Текст книги "Предательство"
Автор книги: Кристина Хегган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
– Я не хотела обидеть вас.
– Не объясняй. После того что ты только что пережила. Итак, что скажешь? Тебя устроит чашка горячего какао?
Звучало превосходно. Может, он предложит ей еще что-нибудь из еды? Подойдет все что угодно, только не пицца.
Глава 12
Перри жил на первом этаже низкого кирпичного здания. Передняя дверь открывалась прямо в большую кухню, служившую еще и своего рода рабочей комнатой. В центре стоял стол, заваленный эскизами модной одежды и огромным количеством образцов всевозможных тканей – от прекрасной шерсти и шелка до переливающегося «ламе». Сбоку от стола располагались два манекена, на одном из которых было надето изумительное платье в красный горошек с огромным бантом на плече, на другом манекене – женский черный костюм. По правой стене возвышались полки с уложенными на них штабелями рулонами ткани, а на чертежном столе у окна также были разбросаны эскизы. Только войдя в комнату, Стефани разглядела истинные признаки кухни: по левой стене в одну линию стояли плита, раковина и холодильник. Она с удивлением рассматривала эскизы, восхищаясь четкими линиями, короткими юбками, одеждой в военном стиле, но не очень строгой, с элегантными, украшенными блестками и искусственными камнями эполетами, лацканами и другими привлекательными аксессуарами.
– Так вы модельер! – Стефани взглянула на один из эскизов с изображением изысканного шифонового платья в бледно-желтых тонах. – И очень хороший модельер.
– Спасибо.
– Вы известный кутюрье? – Стефани подошла к манекену и пощупала ткань в горошек, блестящая расцветка которой переливалась при электрическом свете.
– Меня знают только в Сохо, где я продаю некоторые модели в бутиках. Вообще-то это мне не совсем по душе, но так я зарабатываю на жизнь.
– А чем бы вы хотели заниматься?
– Готовой одеждой. Элегантной, но практичной, которую может купить любая женщина.
– То есть «от кутюр»?
– Не совсем. – Перри вытащил сковородку из шкафчика под раковиной, налил в нее молока и поставил на плиту. – Я изучал высокую моду в Париже несколько лет, и мне стало скучно. – Он открыл холодильник, вынул коробку яиц, сыр и кусок хлеба. – Надеюсь, ты сильно проголодалась и не заметишь, что я готовлю ужасный омлет.
– Мне кажется, я бы с удовольствием перекусила что-нибудь, – ответила Стефани. Увидев продукты, она вспомнила, что давно уже ничего не ела.
Через десять минут Перри освободил краешек рабочего стола и поставил перед Стефани сочный омлет с сыром. Усевшись на стул, он маленькими глотками пил черный кофе и наблюдал, как девушка уплетает омлет за обе щеки.
– Сколько времени ты не ела?
– Не помню. – Стефани намазала масло на поджаренный кусочек белого хлеба и жадно откусила. Она могла бы соврать Перри, но зачем? – Я экономила деньги.
– Это плохо для ребенка, – неодобрительно прищелкнув языком, заметил Перри.
– Как вы догадались, что я беременна? – удивилась Стефани и опустила вилку.
– Когда мы шли по аллее, я заметил, как ты дотрагивалась до живота. Моя младшая сестренка забеременела примерно в твоем возрасте, поэтому я хорошо разбираюсь в симптомах беременности.
Стефани чувствовала, что наелась, но не могла остановиться. Возможно, еще не скоро ей доведется так вкусно поесть.
– Вот почему вы меня пожалели и привели сюда: я напомнила вам сестру?
– В какой-то мере. Но жалость тут ни при чем. Просто ненавижу, когда такие девушки, как ты, скитаются по улицам. – Он задумчиво уставился на свою кружку с кофе. – Лаура убежала из дома, когда ей было шестнадцать лет, решив, что проживет и сама. Через три недели после приезда в Нью-Йорк ее изнасиловали и чуть не убили.
– Какой ужас!
– К счастью, у нее хватило ума позвонить домой и попросить помочь. Я сразу же приехал и забрал ее. Он повернулся и достал из пиджака, который повесил на спинку стула, свой бумажник. Оттуда он вытащил фотографию. – Это мой племянник Томми. – Перри с гордостью протянул Стефани изображение восьмилетнего мальчика. – Сейчас они с Лаурой живут в Квине вместе с моими родителями.
– Симпатичный мальчик. – Пока Стефани рассматривала фотографию, ее сердце наполнилось такой нежностью, какую она никогда еще не испытывала. Скоро Стефани тоже узнает радость материнства. Только в отличие от Лауры у нее нет большой семьи, которая бы любила и поддерживала ее.
– Вашей сестре повезло, что все так хорошо закончилось.
– У тебя какие-то проблемы дома, Стефани? – спросил Перри, убирая фотографию в бумажник.
– Можно так выразиться, – ответила Стефани, отодвинув тарелку. Ее желудок просил пощады. Немного помедлив, она решилась следовать своей интуиции и рассказала Перри о Майке и обо всем, что с ней произошло до того, как она ушла из дома. Перри слушал, не перебивая, только один раз встал и подлил себе еще кофе.
– И что ты будешь делать? – спросил он, когда Стефани закончила свой рассказ.
– Отправлюсь в приют и буду продолжать искать работу, – передернула плечами Стефани. На сытый желудок соображалось намного легче. Ведь она обошла еще не весь город и не узнала насчет всех вакансий.
– Я не позволю тебе идти в приют, когда здесь пустует прекрасная спальня, – покачал головой Перри и указал на дверь позади себя. – Она твоя.
– О, Перри, я не могу. Вы и так уже много для меня сделали. А потом, где будете спать вы?
– В комнате для гостей. – Перри кивнул в сторону узкой кровати, стоящей за японской шелковой занавеской. – Я иногда заваливаюсь здесь, когда чувствую необходимость быть ближе к работе.
– Я не хотела бы мешать… – С некоторым сомнением Стефани взглянула на фотографию молодой красивой женщины. Портрет был прислонен к кипе старых выкроек на полке.
– Синди ушла несколько недель назад. – Улыбка исчезла с лица Перри, когда он проследил за взглядом Стефани. – Она не вернется.
– Она была вашей подружкой?
– Моей женой.
– Мне очень жаль.
– Не стоит. – Перри немного помолчал. – Я сам виноват. Обещал ей луну и звезды… и не достал, – добавил он, пожав плечами. – Это одна из причин, почему я редко пользуюсь спальней. Давай не стесняйся. Уверен, здесь тебе будет удобнее, чем в приюте.
– Принимаю ваше предложение, но с одним условием. – При мысли о теплой кровати Стефани не могла больше сопротивляться. – Я вымою посуду.
– Только не сегодня. – Перри отвел девушку в спальню. – Сейчас отдыхай, а завтра поговорим.
Стефани слишком устала, чтобы спорить с ним.
Стефани проснулась и почувствовала аромат свежесваренного кофе и жареных сосисок. Она открыла глаза и растерянно осмотрелась. Потом вспомнила вчерашнюю ночь, села на кровати и огляделась. Спальня Перри была не больше ее комнаты в «Латэм», но здесь так тепло и уютно: светло-зеленые стены, коврики па блестящем деревянном полу, большая двуспальная кровать со старинным изголовьем, рядом с которым па крючке висел мужской велюровый черный халат. Надеясь, что Перри не станет возражать, Стефани надела халат и открыла дверь.
Перри стоял у плиты, поджаривая кусочки хлеба.
– Доброе утро.
– Привет, – улыбнулся ей Перри, повернувшись. В руках он держал сковородку. – Этот халат тебе очень идет.
– Как вкусно пахнет! – сказала Стефани, прикрыв лицо воротником халата, и поблагодарила Перри, когда он протянул ей стакан с молоком. Правда, она бы лучше выпила чашку черного кофе, но Стефани постеснялась это сказать. Кроме того, кофе, возможно, вреден для ребенка.
Второй раз менее чем за двенадцать часов Перри поставил перед Стефани тарелку с вкусной едой. Потом, как и вчера ночью, он уселся на стул.
– У меня есть к тебе предложение, – сказал он, отхлебнув кофе, который, как уже поняла Стефани, Перри пил литрами.
– Какое предложение? – спросила Стефани, намазывая джемом ломтик жареного хлеба.
– Как ты смотришь на то, чтобы остаться здесь? Не навсегда, конечно, – добавил он, когда Стефани попыталась возразить. – Пока не сможешь оплачивать собственное жилье.
– Но это может произойти не скоро.
– Совсем необязательно, – произнес Перри с самодовольным видом. – В конце квартала есть небольшой итальянский ресторанчик под названием «Мама Франческа». Хозяйка ресторана – настоящая итальянская мамаша – дружелюбная, громогласная, хлопотливая. Она всегда помогает девушкам, попавшим в беду. У нее в ресторане ты увидишь больше беременных женщин, чем в любом роддоме. Я ей звонил утром. Она готова предложить тебе работу, если захочешь.
– О, Перри, это здорово! – Стефани чуть не подпрыгнула от радости, но потом ее улыбка быстро испарилась. – А ты ее предупредил, что я никогда раньше не работала официанткой?
– Ей не нужна официантка. Она ищет кассиршу. Нужно быстро и внимательно считать.
– Это я могу, – с волнением сказала Стефани.
– Ну и хорошо. После завтрака мы выпишем тебя из гостиницы «Латэм» и на обратной дороге зайдем в ресторан «Мама Франческа».
– Спасибо, Перри. Огромное тебе спасибо!
От радости Стефани обхватила Перри за шею и громко чмокнула в щеку.
Начав работать в ресторане «Мама Франческа», или, как местные называли его, «У Фрэнки», Стефани будто стала членом огромной и удивительной семьи. Не прошло и двух недель, а она уже знала всех завсегдатаев по именам и даже выучила произношение некоторых итальянских блюд, которые ежедневно готовили в ресторане.
Сама Фрэнки оказалась прекрасным боссом. Невысокая, полная женщина всегда пребывала в хорошем настроении и следила за своим хозяйством, как курица-наседка. У нее было шестеро своих детей, поэтому к беременности Стефани Фрэнки отнеслась с полной ответственностью. Она настаивала, чтобы девушка регулярно посещала врача и принимала витамины. Фрэнки хотела быть уверенной, что Стефани хорошо питается, поэтому присылала ей домой тонны продуктов, половину из которых Стефани и Перри отдавали бездомному, обитавшему по соседству.
После ужина уставшая, но счастливая Стефани забиралась на софу, а Перри показывал ей свои последние работы. Чтобы как-то отплатить ему за гостеприимство, Стефани взяла на себя домашние хлопоты, а в свой выходной разносила по бутикам заказы. Она старалась наводить порядок и на рабочем месте Перри, но часто это оказывалось бесполезным.
Фрэнки платила Стефани хорошую зарплату, и девушке удавалось откладывать деньги. К первому февраля она нашла квартиру в районе Гринвич-Виллидж и внесла аванс. Помещению требовался ремонт, но цена оказалась приемлемой, а возможности перепланировки – безграничными. Когда Перри и двое его приятелей отремонтировали новое жилье Стефани с одной спальней, квартира стала такой красивой, что ее можно было смело занести в каталог «Архитектурное обозрение». Стены покрасили в теплый бежевый цвет и развесили на них репродукции импрессионистов, которые Стефани купила на вернисаже. Деревянные полы отциклевали и покрыли лаком, а сверху Стефани положила недорогие цветные коврики из местного магазинчика.
В первые выходные марта из Гарварда приехала Трэси и помогла подруге переехать в новую квартиру.
– А ты сможешь работать целый день, когда родится малыш? – спросила Трэси, когда они в воскресенье вечером, взявшись за руки, гуляли по парку. Шел снег, превращая окрестности в сцену из рассказов Чарлза Диккенса.
– Мне нужно работать полный рабочий день. Плата за квартиру и расходы на ребенка не оставляют мне выбора.
– Ты нашла кого-то, кто присмотрит за малышом?
– Племянница Фрэнки, Абби, предложила свои услуги, – кивнула головой Стефани. – Единственная проблема: она только что поступила в Нью-Йоркский университет, и мне придется подстраиваться под ее график.
– Тебе нужна круглосуточная няня.
– Конечно, – рассмеялась Стефани. – И мне и миссис Рокфеллер.
Задумавшись, Трэси наблюдала, как ее подруга подняла и отдала красный мячик маленькой девочке. Еще одна гениальная идея родилась в голове Трэси. Но она ничего не сказала Стефани и не собирается говорить, пока не убедится, что все получится.
Первое, что сделала Трэси, вернувшись в Гарвард в понедельник вечером, это позвонила в Винсентаун, штат Нью-Джерси.
Прошла неделя после визита Трэси. Стефани занималась приготовлением шоколадного торта, когда услышала звонок в дверь.
– Иду! – крикнула девушка и пошла отпирать дверь, вытирая руки о полотенце.
Открыв дверь, Стефани замерла от изумления. На пороге, широко улыбаясь, стояла ее бывшая няня, Анна. В руках она держала чемодан.
– Анна! – вскрикнула Стефани и бросилась обнимать женщину. – Глазам своим не верю. Неужели это ты?!
Высокая, стройная Анна, с короткими вьющимися седыми волосами и ясными зелеными глазами, обняла Стефани, а затем отступила назад, чтобы получше разглядеть девушку.
– Боже мой, какой ты стала красавицей, – произнесла няня с сильным немецким акцентом, который не исчез и после тридцати лет, прожитых в Америке. – В точности как твоя мать.
– Ты сама потрясающе выглядишь, – ответила Стефани, смеясь и плача одновременно. – Ну, не стой же в дверях. Пойдем, расскажи скорее, как живешь, чем занималась, – и Стефани потащила женщину в комнату. Она подождала, пока Анна снимет пальто и повесит его на стул. – Я столько раз хотела позвонить тебе, Анна, но отец не говорил, где ты, – добавила Стефани.
– Я жила с сестрой во Флориде. Я часто писала тебе, моя дорогая, но подозреваю, что твой отец не передавал тебе мои письма.
– Ему не нравились наши отношения, – покачала головой Стефани. – Думаю, он боялся этой симпатии и твоего покровительства мне.
– О, бедняга. Мне все равно его жалко. Он так богат и вместе с тем так одинок, никто его не любит. – Анна махнула рукой, как бы пытаясь отогнать прочь неприятные воспоминания. – Но я приехала не о прошлом говорить, а из-за твоего малыша. – Няня взглянула на огромный живот Стефани.
– Как ты узнала про ребенка? – спросила девушка. – И как тебе удалось разыскать меня?
– Твоя подруга Трэси позвонила мне.
– Трэси?!
– Да. Она мне все рассказала.
– Но как ей удалось узнать, где ты живешь, если я не смогла этого сделать?
– Трэси позвонила Дугласу и уговорила его сказать, где я. Сначала он не хотел давать ей адрес, но ты же знаешь, какой настойчивой бывает твоя подруга. – Анна покачала головой. Глаза ее стали грустными. – Мне так жаль, что все это случилось с тобой, Стефани, и что меня не было рядом, я не смогла защитить тебя.
– Я справилась, – ободряюще улыбнулась девушка.
– Да, я вижу, – с нежностью произнесла Анна. – Но я здесь и надеюсь, ты позволишь помочь тебе с малышом?
– Ты имеешь в виду… Ты хочешь стать… его няней?
– Да, – ответила Анна, сияя от радости.
– О, Анна. Дорогая моя Анна. – Стефани со слезами на глазах подошла к софе, села рядом с няней и взяла ее за руку. – Мне бы ничего так не хотелось, как чтобы именно ты заботилась о моем малыше. Но…
– Что такое, моя дорогая? Почему ты сомневаешься?
– Я не смогу много платить тебе, – откровенно ответила Стефани. Она не могла придумать ни одной причины, с которой бы согласилась Анна, поэтому сказала правду.
– А если ты будешь платить мне, сколько собиралась давать другой няне, плюс предоставить мне комнату и кровать? Это поможет тебе решиться?
– Анна, но этих денег едва хватит…
– Ш-ш-ш. – Женщина погладила по голове Стефани своей сильной, но мягкой рукой. – Потом, когда ты станешь известной актрисой, как твоя мать, будешь платить мне больше. Хорошо?
Стефани могла бы отказаться от предложения Анны или уговорить ее назначить большую зарплату. Но это было бесполезно: Анна приняла решение задолго до того, как переступила порог квартиры Стефани, и теперь ничто не могло переубедить ее.
– Итак, я могу осмотреть свой новый дом сейчас или после чая? – спросила Анна, поднявшись. Она почувствовала, что выиграла этот спор у Стефани.
– Сейчас, – ответила девушка. Рядом с Анной Стефани сразу же почувствовала себя ребенком, которого балуют и оберегают. Она взяла свою няню за руку и положила голову на ее плечо. – Ты все еще готовишь яблочный пудинг, который мне так правится?
– Конечно, – ответила Анна и похлопала рукой по своей сумке. – И даже захватила с собой.
– Тогда ты принята па работу, – рассмеялась Стефани.
Глава 13
Сара Алисия Фаррел появилась на свет 17 марта 1981 года в Колумбийском медицинском центре. Это был орущий и брыкающийся комочек энергии с мертвой хваткой и волчьим аппетитом.
Сначала Стефани очень беспокоилась, сможет ли она справиться с обязанностями матери, но когда медсестра принесла маленькую круглолицую малышку и отдала ее Стефани, все страхи девушки сразу же прошли. Сара прильнула ротиком к груди матери и стала жадно сосать, а сердце Стефани наполнилось такой безграничной и всепоглощающей любовью, что у нее подступил комок к горлу. В этот момент Стефани забыла обо всем на свете: о прошлых обидах и негодованиях, о боли, о снежной буре за окном…
Когда Стефани вернулась из роддома домой, ее пришли навестить друзья: Фрэнки и ее коллеги из ресторана, Трэси, сумевшая выкроить немного свободного времени между экзаменами и прилететь из Бостона, и, конечно, Перри. Он принес с собой платье для Сары ко дню ее крещения: чудесное, воздушное платьице из белого шифона с кружевами. Любая принцесса могла бы гордиться таким нарядом.
– Большое вам всем спасибо, – сказала Стефани, прижимая к груди завернутую в розовое одеяло малышку. – Вы сделали этот день особенным.
Перри, сидевший на подлокотнике кресла, где устроилась Стефани, поднял руку, требуя тишины.
– Но это еще не все. Я правильно говорю, друзья?
– Правильно, – хором ответили гости. – Вот тебе еще один подарок от всех нас, – произнес Перри и протянул Стефани конверт. – Так сказать, коллективный презент, но не ребенку, а тебе лично.
– Вы и так уже столько мне подарили, – покачала головой Стефани. – Я не могу принять от вас еще и деньги.
– Это не деньги, – сказал Перри. – В общем, не совсем деньги.
– Перри, ты настоящий болтун! – рассмеялась Трэси и пихнула его в бок. – Больше ни слова!
С любопытством и волнением Стефани открыла конверт. Внутри лежал чек на сумму четыре тысячи долларов, выписанный для Манхэттенской актерской школы. К чеку была приложена анкета на имя мисс Фаррел.
– О-о-о! – только и смогла вымолвить Стефани.
– Ведь это именно та школа, которая тебе нравится? – спросила Трэси, немного разочарованная такой тихой реакцией подруги.
– Да! О да! – Слезы хлынули из глаз Стефани, и она даже не пыталась остановить их. Манхэттенская актерская школа, возглавляемая известной театральной актрисой Евой Марлоу, была одной из самых престижных в стране. Именно здесь мать Стефани и десятки других великих актеров и актрис постигали азы своего ремесла. Мысль, что она тоже пойдет по их стопам, наполнила Стефани благоговением.
– Даже не знаю, что сказать… Это самая потрясающая неделя в моей жизни. – Стефани смотрела на лица своих сияющих от радости друзей и заметила, как Фрэнки пальцем смахнула слезу с глаз. – Я никогда этого не забуду.
Ярость переполняла Уоррена Фаррела, когда он держал трубку телефона и слушал частного детектива, которого он нанял восемь месяцев назад для поисков Стефани.
– Она родила ребенка, мистер Фаррел. Девочку – Сару Алисию Фаррел, – повторил детектив слова, которые Уоррен боялся услышать.
Опять Алисия Фаррел. Это двойной удар для Уоррена. Эта маленькая шлюха опозорила отца и родила ребенка, да еще назвала своего отпрыска этим именем! Итак, она не только ослушалась отца, но еще и унизила его. Ей это так просто не пройдет! Уоррен заставит дочь изменить имя ребенка. Фаррел весь просто кипел от злобы.
– Где она? – резким голосом спросил Уоррен, взяв свою записную книжку и ручку.
– Она живет в Нью-Йорке, Гринвич-Виллидж, и работает в ресторане под названием «Мама Франческа». – Наступила короткая пауза, пока детектив перелистывал страницы своего блокнота. – Она также учится в Манхэттенской актерской школе, на Пятой авеню.
Уоррен записал адрес и повесил трубку, даже не удосужившись попрощаться или поблагодарить детектива. Затем он сразу же связался со своим адвокатом Стью Алденом, работавшим на Уоррена много лет.
– Собери все, что тебе нужно из вещей на пару дней, – сказал мистер Фаррел адвокату, когда секретарша соединила его со Стью. – Я заеду за тобой через полчаса. Мы отправляемся в Нью-Йорк.
– Могу я поинтересоваться, зачем? – спросил Стью, давно привыкший к приказному тону Уоррена.
– Детектив Баллард нашел Стефани. У нее родился ребенок.
– Я думал, тебе наплевать на это.
– Мне это все до лампочки! Меня волнует только то, что она дала ребенку мое имя. – Уоррен сунул в карман записную книжку с адресом Стефани. – Возьми необходимые документы, чтобы обратиться в суд с требованием об изменении имени ребенка. Я хочу закончить это дело без всяких промедлений.
– Уоррен, ведь это имя носит и Стефани. Если она не захочет изменить его, даже ты не сможешь…
– Посмотришь!
Мистер Фаррел бросил трубку и вдруг почувствовал невыносимую боль в груди. Сначала Уоррену было трудно даже пошевельнуться. Он понял, что у него сердечный приступ, и схватился одной рукой за грудь, а другой – за край стола. С перекошенным от боли лицом Фаррел опустился на колени, стащив вниз телефон. Весь покрывшись потом, старик часто и отрывисто дышал. Он уговаривал себя не паниковать, не терять контроля, но совет самому себе не возымел действия. Голова Фаррела кружилась, а сам он испытывал такой страх, которого никогда раньше не ведал. Когда Уоррен почувствовал смертельную тяжесть в груди, он попытался позвать на помощь, но, к своему ужасу, не смог издать ни звука. «Звони по номеру 911, – приказывал себе Фаррел, слабея с каждым мгновением. – Я должен набрать 911. Если мне это не удастся, я умру». Уоррен не сводил глаз с телефона и пытался вытянуть руку, вкладывая в это движение все остатки своих сил. Он почти сумел дотянуться до трубки, но еще более сильная боль пронзила его тело. С криком агонии Фаррел убрал руку со стола и упал навзничь.
Мистер Фаррел умер, не успев коснуться пола при падении.
Стефани никогда столько не трудилась, как в первый месяц учебы в Манхэттенской актерской школе. И все равно это время было самым радостным и плодотворным за всю ее жизнь. Она вставала в шесть утра, кормила и купала дочку, а потом играла с Сарой до тех пор, пока малышку не забирала Анна. В восемь Стефани садилась в автобус и ехала в школу, а к четырем часам дня она уже прибегала в ресторан «У Фрэнки» и работала там до полуночи. Несмотря на изнурительный график, Стефани никогда еще не чувствовала себя так хорошо и не выглядела так здорово. Она постриглась, оставив длину волос до плеч, и зачесывала их назад, открывая лицо и свои огромные серые глаза. Благодаря Перри, который так любил шить одежду для стройной фигуры Стефани, девушка перестала носить свои строгие наряды, предпочитая теперь джемперы, украшенные камнями, короткие платья, не скрывающие ее красивые ноги, и брючные костюмы.
Сара доставляла Стефани столько радости, что она уже не думала о Майке Чендлере с той ненавистью, какую испытывала к нему первые три месяца своей жизни в Нью-Йорке, обвиняя его во всех своих страданиях. Иногда, когда Стефани позволяла себе вспомнить о Майке, она чувствовала больше сожаление, чем обиду. Ей было жаль, что Майк не доверился ей и не сказал правду, что он не верил в силу их любви так, как Стефани. Она сомневалась, что когда-нибудь полюбит другого мужчину так же сильно, как любила Майка Чендлера. Вернее, она даже знала, что никогда не перестанет любить Майка. Через какое-то время, возможно, она встретит прекрасного человека, который ей понравится. Но куда спешить? Теперь Сара заполняла жизнь Стефани и ее сердце. А ей больше ничего и не надо.
Однажды вечером в апреле, когда Анна гуляла с ребенком в парке, Стефани оставалась в квартире одна, собираясь на работу в ресторан «У Фрэнки». Вдруг раздался звонок в дверь.
– Кто там? – спросила Стефани.
– Стюарт Алден, адвокат твоего отца, Стефани.
По спине девушки пробежал мороз. Боже мой, отец нашел ее. И это после стольких месяцев, когда она чувствовала себя в безопасности.
– Стефани? Ты слышишь меня? Мне надо поговорить с тобой, дорогая. Это очень важно.
Стефани передернула плечами. Чего она боится? Отец теперь ничего не сможет ей сделать – она уже совершеннолетняя. Целый полк юристов не заставит ее вернуться назад. Стефани успокоилась и открыла дверь.
– Здравствуйте, мистер Алден.
Адвокат отца, как заметила девушка, еще больше поседел и растолстел. В остальном он совсем не изменился. Принимая молчание Стефани за приглашение, Стюарт вошел в комнату и окинул квартиру быстрым, но внимательным взглядом.
– Столько времени прошло, Стефани. Ты хорошо выглядишь.
– Вас для этого послали сюда, мистер Алден? Выяснить, как я живу?
– Нет. – Стюарт еле сдержал улыбку. Он помнил Стефани маленькой, робкой девочкой, до смерти боящейся отца. Сейчас же перед ним стояла молодая женщина, в которой чувствовалась уверенность в себе и сила характера, что адвокату показалось даже привлекательным. Но Уоррен вряд ли бы согласился с мнением Стью.
– Боюсь, я принес плохие новости.
– Я не вернусь домой, и вы не заставите меня это сделать.
– Знаю.
– Тогда зачем вы приехали сюда?
– Твой отец умер вчера от сердечного приступа, Стефани.
Умер. Это слово эхом отдавалось в голове Стефани, и сначала казалось, она даже до конца не осознавала его значение. Смерть не ассоциировалась с Уорреном Фаррелом. Стефани не могла вспомнить ни одного случая из своей жизни, когда бы отец болел.
– Он умер? – повторила Стефани.
– Это случилось дома, – кивнул головой Стюарт. – Дуглас сразу же позвонил в «скорую помощь», но они не смогли откачать его. – Адвокат подумал, что лучше не рассказывать Стефани, куда и зачем собирался ехать ее отец вчера перед смертью.
– Понятно. – Стефани ничего не чувствовала, даже не испытывала жалости к отцу. Она столько лет его боялась, пыталась угодить, и теперь известие о его кончине оставило ее абсолютно равнодушной.
– Если вы приехали просить меня присутствовать на похоронах, то зря потратили время, – спокойно произнесла Стефани.
– Вообще-то я здесь по другой причине, – ответил Стюарт. Он заранее знал реакцию девушки. – Я приехал, чтобы обсудить завещание твоего отца, – сказал адвокат. Ему самому была противна эта процедура оглашения завещания. Стюарт открыл свой портфель и вытащил копию завещания Уоррена Фаррела. – Несколько месяцев назад твой отец переписал завещание. Боюсь, он ничего тебе не оставил, Стефани. Он вычеркнул тебя из наследников вскоре после того, как ты ушла из дома. Хочу добавить, он поступил так вопреки моему совету. Но ты же знаешь Уоррена, я не смог переубедить его.
– Итак, последнее слово он оставил все-таки за собой, – коротко, с сарказмом рассмеялась Стефани. – Этим он хотел нанести мне удар ниже пояса? – Стюарт промолчал. – Ну, что же. Надежды отца не оправдались, мистер Алден. Можете написать это на его надгробии. Как видите, все эти месяцы я обходилась без отца и без его денег. Проживу без них и дальше.
– Да, я вижу, – кивнул головой Стюарт. – Поздравляю, Стефани. Твоя мать гордилась бы тобой. – Алден закрыл свой портфель. – Думаю, тебе следует знать, что Уоррен все свое состояние, включая поместье, завещал своему брату из Гросс Пойнт. Если ты хочешь оставить себе что-нибудь из дома отца, уверен, Дуглас или я сам…
– Нет, – перебила его Стефани, покачав головой. – Я ничего не хочу из его вещей, – гордо произнесла она, провожая Стюарта до двери.
Когда Алден ушел, Стефани подошла к небольшому трюмо и подняла стоявшую на нем фотографию матери, вставленную в рамку.
– Его больше нет, мама. Теперь он никогда не сможет обидеть меня, – сказала Стефани, глядя в прекрасные серые глаза матери.
Было уже почти четыре часа, Стефани схватила с вешалки свою сумочку, накинула на плечи шарф и побежала на работу.
В одной руке Дуглас держал черный котелок, а в другой – фетровую шляпу. Он раздумывал, что подойдет больше для похорон мистера Фаррела, которые состоятся в субботу. Дворецкий уже давно не надевал шляпы, сейчас они были не в моде. Но на такой печальной процессии, как похороны, не до моды.
Дуглас очень переживал из-за смерти своего хозяина. Дворецкий не одобрял многие поступки Уоррена, но после двадцати лет службы у мистера Фаррела он по-своему привязался к хозяину.
– Ты ведь уже скучаешь по нему?
Обернувшись, дворецкий встретился взглядом с Эсель и заметил, что глаза жены были красными от слез. Известие о смерти мистера Фаррела сильно расстроило пожилую женщину.
– Да, очень.
– Что мы теперь будем делать? Мы еще не говорили об этом, но нам нужно обсудить этот вопрос.
– Полагаю, мы могли бы переехать во Флориду, – произнес Дуглас, нежно похлопав по руке Эсель. Он радовался, что наследство, полученное от мистера Фаррела, позволит им ни в чем не нуждаться весь остаток их жизни. – Мы бы купили небольшой домик где-нибудь на побережье. Тебе нравится эта идея?
– Ты хочешь сказать… что больше не будешь работать?
– Да, – улыбнулся дворецкий. – Я служил другим в течение сорока пяти лет. По-моему, настало время полностью посвятить себя семье. Разве я не прав?
– О Дуглас, это было бы просто прекрасно, – ответила Эсель. Несмотря на горе, ее глаза радостно заблестели. – Мне нравится мысль переехать во Флориду.
– Тогда решено. Завтра утром первым же делом позвоню агенту по недвижимости. – Дуглас так и не выбрал, какой головной убор надеть, и переводил взгляд с одного на другой. – Помоги мне, дорогая.
– Я всегда предпочитала это, – указала Эсель на фетровую шляпу.
Кивнув головой, Дуглас убрал котелок обратно в коробку и ностальгически оглядел уютную спальню. Комок подступил к его горлу. Они с Эсель так были счастливы здесь. Спустя столько лет Дуглас уже чувствовал себя здесь, как в собственном доме. Правда, последние десять месяцев дворецкий не находил себе места. Он позволил мистеру Фаррелу ни за что засадить Майка Чендлера в тюрьму, и тот факт, что Дуглас все знал, но промолчал, не давал дворецкому покоя. Дуглас даже стал часто просыпаться по ночам в холодном поту.
Когда мистер Фаррел умер, Дуглас хотел пойти в полицию и рассказать о разговоре между хозяином и Кейдом, который он подслушал той злополучной ночью. Но немного поразмыслив, дворецкий передумал. Сказать правду означало признать свое соучастие, а это значит, что его осудят за сокрытие фактов. Его даже могут посадить в тюрьму. Что тогда будет с Эсель? Кто позаботится о ней? Больше всего Дуглас мучился от сознания того, сколько горя арест Майка принес Ральфу. Старший Чендлер сразу же постарел лет на двадцать. Попытки оправдать сына сначала поддерживали оптимизм в Ральфе, но когда он понял, что все усилия напрасны, старик сдался.
– Дуглас? Ты побледнел, как привидение. Что с тобой, дорогой? Пожалуйста, расскажи мне, – сказала Эсель.
