Текст книги "Пылающий меч"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

26

Большие темные глаза Северного Ветра источали ту же безнадежно грустную мольбу, что и желтоватые Весельчака Младшего. Но Яххотеп объяснила верным помощникам, что пройти пустыню, а потом переплыть море очень нелегко, а у осла и у собаки есть свои важные обязанности дома. Северный Ветер должен по-прежнему шагать во главе отряда своих специально обученных сотоварищей, переносящих на спинах припасы и оружие для войска, а дело Весельчака Младшего – охранять фараона Яхмоса. После напоминаний хозяйки оба друга, похоже, успокоились.

– Вы всегда были моими защитниками, – тихо сказала царица, потрепав по холке одного и погладив другого.

Солнце опустилось за горизонт, и сразу стало темно. С севера повеяло прохладным ветерком, и Яххотеп различила далекие звуки песни – земледельцы отдыхали от тяжкого дневного труда.

Думая о своем покойном муже и погибшем сыне, царица не сомневалась, что оба они пируют вместе с богами.

– Обед подан, госпожа, – сообщила Нефертари. – О-о, простите! Я помешала вашим раздумьям!

– Нет, не помешала. Сейчас не время предаваться воспоминаниям о прошлом.

Глядя на царственную супругу фараона, Яххотеп вновь подумала, что Яхмос, обычно такой осторожный и уравновешенный, был прав, без колебаний решившись на женитьбу. Одаренная от природы удивительной красотой, молодая женщина могла бы стать тщеславной себялюбивой пустышкой, озабоченной лишь собственными удовольствиями и прихотями, но боги наделили ее царственным характером: взыскующим, озабоченным участью страны и народа больше, чем своей собственной.

– Если я не вернусь, Нефертари, сражайся и стой бок о бок с фараоном. Без твоей помощи ему недостанет сил, необходимых для победы. Исида вдохнула жизнь в Осириса, а супруга фараона вдыхает жизнь в его праведные деяния. Не растрачивай времени на мирские дела и не произноси слов всуе.

– Обещаю, госпожа.

– Тогда приступим к обеду.

Яххотеп радовалась, что все это время ее верные люди следили за тропами между оазисами, которыми пользовались нубийцы и гиксосы, когда их владыки обменивались посланиями. По сведениям египтян, царь Кермы на своем дальнем юге наконец успокоился и наслаждался богатством и роскошью, отказавшись от военных походов. Однако Яххотеп держалась настороже, опасаясь, как бы воинственный сосед вновь не взялся за оружие. Тем не менее она надеялась, что путешествие обойдется без стычек с нубийцами, и любовалась дикой красотой пустыни, где человек был лишним.

Велика была тяжесть клади, которую несли сопровождавшие Яххотеп люди, но гордость, что они избраны самой царицей, придавала им сил. Двум критянам было нечем гордиться, и потому они тащили тяжести с трудом. Однако мало-помалу вкусная еда, хорошие вина и долгий отдых в оазисах привели их в хорошее настроение и разгладили морщины недовольства на лицах. Они теперь гораздо охотнее отвечали царице, расспрашивавшей их о порядках и обычаях на Крите. Они поведали ей о любви жителей острова к спортивным играм, празднествам и красивой одежде.

Ни на единую минуту Яххотеп не теряла бдительности, и если засыпала, то чутким, поверхностным сном. Она опасалась, что лазутчик, засланный Апопи, предупредил его, и теперь гиксосы прочесывают пустыню, чтобы помешать царице добраться до цели.

Но египтянам повезло, они не повстречали ни одного сторожевого отряда врага и спокойно добрались до берега Средиземного моря. Последние несколько переходов вконец изнурили путников, и, если бы не снадобья, которые дала им Кошечка, они могли не выбраться из песков.

Теперь они увязали в болотах, с сожалением вспоминали суровый жар пустыни. Согнувшись, брели они по щиколотку в воде, тучи комаров набрасывались на них, водяные змеи скользили между ног. И все-таки они были живы и не сомневались, что обязаны этим покровительству супруги бога, без малейшей жалобы преодолевавшей вместе с ними все испытания.

Но вот перед египтянами открылась совсем иная картина – песчаный берег и необозримая ширь соленых вод, изборожденная пенистыми волнами. По совету критян они решились искупаться. Морская вода показалась им тяжелой и вязкой, но после болот принесла радостное чувство чистоты и облегчения.

Яххотеп не мешала своим спутникам плавать, радуясь, что все они добрались до моря живыми. Разве это не знак, что она приняла правильное решение?

Но ей самой нельзя было отдыхать. Ее долг – по-прежнему сохранять бдительность.

– Демоны моря еще опаснее демонов пустыни, – напомнила она своим подданным, когда они ужинали при свете звезд. – Мы изучили капризы Нила, но прихоти этих бескрайних водных просторов готовят нам много испытаний. И все-таки мы их преодолеем.

Критяне с сомнением осмотрели небольшую барку, приготовленную для дальнего странствия. Две мачты, согнутые дугой и соединенные вершинами, каюта с плоской крышей, новые полотняные паруса, весла, прочный надежный руль – судно выглядело очень красиво.

– Вы надеетесь, что доберетесь до Крита на такой… скорлупке?

– Наши предки добирались, – ответила Яххотеп.

– Вы не ведаете об опасностях, которые подстерегают вас, госпожа. Если с Крита дует попутный ветер, до Египта можно доплыть за три дня. [5]5
  Расстояние от Крита до Египта примерно 500 километров.


[Закрыть]Но из Египта до Крита понадобится вдвое больше. Непредсказуемы капризы ветра, качка, возможны бури. Судно должно быть более надежным и прочным, чтобы выдержать ветер и силу волн.

– Наше выдержит.

– В дурную погоду небо затянуто облаками, звезд не видно, и мы можем сбиться с пути.

– Но не с картами, которые я взяла с собой. Наши предки часто плавали на Крит и оставили нам драгоценные сведения. Вы будете не правы, если усомнитесь в их познаниях. Даже если море страшит большинство египтян, среди нашего народа были могучие мореходы, и мы знаем, как приручать морские просторы.

– Но среди ваших спутников нет мореходов.

– Им представился случай обогатиться недостающим опытом.

Глядя, как египтяне управляются с парусами, критяне несколько успокоились. Но они-то знали, как переменчиво Средиземное море и опасались паники на борту, стоит начаться качке. Ветры дули то так, то этак, и на заре третьего дня море разволновалось всерьез. Однако капитан ловко управлял легкой баркой, подвижность которой помогала ей скользить с волны на волну. Экипаж ни на секунду не терял хладнокровия и прекрасно справлялся со своими обязанностями.

Но разве царица Яххотеп не вела беседу каждую ночь с богом Луны, прося помочь ей переплыть море?

На четвертый день плавания критяне не поверили своим глазам.

– Наш остров… Наш Большой остров!

– Воздадим хвалу богу Амону, повелителю ветров, и богине Хатхор, владычице звезд и покровительнице мореплавателей, – обратилась к своим спутникам Яххотеп. – Без их помощи мы не добрались бы благополучно до цели.

Царица положила лепешку, вино и благовония на маленький жертвенник, вокруг которого собрались все египтяне.

– Я вижу корабли, – объявил капитан.

Четыре корабля быстро приближались к египетской барке.

– Они приняли нас за вражеское судно и собираются уничтожить, – завопили критяне.

Направление, в котором двигались военные корабли, не оставляло никаких сомнений в их враждебных намерениях.

Яххотеп приказала убрать паруса и встала на носу – безупречная цель для лучников Миноса Великого.

27

Хамуди бродил по своему загородному дому, будто тигр по клетке. Он удвоил число телохранителей, которые не смыкали глаз ни днем ни ночью, и все-таки он не решался выйти за порог.

– С чего вдруг ты стал так боязлив? – недоумевала Има. – Не станет же флотоводец Яннас нападать на наш дом!

– Напрасно ты так думаешь! Он убийца и способен на все! Между ним и властью – одно препятствие, это я. И мы оба это знаем.

– Но ведь ты по-прежнему правая рука верховного владыки.

Главный казначей тяжело опустился в кресло и залпом выпил кубок белого вина.

– Апопи стареет. День ото дня он теряет не только силы, но и трезвость разума.

Госпожа Има онемела от изумления.

– В первый раз в жизни ты осуждаешь владыку.

– Не осуждаю, а свидетельствую. Если мы хотим сохранить могучее царство гиксосов, мы должны всячески помогать Апопи.

Искушенная в порочных играх, Има ничего не смыслила в играх политиков. Однако смятение мужа навело ее на мысль о возможной потере их богатств.

– Мы… – начала она – мы в опасности?

– Нет, владыка по-прежнему удостаивает меня доверия.

– Но однажды может не удостоить?

– Яннас хочет заронить в его сердце сомнение во мне. Мы с флотоводцем не выносим друг друга. Его бесит влияние, которое я имею на наших главных сановников. Он задумал уничтожить меня.

Има побледнела.

– До тебя дошли слухи или есть подтверждение твоей догадке?

– Я провел расследование, и все сошлось: как только Яннас вернется из Азии, он постарается поквитаться со мной.

Има уселась на колени Хамуди и с нервной торопливостью принялась целовать щеки, нос, глаза и лоб мужа.

– Невозможно, дорогой! Ты не позволишь ему лишить нас богатства!

– А ты мне поможешь?

– Каким образом?

– Ты – глаза и уши супруги нашего владыки.

– Старуха совсем обезумела, она больна и бессильна.

– И все-таки она сумела отдать приказ расправиться с живописцем Миносом.

– Разве можно сравнить с ним Яннаса?!

– Можно, если ты сумеешь убедить госпожу Танаи, что главный полководец ведет наше царство к гибели. Разве не из-за нерадения Яннаса египтяне напали на Аварис, напугав до смерти госпожу и лишив ее здоровья? В бездарности флотоводца кроется причина всех наших неудач. Если мы не избавимся от него, он погубит нас всех.

Има наконец поняла, о чем толкует ей муж.

– А что, если Яннас погибнет в Азии?

– В последнем донесении он обещает через неделю быть здесь, и его собираются встретить как победителя.

В одежде простого воина Яннас со свитой направлялся в крепость, словно бы не слыша восторженных кликов толпы, сопровождавшей его. Воины, стражники, жители Авариса славили победу, которая не была одержана, но об этом должен был знать только верховный владыка.

Согласно обычаю, Хамуди, будучи начальником тайной службы, первым принял Яннаса.

– Был ли удачен поход?

– Может ли верховный владыка незамедлительно принять меня?

– Верховный владыка отдыхает. Он поручил мне выслушать донесение и передать ему.

– Об этом не может быть и речи.

– Таков обычай, главный над воинами!

– Мне плевать на ваши обычаи, казначей! Я вернулся и вновь отвечаю за безопасность столицы и жизнь верховного владыки. Возвращайтесь к своим писцам и продолжайте торговать травой, но не пытайтесь встать у меня на пути, когда я направляюсь в крепость! Я войду и дождусь, когда мой господин проснется!

Хамуди в ярости отступил.

Многие заботы тяготили сердце Яннаса, и все-таки он задремал. Внезапный холод заставил его пробудиться.

Перед ним стоял верховный владыка.

– Долго тебя не было, друг. Наши воины ослабели?

– Положение очень серьезно, господин.

– Следуй за мной.

Апопи и полководец затворились в крошечном покое в сердцевине крепости, где никто их не мог подслушать.

– Ты усмирил азиатов, Яннас?

– Я убил тысячи мятежников, уничтожил их семьи, сжег сотни селений, победил все войска, с которыми сражался. Всюду, где я проходил, я сеял ужас и страх. Каждый житель Азии запомнил, что оскорбить владыку гиксосов – значит навлечь на себя кару.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Никто не смеет открыто выступать против нас, потому что ни одно войско не может устоять против гиксосских колесниц. Но, к несчастью, существуют еще разбойники и негодяи, которые нападают из-за скал и пригорков. Кроме того, на нас стали нападать хетты, опытные и искусные воины. Им удалось объединиться, подчинить себе слабых местных князьков и стать настоящими хозяевами анатолийских земель.

– Почему ты не изничтожил этих хеттов, мятежников и бунтовщиков, Яннас?

– Потому что они знают каждый уголок своей земли и своих гор, потому что способны выживать в самых суровых условиях. Даже голодая и умирая от холода, они продолжают сражаться с яростью диких зверей, заманивая нас в смертельные ловушки. Я вешал их жен, вспарывал животы их детям, сметал с лица земли их дома, но они не сдавались. И если бы я продолжал посылать своих воинов в их ущелья и лощины, я остался бы без войска.

В хриплом голосе владыки прозвучала угроза:

– И что же ты предполагаешь делать дальше?

– Я оставил на местах достаточно воинов, чтобы запереть хеттов на той территории, которую они захватили. Потери их велики, и сейчас они не представляют для нас серьезной опасности. Но так будет не всегда. На обратном пути я много размышлял. В Азии – хетты, в Египте – царица Яххотеп, два очага восстания. Оба их нужно во что бы то ни стало погасить, иначе их огонь распространится повсюду.

– Разве я не поручил тебе этого?

– С теми силами, которыми я располагал, я сделал все, что было возможно.

– Мне судить, все или не все, полководец!

– Вы можете отправить меня в лабиринт или на арену к бешеному быку, но моя смерть не избавит царство гиксосов от грозящих ему мятежников.

Решительный тон Яннаса рассердил владыку, но доводы были весомы. На них нечего было возразить.

– Чего ты хочешь?

– Полноты власти.

Апопи застыл в неподвижности, время потекло медленно-медленно, и эта пауза показалась Яннасу вечностью.

– Объясни, что ты имеешь в виду, – наконец проговорил Апопи.

– Не раз главный казначей мешал мне, не выполняя моих распоряжений, сводя на нет мой успех. Действуя в своих интересах, он ослабляет царство. Пусть Хамуди довольствуется обязанностями казначея и оставит в покое офицеров и военачальников, которых он подкупает, привлекая на свою сторону. А предпринять я собираюсь следующее: оставив небольшую часть войска в Аварисе, чтобы обеспечить его безопасность, я сначала брошу все силы на Мемфис и сотру его с лица земли. Потом прорву оборону египтян, уничтожу Фивы и привезу вам живыми или мертвыми царицу Яххотеп и ее сына. Затем раздавлю всех хеттов до единого, и, если понадобится, сровняю с землей всю Анатолию. Из-за разброса сил я не могу добиться окончательной победы. Хамуди дробит силу войска. Нужно положить конец его вмешательству и уничтожить наших врагов. Но сделать это можно лишь одним-единственным способом – на каждую точку обрушивать всю нашу мощь. Так гиксосы создали свое необъятное царство, так вы, верховный владыка, удержите его и увеличите.

Яннас замолчал. Он прекрасно понимал, чем рискует, требуя столь решительных действий. Но он был полководцем и не желал больше довольствоваться полумерами.

– Ты кончил, Яннас?

– Больше мне нечего сказать, господин. Могу прибавить только, что моя единственная забота – это величие царства гиксосов.

28

Капитаны военных кораблей Крита были готовы уничтожить вражеское судно, но появление на носу Яххотеп до такой степени изумило их, что они не отдали лучникам приказ стрелять.

В золотой диадеме, в ярко-красных одеждах, Яххотеп застыла в царственной неподвижности.

Кто знает, может, это та самая египтянка, которая заставила отступить гиксосов? Критяне не стали уничтожать иноземный корабль, моряки которого не проявляли враждебности. Они ограничились лишь тем, что сопроводили его до пристани. Один из капитанов узнал двух соотечественников, которые что-то кричали, размахивая руками.

Они первыми ступили на родную для них землю и объяснили начальнику стражи, что вернулись, исполнив порученное: царица Египта Яххотеп прибыла на остров и просит Миноса Великого принять ее.

Разговор был напряженным, но собеседники все-таки пришли к соглашению. Морякам-египтянам не разрешили сойти на землю. Их барку отвели в маленькую гавань, где обычно разгружались лодки, привозящие оливковое масло. Там ее поставили на якорь, отрядив для нее караульщиков.

Царицу пригласили занять место в колеснице, запряженной быками.

Прежде чем сойти на землю, Яххотеп попросила капитана не предпринимать никаких действий и дожидаться ее возвращения. Затем она обратилась и к двум критянам, благодаря ей вернувшимся на родину:

– Я требую, чтобы вы обеспечили моим людям безопасность. Я должна быть уверена, что в мое отсутствие с ними будут хорошо обращаться и хорошо кормить. Иначе мы немедленно отплываем.

Критяне вновь вступили в переговоры, завершившиеся общим согласием. За это время Яххотеп успела рассмотреть колесницу. В Египте научились делать колеса еще при первой династии. Их использовали для того, чтобы перевозить боевые башни, атакуя крепости ливанцев. Но в песке повозки вязли, и от них отказались, потому что водная дорога Нила действовала безотказно. Однако нашествие гиксосов показало египтянам, что они напрасно пренебрегли применением колес. В голове у Яххотеп сразу же возник новый замысел. Она непременно осуществит его, если только Минос Великий не сделает ее своей пленницей.

Удобно устроившись в колеснице, Яххотеп рассматривала Крит. Сосновые леса, дубовые рощи взбегали на холмы, уходившие грядами к горизонту. Вдоль дороги, ведущей из гавани к главному городу Кноссу, стояли сторожевые посты и небольшие харчевни.

Когда колесница пересекла песчаную насыпь акведука, Яххотеп залюбовалась великолепной долиной с темными стрелами кипарисов.

Кносс раскинулся на склоне холма. Никаких укреплений, стен, башен, только бегущие вверх улочки и переулки с лавками, мастерскими, домишками. Жители высыпали на улицы поглазеть на красавицу-иноземку, которая улыбалась им, приветствуя ласковым взмахом руки. Напряженность сменилась дружественностью – женщины и детишки хотели притронуться к чуду, явившемуся к ним с другого конца света. Они верили, что это прикосновение принесет им счастье.

Стражники пытались оградить царственную египтянку, отгоняя от нее толпы народа. Но вот колесница остановилась, и Яххотеп вышла. Люди сначала примолкли, а потом разразились приветственными кликами.

Держа в руках лилии, в сопровождении улыбающихся детишек царица Свобода приблизилась к стенам, окружавшим территорию царского дворца, и вошла в ворота. Стража поклонилась ей.

Великолепное здание дворца виднелось наверху, на склоне, и Яххотеп вместе с несколькими провожатыми стала подниматься, проходя через сады, расположенные ступенями. Подъем кончился, и Яххотеп оказалась на просторном дворе, длиной примерно метров в шестьдесят и шириной в тридцать. Стороны этого двора соотносились со сторонами света. Здесь было хорошо отдыхать в жару. Сюда выходили все окна дворца, высокие, узкие с красными переплетами.

Стражник-офицер распахнул перед царицей двери и повел ее по коридору, украшенному орнаментом из скрещенных секир и бычьих голов.

Зал приемов выглядел не так сурово. Его стены художники украсили изысканной росписью: прекрасных девушек, собирающих цветы и несущих драгоценные вазы, сопровождали кошки, удоды, куропатки, дельфины, летающие рыбы. Изображения пальмовых листьев и витых спиралей украшали потолок.

Немало важных сановников собралось в зале, и все они обратили взоры к Яххотеп.

Критяне были одеты в яркие, перекрещенные на груди туники до колен. Они не носили бород, зато тщательно ухаживали за волосами – на плечи падали крупно и мелко завитые пряди, а на лоб – тугие спирали. Одни были обуты в простые кожаные сандалии, другие – в сандалии с высокой шнуровкой.

Женщины соперничали в изысканности нарядов с мужчинами. Юбки на них были разных цветов и разного покроя – длинные, покороче, пошире, поуже, – прозрачные накидки, золотые украшения, агатовые и коралловые бусы. Взглянув на критянок, нетрудно было понять, как они ценят красоту и роскошь.

Однако Яххотеп, умело подчеркнув красками красоту лица, одевшись в простое платье из белоснежного льна и украсив лоб золотой диадемой, символом царской власти, затмила всех.

Она стояла, устремив взор на трон с высокой спинкой, поддерживаемый грифонами, на котором сидел бородатый старец с тонким благородным лицом. В правой руке он держал скипетр, в левой – двойную секиру, олицетворяющую молнию, которая поражает врагов.

– Минос Великий! Фараон Яхмос передает пожелания здоровья и благополучия тебе и твоему острову.

Царь Крита внимательно рассматривал Яххотеп.

Итак, египетская царица существует на самом деле, вот она стоит перед ним, одинокая, безоружная, целиком и полностью в его власти. Он может отдать ее под стражу и отправить владыке гиксосов, может сам казнить ее и отправить Апопи ее голову.

Решение царя изумило критскую знать.

– Займи место по правую руку от меня, царица Египта, – сказал Минос Великий.

Овдовев, Минос Великий никогда не проявлял интереса к женщинам. Оказывать подобную честь иноземным царицам было не в обычаях Крита. Поборники дворцового этикета почувствовали негодование, но когда Яххотеп взошла на трон из позолоченного дерева с геометрическим орнаментом, они позабыли о своем недовольстве – для этой женщины, рожденной властвовать, не было другого места.

– Достоин ли дворец Кносса дворца Фив?

– Дворец Кносса гораздо обширнее, лучше построен и богаче украшен.

– Почему же тогда египтяне слывут несравненными строителями? – удивился царь.

– Великими строителями были наши предки. По сравнению с ними мы карлики. Но мы сейчас заняты войной, и главное для нас – освободить Египет. Если судьба будет к нам благосклонна, мы многое выстроим заново. Да минует Крит беда, обрушившаяся на Египет.

После этих простых и незатейливых слов Минос Великий, данник правителя гиксосов, должен был немедленно отправить дерзкую в заточение.

– Нравится ли царице Египта мой двор? – задал Минос следующий вопрос.

– Он блестящ и изыскан. И я не вижу среди твоих придворных ни одного гиксоса.

По мнению большинства сановников, царица Яххотеп перешла границы дозволенного. Минос Великий как ни в чем не бывало продолжал беседу:

– Не слишком ли утомительным было ваше путешествие?

– Нет, благодарю. Море, к счастью, было спокойным.

– Мой народ любит музыку, танцы и игры, Я прошу тебя, царица, принять участие в празднестве в честь твоего прибытия.

Царь поднялся, Яххотеп тоже. Они прошествовали по тронному залу рядом и через открытые двери вышли в сад, где приглашенных ожидали накрытые столы, украшенные цветами и заставленные необыкновенными блюдами.