Текст книги "Сладкий развратный мальчик (др. перевод) (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Сложно отслеживать свои затраты, когда евро все еще кажется незнакомой валютой. Учитывая то, какими другими кажутся вещи с Анселем по сравнению с тем, какими они были в Штатах – и как бы я не была влюблена в это место – часть меня думает: я должна остаться на 2 недели, посетить все, что смогу за это время, и после отправится обратно домой и загладить вину перед отцом, чтобы мне не пришлось заниматься проституцией или стриптизом, когда я перееду в Бостон и начну поиск квартиры.

Но идея встречи с отцом в данный момент заставляет меня похолодеть. Знаю, что то, что я сделала, было импульсивным и возможно даже опасным. Знаю, что любой любящий отец в этой ситуации имеет право злиться. А моего отца, буквально все выводит из себя. Мы все выросли дисциплинированными. Я сожалела, когда не должна была. Но в этот раз, я не смогла отыскать в себе сожаление. Возможно, я напугана и одинока от того, что не знаю, нормируется ли график Анселя, или же, что произойдет с нами этой ночью, завтра, на следующей неделе, или что случится, когда я попаду в ситуацию, в которой я не смогу ни с кем объяснится. Но это было первое решение в моей жизни, которое я сделала сама.

В голове у меня полный бардак, я все обдумываю мой утренний призыв к действию с Анселем, когда выхожу из душа. Передо мной зеркало идеально сухое, не запотевшее, без каких либо разводов от воды, как будто оно было обработано чем-то. Подумываю прибраться, чтобы сбросить немного калорий, но здесь абсолютно не чего убирать. Окно ванной сияет от солнца, которое светит прямо в него. Любопытство съедает меня, и я начинаю бродить, осматривая все. Квартира – безупречна, и – на моем опыте – для мужчины чистота странное качество. Прежде чем, добираюсь до окон в гостиной, я уже знаю, что увижу.

Или, скорее то, что я не нашла. Помню, как прикладывала ладони к стеклу в мой первый настоящий день здесь, наблюдая за ним забирающимся на мотоцикл. И уж точно помню, как прикасалась к окну больше чем один раз. Но не осталось, ни одного отпечатка, лишь безупречное, кристально-прозрачное стекло. Кроме нас здесь не бывает никого. В какой-то момент своего короткого пребывания дома, он выделил минуту, чтобы вытереть зеркала и стекла.

***

Пожилая женщина, живущая на нижнем этаже, подметает порог, когда я выхожу из лифта и, по крайней мере, час провожу с ней. Ее английский основан из фрагментов, смешанных с французскими словами, которые я не могу перевести, но как-то, наш разговор, который мог бы быть неловким, на удивление идет просто отлично. Она рассказывает мне, что лифт был встроен в семидесятые, после того, как она и ее муж переехали сюда. Подсказывает, что овощи намного лучше вниз по Rue de Rome, чем в магазине на углу. Предлагает мне крошечный зеленый виноград с горькими зернышками, который заставляют мурашки бегать по моей коже, но кажется, я не в силах перестать их есть. А потом, она говорит, что рада видеть так часто улыбающегося Анселя, и то, что никогда не любила других.

Отгораживаю у себя в голове эту часть информации, выталкиваю нездоровое любопытство из головы и благодарю ее за компанию. Ансель – великолепен, успешен и очарователен. Конечно же, у него была жизнь до того, как я очутилась с ним в аэропорту, жизнь, которая, без сомнения, включала в себя женщин. Это не удивляет меня, знанием о том, что кто-то был с ним до меня. Это лишь только заставило меня понять, что я все еще жду, чтобы узнать что-нибудь о нем, не считая того, как он выглядит без одежды.

***

Провожу большую часть дня, осматривая наш район и составляя мысленную карту местности. Улицы растягиваются до бесконечности, магазины за магазинами, крошечные переулки, за крошечными переулками. Похоже, будто ты летишь вниз по кроличьей норе[25]25
  Кроличья нора из произведения Льюиса Кэрола «Алиса в стране чудес»


[Закрыть], но здесь я знаю, что смогу найти выход. Просто нужно найти литеру М, которая указывает местонахождение метро и тогда будет проще простого добраться до улицы Анселя.

Моей улицы, напоминаю себе. Нашей. Совместной.

Мысль о его доме, как о моем – это как притворится, что съемки кино – это дом, или же уже привыкнуть, наконец, к тому, что евро – настоящие деньги. И каждый раз, когда я смотрю на свое обручальное кольцо, все это еще больше кажется нереальным.

Мне нравится, как улица смотрится в сумерках. Яркое небо высоко надо мной, но оно начинает угасать в том месте, где солнце начинает заходить за горизонт. Длинные тени пересекают тротуар, и цвета каким-то образом кажутся насыщеннее, чем я когда либо видела. Здания наполняют узкую улочку, а трещины и неровность тротуара ощущаются, словно путь к приключениям. При дневном свете, дом Анселя выглядит немного обветшалым, обветренный пылью и выхлопными газами. Но ночью, он кажется ярче. Мне нравится, что наш дом – сова.

Пока иду по кривому тротуару, я понимаю, это первый раз, когда я прошла весь путь от Rue St.-Honoré до метро, сев на правильной станции, и затем добравшись до дома без использования навигатора на моем телефоне.

Позади себя слышу проезжающие машины, мотоциклы и звонки велосипедов на дороге. Смех кого-то доносится из открытого окна. Все окна открыты настежь, как и балконные двери, со ставнями, чтобы впустить хоть какой-то вечерний холодок, когда ветер вздымает шторы.

Легкость появляется в моей груди, когда я приближаюсь к нашему дому, за которой следует скачек пульса, когда я замечаю припаркованный мотоцикл Анселя у тротуара.

Наполняю легкие воздухом, крошечными шагами ступаю в вестибюль и затем направляюсь к лифту. Моя рука трясется, когда я нажимаю на кнопку нашего этажа, напоминая себе дышать. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Продолжай в том же духе. Это будет первый раз, когда Ансель приехал домой раньше меня. Первый раз, когда мы будем в квартире вместе, и никто из нас не будет полусонным, рыгающим или же работающим в ранние часы утра. Мои щеки вспыхивают, когда я вспоминаю его рычание: "Не стоит. Просто, не надо" этим утром, после того как я кончила с помощью его руки.

О, милостивый, Боже.

Мой желудок переполнен бабочками, смесь нервов и адреналина выталкивает меня из лифта. Вставляю ключ в замок, глубоко вздыхаю, и открываю дверь.

– Дорогой, я дома! – Подпрыгиваю на лестничной площадке и останавливаюсь от голоса Анселя. Он на кухне, телефон зажат между плечом и ухом, он говорит так быстро на французском, что не уверена, как человек на конце линии может, что-то понять. Он явно взволнован, повторяя одну и ту же фразу громче и с каждым разом раздраженнее.

Он еще не заметил меня, и, конечно же, я без понятия о чем он говорит или же с кем, ничего не могу с этим поделать, но чувствую будто я вторгаюсь. Его досада словно другой человек в комнате. Я тихо кладу ключ на стол, и мне интересно, должна ли пройти в зал или же отправится в ванную. Вижу, как он ловит мое отражение в окне гостиной. Он застывает. Его глаза расширяются.

Ансель поворачивается, натянуто улыбаясь. Поднимаю руку, неловко махая.

– Привет, – шепчу. – Извини.

Он машет в ответ, и с извиняющейся улыбкой, поднимает палец, показывая жестом, чтобы я подождала. Киваю, думая, что он имел в виду подождать, пока он не окончит разговор... но он не кладет трубку. Вместо этого, он кивает, чтобы я проходила дальше в квартиру, а сам идет в спальню, закрыв за собой дверь.

Все что я делаю, это пялюсь на белую дверь. Его голос просачивается из комнаты, и если такое возможно, становится еще громче, чем был раньше.

Моя сумка соскальзывает с плеча, приземляясь на диван.

На стойке лежат продукты: контейнер со свежей пастой, травы, и треугольник сыра. Багет, завернутый в коричневую бумагу рядом с кастрюлей, в которой вода начинает закипать. Простой деревянный стол сервирован ярко-красной посудой, а букет ярких цветов в вазочке стоит в центре стола. Он готовил для нас ужин.

Открываю дверцы гарнитура, ища бокалы, и пытаюсь игнорировать голос, который доносится из другой комнаты. Разговор с человеком, которого я не знаю. На языке, на котором я не говорю. Также пытаюсь избавиться от беспокойства, которое плотно засело у меня в животе. Помню то, как Ансель рассказывал, что его босс была обеспокоенна тем, что он стал отвлекаться, и мне интересно, не с ней ли он разговаривает. Это может быть и один из его друзей – Финн или Оливер – или Перри, тот, которого не было в Вегасе. Но мог бы он звучать так разочарованно, разговаривая с боссом или другом?

Мои глаза смотрят на спальню, в то время как открывается дверь, и я попрыгиваю, немного напуганная, и пытающаяся выглядеть занятой. Тянусь к пучку базилика и ищу нож в ближайшем ящике, который находится на уровне моего бедра.

– Мне очень жаль. – Извинятся он.

Отмахиваюсь от него, и мой голос получается каким-то писклявым.

– Не беспокойся! Ты не должен отчитываться передо мной. У тебя была жизнь до моего появления. – Он наклоняется ко мне, целую меня в обе щеки. Боже, от него так хорошо пахнет. Его губы мягкие, что мне приходится схватиться за стойку, чтобы удержатся на ногах.

– Да, была. – Говорит он, забирая нож из моей руки. – Также как и у тебя. – Когда он улыбается, улыбка не достигает его глаз. Даже ямочки нет. Я скучаю по ней.

– Почему твоя работа убивает всю твою жизнерадостность? – спрашиваю я, желая, чтобы он снова коснулся меня.

С веселой ухмылкой, он пожимает плечами.

– В фирме, я еще пока новичок. Наша корпорация огромна, поэтому через меня проходят тысячи и тысячи документов. Даже не знаю, помнят ли юристы, которые работали в течение тридцати лет здесь, такую занятость.

Подношу небольшой помидор к губам, мммкаю напротив него и говорю:

– Это плохо. – Засунув его в рот.

Он наблюдает за тем, как я жую, и медленно кивает.

– Ага. – Его глаза темнеют, и он моргает один раз, затем снова, сильнее, его глаза проясняются, когда он снова встречается глазами со мной. – Как прошел день?

– Мне немного стыдно за то, что я веселюсь, а ты застрял в офисе на весь день, – признаюсь я. Он откладывает нож, поворачиваясь лицом ко мне.

– Так... ты остаешься?

– А ты хочешь этого? – Отвечаю встречным вопросом, голос тонкий с неловкими нотками, а мой пульс грохочет в горле.

– Конечно же, я хочу этого. – Настаивает он. Нащупывая рукой галстук, расслабляет его и снимает, кидая на дальний конец стойки. – В отпуске проще претворится, что реальной жизни не существует. Я не подрассчитал то, как моя работа повлияет на все. Или я, может быть подумал, что ты умнее меня, и менее импульсивна.

– Обещаю. Все нормально. Париж не так плох. – Лучезарно улыбаюсь ему.

– Проблема в том, что я бы хотел наслаждаться тобой, пока ты здесь.

– Ты имеешь в виду моим сверкающим остроумием и большим мозгом, не так ли? – Спрашиваю я, усмехаясь, и тянусь к базилику на стойке.

– Нет, мне плевать на твой мозг. Я про твои сиськи. Единственное, что меня волнует это твои сиськи.

Смеюсь, облегчение разносится по венам. Он вернулся.

– Кто позволил тебе окончить юридическую школу, олух?

– Потребовалось кое-какая убедительность, но мой отец – богатый человек.

Снова смеюсь, он делает шаг ко мне, но как только это происходит, движение снова вызывает неловкость, в то время как я тянусь к нему на встречу, и наши руки сталкиваются в воздухе. Мы извиняемся в один голос, а затем стоим так, пялясь друг на друга.

– Ты можешь прикасаться ко мне. – Говорю ему я, пока он спрашивает:

– Почему ты никогда не берешь деньги, которые я оставляю на столике?

Делаю паузу, прежде чем начинаю шептать:

– От этого у меня странные чувства, будто я проститутка.

Ансель наклоняется, посмеиваясь со мной на пару.

– Извини. Не знаю, как сказать тебе то, что практиковал весь день. – Он запускает пальцы в волосы, оставляя их торчать в разные стороны, в одно и то же время смешно, но и черт... от этого мне тоже охота пробежаться по ним руками. – Вина съедает меня от того, что я практически всегда занят с тех пор, как мы прилетели, поэтому хочу быть уверенным в том, что ты веселишься.

Ох. Вина делает версию робота из весельчака, за которого я вышла замуж.

– Ансель, ты не обязан, заботится обо мне.

На его лице появляется огорчение, но он берет себя в руки.

– Я хочу сделать что-нибудь.

– Уже, взяв меня с собой сюда. – Напоминаю я ему.

– Но я едва виделся с тобой. И прошлой ночью, я заснул... и ты... – Наблюдаю, за тем, как его язык появляется изо рта и увлажняет губы. Его взгляд прикован к мои губам. Его губы раскрыты. – Все это так странно. – Шепчет он.

– Странно, – соглашаюсь. – Но я все равно не возьму твои деньги.

– Мы женаты.

– Но не так. – Он снова смеется, качая головой в притворном раздражении, но из-за веселья на его щеке появляется ямочка, и от этого мое сердце увеличивается в десять раз, не помещаясь в груди. Привет, любимый. Юридически, да, мы женаты. Но я уже итак опираюсь на него в плане жилья и еды. Поэтому, нет никакого способа, чтобы я брала еще его деньги, при этом, не зная его отчества.

Дерьмо, я даже этого не знаю.

– Думаю, хорошо, что ты проводишь так хорошо время. – Говорит он осторожно. – Была ли ты в Musée[26]26
  с фр. музей


[Закрыть]…?

– Какое у тебя отчество? – Выпаливаю я.

Он наклоняет голову, крошечная улыбка затаивается в уголках его губ.

– Чарльз. После моего отца.

Выдыхая, произношу:

– Хорошо. Ансель Чарльз Гийом. Отличное имя.

Его улыбка мгновенно распрямляется, когда он понимает, к чему был этот вопрос.

– Хорошо. А твое отчество?

– Роуз.

– Миа Роуз?

Мне нравится, как он произносит Роуз. Звук «р» выходит у него более урчащим, чем на самом деле должен быть.

– Ты произнес мое отчество лучше, чем кто-либо другой.

– Я обязан был это сделать, – мурлычет он, подмигивая. – Официально, теперь это мое любимое имя.

Смотрю на него, и чувствую, как мой рот медленно расползается в улыбке.

– Мы делаем все в обратном порядке. – Шепчу.

Он немного приближается ко мне, говоря:

– Я должен снова и снова соблазнять тебя.

Оу, я трепещу.

– Неужели?

Его улыбка становится опасной.

– Хочу тебя в моей кровати сегодня. Обнаженной. Подо мной.

Он говорит о сексе, и внезапно, я понимаю, что мне не влезет и кусочек в горло. Мой желудок поднимается к горлу, а трусики почти слетают от предвкушения.

– Вот почему я начал готовить для тебя ужин. – Продолжает он, не обращая внимания. – Плюс, моя мать кожу бы содрала с меня, узнав о том, сколько я питаюсь едой на вынос в день.

– Ну, я не могу представить тебя, приходящего домой ночью и готовящего себе что-нибудь покушать.

– Правда. – Растягивая, он произносит, ставя несколько ударений в слове, подходя ко мне еще ближе. – Я хотел сделать это еще прошлым вечером. – Улыбается и качает головой, затем смотрит на меня вниз. – И еще после того, как оставил тебя этим утром, поле твоего искусного использования моих пальцев. – Делает паузу, убеждаясь в том, что завладел полностью моим вниманием, прежде чем добавить.

– Я хотел остаться.

Ох. Интересно, слышит ли он, как мое сердце внезапно падает в желудок, потому что, это ощущается как авария, которая уничтожает всю комнату. Моя голова полна слов, но между моим мозгом и ртом какой-то разлад, так как я не могу ничего произнести. Каждый волосок на моих руках встает дыбом, а Ансель стоит и наблюдает, ожидая реакции.

Он хочет заняться сексом сегодня. И я хочу этого сегодня. Но то, что было проще простого, до этого, внезапно стало ощущаться таким...сложным. Мы займемся этим сейчас? Было бы хорошо, если на диване, а возможно на столе... или же нам следует закончить ужин и пойти в спальню и остаться цивилизованными? Смотрю в окно и вижу, что солнце все еще просачивается в окошко над кроватью. Он увидит мои шрамы. Все. С одной стороны, я знаю, что он видел их уже – чувствовал их на коже – но это совсем другое. Это не спонтанный возможно-который-никогда-больше-не-случится-снова секс. Это не ты-без-понятия-кто-я-поэтому-я-могу-быть-кем-угодно секс. И не просто-наткнулся-на-прекрасную-возможность секса. Но этот секс – мы планируем, секс, которым мы займемся, когда мы захотим того. Доступный секс.

Пока эти мысли и вспышки картинок проносились в моей голове, он терпеливо наблюдал и ждал моего ответа с неуверенностью в глазах. Я слишком много думаю и паникую из-за того, что налажаю. Из-за этих переживаний мне сложно дышать, словно мое горло и грудь наполнены дымом.

– Ты голодна? – спрашивает он, меняя тему.

– Я не должна быть. – Что это значит, Миа?

– Но... ты голодна? – Он почесывает подбородок, по понятным причинам смущенный. – Я имею ввиду, мы можем поужинать сначала, ели хочешь.

– Не хочу. Нам не следует. Давай не будем? Со мной будет все хорошо, если я поем потом.

С тихим смешком, Ансель выключает конфорку и разворачивается. Он берет мое лицо в свои руки, теплые ладони на моих щеках, а затем целует меня. Его губы дразнят мои, мягко покусывая их. Чувствую, как его пальцы скользят в мои волосы и он тянет мою голову назад, отстраняя ее для того чтобы провести своим носом по-моему и наклоняя мой подбородок для себя. Его пальцы подрагивают напротив моей кожи, а выдыхает он с трудом, еле сдерживаясь.

Делаю резкий вдох, когда кончик его языка толкается внутрь моего рта, и стон срывается с его губ. Мои соски твердеют, в то время как мы начинаем пятиться к спальне, и я ощущаю тяжесть моей груди, тепло между ног.

Он наступает на мою ногу, и он шепчет извинения между поцелуями, а я морщась, отвечаю:

– Все нормально, нормально.

Мои глаза закрыты, но я чувствую, когда он начинает стряхивать свои ботинки, и слышу, как они падают, ударяясь о деревянный пол. Спиной он припечатывает меня к стене, затем снова извиняется в мой рот, посасывая мой язык и пытаясь отвлечь меня. Его пальцы пробегают по пояснице, и заползают под подол моей блузки, он стягивает ее через голову и кидает куда-то позади нас. Мои руки дергают его рубашку, пока его кожа не становится полностью обнаженной и не прижимается всей своей теплотой к моей.

Одежда летит во все стороны, он – буквально – выпрыгивает из брюк, комната наклоняется, я открываю глаза и вижу потолок над собой и ощущаю мягкие простыни под собой. Ансель проделывает дорожку из поцелуев вниз по моей шее, плечу, и прямо к груди. В комнате темнее, чем я ожидала, и я почти забыла, что мы голые, пока он не встает на колени и тянется через меня, возится с прикроватным столиком и достает презерватив.

– Оу, – выдыхаю я, сводя брови вместе. Думаю, теперь мы готовы продолжать. Так же предположу, что результаты теста крови еще не готовы. – Мы...? – Он смотри вниз на пакетик с фольгой.

– Я проверил почту и... мы не... то есть. Если...

– Нет, – выпаливаю я, – Хорошо. Все в порядке. – Может ли быть ситуация более неловкой? Он думает, я чем-то болею? Думает ли он, что приключение в Вегасе, повседневное дело для меня? И что на счет него? Что на счет той другой? Обнаженная грудь и руки надо мной, его плоский живот, его твердый член торчит между нами – как много других женщин наслаждалось этим же видом?

– Нам определено стоит его использовать, мы взрослые люди, и будем пользоваться им, пока не узнаем результаты.

Он кивает, и мимо меня не проходит тот факт, что его руки дрожат, когда он разрывает упаковку, затем он подносит презерватив к головке и раскатывает латекс по всей длине члена. Мои ноги раздвинуты, он устраивается между ними, его глаза поднимаются ко мне.

– Все нормально? – спрашивает он.

Киваю и задыхаюсь, когда его пальцы прикасаются в том месте, где я влажная, легко кружа ими, а затем он заменяет их членом.

И ооо... хорошо. Это ощущается... приятно.

– Все еще нормально? – спрашивает он снова, и на этот раз я оборачиваю свои ноги вокруг его бедер и тяну его к себе.

Он выдыхает, когда толкается в меня, его тело на одном уровне с моим. Его тихие звуки вибрируют напротив моей кожи, и я киваю, давая ему знать, что все отлично и чтобы он продолжал. Выходит, и снова входит. Его волосы щекочут мою грудь, когда он смотрит между нами, наблюдая за тем, как он движется во мне. Снова и снова.

Я чувствую каждый вдох, который он делает, каждое слово и стон, которые слетают с его губ, и хлопающие звуки кожи, когда он толкается в меня. Снаружи раздается крик, и я поворачиваюсь в сторону окна. Ансель касается моего подбородка и улыбается, когда снова возвращает мое внимание к себе. Целует меня. Чувствую вкус вина, которое он, возможно, пригубил, перед тем как начать готовить ужин. Ощущаю запах его лосьона после бритья. Но при этом, я слышу звуки улицы и ощущаю густой, влажный воздух в квартире.

Это проходит через меня. Я не замечала все эти вещи до этого раза, даже когда мы были вместе в Вегасе или же в его номере отеля. Я была так потерян в фантазиях о том, где мы были или чем занимались, претворяясь кем-то другим с другой жизнью, что забывала думать или беспокоится. Все, что я хотела, это был он.

Ансель ускоряется между нами, его пальцы скользят там, где мы соединяемся, затем они поднимаются к клитору. Так хорошо, очень хорошо. Быть с ним и есть хорошо, и его звуки просто восхитительны. Всего несколько минут прошло с тех пор как он вошел в меня, но... ох....я что-то чувствую.

Там? Там.

– Да, – выдыхаю, и он матерится в ответ, бедра начинают ходить ходуном. И ВАУ, это, безусловно, помогает, потому что, я снова чувствую это. Вспышку, которая скручивается у меня глубоко в животе. Давление растет, тяжелеет и снова это происходит, я уже близко.

Это так?

Да.

Нет.

....возможно?

Подмахиваю бедрами, и в ответ он движется жестче и быстрее, пока спинка кровати не начитает долбиться в стену и...

Тяжеловато подстроится под него. А что на счет соседей?

Уф, заткнись, мозг! Сжимаю глаза, и пытаюсь переключить работу ума на процесс. Глубокий вдох. Смотрю вверх. Ансель во всем своем великолепии усердно работает надо мной, шепча грязные словечки в мое ушко, некоторые из них мне понятны, а некоторые, черт возьми, могли быть его списком покупок, но звучали они очень горячо.

– Я практически могу слышать, как ты думаешь, Cerise. – Шепчет он. – Перестань.

Боже, я пытаюсь. Подтягиваю ноги выше по его бокам, пытаясь направлять его, молча умоляя свое тело, вернуться к тому месту, где мои конечности тают, я глохну, и остаются лишь звуки его приближения, но... дерьмо, этого не происходит. Тупое тело. Тупой мозг. Тупой темпераментный организм.

– Дай мне послушать тебя, – говорит он, но это звучит больше как вопрос. Будто он простит меня. – Ты не должна сдерживать себя.

Я сдерживаю? Стон вылетает из меня от того, как неловко я себя чувствую. Снова закрываю глаза, должна ли я сказать ему, чтобы он не ждал меня, напомнить ли ему, о том, что мое тело требует слишком много времени, или, не могу поверить в то, что даже подумала об этом, но может мне сфальсифицировать оргазм.

– Ансель, – говорю я, сильнее хватаясь за его плечи, потому что, честно говоря, я без понятия, что вот-вот выйдет из моего рта. – Ты ощущаешься так хорошо, но...

– Ооо, Боже, – стонет он. – Пока нет. Нет.

Он закусывает свою губу, сжимает мои волосы рукой, пока другой хватает меня за попу и подтягивает ее к себе. Ближе. Наклоняется и стонет в мой рот, и если бы у меня не было этой неразберихи в голове, милостивый Боже, то это было бы крышесносно.

– Блять. Блять. Блять. – Стонет он, и входит в меня последний раз, так глубоко, что я чувствую, еще чуть-чуть, и я сложусь вдвое. Воздух выходит из моих легких со свистом, когда он всем своим весом падает на меня. Я так и лежу, смотря в потолок.

Мне знаком этот момент, я сталкивалась с ним снова и снова на протяжении своей жизни. Момент, когда мое тело не обрело освобождение, и все что остается мне делать, это думать, что со мной что-то не так. Возможно, я никогда не испытаю обычный оргазм.

Ансель целует меня в губы мягко и медленно, потом выходит из меня и стягивает презерватив.

– Ты в порядке? – Интересуется он, пытаясь поймать мой взгляд.

Подтягиваюсь, и делаю все возможное, чтобы выглядеть хорошенько оттраханной. Улыбаюсь широко ему и говорю:

– Определенно. Просто... – делаю драматическую паузу, – «такрасслабиласьсейчас» – Протягиваю я сонно.

Могу поклясться, что могу услышать, как на кончик его языка вертятся слова: Ты кончила?

– Хочешь поужинать? – спрашивает он вместо этого и целует меня в подбородок. Его голос немного подрагивает, дыхание еще не успокоилось.

Кивнув, я смотрю, как он скатывается с кровати, снова натягивает на себя одежду, и мило улыбаясь, выходит из комнаты.