Текст книги "Сладкий развратный мальчик (др. перевод) (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Должно быть – это джин. – Говорю я.

– А я думаю, это был я.

– Я была пьяна в стельку. Мне кажется, я просто забыла, как нервничать.

Его губы так близко, что я вижу их тень на моем подбородке.

– Это был я, Cerise. Ты по-прежнему не заикалась этим утром.

Опираюсь на стену позади себя, нуждаясь в пространстве. Это не только удивление обнаружить, что я такая раскованная с ним. Это опьяняющее давление его внимания, необходимость ощущать его руки и рот на себе. Это головная боль, которая возвращает в реальность, где я замужем. Что бы ни случилось, я должна разобраться со всем и единственное, чего я желаю вернуться обратно в постель.

– Чувствую себя немного странно из-за того, что рассказала тебе все, при том, не зная о тебе ничего.

– У нас предостаточно времени, – говорит он, увлажняя языком свои губы. – На самом деле, пока смерть не разлучит нас.

Он должно быть издевается. Я смеюсь, радуясь тому, что мы, наконец, можем быть игривыми.

– Я не могу оставаться замужем за тобой, Ансель.

– В действительности, – шепчет он, – можешь. – Его губы нежно прикасаются к уголку моего рта, а его язык проскальзывает через губы, чтобы распробовать вкус моих.

Мое сердце пропускает удар и застывает.

– Что?

– 'Хочу любить всю свою жизнь так же сильно, как и любила эту ночь'. – Цитирует он.

Мое сердце проваливается, рассыпаясь в животе.

– Я понимаю, как это звучит, – говорит он немедленно, – и я вполне нормален. Но ты взяла с меня обещание, что я не позволю тебе свести себя с ума. – Он медленно качает головой. – И, еще потому что я обещал, не давать те аннулирование. По крайней мере, пока не начнутся занятия осенью. Я обещал, Миа.

Я отступаю и сморю в его глаза, прямо перед тем, как он наклоняется и прижимается своими губами к моим. Чувствую, что должна быть более острожной во всей этой ситуации, но его эффект, который он производит на меня, не уменьшается, ни из-за того, что я с похмелья, ни из-за тревожной действительности того, что мы сделали.

Он посасывает мои губы, втягивая в свой рот, а затем его язык проскальзывает в мой рот, и на вкус он как апельсиновый сок, вода и виноград. Его руки сжимают мои бедра, он наклоняется ниже, целуя меня глубже, дразня меня с хриплым стоном.

– Пойдем обратно в номер, – выдыхает он. – Позволь мне почувствовать тебя снова.

– Миа! – голос Харлоу прорезается через весь холл, который воняет несвежим запахом сигаретного дыма. – Святое дерьмо! Мы искали тебя на протяжении всего утра! Я уже начала волноваться, что ты могла валяться в сточной канаве или где-то в этом роде.

Лорелей и Харлоу быстро пересекают холл, и Харлоу останавливается около нас, согнувшись и опираясь руками на колени.

– хорошо, больше никаких забегов. – Стонет она. – Мне кажется, меня сейчас стошнит.

Мы все ждем, тревожно осматривая помещение в поисках ведра, или полотенца, или, возможно, выход, чтобы быстро смыться.

Наконец, она выпрямляется, качая головой.

– Ложная тревога.

И реальность опускается занавесом молчания, в то время, как Лола и Харлоу неуверенно изучают нас.

– Ты в порядке, Миа? – Спрашивает Лола.

Прикосновение Анселя и его предложение, в котором мы должны остаться женатыми, моя головная боль, мой желудок, все это бунтует и ведет заговор против меня с целью заставить захотеть скатиться на пол и свернуться в крошечный калачик сумасшествия.

Меня даже не волнует грязный ли ковер.

– Ничего, что не смогла бы решить небольшая смерть.

– Мы можем украсть ее ненадолго? – Харлоу спрашивает Анселя, и ее голос удивляет меня. Харлоу не спрашивает до того, как берет, никогда.

Он кивает, но прежде чем я ухожу, он пробегает рукой вниз по моей и прикасается к колечку на моем пальце. Он не произносит ни слова, но этим крошечным прикосновением он просит меня не уезжать от сюда, не поговорив с ним.

Лола ведет меня по коридору в вестибюль, туда, где находится скопление огромных кресел в тихом углу. Каждый из нас плюхается в кресло из шикарной замши, теряясь ненадолго в своем собственном убогом похмелье.

– Итак. – Начинаю я.

– Итак. – Они вторят в унисон.

– Какого черта случилось прошлой ночью? – Спрашиваю я. – Как так получилось, что никто не сказал "Вау, наверно, нам не стоит женится всем разом?"

– Уф, – вздыхает Харлоу. – Я знала, что мы были превосходны.

– И во всем виноваты семь сотен шотов, что мы выпили вчера. – Бубнит Лола.

– В моем случае виноват впечатляющий член Финна. – Харлоу делает глоток из бутылки с водой, в то время, как мы с Лолой стонем в унисон. – Я серьезно. – Настаивает Харлоу. – Позвольте мне вам сказать, парнишка то в некоторых вещах властное маленькое дерьмо.

– Аннулирование. – Напоминает ей Лола. – Ты все еще можешь ударить его, когда вы одни.

Харлоу потирает лицо.

– Точно.

– Что случилось с Анселем? – Спрашивает Лола.

– Очевидно, куча всего. – Инстинктивно, поглаживаю свою нижнюю губу. – Не уверенна, что мы вообще спали. И расстроена тем, что не помню всего, но уверена, мы успели попробовать все.

– Анал? – Харлоу спрашивает благоговейным шепотом.

– Нет! Боже. Десять долларов в Шлюшную Банку. – Говорю я ей. – Ты такая извращенка.

– Бьюсь об заклад, Французский мальчик мог добиться этого. – Выдает Харлоу. – Выглядишь так, будто тебя приперли к стене.

Воспоминания клубятся как дым передо мной, крошечными струйками в воздухе.

Его плечи, двигающиеся надо мной, кулаки сжимающие наволочку под моей головой.

Резкое клацанье его зубов, когда я провожу языком по головке его члена.

Мои руки, прижимающиеся к огромному зеркалу, ощущение его горячего дыхания на задней части шеи, прежде чем он толкается внутрь.

Его голос, шепчущий, Laisse-toialler, pour moi[11]11
  Отпусти это, ради меня.


[Закрыть]. Кончи для меня.

Прижимаю свои ладони к глазам, пытаясь вернутся в настоящее.

– Что произошло с тобой и Оливером? – Интересуюсь я у Лолы, пытаясь переключится на что-то другое.

Она пожимает плечами.

– Честно, к тому времени, как мы покинули часовню, мы оба начали трезветь. Харлоу создавала шум в ихнем люксе. А Ты и Ансель в нашем..

– Простите, – бормочу я.

– Всю оставшуюся ночь мы гуляли по Стрип, болтая.

– Правда? – спрашивает Харлоу удивленно. – Но он был таким сексуальным. И у него есть Австралийский акцент. Я бы хотела услышать, как он произносит "Оближи мой член".

– Еще пять в Шлюшную Банку. – Говорит Лола.

– Как ты понимала то, что он говорил? – Интересуюсь я, смеясь.

– Не знаю, его речь ухудшается, когда он бухой в хлам. – Признается она, откинув голову назад на огромное кресло. – Он очень хороший. Это странно, девчонки. Знаете ли вы, что он открывает магазин комиксов? Из нас троих, я – та, которая должна быть поражена кулаком Бога. Я имею ввиду, он сексуален, высок и, до смешного, неуклюж, что конечно же вы знаете, является моим криптонитом. И мы уже согласовали все вопросы о нашем аннулирование, пока ожидали лимузин, который должен был забрать нас после церемонии.

Все это кажется немного сюрреалистичным. Я ожидала от выходных загорание, выпивку, танцы и общение со своими лучшими друзьями, но не занятие лучшим сексом в моей жизни и утро уже в качестве Миссис. Кручу кольцо на пальце и смотрю во круг себя, осознавая, что я единственная, кто носит его.

Харлоу тоже замечает это.

– Мы встречаемся с ребятами в час, чтобы вместе отправится в часовню для аннулирований.

Ее голос тяжелеет и жалит, будто она уже знает, что к моей ситуации примешан дополнительный уровень чувств.

– Хорошо. – Соглашаюсь я.

Ловлю Лолу за разглядыванием меня.

– Это совсем не звучит, как 'хорошо'. – Говорит она.

– Что Ансель сказал тебе в холле?– Спрашивает Харлоу. Ее суждение, словно другой человек, заседающий в кругу стульев с нами, глядя мрачно на меня со скрещенными руками на его груди. – Он поцеловал тебя. Он не должен был целовать тебя сегодня. Мы все должны слегка ужаснуться, и начать восстановление забавных деталей о ночи когда-мы-однажды-все-разом-поженились-в-Вегасе, которыми мы будем делиться в последующие тридцать лет. Никаких милостей или поцелуев, Миа. Только похмелье и раскаяние.

– Ммм...? – Мычу я, почесывая висок. Я знаю, что Харлоу займет твердую позицию при упоминании о чувствах в ситуации как эта, но у меня они есть. Мне нравится он.

Также мне нравится, как он смотрит на меня, и как наполняет мой рот своим. Хочу помнить, какие он издает звуки, когда трахает меня жестко, и ругается ли он на французском или на английском, пока кончает. Хочу сидеть на диване в баре снова, и на этот раз, пусть он болтает.

Странным образом, я думаю, если бы мы не поженились прошлой ночью, у нас было бы больше шансов исследовать это, совсем немного.

– Иисус, Миа, – бубнит Харлоу под нос. – Я люблю тебя, но ты убиваешь меня.

Я игнорирую ее давление, чтобы ответить вслух. Я понятия не имею, как Лола будет реагировать на мою нерешительность. Она далека от живи-и-позволь-жить-другим, чем Харлоу, попадая в спектр где-то между мной и Харлоу в плане одобрения случайного секса. Из-за этого, и из-за того, что ни один из нас никогда не выходил замуж за человека из другой страны – и на самом деле это будет очень смешно когда-нибудь – Лола, вероятно, более сдержанна в ее реакции, таким образом, я направляю свой ответ ей.

– Он сказал, мы можем... остаться женатыми. – Там. Кажется это неплохой способ испробовать его.

Тишина возвращается ко мне.

– Я знала это, – шепчет Харлоу.

Лола остается заметно тихой.

– Я написала себе письмо, до того как мы сделали это. – Объясняю я, желая действовать осторожно. Из всего мира, эти две девушки хотят для меня только лучшего. Но я не знаю, не будет ли им больно, если они узнают, что странным образом я чувствую себя в безопасности с Анселем.

– И? – подталкивает Харлоу. – Миа, это важно. Ты не могла сначала рассказать нам про это?

– Знаю, знаю, – соглашаюсь я, откидываясь в кресло. – Думаю, я рассказала ему все о своей жизни. – Они обе знают значение этого, потому не комментируют, ожидая, когда я закончу. – И я болтала на протяжении должно быть часов. Без заикания, без фильтрации.

– Ты действительно болтала долго. – Лола выглядит удивленной. Харлоу прищуривает глаза.

– Ты же не серьезно рассматриваешь оставаться замужней, – говорит она, – с незнакомцем, которого встретила прошлой ночью в Вегасе, и который живет за пять тысяч миль отсюда.

– Ну и как же это может не звучать так сомнительно, когда ты говоришь про это так?

– А как бы ты хотела, чтобы я сказала это, Миа? – Выкрикивает она. – Ты совершенно потеряла свои мозги?

Потеряла ли? Да, полностью.

– Думаю, мне просто нужно больше времени. – Говорю я ей, вместо ответа на вопрос.

Харлоу подскакивает, озираясь вокруг, будто ища кого-то в вестибюле, кто мог бы помочь убедить ее лучшую подругу в том, что она не выжила из ума. А напротив меня, Лола просто изучает мое лицо с прищуренным взглядом.

– Ты уверенна? – спрашивает она.

Из меня вырывается смешок.

– Я не уверена ни в чем из этого.

– Но ты уверенна, что не хочешь аннулировать это сейчас?

– В любом случае, он сказал, что не даст мне аннулирование сегодня, так как пообещал мне, что не сделает этого.

Ее брови скрываются под ее челкой, а она откидывается в кресло удивленная.

– Он пообещал тебе?

– Это то, что он сказал. Я заставила его поклясться мне.

– Это самая забавн... – Начинает Харлоу, но Лола прерывает ее.

– Ну, парень только что получил пару очков от меня. – Отводит она взгляд, и тянется к Харлоу, положив руку на предплечье в успокаивающем жесте.

– Идемте, конфетка. Миа, мы скоро вернемся, соберем вещи и отправимся домой, хорошо?

– Вы издеваетесь? Мы... – Харлоу начинает, но Лола обрывает ее взглядом. – Хорошо.

На расстоянии, я вижу Оливера и Финна через стеклянные двери, которые ожидают Лолу и Харлоу рядом со стоянкой с такси. Анселя нигде не видно.

– Хорошо, удачи с становлением незамужними. – Говорю я с легкой улыбкой.

– Тебе повезло, что я люблю тебя. – Харлоу откликается через плечо, ее каштановые волосы взлетают вокруг нее, когда Лола утаскивает ее прочь. – Иначе, я бы убила тебя.

***

Вестибюль кажется слишком тихим после их ухода, и мне интересно, наблюдает ли Ансель в каком-нибудь темном углу за мной, видя, что я не пошла вместе с ними. Но его здесь нет. И я без понятия, где он. Он – единственная причина, почему я осталась здесь. Даже если у меня его номер мобильника, то у меня нет моего телефона. И даже если бы он и был со мной, то я не знаю куда подевался зарядное от него. Мне, пьяной, определенно стоит лучше следить за вещами.

Так что единственное, о чем я могу думать, это подняться в номер, принять душ, упаковаться, и попытаться создать хоть какую-то видимость порядка.

Шаг внутрь, и вспышки ночи, кажется, начинают вторгаться в комнату. Закрываю глаза копая глубже, жаждущая больше деталей.

Его руки на моей заднице, груди, бедрах. Медленно гладящие мою внутреннюю часть бедра. Его рот приклеивается к моей шее, оставляя засосы на коже. Мои мысли обрываются тихим стуком в дверь.

Конечно же, это он, и выглядит так, будто только из душа, и я ощущаю противоречивые чувства. Он проходит мимо меня в комнату и садится на кровать с краю.

Он упирается локтями в колени и смотрит на меня сквозь волосы, которые упали ему на глаза. Даже частично скрытые, они так выразительны, что я ощущаю, как волоски на моих руках встают дыбом.

Без какого-либо вступления или разминки, он выдает:

– Думаю, тебе стоит полететь во Францию на лето.

У меня есть тысяча аргументов, которые крутятся на языке для ответа на абсурдность его предложения. Первое, я не знаю его. Также, я не знаю французского. Билеты заоблачно дороги, и где я буду жить? Чем я буду заниматься все лето, живя с незнакомцем во Франции?

– Я переезжаю в Бостон через пару недель.

Но он качает головой.

– Ты не обязана переезжать туда, пока не наступит август.

Чувствую, как мои брови взлетают. Похоже, я рассказала ему каждую деталь моей жизни. Не пойму, впечатлена ли я тем, что он помнит все это, или раскаиваюсь, что заставила его выслушать так много. Я наклоняю голову, ожидая. Большинство девушек, что-нибудь ответили бы на это. Роскошный мужчина предлагает что-то очень удивительное, а я просто жду, что же он еще хочет сказать.

Облизав губы, он кажется довольным, зная, что он не дал мне чего-то, на что я должна отвечать.

– Просто выслушай. Ты можешь жить в моей квартире. У меня отличная работа, и я могу позволить себе обеспечивать тебя едой и жильем на лето. Я работаю реально очень много, и это правда. Но ты можешь просто... – Он опускает взгляд на пол. – Ты можешь наслаждаться городом. Париж – один из самых красивых городов, Cerise. Существует бесчисленное количество вещей, которыми можно заняться. Твои последние несколько лет были тяжелыми, и может, беззаботное лето во Франции сделает тебя счастливой. – Снова посмотрев на меня, он тихо добавляет. – Со мной.

Обхожу кровать и сажусь на нее, прокладывая достаточное расстояние между нами. Горничные уже заменили постельное белье, устранили хаос, который утроили мы. Так легче притворится, что прошлая ночь была чьей-то чужой жизнью.

– Это, правда, что мы не знаем, друг друга, – признает он. – Но я вижу твою нерешительность на счет Бостона. Ты переезжаешь туда, чтобы убраться подальше от отца. Ты переезжаешь туда, чтобы продолжать двигаться вперед. Возможно, тебе стоит сделать паузу, и вздохнуть. Делала ли ты это хоть раз за те четыре года, которые прошли с момента аварии?

Я хочу, чтобы он продолжал, так как я решила, хотя и не знаю его достаточно хорошо, чтобы влюбится в него, но этого достаточно для того, чтобы любить его голос. Я люблю его насыщенный твердый тембр с тягучими гласными и соблазнительными согласными. Его голос танцует. Этот голос не мог звучать грубо или резко. Но как только эта мысль промелькнула в голове, я вспомнила, это не правда. Я помню, как он звучал прошлой ночью, когда был совершенно требовательным:

Положи свои руки на стену.

Не заставляй меня ждать, Cerise.

Покажи, как сильно тебе нравится ощущать меня своим языком.

У меня нет ответа на его предложение, поэтому я и не даю его ему. Просто подползаю к подушке и ложусь на спину, измотанная. Он присоединяется ко мне, ложась плечом к плечу, прежде чем я поворачиваюсь к нему, скользя руками по его груди и волосам. Его тело вызывает тактильную память: насколько я могу обернуть его руками, как он чувствуется под моими ладонями. Я зарываюсь носом в углубление между шеей и плечом, вдыхая его свежий запах океана, который пробивается сквозь запах гостиничного мыла.

Ансель поворачивается лицом ко мне, целуя шею, подбородок, и губы, но только один раз и он задерживается на них, проделывая все это с открытыми глазами. Его руки скользят по моей спине, по изгибу моей попы к моему бедру и нижней, задней части моего колена, где он тянет ногу на свое бедро, затаскивая меня на себя. Между ног, я чувствую, как желаю его. Также, я чувствую его длину и давление. Но вместо разговоров, мы проваливаемся в сон. Когда я просыпаюсь, то на пустой подушке обнаруживаю клочок бумаги. Он оставил свой мобильный номер и обещание того, что прибудет в любой момент, если я буду нуждаться в нем, но его нет.

***

Интересно, сколько тысяч двигателей проезжали от Вегаса до Калифорнии по горячему ветру, который просачивается в драндулет с женщинами с похмелья, и их сожалением, которое зависло в воздухе, как и последний унылый аккорд, который проигрывает диск.

– Мне нужно съесть что-нибудь жирное, – стонет Харлоу, и Лола съезжает с шоссе, паркуясь "У Денни".

После жареного сыра и картошки фри, Харлоу начинает:

– Я не понимаю, почему ты просто не согласилась аннулировать брак, пока мы были там. – Она обмакивает картошку в кетчуп, и затем бросает ее в свою тарелку, выглядя так, будто испытывает тошноту. – Теперь тебе придется вернуться сюда, или пройти через сложный процесс вне штата. Расскажи мне каждую деталь, которая прекратит мое желание дать тебе по лбу.

Если быть объективными, то Ансель удивительный, а секс был явно смешным, но она знает, что я не такая легкомысленная, чтобы хороший секс смог натолкнуть меня на опрометчивые решения. Поэтому, дело и дошло до письма.

Я никогда не вела дневник. Я едва писала Харлоу, когда она гостила у отца за границей, который был на съемках. Но я читала, другое письмо после несчастного случая так много раз, что бумага стала тонкой, как засушенный листок, а чернила стали почти невидимыми. Писать письма для меня немного странно, это словно духовное снисхождение, хотя думаю, это не правильно, придавать этому значение, которое я намерено сделала, когда писала его.

– Что ты собираешься делать? – Задает вопрос Лола, когда я заканчиваю рассказывать им каждую грязную мельчайшую подробность, которую могла вспомнить об этой ночи.

Пожимаю плечами.

– С этого момента по сентябрь буду пытаться понять, почему я захотела замуж за этого человека. Потом, скорее всего, аннулирую брак.

Глава 5

Лола подбрасывает меня до дома. И я нахожу своих братишек в гостиной, которые режутся в Xbox, а папа вручает мне бокал вина, как только я выхожу на веранду.

– За нашу замечательную дочь, – произносит он тост, поднимая свой бокал в воздух. Он снисходительно улыбается мне, притягивая Маму ближе к себе, а позади них закат создает прекрасный фон, и я уверена, он был бы рад увидеть этот момент, запечатленный в рамку. – Я верю, что твои сумасшедшие выходные выдались на славу, и, как твой отец, я не хочу слышать ни одной подробности об этом. – Он улыбается своей маленькой шутке, и я бы посчитала ее забавной, если бы наша история не была бы такой опасной. – И надеюсь, что твое будущее будет, ни нечто иным, нежели концентрацией и успехом.

Я чокаюсь с его бокалом без энтузиазма, и, наблюдая за его лицом, пока он осматривает меня. Я принимала душ дважды, но все еще выгляжу, как смерть, выряженная в черную футболку и рваные джинсы. Его взгляд перемещается к моему рту, шее, где я пыталась скрыть укусы и бордовые засосы серым трикотажным шарфом. Улыбка отца сразу превращается в гримасу отвращения, но, кажется, он не заметил мое обручальное кольцо. Осторожно, я скользнула рукой в карман, от греха подальше.

Он ставит свой бокал на барную стойку и отступает от мамы.

– Женщины, которые преуспевают в бизнесе – леди, – выдавливает он это, сквозь сжатые зубы, и я ощущаю капельку удовлетворения, зная, как он наслаждался этим моментом. Я была ничем, как кроме самой ответственностью и амбициозностью последние четыре года, и поэтому у него почти не было возможности критиковать меня. Но сейчас он в своей стихии. Мой отец любитель по части оскорблений, а не похвал.

– Мы съездили в Вегас отпраздновать наш выпуск, Пап. Мы не стали проститутками. – Нет, Миа, ты просто вышла замуж за незнакомца.

– Ты должна будешь много работать, до того, как заслужишь свое место в Бостонском Университете. Как бы сильно я не одобрял идею тебя в качестве танцора на всю оставшуюся жизнь, по крайней мере, я восхищался твоими амбициями. Теперь, вскоре после выпуска из колледжа, ты заявляешься домой, выглядя как... – Он качает головой. – Даже, не имею понятия, чем ты там занималась. Ни один человек не захочет работать на шлюху, которая является на работу с распухшими губами и засосами, и от которой несет так, будто пила дни напролет. Приведи себя в порядок, Миа.

Мама шокировано вздыхает, и смотрит на него, будто возражает против этой абсурдной тирады. Но ее настрой улетучивается, когда он встречается с ней глазами в вызове. Он проносится, как ураган, забывая о своей "Мимозе". Мама остается, просто сказав:

– Ооо, милая.

– Не надо, мам. Я в порядке.

Не хочу, чтобы она выбирала меня. Скоро я уеду, и жизнь будет для нее намного проще, когда она будет непосредственно в "Команде Дэвида". Она смотрит на меня противоречивым взглядом, и после удаляется в дом вслед за папой.

Задвижная стеклянная дверь закрывается слишком сильно, но я все еще могу слышать отца.

– Она научится когда-нибудь хоть чему-то? Она упустит эту возможность только через мой труп.

Оглядываю совершенный двор моей мамы – безупречный газон, буйно засаженные клумбы, девственно-белый забор – и чувствую себя уродливым сорняком посреди всего этого. Я всегда чувствовала себя здесь не в своей тарелке. И теперь, я ощущаю себя полным аутсайдером.

***

Открытые ворота зоопарка Сан-Диего самое большое привлечение для толпы. Но за Домом Рептилий и мимо амфитеатра «Вэгерфорсская чаша», есть множество экспонатов, которые мало посещают, и тут почти все время тихо, даже когда зоопарк переполнен туристами. Это всегда было моей любимой метафорой «найти тишину в хаосе». И это место, где я могу все обдумывать.

В начале дня, во вторник, я проскользнула мимо туристов и семей с зелеными пластиковыми колясками, которые выдает зоопарк на входе, и повернула налево мимо экспонатов фламинго, направившись в мое тайное местечко. Мне нужно подумать о том, что я возьму в Бостон, и смогу ли я организовать все так, что бы переехать на следующей неделе, а не через три.

Нужно подумать о том, кем мне устроится: официанткой, пекарем, продавцом, бизнес ассистенткой. Может танцовщицей в клубе, просто ради того, чтобы послать отца на хрен через всю страну. Мой мозг сразу отсеивает мысль о непосредственной работе инструктором по танцам. Отключаю извилины и иду к моей любимой скамейке, сажусь и вздыхаю тяжело и долго. Мне определенно не стоит думать о том, что сегодня в любое время, Ансель может лететь в Париж.

– Ты права, – глубокий, знакомый голос слышится неподалеку. – Эта часть зоопарка безлюдна.

Не верю своим ушам. Открываю глаза, и вижу Анселя, идущего по асфальтированной дорожке. Он опускается на скамейку и вытягивает руку на спинку, положив ее позади меня. Пальцы его правой руки располагаются на моем плече.

У меня нет слов.

Это знакомое чувство, но по абсолютно не понятным причинам. У меня нет слов от шока, а не стеснения.

– К-к-к...– начинаю я, сжимая закрытые глаза.

Он ждет, терпеливо, кончиками пальцев распространяя тепло по коже и поглаживая ее.

– Что ты здесь делаешь? Как ты узнал...

– Ты рассказала мне, что это место для размышлений. Ты сказала, что любишь эту часть зоопарка, и я соглашусь с этим, – отвечает он, осматриваясь, – я не понимаю этого вообще. Бетон и спящие ящерицы. Я здесь уже около часа? – Он наклоняет голову и тепло улыбается, как будто он не жуткий сталкер. – И еще я здесь потому, что не могу быть от тебя в дали, Миа. Ты моя жена.

Мои глаза, должно быть, расширились от ужаса, так как он взрывается смехом, он убирает руку, наклоняется и упирается ею на бедра.

– Извини. Это было не хорошо. Я в Сан-Диего, потому что мой вылет сегодня ночью отсюда. Оливер встречается с архитектором, чтобы реконструировать свой магазин и это последний раз, когда мы видимся друг с другом на некоторое время. Мы приехали вместе вчера вечером, и сегодня я пришел сюда, надеясь, что ты правда, приходишь в это место все время, чтобы подумать. И возможно еще, чтобы самому разобраться в мыслях. – Добавляет он, смотря на меня и мило улыбаясь. – Клянусь, я пошутил.

– Ты пришел сюда в поисках меня, – напоминаю ему и немного отодвигаюсь.

Он лезет в свой задний карман и отдает мне сложенный лист бумаги. Я разворачиваю его и понимаю, что это копия нашего свидетельства о браке.

– У тебя не было даже копии. Ты даже не знаешь, как правильно пишется моя фамилия. Я бы позвонил, но даже если я оказался достаточно умным, чтобы оставить тебе мой номер, я осознал, что не спросил твой.

Чувствую себя полной идиоткой. Он изменил свои планы, чтобы удостовериться, что у меня есть это, а я не могла даже написать ему свой номер.

– Спасибо, – говорю я тихо.

– Конечно.

Придвигаюсь, кладу свою руку на его плечо, и когда адреналин в моей крови утихает до спокойного гула, я осознаю, какой нелепо смешной становлюсь, когда вижу его.

– Так, подожди, Оливер открывает магазин в Сан-Диего? – Безусловно, думаю, Лола не знает о том, что его магазин будет в нашем городе.

Он кивает, притягивая мою руку и целуя ее.

– Он приехал сюда на несколько недель. В любом случае, я хотел убедиться, что у тебя будет это, до того как ты переедешь. – Он кивает на бумагу, которую я сжала в руке, и затем встает. – Не хотел отправлять тебе домой это по почте, и чтобы твой отец узнал об этом. – С трудом сглатываю, ошеломленная тем, каким продуманным он был. – Я собираюсь обратно в отель, чтобы немного отдохнуть. У меня впереди очень долгий перелет.

– Во сколько твой вылет?

Он отворачивается, брови сдвигаются вместе, пока он думает.

– Около одиннадцати?

Он засовывает руки в карманы, и перед этим я замечаю, что он не снял кольцо. Он смотрит на мою руку и видит, что и я до сих пор ношу свое.

– Моя почта – это мое имя и фамилия вместе в XMail. – Говорит он. – Мы можем обговорить все в сентябре.

– Хорошо, – отвечаю я, кивая.

Он наклоняется и целует меня в макушку, шепча:

– Я пробуду в Хилтон Бэйфронт примерно до восьми. Также я купил билеты в Париж для тебя туда и обратно. – Стоя, он пожимает плечами, и огромная улыбка расплывается на его лице, в то время как моя челюсть падает на асфальт. – Что я могу сказать по этому поводу, я – оптимист. Или ненормальный. В зависимости от того, кого ты об этом спросишь.

Он может быть безумным, но эта задница выглядит чрезвычайно хорошо, когда он уходит.

Сижу у моей ящерицы в бетонном приюте какое-то время, затем собираюсь идти домой и немедленно отказываюсь от этой мысли. Размышляю над тем, чтобы отправится к Лоле и потусоваться с ней и Грегом за ужином, но уверена, она выложила своему папе все подробности нашего безбашенного уик-энда. Без сомнений, он «ржал как конь», и я действительно не хочу быть сентиментальной занудой. Подумываю, направиться в район Харлоу в Ла-Хойя, но даже если, глупое времяпрепровождение на пляже звучит удивительно, искренняя любовь и преувеличенное внимание всего семейства Вега обеспечат слишком явный контраст по отношению к странности моей собственной семьи.

Поэтому я еду в центр города.

***

Ансель открывает дверь и его лицо озаряется огромной улыбкой, которая начинает медленно угасать, когда видит, что я с пустыми руками, без чемодана. Ничего, кроме моей крошечной сумки через плечо.

– Я не могу отправиться с тобой во Францию, – начинаю я, смотря на него с широко раскрытыми глазами. Мой пульс ощущается барабанной дробью в горле. – Но и домой я пока не хочу возвращаться.

Он отступает, впуская меня. Я бросаю свою сумочку на пол и оборачиваюсь, наблюдая за ним. Есть только одна причина, почему я здесь, в номере отеля, и думаю, мы оба знаем это. Просто претвориться влюбленными любовниками как кино, придя в отель для последней ночи вместе. Я не должна быть храброй, когда это ощущается так безопасно. Он уезжает. Это становится почти игрой. Спектаклем. Ролью.

Не знаю, какая Миа берет вверх над моим телом, но я отгораживаюсь от всего, кроме того, как это, чувствовать близость с этим парнем. Я делаю шаг к нему, а он встречает меня на полпути, запуская руки в мои волосы и накрывая мои губы своими. Океан и зелень, и еще мой увядающий запах на его одежде.

Его вкус, ох... Хочу почувствовать себя наполненной им, чтобы все остальные мысли растворились от его страсти. Хочу, чтобы его рот был везде, посасывая меня. Люблю, как он любит мои губы, как, после одной ночи вместе, его руки уже знают мое тело.

Мы пятимся, губы, язык, зубы все это на моих скулах, губах, подбородке. Я падаю назад, когда мои ноги достигают кровати.

Он хватается за кромку платья и решительно срывает его с меня, обнажая, затем заводит руки мне за спину и избавляется от моего лифчика легким движением пальцев. Он заставляет меня почувствовать, будто я – что-то, что можно разоблачить, что-то, чем можно насладиться. Я – вознаграждение в конце его волшебного трюка, скрытое под бархатной накидкой. Его глаза пожирают меня, и я вижу его нетерпение: рубашка отброшена на другой конец комнаты, пальцы дергают ремень, звук языка, желающего вкусить меня.

Ансель бросает срывать с себя одежду, вместо этого встает коленями на пол, между моих бедер, раскрывая меня, целуя меня через ткань трусиков. Он нетерпеливо покусывает и всасывает в рот, посасывает и облизывает, прежде чем он стаскивает последний кусочек одежды с меня вниз по ногам.

Я вздыхаю, когда он наклоняется, накрывая самый чувствительную часть моего тела, проводя языком медленно и протяжно. Его дыхание словно крошечные вспышки огня, когда он целует клитор, лобок, бедра. Я привстаю, опираясь на локти, и наблюдаю за ним.

– Скажи мне, чего ты желаешь, – говорит он, его голос хриплый напротив моего бедра.

С этим, ко мне приходит слабое осознание, что он заставлял меня кончать его руками и телом, но не ртом. Из-за этого у меня появляется потребность заполучить это, и мне интересно, как долго он пытался, прежде чем я теряла терпение, утягивая его вверх и заполучая его в себя.