Текст книги "Правила обмана"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

47

Ждать и наблюдать.

Призрак следил за рестораном с противоположной стороны улицы. Пунктом наблюдения он избрал газетный киоск и теперь стоял, якобы просматривая футбольные новости. Поймав на себе угрожающий взгляд владельца, он купил жевательную резинку, пачку сигарет (хотя и не курил) и номер итальянской ежедневной газеты «Корриере делла сера».

Засунув газету под мышку, он пошел в конец квартала. Длинная ночь, проведенная в схватке за жизнь, измучила его, и потребовалось собрать все силы, чтобы пройти даже такое небольшое расстояние. Он постарался, чтобы никто со стороны не заметил его слабости.

На нем было пальто-тренч с поднятым воротником, серый шерстяной костюм, сшитый на заказ в Неаполе, и ботинки цвета виски. Сегодня он – итальянский бизнесмен. Вчера – швейцарец на прогулке. Позавчера – немецкий турист. Кем ему категорически не разрешалось быть – это самим собой. Он и не возражал: после двадцати лет такой работы чем меньше времени проводишь в компании с собой, тем лучше.

Призрак нашел Рэнсома на рассвете – тот выезжал со стоянки у местного автосалона «Мерседес». Американец пытался замести следы, но получалось это у него неуклюже и непрофессионально. Ехал он крайне медленно. Постоянно останавливался, чтобы осмотреться. Припарковался слишком близко от пункта назначения. Все его усилия были тщетны. Любая попытка скрыться подрывалась маячком, вмонтированным в религиозный медальон, который висел у него на шее.

Призраку нравилось выжидать и наблюдать. Убийство при минимальной дистанции между ним и жертвой стало его почерком. В своей карьере он делал ставку на осторожность и тщательную разработку плана операции, взяв за правило никогда не наносить небрежных ударов. Его стратегия заключалась в следующем: разведать местность, подготовить ловушку, залечь и ждать. Как только план был составлен, Призрак ни на шаг не отступал от него. Убийство Ламмерса он спланировал и выполнил образцово. В случае с Блитцем времени на подготовку было впритык. А неожиданное появление Рэнсома в очередной раз доказало, как сильно рискуешь, если делаешь работу наспех.

А еще этот сон.

Рэнсом убьет его.

Призрак пытался не быть суеверным. Вера в сны – удел индейцев, которые возделывали их семейную кофейную плантацию, а он образованный человек. И все же…

Тут он увидел, что Рэнсом выходит из ресторана.

Американец пересек улицу и исчез в толпе у заводских ворот.

Пока Призрак не стремился сокращать дистанцию между ними.

Своего шанса он все равно не упустит.

А пока будет ждать и наблюдать. И молиться.

48

Джонатан дождался, пока после обеда сотрудники дружным потоком направились обратно на завод. Он присоединился к группе рабочих в синих куртках и вместе с ними прошел мимо одинокой машины «Секьюритас» к заводским воротам. Он снял галстук и поднял воротник пальто. На шее у него висел ворованный пропуск, умышленно повернутый фотографией внутрь.

На проходной охраны не было, только электронный турникет. Джонатан пронес удостоверение над электрическим глазом и прошел на территорию предприятия. Мужчины направлялись в одну сторону, женщины – в другую. Он вошел в раздевалку. На стене висели табельные часы. Джонатан встал в очередь вместе с другими работниками, стараясь не глазеть по сторонам, чтобы не привлечь к себе внимания. Когда настала его очередь отмечать время прихода на работу, он взял первую попавшуюся карту. К счастью, она не принадлежала ни одному из шести или семи человек, стоявших за ним. В шкафу рядом с душевой он выбрал себе подходящую по росту рабочую куртку и прошел через несколько крутящихся дверей в цех.

Просторный цех был размером, наверное, со стадион. Высокий потолок поддерживали алюминиевые балки. Вокруг передвигалась небольшая армия рабочих – кто пешком, кто на погрузчиках, кто на электрокарах. На огромном пространстве то тут, то там возвышались штабеля готовой продукции – метров по десять высотой. Странно, но цех был спроектирован таким образом, что звук приглушался, создавая иллюзию потусторонней атмосферы.

Неподалеку от него несколько герметичных емкостей из нержавеющей стали ожидали окончательной проверки. Джонатан обошел их и направился дальше по цеху. Иногда он останавливался и спрашивал у рабочих, что здесь производится. Рабочие, по большей части, были вежливы и отвечали по существу. Например, герметичные емкости оказались смесителями, сделанными по заказу крупной швейцарской фармацевтической компании.

Повсюду на территории цеха – вокруг автоклавов, теплообменников и прессов – суетились рабочие. Диапазон выполняемых работ был слишком велик для одной компании. Как ему сказал человек в ресторане, компания «ЦИВ» больше не занималась оружием.

Дойдя до противоположного конца цеха, Джонатан увидел, что к нему примыкает другое помещение, куда почти никто не входил. Он заметил, что вход оснащен биометрическим сканером. Табличка возле двери гласила: «ТОР. Термические операции. Только по спецпропускам».

ТОР. Слово с Эмминой флэшки. И с меморандума, который он нашел на письменном столе у Блитца.

«Завершение планируется на конец первого квартала 200_. Последняя отправка клиенту 10.02. Демонтаж производства завершить к 13.02».

Джонатану хватило ума не пытаться проникнуть на запрещенную территорию. Он повернулся и пошел обратно. Ответы на свои вопросы он поищет в другом месте.

На стене висел информационный стенд, а рядом стоял контейнер с полудюжиной коробок, и в каждой – разные болванки. Внимательно изучив стенд и прихватив одну коробку из контейнера, Джонатан отправился в административное здание. Он прошел мимо вежливо кивнувшего ему администратора и вошел в лифт.

На первом этаже располагались стойка администратора и справочная служба, на втором – бухгалтерия, на третьем – отдел продаж и маркетинга и на четвертом – дирекция. Он нажал кнопку третьего этажа.

Комнаты на этаже были пронумерованы: 3.1, 3.2 и так далее. Под каждым номером табличка с именем указывала, чей это кабинет. Ханнес Хоффман занимал последнюю комнату по левой стороне. В приемной сидела красиво причесанная секретарша.

– Для господина Хоффмана! – И Джонатан потряс коробкой, будто это был рождественский подарок.

– Как вас представить?

Джонатан назвал имя человека, чей пропуск украл в обед.

– Образцы господину Хоффману на проверку.

Секретарша даже не взглянула на пропуск.

Джонатан понял, что она – не участница проекта «Тор».

– Я узнаю, – сказала она.

– Не трудитесь, – остановил ее Джонатан. – Он ждет меня.

Он уже не думал о последствиях, им двигало только страстное желание узнать все об Эмме, о «Торе», обо всем, что происходит. Джонатан распахнул дверь и решительно вошел в кабинет Ханнеса Хоффмана.

49

Ханнес Хоффман, вице-президент компании по инженерным разработкам (как гласила табличка на дверях его кабинета), сидел за письменным столом из светлого дерева и, разговаривая по телефону, барабанил карандашом по записной книжке. Он был коренастый, с невыразительной внешностью: редкие, зачесанные назад светлые волосы, одутловатое лицо с чересчур широко расставленными голубыми глазами. Лицо с фотографии на столе Блитца. Лицо, какое Джонатан видел сотни раз… одновременно знакомое и незнакомое.

Увидев Джонатана, он напрягся. Глаза превратились в два буравчика. Это он?Вопрос словно был написан неоновыми буквами бегущей строкой у него на лбу. Джонатан и бровью не повел. Всучив Хоффману незатейливую улыбку мелкого служащего, он спросил, куда поставить коробку с болванками. Хоффман смерил его долгим взглядом сверху вниз и обратно, затем указал на край своего стола и вернулся к телефонному разговору.

– Груз должен быть на таможенном складе завтра к десяти утра, – сказал он. – Инспекторы не будут снова откладывать отправку. Если возникнут проблемы, звоните мне. – Хоффман повесил трубку и раздраженно посмотрел на посетителя. – Вы по какому делу?

– Мы говорили вчера по телефону.

– Господин Шмидт?

– Да. – Джонатан поставил коробку на стол. – Кричите, – сказал он. – Давайте, это ваш шанс. Зовите секретаршу.

Хоффман сидел неподвижно, словно окаменел. И молчал.

– Не можете, да? – продолжал Джонатан. – Не можете рисковать, а то придет полиция, и я им расскажу все, что знаю о проекте, которым вы занимаетесь совместно с Эвой Крюгер.

– Здесь вы правы, – тут же сказал Хоффман. – Но это палка о двух концах: я не могу кричать, а вы не сможете заставить меня говорить. Никак.

– Я хочу знать только одно: чем она занималась.

Хоффман скрестил руки на груди:

– Садитесь, доктор Рэнсом.

Джонатан осторожно приблизился к столу и сел на стул, слегка поморщившись, когда заткнутый сзади за ремень «ЗИГ-Зауэр» прижался к позвоночнику.

– И как это все происходит? Компания в компании? Секретный проект? Так?

Хоффман пожал плечами, что означало – спрашивать бесполезно.

– Оставьте эти догадки.

– Я полагаю, вы производите что-то, что не должны производить, и передаете это что-то кому-то, у кого этого не должно быть. Вопрос в том, что это? Пистолеты? Автоматы? Ракеты? А иначе зачем вам такое прикрытие? В производственной зоне я видел закрытое помещение с надписью «Тор». Что означает «Термические операции», да?

Хоффман наклонился вперед. Его радушие мгновенно испарилось.

– Вы даже не представляете, куда влезли.

– Почему же? Немного представляю. Насколько я знаю, вы подцепили Эмму в прошлом году, когда мы были в Ливане. Думаю, у вас есть свой человек в организации «Врачи без границ», который содействовал моему переводу в Европу.

– Все началось задолго до Ливана, – сказал Хоффман.

– Нет, – резко возразил Джонатан. – Все началось в Бейруте. Именно там Эмма сделала свой выбор. – Вот откуда были ее головные боли, ее депрессия: она принимала решение. Джонатан уверял себя, что ошибки быть не может. – Она ездила в Париж, чтобы встретиться с вами?

– Ах да, Париж. Помню-помню. Эти ваши бесконечные звонки, когда вы пытались дозвониться до нее в гостиницу. Мы должны были их переадресовать, но у технической службы возникли некоторые проблемы. Жаль, конечно. Она говорила, что подружка прикроет ее и что вы ей доверяете. Вижу, что это не так.

Джонатан проигнорировал эту колкость:

– На кого вы работаете?

– Достаточно того, что я скажу: мы – влиятельная группа. Посмотрите вокруг. У вас «мерседес». Да и деньги, как я полагаю. Вы видели дом Блитца и наши владения здесь. – Сейчас Хоффман очень напоминал страхового агента, который уговаривает клиента согласиться на полный страховой пакет. – Боюсь, вам придется довольствоваться тем, что вы знаете.

– Не сегодня.

– Хватит, доктор Рэнсом, – строго произнес Хоффман. – Покиньте этот кабинет и эту страну. И я постараюсь, чтобы полиция уничтожила ордер на ваш арест. Уезжайте немедленно и навсегда. У вас еще есть время выйти из этой опасной игры.

– И вы отзовете парня, который стрелял в меня прошлой ночью?

– Насчет этого ничего не могу сказать.

– А насчет полицейских, которые пытались украсть Эммины вещи, тоже ничего не знаете?

– Этих полицейских мы наняли, но они оказались не в меру ретивы. Однако хочу заметить, что вы вышли из этой схватки в значительно лучшем состоянии, чем они.

– Тогда кто убил Блитца?

Хоффман на секунду замешкался, затем вздохнул, и у него задергалось веко.

– Люди, чьи взгляды не совпадают с нашими.

– То есть они не считают «Тор» такой уж удачной затеей? А вдруг они не захотят отпустить меня на все четыре стороны?

– За них я не отвечаю. Если покушались на вашу жизнь, то, по-моему, потому, что они считают, что вы работаете вместе с вашей женой.

– Хотите сказать, работаю на вас?

Хоффман потер лоб. Очевидно, ему не особенно понравилась эта мысль.

– В любом случае здесь я не могу вам помочь.

– Ценю вашу честность, – сказал Джонатан, – но, к сожалению, мои проблемы она не решает.

Хоффман заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла, давая понять, что официальная часть встречи закончена и теперь можно поговорить неформально.

– Сочувствую вам, доктор Рэнсом. Самое тяжелое – это неведение. Мой брак не продлился и трех лет. А вы выдержали восемь. Не многим такое удается.

Временами, когда он говорил, его глаза начинали быстро-быстро мигать. Глазное заикание. Странный тик, он напомнил Джонатану человека, которого он знал много лет назад.

– Повторяю мое предложение, – продолжал Хоффман. – Уходите, уезжайте из страны как можно скорее. Мы не желаем вам зла, в нашей истории вы – один из хороших парней. Сами того не подозревая, вы нам здорово помогли. Обещайте, что не станете разнюхивать, чем мы занимаемся, и я отзову легавых.

– Слово даете?

– Да.

Хоффман говорил и мигал, его веки дергались несколько секунд. Наконец Джонатану удалось связать имя и лицо: пять лет назад, может, даже чуть больше… но он узнал его!

Задолго до Ливана.

– Я вас знаю.

Хоффман промолчал, только на щеках у него выступили красные пятна.

Джонатан продолжил:

– Вы – Маккенна. Из королевской гвардии, были откомандированы в миротворческие войска ООН в Косово. Майор, верно?

Хоффман захихикал, словно его поймали, когда он проказничал. Какое-то время он сидел с ошеломленным видом, затем заговорил, но вместо строгого берлинского немецкого послышался чистейший лондонский кокни:

– Долго же до тебя доходило, Джонни. Угадал. Это было в Косово. В канун Нового года, если не ошибаюсь. В ту ночь мы изрядно повеселились. Ты, я и Эм. С тех пор я немного набрал в весе, но кто же с возрастом не полнеет? Хотя ты, Джонни, выглядишь классно.

Он, он. Маккенна.Набрал килограммов двадцать и потерял половину волос и густые усы, но все равно он. Те же дергающиеся веки и доводящая до исступления привычка называть его «Джонни».

Джонатан почувствовал, как кровь яростно пульсирует у него в висках. Косово. Канун Нового года, шумная вечеринка в британских казармах. В полночь майор Джок Маккенна в килте марширует под звуки волынки. А потом он вспомнил, чем все закончилось. Почему он, собственно, не сразу узнал Маккенну.

– Но ты же мертв – погиб в аварии за два дня до нашего отъезда.

Хоффман пожал плечами:

– Как видишь, не погиб.

– Так кто же ты на самом деле? – спросил Джонатан.

– Кто угодно, как того требуют обстоятельства.

Хоффман выпрыгнул из-за стола. Джонатан выхватил пистолет, но рука Хоффмана выбила его. В другой руке у Хоффмана между средним и безымянным пальцами появилось двустороннее лезвие, он тут же пустил его в ход. Лезвие прошло в миллиметре от шеи Джонатана, порезав лацкан его пиджака. Джонатан отскочил, опрокинув стул.

– Твоя очередь, – произнес Хоффман. – Давай. Кричи. Тебе нужна полиция? Отлично. Зови. Пусть все увидят, что на меня напал убийца и я защищаюсь.

Схватив стул, Джонатан выставил его перед собой. Хоффман рванул вперед, лезвие в его пальцах было почти незаметно. Джонатан вскинул стул, отражая удар.

Бросив взгляд на стол, он увидел, что коробка с болванками из нержавеющей стали по-прежнему стоит на углу. Каждая болванка размером со стакан и весит около килограмма. Оттолкнув Хоффмана, Джонатан шагнул вперед и схватил болванку. Теперь он держал стул одной рукой, что делало его весьма уязвимым. Хоффман тут же это заметил. Схватив стул за ножку, он дернул ее в сторону, одновременно перенес свой вес на другую ногу и атаковал. Джонатан опять не успел отступить. Со свистом рассекая воздух, лезвие разрезало пиджак и рубашку. В этот момент Джонатан опустил болванку на голову Хоффману – удар пришелся точно в бровь. Хоффман хрюкнул, встряхнулся и мощно навалился на стул, тесня Джонатана. Джонатан отбросил болванку и схватил стул двумя руками. Хоффман наседал. Он был тяжелее и, несмотря на свой невзрачный облик, невероятно силен. Лезвие снова достало Джонатана, и он почувствовал жалящую боль в шее.

В этот момент раздался стук в дверь.

– Господин Хоффман, у вас все в порядке?

– Все отлично, – нелепо-восторженным голосом ответил Хоффман.

Мужчин разделяло менее метра. Лицо Хоффмана полыхало, лоб покрылся потом. Он занес руку для удара.

Внезапно Джонатан присел. Не ожидая этого маневра, Хоффман, уже выбросивший руку вперед, упал на колено. Джонатан схватил другую болванку и ударил ею противника по затылку. Хоффман попытался подняться на ноги, и Джонатан нанес еще один удар.

Хоффман рухнул на пол.

– Господин Хоффман! – звала секретарша, колотя в дверь. – Что случилось? Пожалуйста, позвольте мне войти!

Джонатан в оцепенении отступил назад, нащупывая рукой стол, чтобы опереться. В стеклянной рамке он увидел свое отражение. Из раны на шее текла кровь. Еще пара сантиметров, и этот тип перерезал бы ему сонную артерию. Джонатан достал из кармана носовой платок и зажал им рану.

– Секундочку! – Чтобы сымитировать восторженный голос Хоффмана, ему пришлось улыбаться как можно шире.

Джонатан осмотрелся. Позади стола находилось окно. До земли – четыре этажа, и на этот раз никаких водосточных труб. Он подошел к двери, подобрал пистолет и засунул его за пояс.

– Войдите, – сказал он.

Вбежала секретарша, и Джонатан тут же закрыл за ней дверь.

– Боже мой, что случилось? – воскликнула она, обводя кабинет недоуменным взглядом.

Джонатан прижал ее к двери:

– Если будешь вести себя тихо – останешься жива. Понятно?

Секретарша энергично закивала:

– Но…

– Тсс… – сказал он. – Все будет в порядке. Обещаю. Лучше расслабься.

От ужаса ее глаза стали круглыми.

Джонатан надавил ей на сонную артерию, прерывая доступ крови к мозгу. Секретарша дернулась и через пять секунд потеряла сознание. Он опустил ее на ковер. Через несколько минут – от двух до десяти – она придет в себя. Хоффману потребуется чуть больше времени.

Джонатан осмотрелся: он не мог идти в таком виде. Сбросив рабочую куртку, он нашел пальто Хоффмана, надел его и застегнул на все пуговицы, затем не спеша вышел в коридор, опустив голову и прижимая к шее носовой платок. По лестнице он спустился на первый этаж и вышел через главный вход. Более или менее чинно пройдя один квартал, он перешел на рысь, а потом и вовсе кинулся бежать со всех ног.

«Мерседес» стоял в гараже на Централштрассе напротив вокзала. Первым делом отыскав в машине аптечку, он достал оттуда марлю и бинт. Но этого было недостаточно: необходимо наложить швы.

Одной рукой зажимая рану, другой он медленно вывел машину из города и выехал на автобан в сторону Берна.

Было только одно место, куда он мог отправиться.

50

Фон Даникен ехал в левом ряду, стрелка спидометра показывала сто восемьдесят. Шоссе проходило через виноградники на склонах Женевского озера. Голубая гладь заполняла все ветровое стекло. За озером возвышались окутанные облаками снежные шапки французской Верхней Савойи.

Когда он подъезжал к Ниону, пригороду Женевы, у него зазвонил телефон. Он ответил.

– Роде, медэксперт из Цюриха, – представился звонивший.

– Да, доктор… – Фон Даникен вспомнил, что удалил вчерашний пропущенный звонок Роде.

– Я по поводу вскрытия Ламмерса. Мы обнаружили нечто странное. – И Роде вкратце рассказал о своем открытии – о том, что пули были покрыты батрахотоксином, или лягушачьим ядом. – Мой коллега, доктор Вайкс из Нового Скотленд-Ярда, считает, что человек, убивший Тео Ламмерса, связан с ЦРУ.

Фон Даникен промолчал. ЦРУ. Все-таки ЦРУ. Когда стало понятно, что Блитц был не немцем, а иранцем, да еще и бывшим военным офицером, он заподозрил, что убийство организовано профессиональной разведслужбой. Он подумал о Филипе Паламбо. Либо американский агент не знал об операции, либо по каким-то соображениям скрыл от него часть информации.

Фон Даникен поблагодарил Роде и положил трубку. На въезде в город шоссе сужалось: дорога повторяла контуры озера. Слева от него раскинулся прекрасный парк, заснеженные луга спускались террасами к самому озеру. По обеим сторонам дороги мелькали обнесенные забором корпуса известных международных учреждений. Организация Объединенных Наций. Генеральное соглашение по тарифам и торговле. Всемирная организация здравоохранения.

Нужный ему адрес находился в менее представительном районе города. Фон Даникен оставил машину на рю дю Лозанн у дома, в котором размещались китайский ресторан и турецкий портной. Было пять минут первого. Он опаздывал. Придется человеку, с которым у него назначена встреча, подождать еще несколько минут.

В телефонной книге своего мобильного он нашел букву «П». Приглушенный шум в трубке говорил о том, что сигнал переносится от одной передающей вышки к другой, чтобы соединить его с абонентом на другом конце света.

– Привет, Маркус, – ответили по-американски.

Фон Даникен не был идиотом, чтобы спрашивать, где сейчас находится Паламбо.

– Боюсь, этот звонок выходит за рамки наших формальных отношений, – начал он, опуская все преамбулы как бессмысленный и ненужный бред.

– Это касается новостей, которые я сообщил вам вчера?

– Да. Мне необходимо знать, существует ли еще какая-нибудь информация о Китабе, он же Готфрид Блитц, которую вы от меня утаили.

– Нет, мой друг, это все, что мне известно. Впервые я услышал о нем два дня назад, прямо от Гассана.

– И у вас не было никаких предварительных данных о том, что ячейка в Швейцарии планирует теракт? Никакой информации о его соратниках? Например, о человеке по имени Ламмерс?

– Маркус, вы заставляете меня нервничать. Чего вы хотите?

– Хочу знать, работает ли какая-нибудь ваша команда на моей территории.

– Что значит «команда»?

– Ну, я не знаю, как это у вас называется. Мокрушники. Ликвидаторы. Санкционеры.

– Вы меня пугаете.

– И тем не менее я, кажется, вправе рассчитывать на ответ.

– По-моему, вчера я вернул вам долг.

– Вчера все было по правилам. Вы, так же как и мы, заинтересованы в том, чтобы остановить Гассана и его приятелей. Эту победу запишут на ваш счет.

– Возможно, – признал Паламбо. – В любом случае мне необходимо больше информации.

Фон Даникен вздохнул, прикидывая, сколько еще информации можно выдать. Но выбора у него не было. Такова цена работы с одной из сверхдержав. Впрочем, на сегодняшний день всего одна, пожалуй, и осталась. Нельзя требовать от Паламбо доверия, не продемонстрировав своего доверия.

– Над Блитцем мы тоже работали, но под другим углом. Человек, о котором я спросил, – Тео Ламмерс – был одним из его компаньонов. Четыре дня назад они встретились. Мы предполагаем, что Ламмерс передал Блитцу ультрасовременный дрон, способный развивать скорость до пятисот километров в час с грузом в двадцать килограммов пластида. На следующий день после их встречи Ламмерса убили. Причем работал профессионал. Скорее всего, он же убил и Блитца. У нас есть доказательство, что стрелок – один из ваших людей.

– Какое доказательство?

Фон Даникен рассказал ему о пулях, обмазанных лягушачьим ядом, и об индейцах, принимавших участие в операциях ЦРУ в Сальвадоре.

– Ну, это вы хватили, – ответил Паламбо. – Суеверные индейцы, отряды ликвидаторов, яд… Может, это и было, но лет тридцать назад. Старая история.

– Думаю, что ни вы, ни я не верим в совпадения.

– Ваша взяла, – сказал Паламбо, но дальнейшей помощи не предложил.

– Фил, я спрашиваю напрямую: этот парень в штате ЦРУ или он работает на кого-то другого на независимой основе?

– Ничего не могу сказать. Вы говорите о том, что вполне может быть не в моей компетенции. Это шестой этаж. И выходит за рамки моих полномочий. Не думаю, что заместитель директора обрадуется, если я стану совать нос не в свои дела.

– Понятно, – сказал фон Даникен. – Но кто-то же платит этому человеку. Кто-то же направляет его в нужную сторону. И по-моему, убийца знает больше, чем вы или я. Честно говоря, меня это пугает. Вот я и подумал, может, вы поспрашиваете там… неофициально.

– Неофициально?

– Ну, так… Вдруг удастся что узнать…

– Лягушачий яд, да? И мы – квиты?

– Однозначно, – ответил фон Даникен с той степенью восторга, которую американцы считают свидетельством предельной искренности.

Паламбо на некоторое время замолчал, оставив фон Даникена слушать шуршание беспроводных коммуникаций.

– Ну хорошо, – наконец проговорил он.

– Что хорошо?

– Я перезвоню, – сказал Паламбо, ничего не объясняя.

И повесил трубку.