Текст книги "Леона. На рубеже иных миров (СИ)"

Автор книги: Лана Яровая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Справа мелькнул бледный Словцен, бьющийся спиной к спине с сосредоточенным Кирьяном. К ее удивлению он держался молодцом и даже умудрялся удачно отбивать летящие в него удары.

За ними она заметила, как орудует мечом Бальжин, тесня Ольцика в сторону от разыгравшейся битвы.

Она ощутила вдруг, как вытесняя легкий еловый дух, пробирается в нос неприятный запах свежей крови, особенно ярко чувствующийся в прохладную ночь.

Ей спину теперь прикрывал наемник, к которому она так кстати успела прийти на выручку. Место ее предыдущего противника, сейчас уже мирно отдыхавшего под ближайшею елью со связанными конечностями, быстро занял грузный мерзкий тип – один из тех уродов, что пришли из леса. Каждый удар его отдавался болезненной вибрацией в отвыкшие от тренировок предплечья, а наступающий на нее подонок, с предвкушающей улыбкой только ускорял свои движения и напор, чувствуя ее слабость. В ее действиях уже проявлялась нервозность и мельтешение. С трудом отражая его удары, она уже понимала, что еще чуть-чуть и совершит ошибку. Ей на помощь вовремя подоспел Яр, быстро оттесняя от нее нападавшего на нее мужчину. Девушка мельком бросила взгляд туда, где он был мгновением раньше, и почувствовала, как по телу пробегает холодок ужаса – там, на земле, лежал бездвижный окровавленный Богша, изо рта которого текла густая карминовая струйка.

Она ощутила, как быстро сходит с лица краска и начинает кружится голова, а тело вдруг становится тяжелым и ватным. Потерять сознание и упасть она не успела, чьи-то руки подхватили ее и оттащили к повозкам, за спины бьющихся наемников. Резкий, болезненный удар по щеке привел ее в чувство. Она широко распахнула глаза и увидела перед собой Немира.

– Сиди тут, девка, если на нож напороться не хочешь, а еще лучше беги нахрен отсюдова, – прошипел он, и развернувшись, тут же вернулся к бою.

Леона быстро пришла в себя, сдерживая рвотный позыв, и злясь на себя за мягкотелость. Губу защипало. Она провела тыльной стороной ладони, стирая выступившую кровь.

Девушка поднялась. Взгляд ее снова выцепил в гуще боя Словцена, и она с ужасом поняла, что друг слишком устал, перестает справляться, и вот-вот пропустит удар. И ошибка не заставила себя ждать – он не успел парировать очередной взмах меча противника, и лезвие клинка с силой врезалось ему в грудь.

Парень болезненно выдохнул и, не устояв, завалился назад, упав спиной на землю. Она видела, что никто не успеет помешать его противнику, который уже опустил меч острием вниз, поднимая его в замахе, добить упавшего парня. Время словно замедлилось, и сама удивившись своей скорости, она вынула из кармана один из припасенных яров и метнула в мерзавца, подсекая ему колени. И тут же бросилась к другу, оттаскивая его к повозкам.

Словцен тихо застонал, пытаясь приподняться, и Леона быстро ощупала место удара, с удивлением обнаружив на нем кольчугу.

– Бальжин дал, – морщась, прохрипел парень.

Леона с облегченным выдохом опустилась рядом с другом, дав себе секундную передышку, и, нащупав меч, вновь поднялась на ноги.

– Хватайте девку, – рявкнул Ольцик, перехвативший преимущество в бою с Бальжиным.

Мгновенный испуг сменился вдруг невиданной ранее злостью, словно кипятком разлившейся по венам. А в голове будто взрывом загудели пчелы, с новой силой распирая ее изнутри. Они жужжали так громко, как никогда ранее, словно сотни роёв вдруг поднялись в воздух, облепив ее со всех сторон.

«Ну уж нет, только попробуйте. Мне уже не девять…», – подумала девушка, удобнее перехватывая меч.

На нее переключились сразу двое нападавших. Они подбежали одновременно. Словцен, перевернувшись на бок и с трудом встав на четвереньки, попытался подняться, чтобы прийти ей на помощь, но один из мужиков с размаха ударил парня ногой в живот, и он задохнувшись, упал обратно, с глухим стоном ткнувшись лицом в примятую траву.

Первое время у Леоны получалось отбиваться от обоих. Одного она даже почти сумела обезоружить, когда тот отвлекся на оклемавшегося Словцена. Но тот был куда опытнее нее и, быстро раскусив ее уловку, ушел от выпада. Другому, под обманным маневром, умудрилась вспороть кинжалом бедро, но почти сразу же лишилась этого клинка, отражая ответный удар. Ее умения, не были настолько хороши, чтобы она долго могла вести бой сразу против двоих, ведь с Руженой она могла тренироваться только один на один. Так что сейчас она билась на пределе своих возможностей, быстро уставая и, уже чувствуя, как падает внимательность и затормаживается реакция. Но, несмотря на это, она до сих пор оставалась цела, не получив ни малейшего пореза. И кажется, это не было случайностью. Словно с ней просто забавлялись и берегли.

Совсем скоро меч выбили у нее из рук и, поймав за болтающуюся косу, резко дернули вперед, со всей силы ударив кулаком под дых. Один из них схватил согнувшуюся от боли девушку, и они пустились в сторону леса.

Пчелы в голове бесновались. Ее тащили сквозь густой темный ельник, а ее волновало больше то, что голова, казалось, вот-вот взорвется, выпустив наружу тысячи разъяренных пчел, чем то, зачем ее похитили и, что собираются с ней сделать. Наконец дыхание к ней стало возвращаться, и она, сделав первый болезненный вдох, судорожно задышала. Ее сбросили рядом с небольшой стоянкой, находившейся недалеко от лагеря обоза. Очевидно, здесь они и дожидались удачного момента для нападения. Один из мужиков, кажется, тот, кому она умудрилась оцарапать бедро, склонился над ней, поднимая ее лицо за подбородок, и довольно ухмыльнулся.

– А мордаха-то у ней смазливенькая, за такую дорого дадут.

– А ты не обольщайся, это Ольцика девка, – ответил второй, тяжело садясь на землю и вытирая обагренный кровью меч о вытащенный из штанов отрез холстины.

– А эта мерзавка мне должна, – он еще сильнее склонился к ней, и сжав ладонью ее лицо, притянул к себе, – слышишь, дрянь? Ты мне вот за это должна еще, – прошипел он, указывая на кровоточащее бедро.

– Сам потом с ним разбираться будешь, если девку ему попортишь, – предупредил второй, подняв голову и многозначительно глянув на сообщника.

– Думаю он не обидится, если мы ее тоже попробуем, – предвкушающее проговорил первый, обнажая зубы в мерзкой улыбке и резко прижимая Леону к земле. И возбужденный бойней и беззащитной на вид, доступной бабой, судорожно начал пытаться стянуть с нее одежду. – Девка-то молодая, нам ее на всех хватит. Еще и продать смогем после. А заодно и поучим ее, чтобы знала, как себя вести, – дрожащим от возбуждения голосом пропыхтел он, довольно скалясь от того, как забилась в его руках девушка.

Леона с трудом перевернулась на живот, сумев немного отползти вперед, и что есть мочи ударила пяткой назад, надеясь попасть ему в пах. Но, увы, поняла, что промахнулась.

– Сто-ой, паршивка, – довольно протянул мужик, хватая ее и дергая вниз.

Он намотал ее косу на кулак, сильно оттянув голову назад, и уже успел разодрать горловину ее рубахи, когда девушка, с трудом нащупав наконец яр, вытащила его из кармана и, быстро развернувшись, со всей силы резанула им по лицу ублюдка. Он дико заорал, неуклюже отшатываясь назад и прижимая руки к посеченному лицу.

– От, курва! – завыл вдруг второй, подскакивая со своего места, и с размаха ударил ее по лицу так, что из глаз у нее невольно брызнули слезы, а во рту ощутился солоноватый привкус крови.

Пчелы просто сходили с ума в ее сознании – жужжание уже перешло в невыносимый писк, и, наконец, взорвалось, дойдя до своего апогея. Но не в ее голове, как она того ожидала, нет. На груди ее вдруг нагрелся мамин амулет. И всего в сажени от нее, одновременно с этим, стал искажаться лес: плыть, мерцать, наливаясь светом, пока наконец не проступила живая картинка большой светлой комнаты, богато обставленной и полной странно одетых людей. Казалось, она находилась прямо в этом лесу, лишь по краям расплываясь в неясную дымку; и нужно лишь сделать несколько шагов и пройти сквозь огромное сияющее окно, чтобы оказаться внутри. Люди, находящиеся там, собрались за большим заваленным кучей свитков и листов пергамента столом и что-то устало обсуждали, пока один из них, наконец, не заметил, и не обратил внимание остальных, на проступивший вдруг за их спинами лес. Они резко обернулись, застыв в секундном замешательстве, и переглядываясь, то друг с другом, то посматривая на Леону, взволнованно стали переговариваться:

… – Так это правда…

… – Неужели это она?..

… – Кажется, девочке нужна помощь…

… – Что там происходит?..

… – Она нас слышит?..

… – Портал устойчив?..

… – Нужно позвать…

– Что за чертовщина, – испуганно прошептал ударивший Леону мужик, пятясь назад.

Тот же, что пытался содрать с нее одежду, замолк, перестав выть, и оглушено сидел, таращась сквозь окровавленные пальцы на непонятное и пугающее его явление.

– Леона! – вдруг воскликнула светловолосая женщина, пробираясь с другого конца комнаты в ее сторону.

– Мама… – пораженно прошептала Леона. – Мама! – она подобралась и ринулась навстречу матери, к проступившей в ночном лесу картине.

Но как только женщина добежала до границы с лесом и, протянув вперед руку, попыталась пройти сквозь нее, видение с громким звоном разрушилось. И девушка пораженно застыла в локте от того места, где только что проходила полоса света, и стояла ее мама. Живая. Настоящая. Мама.

– Ты что творишь, дрянь!? Я знаю! Знаю! Это черное колдовство! Пытаешь нас одурманить? – бешено зашептал, повышая голос до крика, второй мужик.

Леона, до того, словно находившаяся в трансе, резко, испуганно обернулась, глядя на него дикими, мерцающими фиолетовым сиянием, глазами. Ее взгляд, по-видимому, стал для него последней каплей в чашу его терпения и самообладания, и не выдержав, он схватил меч, и с нечеловеческим рычанием кинулся на Леону. Все еще находящаяся под впечатлением от произошедшего, она не успела сориентироваться и только и смогла, что попытаться увернуться. Но в тот момент, когда меч уже почти настиг ее, чтобы оборвать ее жизнь, на мужика, словно из ниоткуда, обрушился огромный черный зверь, снеся того в бок и с глухим стуком вжал в землю. Он с мерзким чавканьем быстрым движением перегрыз ему шею, и резко обернулся к Леоне, глядя на нее огромными, светящимися в темноте глазами.

Огромный, изъеденный сединой, черный волк посмотрел на нее, словно убеждаясь, что с ней все в порядке, и, резко сорвавшись с места, понесся в другую сторону, растворяясь во тьме ночного леса и оставляя за собой след из качающихся еловых лап.

Дрожа всем телом, она проследила за ним взглядом, и посмотрела на того, кто пытался ее убить. Он лежал, как сломанная кукла, с разорванной шеей, и остекленело смотрел в пустоту. Девушка ощутила, как начинают дрожать и подкашиваться у нее ноги, и она без сил опустилась на землю, с ужасом глядя на то, что сделал зверь с ее несостоявшимся убийцей.

– Тв-варь, – шипя сквозь зубы, напомнил о себе тот, кто так возжелал ее тела. Грязная рубаха его была залита кровью и измазана свежей землей, на лице его, покрытом багровыми разводами и подтеками, почти не осталось чистого места, а мутные, желтоватые глаза пылали уже не вожделением, а ненавистью. Единственным источником всех бед он видел сейчас напуганную, беззащитную девку, которая посмела дважды его ранить, и на которой он и собирался сейчас, с жгучим предвкушением, выместить всю свою злость. Содрогаясь от пережитого шока и пылающей внутри агрессии, он резкими движениями ринулся в ее сторону. – Да я тебя голыми руками задушу, мерзавка, – угрожающе прошипел он, приближаясь к ней, – и плевать я хотел на Ольцика.

Леона вдруг впала в оцепенение. В голове стало пусто, как в перевернутом ведре, а тело отказывалось шевелиться. Мужик в одно мгновенье пролетел разделяющие их пару саженей, навалился на нее, прижимая к земле, и болезненно сжал окровавленными руками тонкую шею, бешено пялясь на нее выпученными мутными глазами, и, с больной улыбкой наблюдая за тем, как она задергалась в его руках. Она широко распахнув глаза от ужаса, пыталась оторвать его руки от горла, больно впиваясь ногтями в его кожу, но сил не хватало, а все болевые точки, которые она наизусть знала с двенадцати лет, словно стерлись из памяти, и осталась лишь одна, но до его шеи дотянуться у нее не получалось. Воздух кончался. Обезумевший мужик, сдавил ее побледневшими пальцами еще сильнее и обнажил сжатые зубы в диком оскале так, что на его шее натянулись жилы. Она судорожно попыталась нащупать яры, но до них было не добраться. Перед глазами стало темнеть. Из последних сил ухитрившись извернуться и подтянуть согнутую в колене ногу, она ухватилась за крохотную малахитовую рукоятку и, вынув из голенища стилет, вслепую всадила его в ублюдка.

Хватка ослабла, и девушка судорожно, с болезненными хрипами, начала хватать ртом воздух. Она, наконец, оттолкнула от себя мужика и с трудом отползла подальше, схватившись за горящее огнем горло. Мужик же, выпучив глаза еще сильнее, окаменел лицом, опустил дикий взгляд на торчащий из живота стилет, и потянувшись к нему, завалился на бок. Губы его обагрились кровью, густо вытекающий у него изо рта. Последним движением, прежде чем лишиться сил, он вытащил из себя клинок, и из открывшейся раны хлынула багровая руда.

Леона с ужасом смотрела на умирающего, мечась в тягостной нерешительности. Собравшись наконец с силами, она быстро подползла к нему и осмотрела рану. Удар пришелся прямо по печени, глубоко войдя внутрь и открыв обширное кровотечение. Она зажала пульсирующую рану рукой, судорожно пытаясь придумать, как его спасти, но Мара уже готова была принять в свою обитель нового смертного – жизнь толчками утекала из него, и Леона уже ничего не могла с этим сделать. Пульсация тем временем все замедлялась, становясь все реже и слабже, пока наконец не стихла окончательно вместе с остановившимся сердцем.

Послышались громкие шорохи, как будто кто-то бежал по лесу в сторону девушки.

– Леона! – закричал Словцен, не сбавляя скорости.

Девушка не отреагировала. Она продолжала в оцепенении смотреть на убитого ею мужчину, совершенно не замечая ничего вокруг.

– Леона! – повторил Словцен, подбегая к ней, и замедлился, пораженный увиденным.

Он осторожно коснулся ее плеча, снова негромко повторяя: – Леона?

И девушка вдруг тихонько вздрогнула и медленно повернула бледное лицо к другу, глядя на него широкими от ужаса глазами.

– Я убила его… – едва слышно прошептала она и ее стало немного потряхивать. – Убила… – в ужасе повторила девушка, опуская взгляд к своим обагренным чужой кровью рукам. Дрожание ее усилилось, и теперь девушку уже заметно трясло, а по щекам покатились первые слезы.

Ошарашенный парень осторожно опустился рядом с подругой, с болью подмечая разорванную горловину ее рубахи и разбитую губу, и отворачивая ее от мертвого тела, мягко привлек к себе.

– У тебя наверняка не было выбора, – тихо проговорил он, прижимая девушку к своей груди.

Он тихонько покачивал ее, мягко прижавшись подбородком к ее макушке, и успокаивающе гладил по голове. А Леона продолжала в ужасе смотреть на свои окровавленные руки, не понимая, как она могла это сделать. Она прижалась щекой к плечу друга, не зная, куда девать перепачканные кровью ладони, и тихие слезы ее перешли в надрывные рыдания.

– Ну, тшш… Он заслужил это, поверь, – убеждал он ее, крепче прижимая к себе дрожащую девушку.

Сколько они так просидели, ни он, ни она не знали. Время для них остановилось, давая пережить произошедший ужас.

– Идем, – позвал Словцен, когда слезы ее иссякли. – Нам нужно возвращаться.

Девушка молча кивнула и медленно поднялась. Опустевший взгляд ее упал на залитую кровью землю, на валяющийся рядом с безжизненной рукой убитого, окровавленный стилет. Она подобрала клинок, еще седьмицу назад казавшийся ей изысканной игрушкой. Бросила на мертвых последний взгляд. Развернулась. И, более не оглядываясь, пошла за Словценом.

Глава 15

Светало.

Звон стали уже не разносился по округе, и в лагере, казалось, стоит тишина. Но, подходя к стоянке, друзья все же настороженно подняли оружие, готовясь к худшему.

Первое, что бросилось им в глаза, это то, что бой, очевидно, уже был закончен, и судя по всему, Бальжин и оставшиеся на его стороне наемники сумели отбиться.

У кромки прогалины, на границе с лесом, были сложены безжизненные тела тех, кто не пережил эту ночь; те из предателей, кто выжил, кучкой сидели связанными у крайней повозки, под присмотром хмурого Чеслава и пары наемников, уже успевших наложить на свои кровоточащие раны повязки; напавшие на обоз дружки Ольцика почти все были убиты, а сам он, несмотря на то, что был без сознания, по-видимому остался жив и связанный лежал среди своих оставшихся в живых подельников. Бо́льшая часть наемников отделалась лишь порезами и не серьезными ранами. Уставшие, с тяжелыми взглядами, они разбрелись по разным частям стоянки зализывать свои увечья и чистить оружие.

Место совершившегося боя, еще вчера наполненное лесным умиротворением, теперь пугало своим видом и источало тяжелую, мрачную атмосферу смерти – поляна была щедро орошена кровью; лежаки, кучей отброшенные к повозкам перед битвой, все равно перепачкались человеческой рудой и валялись вперемешку с комьями сырой земли и дерна; на некоторых повозках отчетливо виднелись багряные капли и подтеки; а к сложенным на границе с лесом трупам и лужам крови уже слетались мухи, заполняя и без того мрачную поляну мерзким жужжанием.

Леона тревожно осмотрелась, отыскивая глазами выживших и ужасаясь. Первым она увидела Яра. Он сидел в отдалении ото всех с закрытыми глазами и едва шевелил губами в тихой молитве. Затем взгляд ее снова выхватил Чеслава, следящего за пленниками. С другой стороны лагеря кучно расположились несколько наемников, помогая друг другу с обработкой ран. Возле них сидел напряженный Кирьян, мрачно уставившийся немигающим взглядом в землю. Он первым заметил вернувшихся и сразу поспешил к ним на встречу. Не сбавляя хода, он чуть ли не врезался в девушку, сжав ее в крепких объятиях и на мгновенье зажмурившись от облегчения.

– Мог бы и прийти ей на помощь, раз так переживал, – вырвалось злое у Словцена.

– Я почти сразу двинулся за тобой! – прорычал Кирьян, отпуская обескураженную девушку, – но вам уже не нужна была помощь. А раньше, знаешь ли, мне несколько мешали ублюдки, которые пытались меня покромсать.

– Где Ольгерд? – перебила их Леона, не найдя мужчину взглядом среди разбредшихся по поляне наемников и не желая слушать продолжение назревающей ссоры.

Кирьян сжал желваки, помрачнев лицом, и перевел взгляд в сторону, где были сложены погибшие.

– Мы не успели ему помочь, – жестко, с нескрываемой болью проговорил он.

Леона судорожно выдохнула, чувствуя, как вновь подступают слезы.

– А Бальжин? – хрипло спросила она.

Кирьян немного сдвинулся, открывая обзор, и тяжело кивнул в сторону одной из повозок. Леона проследила за его взглядом и сердце ее сжалось – Бальжин сидел белее снега, обессиленно откинувшись спиной на колесо одной из телег, и устало морщился от боли, зажав рукой окровавленную ногу. Все портки его уже были насквозь пропитаны расползающимся багровым пятном, а рядом с ним возился сосредоточенный Немир, хмуро накладывающий ему тугую повязку, чтобы остановить кровотечение.

– Мы ему уже не поможем, он потерял слишком много крови, – тяжело проговорил Кирьян. – Еще можно попытаться добраться до города и найти лекаря, но не думаю, что мы успеем. В лучшем случае он лишится ноги, но…

Не дослушав, девушка тут же бросилась к оружейнику.

– Кирьян сказал, что ты жива, – тяжело дыша, пробасил Бальжин, когда она упала возле него на колени. – Рад, что ты цела, девонька.

– Я тоже рада, что ты жив, Бальжин, – искренне ответила девушка, тепло улыбнувшись бледному мужчине.

– Да мне вона, как вишь, не долго уж осталось-то…

– Это мы еще посмотрим, – твердо сказала Леона, тесня Немира.

– Ты чего удумала, девка? – раздраженно прошипел наемник, не двигаясь с места.

– Не твоего ума дело, – жестко ответила девушка, прожигая его взглядом. – А коли хочешь помочь ему, так помогай, а не препятствуй.

Немир весь покраснел от злости, широко раздувая ноздри и готовясь остудить зарвавшуюся безмозглую девку, посмевшую говорить с ним в таком тоне.

– Не мешай ей, она знахарка, – опередил его, подоспевший к ним вместе со Словценом Кирьян.

Немир дернул губой, зло сжимая челюсти, но промолчал, неохотно уступая ей место.

– Не знахарка я, – отрицательно покачала головой Леона, бросая тяжелый взгляд на открывшуюся в прорези багряных портков рану. Нахмурилась и добавила: – но была у нее воспитанницей и ученицей.

Тест Ты что ж, значица, думаешь, что еще сможешь мне помочь? – с трудом произнес Бальжин. Телом его уже овладевала крупная дрожь, а по лицу катились крупные капли холодного пота, скрываясь в густой бороде.

– Я уверена в этом, Мара уже вдоволь сегодня собрала свою жатву. Так что если ты позволишь…

Мужчина с трудом кивнул.

– Делай чего нужно… – с трудом проговорил он.

– Работать нужно очень быстро, – обратилась она к стоящим рядом Словцену и двум наемникам, – надо срочно разжечь костер и разлить родниковую воду по двум котлам. Нет! Лучше по трем. В двух ее нужно согреть, чтобы закипела – один из них нужен полный, а в другом пусть хотя бы немного сначала согреется, чтобы он мог попить. А вот в третьем пусть останется холодная, и еще один принесите сюда пустой. Словцен, – девушка перевела взгляд на друга, – пожалуйста, скорее, принеси мои задние седельные сумки, они валяются в первой повозке. И если есть у кого крепкий самогон…

– Есть, – быстро подхватил Кирьян. – У Ольцика как раз. У него в одной из повозок целый ящик. Очень крепкий.

Леона кивнула:

– Несите. И, пожалуйста, как можно быстрее.

Мужчины согласно кивнули и быстро разошлись выполнять указания, поднимая на это дело еще нескольких наемников. Кирьян вернулся первым, принеся котелок с холодной водой, и Леона попросила его помочь отмыть ей руки от земли и чужой засохшей крови. В это время как раз подоспел присоединившийся к помощи Яр, таща сразу весь ящик самогона.

– Сверху на руки мне полей, – скомандовала девушка, когда наконец омылась от засохшей багровой корки.

Обмыв спиртным руки, она снова присела рядом с оружейником и осторожно осмотрела рану, мимоходом заметив, что Кирьян остался рядом, сев неподалеку и напряженно глядя на ее действия.

– Рана очень глубокая, – вздохнув, проговорила Леона, – задели крупные вены, но артерия цела – если бы ее повредили, сделать бы уже ничего не успели, так что считай, тебе очень повезло. – Ответом ей стала бледная усмешка, которая сейчас больше напоминала оскал. – Придется зашивать. И Бальжин… Будет очень больно, будь готов к этому. Я бы дала тебе маковое молочко, – извинительно сказала девушка, – но я пока не могу позволить тебе уснуть. Так что тебе придется терпеть. – Мужчина слабо кивнул.

– Но я все же постараюсь немного уменьшить боль. Настолько, насколько смогу, – сочувственно добавила она.

Вернулся Словцен, таща обе пары ее седельных сумок и скидывая их рядом с Леоной.

– Я забыл какие из них у тебя задние…

Девушка сразу же вскрыла одну из них, вытаскивая наружу пухлый кожаный мешок.

– Бальжин, – быстро вынимая из мешка вощеную холстину и раскладывая ее на земле, позвала девушка. – Пожалуйста, говори со Словценом, не замолкай.

Словцен тут же подхватил ее просьбу и, усевшись с другой стороны, стал расспрашивать Бальжина о его семье. Под тихий, постоянно прерывающийся речитатив оружейника, Леона продолжила готовиться. Она уже вынула из мешка кожаный сверток и небольшой деревянный короб, когда вдруг замерла, словно о чем-то вспомнила, и резко подорвалась, побежав в сторону первой повозки Бальжина.

– На случай серьезных ран и хворей… – шептала Леона, отыскивая в полумраке кибитки столь необходимый сейчас сосуд.

Она бегом вернулась обратно, взволнованно опустилась рядом с оружейником, и откупорила небольшую деревянную баклажку.

– Бальжин, вот, – проговорила она, прикладывая ее к бледным губам мужчины. – Выпей, один глоток всего.

Мужчина покорно отпил из баклаги и тяжело откинулся головой назад, переводя дух. Словцен тут же подхватил ускользающую нить беседы, вновь заставляя оружейника говорить. Наемники же тем временем уже разожгли костер и вывесили над ним котлы с водой, о чем сообщил подошедший Немир.

– Скажи мне сразу, как начнет закипать, – попросила девушка, закупоривая деревянный сосуд и мысленно благодаря предусмотрительного домового. Что именно было в подаренной Добролюбом баклажке, она не знала, но была абсолютно уверена, что это поможет Бальжину.

Наемник молча кивнул и вернулся к костру. Он был явно не доволен, что ему приходится выполнять бабьи команды, но ежели девка и впрямь может помочь, то он готов попуститься. Все ж знахарка, не простая баба, не так уж и срамно это выходит.

Леона попросила Кирьяна принести чистую кружку и, под тихий шепот Бальжина, сосредоточенно стала перебирать ворох крохотных мешочков и по щепоти насыпать из них в кружку разные травы и порошки.

Вернулся Немир, сообщив, что вода в одном из котелков на подходе. Девушка, не отрываясь от трав, кивнула, докончила составлять сложный лекарственный сбор, которому долженствовало, помимо всего прочего, остановить кровотечение, когда будет снят жгут, и ослабить предстоящую боль, и передала кружку Немиру.

– Не больше четверти, – уточнила она, наказав ему налить в кружку закипающей воды.

Дальше девушка быстро развернула небольшой кожаный сверток, в котором оказались странные изогнутые иглы и малопонятные окружающим инструменты, и, вынув некоторые из них, передала возвратившемуся с кружкой Немиру.

– Положь их в тот котелок, где воды меньше, и пусть кипит вместе с ними. Во втором вода нагрелась? – сказала она, отдав наемнику инструменты и принимая исходящуюся паром кружку.

– Вот-вот закипать начнет.

– Неси, как закипит, – кивнула она наемнику, отставляя кружку.

Мужчина ушел выполнять очередное поручение, а она, выждав некоторое время, долила в кружку холодной воды и поднеся ее ко рту оружейника, который выглядел все хуже, проговорила:

– Бальжин, тебе сейчас нужно это выпить, и потом мы начнем.

Когда он с трудом осилил наконец большую часть и устало отвернулся, переводя дыхание, она добавила:

– Это поможет тебе. Облегчит боль и остановит кровь. И еще. Я не могу дать тебе маковое молочко, но…

Она отставила кружку и раскрыла деревянный короб, который оказался заполнен крохотными стеклянными бутыльками. Достав и откупорив один из них, она вылила треть его содержимого в кружку, поболтала и снова поднесла к посиневшим губам Бальжина.

– Это ивовая вытяжка, – объяснила она, пока мужчина пил, – она притупляет боль.

Немир наконец принес котел с горячей водой. Опомнившись, Кирьян, быстро сбегал за пустым, и девушка развела в нем теплую воду, вылив туда что-то из очередного темного стеклянного бутылька, вынутого из короба.

– Когда я буду говорить, в котелок нужно будет доливать горячую воду, – быстро проговорила она, поворачиваясь к Немиру и протягивая ему один из бутыльков. – По черпаку за раз, не больше. На один черпак по две капли.

Мужчина молча кивнул, аккуратно сжав в кулаке крохотный пузырек, напряженно наблюдая за собранной девушкой.

А после началось самое тяжелое. Леона обновила жгут и, снова начисто вымыв руки и обработав их самогоном, начала осторожно промывать рану, по чуть-чуть срезая отмокшие участки портков. Кирьян держал Бальжину ноги, Словцен с присоединившимся к ним Чеславом прижимали к земле его руки и следили за тем, чтобы он не потерял сознание, Немир обновлял воду, строго следуя указаниям Леоны, а Яр оставался рядом, готовый в любой момент выполнить следующее поручение. В один из моментов она отправила его снять с костра котелок с инструментами, который уже давно звенел кипятящимся в нем металлом, и слить из него воду. Затем, под чутким контролем девушки, они перенесли и уложили Бальжина на чистый, заранее вымытый самогоном лежак. Мужчину сильно колотила крупная дрожь. Каждую его конечность теперь крепко держали по двое наемников, а Словцен и Немир оставались рядом с Леоной, на случай если девушке что-то срочно понадобится. Она ослабила и еще раз перетянула повязку, не дающую крови идти по перерезанным венам, чтобы не дай Боги, не началось отмирание тканей; всунула обессиленному оружейнику в рот толстый сверток ткани, велев его крепко зажать зубами, и, разложив под руками все необходимое, молясь, чтобы у нее не начали вдруг дрожать руки, начала сосредоточенно сшивать обескровленные части раны.

Бальжин лежал весь белый, натянутый, как струна, по лицу его градом катились крупные капли холодного пота, но к чести его, он не впадал в беспамятство или бред, не начинал биться, пытаясь вырваться, как бывало делали менее стойкие мужи, а с достоинством выдерживал это испытание. И лишь натянутые от напряжения жилы и невольно катившиеся слезы из зажмуренных глаз, выдавали всю тягостность его состояния.

Те немногие наемники, которым не было позволено участвовать в этом процессе и даже находиться рядом, были оставлены следить за связанными предателями. Узнавать, как все проходит, они не могли – Леона строго-настрого запретила какие-либо перемещения и громкие разговоры в лагере, пока она не закончит. Мужчинам только и оставалось, что бросать в их сторону напряженные взгляды, молча ожидая завершения этой опасной затеи. А потому, когда к ним подошел уставший Чеслав и сообщил, что срочно нужно освободить одну из повозок, наемники незамедлительно взялись выполнять указание, тихо радуясь хоть каким-то подвижкам. Разумеется, они не забыли при этом воспользоваться случаем и напряженно уточнить, как продвигается дело.

Чеслав лишь устало улыбнулся, повернувшись и взглянув на склонившуюся над Бальжиным девушку со смесью восхищения и недоумения, и тихо ответил: – по меньшей мере, он все еще жив.

Над ельником уже давно рассвело, когда Леона наложила повязку поверх зашитой раны.

– Последний рывок, Бальжин, – прошептала она взмокшему, бледному мужчине, находившемуся в полуобморочном состоянии, – приготовься. Немир, Кирьян, возьмите чистые обрезки ткани и, что есть мочи растирайте ему ногу.

Она начала постепенно ослаблять жгут, пуская по остывшим венам руду. Давно уже переменив зрение, девушка напряжённо отслеживала, как возобновляется в сосудах движение крови.

Бальжин, сильнее сжал в зубах толстый тряпичный жгут, и низко, болезненно застонал так, что звук этот больше походил на утробное рычание.

Удостоверившись, что ток крови восстановился и сердце мужчины выдержало испытание, Леона склонилась к его лицу, и поймав его взгляд прошептала: