Текст книги "Сладкий развратный мальчик (др. перевод) (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Мои глаза сужаются.

– Не хотел?

– Я люблю этот город... он глубоко в моем сердце... но я не хотел возвращаться сюда по другой причине. Финн любит свой родной город. Он не хочет покидать его. Оливер открывает магазин в Сан-Диего. Я завидую, тому, как они счастливы, быть именно там, где они хотят.

Слишком много вопросов крутится на моем языке, которые пытаются вырваться на свободу. Наконец, я спрашиваю тот, который задала прошлой ночью.

– Зачем ты тогда вернулся?

Он смотрит мне в глаза, оценивая. И, в конце концов, отвечает.

– Думаю, я чувствовал себя обязанным.

Думаю, он имеет в виду обязанности к работе, и будет сумасшедшим, если откажется от нее. Могу сказать, даже если он ненавидит ее, то она поможет ему когда-то в жизни.

– Где бы ты предпочел находиться?

Его язык выскальзывает изо рта и увлажняет губы.

– Я хотел бы иметь возможность, отправится за своей женой, когда она уедет.

Мое сердце спотыкается. И я решаю пропустить лень и гнев, гораздо сильнее заинтересованная в этой теме.

– Ты женат?

Он кивает, но его лицо не игривое. Даже не на чуть-чуть.

– Да, я женат.

– И где же сейчас твоя жена, когда я сижу у тебя на коленях в этом крошечном клочке белья?

– Она не здесь, – шепчет он заговорчески.

– Это у тебя вошло в привычку? – спрашиваю его, натягивая дразнящую улыбку. Хочу разрядить угнетающую обстановку. – Пускаться по женщинам, пока твоя жена отсутствует? Хорошо, что ты избавился от нее, так как неверность, следующая в моем списке.

Его выражение лица становится грустным, и ох дерьмо. Я ударила по больному. Закрываю глаза, вспоминая о том, что он рассказывал мне о своем отце, который никогда не был верен его матери, и что парад женщин расхаживающих по дому стал последней каплей для его мамы, и она улетела в Штаты, когда он был подростком.

Начинаю извиняться, но он опережает меня.

– Я был неверным.

Огромная черная дыра, открывается внутри меня, поглощая все во мне с болью: легкие, сердце, и затем, когда я уверена, что задыхаюсь, мой желудок.

– Только не с моей женой. – Добавляет он медленно, после длинной паузы, видимо не обращая внимания на мою панику. Закрываю глаза с облегчением. Однако, мое сердце все еще с трещинами из-за осознания того, что он больше похож на своего отца, чем на мать, когда дело доходит до обмана.

– Я стараюсь быть лучше в этот раз.

Проходят долгие секунды, когда я начинаю говорить, но когда я делаю то, мои слова немного пронзительны и с придыханием.

– Ну, это, конечно же, склоняет переговоры в мою пользу.

– Уверен в этом. – Шепчет он.

Мой голос немного дрожит.

– И, конечно же, мне нужны детали.

Наконец, крошечная, неуверенная улыбка начинает зарождаться в уголках его губ.

– Как без этого, – он откидывает голову на спинку дивана, глядя на меня с опаской. – Я встретил женщину здесь. – Говорит он, добавляя. – Или скорее, неподалеку отсюда. В Orléans. – Он замирает, закрывая глаза. Я вижу его пульс под кожей на горле. Даже при том, что его объяснение как прямым, так переносным. Он кажется взволнованным. Это потому что я в белье, и он обнажен? Или он беспокоится о моей реакции? Прикладываю руку к его груди.

– Скажи мне. – Прошу я, беспокойство струится по моим жилам. – Я хочу знать все. – И хочу. И не хочу.

Под моей ладонью он расслабляется.

– Я как раз учился в юридической школе, мы были вместе даже на расстоянии. Она изучала здесь моду. – Он смотрит на меня, прежде чем говорит. – Я могу быть импульсивным с моими эмоциями, я знаю. После первых двух месяцев... я знал, что мы стали больше друзьями, чем влюбленными. Но я был убежден, что страсть снова появится, когда я переехал сюда обратно. Предполагаю, что расстояние заставило меня потерять интерес. – Каждое предложение он тщательно подбирает. – Я был одинок... и дважды, я разделил свою постель с другими. Minuit до сих пор не знает про это.

Minuit... Ищу среди своего скудного запаса словаря, вспомнив, что это значит «полночь». Представляю себе черноволосую красавицу, ее руки скользящие по его груди, точно так же как и мои сейчас, ее задница оседлавшая его бедра точно также как и моя сейчас.

Интересно, есть ли у меня та временная роскошь его страсти, прежде чем она охладится. Хочу проткнуть свою ревность чем-нибудь острым.

– Я чувствовал, что обязан. – Повторяет он и наконец, снова смотрит на меня. – Она ждала меня, поэтому я и вернулся. Устроился на работу, которую ненавижу, но я был не прав. Мы не были счастливы, даже когда я вернулся обратно.

– Как долго ты был с ней?

Он вздыхает.

– Слишком долго.

Он вернулся сюда около года назад, окончил юридическую школу, прежде чем вернулся. Слишком долго не говорит мне многого.

Но время вернутся к чему-то получше, чем это. Тема – тяжелая, слишком тяжелая, на мой взгляд, она омрачает и делает тоскливой нашу игру. Это – не мы.

Мы поженились на время лета. Летние свадьбы не должны отягощаются всякими проблемами. К тому же, на мне костюм чертовки, а он обнажен, с ума можно просто сойти. Как далеко мы можем зайти в данный момент?

Притворяюсь, что делаю пометку в клипборде и снова поднимаю на него глаза.

– Думаю, я узнала всю информацию, которая была мне нужна.

Он расслабляется частями тела: сначала его ноги подо мной, затем живот, плечи и наконец, выражение его лица.

Я чувствую, как узел во мне развязывается, когда он усмехается.

– Так это все?

Щелкаю пальцами и киваю.

– Я не могу повысить тебя на работе, но мне кажется, что ты и не хочешь этого.

– Нет, если это означает, что я должен задержаться там дольше. – Соглашается он хихикая.

– Завтра Capitaux проиграет дело, и все узнают это, потому что ты обнаружишь документ, который раскрывает все нарушения Régal Biologiques.

Он показушно вздыхает, и будто смахивает со лба пот.

– Ты спасла меня.

– Теперь моя очередь, – напоминаю я ему. – Время платить. – Склоняюсь к его шее и посасываю ее. – Ммм, выбирай, мои руки или...

– Твои губы. – Прерывает он меня.

С дьявольской усмешкой, я отстраняюсь, качая головой.

– Такого варианта нет.

Он фыркает, нетерпеливо вздыхая. Каждый мускул напрягается под моими ладошками, подгоняя меня к действиям, и я провожу по его груди ногтями, сильнее раздразнивая его.

– Тогда скажи мне все варианты. – Рычит он.

– Моя рука или же твоя. – Отвечаю я ему, и прижимаю пальчик к его губам, удерживая его от поспешного ответа снова. – Если ты выберешь мою руку, это все чего ты получишь, при этом останешься связанным. Если же выберешь свою руку, конечно же, я развяжу тебя... но еще, ты сможешь понаблюдать, как я использую свою руку на себе.

Его глаза расширяются, как будто он не уверен, кем я стала внезапно. И быть честным, я тоже, совсем не уверена. Никогда не делала этого с кем-то сидящим радом до этого, но слова просто слетают с моих губ.

Он тянется ко мне, целуя сладко один раз, прежде чем отвечает.

– Я использую свою руку, а ты свою.

Не знаю, с облегчением или же нервно, я завожу ему за спину руки и освобождаю его от оков галстука. Быстрее, чем я ожидала, он хватает меня за бедра и резко тянет их на себя, создавая трение между влажной тканью моего белья и его членом и толкаясь в меня с низким стоном. Без раздумий, я начинаю двигаться с ним, покачиваясь сверху и ощущая восхитительное давление его твердости на моем клиторе. Я не осознавала, как возбудилась от его близости, просто слушая его, играя с ним, но я определенно сильно промокла.

Так хочу его. Хочу его толщину во мне, хочу, чтобы он наполнил меня, это единственное, что я могу представить сейчас, когда ощущаю себя так. Хочу слышать его голос, поощрения, поторапливания, его ломаную английско-французскую речь в мое ухо, и – под конец – хриплые, неразборчивые звуки его удовольствия. Но его выбор я определенно знаю.

Но сегодня я руковожу всем к лучшему или же к худшему, и не было указаний Сатаны позволять мужчине менять планы, неважно как горяча его кожа, не важно, как грязно он звучит, когда говорит:

– Я чувствую твою нужду, просочившуюся через шелк.

Встаю с его коленей, стягивая вниз по ногам красный кусочек ткани, и стряхивая ногой это на его колени. Он подносит трусики к его лицу, глядя на меня с полу-прикрытыми глазами, пока я усаживаюсь на столик. Вижу, как он делает первое движение своим кулаком по члену, проводя по нему медленно.

Это так развратно – делать это, но я удивлена, что это не ощущается странно. Никогда не видела ничего сексуальнее, чем Ансель трогающий себя. Воображаю, будто я одна и думаю о нем. И именно так, мои пальцы скользят по моей коже, а он начинает работать рукой жестче, быстрее, его дыхание вырывается крошечными вздохами.

– Покажи мне, – выдыхает он. – Как ты трахаешь себя, пока я на работе думаю о тебе?

Ложусь назад, поворачиваю голову так, чтобы он был в поле моего зрения, и начинаю использовать обе руки. Он хочет видеть, как я отпущу это. Это – то, что, в конце концов, следует за костюмами и притворством. Отпускать все и делать все, что хочешь. Скольжу двумя пальчиками внутрь, а другой рукой поглаживаю снаружи... мой пульс зашкаливает, когда он стонет, ускоряясь и хрипло говоря мне, что хочет видеть, как я кончу.

Грубые рывки его пальцев, и даже хуже его члена, его взгляд на мне, кулак, двигающийся туда-сюда по всей длине – это все заставляет мою кровь прилить к моим бедрам, и боль между моих ног нарастает, все сильнее и сильнее, пока я не выгибаюсь на столике и не кончаю с диким криком. С облегченным стоном, он следует за мной. Опираюсь на локоть, рассматривая его руки и живот блестящи от спермы.

Словно в тумане, Ансель встает на ноги и стягивает меня на пол, плюхаясь на меня сверху, с все еще достаточно твердой эрекцией, для того, чтобы он мог войти в меня. Он ползет по мне вверх, закрывая собой весь свет, которые рассеиваю свечи, и стягивает лямку неглиже с плеча, обнажая одну грудь.

– Ты недавно вернулась? – шепчет он в мою кожу.

Киваю. Мой пульс медленно стабилизируется, но ощущение его, растягивающего меня изнутри, до сих пор будоражит все мои чувства. Ощущаю влажность его оргазма своим животом о его, и бедром, которое он обхватил рукой. И то, что он снова твердеет во мне так быстро, дает мне головокружительное чувство власти.

– Если бы я был Сатаной этим вечером... – начинает он и замолкает на полуслове, а его прерывистое дыхание достигает моего уха.

Воздух между нами, кажется, вообще исчез.

– Что, Ансель?

Его губы отыскивают мое ухо, шею, посасывая мягко кожу, до того как он спрашивает:

– Изменяла ли ты когда-нибудь?

– Нет, – касаюсь, его спины и продолжаю. – Но я подстрелила человека в Рено, чтобы посмотреть, как он умирает[33]33
  Слова из песни Johnny Cash «Folsom Prison Blues»


[Закрыть]. – Он смеется, и мое тело сжимает его, пока он удлиняется, и еще сильнее твердеет. Отстраняюсь, чтобы взглянуть на него. – Идея женится на убийце, заводит тебя? С тобой что-то не то.

– Я люблю то, что ты заставляешь меня смеяться. – Исправляет он меня. – Это заводит меня. А также, твое тело, и то, что ты устроила этим вечером.

Он обхватывает мою другую грудь, прикрытую неглиже, большим пальцем поглаживая вершинку туда-сюда. У него хватит силы, чтобы сломать меня пополам, но способ, которым он ласкает мою кожу, говорит мне, что я слишком дорога ему, чтобы сделать мне больно.

Я думала, я – единственная, кто заметил новые, завораживающие изгибы моих бедер и тяжесть моей груди, но как оказалось, это не так. Ансель задерживается на моей груди, поигрывая и сжимая ее. Французская кухня хорошо сказалась на моем теле... хотя, возможно я слишком сильно увлеклась ею. Но это не имеет значения. Я люблю свои формы. Теперь я просто должна найти секрет француженок, наслаждаться едой и оставаться такой же стройной, как соломинка.

– Твое тело стало еще хорошее. – Мычит он в мою грудь, скользя языком по ключице. – Знаешь, твой муж хочет, чтобы ты была пышнее. Мне нравится, когда твои бедра округлее. Мне нравится сжимать твою задницу, и чувствовать твою грудь, раскачивающуюся перед моим лицом, когда ты трахаешь меня.

Как он делает это? Его волосы спадают на один его глаз, и он выглядит как мальчишка, но его слова грубы. Его дыхание, кончики пальцев, они касаются моих ребер, касаются низа груди, соска.

Он начинает медленно раскачиваться во мне, передвигая губы от моей шеи до уха. Мое тело реагирует, напрягаясь и возбуждаясь, в ожидании наслаждения, которое заставит меня взорваться. Словно я сделана из тысячи крошечных порхающих крыльев.

– Сегодняшний вечер, Cerise... спасибо за желание спасти меня. – Он выделяет последнее слово.

Проходит пару секунд, прежде чем мой мозг обрабатывает это ударение, но адреналин пульсирует во мне так сильно, отдаваясь в кончики пальцев, и зашкаливая мой пульс.

Поехали со мной во Францию на лето.

Он знал, в его жизни нет места для этого, но это не имеет значения. Он, в первую очередь, пытался спасти меня.

Глава 16

В тумане сновидений, я чувствую, как Ансель ползет по кровати и нависает надо мной, накрытой сверху одеялом, нагретым солнцем. Он будит меня, уставившись.

Потягиваюсь и хмурюсь, глядя на его идеально отглаженную белую рубашку с маленьким геометрическим фиолетовым рисунком.

– Ты на работу? – спрашиваю все еще хриплым ото сна голосом. – Подожди, – добавляю я, как только мое сознание пробуждается. – Сегодня вторник. Конечно же, тебе нужно работать.

Он целует мой нос, пробегая ладонью по моему плечу, по груди, прямо до талии.

– Осталось несколько недель до того, как я покину это безумие, – говорит он.

– Как и я. – Смеюсь я. И затем моя улыбка исчезает, как солнце за грозовыми тучами, и я надуваю губы. – Пфф. Зачем я вообще сказала это? Теперь, я хочу проглотить все свои чувства в виде огромного шоколадного круасана.

– Круасан, – повторяет он, целует меня, шепча. – Все лучше и лучше, Cerise. Но мы называет это pain au chocolat.

Он касается моих губ указательным пальцем. Улыбаюсь и покусываю его кончик пальца. Не хочу расстраивать своим предстоящим отлетом. Мы намного счастливее, когда притворяемся, будто этого не существует. Он отстраняет руку и проводит ею снова по моей груди.

– Уверенна, Capitaux в конце концов утихомирится.

– Не хочу, чтобы ты уезжала.

– Я тоже. – Он целует меня. Так нежно, так искренне, что нечто болезненно растет в моей груди. И это не может быть просто мое сердце, так как это нечто выкачивает весь воздух из меня. Также это не могут быть только легкие, потому что мой пульс несется галопом. Это словно Ансель поселился в моей груди, заставляя идти все наперекосяк.

– Есть какие-нибудь захватывающие планы на сегодня? – спрашивает он.

Качаю головой.

– Тогда сегодня ты попрактикуешь разговорный французский. – Решительно говорит он.

– С кем?

– С мадам Аллард, с нижнего этажа. Ты ей нравишься, и она думает, мы собираемся заиметь ребенка.

Мои глаза расширяются, и мои ладони тянутся к животу.

– Я не так уж и прибавила в весе. – Смотрю вниз на свои руки. – Не так ли?

Он смеется и наклоняется для поцелуя.

– Ты не очень то и изменилась с тех пор как приехала сюда. Скажи мне en français «Я не беременна». Ты можешь спуститься и сообщить это лично мадам Аллард.

Закрываю глаза, размышляя.

– Je ne...suis pas...ух, – смотрю на него, – беременна.

– Enceinte, – говорит он. Его глаза сканируют мое тело, а я следую за его взглядом, гадая, есть ли шанс, что он снимет с себя одежду и займется со мной любовью, перед работой.

Он отползает, но мне видна натянутая ткань его брюк на ширинке там, где он затвердел.

Поглаживаю его, выгибая спину.

– Десять минут.

Хочу, чтобы это прозвучало игриво, но его в глазах вспыхивает толика боли.

– Не могу.

– Знаю.

– Мне так жаль, Миа. – Его взгляд пытается зацепиться за мой. – Я знал, что буду занят. О чем я только думал? Но ты здесь, и я с ума схожу по тебе. Как я могу сожалеть об этом?

– Остановись. – Шепчу я, оборачивая свои руки вокруг него. – Это было моим лучшим решением за долгое время. – Его глаза захлопываются, когда я говорю ему это, он размыкает мои руки и опускается сверху, на мое обнаженное тело.

– Это так странно, да ведь? – он спрашивает тихо, пряча свое лицо в моей шее. – Но это никогда не было подделкой. Это никогда не было притворством.

В диком водовороте красок, застилая мое зрение, вспыхивают воспоминания последних нескольких недель, каждое из которых создает такой всплеск ностальгии, такой взрыв эмоций. Дезориентированные две недели с ним, которые прошли как в тумане. Неловкое первое занятие любовью после нашего прибытия. Тепло снова заструившееся между нами в ту ночь, когда я оделась в костюм горничной. Но я не смогу аннулировать брак с Анселем, скорее я поплыву обратно домой, чем сделаю это.

– Что мы собираемся делать? – задаю я вопрос, и на последнем слове мой голос падает до нуля.

Мой солнечный Ансель возвращается, пока отодвигается с улыбкой, как будто знает – только один из нас в этот раз будет руководить темной стороной нашего импульсивного – и волшебного – приключения.

– Заниматься сексом. Много. После моей работы. – Теперь он собирается выдвигаться на работу. – Позволь мне снова увидеть твою непослушную сторону.

Стеганое одеяло колеблется на мне от воздуха, и когда оно оседает, его уже нет, и все, что я слышу, тяжелый щелчок входной двери.

***

У мадам Аллард требается время, чтобі узнать у меня, будет ли у нас ребенок, при этом, она переодически повторяет о новом щенке в здании и свежем винограде в магазине на углу, и затем, у меня еще больше времени уходит на то, чтобы убедить ее, что мы не собираемся заводить ребенка. Ее радость, моему простому предложению:

– Madame, je ne suis pas enceinte, – вселяет в меня достаточно уверенности для попытки заказать ланч на французском.

Но менее понимающий ворчливый официант, с дикими бровями на углу бара, заставляет меня передумать, и вместо этого я заказываю свой любимый – soupe à l’oignon – на моем стандартном извиняюще-тусклом Английском.

Интересно, сколько знакомых Анселя предположили, что я приехала сюда с ним потому, что забеременела. Даже если его не было только три недели, кто знает, что думают люди? И тогда мой интерес перетекает в другое русло: сказал ли он своей матери? Отцу?

Почему идея быть беременной в данный момент заставляет меня смеяться, и после ощущается какое-то покалывание внутри меня? Enceinte – такое великолепное слово. А мысль о том, чтобы быть наполненной – наполненной им, и будущим, и тем, что будет между нами – еще великолепнее. Даже если во мне не растет его ребенок, то чувства, которые я испытываю – подлинные.

Так же и пылающая надежда. Внезапно, мой желудок сжимается.

В порыве чувств, я хватаю свой телефон, печатая ему:

Твои родители знают, что ты женат?

Как раньше это не приходило мне в голову?

Ответ не приходит, пока я обедаю, и час спустя тоже, и когда я уже в миле от нашей квартиры, мой телефон вибрирует в сумке.

Мама знает, отец нет. И потом:

Это беспокоит тебя?

Зная, что он работает и у меня есть пара секунд его внимания, я быстро пишу ему:

Нет. Мои родители не в курсе об этом. Просто подумала, как мало мы об этом говорили.

Поговорим об этом позже, не сегодня.

Недолго пялюсь на свой телефон. Очень загадочно. Почему бы не сегодня?

Потому что сегодня ты будешь непослушной, а не милой.

Печатаю ответ – черт, даи возвращайся домой скорее, как только сможешь– в это время, мой телефон начинает снова вибрировать от другого сообщения... присланное Харлоу.

Я в Канаде.

Мои глаза чуть не выпадают из глазниц, пока я пытаюсь подобрать другое объяснение тому, что мой мозг внезапно понял. У Харлоу нет родственников в Канаде, и бизнеса тоже. Печатаю свой вопрос так быстро, что приходится исправлять семь ошибок в пяти словах.

Ты там с Финном зажигаешь???

Она не отвечает сразу, и без раздумий, я пишу Анселю для подтверждения этого.

Не Лоле.

На самом деле, это кажется вполне нормальным, писать Анселю сначала... святое дерьмо, у нас есть общие знакомые, теперь мы вроде как компания друзей. Мои пальцы трясутся, пока я печатаю:

Харлоу полетела в Канаду повидать Финна в эти выходные?!

Ансель отвечает пару минут спустя. Они, должно быть, переписывались с нами в одно и то же время. Вероятно, она поехала туда, надев на себя свой плащ и ничего больше.

Киваю, отвечая: Похоже на Харлоу. Как она пройдет через охрану, не снимая его?

Без понятия. Присылает он ответ. Но им лучше не воровать нашу идею костюмированной игры.

Моя кровь восхитительно вскипает от предвкушения.

Когда ты будешь дома?

Буду на работе с драконом примерно до 21:00.

В девять? Сразу же я сдуваюсь, набирая ОК перед тем, как бросаю телефон в сумочку. Но потом, мне приходит в голову мысль: Он хочет видеть меня непослушной? Будет ему непослушная.

***

Позднее, Ансель пишет мне, примерно во время ужина, когда он на работе, а я дома. Установленный порядок длится, примерно, уже четыре дня, когда наши графики совпадают, так или иначе, я ожидаю его приблизительно к семи, когда он делает свой вечерний перерыв.

Лежу в спальне, когда мой телефон жужжит со мной на одеяле.

Не забудь то, чего я хочу сегодняшним вечером. Поужинай. Тебе некогда будет думать о еде.

С трясущимися руками, я тыкаю на его имя, на экране телефона, и жду, пока идет первый гудок... второй...

– Âllo? – он поднимает трубку, и затем исправляется на английский. – Миа? Все в порядке?

– Профессор Гийом? – Спрашиваю я высоким тоном, неуверенным голосом. – Ничего, что я позвонила? Знаю, ваши офисные часы закончены...

Воцаряется молчание на линии и после долгих секунд, он спокойно прочищает горло.

– На самом деле, Миа, – говоря уже изменившимся голосом – не своим, а кого-то сурового и раздраженного от того, что его прервали. – Но я работал над кое-чем. А зачем ты звонишь?

Моя рука скользит по телу, пупку и еще ниже, между раздвинутых ног.

– У меня пара вопросов о том, чему вы научили меня, но я могу перезвонить, в более подходящий момент.

Мне нужно слышать его голос, потеряться в нем, чтобы набраться храбрости сделать это, пока он не ожидает.

Пока он, возможно, сидит за столом с кем-то напротив.

Могу почти представить, как он наклоняется, прижимая телефон сильнее к уху и слушая внимательно каждый звук на другом конце телефона.

– Нет, все нормально. Говори.

Моя рука скользит туда-сюда, пальцы ласкают кожу. Претворяюсь, что это его рука, а он нависает надо мной, наблюдая за каждым выражением лица, появляющимся на моем.

– Ранее, сегодня в классе. – Начинаю я, мое дыхание сбивается, и я слышу его резкий вздох. Копаюсь в своей памяти в поисках любых элементарных юридических терминов из моего класса по политологии, который я изучала два года назад.

– Когда вы рассказывали о судебной политике?

– Да? – шепчет он, и теперь, я понимаю, возможно, он сидит один в своем кабинете. Его голос приобретает хрипотцу, в нем звучит побуждение, он такой низкий, будто Ансель тут, рядом со мной, и я только могу представить, как солнечный свет будет переливаться в его глазах, и как он притворится строгим и расчетливым.

– Кажется, что ничьи лекции еще не захватывали меня так до Ваших. – Прижимаю плечом телефон к уху, другой рукой скольжу вверх, над грудью. Моя грудь... Ансель любит ее так, как никто и никогда не любил. Мне всегда нравилась моя способность с легкостью обходить их стороной. Но от прикосновений Анселя, я осознала, насколько они чувствительны, как отзывчивы. – Никогда не наслаждалась ничьими лекциями так, как Вашими.

– Нет?

– И у меня все не выходит из головы... – Произношу я и замолкаю для эффекта, но также, потому что я слышу его дыхание, и хочу окунуться в это медленно, с томной интонацией. Чувствую, как нечто во мне вспыхивает от желания. – Я тут подумала, как это было бы встретиться с Вами за пределами школы.

Напряжение растет, а сердце грохочет, прежде чем он отвечает.

– Вы знаете, я не могу этого сделать, мисс Холланд.

– Не можете из-за правил? Или из-за нежелания? – Мои пальчики начинают ускоряться, скользя легко по коже, которая стала скользкой от звука его голоса, звука его дыхания в трубке. В голове всплывает картинка: он сидит за столом, сжав себя рукой поверх молнии. Даже мысль об том заставляет мое дыхание сбиваться с ритма.

– Из-за правил. – Его голос понижается почти до шепота. – К тому же, я не могу хотеть. Вы мой студент.

Не желая этого, тихий стон слетает с моих губ, потому что он хочет этого. Он хочет меня, даже погрязнув в работе и в милях от меня.

Каково, по настоящему быть его студенткой, или одной из девушек в метро, и наблюдать за ним, желать его? Что если бы он был действительно моим преподавателем, и каждый день мне бы приходилось сидеть и слушать его тихий, низкий голос, не имея шанса подойти, поймать его взгляд, пробежаться руками по груди и его густым волосам?

– Миа, вы же не занимаетесь ничем... неуместным в данный момент, не так ли? – спрашивает он, возвращая строгость в свой голос. Это первый раз, когда я не вижу его лицо, пока мы играем, но я уже достаточно хорошо его знаю, чтобы понять, что он претворяется. В его голосе никогда не присутствует строгость со мной, даже, когда он расстроен. Всегда ровный, всегда спокойный.

Моя спина прогибается над матрасом, ощущения скручиваются и накаляются между моих бедер, глубоко в животе.

– Хотите услышать меня? – спрашиваю. – Хотите представить меня занимающейся этим в вашей постели?

– Вы в моей кровати? – Шипит он, звуча разгневанно. – Миа! Вы прикасаетесь к себе?

Острые ощущения от игры проходят через меня, заставляя мою голову кружиться, и почти достигнуть высоты. Я помню то, как он смотрел на меня этим утром, разрываясь между желанием взять меня, прежде чем уехать на работу. Помню, как его рот прикасался к моей шее, когда вчера вечером он забрался на кровать, притянув меня к своей груди, воркуя со мной каждую ночь. И затем, когда едва шепчу:

– Ооо, ох, Боже. – До меня доносится его урчащий стон, и я окончательно распадаюсь на частички от своей руки, но представляя его на месте своей, зная, насколько будет лучше, когда позднее это будет делать именно он.

И он может это вообразить себе, так как уже наблюдал за этим.

Мои ноги сводит от освобождения, и громкий стон вырывается из моего рта прямо в трубку, горячая волна удовольствия прокатывается по моей коже. Выдыхаю его имя, еще какие-то вещи, в которых я не уверенна, есть ли смысл, но знать, что он все слушает, и это все, что он может делать – не способный лицезреть, касаться, чувствовать – продлевает мое наслаждение, пока я не выдыхаюсь, а моя рука не сползает с бедра на матрас.

Улыбаюсь, сонная и довольная... сейчас.

– Миа.

Моргаю, сглатывая, и шепчу:

– О, Боже. Не могу поверить, что я сделала это. Мне так жал...

– Никуда не уходи. – Рычит он. – Буду так скоро, как смогу, чтобы позаботится об этой... этой неблагоразумности.

***

Я задремала, ожидая его, и проснулась только тогда, когда дверь открылась, ударяясь ручкой о стену спальни. Пораженная, сажусь, поправляю задранную юбку, и протираю глаза, в то время как Ансель врывается в комнату.

– Какого хуя ты творишь?

Отползаю быстро к изголовью кровати, дезориентированная, и с колотящимся сердцем, пока мой мозг медленно разгоняет адреналин по моим венам.

– Я... Вы сказали мне никуда не уходить.

Он направляется ко мне, останавливаясь у края кровати и расслабляя узел галстука нетерпеливыми рывками.

– Ты вломилась в мой дом...

– Дверь была открыта...

– ...и забралась на мою кровать.

– Я... – Смотрю на него широко раскрытыми глазами. Он выглядит действительно расстроенным, но затем тянется вперед, напоминая мне, что все это игра, нежным касанием к моей нижней губе.

– Миа, ты нарушила около сотни университетских правил и несколько законов сегодня. Я могу сделать так, что тебя арестуют.

Встаю на колени, скользя руками по его груди.

– Я не знала, как еще привлечь ваше внимание.

Он прикрывает глаза, двигаясь пальцами по моей челюсти, ниже по шее к моим оголенным плечам. На мне нет ничего кроме коротенькой юбки и трусиков. Его ладони прикасаются к моей груди, но он резко отстраняет их, сжимая их в кулаки.

– Ты не думала о том, что я заметил тебя на лекциях? – Рычит он. – На первом ряду, твои глаза на мне весь час, губы такие пухлые и красные, что мои мысли только о том, как они будут ощущаться на моем языке, шее, члене?

Облизываю губы, кусая нижнюю.

– Могу продемонстрировать Вам.

Он сомневается, сужая глаза.

– Меня уволят.

– Обещаю, никто не узнает.

Его сомнение такое подлинное: глаза закрыты, челюсть сжата. Когда он открывает глаза, он наклоняется и говорит.

– Если ты думала об этом, как об извинение за взлом дома...

– Я так не думала... – Но он видит ложь на моем лице. Я получаю все, чего желаю, и моя скрытная улыбка заставляет его рычать и вновь сжимать мою грудь грубыми руками.

Моя кожа приветствует его прикосновения, а внутри, мои мышцы и органы сжимаются, будто их выжимают, тепло перетекает из моей груди в живот, и ниже, прямо между моих ног. Так хочу его, что чувствую тревогу и необходимость, эта элементарная нужда сдавливает горло. Запускаю свои пальцы в его волосы, притягивая его к себе и едва позволяя ему, отодвигаться от моей кожи меньше чем на вздох.

Но это все уловка. Он разжимает мою хватку легко, и, отстранившись, смотрит на меня с убедительным огнем в глазах.

– На моем столе было еще гора работы, когда ты позвонила и устроила свое небольшое представление до этого.

– Извините, – шепчу. Близость с ним делает меня податливой словно жидкость, а внутри меня все скользко и в расплавленном состоянии.

Его глаза сжимаются, а ноздри раздуваются.

– Как ты думаешь, что твое шоу сделало с моей концентрацией, зная, что ты здесь, думаешь обо мне, касаешься кожи, которая должна быть касаема только мной? – Наши взгляды сцеплены между собой, свою грубою руку он проталкивает в мое белье, двумя пальцами погружаясь в меня и обнаруживая мою смазку.

– Кто заставил тебя стать влажной?

Не отвечаю. Просто закрываю глаза, толкая бедра к его руке, до того как сжимаю его запястье и насаживаюсь на пальцы, если он не собирается делать этого. Меня будто окутало пламя, повсюду и в особенности здесь, утопая в рвущейся нужде кончить, кончить от его руки.

Рывком он выводит из меня пальцы и проталкивает их мне в рот, надавливая ими на язык. Его рука удерживает меня за подбородок, пальцы давят на щеки, таким образом, удерживая мой рот открытым.

– Кто. Сделал тебя. Влажной?

– Вы. – Управляю его навязчивыми пальцами, и он убирает их, щипая мою нижнюю губу указательным и большим пальцем. – Я думала о вас весь день. Не только во время звонка. – Непрерывно смотрю в его глаза, полные гнева и похоти, что от всех этих его эмоции перехватывает дыхание. Они смягчаются, когда продолжаю смотреть в них, и я ощущаю, как мы оба на миг сбрасываем свои роли. Хочу раствориться в нем, ощутить его вес на себе. – Мои мысли с Вами на протяжении всего дня.