взял книгу, и его чуть не стошнило от запаха прелых подмышек Лизи.

– Я принесу вам обед попозже. – Лизи бросил долгий взгляд на Рори. – Что еще я могу для вас сделать, миста Махаунд? Вы только попросите.

Рори мотнул головой, и Лизи боком медленно проскользнул в дверь, закрыв ее за собой. Книга, которую прислал Спаркс, была той самой, которую тот читал, когда Рори появился на корабле, книга о девушке по имени Фанни Хилл. Рори открыл книгу, заинтригованный иллюстрациями, которые не оставляли ничего для его воображения относительно нравов героини и раззадорили Рори на чтение. Вскоре он был поглощен рассказом, но так как он читал медленно и вынужден был останавливаться, чтобы рассмотреть каждую картинку во всех мельчайших подробностях, то, прочитав совсем немного, заснул.

Два дня и две ночи он пролежал в постели под присмотром Лизи, который ежедневно смазывал его бараньим жиром, и следил за странствиями прекрасной Фанни. Он много спал, полупьяный от вина, которое продолжал посылать ему Спаркс. Боли стихли, и раны на теле затянулись. Благодаря проделкам Фанни, вину и вкусным добавкам, которые кок клал в его пищу, эти несколько дней были мирной интерлюдией в жизни Рори. Однако картинки и яркие описания в тексте настраивали ход его мыслей на непривычный лад. У него почти возникло искушение задержать Лизи в один из его визитов, когда тот принес ему еду, но прыщавое лицо и вонь, исходящая от мальчика, оттолкнули его.

На второй день своего вынужденного заключения он услышал душераздирающие крики, и когда Лизи принес ужин, то рассказал Рори, что по приказу Спаркса двое матросов в тот день подверглись порке. За что? Ну, одного застали спящим на вахте, а другой выдраил палубу недостаточно хорошо, чтобы удовлетворить Спаркса. Но Лизи поспешил сообщить, что это плавание было благополучным, так как обычно Спаркс устраивал порки каждый день. Да, согласился Лизи, ему тоже нравилось смотреть, как порют, это давало ему заряд бодрости, но потом было очень жалко этих бедняг. Он был рад, что в это плавание порок было немного. Может, Старик Бастинадо перестал испытывать те чувства, которые он питал к своей черномазой шлюхе.

На третий день с помощью Лизи Рори удалось одеться и выйти на палубу. Первым, кого он встретил, был Спаркс, который любезно приветствовал его, как будто ничего и не произошло, тем не менее, он заткнул нос, когда Рори подошел ближе.

– Держу пари, мистер Махаунд, от вас пахнет, как от пережаренного седла барашка. Я полагаю, вашим выздоровлением занимается кок. Он думает, что салом можно вылечить что угодно, даже сифилис. Скажите! Как вам нравится Фанни? – Он медленно закрыл один глаз, многозначительно подмигивая.

– Лучшей подружки и не пожелаешь, сэр, во время недомогания. Очень мудро с вашей стороны прислать ее мне.

– Действительно, мистер Махаунд, вы должны понять, что я не такой уж плохой человек в конце концов. Мне очень скучно. На борту корабля развлечения ограничены, когда окружен одними мужчинами.

Рори вопросительно посмотрел на него.

– Карма? Она не женщина, мистер Махаунд. Она животное, и больше ничего. Она лучше суки, конечно, она умеет говорить и, полагаю, думать. Но не делайте ошибки, путая негритосов с людьми. Они не люди. Если станете думать о них как о людях, тогда у вас душа не будет лежать к работорговле. Они не что иное, как двуногие животные, вот и все. Мы их покупаем, мы их продаем, а в Индии их заставляют работать. Их продают по живому весу, как скотину…

Вам еще предстоит понять, что у черномазого есть только самые примитивные, животные инстинкты. Когда он голоден, он ест; когда он устал, он спит, а когда кровь вскипает, он совокупляется. Если он не может заполучить женщины, он ловит мужчину или зверя. Я слышал, они трахают даже крокодилов в Африке, и не сомневаюсь в этом. Не жалейте ни их, ни Карму. Она желает только мужчину, и ни один еще никогда не смог удовлетворить ее, кроме этого чертова братца, о котором она постоянно говорит. Она надоела мне. Я собираюсь продать ее в это плавание. За нее можно получить хорошую цену в Гаване или в Порт‑о‑Пренсе, – вздохнул Спаркс и пожал плечами, как бы закончив разговор на эту тему. – Надеюсь, вы не держите на меня зла, мистер Махаунд.

Рори был дипломатичен. Раньше он бы убил этого улыбающегося подлеца. Теперь же он восхищался его низостью высшей пробы.

– Никакого зла, сэр. – Рори даже улыбнулся, произнося это.

Спаркс засунул палец под напудренный парик и почесал голову.

– Вы не играете на музыкальных инструментах, мистер Махаунд? Если это волынка, то не говорите об этом, я не считаю ее за инструмент.

Рори был полностью сбит с толку такой резкой сменой разговора. Он ничего не знал о музыке, хотя и не был согласен со Спарксом относительно волынки. Ему в общем‑то нравились ее резкие пронзительные звуки. Он замотал головой в ответ, задавая себе вопрос, не родилась ли еще какая‑нибудь дьявольская идея в голове Спаркса.

– Я спросил только потому, что Тим О'Тул прикован к постели и не в состоянии играть на арфе. Я думал устроить танцы на палубе сегодня вечером. Это поможет матросам выпустить пар, но без Тима, полагаю, придется забыть об этом.

– Как Тим? – спросил Рори.

– Не очень хорошо, к сожалению. Правая нога никак не заживает, и он прикован к койке. Тим хороший парень, но боюсь, что он потеряет ногу.

– Вы позволите мне навестить его, сэр?

– Ну конечно же, мистер Махаунд. И передайте ему мои соболезнования. Скажите Тиму, что, если будет необходимо ампутировать ногу, я собственноручно сделаю это. Не то чтобы у меня был какой‑то опыт хирурга, но я, по крайней мере, смог бы отпилить ее с большим пониманием, чем кто‑либо другой.

– В этом я не сомневаюсь. – Рори никак не мог понять, на самом деле волновался капитан за Тима или нет. Невозможно было определить, искренне ли были произнесены слова Спарксом или с сарказмом. – Я передам ему ваши слова, сэр. – Рори собрался уходить.

– Одну минуту, мистер Махаунд, – вытянул руку Спаркс. – Я совсем забыл. Скажите! Из всевозможных картинок в книге какая заинтриговала вас больше всего? Интересно было бы посмотреть, совпадают ли наши вкусы.

– Думаю, сэр, – медленно ответил Рори, глядя Спарксу прямо в глаза, – та, где Фанни подсматривает в дырочку, как служанка развлекает своего неаполитанского друга.

– Toushe, – рассмеялся Спаркс и поднял правую руку, как будто хотел похлопать Рори по спине, а потом передумал. – Позвольте заметить, однако, что сама Фанни не видела более возбуждающего спектакля, чем тот, свидетелем которого был я. Этот неаполитанец не смог бы превзойти вас в удали, мистер Махаунд.

– Благодарю вас, сэр. Рад, что доставил удовольствие. Знай я, что вы наблюдаете, я бы, конечно, постарался еще лучше.

– Нет, вы бы все время помнили о моем присутствии; но вы несколько разочаровали меня за последние дни. Я думал скопировать тот эпизод, описанный Фанни, когда она, стоя на стуле, в гостинице подглядывала через перегородку за двумя молодыми гомиками. Я считал, что, прочтя Фанни, вы заинтересуетесь Лизи, но, увы, я напрасно потратил время у замочной скважины.

– Мне потребуется много времени провести в море, прежде чем меня потянет на Лизи!

– Не могу винить вас в этом. Он был похож на Ганимеда, когда я взял его на борт в предыдущее плавание, но, увы, он сильно изменился. Но, друг мой, не судите меня слишком строго. Когда человеку скучно, от него можно ждать что угодно. Вы освобождаетесь от работы и вахт до тех пор, пока не заживут ваши раны. Идите навестите Тима и скажите ему, что я надеюсь – с ногой у него все будет в порядке. А вот это, – Спаркс пошарил в кармане и достал блестящую золотую гинею, – вот это отдайте Тиму. В конце концов, он ее заслужил.

Рори взял монету и откланялся. Несомненно, Спаркс полоумный. Или, возможно, как он сам сказал, просто устал от жизни. Спаркс был хорошим капитаном, если брать во внимание только безукоризненную чистоту корабля, дисциплину команды и прекрасное знание навигации. Но он был непредсказуем. Одно мгновение он мог быть очаровательно утонченным и любезным, а в следующее стать жестоким садистом, не знающим пощады. Ох‑хо‑хох! Рори вряд ли мог что‑либо поделать с этим, разве что по возможности пользоваться его благосклонностью. Но, хватит о капитане. Рори пошел навестить Тима.

Он пересек палубу и спустился в вонючий бак. В эту часть корабля никогда не проникали приказы Спаркса надраить все до блеска. Бак принадлежал команде, и им разрешалось содержать его в каком угодно состоянии; немногие капитаны отваживались распространять свою дисциплину на эту часть корабля. Иногда какой‑нибудь моряк со страстью к порядку содержал свою койку в чистоте: матрас почищен, одеяло сложено и одежда развешена более или менее аккуратно; но в большинстве случаев матрасы были грязными, одеяла свалены кучей вместе с грязной одеждой, да и сам хозяин был вонюч, немыт, нечесан и вшив.

Рори пробрался по разбросанным повсюду липким шерстяным носкам, разорванным фуфайкам и затвердевшим от пролитого вина штанам, валявшимся на полу, к койке Тима.

Тим лежал нагишом и стонал, не слыша Рори и не открывая глаз, пока Рори не потряс его за плечо.

– Прости меня за то, что твои дела плохи, Тим.

Зеленые глаза Тима были затуманены болью.

– Не стоит, дружок. Ты‑то как?

– Прекрасно, Тим. Мне сказали, что нога все еще беспокоит тебя.

– Ох, да, Рори. Боль просто ужасная.

Рори нашел огарок свечи и зажег его, затем стал коленями на пол, чтобы осмотреть ногу Тима. На ней была глубокая рана, наполненная гноем и сильно опухшая, мягкие ткани странного мертвенно‑бледного цвета граничили с воспаленной темно‑красной плотью. Вся нога раздулась, кожа на ней натянулась и блестела. От прикосновения к ней Рори почувствовал жар.

– Как она выглядит? – тихо спросил Тим, как будто опасаясь страшного ответа.

– Что ж, я мог бы сказать, что она прекрасно выглядит, Тим, и наврал бы тебе. Плохо дело, Тим, но не настолько, чтобы мы ничего не смогли с ней сделать. В каюте Спаркса есть аптечка, и я принесу ее. Я мало что знаю о том, как лечить раны, но, по крайней мере, я знаю, что тебе надо быть в чистоте, подальше от этой вонючей дыры. «Дикое мясо» – вот как это называется. Так часто бывает при ранении. Надо выгнать яд наружу. Однажды мой старик Джейми упал и сильно порезал руку, и она распухла, как твоя нога. «Дикое мясо» – так говорила хозяйка Макларен, которая кое‑что знала про травы и лекарственные растения, и она приготовила припарку из хлеба и молока и вылечила рану. Ты подожди минутку, Тим. Я сейчас уйду, но скоро вернусь. Не беспокойся, я буду ухаживать за тобой.

Рори поднялся по сходням на палубу. Он заметил капитана на шканцах и со всех ног помчался вверх по трапу к нему.

– Ну и ну, мистер Махаунд. – Бриллиант Спаркса сверкал на солнце, когда он взмахнул рукой. – Может показаться, что вам нравится моя компания, раз вы снова спешите составить мне ее.

– Если позволите, сэр, я поухаживаю за Тимом. Нога его в таком состоянии, что, я думаю, он недолго протянет, если ничего не предпринять. Он в плохом состоянии. Я сделаю для него все возможное.

– Хотите стать сиделкой, черт возьми, а? Лишь ради того, чтобы спасти Тиму ногу? Что ж, похоже, на корабле у нас и Вера, и Надежда, и Любовь, и все прочие христианские добродетели прописались, раз вы решились действовать в роли сестры Фингерсмит для Тима. Да, спасите Тиму ногу, если сможете. Он мне не нужен с одним копытом. Я уже сказал, что можете не являться на службу. Так что делайте что хотите.

– В таком случае я хотел бы перенести Тима в маленькую каютку рядом с моей, которая пуста, сэр. Вряд ли я смогу ему помочь в антисанитарии бака.

– Отставить, мистер Махаунд! Это лошадка не той масти. Матрос в офицерской каюте. Едва ли я смогу…

– Тим настоящий моряк. Вы сами так говорили. С одной ногой он вам не нужен, так что, мне кажется, о нем стоит позаботиться, в особенности, когда вам вновь придется прибегнуть к незаконной вербовке матросов.

– Что ж, возможно, вы в чем‑то и правы, мистер Махаунд. Уверен, что правы.

– Мне хотелось бы поставить Тима на ноги.

– И вы хотели бы завести общее хозяйство с Тимом в соседней каюте. Смейтесь, мистер Махаунд. Это шутка. У вас что, нет чувства юмора? Вы так и останетесь всегда серьезным?

– Это серьезное дело, сэр. Нет ли в вашей аптечке настойки опия?

– Я прикажу, чтобы пузырек прислали к вам в каюту. При мне никогда еще не было матроса на шканцах, я и теперь этого не потерплю; но если вы собираетесь переправить туда Тима и я об этом не узнаю, то, черт возьми, какая разница. Я об этом ничего не узнаю, понимаете?

– Тогда мне и благодарить вас не придется, сэр.

Рори ушел и направился со всех своих слабых ног на камбуз. Кок покачал головой, когда Рори спросил про белый хлеб, но когда он выяснил, что Рори имел в виду, то понимающе кивнул:

– Овсяная каша тоже подойдет, мистер Махаунд. Льняное семя, возможно, лучше, но хороший отвар из овсянки вытянет ядро из карбункула, а когда вытянет, то и весь яд из раны уйдет. Я поставлю полный котелок каши и буду держать его постоянно горячим в камбузе, чтобы вы могли взять его, когда он вам понадобится.

– А еще надо горячей воды, кок. Тима хорошо бы помыть.

– Ага, ага, сэр, уже ставлю котел, мистер Махаунд. Вы настоящий джентльмен, сэр. Мы все любим Тима и будем вам очень признательны.

Через час, благодаря Рори, Тим получил каюту, был помыт, причесан, более или менее удобно вытянулся на кровати, подоткнув под спину подушку, и жевал величайший из всех деликатесов – свежий ананас, который кок закупил на Мадейре и передал через Лизи специально для Тима. Матерчатый мешочек, наполненный горячей овсянкой, был привязан лоскутками вокруг раны на ноге. Тим взглянул на Рори и улыбнулся. Это была вымученная улыбка, но в глазах Тима больше не было страха.

– Мне уже лучше, – сказал он. – А что ты теперь собираешься делать, Рори?

Рори сел подле койки в ногах у Тима и открыл книгу капитана.

– Я собираюсь почитать тебе, Тим. Это поможет тебе забыть про ногу, когда ты услышишь про эту шлюху Фанни и про то, что с ней случилось, когда она приехала в Лондон. Ее приключения любого мужчину не оставят равнодушным. А еще я покажу тебе картинки. Эх, ты только послушай про Фанни, Тим. Ты тут же встанешь по стойке «смирно», как солдат, причем тебе и двух здоровых ног не понадобится для этого.

Глава IX

В течение следующей недели раны Рори зажили окончательно. Он не знал, благодарить ли ему за это баранье сало или нет, но от ран не осталось никаких шрамов, и Рори был очень доволен этим. Тиму повезло меньше. Опухоль на ноге спала, и он мог уже наступать на нее, но рана не заживала и по‑прежнему причиняла боль. Рори вновь вернулся в свою серую каморку под палубой со стариком Стоутом, а Тим нехотя перетащил свой скарб со шканцев назад на бак.

Наконец однажды утром, проснувшись, Рори впервые за много недель почувствовал, что его кровать стоит неподвижно. Это было странное и почти забытое ощущение. Он не чувствовал ни качки, ни тряски, и, если бы не едва заметное покачивание, которое заставляло судно медленно и еле‑еле подниматься и опускаться, Рори показалось бы, что он снова попал в замок Сакс. Но было и еще одно отличие – нестерпимая жара! Она наполняла каюту и давила на Рори, как штабели сырой шерсти. От нее никуда невозможно было деться. Никакого облегчения. Даже хилый бриз, проникавший в иллюминатор, был горячим. Жара липла, как ночной кошмар и, одновременно, как иссушающее пламя.

Малейшие попытки пошевелиться требовали от Рори сверхчеловеческих усилий, но в конце концов он нашел в себе силы перевернуться на влажном матрасе и перекинуть свои длинные ноги через край койки. Совершив этот мужественный поступок, он стал на ноги. Пот ручейками стекал по его спине. Даже глаза, казалось, прилипли к голове, став неподвижными и остекленевшими. Натянув на себя рубаху и штаны, все еще влажные от вчерашнего пота, он выкарабкался на палубу и увидел, что леер на середине корабля усеян матросами, смотревшими вниз на гладкую маслянисто‑темную поверхность воды.

Рори покинул шканцы и спустился туда, где стоял Тим, облокотясь о леер. Тим освободил ему место, и Рори тоже перегнулся через борт. Вдоль борта он увидел столпотворение челноков, выдолбленных из ствола дерева, каждый из которых стремился занять позицию рядом с кораблем. Черные обнаженные мужчины в тонких набедренных повязках, которые, промокнув, еще четче обрисовывали то, что должны были скрывать, опасно балансировали в узких каноэ. Тим объяснил, что это были знаменитые крумены, негры из племени кру, с Невольничьего Берега: свободные негры, отличавшиеся ловкостью на воде и жизненно необходимые белым торговцам. Некоторые из них стояли в каноэ, держа фрукты необычной формы и цвета, которые Рори никогда раньше не видел. Вид свежих фруктов, независимо от того, каких именно, был настолько соблазнителен, что Рори спросил у Тима, как ему достать их. Тим сказал, что это очень просто. Все, что ему надо сделать, это поймать взгляд одного из круменов, показать медный пенс и бросить его. Независимо от того, будет монетка поймана или нет, последует вознаграждение. Рори исполнил инструкции Тима, обратил на себя внимание черного, как уголь, парня, огромные белые зубы которого улыбнулись ему в ответ, а затем бросил монету. Рори не рассчитал, и пенс упал в воду, не долетев до каноэ, но мальчишка молнией черных рук и розовых пяток метнулся через борт и пропал под водой, тут же вынырнув с широкой улыбкой, держа пенс в пальцах. Он бросил Рори тонкую веревку и, когда Рори поймал ее, привязал другой конец к корзине, сплетенной из пальмовых листьев, после чего Рори поднял ее на борт корабля.

Необычные желтые, фаллической формы фрукты были для Рори новинкой, но Тим уже пробовал их раньше. Он назвал их «бананами». Перед едой их надо было чистить. Тим показал как, сняв толстую желтую кожуру и дав Рори молочно‑белую, сочную сердцевину. Рори бананы показались очень вкусными. После капитальной диеты, состоявшей из каши, солонины и сухарей, все свежее казалось изумительного вкуса. В бананах Рори нашел тонкий аромат, который никогда раньше не встречал. Он слышал о круглых желтых апельсинах, но никогда их не пробовал, и они, как он обнаружил, оказались еще более освежающими, чем бананы. Зеленые плоды лайма были слишком кислыми и вяжущими, зато, съев один из них, он почувствовал себя бодрым. Вместе с Тимом они прикончили корзину.

За кричащим водоворотом из каноэ внизу Рори увидел низкую, узкую полосу зеленых деревьев, растущих, по всей видимости, прямо из воды на длинных, похожих на ходули корнях. Сплошная зелень была прорезана узкими каналами более темной воды, а на некотором расстоянии над верхушками деревьев виднелась белая башня, над которой развевался флаг торгового дома «Маккаэрн и Огилсви». Пока он продолжал изучать сей фантастический и невероятный пейзаж, из буйной зелени берега появилась лодка. Это была корабельная шлюпка, в которой сидело полдюжины чернокожих, поднимавших и опускавших весла с механической точностью под бой барабана. На возвышенной кормовой скамье сидел и усердно работал румпелем негр, а под красно‑белым навесом во чреве лодки находились два пассажира. Пока Рори наблюдал за этим почти королевским выездом, он услышал, как кто‑то выкрикнул его имя со шканцев, поднялся наверх и увидел капитана Спаркса, манящего его к себе.

– Мистер Махаунд, – в голосе Спаркса слышались нотки раздражения, – я был бы признателен, если бы вы остались здесь, на шканцах. Почему я должен кричать во все горло, чтобы привлечь ваше внимание, пока вы там бездельничаете с матросами?

– К вашим услугам, сэр. – Рори надеялся, что сможет завершить плавание, не вступая врукопашную с капитаном, который, казалось, чередовал свои явные попытки вести себя вызывающе с внезапной галантностью.

– Этот сын грязной хвостатой обезьяны, – Спаркс резко повернулся и указал на лодку, которая уже приближалась, – называет себя дон Педро да Соуса и наряжается как сеньор из замка Ринктум. Это распроклятущий, наипротивнейший, наимерзейший подлец, который когда‑либо ступал на землю, и я не стал бы доверять ему больше, чем тайбернскому палачу. Но мы зависим от него. Он отвечает за сбор рабов для компании, и, если нам повезет, мы наполним наши трюмы здесь, и нам не придется плыть на Бадагри или Калабар и покупать рабов по более дорогим ценам. Так как мы оказываем поддержку здешним властям, то покупаем рабов здесь дешевле. Но мне кажется – этот авантюрист‑проходимец обводит нас вокруг пальца. Он поставляет нам в основном плохой товар: плосколицых йоруба, сусу и очень редко ибо или дагомеев. А сегодня деньги можно сделать только на неграх из племен фан, джалофф, хауса, мандинго и на суданцах. Сдается мне, этот чертов Соуса получает их и продает по большим ценам другим факториям и судам, потом на вырученные деньги покупает плохой товар, а все доходы кладет к себе в карман. Иногда он удивляет нас несколькими превосходными экземплярами, только чтоб мы не роптали; и они, он утверждает, поступают от какого‑то никудышного молокососа, арабского принца, который дважды в год приводит караван на побережье.

– Да, сэр, – согласился Рори, хотя не мог понять, почему именно его капитан выбрал для этого разговора или для подобной информации.

– Вы ведь, мистер Махаунд, ни черта не смыслите в негритосах. – Спаркс продолжал следить за приближением шлюпки, разговаривая с Рори. – А я смыслю. Мы с Соусой плохо ладим, и в последний раз, когда я был здесь, я чуть бороду ему не сбрил своим кортиком. Между прочим, с ним еще кто‑то в лодке. Интересно, кто бы это мог быть?

– Уверен, что не знаю его, – ответил Рори.

– Да, понимаю, черт возьми. Но, как я говорил, я хочу послать вас на берег с Соусой, и вы будете жить в замке Ринктум, пока мы здесь находимся. И отправитесь вы не как Рори Махаунд, самый бездарный суперкарго, которого когда‑либо видел флот, а как барон Саксский, племянник самого мистера Маккаэрна. Хочу, чтоб вы все разведали и узнали, что прячет Соуса в своих загонах для рабов. Шевелите мозгами, если они у вас есть. Вы, возможно, и не отличите джалоффа от пигмея, но, надеюсь, вы можете отличить сильного, здорового черномазого самца, если увидите. Их‑то мы и ищем, и таких нам надо три сотни, если достанем. Я бы также взял около пятидесяти самок, если сможем их заполучить. За них, конечно, не выручишь столько, сколько за самцов, но они ценятся как служанки в домах Барбадоса, да и белые мужчины на острове выработали вкус к черномазым партнершам на ночь.

– Да, сэр, – обрадовался случаю сойти на берег Рори. Он также был рад, что это избавит его от утомительного труда по контролю за разгрузкой товаров вместе со стариком Стоутом.

Под палубой было жарче, чем в аду на сковороде. Спаркс оценивающе посмотрел на Рори.

– Если уж решились изображать из себя знатную персону, то и оденьтесь соответствующим образом. Пройдемте ко мне в каюту, и я дам вам кое‑что из своей одежды. Соусе потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда. Вы чуть покрупнее меня, но моя одежда придется вам впору, и выглядеть вы будете достойно. Вам также потребуется слуга. Кого бы вы хотели взять с собой?

– Я бы предпочел Тима.

– Я прикажу Стоуту открыть баталерку и выдать Тиму пару новых штанов. Как его нога? Может он ступать на нее?

– Она все еще болит, и рана не закрылась, но ходить он может.

– Надо бы прижечь. Ну да ладно. Вам надо переодеться. Карма поможет вам, но не вздумайте снова приставать к ней. На это нет времени. Кроме того, Соуса предоставит вам черномазую самку на ночь, если, конечно, вы выдержите ее мускус. Это является такой же частью африканского гостеприимства, как и приглашение к обеду. Пойдемте!

Оказавшись в каюте, Спаркс вывалил из гардероба ворох одежды. Рори торопливо выбрал бархатный кафтан гранатового цвета с золотыми галунами, белые сатиновые бриджи, белые шелковые чулки и черные туфли с пряжками. Крикнув Карму, Спаркс приказал ей найти рубашку с оборками, черный шарф и треугольную шляпу с поднятыми полями, окаймленными белой эгреткой.

Из резного сундука камфорного дерева он выудил несколько пар белого белья, пошитого более или менее в стиле военно‑морской формы, и бросил их на кучу рубашек и нижнего белья.

– Бархат – слишком жаркий материал для этого климата, но сегодня он произведет хорошее впечатление на Соусу. Белое белье наденете, когда сойдете на берег, и будьте самым надменным снобом. Я сойду на берег сегодня вечером или завтра. Постарайтесь к этому времени раздобыть какую‑нибудь информацию для меня. У ринктумского причала будет все время стоять шлюпка для вас, если она вдруг понадобится. Если Соуса приготовил нам стадо, то несколько дней уйдет на разгрузку и погрузку. До меня дошли сплетни, что Соуса держит тайный лагерь вверх по реке, где он прячет свой личный товар. Если вы заранее предупредите меня, что у него есть резерв, я одержу над ним верх. А теперь одевайтесь. Он, должно быть, уже поднимается на борт; я только что слышал, как спускали трап. Карма поможет вам одеться. Торопитесь!

Карма скорее мешала, чем помогала ему одеваться. Ему пришлось с боем залезать в одежду, пока она стояла на коленях перед ним, обняв его за талию. Он натянул рубашку и кафтан с большим трудом, потому что ее распутные ласки искушали его поддаться ей. Сделав над собой усилие, он оттолкнул ее от себя, чтобы натянуть бриджи, и, оказавшись вне досягаемости ее слюнявого языка, он едва подавил рвотный рефлекс от запаха ее мускуса. В той части его мозга, которая не была занята одеванием и отражением ее атак, возник вопрос, всегда ли он будет так реагировать на темную плоть.

Она уставилась на него укоризненно, глаза ее быстро перебегали с его глаз на тело, пока Рори заканчивал одеваться и завязывал галстук. Затем, когда он уже собрался уходить, она снова бросилась на него и расстегнула те пуговицы, которые он так долго застегивал.

– Никто не видит. Быстрее, мужчина. Отдайся мне. В твоем состоянии на это уйдет не больше минуты.

Он вырвался от нее, барахтаясь изо всех сил, и стал пробираться к двери, при каждом шаге таща ее за собой и тщетно пытаясь застегнуть расстегнутые ею пуговицы. Когда дверь распахнулась, он разжал ей пальцы, оттолкнул назад в комнату и, прежде чем она смогла восстановить равновесие, захлопнул дверь, заперев ее на ключ, оставленный Спарксом снаружи. Мгновение у него ушло на то, чтобы восстановить дыхание и оправить одежду, чтобы его общение с Кармой ни у кого не могло вызвать подозрений. Когда он появился на палубе, то увидел, что Соуса только что подъехал. Боцман стоял у леера, готовый встретить его сигналом своей дудки.

Тим, все еще болезненно хромая, появился в новых белых панталонах со стрелками, голубом жакете и кожаной шапочке с напомаженной косичкой. Спаркс, стоя у верха трапа, ведущего на шканцы, был полностью экипирован кортиком, планкой эмалированных медалей и звезд на груди, которые, Рори знал, он наверняка официально не заслужил. Тем не менее он был красив, и Рори рядом с ним, стоя со втянутым животом, чтобы бриджи Спаркса не треснули по швам, был горд по‑петушиному своей собственной элегантностью.

Сначала на веревочных перилах трапа появилась желтая рука, а затем постепенно показался и сам человек, которому помогли перебраться через леер на палубу. Соуса был невелик ростом; будь он несколькими дюймами ниже, его бы можно было назвать карликом, но в его виде не было ничего гротескного, он был идеально сложен и миниатюрен. Грязный цвет его кожи можно было сравнить только с кофе, куда чуть‑чуть добавили сливок, и Рори, по своему невежеству, решил, что Соуса был португалец; но позднее узнал, что Соуса мулат и отец‑бродяга прижил его с девкой из племени сусу. Ему можно было дать лет пятьдесят, потому что у него были седые волосы и лицо, покрытое сеткой морщин.

Соусу сопровождал огромный молодой негр, который, по мнению Рори, представлял собой внушительный образец мужской силы, какой он когда‑либо видел. Контраст между миниатюрным Соусой и этим темнокожим геркулесом был еще более разительным, так как они стояли бок о бок на палубе, ожидая, когда Спаркс и Рори спустятся, чтобы поприветствовать их. Соуса мог бы пройти под вытянутой в сторону рукой негра, не нагибая головы. Мулат был тщательно одет в европейскую одежду, которая, будь она чистой, вполне могла бы соперничать с гардеробом Спаркса или Рори, но истинное величие одежд молодого негра посрамляло всех их, вместе взятых. Он был облачен в одеяние небесной голубизны из тонкой шерсти с широкими ниспадающими рукавами, и само одеяние было намеренно распахнуто, чтобы было видно нижнее белье из плотного белого шелка, сплошь вышитое голубым и зеленым и густо покрытое жемчугом. Голова негра была обмотана светло‑зеленым тюрбаном, из которого торчал пучок белых страусовых перьев, приколотых огромным рубином. И несмотря на всю эту женскую мишуру, в глаза бросались неотразимые мужские достоинства этого юноши.