Текст книги "Дьявол"

Автор книги: Ланс Хорнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Следующие несколько дней он провел как в забытьи. Было вино, море вина, которое Вольяно поставлял со своих складов. Были танцовщицы с конечностями абрикосового цвета, пахнущими пачулями и янтарем. Были гибкие мальчики, которые могли изгибаться, совокупляясь с Рори в таких акробатических позах, о которых раньше он и помыслить не мог. Были горячие, влажные губы, руки, нежно гладившие и больно хлеставшие, тела такие, о которых он раньше и не подозревал, и странные вожделения, которых он никогда раньше не встречал. Сквозь дымку вина, пота и животного гона он видел Мансура, Тима и Джихью без одежд, с телами, охваченными алыми губами и ищущими пальцами, объятиями, как и его собственное, сладостными страданиями, вынуждавшими их задыхаться в неведомых доселе экстазах. Наконец он потонул в глубоких и теплых впадинах плоти и истощился настолько, что уснул, и никакие изощрения шутовского хоровода, окружавшего его, не могли его возродить для еще одного захода. Он обмяк, выдохся и стал бесчувственным ко всему на свете.

До тех пор… пока в одно прекрасное утро он не проснулся от покачивания своей узкой кровати и от пятнистых отражений, гонявшихся друг за другом по потолку. Он был в открытом море, душой и телом.

Рори лежал, пытаясь собрать воедино нити сознания до тех пор, пока сверхчеловеческим усилием не перекинул ноги через край койки и не поставил их на палубу. Тщательно рассчитывая каждое движение, он добрел до маленького умывальника, где, позвякивая, стоял фаянсовый кувшин с миской; наклонившись вперед, он вцепился в ручку кувшина и полил водой себе на голову. Это возродило его настолько, что он смог пересечь крохотную каютку и открыть дверь, ведущую к сходням. Дверь приоткрылась лишь на дюйм, но и этого было достаточно, чтобы различить фигуру Млики, распростертую на соломенном тюфяке перед дверью. Млика мгновенно вскочил и вошел в каюту.

– Милорд!

– Когда мы отплыли?

– Вчера в полдень, милорд.

– Тогда побрей и одень меня. Мне надо на палубу. Как Тим?

– С капитаном, милорд.

Рори вспомнил стратегию Спаркса – всегда появляться перед командой при всех регалиях, так что пока он пил принесенный Мликой кофе, он заставил его обшарить все сундуки, чтобы посмотреть, чем снабдил его Вольяно. Там было несколько костюмов, сшитых по последней французской моде, избегавшей атласов и парчи, и представлявших собой панталоны в обтяжку из тонкой белой шерсти с длиннополым фраком. Рори надел один из таких костюмов с белой рубашкой, у которой был стоячий воротник и широкий черный галстук. Шляпа его представляла собой полумесяц огромных размеров и делала его великаном, по крайней мере футов восьми. Короткие белые шелковые носки и тонкие кожаные туфли‑лодочки он также надел впервые, но, надев, понял, что смахивает на франта. Следуя за Мликой, Рори вышел из каюты и поднялся на шканцы. Джихью и Тим разговаривали с незнакомцем. Все трое перегнулись через перила, глядя вниз на главную палубу, где длинная вереница обнаженных парней бродила по кругу в такт ударам барабана, темп которого то возрастал, то понижался, так что они переходили то на медленный шаг, то на стремительный галоп.

Троица была так заворожена движением негров, что Рори подошел к перилам незамеченным. Он стал рядом с Тимом и положил руку ему на плечо. Тим развернулся, вздрогнув от неожиданности, а когда узнал Рори, то просиял.

– Я уж начал думать, мой сердечный, – он отстранил Рори от себя на вытянутых руках, чтобы насладиться его портняжным великолепием, – что те ребята и девчата оказались тебе не по зубам. Но ты смог все‑таки подняться наверх. Во всяком случае, когда я видел тебя последний раз, у меня создалось такое впечатление…

– Сдается мне, Тим, что, когда я в последний раз видел тебя, ты оседлал на полу гуттаперчивого мальчика.

– Да ну тебя, трепач! Просто надо ведь все попробовать, но вот здесь Джихью, который скажет тебе, что ты все это выдумал, ты просто издеваешься над бедным Тимом, поскольку ни слова правды нет в твоих речах.

– Разве, Тим? – Джихью подмигнул Рори. – А я вот помню, что видел тебя в той позе, но подумал, что вы танцуете новую разновидность ирландской джиги.

– Все ясно, я отправился в плавание со смертельными врагами.

Тим чуть не оторвал Рори руку.

– А вот мистер Дженкинс, наш первый помощник.

Рори поклонился и подал руку особе с угрюмым лицом, лет пятидесяти. Черная борода с проседью и кустистые брови почти полностью закрывали его лицо. Его приветствие было коротким и едва ли вежливым. Перед ним явно стоял человек, который не был сразу же покорен чарами Рори.

Тем не менее Рори поклонился ему.

– Мистер Дженкинс, прикажите всем неграм спуститься в трюмы, а вы, капитан Портер, прикажите всем матросам выстроиться на перекличку на палубе. Я хочу обратиться к ним.

Рори заметил, что отдает приказание вполне естественно.

– А что с этой дюжиной арабских воинов, которые на борту, сэр? – спросил Дженкинс, его нижняя губа была похожа на влажную красную линию в бороде. – Ни до чего хорошего мне с ними не договориться. Ни слова на их поганом диалекте не знаю.

– Очень жаль. – Рори неожиданно почувствовал неприязнь к этому человеку. – Если б вы научились арабскому, как капитан, вы могли бы узнать много полезного во время пребывания в Марокко. Но не будем о солдатах, я хочу поговорить только с командой.

Некоторое время потребовалось, чтобы очистить палубу от рабов, и Рори приятно было увидеть, что все они, похоже, были в хорошем состоянии. Кожа их блестела от масла; выглядели они накормленными; многие из них улыбались. Он обрадовался, когда Тим проинформировал его, что взял рабов под свое наблюдение. Рори знал, что Тим проследит, чтобы со всеми обращались как следует и чтобы к ним не приставали матросы.

Наконец негры сидели по трюмам, и Рори отметил про себя чисто выдраенные палубы, сверкающую краску и блестящий медью такелаж. Бесспорно, Джихью знал, как поддерживать порядок на судне. Послышалась боцманская дудка, и один за другим матросы стали выходить на главную палубу, спрыгивая со снастей, поднимаясь с бака, из камбуза, выходя из плотницкой. Все собрались и глядели на Рори.

– Джентльмены! – улыбнулся Рори, вспоминая капитана Спаркса. – Я обращаюсь к вам как к джентльменам в первый и последний раз за плавание. Цель моего приказа собрать всех на перекличку – знакомство с вами. Я – сэр Родерик Махаунд, хозяин этого судна. Командир корабля – капитан Джихью Портер, и капитан действует согласно моим приказам или приказам мистера О' Тула, моего компаньона. Мы плывем под звездой и полумесяцем Оттоманской империи по повелению великого султана Блистательной Порты и моего брата султана Сааксского. Ни британские, ни американские законы не действуют на этом корабле. Я и есть закон, и то, что я скажу, становится законом. Я спас всех вас от рабства в Марокко, рабства, которое есть прямая дорога к смерти. Вы попробовали его, и не думаю, что вам когда‑нибудь захочется в него вернуться. Таким образом, вы должны быть мне благодарны до некоторой степени, и надеюсь, вы отплатите мне доброй волей и добросовестной работой. Как только мы довезем наш груз в сохранности до порта, вы будете вольны завербоваться на это судно снова для обратного рейса со мной или вернуться на свою родину. Вам платят обычное жалованье, и я прослежу, чтобы вы получили причитающуюся долю доходов от этого плавания. Считаете ли вы это честным и справедливым?

– Да, есть, сэр! – Согласие прозвучало искренне и с энтузиазмом. Некоторые матросы стали подбрасывать свои головные уборы, приветствуя Рори.

– Наш груз – рабы, – продолжал Рори. – Люди они или скоты, спорить с вами по этому поводу я не буду; но даже если они были бы скотами, то это ценный скот. Каждая голова, довезенная до порта назначения, означает больше денег для всех нас. Они заслуживают человеческого обращения.

Последовало новое одобрение.

– А теперь, хотя я и не запомню все ваши имена в первый раз, хочу, чтобы каждый из вас вышел вперед, – Рори показал на место прямо под ним, – и назвал свое имя и звание. До того как закончится плавание, я всех вас буду знать. – Он указал на высокого матроса с бритой головой: – Вы первый?

– Йохансен, сэр, корабельный плотник.

Один за другим члены команды выходили вперед, называя свои имена и звания. Рори не запомнил почти ни одного имени, но заметил, что большинство из них смотрело прямо ему в лицо. Несколько матросов этого не сделали. Эти, понимал Рори, могут быть потенциальными возмутителями спокойствия вместе с первым помощпиком капитана Дженкинсом, которому Рори уже не доверял. Но, конечно, нет ни одной команды, ни одного корабля, где бы не нашлось нескольких нарушителей дисциплины. Вид небольшой группы мавританских воинов, вооруженных длинными мушкетами и с тяжелыми патронташами с боекомплектом за плечами, успокоил его. Когда знакомство закончилось, толпа матросов разошлась. Рори увидел, что они готовились к полуденной трапезе для рабов, которых вновь выпустили на палубу. Он с одобрением отметил про себя; что на палубе появились большие корзины со спелыми лаймами и большие чайники. Каждый невольник, отдавая свою миску на раздачу, получал также и один лайм. Когда рабы поели, из рук в руки стали передаваться ведра с водой, и каждый невольник получал по черпаку питьевой воды. После этого из‑за борта были подняты ведра с морской водой, которой окатывали людей на палубе, а те терли себя и бегали по палубе, пока не высохли окончательно. Затем их отправили вниз, а на их месте появлялась новая партия. Рори узнал от Тима, что рабы были разделены на три роты. У каждой роты было свое палубное время, после которого она отправлялась в трюм. Перед появлением каждой роты на палубе полы и переборки в их отсеке швабрились и приводились в порядок теми, кто оставался в трюме. Позднее Рори, сидя вместе с Джихью и Тимом в щеголеватой капитанской каюте, рассыпался в комплиментах Джихью о внешнем виде корабля, о порядке и дисциплине, которые тот поддерживал в команде.

– Говорил же вам, что я хороший капитан, Рори. Теперь докажу это.

– Ваш первый помощник, Джихью, еще раз как его зовут?

– Дженкинс.

– Да, что вы думаете о нем?

– Хороший человек, Рори. Ну, сначала не хотел служить у меня под началом, говоря, что никогда не исполнял приказы вонючего полукровки. Но потом взялся за ум. Всегда неразговорчив, недружелюбен, но исполнителен; да, сэр, исполнителен.

– Не сомневаюсь в этом, но мне показалось, что я ему почему‑то не понравился.

– Да, Дженкинс всегда такой. Угрюмый малый, ни с кем не бывает приветлив. – Джихью уставился на Рори, качая головой, придавая тем самым больше веса своим словам. – Его шурин – один из владельцев «Джуно».

– Которое было застраховано. И еще были трое, которые не произвели на меня благоприятного впечатления. Одно имя я помню. Карвер. И еще двое. У одного вытатуирован орел на груди, а другой – молодой и довольно симпатичный парень с длинными черными волосами до плеч. Что вы думаете о них?

– Карвер – хороший парень, способный моряк. Пленение и тюрьма сильно подействовали на него, потому что у него больная жена дома. Тот, что с татуировкой, – Барни, мне мало знаком, это мое первое плавание с ним. Он баковый адвокат, если вообще так можно выразиться. Длинноволосый парень – это португалец из Кейо‑Кода по имени Барбоса. Почему вы интересуетесь этой троицей?

– Только эти трое не смотрели мне прямо в глаза, когда выходили вперед и называли свои имена.

– С Барбосой все в порядке, – засмеялся Тим. – Он смотрел на меня, а не на тебя, вот и все. У нас с ним знакомство завязалось. Всю жизнь я был матросом, Рори, и всегда верил в… – он замешкался на мгновение и подмигнул Рори, – в «связи», скажем так. Плавание‑то будет долгим, так ведь. Нехорошо сходиться с членами команды.

– Тим. Времена изменились. Теперь ты совладелец корабля. Шканцы с баком не могут быть запанибрата.

– Извини, Рори. – Тим был сдержан. – Это мое первое плавание на шканцах, ты же знаешь. На баке я как дома, а Маноэль, ну, этот португалец, и я уже подружились.

– Ладно, буду закрывать на это глаза, Тим.

– Тебе не о чем беспокоиться, Рори. – Джихью уловил замешательство Тима и постарался переменить тему разговора. – С этими матросами все в порядке. У меня никогда не было трудностей ни с одним из них. Карвер был со мной во всех трех плаваниях. Я знаю его. У Барбосы длинные волосы и губки слишком алые, но он хороший парень, несмотря на свою внешность. Это мое первое плавание с Барнсом, и для меня он человек неизвестный, но у меня никогда не было затруднений. Мы все рады покинуть Марокко и вновь ощутить палубу под ногами.

– За Маноэля ручаюсь, – тут же взял под свою защиту португальца Тим.

– Будем надеяться. – Рори пододвинул свой стул к длинному столу. – Сдается мне, раз негритосов покормили, то мне тоже пора подкрепиться. Кроме чашки кофе, которую дал мне Млика, я ничего не ел уже два дня. Умираю с голода.

– Тогда ешь, Рори. – Джихью пересек комнату, чтобы дернуть за шнурок колокольчика. – Свежего мяса у нас больше не будет до Фуншала.

Глава XXVII

Ничего, кроме ностальгии, не омрачало славные дни голубого неба, голубого океана и ярчайшего солнечного света, пока «Шайтан» спешил под постоянным и попутным ветром, оставляя за собой мили между Африкой и Мадейрой. День сменялся днем, с белыми брызгами пены, клубящимися под золоченым трезубцем носовой скульптуры, и Рори расслабился в чисто мужской атмосфере корабля.

Но Боже, как ему не хватало гарема! Ночи пурпурных теней и мягких теплых восприимчивых тел подле него; прикосновения рук и губ Альмеры – вот чего не хватало его телу, но, кроме физического желания, он испытывал еще более сильное чувство. Он тосковал по самой Альмере. Она всегда присутствовала в его мыслях, вычеркивая из памяти все безымянные тела, попадавшие на мгновение в объятия. К этому чувству добавлялась ностальгия: тоска по просторному глинобитному дворцу в Сааксе. Да, ему так всех не хватало. Помогала активная работа. Утром, когда пробивало шесть склянок, он уже был на ногах и делил дружеский завтрак с Джихью, Тимом и хмурым мистером Дженкинсом (Рори так и не выучил его имени). После завтрака, сопровождаемый Тимом и Мликой, он спускался по большому люку посередине корабля в невольничьи помещения. Открытые иллюминаторы по обоим бортам наполняли полутьму трюмов свежим солоноватым бризом, и людям, находившимся там, было не так уж плохо. Мысли их были об обещанных Елисейских полях. Скоро они прибудут туда.

Рори уже начал узнавать некоторых негров, и, проходя мимо, он обычно клал дружески руку кому‑нибудь на плечо, легонько трепал курчавую голову или приседал на корточки, чтобы переброситься несколькими словами на языке хауса или по‑арабски. В ответ рабы протягивали руку, прижимались к нему или улыбались, показывая ряд белых зубов, сверкающих в полумраке. Когда они выходили на палубу, Рори предлагал им подурачиться, побороться или потанцевать под удары в железный чайник, наполненный свайками.

До сих пор плавание проходило удачно. Ни болезнь, ни смерть не унесли ни единого человека. А самое главное – чернокожие пребывали в хорошем настроении. Все они были рабами до того, как покинули Африку, и чистота корабля, обилие еды и перспективы лучшей жизни не оставляли места для депрессии, грусти и всепоглощающего желания смерти, которое часто заставляло тоскующих по родине негров бросаться за борт.

Длинными вечерами Рори поддавался искушению поспать, коротая время под парусиновым навесом на юте. Каюта его без сквозной вентиляции, которой наслаждались рабы, была жаркой и душной. Иногда Тим дремал рядом с ним, а когда они просыпались, то заводили долине разговоры. Несмотря на свой большой опыт матроса, Тим был наивным парнем, настоящим ребенком. Добрый сердцем, истинный ирландец, он преклонялся перед Рори, потому что впервые в своей жизни нашел в нем друга.

Из разговоров с Тимом Рори узнал, что до этого никто еще не обращался с Тимом как с равным; ему не встретился никто, кого бы он мог уважать, считать примером для себя и другом, который в свою очередь платил бы ему дружбой и уважением. До Рори никто. Его знакомства в носовом кубрике кораблей, на которых он плавал, и в различных портах, в которые заходил, были шапочными знакомствами, носили скорее физический характер, чем какой‑либо другой, ведь Тим научился получать удовлетворение с кем бы то ни было. Тим многому научился у Рори. Многое он почерпнул и в Базампо, где он считался авторитетом, и в Сааксе, где с ним обращались как с равным при дворе султана. Постепенно он стал забывать свой портовый жаргон и приобретать манеры джентльмена. И не только манеры, он сам быстро становился им.

Все больше сближаясь с Тимом, Рори по‑новому оценил мрачного Джихью. Если Тим был сама доброта и привязанность, Джихью отличался нравом тихим и задумчивым; но Рори ощущал в нем скрытую надежность и чувствовал, что по‑своему Джихью был так же надежен, как и Тим.

Поздними вечерами они все втроем садились на палубе, разговаривая или просто сидели молча, когда дружеское расположение не требовало никаких слов. Иногда они приглашали наверх нескольких наиболее талантливых рабов, которые плясали для них, пели свои странные варварские песни, к которым присоединялся Млика, если знал слова. Для Рори это казалось странным опустошением, когда нет ни желаний, ни мыслей, ни слов. Это было время простого существования без забот и хлопот: когда ешь, спишь и пьешь немного вина. Достаточно было наслаждаться теплым солнцем, греющим спину, и яркими звездами, высыпавшими на ночном небе. Это было время, когда можно вытопить из себя все африканские эксцессы, почувствовать пресыщение, когда мозг отказывался принимать стрессы и жаждал лишь бесконечной скуки, при которой не было бы места ни физическим, ни умственным желаниям. Рори переставал даже думать; он позволял другим думать за себя. Он разрешал Джихью управлять кораблем, позволял Млике ухаживать за ним и удовлетворять все его потребности и давал возможность Тиму самому следить за состоянием живого груза. Рори достаточно было просто сидеть рядом с Тимом, слушая его голос, который произносил слова, к которым он иногда прислушивался, а иногда даже не вникал в их значение. Пока «Шайтан» бежал по волнам при попутном ветре, Рори пребывал в приятной летаргии.

В одно солнечное утро, каких было много во время их плавания, Рори различил очертания Мадейры, поднимавшиеся над голубой водой. Он, преодолевая себя, приказал Млике почистить и погладить одежду для выхода на берег. К тому времени, когда они вошли в порт, Рори был одет и стоял в ожидании шлюпки, плывшей к кораблю, в которой сидел лоцман. Этому потному, толстому коротышке‑португальцу с ужасным знанием английского большого труда стоило разобраться в корабельных документах, и он никак не мог понять, как корабль под звездно‑полумесячным флагом Блистательной Порты мог управляться людьми, говорящими по‑английски. Тим вызвал Маноэля Барбосу, и все утряслось, ведь парень свободно говорил по‑португальски, и очень скоро лоцман подписал въездные документы для «Шайтана».

Они собирались находиться в порту ровно столько, чтобы пополнить запасы еды и воды. Рори специально договорился, что они возьмут на борт как можно больше фруктов и свежего мяса наряду с несколькими головами скота. После Фуншала их ждала только ширь Атлантического океана, пока они не прибудут в Порт‑оф‑Спейн в Тринидаде.

Капитан Джихью отправил Дженкинса договариваться о необходимых закупках и отклонил приглашение Рори сойти с ним на берег, сказав, что ему нужно остаться на корабле. Он показал на ярко размалеванный дом рядом с портом и добавил, прищурив один глаз, что если девушка по имени Роза все еще там, то это лучшее из всего, что там есть. Рори понимающе кивнул. Когда он ступил на берег, то на некотором расстоянии впереди заметил Тима и Маноэля, идущих вместе. Он вспомнил приглашение Тима подняться на гору, когда они были в Фуншале в прошлый раз. В этот раз Тим не пригласил его, и, несмотря на предупреждение не якшаться с матросским кубриком, Рори был рад, что Тим нашел себе товарища. Позже он жалел, что не пошел вместе с Тимом и Маноэлем. Роза оказалась неряхой, с лицом цвета грязи, с роскошными вороными усами, которая продолжала молодиться под тридцатилетнюю. У нее были профессиональные ласки, но чересчур поверхностные до тех пор, пока он не скинул штаны, после чего она изобразила страсть и впилась ногтями ему в спину, стеная, и протестуя, и делая вид, что страдает от боли, как будто ее насиловали впервые в жизни. Тем не менее, крича и стеная, она не забыла проинформировать его между вздохами, что, раз он делает ей так больно, не мешало бы заплатить двойную цену. Дни воздержания в открытом море сказались на Рори, и скоро акт закончился. Он спешно стал одеваться, бросил золотой на голый живот женщине и снова оказался при дневном свете. Самым странным оказалось то, что ему пришлось представить под собой леди Мэри, чтобы достичь оргазма. Именно ее тело он любил сейчас, а не этой неряхи. Но Рори был рад, что все кончилось. Теперь он мог прогуляться по булыжным мостовым улиц, утопающих в фиолетовом цвету джакаранды, вполне довольный собой и жизнью.

Он поравнялся с Дженкинсом и матросом Барнсом, стоявшими в дверях и о чем‑то увлеченно разговаривавшими. Они не видели, как он подошел, и обычно невозмутимый Дженкинс что‑то говорил безапелляционным тоном Барнсу, мерно стуча кулаком по ладони другой руки, а затем предостерегающе грозя пальцем. Они подозрительно внезапно прекратили разговор, когда Дженкинс заметил Рори и сделал знак Барнсу замолчать. К большому удивлению Рори, Дженкинс был сама любезность.

– На борт поступит большое количество съестного, сэр, – он отдал честь и показал рукой вдоль улицы.

Рори увидел странную процессию из тяжелых деревянных саней, в которые были запряжены быки. Перед каждым из быков бежал мальчишка и подкладывал промасленные подстилки под полозья, потом, после того как сани проезжали по подстилке, подбирал и снова подкладывал впереди. Сани скрипели по булыжной мостовой, и Рори увидел, что они были наполнены телятами и курами, корзинами с фруктами и бурдюками с водой. Остаток дня команда загружала корабль, ставя скот в загон, который впопыхах сколотил плотник, кур сажая в клетки, а фрукты и овощи складывая в трюм. Вернулись Тим и Маноэль, к закату «Шайтан» был загружен, и им удалось выйти в море с отливом. Яркие огни на горе замерцали, потускнели и пропали. Даже запах суши выветрился. Следующим берегом, который они увидят, если позволит Аллах, будет Тринидад.

Здравый смысл подсказывал Рори, что Дженкинс и Барнс всего‑навсего выполняли свои обязанности, когда он видел их на берегу. Дженкинс сохранял постное выражение лица в течение вечерней трапезы, и Рори оставил свои смутные подозрения относительно этого человека. Возможно, они возникли потому, что он просто не любил Дженкинса и всегда думал о нем в самых мрачных тонах. Из‑за усталости, которую нагнала на него португальская потаскуха, он отправился спать рано. Почти сразу же уснул. Вдруг ночью он проснулся, слыша, как Тим вошел в соседнюю каюту, потом вышел и закрыл за собой дверь. Он снова уснул.

Он проснулся оттого, что чья‑то рука трясла его за плечо, а чей‑то голос прошептал в ухо:

– Рори, дружок, вставай! Это я, Тимми.

– Какого черта тебе надо? – Спросонок Рори показалось, что Тим домогается его. – Иди найди своего теленка‑нортугальца.

– Тсс! Уже нашел. Он со мной, и Млика тоже. – Тим высек искру и зажег фитиль, поднеся его к свече рядом с койкой Рори. – Быстрее, Рори! Подъем и одеваться!

При свете ночи Рори увидел Тима и Млику, а позади длинноволосого Маноэля. Он скинул ноги на пол.

– Каждая секунда дорога. – Тим нашел панталоны Рори и дал их ему. – Ты сказал, не надо якшаться шканцам с баком, но сейчас благодари Бога, что тебя не послушались. Маноэль и я… – Тим замешкал. – Ну, черт возьми, в общем, ты знаешь. Мы оба были в шлюпке на корме под парусиной, когда услышали голоса прямо под нами, так что мы затаились и стали слушать. Это Дженкинс разговаривал с этим ублюдком Карвером и с другим сукиным сыном, у которого татуировка, Барнсом. Они подняли мятеж. Ждут, когда пробьет восемь склянок – закончится вахта Джихью и заступит Дженкинс.

Они уже перерезали горло трем маврам‑охранникам и захватили их оружие. Теперь они планируют убить тебя, меня, Джихью и захватить корабль. У нас очень мало времени.

– Ты сам все слышал? – Рори застегивал пуговицы на штанах. – И Маноэль тоже, правда?

– Да, сэр, – впервые Рори услышал голос Маноэля. – Они идут сюда, сэр. Хотят убить вас ножом, после того как разделаются с вашим чернокожим боем. Затем они прикончат Тимми, а потом капитана.

Рори оделся.

– Ты, Маноэль, проскользни на палубу. Если Джихью у штурвала, предупреди его. Вот, – он потянулся за оловянной кружкой на сундуке, – возьми это с собой и, если кто‑нибудь остановит тебя, скажи, что капитан послал тебя в камбуз за кофе. Возьми штурвал в свои руки и скажи капитану, чтобы он спустился в свою каюту, открыл цейхгауз и прислал тебя назад с оружием для меня и Тима. – Рори посмотрел на часы, которые достал ему Вольяно. – Если они ждут восьмых склянок, у нас есть примерно полчаса. Маноэль, ты с нами?

– С вами со всеми, сэр, а особенно с Тимом.

– Тогда торопись! – Рори оглядел каюту. – Мы могли бы устроить им засаду здесь – это лучше всего. Здесь тесно, и у нас будет преимущество.

Рори поймал взглядом свою одежду, висевшую на вешалке, схватил ее, бросил на кровать и завернул в одеяло, получилось похоже, что на кровати кто‑то спит.

– Ты, Тим, залезай под койку. Один из них войдет сюда, думая, что я сплю. А ты, Млика, иди за дверь и притворись спящим, как обычно. Не сопротивляйся, и они тебя не тронут. Они же на меня охотятся. Я буду за дверью.

Рори подождал, пока все займут свои места, и после этого задул свечу. Каюта погрузилась во тьму, нарушаемую лишь темным кружком ночного неба в иллюминаторе.

– Рори! – Это шептал Джихью по другую сторону двери.

– Капитан, сэр, – подтвердил Млика.

Рори открыл дверь, и Джихью проскользнул внутрь.

– Маноэль все рассказал мне. Значит, мятеж, да? А я доверял Джеикинсу. В жизни бы не подумал, что он взбунтуется против меня, после того как я дал ему свободу. Вот, они заряжены.

Джихью вытянул руки в темноте, и Рори ощутил холодную сталь пистолетов. Он взял их, нагнулся и задвинул один Тиму под койку, сомкнув его пальцы на рукоятке.

– Возвращайтесь на палубу, Джихью. Они собираются прикончить нас раньше, чем вас. Дайте оружие португальцу. Ему можно доверять. Пошлите его разбудить мавров, если они все не перебиты.

– Удачи, Рори. – Джихью выскользнул из каюты, и дверь закрылась.

Рори слышал, как Млика устраивался на матрасе перед дверью, а потом притворно захрапел. Его храп был единственным звуком за исключением слабого завывания ветра в снастях, скрипа корабельных досок и шуршания воды о корпус судна. Время, что они ждали в темноте, не осмеливаясь даже шептаться, показалось вечностью; наконец они услышали едва различимые шаги: кто‑то спускался по сходням. До ушей Рори донесся глухой звук упавшего тела. Потом наступила тишина, которая в конце концов была нарушена осторожными движениями человека, пытавшегося открыть задвижку. Инстинктивно Рори понял, что Млика убит, но жалость мгновенно уступила место ярости.

Рори взвел пистолет, и слабый щелчок под койкой дал ему понять, что Тим тоже был готов к схватке. После продолжительной тишины, во время которой Рори едва осмеливался дышать, он услышал едва уловимый скрежет металла по металлу, задвижка поднялась, и тонкий серебристый свет фонаря проник в каюту. Дюйм за дюймом дверь осторожно отворилась, пока Рори, стоящий прямо за ней, не увидел две темные тени от голов, гротескно увеличенные на полу. Последовали осторожные шаги, и рука поднялась, показывая на вздутое одеяло на кровати. Еще несколько шагов, осторожных и бесшумных, приблизили двоих к самому краю койки, и Рори увидел отблеск света на занесенном кортике и на сверкающем кинжале, когда обе темные фигуры подняли руки.

Но они так и не опустили их никогда. Выстрел из пистолета Тима, за которым почти одновременно последовал выстрел из пистолета Рори, вызвал пронзительный крик одного и тяжелый вздох у другого, когда его тело рухнуло на пол. Тот, который по‑прежнему оставался на ногах, зашатался, не прекращая визжать. Ни у Рори, ни у Тима не было возможности перезарядить пистолеты, но Рори увидел блеск на лезвии кортика, лежащего на полу, который выронил другой злоумышленник. Он нагнулся, схватился за рукоятку, потом резко выпрямился и сделал выпад своим оружием, чувствуя, как оно вошло в тело врага.

– Оба готовы, Тим.

Под койкой появилась искра.

– Дай мне свечу.

Рори нашел огарок свечи, нагнулся и вложил его в руку Тиму. Трут загорелся, и Тим зажег фитиль, затем выполз из‑под кровати и переполз через два распростертых тела. Рори помог ему встать на ноги.

– Это Барнс и Карвер, – сказал Тим, поднося свечу к лицам убитых. – Клянусь всеми святыми, я Карверу яйца отстрелил. Ты, наверно, уложил Барнса первым выстрелом, а потом прикончил Карвера кортиком.

Но Рори, быстро убедившись, что оба злоумышленника были мертвы, уже бежал к трапу. Он поскользнулся и упал в луже крови перед дверью. Рори был прав в отношении Млики. Голова бедняги каталась по полу, стуча то об одну, то о другую стену в такт покачиваниям корабля, а тело лежало распростертым перед дверью. Он ничего не успел сделать. Они напали на него и обезглавили, пока он притворялся спящим. Тим подал одну руку Рори, чтобы помочь ему встать, а другой перекрестился. Он поднял голову Млики и осторожно положил ее рядом с телом.

– Бедняга.

Рори охрип от горя.

– Они заплатят за это.

Тим показал большим пальцем в сторону каюты.

– Уже заплатили.

– Подонки! А теперь нам надо расквитаться с этим двурушником Дженкинсом. – Рори ринулся к трапу и, когда поднялся на палубу, споткнулся, но удержался и не упал. На палубе, раскинувшись, лежало тело Маноэля у самого края лестницы, и Рори задержался на мгновение, чтобы предупредить Тима. Его рука была на плече Тима, когда они услышали крик.

– Рори! – Это был голос Джихью, доносившийся из рубки. – Я поймал его.

Они перешагнули через тело Маноэля. Капитан стоял, опустив пистолет, а перед ним на коленях стоял другой человек. Это был Дженкинс.

Глава ХХVIII

– Нас было только трое: Джим Карвер, Эд Барнс и я. – Дженкинс совершенно забыл про свою браваду и самоуверенность и стоял, съежившись от страха перед Рори, Тимом и Джихью, сидящими за длинным, покрытым зеленым сукном столом в каюте Джихью. – Мы решили, что, как только захватим корабль, остальные сами к нам присоединятся за исключением разве что этих сукиных сынов арабов. – Он указал на девять воинов, стоявших по стойке смирно за спиной Рори. – Ну, потом мы решили, что сможем продать их вместе с черномазыми. Они такие же черные, негры неграми.