Текст книги "Комната воды"

Автор книги: Кристофер Фаулер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

13
Все в сборе

– Мы нашл и досье на клиента Гринвуда, – торжествующе объявил Мэй, входя в комнату через пустой дверной проем.

Брайант пил чай с двумя рабочими – они установили в холле плитку, чтобы разогревать еду.

– Ну и в чем загвоздка с твоим рогоносцем? – бросил он.

Плотники посмотрели на Мэя с живым интересом. Они явно получали удовольствие от общения с Брайантом и расположились здесь со всеми удобствами, надеясь, по мнению Мэя, растянуть работу до Рождества.

– Ты меня очень обяжешь, если не будешь его так называть, – отрезал Джон.

Ему было неловко обсуждать личные дела в присутствии посторонних. А вот Артура такая откровенность не смущала, он всегда вел себя так, словно они наедине.

– Извини, просто я заинтригован этой историей, вот и все. Ты же знаешь, мне самому никогда не везло в любовных делах.

– Брось, все не так плохо. Неужели забыл ту девицу в шестьдесят восьмом?

– Вот именно. Единственный человек во всем Лондоне, кто не занимался сексом в шестьдесят восьмом, был мой дядя Уолтер – его как раз подключили к аппарату искусственного дыхания. Беда в том, что я слишком часто остаюсь в одиночестве. Боюсь, в моем поведении появились странности – в последнее время.

– Ничего подобного. Ты всегда отвратительно вел себя с людьми.

– Знал бы ты, как это тяжело, – пожаловался Брайант, пытаясь вызвать сочувствие напарника. – Ты хоть представляешь, каким одиноким чувствует себя человек, мыслящий не так, как все остальные? Порой кажется, что ты один-одинешенек… как котенок. – Он показал на Криппена – тот сидел, повернувшись к ним спиной и напряженно разглядывая пятно на плинтусе. – Посмотри на него – в голове пустота, разве что невнятные соображения о рыбе и радиаторах. Возможно, он кастрирован, а значит, лишен воли к жизни. Неудивительно, что между нами есть нечто общее. Так что не говори со мной о любви – давай лучше поглядим, на что способны твои электронные штуковины.

Мэй подождал, пока вальяжные рабочие удалились, и пригласил Дэна Бэнбери, чтобы тот объяснил коллеге весь процесс.

– В общем, снимки, сделанные при помощи технологии «Bluetooth», сравнительно плохого качества – освещение неважное, – начал Бэнбери, тыча в экран компьютера. – Но этот телефон уникален тем, что он делает микропоследовательные снимки с трех разных позиций. А поскольку в основе электронных изображений лежит шифр, преобразованный в пиксели, можно запустить обратный процесс с помощью программы, которая заполняет пробелы в восприятии. Отсюда совсем нетрудно создать каркасную модель трехмерного изображения, замещая отсутствующие пиксели схожими текстурами и цветами, позаимствованными из окружающих плоскоетей. Вот так создается полноценный образ. Это значит, что шансы опознать клиента увеличиваются более чем в сто раз, поскольку мы можем проверять базу данных практически под любым углом.

– Я ничего не понял из того, о чем ты толкуешь, – предупредил Брайант, – но продолжай, это жутко интересно.

– Короче, я сопоставил снимки с изображениями всех, кто есть в нашей системе, – это преступники из каталога нашего отдела, пациенты психиатрических клиник, а также осужденные из центральной базы данных городской полиции. Проблема в том…

– Так и знал, что без изъяна не обойдется, – проворчал Артур.

– …что мы, само собой, имеем дело только с совершенными преступлениями, – продолжал Дэн. – Еще не изобретена такая программа, которая позволила бы опознавать тех, кто только собирается нарушить закон. Что поделать, я не Кассандра.

Он визгливо захохотал. Брайант посмотрел на него как на безумца. Бэнбери неловко откашлялся, а потом ткнул в файл на экране:

– И все-таки мы нашли информацию. Вот он, ваш тип. Джексон Убеда, пятьдесят один год, три раза привлекался за мошенничество, пара взломов с проникновением, один случай тяжких телесных повреждений, любит драться и выдавать себя за банкрота, как правило, исчезает, крупно задолжав инвесторам. Ваш ученый…

– Гарет Гринвуд.

– …Гринвуд, вполне может не знать об этих обстоятельствах, хотя в прошлом Убеду неоднократно разоблачали в финансовых газетах.

– Так чего же этому типу нужно от эксперта по подземным рекам? – поинтересовался Артур, подбираясь поближе к компьютеру.

– Это мы и должны выяснить, – сказал Джон, сбрасывая с клавиатуры рассеянно блуждающую руку напарника.

– Не беспокойтесь, мистер Мэй, – улыбнулся Бэнбери. – Действует принцип защиты от дурака.

– Да как ты смеешь! – воскликнул оскорбленный Брайант.

– Он хочет сказать, что даже ты это не сломаешь, – объяснил Мэй. – Лонгбрайт отвлекает от нас городскую полицию, помогая им в деле «кэмденского убийцы с мешком для мусора», а это значит, что мы с Бимсли свободны и можем поехать в Клеркенуэлл, чтобы хорошенько все разведать. Нам нужен код, чтобы войти, но если придется действовать быстро, то пожарные всегда могут взломать дверь под тем предлогом, что заблокированный проход представляет опасность для здоровья людей.

– В отличие от тебя, врывающегося без ордера на арест, – фыркнул Артур. – Думаешь, я стану тебя удерживать? Ничего подобного – бери Бимсли и проваливай, а я сегодня вечером занят. Есть одно дельце.

– И что бы это могло быть? – недоверчиво спросил Джон.

– Я получил приглашение, – ответил Брайант. – Иду на коктейль.

Обстановку вечера трудно было назвать уютной. Хозяева нервничали, гости были подозрительны и охотно вступали в пререкания. Это обстоятельство играло на руку Брайанту, ведь напряженная атмосфера провоцирует людей на ошибки. Гости собрались в анфиладе комнат на первом этаже дома сорок три по Балаклава-стрит, принадлежащего Тамсин, Оливеру и Брюэру Уилтон, якобы с целью отпраздновать день рождения мальчика и познакомиться с новой соседкой, но на самом деле все втайне надеялись узнать подробности смерти Рут Сингх.

– А вот и мистер Брайант, – представил коллегу мистер Сингх. – Сегодня я прощаюсь со старым другом.

Если Бенджамин и был недоволен результатами расследования по делу сестры, он сумел это скрыть, представляя полицейского обществу.

– Так вы и есть тот детектив? Как интересно! – сказала Лорен Кейн, густо накрашенная блондинка, по-видимому моделировавшая собственные туалеты путем отказа от стратегически важных пуговиц. – А это Марк, мой партнер.

Одутловатый мужчина лет тридцати пяти в тесной полосатой рубашке подошел к Брайанту вплотную и энергично пожал ему руку. Артур терпеть не мог физических контактов такого рода, а потому машинально и незаметно вытер пальцы о пиджак.

– Марк Гаррет, – представился агент по недвижимости. – Я в доме номер семь – это в самом конце Балаклава-стрит. Самые большие дома именно там, на севере улицы, потому что форма участков продиктована линией переулка за ними. Понятия не имею, почему так вышло. Так делили недвижимость в середине девятнадцатого века.

– Не обращайте внимания на его профессиональную болтовню, он же риелтор, – пояснила Лорен. – Знаете, как Марк развлекается в выходные? Разглядывает карту картографического управления, высматривая участки земли для покупки. Он изучил район вдоль и поперек. – Произнесено это было с явным неодобрением.

– Когда вы покидаете нас, Бенджамин? – поинтересовался Гаррет, не стараясь быть вежливым: после продажи дома миссис Сингх в их отношениях четко обозначилась враждебность.

– Завтра, и ничуть о том не жалею, – ответил мистер Сингх. – С этим городом меня уже ничто не связывает.

– Пожалуйста, приберегите ваши рассуждения на тему «эта страна катится в тартарары» для другой аудитории, – сказал Гаррет, рассчитывая на одобрение своей подруги и не получая его. – Мы знаем, что вы думаете об окружающих.

– Здесь больше не безопасно, мистер Гаррет, и вам это известно. Вы продаете недвижимость в округе, но никогда не предупреждаете покупателей о том, как здесь опасно. – Он продолжал, несмотря на протесты агента. – За шесть недель в Кэмдене произошло шесть жестоких преступлений – не случайно главную улицу называют «улицей убийц».

– Вы начитались таблоидов, Бен, к тому же убивают в основном подростки – у них война за территорию.

– По-вашему, беспокоиться не о чем? Полицейские слишком заняты борьбой уличных банд, и потому у них нет времени бороться с хулиганами и взломщиками. При этом новые дома вырастают на каждом пустыре. Вы с вашими друзьями из муниципалитета подталкиваете людей к тому, чтобы селиться друг у друга на голове. И с каждым днем это становится все хуже. Почему бы вам не разбить парк или хотя бы не посадить деревья?

– Да на кой мне ваш парк? – возмутился Гаррет. – Слушайте, я ведь не отвечаю за весь район. Я всего лишь зарабатываю деньги, и, если бы я не расширял клиентуру, меня было бы трудно назвать хорошим бизнесменом, правда?

– Моя сестра боялась выходить из дому, – сказал Бенджамин. – Кто-то посылал ей…

– Послушайте, никто в глаза не видел этих так называемых расистских писем, которые она получала.

– Это потому, что я их сжег, как поступил бы на моем месте любой порядочный человек.

– Сожалею, что она умерла, но мы-то здесь ни при чем, верно?

Улики были уничтожены, а значит, в споре никто не мог победить. Отойдя в сторону, Брайант оказался рядом с незнакомцами. Светская беседа никогда не была его коньком, но, поскольку смерть Рут Сингх так и оставалась для него загадкой, он надеялся встретить на этой вечеринке людей, возможно знающих о ней больше, чем они рассказали следствию. Артур изучал гостей, по-птичьи острым взглядом высматривая любопытные детали, как вдруг лысеющий херувим похлопал его по плечу.

– Думаете, в смерти миссис Сингх есть что-то странное? – спросил он, сунув Брайанту унизанную кольцами руку так, что тот был вынужден ее пожать. – Я хочу сказать, с чего бы еще детективу понадобилось сюда приходить?

– Но мы же не всегда находимся при исполнении, мистер…

– Эйвери. Можете звать меня Джейком. Это Аарон, мой партнер.

«Он имеет в виду партнера по бизнесу или партнера?» – спросил себя Артур и, приняв во внимание легкую манерность в поведении Эйвери, выбрал последнее.

– Простите меня, но это в точности как с учителями, – продолжал Джейк. – Знаете, как странно бывало в детстве встретить в супермаркете учителя и вдруг осознать, что он тоже человек? Кстати, Аарон учитель – работает в начальной школе на соседней улице.

– Должно быть, это очень удобно, – обратился Брайант к Аарону. – Скажите, что вы думаете о нынешних детях?

– Меня все об этом спрашивают, – ответил Аарон, – как будто с детьми могли произойти внезапные метаморфозы, но по ученикам моей возрастной группы я этого не вижу. Они по-прежнему играют и сбиваются в компании, выбирают лидеров и боготворят любимых героев, задирают других или сами становятся жертвами травли. Мои ученики еще маленькие, так что я не испытываю тех трудностей, что возникают с ребятами повзрослее. В моем классе вы никогда не увидите детей старше десяти лет. Конечно, малыши слишком много смотрят телевизор. Они знают всех персонажей своих любимых передач, но не могут вспомнить имена людей, которых встретили на улице.

– Вероятно, они не понимают, в чем разница.

– Уверяю вас, они прекрасно все понимают, – возразил Аарон. – Им просто не хочется сделать над собой усилие. Детям присуща некоторая жестокость, им явно не хватает чувства. Убежден, что в этом плане они совсем не изменились. Но как только им исполняется десять, словно какой-то выключатель щелкает у них внутри: они мгновенно учатся управлять собой и лицемерить. Безусловно, это механизм выживания – возможно, необходимое оружие, когда ты вынужден передвигаться по округе с пустыми карманами.

Откровенность Аарона подвигла Брайанта на дальнейшие расспросы.

– Есть ли среди ваших учеников дети с этой улицы? – спросил он, подумывая, имеет ли смысл опросить кого-то из них.

Современные школьники Артуру не нравились; мотивы их поведения казались ему темными и неясными. С каждым поколением дети становились все более пустыми и чужими, возможно, потому, что он виделся им невероятной развалиной.

– Мы католическая начальная школа для детей из простых семей, мистер Брайант. Дома в округе предназначались для ирландских рабочих, строивших железную дорогу, и потомки многих из них так здесь и живут. Район поделен между традиционно обитавшими здесь представителями рабочего класса и новыми жителями из среднего класса.

– Интересно, как вы их различаете? – полюбопытствовал Брайант.

– У семей из среднего класса никогда нет бабушки, живущей по соседству. Они терпеть не могут, чтобы о них думали как об экономических мигрантах, хотя именно таковыми являются – селятся в развивающихся районах и тихо поджидают прибыли, ноя из-за отсутствия на главной улице магазинов экологических продуктов.

– А сын Уилтонов тоже учится у вас?

– Что вы, Брюэр ходит в частную школу в Белсайз-Парк. А вот то семейство, – он указал на вест-индскую чету с двумя празднично одетыми детьми, – отправило своих детей в англиканскую школу, куда записываются за три года. И у рабочих-католиков религия по-прежнему играет определенную роль в выборе образования.

– Вы меня удивляете, – признался Артур.

Мысленно он поставил галочку в списке лиц, опрошенных Лонгбрайт: «Рэндалл и Кайла Эйсон, дети Кэссиди и Мэдисон». Вид у Рэндалла был беспокойный, – казалось, он хочет уйти. Малыши едва не засыпали от скуки.

Пол узнал агента по недвижимости, как только вошел в комнату, и сразу же понял, почему Гаррет так быстро сориентировался насчет дома номер пять, – он просто жил на той же улице. Неудивительно, что его взбесила неудача с приобретением дома. Гаррет так хорошо представлял себе стоимость этой недвижимости – можно было считать, что он злоупотребил инсайдерской информацией.

– Этот жирный тип – тот самый, что пытался вытеснить нас с территории, – шепнул Пол Калли. – И где только риелторы покупают такие рубашки? Видно, ими торгует специальный магазин.

Тем временем мистер Сингх не оставлял Гаррета в покое:

– Я слышал, вы собираетесь приобрести пустырь напротив магазина. Только не говорите мне, что планируете втиснуть туда еще один дом.

– Я никогда не сообщал о намерении купить землю. – Гаррет смял и поставил на пол пивную банку; его хамский жест не остался незамеченным. – Никто даже не знает, кому эта земля принадлежит.

– Но вы прекрасно знаете старика, который там живет, – настаивал Сингх.

– Какого старика? – вставил Брайант.

Сегодня он надел слуховой аппарат – не потому, что действительно в нем нуждался, а потому, что тот в равной степени усиливал все звуки, и можно было прислушиваться к нескольким разговорам одновременно.

– Один бродяга – он иногда спит на пустыре, – пояснил рослый египтянин, присоединившийся к беседе. – Омар Карнеши. Мы с женой Фатимой живем в доме номер четыре. – (Брайанту пришлось выдержать еще одно влажное рукопожатие.) – Если вы купите землю, ему негде будет жить.

– Что за дьявол, почему все на меня накинулись? – пожаловался Гаррет своей смущенной подруге. – С чего это вдруг меня записали в главные злодеи? Слушай, мужик, никто не может претендовать на эту землю, раз уж застройщики положили на нее глаз, так что отвяжись от меня и разбирайся с ними сам.

Лорен быстро сунула ему в руку новую банку.

Тамсин беззвучно призвала мужа смешивать коктейли и подливать гостям, указав на множество бокалов разного калибра. Она знала, что следовало кого-то нанять для приготовления канапе, но ее смущало, что в сравнительно небольшом доме это может показаться претенциозным. Они приберегут ресторанное обслуживание для Норфолка – например, для рождественского вечера, – где официанты смогут незаметно появляться из кухни. Тамсин никогда бы не сказала об этом вслух, но она терпеть не могла находиться в окружении греков, африканцев и ирландцев-католиков, не говоря уже о шайках черных подростков, хохочущих во всю глотку и вопящих на непонятном сленге. Оливер выбрал себе роль обманутого социалиста и отказывался купить дом в Ислингтоне, поскольку там живет Тони Блэр. Кентиш-Таун представлялся ему куда более «настоящим», хотя он вечно всем рассказывал, как в пятницу вечером он добирается до Норфолка два часа.

– Кажется, все и впрямь ополчились на мистера Гаррета, – заметил Брайант, надеясь тем самым подлить масла в огонь.

– Полагаю, он комплексует из-за недостатка образования, – язвительно откликнулась Тамсин.

Она бы никогда так не поступила, если бы не выпила изрядную порцию успокаивающего нервы «Ламбруско» еще до начала вечеринки.

Артур не был наделен даром общения, но чувствовал, когда женщине хочется поболтать. Он попытался вообразить, что сказал бы на его месте Мэй, чтобы развязать ей язык.

– Должно быть, у вас свои счеты со всеми в округе, – неуклюже обронил он.

– Это на редкость космополитичный район, – ответила хозяйка, словно пропустив его слова мимо ушей. – Вот Эллиот, строитель, – он живет в доме номер три, разведен, много пьет, вы всегда найдете его за углом в пабе «Джордж», а вот Барбара и Чарли, раньше они жили в доме номер тридцать семь, где теперь поселились эфиопы. Чарли водит фургон и побывал за решеткой – представьте себе, за двоеженство. Она медсестра в больнице «Роял-Фри». Они переехали в Эджвер, но мы не могли их не пригласить, потому что Барбара присматривала за Брюэром, когда он болел пневмонией…

– Вы и вправду всех знаете, – подначивал ее Брайант.

Тамсин принялась загибать пальцы:

– О да, в доме номер четыре коммуна – там живут студенты-медики. Они очень вежливые и держатся особняком, да еще и фокусы показывают, что весьма симпатично, но иногда нам приходится делать им замечания насчет их музыки – не столько из-за громкости, сколько по части текстов. Остальные – англичане или иностранцы, причем последних, на мой взгляд, всегда труднее понять. Взять хотя бы обитателей дома номер четыре, Омара и Фатиму: она невероятно любезна, а он нелюдим, и это еще мягко сказано. Эфиопы из дома тридцать семь вроде бы славные, но никогда ни с кем не разговаривают; женщины ходят в платках, а летом из дома доносятся необычные кулинарные запахи. Эйсоны живут в доме тридцать девять, но не общаются с соседями, Джейком и Аароном, поскольку они благочестивые христиане и не одобряют образа жизни наших голубков. Калли и Пол только что въехали, а в следующем доме живет Хизер Аллен – вон та, в костюме от «Шанель», – но мы почти не видим ее мужа Джорджа, потому что он всегда в разъездах. По-видимому, она много плачет, когда он за границей, – Лорен слышит ее плач через вентиляционную решетку в стене, соединяющей их дома. Они очень любят друг друга, но кто знает, зачем он ездит в Оттаву или еще куда-то. Хизер работала в пиар-компании, но ее уволили за взятку, причем она думает, что никто об этом не знает.

– А с миссис Сингх кто-нибудь дружил? – спросил Артур.

– Мы ее совсем не видели, потому что она не выходила из дому. Пожалуй, все мы немного виноваты. – Миссис Уилтон поправила свои украшения и вдруг показалась Брайанту усталой. – Я хочу, чтобы все общались, – призналась она, – но меня смущает, что Джейк и Эллиот забились в угол и что-то обсуждают там вот уже двадцать минут, а ведь они друг друга на дух не переносят. Джейк не общается с Марком Гарретом, поскольку тот, очевидно, ляпнул своей подруге что-то оскорбительное про геев, а она тут же разболтала Аарону, с которым ходит в один спортзал. Омар продал нам кухонную мебель, но ящики застревают, а Оливер не может себя заставить пожаловаться ему, ведь они друзья. Да уж, мой муж не любит поднимать шум. Марк Гаррет приобрел магазин, принадлежавший семье Омара, и пообещал, что будет внимателен при поиске покупателя, а сам сдал его под букмекерскую контору. В результате на главной улице у нас уже четыре тотализатора и две сауны, но ни одной булочной, из-за чего мне пришлось купить печку для хлеба. Все так сложно. Мне нужно выпить.

Брюэр бродил среди гостей в наушниках, вцепившись в «Геймбой». Оливер попытался отобрать у него игрушку, хотя гости вежливо заступались за ребенка.

– Толстый, рыжий, да еще и учится в частной школе, – пробурчал Гаррет у него за спиной, – маленький засранец.

– А вы, должно быть, Калли и Пол? – с улыбкой обратилась к гостям Тамсин. – Это Брюэр – он хочет сказать, что очень рад вас видеть.

«Пусть парень сам за себя говорит, – подумал Пол. – Ему ведь уже десять».

– Надеюсь, вы привыкаете к нашей улочке. Оливер сказал, что вам пришлось бросить все силы на то, чтобы привести дом в порядок.

– Так и есть, – подтвердила Калли. – Просто пока у нас нет денег, чтобы довести дело до конца.

Тамсин еле удержалась от недовольной гримасы при упоминании о финансовых затруднениях.

– Что ж, на это потребуется время, – неопределенно заметила она, уходя от неприятной темы. – Попробуйте бриоши, Оливер их обожает. Пришлось ехать за ними на другой конец города.

– Слетелись на выпивку, как бабочки на огонь, – с горечью промолвил Бенджамин Сингх. – Это невероятно, правда, Артур? Никого из них не оказалось рядом, когда моей сестре требовалась помощь. Рут очень редко видела ближайших соседей – как она могла с ними разговаривать? Эта Аллен ведет себя слишком навязчиво, зато египтянки не видно и не слышно. Британцы часто негодуют из-за того, что в Индии до сих пор сохранилась кастовая система, но лучше бы они посмотрели на себя.

Взглядом мизантропа Брайант окинул людей, столпившихся в гостиной с таким видом, словно им очень весело. «Как мало между ними общего, – подумал он, – кроме стремления вырваться наверх и желания превратить этот лондонский уголок в поселок городского типа. Они с нетерпением ждут, когда здесь появятся магазины деликатесов и дизайнерской оптики, и мечтают, чтобы местный шинный заводик превратился в фешенебельные апартаменты. Тогда они убедятся, что уголок преображен, и перестанут стыдиться своего почтового адреса. Пятьдесят лет назад на улицах было невозможно дышать от смога и рабочие умирали от легочных заболеваний. Но нынешние люди не понимают своего счастья и становятся еще более неугомонными, чем раньше…»

Реки общения, текущие по комнате, то накатывая, то отступая, были полны темных подводных течений, водоворотов старой вражды, запахов дурных чувств. Бенджамин прав: никто из присутствующих не упоминал Рут, словно ее никогда и не было на свете.

«Возможно, ты делаешь из мухи слона, – одернул себя Брайант. – Сегодня ты видишь Бена в последний раз. Он решил обо всем забыть. Пора и тебе поступить так же».