Текст книги "Предательство"
Автор книги: Кристина Хегган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Было два часа, когда Майк вернулся домой после чистки бассейнов. На кухонном столе лежала записка от отца: «Ушел к Трентону. Вернусь в шесть».
Майк смял записку, думая о Стефани. Он не хотел оставлять ее наедине с этим маньяком, которого она называла отцом, но Дуглас обещал присмотреть за ней и позвонить Майку, если возникнут какие-нибудь проблемы.
– А сейчас для Стефани будет лучше, если какое-то время ты будешь держаться от нее подальше, – посоветовал Майку дворецкий. – По крайней мере пока мистер Фаррел не успокоится.
Сам Майк не находил другого выхода, как вернуться и забрать Стефани из этого заточения. Но он помнил замечание Уоррена, что девушка еще несовершеннолетняя. Кроме того, Уоррен действительно был могущественным человеком. А злопамятный огонек в его взгляде говорил о решимости старика использовать все свои связи, если понадобится.
Майк взглянул на часы. Может, позвонить Дугласу и удостовериться, что со Стефани все в порядке? Он уже было направился к телефону, когда услышал стук в дверь. Он побежал открыть ее и увидел на пороге Стефани, всю в слезах, с выражением глубокого отчаяния в глазах.
– Стефани!
Рыдая, девушка кинулась в его объятия.
– Что случилось? – спросил Майк, обнимая ее. – Он ударил тебя? Клянусь, если этот сукин сын хоть пальцем до тебя дотронулся…
– Он не бил меня. – Тыльной стороной ладони она вытерла слезы и подождала, пока Майк закроет дверь. – Он поступил еще хуже. – Она подняла на него свое заплаканное лицо. – Он забрал меня из спектакля, Майк.
– Что? В самый последний момент?
– Ему наплевать. Он позвонил миссис Левингсуорс домой и сказал, что я не смогу участвовать в спектакле, так как заболела гриппом.
– Ну и сволочь.
– Я умоляла и упрашивала его. Даже предложила сидеть в своей комнате весь остаток лета, как монашка в заточении. Но он остался непреклонен.
– Он ведь не знает, что ты здесь?
– Он ушел в офис сразу же после тебя, – покачала она головой. – Отец разбил мое сердце, но ему все равно. Для него, как всегда, важнее бизнес.
– Как насчет чашечки чая? – спросил Майк, проводив Стефани к софе и протянув ей свой носовой платок. – Может, чай немного успокоит твои нервы?
– Да, спасибо, – кивнула она в ответ.
Пока Майк возился на кухне, Стефани вытерла глаза носовым платком Майка и окинула взглядом опрятную, уютную гостиную.
Легко было представить, как Майк рос здесь, в этом простом, но очаровательном маленьком домике с уютными диванами и креслами, обитыми тканью в зелено-белую клетку, с полированными темными сосновыми столами и призами Майка за баскетбольные игры, расставленными над кирпичным камином. Через стеклянную дверь Стефани видела во дворе сборную жаровню для шашлыков, садовый столик с четырьмя скамейками, а дальше, на траве, старый гимнастический тренажер.
– Тебе повезло, – произнесла Стефани, когда Майк вернулся в комнату с чайным подносом.
– С чем? – уточнил юноша, поставив поднос на кофейный столик и протянув Стефани одну из кружек.
– С этим. – Она широким жестом обвела комнату, – с теплотой и любовью, которые окружали тебя, с воспоминаниями. – Она взглянула на кружку в своей руке. – Мой отец ненавидит меня.
Слова Стефани прозвучали с такой уверенностью, что Майка пронзила внезапная острая боль. Она была слишком молода, чтобы так разочароваться в жизни.
– «Ненавидеть» очень сильное слово, – ласково сказал Майк. – Скорее всего он просто не умеет любить.
– Он знает, что такое любовь, – покачала головой девушка. – Когда-то он любил мою маму. По-своему. – Она замолчала. Дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о страшных скандалах, криках среди ночи, хлопанье дверей. – Но после ее смерти его любовь превратилась в ненависть, и эту ненависть он перенес на меня. – По лицу Стефани покатились слезы, но на этот раз она даже не пыталась остановить их. – Сначала я не понимала, за что он так ненавидит меня. Ведь я была такой маленькой и такой одинокой, когда умерла моя мама. Я вообще не понимала, что происходит. Отец всегда держался со мной на расстоянии, даже когда мама была жива. Я и не сразу заметила, как изменилось его отношение ко мне.
– Он, наверное, переживал.
– Я тоже так думала. – От грустной улыбки Стефани сердце Майка разрывалось на части. – Я кинулась к нему в надежде, что горе объединит нас. Но в его сердце не было сострадания. Только ненависть.
– Почему он к тебе так относится?
– Потому что я выгляжу точно, как моя мама, – Стефани добавила в свою чашку немного молока. – И постоянно напоминаю отцу о ней, о ее предательстве.
Майк промолчал. Несколько лет назад он слышал сплетни о красивой актрисе, о том, какое впечатление она производила на каждого встречного мужчину, и о вспышках ревности Фаррела, которые он не скрывал даже на людях.
– Но на самом деле это не было предательством, – продолжала защищать свою мать Стефани. – Она просто больше не могла выносить его деспотизм и влюбилась в другого, более мягкого мужчину.
– Ты знала все это? Ведь ты была совсем ребенком?
– Понимаешь, я слышала разговоры слуг, – кивнула с некоторой гордостью Стефани. – А маленькие девочки, особенно одинокие, любят подслушивать.
Мысль о том, что ей пришлось пережить в детстве, чего она была лишена, вызвала боль у Майка.
– Мне жаль, Стефани. – Он поставил свою кружку на стол и взял ее руки в свои. Руки девушки были холодными и все еще дрожали.
– Мне тоже. Я не знала, что такое любовь, за исключением первых шести лет своей жизни, которые я провела с мамой.
– Все изменится, – Майк надеялся, что его слова не похожи на проповедь священника. – Ты добрая, красивая девушка. Ты еще встретишь десятки людей в своей жизни. И многие из них будут любить тебя. И когда это произойдет, тяжелые воспоминания уйдут прочь.
– Но это будет так не скоро, – глаза Стефани все еще блестели от слез.
– Ты не права, – Майк улыбнулся ее детскому нетерпению.
– А что значит любить, Майк? – Она обхватила теплую кружку руками, прежде чем посмотреть на юношу.
– Любить? – Смутившись перед девушкой, Майк долго не отвечал. – Ну… это… много чего.
Стефани наблюдала за ним, отхлебывая чай.
– Ты чувствуешь себя то прекрасно, то одиноко.
– А что еще?
Чтобы занять себя чем-то, Майк положил две ложки сахара в чай и начал размешивать его, забыв, что его кружка уже почти пуста. Как он позволил втянуть себя в этот разговор? Что сам он знал о любви? Его первый роман с девушкой завязался, когда он был на младшем курсе колледжа. Потом ему было не до романов. Он был слишком занят. Казалось, за Джилл Харрис он мог бы приударить летом, но, встретив Стефани у Бергманов, Майк сразу же забыл о Джилл.
– Мне кажется, я не совсем подходящий советчик для молодой девушки.
– Почему же нет? Ты никогда не любил?
– Конечно, что-то похожее… я полагаю, но не уверен, что смогу объяснить…
– Тогда, может, покажешь мне?
Майк чуть не выронил кружку из рук. Вовремя подхватив ее, он взглянул на Стефани. Она была серьезной и смотрела на него с таким выражением лица, которого он не мог понять. Как будто она менялась прямо у него на глазах, превращаясь из игривого подростка, завладевшего его сердцем, в опытную обольстительницу, готовую перейти к решительным действиям.
Прежде чем Майк успел отодвинуться от Стефани на безопасное расстояние, она поставила свою кружку и подсела к нему ближе.
– Покажи мне, что значит быть любимой, Майк.
– Я не могу, – покачал головой юноша.
– Почему?
– Сама знаешь. – Он увидел в ее глазах призывный огонь и попытался взять себя в руки. – Это неправильно. Ты еще слишком молода. А сейчас к тому же находишься в неуравновешенном состоянии.
– Мне почти восемнадцать. И я точно знаю, чего хочу. – Она наклонилась к нему, прильнув к его шее. Через тонкую ткань ее блузки Майк чувствовал, как набухли соски ее груди. Губы Стефани были чуть приоткрыты, и все лицо ее выражало страстное томление. Она еще никогда не была так прекрасна.
– Разве ты не хочешь поцеловать меня, Майк? – ее руки обхватили шею юноши.
Мужчина должен быть каменным, чтобы сопротивляться такому решительному натиску. Заключив девушку в свои объятия, он привлек ее к себе и поцеловал долгим, жадным поцелуем. Стефани закрыла глаза и ответила на его поцелуй с такой слепой страстью, какую испытала впервые вчера вечером в фургоне, с той небольшой разницей, что сегодня Майку не удастся отправить ее домой. Она этого не допустит.
– Стефани, – Майк отстранил ее и взял лицо девушки в свои ладони. Большим пальцем руки он нежно обвел контур ее нижней губы. – Ты сама не ведаешь, что творишь.
– Если ты собираешься просить меня остановиться, то это бесполезно, – девушка взглянула на него из-под бахромы густых черных ресниц. – Я не могу. – Стефани дерзко взяла руку юноши и положила ее себе на грудь. – Ты слышишь, как бьется мое сердце? Чувствуешь, что ты делаешь со мной?
Бешеные удары ее сердца возбуждали Майка больше, чем любое движение Стефани, и были эхом по сравнению с той бурей, которая кипела внутри него. Он поднялся с софы, взял девушку на руки и понес ее в свою комнату. Как хрустальную статуэтку, Майк опустил Стефани на потертое коричневое покрывало и лег рядом.
– Ты уверена? – прошептал он.
– Да, Майк.
Майк медленно раздевал Стефани. Сначала он боялся смотреть на нее, опасаясь, что потеряет контроль над собой, но когда он снял с нее последнюю деталь одежды, ему удалось взять себя в руки.
Темно-розовые соски Стефани набухли от возбуждения, безупречная кожа девушки была гладкой и белоснежной как мрамор. Он провел рукой по ее животу, по ее округлым бедрам – бедрам женщины, а не подростка. Майк был сильно возбужден. Но еще не время. Со Стефани все должно быть по-другому. Прежде всего терпение и такт. И нежность. Это самое меньшее из того, что она заслуживает.
Когда юноша опустил голову и прикоснулся губами к ее груди, Стефани замерла от удивления. Она ничего не знала о сексе, кроме того что читала в книжках и обсуждала с Трэси. Но никакие эротические фотографии в журналах, никакие самые смелые фантазии не подготовили ее к тем ощущениям, которые она испытывала сейчас. Ей хотелось полностью отдаться блаженству, но она поняла, что не может и дальше лежать неподвижно. Угадав намек Майка, Стефани расстегнула его рубашку и подождала, пока он ее скинет. Потом принялась за его ремень. В мгновение ока юноша был полностью раздет, и глаза Стефани широко раскрылись при виде его прекрасного тела – крепкого, гибкого, мускулистого, напомнившего девушке греческих богов, которых она изучала по истории искусств.
Майк снова прильнул губами ко рту Стефани в горячем и жадном поцелуе, а его рука скользила по телу девушки, исследуя его дюйм за дюймом. От природной стыдливости Стефани не осталось и следа, и она пылко отвечала на ласки Майка, сама удивляясь своей неожиданной смелости.
С каждым прикосновением пальцев Стефани возбуждение Майка росло все сильнее, вспыхивая в его венах, как лесной костер, но ему удавалось сохранять над собой контроль, потому что он чувствовал, что девушке доставляет удовольствие, когда он дотрагивается до ее груди. И он продолжал ласкать ее соски, наблюдая, как от возбуждения они все сильнее набухают, как почки. Когда Стефани в конце концов очутилась под ним, Майк перестал сопротивляться. Раздвинув ее ноги, он вошел в нее, чувствуя прекрасную горячую влажность. Майк проникал глубже медленно, сантиметр за сантиметром, пока не наткнулся на мягкий барьер.
– Дальше будет больно, – заколебавшись, произнес Майк.
– Но не так, как если ты остановишься сейчас, – прошептала Стефани, крепко обнимая Майка и обжигая его взглядом своих горящих страстью серых глаз. И вдруг, как бы в доказательство своего сильного желания, она сделала резкое движение всем своим телом и, вздрогнув от боли, изогнула спину, как бы передавая дальнейшую инициативу Майку. И он входил в нее теперь жадно, не сдерживая себя. Но в его страсти была и нежность. И это сочетание принесло желаемый результат.
Стефани вдруг почувствовала, будто улетает куда-то. Она была невесомой и ощущала только растущее возбуждение и все более быстрые синхронные движения их слившихся тел. Девушка все крепче прижимала к себе Майка, чувствуя приближение взрыва, который ей еще предстояло испытать. Он длился всего момент. Но что это был за момент! Все ее тело задрожало от приливов и отливов бушующего внутри нее наслаждения.
Когда все кончилось, она глубоко и с блаженством вздохнула.
– Боже мой, – только и смогла вымолвить Стефани.
Глава 7
Стефани тихо лежала в объятиях Майка, ошеломленная, переполненная любовью к нему и чувством совершенного блаженства. Стоило ей закрыть глаза и сконцентрироваться, как она снова чувствовала его внутри себя, вспоминала свои ощущения, когда Майк достиг пика своего наслаждения – словно взорвавшийся вулкан выплеснул бушевавшую внутри него лаву.
– Я сделал тебе больно? – раздался шепот около ее щеки. Вопрос вызвал в Стефани новый прилив нежности к Майку – до самой последней минуты он думал только о том, чтобы ей было хорошо.
– Нет, – ответила она, повернувшись к нему всем телом и удобно устроившись на его руке. – Мне хотелось бы остаться здесь на весь день, на всю ночь. Навсегда!
– Я тоже этого хочу. Больше всего на свете, – произнес Майк, взяв ее руку и прижав ладонь к своим губам. – Но это не очень разумно.
– Мы сможем встречаться? – спросила Стефани, ее глаза погрустнели.
– Да, если это будет безопасно. Иначе нам придется подождать, пока начнутся твои занятия в школе. Вассар ведь недалеко от Нью-Йорка. Я буду приезжать к тебе так часто, что еще надоем тебе.
– Никогда. – Стефани посмотрела Майку прямо в глаза. Она должна сказать ему. Она просто умрет, если не скажет этого. – Я хочу выйти за тебя замуж.
Майк не ожидал таких слов. Эта мысль и взволновала, и испугала его. Что он может предложить ей? «Принц и нищий» – прекрасный сюжет для романа, но в реальной жизни такого не бывает. Годы уйдут у него на то, чтобы добиться приличного положения в жизни. А Стефани не имеет ни малейшего понятия о том, что значит изворачиваться и экономить, по крохам собирая деньги на аренду дома, еду и другие нужды, покупать новую одежду, только если на нее есть большая скидка, или, что еще хуже, вообще обходиться без новых вещей.
– У нас еще куча времени впереди, чтобы обсудить женитьбу, – произнес Майк, чмокнув Стефани в кончик носа.
– Майк Чендлер, ты даешь мне от ворот поворот? – спросила Стефани, приподнявшись на локте. – Теперь, когда ты переспал со мной? – Ее тон был игривым, но улыбалась она немного натянуто, и серые глаза следили за ним очень внимательно.
Чтобы успокоить ее, Майк повернулся на спину и привлек Стефани к себе. Он почувствовал новую волну желания внутри себя, когда она прижалась к нему своим обнаженным телом.
– Я полностью в твоей власти, – произнес он, действительно вкладывая в эти слова свои ощущения. – Никогда не сомневайся в этом.
Это было все, что она хотела услышать. Стефани отбросила назад свои волосы, и они упали ей на спину длинными, темными прядями.
– Ты будешь думать обо мне, когда я уйду?
– Все время. Я буду бродить, как заблудившийся щенок, непрестанно повторяя твое имя. – И Майк тихонько заскулил.
Стефани засмеялась и прильнула к его губам долгим поцелуем. Когда они наконец перестали целоваться, она снова стала серьезной.
– Ты пойдешь на работу в загородный клуб сегодня вечером?
– Конечно. Пока твой отец меня оттуда не вышиб, не вижу причины не являться туда.
– Это все моя вина. Если бы он не добился от меня признания того, что я люблю тебя, ничего бы не произошло. Мне нужно было сразу догадаться, что появление другого мужчины в моей жизни нарушает все планы отца.
– Какие планы?
– Он собирается выдать меня замуж за сына сенатора Бергмана, – ответила Стефани.
– Почему он хочет, чтобы ты стала женой Джона Бергмана?
– Потому что это принесет ему огромные прибыли. Теперь, когда в Атлантик-Сити прошел референдум о легализации азартных игр, можно заработать миллионы, занимаясь строительством десятков казино. Мой отец собирается стать одним из первых подрядчиков по перестройке города, а сенатор в собственной семье поможет избежать целого ряда труднопреодолимых комиссий.
– Твоему отцу придется обойтись без тебя. – Майк провел рукой по волосам Стефани и поцеловал ее в кончик носа. – С этого момента никто не посмеет дотронуться до тебя своими грязными руками. Ты принадлежишь мне.
– Слишком дорого тебе обходится эта собственность. Ты уже лишился из-за меня одной работы. А возможно, и двух.
– Не волнуйся за меня. Все будет в порядке.
– Но тебе нужны деньги.
– Найду какую-нибудь другую работу. Сейчас самое главное не давать твоему отцу никаких поводов для подозрений о наших отношениях. – Майк игриво шлепнул Стефани, – А это значит, что тебе пора идти домой. Вдруг он будет звонить.
– М-м-м. Полагаю, ты прав. – Она водила своей стопой вверх-вниз по его ноге и улыбалась, видя, как растет его возбуждение. – Но что-то подсказывает мне, ты не очень-то торопишься расстаться со мной.
– А мне кажется, что ты хочешь воспользоваться своим преимуществом.
– Ты, как всегда, прав.
Стефани услышала, как Майк застонал от удовольствия, и прильнула губами к его рту.
Каминные часы из черного дерева в стиле Георга II принадлежали семье Фаррелов почти два века. Сейчас они пробили десять. Под их мелодичный звон Уоррен Фаррел налил немного коньяка в два хрустальных бокала и поднес их к свету на пару секунд. Затем театральным жестом, который не остался незамеченным, протянул один из бокалов своему гостю, сержанту Уильяму Кейду, детективу из Бурлингтонского окружного центра по борьбе с наркотиками.
Тридцатишестилетний Уилл Кейд обладал мужественной красотой. У него были светло-пепельные волосы, светло-карие глаза и лучшая, с его собственной точки зрения, фигура во всем штате. В этот теплый июньский вечер на нем были рыже-коричневые брюки и белый пиджак от Армани поверх шелковой рубашки. Для сержанта Кейда одежда всегда имела огромное значение, так же как и другие предметы роскоши.
Взглянув на Уилла или на его современный особняк в Бурлингтонском квартале городка Тауншип, трудно было поверить, что все это он мог себе позволить на более чем скромный заработок полицейского.
Итак, Кейд был очень обеспеченным человеком. На его счету в банке одного из Каймановых островов лежал почти миллион американских долларов, несколько облигаций на предъявителя и документы на виллу в Карибском бассейне.
Такое состояние он заработал не за счет строгой экономии и бережливости, а благодаря продаже части наркотиков, которые он конфисковывал как полицейский ежедневно. Из каждой унции кокаина или героина он сдавал только половину. Вторую же половину оставлял себе и потом продавал. Он здорово рисковал. Но Уилл Кейд был слишком умен, чтобы попасться. Он имел дело только с теми, кому полностью доверял и кто платил наличными. Уилл никогда не афишировал, насколько он обеспечен. Он носил очень дорогую одежду, но это можно было объяснить тем, что его жена получала высокую зарплату, работая секретарем в юридической фирме, а детей у них не было. Чтобы рассеять последние подозрения окружающих, Уилл каждые четыре года продавал свою старую машину, прежде чем купить новую, сам стриг газоны в саду своего особняка и вел себя так, словно совершенно не тратил денег на развлечения.
Уоррен Фаррел познакомился с сержантом Кейдом десять лет назад, когда молодой мошенник подошел к нему с просьбой о пожертвовании для Полицейской атлетической лиги. Будучи проницательным наблюдателем, Уоррен сразу подметил, каким алчным взглядом полицейский осмотрел особняк Фаррелов, его интерьер, с каким оценивающим чувством молодой человек небольшими глотками пил марочный портвейн, которым угостил его хозяин.
За последние десять лет Уоррен не раз находил применение талантам Уилла Кейда, и хотя услуги полицейского обходились ему совсем недешево, результаты стоили того.
– За прошедшие десять лет, Уилл, – произнес тост Уоррен, подняв свой бокал и неотрывно смотря на красивого полицейского. – Пусть следующее десятилетие будет таким же прибыльным – для нас обоих.
– Превосходно, – прищелкнул языком от удовольствия Уилл Кейд, сделав глоток коньяка шестидесятилетней выдержки, и улыбнулся Уоррену. – Как всегда.
– Мне нужна твоя помощь, Уилл, – минуту спустя произнес Фаррел и сел напротив полицейского.
– Что я могу сделать для тебя, Уоррен? – спросил сержант Кейд, выбрав узкую гаванскую сигару из пододвинутой ему Уорреном пачки и неторопливо вдыхая ее аромат.
– Предположим, мне хотелось бы посадить кое-кого в тюрьму на пару лет, – наклонившись, сказал Уоррен. – Как это сделать?
– Обвиняется впервые? – улыбнувшись, уточнил Уилл. У старика никаких угрызений совести. Но ведь Кейд и сам такой же.
– Да.
– Тогда все легко. Наркотики.
– Какие наркотики? Как?
– Кокаин. Мы подбросим ему домой достаточное количество кокаина, а также пистолет и несколько маленьких пластиковых пакетиков, будто бы он собирался сбывать наркотики.
– И за это он получит только два года тюрьмы?
– Нет. Ему дадут лет двадцать. Но в большинстве судов найдутся доводы по смягчению наказания лет до десяти. При примерном поведении и хорошей работе твоего парня выпустят года через два, два с половиной. Он отбудет лишь одну пятую часть всего срока приговора.
Уоррен едва сдержал желание потереть руки от радости. Кейд как всегда выручит его.
– Тебе придется привлечь еще кого-нибудь, чтобы устроить это дело?
– Только своего партнера. Мы сошлемся на информатора, который будто бы предупредил меня, что твой парень занимается наркотиками.
– Это необходимо?
– Без информатора, который донесет, что у твоего парня дома хранятся наркотики, я не смогу получить ордер на обыск, – произнес Кейд, отрезав конец сигары. – Л без ордера на обыск я не сумею арестовать его.
– А если тебе придется назвать имя информатора?
– Не придется. – Кейд чиркнул спичкой и поджег кончик сигары. – Все знают, информаторы должны оставаться анонимными, – произнес он, дымя сигарой. – В противном случае их убьют.
– Ты сможешь помочь мне, Уилл?
– Сколько? – спросил полицейский, откинувшись назад и наблюдая, как кольца дыма от его сигары поднимаются вверх, к потолку.
– Сто тысяч долларов.
– И кто этот молокосос? – поинтересовался Уилл, улыбаясь и не отрывая взгляда от потолка.
Проводив Уилла до машины, Уоррен вернулся в свой кабинет и очень удивился, увидев там Дугласа. Выражение лица дворецкого насторожило Фаррела.
– Что-то случилось, Дуглас?
– Да, сэр. – Дуглас помедлил, как бы подыскивая слова, хотя это было на него не похоже. – Я слышал ваш разговор с сержантом Кейдом, сэр.
– Подслушиваешь, Дуглас? – прищурившись, спросил Уоррен. – Это совсем не в твоем стиле.
– Я не подслушивал. Я направлялся в библиотеку за книгой для Эсель, а дверь в ваш кабинет была приоткрыта.
– Тебе следовало уйти, как только ты понял, что я не один.
– Да, сэр. Следовало.
– Итак? – Уоррен поднял свой бокал с оставшимся в нем коньяком и помешал напиток, который был густого янтарного цвета. Он особенно не переживал насчет Дугласа. Тот был ему безгранично предан. Уоррен убедился в этом еще много лет назад.
– Я знаю, Майк Чендлер ужасно поступил, ударив вас, сэр. Но разве наказание, выбранное вами для него, не слишком сурово по сравнению с его проступком? – Уоррен молчал. – Может, вам лучше выдвинуть против него обвинение за нападение и телесные повреждения? – добавил дворецкий. – Это послужит для молодого человека хорошим уроком, но в то же время не повлечет за собой слишком суровое для него наказание?
– И он останется на свободе, чтобы и дальше преследовать мою дочь. Она упомянула свадьбу, Дуглас, разве ты не знаешь? Маленькая дура влюбилась в этого голодранца.
– Уверен, есть другие способы помешать им быть вместе, сэр.
– Нет, нету. Пока Майк Чендлер остается в поле зрения, она никогда не согласится выйти замуж за Джона Бергмана. И у меня нет другого выхода, как избавиться от него, до тех пор пока Джон Бергман не закончит Пристон и они со Стефани не поженятся.
– А что же будет с Майком Чендлером? – настаивал Дуглас.
– Довольно, Дуглас. – Уоррен сохранял спокойствие. Он поставил свой бокал на стол и повернулся к дворецкому. – У меня нет настроения выслушивать твои ханжеские проповеди. А если ты начал забываться, вспомни, скольким ты мне обязан. – Фаррел приподнял бровь. – Я понятно выразился?
– Да, сэр. Совершенно, – ответил Дуглас, опустив голову.
Было уже одиннадцать часов, когда наконец Дуглас вошел в небольшое бунгало в западной части поместья Фаррелов, где он вместе со своей женой Эсель жил последние двадцать лет.
Как всегда в это время, Эсель сидела в гостиной и смотрела по телевизору комедию о богатой негритянской семье и их забавной служанке. Эсель была дородной, привлекательной женщиной с химической завивкой седеющих, коротко остриженных волос, веселыми голубыми глазами и жизнелюбивым характером.
– М-м-м. – Дуглас, принюхиваясь, втянул носом воздух. – Ты опять приготовила свой фирменный мясной рулет? – Хотя дворецкий никогда не возвращался домой раньше одиннадцати вечера, его жена всегда ждала его, чтобы вместе поужинать.
– Да, – сияя от удовольствия, ответила Эсель. Она любила комплименты по поводу ее кулинарных способностей. – С молодым картофелем, как ты любишь, и со свежей спаржей.
– Но ты не слишком устала? – Дуглас наклонился над стулом и с любовью чмокнул свою жену. После сердечного приступа, который случился у нее четыре года назад, дворецкий оберегал свою супругу, как наседка цыплят.
– Нет, дорогой, – рассмеялась Эсель. – Совсем не устала. – Взяв пульт управления, она заглушила звук в телевизоре и пошла следом за Дугласом на кухню – очень уютную, отделанную в бело-голубых тонах. – Как прошел твой день?
– Ничего особенного, – достав из холодильника бутылку пива, ответил дворецкий. Когда-то он делился своими проблемами с женой. Но сейчас для ее здоровья, хотя она и находилась под постоянным наблюдением врачей, даже малейшие стрессы были опасны. И рассказать ей правду об Уоррене Фарреле, которого она боготворила, значило нанести Эсель сильный удар.
Попивая пиво и наблюдая за женой, Дуглас не переставал думать о том, как помочь Майку и избежать при этом гнева мистера Фаррела. Дворецкий знал парня и его отца уже много лет и симпатизировал обоим. Он не сомневался, что Майк выдержит тюремное заключение, но в отношении Ральфа у него не было такой уверенности. Смерть жены стала тяжелым ударом для старика, и он выжил только благодаря сыну. Если Майк попадет в тюрьму, кто позаботится о Ральфе в такой кризисной ситуации? Но помощь Майку и его отцу означала предательство мистера Фаррела. А как он мог так поступить с человеком, который столько сделал для него и Эсель? Дуглас прекрасно понимал, что если бы не известный хирург-кардиолог, которого Уоррен вызвал из Нью-Йорка, когда четыре года назад у Эсель случился сердечный приступ, и не постоянное, очень дорогое лечение, его жена уже давно умерла бы.
А потом еще этот случай с его сыном, Тедди. Шестнадцать лет назад, когда Тедди заканчивал высшую школу, он изнасиловал девушку и угодил бы в тюрьму, если бы не вмешался мистер Фаррел и не откупился от родителей пострадавшей. Теперь Тедди – преуспевающий бизнесмен в Питсбурге, семьянин и уважаемый член общества.
Великодушие Уоррена Фаррела, конечно, не осталось неоплаченным. Дуглас выполнял много не входивших в его обязанности поручений, многие из которых даже были опасными. Но дворецкий не отказался ни от одного из них и никогда не предавал Уоррена. Дуглас вздохнул. Хотя он и ненавидел себя за это, но он не сможет предать мистера Фаррела и на этот раз.
– Ты готов, дорогой?
– Всегда к твоим услугам, – улыбнулся жене Дуглас, бросив в мусорное ведро пустую бутылку из-под пива и наблюдая, с какой гордостью Эсель поставила на стол мясной рулет.
