Текст книги "Предательство"
Автор книги: Кристина Хегган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– Ну, довольно обо мне, – сказала Стефани некоторое время спустя. – Уверена, скоро найду другую роль. А сейчас мне хочется услышать все о новом известном сценаристе Голливуда.
– У меня потрясающие новости, – ответил Грант, подмигнув Стефани, как мальчишка, который больше не может держать в тайне свои секреты.
– Рассказывай.
– Я продал еще два сценария… в «Галикон пикчерз». Они заплатили мне в два раза больше, чем я получил за «Невоспетых героев».
– Это значит, ты теперь богат?
– Да, очень богат. Но мне поставили одно условие.
– Какое?
– Я должен переехать в Калифорнию… на время.
– О-о-о, – произнесла Стефани, остановившись перед конвейером с багажом.
– Я сказал им, что мой ответ зависит от одной вещи. – Грант отвел Стефани в сторону. Она продолжала смотреть на конвейер. – От женщины, с которой я хотел бы приехать в Голливуд.
– Ты хочешь, чтобы я переехала в Калифорнию? То есть стала жить с тобой? – с изумлением спросила Стефани.
– И ты, и Сара, и Анна. Я хочу, чтобы ты не просто жила со мной, дорогая. – Грант поставил на землю свой портфель и взял лицо Стефани в свои ладони. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Стефани. Мне хочется посвятить всю свою жизнь тому, чтобы сделать тебя и Сару самыми счастливыми женщинами на Земле. – Грант достал из кармана маленькую черную коробочку. – Я хотел сделать тебе предложение красиво за ужином в ресторане «Четыре времени года», а потом снять номер «люкс» в гостинице «Плаза», но ты же знаешь меня, я не умею долго хранить секреты. – Грант открыл коробочку и повернул ее перед Стефани так, чтобы ей было лучше видно. Внутри на черном атласе лежал прекрасный перстень с рубином, окруженным маленькими бриллиантами. – Знаю, он не заменит кольца твоей матери, – сказал Грант. – Но это самая похожая вещица, которую мне удалось отыскать по твоему описанию. Надеюсь, тебе понравится.
– О, Грант, – пробормотала Стефани, не в состоянии оторвать глаз от перстня. – Мне так нравится. Как мило, что ты запомнил.
– Это значит, ты выйдешь за меня замуж?
Стефани не ожидала, что события будут разворачиваться так быстро. Она с удовольствием бы оставила их отношения такими, какими они были. Но, подняв голову и посмотрев в глаза Гранту, увидела в них такой восторг и такой испуг, что у нее не хватило духу отказать ему.
– Да, – прошептала Стефани. – Я выйду за тебя замуж.
– Ты сделала меня самым счастливым человеком на Земле, дорогая! – Грант взял Стефани на руки и крепко обнял. – Но я должен еще кое-что спросить у тебя, – добавил он, опустив ее на землю и оглядев с расстояния вытянутой руки. Грант вытащил перстень из коробочки и надел его на палец Стефани. Это был как раз ее размер. – Я хочу удочерить Сару и стать для нее настоящим отцом.
Стефани бросилась в объятия Гранта, эмоции переполняли ее. Она чувствовала себя такой несчастной, когда приехала в аэропорт. И за каких-то несколько минут Грант полностью перевернул ее жизнь.
– Мне очень нравится эта мысль, – прошептала Стефани.
Через неделю они обвенчались в маленькой церкви в южной части Манхэттена. Перри и Трэси стали их свидетелями. После церемонии состоялась вечеринка в ресторане «У Фрэнки», на которую пришли старые друзья, семья Гранта, съемочная группа и артисты шоу «Тайная жизнь».
– Если бы у меня было больше мозгов, то на месте Гранта сидел бы я, а он бы произносил эту речь, – сказал Перри, когда пришла его очередь говорить тост. Он подождал, пока затихнет смех. – Но судьба распорядилась иначе, – добавил он. – Я могу пожелать вам обоим удачи, а также долгой и счастливой жизни вместе. – Перри поднял свой бокал. – За новое начало.
– За новое начало, – хором повторили гости.
Глава 18
Джейн Джилмор сидела на полу гостиной и прикалывала булавками оборку к платью миссис Толберт. Время от времени она прерывалась и смотрела телевизор. На экране Мак-Кей, одна из любимых героинь Джейн в «мыльной» опере «Тайная жизнь», боролась за свою жизнь, пока ее мать пыталась помочь девушке. Красивые волосы Пэтти сейчас спутанными лохмами свисали вниз, а на лице осталась печать ужаса от недавнего тяжелого испытания, которое ей пришлось пережить в руках безжалостного похитителя. Джейн смотрела это популярное телешоу не первый год, правда, нерегулярно. Но когда год назад в сериале стала сниматься Стефани Фаррел, Джейн не пропустила ни одной серии с ее участием. Хотя Стефани в отличие от Люси совсем не была похожа на отца, Джейн все равно узнала бы ее. Стефани унаследовала красоту своей матери: те же густые каштановые волосы, большие серые глаза и теплая улыбка. Интервью, которое Стефани дала для журнала «Обозрение «мыльных» опер», когда начала сниматься в «Тайной жизни», лишь подтвердило то, что уже знала Джейн – Стефани Фаррел была дочерью Уоррена. Один раз или даже дважды у Джейн появлялось желание написать актрисе, сообщить ей, что, несмотря на смерть Уоррена, она осталась не совсем одна, у нее есть семья и сестра, которая любила бы ее и заботилась о ней. Джейн сочиняла несколько робких строчек на листке желтой бумаги, а потом рвала его на кусочки. А если Сесил Фаррел узнает о письме и станет преследовать Джейн, как обещал? И что делать с Люси? Осмелится ли Джейн сказать дочери правду сейчас, когда прошло столько времени и было столько лжи?
– Вы думаете, она умрет сейчас? – спросила миссис Толберт, высмаркиваясь.
– Конечно, – кивнула головой Джейн. – Сегодня пятница, а они всегда подгадывают, чтобы герои умирали по пятницам.
На экране Пэтти открыла глаза. Ее пальцы тянулись к красивому лицу сидящей рядом женщины – ее матери. Послышались звуки потрясающего голоса певицы, исполняющей строчки песни-темы Пэтти.
– Прости, мама. – Рука девушки бессильно упала, глаза закрылись. Пэтти умерла.
– Ведь она была так прекрасна, – сказала Джейн и достала из стоящей рядом коробочки еще несколько булавок, протянув одну миссис Толберт.
– Просто превосходна, – шмыгнула носом миссис Толберт. – Зачем им понадобилось убивать ее? Она была моей любимой героиней.
– Моей тоже. Мне кажется, Стефани Фаррел будет исполнять более значительные и лучшие роли. У талантливых артистов всегда так бывает.
– Может, вы правы. Но зачем убивать Пэтти как раз в тот момент, когда она наконец помирилась со своей матерью и вообще все наладилось. Кстати, говоря о дочерях, как ваша красавица? – добавила миссис Толберт, посмотрев на Джейн в зеркало на стене. – Все еще хочет стать прима-балериной?
– Как никогда раньше. Ее отобрали на национальный конкурс, который состоится в Музыкальной академии на следующей неделе.
– Надеюсь, вы дадите мне билет? Не хотелось бы пропустить такое событие. Представляете, девочка из городка Маунт-Холли выигрывает конкурс в Школу американского балета в Нью-Йорке. Она станет знаменитостью.
– Она же еще не победила, миссис Толберт, – рассмеялась Джейн.
– Но она выиграет, моя дорогая.
Джейн вся сияла от гордости. Она была почти уверена, что ее дочь выиграет конкурс. Ведь она самая лучшая ученица. Ей сказала так сама мадам Тарасова, педагог Люси по танцам последние пять лет.
– У нее есть все, чтобы добиться успеха, – произнесла мадам с легким русским акцентом. – Талант, грация, техника. Я никогда еще не встречала такого целеустремленного человека в столь юном возрасте.
Сначала Джейн испугалась от мысли, что ее дочери придется уехать учиться так далеко. Нью-Йорк слишком опасное место для такой невинной девушки, как Люси. Но мадам Тарасова заверила, что за Люси будут присматривать, девочка будет жить всего в двух кварталах от школы не одна, а вместе с двумя другими одноклассницами. Конечно, Люси будет приезжать на выходные домой. Но с другой стороны, даже лучше, если Люси уедет, исчезнет из жизни Верна. Как бы Джейн ни пыталась наладить мирные отношения между ним и дочерью, эти двое ненавидели друг друга. Часто Джейн испытывала чувство вины, что разрешила своему приятелю переехать к ним с Люси. Сначала она отказала ему, но слишком тяжело было проводить одной ночь за ночью, и в конце концов Джейн потеряла надежду найти кого-нибудь получше. Когда Верн предложил частично оплачивать аренду квартиры и сказал, что четыре ночи из семи будет проводить в дороге, Джейн согласилась. В последние годы стоимость уроков танца утроилась, и становилось все сложнее сводить концы с концами. Л деньги Верна немного облегчали жизнь Джейн.
Но с самого первого дня, когда шофер-дальнобойщик въехал в их квартиру, он стал ругаться с Люси.
– Твой маленький отпрыск слишком вызывающе ведет себя, Джейн, – сказал Верн в один из выходных несколько месяцев назад. – Ей нужна хорошая порка, чтобы поняла, кто в доме хозяин.
– Оставь Люси в покое, – умоляла его Джейн. – Не попадайся ей на глаза, а я прослежу, чтобы она не вставала у тебя на пути.
Может, если Люси и Верн останутся па выходные вдвоем, то научатся терпимее относиться друг к другу.
– Ну хорошо, миссис Толберт, можете снимать платье, – сказала Джейн и встала. Она немного вздрогнула, выпрямляя спину. Джейн была на ногах с четырех часов утра, стараясь успеть сегодня дошить костюм для другой клиентки. Длинный трудный день начал давать себя знать. – Я закончу ваше платье к завтрашнему вечеру. Договорились?
– Да. Спасибо, Джейн. Сколько я вам должна за брюки мужа?
– Десять долларов.
Когда миссис Толберт ушла, Джейн положила деньги в кувшин, который она прятала на полке над плитой, и сосчитала, сколько заработала за неделю: сто два доллара. Это на пятнадцать долларов меньше, чем на прошлой неделе. Джейн вздохнула. Завод «Спектр моторс» закрылся, и многие клиенты перестали пользоваться ее услугами из-за отсутствия денег. Ей еще повезло, что она заработала больше ста долларов.
Звук хлопнувшей двери заставил Джейн вскочить. Она испуганно поставила кувшин обратно на полку. Чем меньше Верн будет знать о ее сбережениях, тем лучше.
– Раз и два. Потянуться вниз. Наклониться. Выпрямиться и… снова. – Под звуки «Сияния луны» Дебюсси голос мадам Тарасовой становился громче, в то время как она грациозно опускала и поднимала руки под музыку. – Поднимите головки выше, распрямите плечи. Тяни носок, Марианна. Люси, ты можешь поднять ногу выше. Подняли руки. И… поклонились.
Повернув голову чуть в сторону и устремив взгляд вдаль, Люси Джилмор двигалась под музыку. Ей не нужно было смотреть на свое отражение в стенном зеркале, как другим девушкам, чтобы следить за правильным исполнением всех своих движений. Она чувствовала, как надо выполнять упражнения. Люси занималась у мадам Тарасовой пять лет с того самого дня, когда однажды на Рождество мама взяла ее в местный театр на постановку «Щелкунчика». С тех пор Люси мечтала только об одном – стать балериной. Люси полностью посвятила себя балету. В отличие от других девочек своего возраста она не интересовалась ни мальчиками, ни развлечениями, ни модной одеждой. Ее жизнь вращалась вокруг матери, которую Люси обожала, и вокруг танцев. В тринадцать лет у Люси была прекрасная фигура для балерины – высокая, гибкая, легкая. В черном трико и пачке ее стройные ноги казались еще более длинными. Сильные мышцы проступали сквозь тонкую кожу девочки. Именно благодаря им она выдерживала огромные каждодневные нагрузки продолжительных занятий. Рыжие волосы Люси ниже плеч были заколоты назад, как требовалось. С этой прической девочка выглядела старше своего возраста и очень эффектно. Люси выигрывала все местные конкурсы еще год назад, и когда мадам сообщила ей о предстоящем конкурсе национального масштаба для категории тринадцатилетних балерин, девочка поняла, что ей необходимо выиграть этот конкурс. В этот раз главным призом был не просто подарок или грамота, а четырехлетнее обучение в престижной Школе американского балета в Нью-Йорке. Люси упражнялась день и ночь, готовясь к этому конкурсу. Она выполняла все требования своего педагога. Не существовало физической боли, которую бы не смогла превозмочь Люси.
– Больше вдохновения, леди, больше эмоций. Выше ноги. А теперь держите «ласточку». И… расслабьтесь. Ну, хорошо, леди. Достаточно на сегодня.
Громко застонав, Марианна, лучшая подруга Люси, закрыла глаза и медленно сползла по стене, пока ее пачка не коснулась деревянного пола. Все тело девочки было покрыто капельками пота.
– Я не доживу до конкурса, – пробормотала Марианна. – Я умру задолго до него.
– Ну, не все так плохо, – сказала Люси, вытирая шею полотенцем. – Мадам требует от нас только то, что мы можем исполнить.
– Она не учит нас, Люси, она пытает нас.
– Ага, но это такая сладкая пытка. – Люси закрыла глаза. – Разве тебе не нравится, когда раздаются первые звуки музыки? Разве ты не чувствуешь воодушевления и перевоплощения? Разве ты не забываешь о боли?
– Нет. Большую часть времени я только и думаю о боли в ступнях и в ногах. – Марианна с завистью посмотрела на подругу. – А ты – нет. Я наблюдала за тобой, когда ты танцевала. Кажется, будто ты спишь, будто никого нот вокруг, только ты и музыка. Я даже не уверена, но ты слышишь замечания мадам Тарасовой.
Люси улыбнулась и ничего не ответила. Все равно Марианна не поймет. Никто не может понять, какие чувства Люси испытывает к балету.
Неожиданный снегопад покрыл улицы Маунт-Холли снегом толщиной в два дюйма. Находясь в своей комнате, Люси этого почти не заметила. До конкурса оставалось всего три дня, и все время она репетировала или с мадам Тарасовой, или здесь, в своей спальне. Она была очень занята упражнениями и не сразу почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Люси сделала последний пируэт и нос к носу столкнулась с Верном, приятелем матери. Наверное, в молодости Верн Барбер мог сойти за красавчика. Но сейчас его большой живот свисал над ремнем, седые волосы были вечно растрепаны, а взгляд был злым и хитрым. Люси считала его более уродливым, чем жаба. Она никогда не понимала, что мать нашла в нем.
– Кто разрешил тебе войти? – спросила Люси, сделав передышку.
– Разрешил? – усмехнулся Верн. – С каких это пор я должен спрашивать разрешения в своем собственном доме?
– Это не твой дом, – ответила Люси, сняв халат с гвоздя на двери и надевая его.
– Ну-ну. Разве так разговаривают с будущим папой? – Рот Верна медленно растянулся в улыбке, больше похожей на гримасу.
– Мне нужно заниматься, – ответила Люси. Ее пугала мысль, что мама может выйти замуж за этого разгильдяя, но сейчас девочка не стала препираться с Верном, чтобы не разгорелся еще один большой скандал, который опять сильно расстроит мать.
– Не обращай на меня внимания. – К неудовольствию Люси, Верн облокотился о стену и махнул девочке рукой. – Знаю, ты не очень высокого мнения обо мне, но я тоже умею ценить прекрасное в этой жизни. Продолжай заниматься. Покажи мне, чему тебя учат в этой модной школе танцев.
– Я привыкла заниматься одна.
– Я устал от твоих выходок, деточка, – сказал Верн, схватив Люси своей толстой ручищей. – Разве ты не видишь, что я пытаюсь ладить с тобой? По крайней мере могла бы выразить немного благодарности.
– Отпусти меня, – попросила Люси, высвобождая руку. – Ты делаешь мне больно.
– Хорошо. – Гримаса исчезла с лица Верна. – Может, тебе нужно почувствовать силу, чтобы улучшить свое мерзкое настроение.
Когда Люси попыталась высвободиться, ее халат распахнулся. У нее только начала расти грудь, но по блеску в глазах Верпа и по тому, как он облизнул губы, было ясно, что ему понравилось то, что он увидел сквозь тонкое трико. Без предупреждения он повалил Люси на кровать и придавил сверху всей своей тяжестью.
– Отпусти меня! – Дрожа от отвращения, Люси открыла рот, чтобы позвать на помощь. Но Верн опередил ее. Прежде чем она смогла издать хоть звук, он закрыл ее рот своей рукой.
– Ш-ш-ш. Ты же не хочешь разбудить маму? Ведь она так рано встала утром.
У Люси все выворачивалось внутри от страха. Ей казалось, что ее вырвет. От Верна несло пивом и потом. Под тяжестью его тела Люси не могла пошевельнуться и еле дышала. Когда его липкие губы коснулись ее рта, девочка стала мотать головой из стороны в сторону.
– Мама убьет тебя, если ты до меня дотронешься. Я сама убью тебя!
– Какая ты злая, малышка, – рассмеялся Верн грубо и пошло. Люси ненавидела этот его смех. – Хорошо. На самом деле, здорово! Именно такими я люблю своих женщин: горячими и дикими.
Верн не успел закончить. Когда он приподнялся, чтобы расстегнуть ширинку, Люси собрала остатки сил и ударила его коленом между ног, вспомнив, чему их учили на занятиях по самообороне. Лицо Верна приняло серый оттенок. Его глаза закатились от боли. Он схватился обеими руками за пах и поднял колени.
– Сука, – прошипел он. – Недотраханная стерва.
Люси вскочила и бросилась к двери. Дверь распахнулась, прежде чем девочка добежала до нее. На пороге стояла Джейн в голубой фланелевой рубашке, с растрепанными волосами.
– Что здесь происходит? – спросила она, быстрым взглядом окинув комнату.
– Ты сам ей расскажешь? – произнесла Люси, бросив на Верна язвительный взгляд. – Или предоставишь сделать это мне?
– Эта твоя маленькая сука ударила меня по яйцам, – сказал Верп. Он сидел на кровати, все еще держась за пах, и дрожащим пальцем указывал на Люси.
У Джейн все похолодело внутри, когда она поняла, в чем дело.
– Что-нибудь случилось, детка? – спросила Джейн, взглянув на Люси. – Он тебя…
Люси покачала головой.
– Убирайся! – сказала Джейн, повернувшись к Верну.
– Кто? Я?!
– Да, Верн, ты. Я хочу, чтобы ты собрал свои вещи и убрался из этого дома. Единственное, почему я не сообщаю о тебе в полицию, это потому, что не хочу, чтобы о Люси пошли ненужные разговоры перед самым конкурсом. – Она подошла ближе, встав в нескольких шагах от Верна. – Но если ты не уберешься отсюда через пять минут, клянусь, я позвоню в полицию.
– Послушай, все совсем не так, как ты думаешь. – Верн встал и подрыгал ногами. – Разве ты не видишь, что девчонка врет? Я не дотронулся до нее. Она сама набросилась на меня, Джейн. Клянусь!
– Убирайся, – повторила Джейн и с такой силой дала ему пощечину, что Верн чуть было опять не упал на кровать. – Пока я не закончила то, что начала Люси.
Верн злобно уставился на Джейн, и ей на какое-то мгновение показалось, что он собирается ударить ее. Бог свидетель, он способен на это. Но когда Джейн подошла к двери и распахнула ее шире, он, буркнув что-то нецензурное, вышел из комнаты, все еще держась за пах. Джейн опустилась в ближайшее кресло и обхватила лицо руками. До этого она никогда в жизни пальцем никого не тронула.
– Это все моя вина, – прошептала она, когда Люси обняла мать. – Мне нужно было предвидеть, что он способен на подобное. Я могла бы предотвратить это.
– Нет, не могла бы. В конце концов, сейчас это не так важно, мамочка. Мы избавились от него.
Они сидели в комнате Люси, обнявшись, пока не услышали, как громко хлопнула входная дверь.
На следующее утро, когда Джейн хотела взять из кувшина деньги на крупу, она поняла, что Верн добрался до ее сбережений: кувшин был пуст. «О Господи, – подумала Джейн. – Если он нашел эти деньги, значит, он мог найти и остальные…» В испуге она бросилась в свою комнату, достала из шкафа сумочку и открыла карман на молнии. «О нет!» Исчезли шестьсот долларов, которые Джейн вчера сияла со счета в банке, чтобы оплатить занятия Люси за следующие полгода, если дочка не выиграет конкурс. Джейн опустилась в кресло. У нее ушли месяцы на то, чтобы скопить эти деньги. Без них Люси не сможет продолжать свои занятия балетом.
– Что случилось, мама? – спросила, вбегая в комнату, Люси. Она услышала плач матери.
– Верн забрал все деньги, детка.
– Все? – Сердце Люси екнуло. – Даже шестьсот долларов для мадам Тарасовой?
Джейн кивнула.
– Будь, что будет. Звони в полицию, мама, – произнесла Люси. Ее глаза горели от гнева. – Меня не волнует, что все узнают о происшедшем. Мы не позволим этому пресмыкающемуся отделаться так легко.
Когда приехала полиция и проверила старый адрес Верна, который оказался вымышленным, было слишком поздно.
– Мы объявим его в розыск, – сказал полицейский из Маунт-Холли, после того как Джейн описала шофера-дальнобойщика и рассказала про грузовик все, что вспомнила. – Но сомневаюсь, что это поможет. Шансов, что он все еще в нашем штате, очень мало.
В следующую среду Музыкальная академия в Филадельфии была переполнена. Люси стояла за кулисами в белом шифоновом платье, доходившем до середины икры, и балетных тапочках. Она грызла ногти, пока смотрела, как девочка из Уилмингтона, штат Дэлавер, танцует «Спящую красавицу» Чайковского. Девочка была хороша. «Ты лучше, – спокойно сказала сама себе Люси. – Все, что тебе нужно, это сконцентрироваться». Но как она могла сконцентрироваться, если думала только о том, что у матери украли деньги, заработанные таким тяжелым трудом. И это все из-за нее. Люси нужно было настоять на том, чтобы позвонить в полицию сразу же, не дожидаясь, пока Верп их ограбит. Но тогда она боялась, что все станет известно, и жюри, узнав о случившемся, решит, что Люси недостойна награды. Танцы всегда были для Люси на первом плане, и сейчас из-за них мать потеряла все до последнего цента.
– Люси? Ты готова, дорогая? – спросила мадам Тарасова. Она была привлекательной, стройной женщиной и всегда одевалась в черные брюки и черный свитер с воротником «хомут».
– Да, мадам.
– Ты выглядишь расстроенной, – сказала Тарасова, обняв Люси за плечи. – Тебя что-то беспокоит? Надеюсь, не конкурс?
– Нет. Ну… немного.
– Не волнуйся. Все, что от тебя требуется, это выйти на сцену, а дальше – танцуй так же хорошо, как для меня каждый день танцевала весь этот год.
– Я постараюсь.
– Нет, Люси, постараться мало. Ты должна сделать это.
Твердый голос мадам придал Люси уверенности. Из-за кулис девочка видела мать, которая сидела в первом ряду и с воодушевлением разговаривала с женщиной, сидящей рядом. «Она так гордится мной, – подумала Люси. – Она столько страдала. Я должна победить. Ради нее и ради себя».
Ведущий вышел на сцену и объявил следующего исполнителя: «Люси Джилмор из Маунт-Холли, штат Нью-Джерси, исполнит сольную партию Одетты из балета «Лебединое озеро».
Стараясь забыть обо всем, кроме танца, Люси выбежала на сцену, раскинув в стороны руки, как птица в полете. «Лебединое озеро» – один из самых красивых балетов из созданных до сегодняшнего дня. Это полная радости и грусти история любви принца к девушке, превращенной в лебедя. Вместе с тем это очень сложный балет: тридцать два фуэте и другие сложные фигуры. Но Люси это не пугало. Она готова сражаться за победу. Она танцевала этот отрывок сотни раз и всегда на высшем уровне. Но сегодня, плавно двигаясь по сцене, делая прыжки и пируэты, исполняя такие знакомые для нее движения, Люси чувствовала, что ее тело напряжено, а внимание рассеянно. «Расслабься. Сконцентрируйся. Руки свободнее. Слушай музыку. Пусть она поднимет твое настроение».
Люси даже не поняла, как споткнулась. Это была небольшая, едва заметная ошибка, которую легко исправить. Но при ее настроении оплошность приняла гигантские размеры. Вместо того чтобы сконцентрироваться на безупречном исполнении оставшейся части отрывка, она смотрела на жюри в первом ряду, пытаясь по выражению их лиц понять, заметили они ошибку или нет. От этого исполнение утратило естественную грацию, которая стала символом ее танца. Через две минуты, самые длинные две минуты в ее жизни, Люси прекрасно исполнила финал и низко поклонилась. Зрители разразились громкими аплодисментами. Уж они-то ничего не заметили. Люси продолжала улыбаться еще несколько мгновений, а потом побежала за кулисы в объятия ожидающей ее мадам Тарасовой.
– Я танцевала ужасно, – рыдала Люси. – Они ненавидят меня.
– Дорогая, ты танцевала не ужасно, – говорила русская женщина, обнимая плачущую девочку и гладя ее по голове. – Просто ты сделала небольшую ошибку, вот и все. И еще нервы. Жюри поймет твое состояние.
Люси пришлось ждать еще целый мучительный час, прежде чем объявили результаты конкурса. Когда ведущий вышел на сцену и открыл конверт, протянутый ему одним из членов жюри, Люси затаила дыхание. Так много зависело от результатов: вся ее жизнь.
– Победительницей сегодняшнего конкурса и студенткой на последующие четыре года Школы американского балета в Нью-Йорке стала… Моника Прингл из Уилмингтона, штат Дэлавер.
– Мне очень жаль, – сказала мадам Тарасова чуть позже, когда подошла к Люси в раздевалке. – Знаю, ты расстроена. Но ведь всегда остается шанс победить в следующий раз.
«Никогда больше не будет следующего раза, – думала Люси, опуская голову на стеклянный туалетный столик. – И не будет больше никаких занятий танцами, теперь, когда Верн украл все сбережения матери. А без постоянных занятий я ни за что не смогу подготовиться к следующему конкурсу».
– Люси? – Это была Джейн. Подняв голову, Люси посмотрела на мать и увидела на ее глазах слезы. Рыдая, Люси бросилась в объятия Джейн.
– Я проиграла, мама. Я подвела тебя. Я всех подвела.
– Никогда не говори так, – твердым голосом прошептала Джейн, обнимая дочь. – Ты никогда не подведешь меня. Я очень горжусь тобой, детка. И если ты не стала победительницей конкурса, это ничего не меняет для меня.
– Но я больше не смогу заниматься, мама, – сказала Люси, прижимая бумажную салфетку к глазам. – У нас нет денег.
– Мы что-нибудь придумаем, дорогая.
В голосе Джейн не было уверенности, и она не смогла успокоить Люси.
Мечта не сбылась: Люси никогда не станет балериной.
