Текст книги "Комната воды"

Автор книги: Кристофер Фаулер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– Видишь, что-то не так, – сказал ее брат, неуклюже поворачиваясь в дверном проеме. – Как-то неестественно. На нее это не похоже.

– Может, она спустилась за чем-нибудь, у нее прихватило сердце, и она присела на минутку, чтобы отдышаться?

– Ничего подобного. Сердце у Рут было в полном порядке.

«Так вот почему ты пришел ко мне, – подумал Брайант. – Ты не можешь смириться с мыслью, что сестра просто села и умерла».

– Возможно, тебя это удивит, – мягко сказал он, – смерть часто наступает в совершенно незначительный момент, когда человек совсем не готов.

Подойдя к телу старой женщины, инспектор заметил, что ее лодыжки распухли и посинели. Значит, кровь уже опустилась. По-видимому, Рут Сингх просидела здесь несколько часов, возможно и всю ночь.

– Отопления здесь нет?

– Очень долго держалась теплая погода. Зимой Рут использовала тепловой аккумулятор. О господи…

Брайант взглянул на бывшего коллегу:

– Ступай к выходу и глотни свежего воздуха. Думаю, тебе следует подождать на улице, пока я ее осмотрю. Вообще-то это не моя работа, ты же знаешь. Мне еще и влетит за то, что лезу не в свое дело.

В комнате было достаточно холодно, чтобы замедлить процессы в организме мисс Сингх. Брайант знал, что ему придется пригласить Джайлза Кершо, их нового судмедэксперта, для установления точного времени смерти. Ковер под ботинками умершей казался влажным.

– Никого больше не осталось, только мы, – пробормотал мистер Сингх, которому явно не хотелось выходить. – Рут так и не вышла замуж – за ней многие ухаживали, но она была слишком разборчива. Родители стыдились, что она такая требовательная и независимая – настоящая англичанка. Сестра у меня сильная женщина, а вот дочери – нет. Теперь поколения больше не учатся друг у друга. Все наперекосяк.

Он грустно покачал головой, медленно закрывая за собой дверь.

В комнате было так тихо, что, казалось, даже пылинки в воздухе застыли. Артур сделал вдох и осторожно выдохнул, повернув голову. Жидкий свет просачивался сквозь узкое темное окно возле потолка. Быть может, некогда оно служило для вентиляции, но позднее его замазали несколькими слоями краски.

С виду могло показаться, что Рут Сингх умерла перед телевизором, но ведь находилась она в ванной, да и положение ее ног было странным. О сердечном приступе речи тоже не шло – она сидела, аккуратно сложив руки на коленях. Что-то было не так. Брайант рассеянно коснулся основания ее черепа, слегка взъерошив ореол седых волос. Вздохнув, он достал из кармана небольшой пакет и извлек оттуда пару антистатических резиновых перчаток. Он автоматически проделал необходимые операции: посмотрел, потрогал, ощупал, послушал. Ни движения сердца, ни бедренного или шейного пульса, ни двустороннего расширения в затуманенных глазах. Кожа руки не побелела, когда он надавил на нее; она была холодной, но не влажной. Поднеся свечу поближе, инспектор осторожно взял покойницу за шею и попытался приподнять ее голову. Окоченение было заметным, но еще не полным. По предварительным прикидкам, миссис Сингх была мертва от восьми до двенадцати часов, то есть умерла она между половиной шестого и половиной десятого вечера в воскресенье. Кершо сумеет установить точное время смерти.

Когда Брайант попробовал убрать руку, ему пришлось приподнять тело миссис Сингх. Подушка выскользнула, и старая женщина свалилась набок. «В следующий раз я подожду судмедэксперта», – пообещал себе детектив, пытаясь вернуть тело в изначальную позицию, но прежде, чем он смог это сделать, покойница плюнула в него. Точнее говоря, изрядное количество воды вылилось у нее изо рта на его плащ.

Брайант вытерся, а потом аккуратно раздвинул ее губы. Две золотые коронки, никаких протезов, здоровый язык, а вот в горле полно коричневатой жидкости. Стоило детективу убрать руку, как вода полилась из уголка рта. До того момента Брайант полагал, что ковер намок из-за предсмертного недержания у женщины, однако одежда оказалась сухой. Он тщательно осмотрел стул, заглянул и под него, но не обнаружил следов выскользнувшей чашки или какого-то иного источника воды. Детектив взял из шкафчика стакан для зубных щеток и поднес его к подбородку женщины, чтобы собрать как можно больше жидкости. Он обследовал ее рот и ноздри в поисках едва заметной пены, обычно возникающей из воды, воздуха и слизи, которые смешиваются в дыхательных путях во время удушения. Колеблющийся свет не позволял как следует видеть.

– Да ты с ума сошел, – пробормотал Брайант. – Она одевается, потом топится, а затем садится на стул и умирает, и все это в уютной обстановке собственного дома.

Детектив неуверенно поднялся на ноги, содрогаясь из-за того, что нужно предупредить Бенджамина о предстоящем вскрытии.

Задержавшись в передней, Брайант попробовал представить себе жизнь Рут Сингх. Признаков богатства не наблюдалось – только самые простые удобства. Коричнево-красный аксминстерский ковер, горка с мелкой медной утварью, две унылые репродукции индийских пейзажей, несколько вульгарных крашеных фотографий славного имперского прошлого, скверная репродукция с картины Констебла, фарфоровый сервиз фабрики Веджвуд (так ни разу и не использованный), керамические игрушки, тарелки с принцессой Дианой – сорочья коллекция предметов, представляющих две культуры. Брайант смутно припомнил, что, по словам Бенджамина, их семья никогда не была в Индии. Рут Сингх на два-три года старше брата; возможно, она хранила переданные ей по наследству воспоминания о родине с помощью этих репродукций. Она ценила налаженный быт. Так что же нарушило привычный ход вещей? «Смерть, – сказал себе детектив, – пусть не жестокая, но все-таки неестественная».

А снаружи лето неумолимо шло на убыль, и усилившийся ветер пригнал темную флотилию облаков.

3
Трудовые будни

К полудню понедельника все уже выглядело так, словно бы и не было потрясений прошлого месяца: десять ящиков разгружены, девять коробок открыты, восемь телефонов звонят, семеро сотрудников подают жалобы, шесть столов на разных стадиях сборки, пять стульев повреждены, четыре дела отложены, трое рабочих стучат молотками, два компьютера сломались, и один кот заперт в шкафу с документами (при этом ключ пропал). Посреди всего этого хаоса Артур Брайант сидел за своим столом с сияющим видом, словно бы и не покидал насиженного места.

– Все проще некуда, Дженис, – объяснял он сбитой с толку и раздраженной Лонгбрайт. – В основании новой структуры отдела будут два назначенных мной детектива-констебля. Первый – Колин Бимсли, огромный, двадцать два несчастья, но к работе относится с непробиваемым оптимизмом, а в пару к нему я подобрал Миру Мангешкар – она побывала во многих притонах Южного Лондона, и теперь у нее молниеносная реакция, а также неистощимые запасы цинизма и сарказма. Это Джон, будь он неладен, передал мне их резюме. Они займут соседний кабинет.

– Ладно, поняла. – Лонгбрайт приходилось записывать при помощи синего карандаша для глаз, поскольку ни одной ручки она не нашла.

– Так, над этими двоими я ставлю еще одну новую парочку – хитроумного молодого офицера по имени Дэн Бэнбери, который будет отвечать за обследование места преступления и за всякую технику, и сердитого тупицу Джайлза Кершо – с ним мы уже обменялись любезностями сегодня утром. Кершо спустили нам сверху взамен нашего старого коронера, Освальда Финча, и он будет нашим, цитирую, «судебно-медицинским патологоанатомом и специалистом по социологическому обеспечению» – понятия не имею, что это значит, но в любом случае буду настаивать на том, чтобы в особых случаях нам давали Освальда. Слушай, а что, Джон до сих пор не объявился? Он сидел со мной на всех интервью и должен все это знать.

– Придет – никуда не денется.

– Пятым сотрудником отдела будет, конечно же, твоя славная персона, ушедшая, по всеобщему мнению, на пенсию, но на данный момент находящаяся в свободном полете. Я согласен взять тебя на возобновляемый трехмесячный контракт, каковой позволит тебе продолжить работу с твоими старейшими и дражайшими друзьями, а именно Джоном и мною, соответственно шестым и седьмым сотрудниками отдела.

– Благодарю за доверие, – с оттенком сарказма сказала Лонгбрайт.

– Само собой, мы по-прежнему будем питать к тебе непростительную слабость – не только потому, что ты напоминаешь нам Аву Гарднер[5]5
  Ава Гарднер (1922–1990) – американская кинозвезда.


[Закрыть] и всегда можешь угостить рюмочкой доброго старого… чая, но и потому, что ты единственная, кто способен поддерживать в этом логове хотя бы видимость порядка. И наконец, восьмым, и последним членом нашего коллектива так и останется на редкость нерешительный Раймонд Лэнд, бедолага-язвенник, вынужденный еще год исполнять у нас обязанности начальника, пока его не переведут в отдел уличного движения или мелких преступлений, причем желательно на один из Карибских островов, где напрягов меньше, а погода лучше. Получается шесть мужчин и две женщины, чья задача – разгребать дела, до которых ни одна душа в Лондоне не дотронется и палкой. Команда так себе, но при необходимости можно привлечь кого-то со стороны.

Лонгбрайт мгновенно представила себе этих «кого-то»: пестрое сборище отставных горе-профессоров, сбрендивших историков, альтернативных терапевтов, некромантов, анархистов, душеспасителей, клубных вышибал, медиумов, ясновидцев и уличных шарлатанов (многие из них водят компанию с известными преступниками), готовых сотрудничать с полицией в расчете на оплату наличными. Они ненадежны, дороги и лишь изредка полезны.

Кершо высунул голову из-за неокрашенного дверного косяка.

– В ваше отсутствие останки двух тел были доставлены в морг на Бейхем-стрит, – объяснил он высоким надменным голосом, опротивевшим Брайанту меньше чем за час общения. – Один – небелый мужчина примерно сорока пяти-пятидесяти лет, множественные ранения в живот, другой – белый, транссексуал, готовый к операции по смене пола – мужского на женский, около девятнадцати лет, повреждения горла, характерные для удушения, много болтал по дороге, но в больнице скончался. Полиция Кэмдена и слышать о них не хочет.

– Надеюсь, это не наш случай? – с ходу вступил в разговор Джон Мэй, вплывая со свернутой под мышкой газетой.

– Где, черт возьми, тебя носило? – призвал его к ответу Брайант.

– Я был здесь, – пожал плечами Кершо.

– Да я не к тебе обращаюсь. К нему.

Брайант указал на своего напарника, а тот тем временем проскользнул за стол, на ходу разворачивая газету и бегло просматривая страницы «Культура и искусство».

– В любом случае ты должен был постучаться, перед тем как войти, – не скрывая раздражения, обратился Брайант к Кершо.

– Бросьте, дружище, у вас же нет двери. Так вы выслушаете меня или нет?

– Пожалуй, да, но для тебя, приятель, я мистер Брайант. Джон, ты помнишь Джайлза Кершо, судмедэксперта, которого ты решил ввести в наш веселый кружок? По-моему, хорошо бы всем представиться друг другу. Если французы позволяют себе роскошь приветственных поцелуев, то с нас хватит и простого английского рукопожатия. Так где ты был?

– Задержался по личным обстоятельствам, потом расскажу, – с улыбкой ответил Мэй, и это означало, что он провел ночь с женщиной, каковой обычай Брайант считал нелепым, а возможно, и опасным в их возрасте.

– Согласно отчету дежурного, их подобрали около пяти утра в Кэмден-Тауне, – продолжил Кершо. – Кстати, ты никогда не задумывался, почему так много убийств, связанных с транссексуалами?

– Нет, а почему? – спросил Брайант, выдвигая ящики стола и с шумом в них роясь.

– Да я не знаю – думал, может, ты знаешь.

– Явный статус жертвы провоцирует у преступника желание подчинить ее себе и привлекает сексуальных садистов – почитай Крафт-Эбинга,[6]6
  Рихард Крафт-Эбинг (1840–1902) – немецкий психиатр и невропатолог, основоположник клинического анализа паранойи.


[Закрыть] это же все-таки не нейрохирургия. Те двое скорее всего погибли в пьяной потасовке. Полиция Северного Лондона завалена делами, а потому коллеги поспешили подсунуть нам излишек, хотя по новым правилам они не должны этого делать. Я не работаю с обычными смертельными случаями, это унизительно… Ключ должен быть где-то здесь.

– Что потеряли? – обратился Мэй к Лонгбрайт.

– Мистер Брайант подобрал еще одного кота. – Сержант закатила густо накрашенные глаза. – Он собирался отвести его к ветеринару.

– Мы должны освободить его, пока он не задохнулся. – Брайант вытряхнул ящик над столом, повсюду разбросав мусор. – Я назвал его Криппен,[7]7
  Хоули Харви Крип пен – лондонский дантист, в 1910 г. убивший и расчленивший свою жену. Бежал с любовницей в Канаду, но был пойман при помощи радиосвязи.


[Закрыть] поскольку того рыжего кота, который исчез, предварительно убив птичку, звали Лукан.[8]8
  Ричард Джон Бингэм, седьмой граф Лукан, бесследно исчез в 1974 г., обвиненный в убийстве няни своих детей.


[Закрыть]

– Не везет тебе с животными, Артур. Взять хотя бы твоего попугая. Ну скажи на милость, как могло случиться, что кот оказался заперт в шкафу?

– Я думал, там он спокойно переждет мое отсутствие. Я же не знал, что шкаф сам защелкивается.

– Между прочим, Раймонд по-прежнему в соседней комнате. – Лонгбрайт указала на дверь.

У Раймонда Лэнда была аллергия на кошек. Кроме того, он уже один раз споткнулся о кошачий туалет и чуть не свалился с лестницы, а потому теперь подозревал, что другие что-то от него прячут.

– Если он начнет чихать, я скажу ему, что это свежая краска, – нашелся Артур.

Он обнаружил крошечного черно-белого котишку в этот уик-энд – несчастное создание запихнули в мешок для мусора и вышвырнули на Чалкот-роуд в Кэмдене. Детектив спрятал кота за пазухой и принес на работу с твердым намерением побороть его мрачный пессимизм по отношению к людям. Увы, худшие опасения Криппена подтвердились. В довершение всех бед прибыли двое с ксероксом и принялись распаковывать его прямо посредине комнаты, из-за чего всем остальным пришлось распластаться по свежевыкрашенным стенам. Из шкафа Брайанта донесся жалобный кошачий вой.

– Как насчет чая? – поинтересовался Джон Мэй, бросая плащ в угол. – Кстати, доктор отпустил тебя на волю после того удара по башке?

Во время последнего расследования Брайант получил ушиб головы.

– Он дал мне прочитать пару глазных таблиц. Я выдержал экзамен на «отлично».

– Ты-то? Обычно ты и дырки в кольце не видишь.

– А я запасся шпаргалками. Вот, смотри. – Артур протянул напарнику уменьшенные копии таблиц.

– И тебе это сошло с рук?

– Нет, он заметил, что я подглядываю, и выписал мне новые очки для чтения. Ну как?

Он надел очки, и его глаза превратились в две огромные голубые луны.

– Ого, ты в них вылитый Реджинальд Кристи. Его ведь так звали, этого отравителя? Правда, ты постарше… Но почему такая холодрыга? Еще вчера было лето, а сегодня, того и гляди, пойдет град.

– Во-первых, у нас еще нет обогревателей, во-вторых, мы не можем закрывать окна, чтобы не задохнуться от краски, в-третьих, до этого года лето в Лондоне существовало исключительно в виде пилотного проекта. Пора бы и самому это знать – все-таки живешь здесь уже добрую сотню лет.

Брайант взял у Лонгбрайт горячую кружку, поболтал в ней ножом для бумаги и передал чай напарнику.

– Ты уж извини, но чай из пакетика – мы еще не успели запастись хорошей заваркой. У туалета нет двери, а еще нам не хватает пары столов и… куска потолка. Да, и электричество все время замыкает. Нечего на меня смотреть – я и пальцем ничего не тронул. Так, уже почти полтретьего. И ты хочешь сказать, что все это время был с женщиной? Лучше бы делом занялся.

– Вообще-то я был у врача, и он погнал меня на флюорографию. Просидел в очереди черт знает сколько. Хотел тебе позвонить, когда отстрелялся, но твой мобильник не отвечал.

– И не ответит. Он был мокрый, и я попытался высушить его в тостере Дженис. Тостер и мобильник… как бы это сказать… стали единым целым, образовав некий прибор, представляющий научный интерес в качестве новой механической формы жизни, но совершенно бесполезный как средство связи. Кершо, можешь валить отсюда, мы с напарником справимся.

– Но что мне сказать людям с Бейхем-стрит? – спросил Кершо с едва заметным отчаянием.

– Скажи им, что вы с Бэнбери наведаетесь к ним после того, как побываете на месте преступления. Предоставьте им такой отчет, какой они больше всего любят, – километры голых фактов и никаких выводов. Правда, вам и так ничего не светит, ведь там наверняка уже потопталась дюжина тупоголовых кэмденских зануд. Да, берегись Финча – он кусается.

Мэй оторвался от газеты:

– Кстати, это уже третий мобильник, загубленный тобой в этом году, не считая того, которого ты лишился, когда в отделе был взрыв.

– Разве? Знаешь, вообще-то мне нравятся видеотелефоны. И почему никто еще не придумал для них общее имя или хотя бы сокращенное родовое название? Я-то думал, английский народ славится изобретательностью, но, боюсь, Америка не даст нам спокойно спать, если дело касается выдумывания брендов. Дженис, а у нас нет печенья? Только не «Хобнобз» – крошки под протез забиваются.

На улицах возле станции метро «Морнингтон-Кресент» царила непривычная для понедельника тишина. Если бы вы проходили мимо и заглянули в сводчатые окна второго этажа над входом в метро, отделанные отреставрированными коричнево-красными плитками, то заметили бы силуэты Артура Брайанта и Джона Мэя за мутным серым стеклом. Напарники сидели под названием станции – Брайант под буквой «Н», Мэй, откинувшись на сиденье, под «С», – и их очертания были такими же четкими, как у кукол балийского театра.

– Расскажи Джону о своей старушке, – предложила Лонгбрайт.

– О какой еще старушке? – откликнулся Мэй. – Неужели я пропустил что-то интересное?

– Помнишь парня по имени Бенджамин Сингх? О! Брайант нашел ключи и выпустил травмированного Криппена на волю. Подобрать котенку менее подходящее имя было просто невозможно.

– Специалист по английской оккультной литературе и языческой мифологии. Несколько раз консультировал меня в восьмидесятые годы. Сегодня утром умерла его сестра, вот он и приехал.

Раздался грохот – это детектив-констебль Бимсли едва не вышел в окно вместе с целым штабелем папок. Вздрогнули все, кроме Брайанта, чья глухота была на редкость избирательной.

– Он хотел, чтобы на нее посмотрели те, кому он доверяет, вот я с ним и поехал. – Артур похлопал себя по карманам в поисках спичек. – Ей было под восемьдесят. Тело найдено в подвальном этаже, на очень жестком высоком стуле, и в горле полно воды. Я дал Бэнбери образец жидкости и теперь жду информации от малыша Кершо, но пока это похоже на сухое утопление.

– А что это такое? – навострил уши Бимсли.

– В легких воды нет, смерть вследствие ларингоспазма – сжатия дыхательного горла. Случай редкий, но не исключительный, – не задумываясь бросил Мэй.

– Трудность в том, что в этой ситуации причины смерти недоказуемы. Большинство людей тонут случайно, зачастую по причине опьянения. От шока человек делает глубокий вдох, и легкие надуваются, как воздушные шары. На затылке покойной незначительный ушиб, и я не склонен думать, что это след старой травмы.

Игнорируя только что установленные таблички «Не курить», Брайант пошарил в кармане и достал трубку. Он попробовал было ее зажечь, но Лонгбрайт, недовольно цокнув, выхватила трубку у него изо рта.

– Надо, чтобы Освальд взглянул на тело.

– Неудивительно, что у Кершо на тебя зуб, – заметил Мэй. – Освальд Финч на пенсии, и ты не можешь прибегать к его услугам через голову нового парня.

– Я могу делать все, что считаю нужным, – напомнил ему Брайант. – Ну как доверять тому, чье имя похоже на чих? Впрочем, я собирался использовать и Кершо, но ведь именно Финч специалист по утопленникам. Ты же знаешь, какое у него чутье на такие смерти. По его свидетельству, в дыхательных путях покойной нет слизи, нет и следов того, что жертва пыталась дышать, легкие не расширены, а в носу нет лопнувших сосудов. Он собирается ее вскрыть сегодня, но сомневается, что найдет в сердечных желудочках двухатомные частицы, поскольку судорога случилась мгновенно.

– Может, женщина утонула в ванне?

– Возможно, вот только когда мы нашли ее, она сидела на стуле, причем была абсолютно сухой, полностью одетой и готовой к выходу. Конечно, она могла бы утонуть и в сантиметре воды, если бы не сумела подняться из ванны, но ведь не на стуле же!

– У погибшей были опухшие лодыжки и босые ноги? – внезапно спросил Мэй.

– Лодыжки – да, но она была в ботинках – таких старушечьих, с шершавыми подошвами.

– Я-то уж подумал о ножной ванне – ну, ты знаешь этих старушек… А пол мокрый?

– Да, немного. На паркете ковер.

– Ты не догадался спросить мистера Сингха, не передвигал ли он что-нибудь?

– Извини, Джон, я упустил этот момент. Сейчас же ему позвоню. – Он повернулся к Лонгбрайт. – Почему это все телефоны подключены, кроме моего?

– Позволь тебе напомнить, – парировала Дженис, – что дело миссис Сингх едва ли подпадает под нашу юрисдикцию.

– Я помню основополагающий принцип нашего отдела, Дженис, – «Облегчать работу городской полиции, беря на себя те дела, которые слишком трудны или слишком деликатны, чтобы решать их традиционными методами». Городские полицейские едва ли найдут время, чтобы заняться этим делом, не так ли? Разве что бросят беглый взгляд. И потом, другой работы у меня сейчас нет – не считая, конечно, выпотрошенных пьяниц.

У Брайанта была довольно неприятная манера не придавать значения тому, что он называл «обычными преступлениями». Он переводил взгляд с одного коллеги на другого с выражением такого ребяческого энтузиазма, что и Лонгбрайт, и Мэю хотелось его отшлепать, хотя они и понимали, что он просто рад вернуться на старое место. Сегодня он пребывал в постоянном возбуждении. Десятилетиями он и его напарник распределяли между собой обязанности в соответствии с индивидуальными особенностями каждого. Мэй следовал твердым правилам городской полиции, тщательно закладывая фундамент расследования, выявляя наиболее очевидные и логически оправданные зацепки, беседуя с членами семей, ища свидетелей, выслеживая убийц, заметая следы и гордясь своей основательностью. Он был хорошо подкован технически, поскольку ему нравилось работать с новыми технологиями, и наблюдателен, поскольку любил общаться с людьми. Артуру общительность свойственна не была. Он предпочитал работать в одиночестве, внезапно отклоняясь от избранного пути, следуя обходными путями и действуя под влиянием минуты, идя на поводу у неожиданных мозговых импульсов. Таким образом, Брайанту доставалась тяжелая умственная работа, а Мэю – физическая.

– Ну же, – подзадорил Брайант напарника, – неужели тебе совсем неинтересно?

– Отчего же, интересно, – откликнулся Джон. – Но мы не можем ради этого случая забросить ту уйму дел, которую свалил на нас Раймонд.

Артур хотел оставить за собой последнее слово:

– Ладно. А я собрался поработать сегодня допоздна. Моя новая кухня еще недоделана, а сантехник ведет себя как наследник дома Романовых – согласился прийти только в среду. А тебя, Дженис, ждут дома, так что иди. До завтра тебе здесь делать нечего.

И правда, в большинстве компьютеров еще не были установлены программы, а уцелевшее после взрыва оборудование все еще лежало в коробках.

– Иэн сказал, что бросит меня, если я буду дежурить, как раньше, – вздохнула детектив-сержант. – Но и от меня должен быть прок, так что я задержусь ненадолго, пока вы оба здесь, – наведу порядок. – Она оглядела наполовину окрашенную комнату. – Как все-таки приятно вернуться на старое место.

– Отлично – поможешь мне распаковать справочники. С моей спиной я не могу заниматься физической работой. – Брайант хлопнул рукой по столу. – Одолжи-ка мне свой телефон. Обещаю его не сломать.

– Нет, сломаешь. А я думала, ты лишился всех своих книг, – заметила Лонгбрайт, изучая форзац «Колдовства в веках». – Не иначе, украл это из библиотеки.

– Мейл с пометкой «срочно», – объявила Мира Мангешкар, заглядывая в кабинет и счищая с себя свежую краску. – Вы что-нибудь слышали об алабамском священнике из «правых христиан», чьи ноги были найдены в мешке для мусора за Кэмден-Стейблз?

– Его фамилия Баттеруорт? – уточнил Брайант.

Мангешкар резко отпрянула, чтобы заглянуть в свой компьютер.

– Нет, Хендерсон.

– Ах да, я перепутал его с баптистом, чье туловище нашли в мешке для мусора возле «Сейнсбери».

– Министерство внутренних дел хочет, чтобы представитель отдела поехал туда сегодня же. Разгневанные республиканцы обрывают телефоны в Вестминстере – хорошего мало.

– А, Артур, Джон. – Раймонд Лэнд протиснулся за спиной Мангешкар и приветствовал их с откровенно фальшивым дружелюбием, сошедшим на нет, когда ему пришлось пробираться мимо частично собранного ксерокса. – Рад вас обоих видеть. Министр внутренних дел хотел бы с вами завтра перемолвиться. Его крайне огорчило, что вы грубо обошлись с его зятем.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – заверил Брайант начальника. – Какой еще, к черту, зять?

– Ваш новенький, Джайлз Кершо. Вероятно, вы отказываетесь от его услуг.

– Его зять?! Не может быть. Какая подстава… А ведь этот тип мне сразу не понравился. Quel crapaud.[9]9
  Каков урод (фр.).


[Закрыть]

– Что ж, я уверен, вы используете ваши легендарные дипломатические способности, чтобы все утрясти, – ухмыльнулся Лэнд. – Не буду вас задерживать – у вас наверняка масса работы.

Он повернулся, чтобы уйти, но… наступил на кошачий хвост. Один из рабочих, устанавливающих перегородку в кабинете, уронил дисковую пилу. Она загрохотала по полу, до смерти всех перепугав.

Так начиналась рабочая неделя в Отделе аномальных преступлений на Морнингтон-Кресент.