Текст книги "Пылающий меч"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

19

Увидев причалившую к пристани барку, воины Пер-Камоса издали ликующий крик. Царица Свобода вернулась! Вдохновительница вновь была во главе египетского войска, и готовность сражаться в каждом из ратников вспыхнула с новой силой. Они верили, что Яххотеп сумеет противостоять напору гиксосов, мало того – поведет их в наступление!

С тех пор как небольшой городок стал главным опорным пунктом обороны египтян, он очень изменился. Вместо шатров и палаток появились дома и стены, на берегу построили удобную пристань, что облегчило разгрузку припасов, не забыли и о специальных причалах для боевых судов.

– Как наши дела? – осведомилась Яххотеп у градоправителя Эмхеба.

– Мы в полной готовности, госпожа.

– Флотоводец Хонсухотеп доволен своей линией обороны?

– Он значительно укрепил ее.

– Так не будем терять времени и выведем наших воинов на позиции. В последнем сообщении, принесенном Плутишкой, говорится, что Яннас совсем близко.

Последняя схватка с отрядом под предводительством Афганца и Усача была особенно ожесточенной. Нет сомнения, что войска Яннаса одерживали победу за победой, не спеша продвигаясь все дальше на юг, но они лишились еще двух кораблей, да и людские потери были чувствительными. Поэтому все гиксосы прославляли осторожность и предусмотрительность своего главнокомандующего. Египтяне нападали в самых неожиданных местах маленькими отрядами, которые были обречены на смерть.

– Мужества у египтян не отнять, – признавал Яннас, разговаривая со своими подчиненными. – Нет сомнения, что мятежники не сложат оружия и будут сражаться до последнего.

– Беда в том, господин, – напомнил один из офицеров, – что мы до сих пор не знаем, где Яххотеп собрала свои войска. Наших разведчиков уничтожают, ни один из них не вернулся и не принес нам никаких сведений. На мой взгляд, царица укрепляет Фивы и ждет нас там.

– В таком случае она поставила бы на карту все, – сказал Яннас. – И все проиграла бы, потеряв и войска, и столицу. Нет, не думаю, что нас ждут под Фивами. Вероятно, Яххотеп построила свою линию обороны где-то в Среднем Египте. Я чувствую, мы близки к цели.

Измученные, изнуренные Афганец и Усач вернулись в Пер-Камос с жалкими остатками своего отряда.

Кошечка сразу же принялась врачевать раненых, многие из которых, получив слишком серьезные ранения, ушли из жизни. По счастью, рана Усача на ноге, хоть и загноилась, не была глубокой. Ее скоро вылечили с помощью бальзамов и мазей.

Царица Яххотеп приняла двух офицеров у себя, в маленьком дворце, главный покой которого был превращен в святилище, где хранился меч Амона.

– Госпожа, как могли мы замедлили продвижение Яннаса. Но какой ценой!..

И Усач, и Афганец скорбно потупились.

– Вы великолепно выполнили свою задачу, – с благодарностью сказала Яххотеп. – Выиграли драгоценное для нас время и дали возможность выкопать обходные каналы.

Слабая улыбка тронула печальные лица воинов.

– Значит, наши люди погибли не зря?

– Они заплатили жизнью за нашу возможность победить. Если бы вы не задержали Яннаса, мы бы ничего не укрепили и не построили.

– Мы перебили много гиксосов, нанесли урон их флоту, – продолжал свой доклад Афганец, – и все-таки они более многочисленны, чем мы, и оружия у них гораздо больше.

– Как вы считаете, когда нам ожидать нападения Яннаса?

– Он стал настолько осторожным, что двигается вперед на ощупь, – проговорил Усач. – Нужно по-прежнему уничтожать его разведчиков, чтобы он открыл перед собой Пер-Камос в самый последний миг. Думаю, что у нас в запасе не менее трех недель.

– Ия того же мнения, – подтвердил Афганец.

Со времени последней серьезной стычки с египтянами прошло три недели. Гиксосы продолжали продвигаться вперед, проверяя каждую пядь. На водах Нила ни единой лодки. Селения на берегах пусты.

– Нет сомнения, что враг продолжает отступать, – высказал мнение помощник флотоводца. – Почему бы нам не увеличить скорость? Мы гораздо быстрее доплывем до Фив.

– Мы не знаем, где именно затаился противник, готовя нам засаду. Спешить равносильно самоубийству.

– Но вот уже много дней мы не встречали на своем пути никакого сопротивления.

– Это-то и внушает мне тревогу. Думаю, что египтяне собрали где-то свои войска, желая преградить нам путь.

Нил делал изгиб, и, выплыв из-за поворота, Яннас обнаружил выстроенное Хонсухотепом заграждение из боевых кораблей напротив Пер-Камоса.

Гиксос сглотнул слюну: наконец-то вожделенная битва!

И тут же принялся зорко осматривать окрестности. На обоих берегах пальмы и кусты тамариска. Наверняка за ними скрываются египетские лучники. А прямо перед ними выстроился вражеский флот – суда быстроходнее, чем у гиксосов, но зато не такие тяжелые.

– Смотрите, господин! Это она!

На корме корабля, украшенного знаменем с изображением серебряного диска луны, плывущего на серпе-барке, стояла женщина в красных одеждах, увенчанная золотой диадемой, и держала в руках сверкающий на солнце меч Амона.

Царица Яххотеп… Да, это она. Кто еще мог отважиться на такое!..

– Она выражает нам свое презрение и хочет заманить нас, – сказал Яннас. – В середине заграждения откроется проход и, как только мы воспользуемся им, окажемся в ловушке. Ловко, но не слишком… Яххотеп недооценила меня, и просчет окажется для нее роковым.

– Каков будет ваш приказ, господин?

– Мы пойдем в наступление по всей линии египетских кораблей. Мы сметем их плавучее заграждение. Столкновение будет ужасающим, рукопашная на кораблях свирепая, но неожиданность нападения обеспечит нам преимущество.

– А боевые колесницы?

– Побережем для Фив.

Тяжелые корабли гиксосов медленно разворачивались, принимая боевой порядок.

Быть может, египтяне пустятся наутек, сообразив, что хитрость их разгадана, и они будут легкой добычей гиксосов?

Но нет, корабли стоят все так же неподвижно.

«А царица, однако, упряма, – подумал Яннас. – Решила скорее умереть, чем отступить. Красивое безумство, но все-таки безумство».

Заслонившись щитами, лучники-гиксосы приготовились ответить на выстрелы египтян. Но к их величайшему изумлению, египтяне не стреляли.

Яннас смотрел не без удивления, как его боевые корабли – за исключением тех, что везли колесницы – приближаются к плавучей преграде.

Внезапно берега словно треснули. Пальмы, как подрубленные, упали на атакующих, кусты тамариска раздвинулись и стали видны обводные каналы, откуда множество барок ринулись на гиксосов.

Теперь и египетские лучники обрушили на нападающих тучи стрел – загорались паруса, падали в воду люди. Со снующих барок фиванцы поджигали вражеские корабли, пробивали обшивку. Неуклюжие, тяжелые суда гиксосов, потеряли в тесноте маневренность и, полыхая, медленно погружались в воду.

Побелевшими губами Яннас приказал отступать.

20

Яхмос повзрослел. Царственная стать юноши невольно внушала почтение, но еще большее уважение вызывала та истовость, с какой он исполнял обязанности фараона. Более хрупкий по сложению, нежели его старший брат Камос, Яхмос поражал окружающих целеустремленностью, серьезностью и неутомимым трудолюбием.

Руководствуясь дельными и подробными рекомендациями управляющего Кариса, хранителя царской печати Неши, смотрителя житниц Хирея, Яхмос твердой рукой держал бразды правления хозяйством фиванской провинции и соседствующих с ней земель. Благодаря своей неподкупности и справедливости, юному фараону удавалось сытно питать фиванцев и хорошо кормить войска. Кроме того, в закромах был накоплен запас зерна на случай неурожая.

Разрушения, причиненные гневом Сета, остались не более чем воспоминанием. Яхмос не пожалел средств на восстановительные работы. Пострадавшие отстроили себе новые жилища, куда лучше прежних. Не прошло и нескольких месяцев, как руины в Фивах исчезли. Новый город рождался на глазах, еще более красивый и удобный для житья.

Почти каждый день фараон отправлялся в гавань, чтобы посмотреть, как работают корабелы. Они трудились с большим рвением, понимая, что в их руках залог будущей победы. Египту нужно было как можно больше кораблей, бывших главным оружием против гиксосов. Яхмос знал каждого плотника, каждого строителя, осведомлялся о его здоровье и здоровье семьи. Если юноша видел, что работник изнурен, он отправлял его отдохнуть. Но был безжалостен к лентяям, притворщикам и халтурщикам, строго карая любую разновидность дезертирства в суровое военное время.

Исполняя обещание, данное матери, Яхмос пекся и о защите Фив. Он сумел набрать небольшое войско добровольцев, готовых пойти на смерть, лишь бы не допустить разорения священного города Амона чужеземцами.

Фараон не обманывал себя относительно возможностей своего небольшого отряда, но само присутствие воинов в городе успокаивало фиванцев. По примеру своего отца Яхмос всерьез обучал новичков военному искусству, предвидя в будущем серьезные сражения с врагом.

Продолжая объезжать южные селения в поисках добровольцев, Яхмос услышал отчаянные крики о помощи. В сопровождении надежных телохранителей он поспешил к стоявшему неподалеку домику землепашцев.

Два офицера-вербовщика грозили бичами девушке удивительной красоты, а она громко звала на помощь.

– Что здесь происходит? – спросил фараон.

– Господин, вы приказали поговорить с каждым мужчиной здешних мест, но предательница не желает открыть, где прячется ее брат! Если она не скажет, где он находится, мы ее накажем.

– Если можешь, оправдайся, – обратился Яхмос к виновной. Фараон и девушка посмотрели в глаза друг другу.

– Наши родители умерли. Я и мой старший брат живем в своем доме на земле, доставшейся нам по наследству. Если его заберут воевать, как я буду хозяйничать одна?

– Никто не забирает в мое войско насильно. Но, быть может, твой брат дезертир. Чем ты подтвердишь, что говоришь правду?

– Именем фараона клянусь, что не сказала ни слова лжи.

– Оставьте нас, – приказал Яхмос офицерам-вербовщикам, внимательно разглядывая девушку.

Стройная, с горделивой посадкой головы, с естественным изяществом движений, она казалась особой царской крови.

– Так узнай, что ты беседуешь с фараоном. Как твое имя?

– Нефертари. [4]4
  Ее царским именем будет Яхмос-Нефертари. Позднее имя Нефертари примет также старшая супруга фараона Рамсеса II.


[Закрыть]

– Нефертари – «Прекраснейшая». Что ж, имя ты носишь по праву.

Похвала не вызвала краски на щеках юной женщины.

– Что вы скажете о моем брате, господин? Как решите его судьбу?

– Ты поклялась, что сказала правду, значит, он будет и дальше пахать свою землю. Но полагаю, одному человеку не под силу обработать столько земли. Я дам ему в помощь двух моих работников.

Вот теперь щеки красавицы порозовели.

– Не знаю, как и благодарить вас, господин…

– Отблагодаришь, покинув этот дом и отправившись со мной во дворец.

– Во дворец? Но…

– Твоему брату больше не понадобится твоя помощь, Нефертари. Твое место не на ячменном поле.

– Вы запрещаете мне видеться с ним?

– Нет, не запрещаю. Но сейчас мы воюем, и каждый из нас, не щадя сил, должен делать то, что лучше всего умеет.

– Я лучше всего умею помогать брату.

– Теперь ты будешь помогать фараону.

– Что я буду делать?

– Женщина, которая вела дом и хозяйство, умеет распределять работу и управлять людьми. Мне нужен помощник, который наладил бы работу в ткацких мастерских, где изготовляют полотно для парусов, и который мог бы помочь управляющему дворцом Карису. Он стар и силы его на исходе. Обязанности, которые я собираюсь возложить на тебя, нелегки, но мне кажется, ты справишься с ними.

Лицо Нефертари осветилось улыбкой.

– Так, значит, ты согласна?

– Я простая девушка и не знаю, как вести себя во дворце.

– Научишься, и очень скоро.

Царские носилки, окруженные телохранителями, мирно покачивались, приближаясь к Фивам. Вдруг носильщики остановились. Глава охраны приблизился к фараону.

– Что-то случилось? – осведомился Яхмос.

– Здесь нас должен был дожидаться дозорный, но его нет на месте, господин. Я всерьез встревожен и прошу разрешения послать вперед разведчиков.

– Думаю, что отряду не стоит дробиться на части.

– И все же я полагаю, что двигаться вперед опасно.

– Я должен знать, что произошло!

Все, кто слышал этот разговор, сразу же подумали о нападении гиксосов, представили себе узкие улицы Фив, кровь, трупы, горящие дома.

– Ни единого дымка над Фивами, господин.

Носилки вновь двинулись вперед. На следующем караульном посту тоже никого не было. Похоже, стража оставила его, торопясь оказать помощь своим собратьям, сражающимся в городе.

Нефертари насторожилась и стала прислушиваться.

– Я слышу пение, оно доносится из города.

Двинулись дальше.

Пение раздавалось все громче, да еще какое веселое!

Навстречу носилкам со всех ног бежал стражник.

Телохранители Яхмоса скрестили копья.

– Господин, – закричал гонец что есть силы. – Мы получили известие из Пер-Камоса: царица Яххотеп обратила гиксосов в бегство!

21

Яннас склонил голову перед верховным владыкой. Лицо Апопи страшило непривычной бледностью.

– Я требую правды, флотоводец!

– Немало наших кораблей утонуло под Пер-Камосом, зато колесницы в целости и сохранности. Мы тоже нанесли врагу немало потерь. Но он вполне способен вновь сражаться. Распорядитесь, и я сотру с лица земли Мемфис.

– Не Мемфис сейчас главное, флотоводец. Упорное сопротивление проклятых Фив принесло ядовитые плоды. Не один город в Дельте бунтует против наших стражей порядка. Образумь их немедленно.

Покидая главную крепость, Яннас повстречал Хамуди, который не скрывал возмущения.

Два вельможи, окруженные телохранителями, приостановились, обменявшись недобрыми взглядами.

– Ваша военная кампания прошла не блестяще, великий флотоводец. Вы должны были превратить в пыль египетские войска, но царица Яххотеп по-прежнему жива и здравствует.

– Почему вы не отправили подкрепление моему помощнику, который осаждает Мемфис?

– Потому что верховный владыка не хотел этого.

– Он сказал это сам?

– Я не советую вам, флотоводец, ставить мое честное слово под сомнение.

– У вас никогда не было чести, Хамуди. Сегодня речь идет о судьбе царства гиксосов, она в моих руках. Посмейте только встать у меня на пути! Тогда…

– Что тогда?

Яннас не удостоил его ответом и проследовал дальше. Телохранители двинулись за ним.

– Вы одержали великолепную победу, ваше величество, – радостно произнес Хонсухотеп, глядя на царицу Фив. – Жаль, что Яннас не выгрузил свои колесницы! Сколько бы их погибло во рвах, вырытых по берегам.

– Победа – слишком громкое слово, – вздохнула царица, оглядев своих военачальников, собравшихся на совет. – Мы потеряли много воинов, много кораблей, а Яннас ушел невредимым.

– На этот раз мы лишь хорошенько поцарапали противника, – согласился с царицей градоправитель Эмхеб. – Но, с другой стороны, мы все-таки заставили отступить самого Яннаса! Кто из нас был уверен в успехе, когда мы вступали в бой?

– Последние вести из Дельты не так уж плохи, – вновь заговорил Хонсухотеп. – Мемфис по-прежнему не сдается гиксосам. Многие города, узнав об отступлении Яннаса, готовы взбунтоваться.

– Рано, слишком рано! – горестно воскликнул Усач. – Апопи безжалостно перережет восставших!

– Неужели мы не можем поддержать хотя бы Мемфис? – спросил с беспокойством Афганец.

– Непременно поддержим, – успокоила своего верного воина царица Яххотеп. – Мы отправим туда съестные припасы, оружие, будем всячески вредить врагам, чтобы со временем сделать из Мемфиса наш новый рубеж сопротивления.

– По части вреда врагу мы с Усачом большие умельцы, – улыбнулся Афганец. – Мы шепнем словечко нашим сторонникам на местах, и окружившие Мемфис гиксосы не будут знать ни минуты покоя. Ни одной ночи не придется им больше спать. Вода и пища у них будут отравлены, на их сторожевые отряды будут совершаться нападения, их дозорных будут убивать и красть.

Двое разгневанных юношей, обороняясь, убили стражников гиксосов, которые хотели отправить их в тюрьму. Женщины сумели постоять за себя и справились с охраной, которая должна была доставить их в Чару. Жители предместий Бубастиса, вооружившись топорами и серпами, напали на казармы гиксосов и разгромили их.

В восторге от нежданного успеха мятежники-освободители устроили праздник. Они развели большой костер и бросали в него одежду палачей, над которыми им удалось восторжествовать. Сегодня поднялись они, а завтра, глядишь, поднимется весь город!

На рассвете послышалось ржание лошадей, сначала вдалеке, потом все ближе, ближе. Раздались человеческие голоса. Сухие, резкие приказы звучали словно удары бича.

– Колесницы Яннаса! – закричал перепуганный мальчишка.

На обширной равнине Дельты, где стоял город Бубастис, кто мог противостоять колесницам гиксосов?

Юноши-египтяне были слишком молоды, неопытны, не закалены. Как только они увидели сотни вооруженных колесниц, надвигающихся грозными рядами, мужество покинуло их. Нашлись такие, что, побросав оружие, вышли за городские стены. Смиренно склонив головы, они упали на колени.

– Мы поддались порыву безумия, – простонал один из них, – мы просим пощады!

– Победа без боя, – самодовольно отметил вестовой Яннаса.

– С оружием или без оружия, но мятежники остаются мятежниками, – холодно заявил главный военачальник. – Оставить бунтовщиков без наказания – значит проявить слабость, которая впоследствии обернется против нас.

Яннас поднял руку и резко опустил ее, давая знак своим воинам идти на приступ.

Колесницы ринулись вперед, давя беззащитных и безоружных людей. Что было захватчикам до отчаянных криков вокруг?

Точно так же они давили их в Атрибисе, в Летополе и во всех прочих городах, жители которых посмели восстать против великого владыки гиксосов.

Окружив себя телохранителями из ливийцев и киприотов и перестав волноваться за собственную безопасность, главный казначей Хамуди горделиво расхаживал в новой накидке с золотой бахромой. Доходы от продажи наркотических зелий росли с каждым днем, его несметное состояние увеличивалось. Однако его благоденствию мог помешать флотоводец Яннас – неуспех под Пер-Камосом, разумеется, не прибавил ему популярности. Хорошо еще, что многие военачальники понимают, что этот тупой вояка не может пообещать им ничего, кроме гибели.

Хамуди до сих пор не удалось проникнуть в ставку Яннаса и настроить против него ближайших соратников. Телохранители Яннаса не покупали наркотики. И те и другие были преданны своему начальнику. Много лет они воевали с ним бок о бок и верили в его военную удачу. Но Хаммуди не сомневался, что рано или поздно найдет среди них слабое звено.

Исполняя приказание верховного владыки, Яннас покончил с мятежами в городах Дельты. Все войско гиксосов чуть ли не молилось на своего военачальника, а в этот день его должен был прилюдно поздравить сам Апопи.

Неужели забыто унизительное бегство из-под Пер-Камоса? Неужели забыта царица Яххотеп, бросившая им вызов! Но если сановники оглохли, ослепли и не чувствуют опасности, то кто, кроме Хамуди, может спасти великое царство гиксосов? Он один понимает, где притаилась подлинная опасность, хоть и вынужден сегодня смиренно склонить голову перед Яннасом!

Секретарь принес ему срочное и тайное донесение из крепости, охранявшей горные дороги в Анатолию.

Прочитав послание до конца, Хамуди попросил владыку, беседующего с Яннасом, принять его.

– Дурные вести, господин, очень дурные вести! – начал он.

– Говори! Пусть и Яннас их слышит, – распорядился Апопи.

– Анатолийские горы вновь охвачены мятежом, бунтовщики атаковали нашу главную крепость. Начальник крепости просит срочно прислать ему подкрепление.

– Я предсказывал это, господин, – напомнил Яннас владыке гиксосов. – Горцы не умеют смиряться. Чтобы они перестали бунтовать, мы должны перебить их всех до последнего.

– Отправляйся немедленно туда и подави это восстание! – приказал Апопи.

– А… царица Яххотеп?

– Дельта в полном нашем подчинении, Аварис неприступен. Преданный мне человек справится с царицей и ее царьком в их собственной дыре. На сегодняшний день нет ничего важнее, чем подавить восстание в горах.

22

Яххотеп вопреки ожиданиям своих воинов не двинула войско на Аварис. Она занялась помощью осажденному Мемфису, отправив туда оружие и припасы и позаботившись о том, чтобы город продолжал и дальше оказывать сопротивление гиксосам.

Вот уже много ночей небо было завешено тучами. Бог Луны недвусмысленно давал знать, что над фараоном Яхмосом нависла опасность. Яххотеп поняла: Апопи навел на сына порчу.

– Позволите ли вы мне вернуться наконец в Эдфу, госпожа? – обратился к ней градоправитель Эмхеб. Всегда жизнерадостный великан выглядел на этот раз усталым.

– Ты прекрасно знаешь, что нет, – ласково ответила ему Яххотеп. – Где мне найти другого такого человека, на которого я могла бы положиться? Я должна быть уверена, что воины Пер-Камоса не утратят бдительности. Думаю, что Яннас не будет спешить с ответным ударом. Оставаясь настороже, ты найдешь время немного отдохнуть.

Улыбка царицы таила в себе столько обаяния, что Эмхеб не стал настаивать на своей просьбе.

– Дела призывают меня в Фивы, – сообщила она. – Но как только мы хорошенько подготовимся, то продолжим наступление.

– Я буду сражаться с вами рядом, госпожа!

Как хотелось фиванцам отпраздновать победу при Пер-Камосе! Но можно ли радостно и беззаботно пировать, когда фараон болен? Дворцовые лекари не могли понять, почему юный царь не в силах ходить – стоило ему сделать шаг, он испытывал невыносимую боль. Не помогали никакие мази и снадобья. Целители не подавали надежд на выздоровление: болезнь была им неведома.

Несмотря на свой недуг, Яхмос не отказался от кипучей деятельности. Телохранители поднимали и несли его по селениям и предместьям, где он продолжал поиски новых воинов. Управитель дворца Карис и смотритель житниц Хирей умоляли его умерить пыл, но фараон не прислушивался к их советам. Он слабел день ото дня. Лишь в присутствии Нефертари ему становилось лучше. Впрочем, эта простая красивая девушка скромностью и разумной деловитостью расположила к себе всех обитателей дворца. Даже Карис помолодел, руководя юной красавицей и обучая ее придворным обычаям, которые она усваивала с удивительной легкостью.

– Прибыла ваша матушка, – с такой новостью Карис явился к Яхмосу.

– Мы примем ее в большом тронном зале, – решил Яхмос.

В Фивах царило всеобщее ликование. Яххотеп встречали как героиню, одержавшую победу над могучими гиксосам. Фиванцы усыпали ее путь цветами. Приветствуя царицу, лучшие люди города выстроились двумя рядами перед входом во дворец. Яххотеп вошла в тронный зал, и фараон Яхмос склонил перед ней голову в знак уважения.

– Да воздастся честь спасительнице Египта, – торжественно произнес он. – Дух Амона осенил тебя, он ведет тебя и направляет. Я воплощаю собой любовь, почтение и доверие, которое питает народ Обеих Земель к царице Свободе.

Растроганная до слез, Яххотеп простерлась на земле перед фараоном.

– Поднимись, прошу тебя. Мы все должны упасть ниц перед тобой.

После долгой и торжественной службы в Карнаке, во время которой супруга бога просила Амона осенить своим духом камни храма и сердца людей, мать и сын наконец остались наедине.

Яхмос не скрывал от матери постигшей его болезни – здоровье его ухудшалось с каждым часом.

– Человек Апопи похитил твои сандалии, – высказала свое мнение Яххотеп. – Он отправил их владыке гиксосов, и тот с их помощью сумел наслать на тебя чары, остановившие ток крови в твоих ногах.

– Что же делать?

– Верховный жрец Джехути знает священные заклинания Тота, с помощью которых он справится с колдовством. Отныне каждый орган твоего тела будет находиться под защитой. Я позабочусь, чтобы для тебя были изготовлены магические амулеты.

Со времен великих пирамид священные заклинания Тота помогали умершим путешествовать по дорогам иного мира. На подошвах ног фараона верховный жрец нарисовал сандалии, способные преодолеть любые пространства и стихии. Яххотеп не отрывала глаз от затылка сына, передавая ему спасительную силу, способную защитить все жизненные центры.

Яхмос словно бы родился во второй раз, когда ощутил, что может ходить, не чувствуя боли. Кровь беспрепятственно текла по его жилам, питая и снабжая силами каждую клеточку.

– В третий раз я обязан тебе жизнью, – сказал он, обращаясь к матери. – Ты произвела меня на свет, наделила священной силой фараона, а теперь вернула здоровье.

– Ты будущее Египта, Яхмос! Владыка гиксосов не ошибся, стремясь поразить тебя. А скажи мне, что за прекрасная юная женщина не сводит с тебя глаз?

– Ты успела заметить ее?

– Чтобы ее не заметить, нужно быть слепой из слепых.

– Если ты дашь согласие, мама, я хотел бы сделать ее царственной супругой фараона.

– И давно созрело твое решение?

Яхмос потупился.

– Нет, оно пришло ко мне внезапно.

– Как ее имя?

– Нефертари. Она дочь землепашца, но рождена быть царицей.

Яххотеп никогда еще не видела таким своего сына. Всегда владеющий собой, серьезный, терпеливый, основательный, он оказался способен и на страстный порыв.

Долгое молчание царицы обеспокоило Яхмоса. Без сомнения, мать уже вынесла приговор Нефертари. Но что, если она воспротивится их браку? Как он должен тогда повести себя? Представить себе жизнь без любимой он был не в силах, лишиться помощи и поддержки матери тоже не мог…

– Почему бы тебе не поговорить с Нефертари, мама?

– В этом нет необходимости.

– Неужели ее происхождение…

– Твой отец был садовником.

– Тебе кажется, что у меня было слишком мало времени на размышление, но…

– Взор Нефертари – взор царственной супруги фараона, сын мой.

Верховный правитель Апопи не мог не похвалить себя – подосланный в Фивы человек оказался на диво исполнителен и удачлив. Прислав владыке сандалии фараона, он дал ему возможность остановить воинственного юнца, который не сегодня-завтра мог бы стать всерьез опасным.

Наслав порчу на Яхмоса, Апопи поразит Яххотеп в самое сердце и обречет обоих на бездействие.

Апопи погрузил сандалии в стеклянную чашу, наполненную ядом скорпиона, и выставил ее на солнечный свет. Согреваясь, яд обретал разъедающую силу. День за днем он будет проникать все глубже в ноги самонадеянного юнца, причиняя ему невыносимую боль. Однажды дерзкий мальчишка покончит с собой, будучи не в силах ее больше терпеть.

Владыка поднялся по лестнице, ведущей к покою в сердцевине крепости, и с раздражением услышал неистовые вопли своей супруги. Днем и ночью госпожу Танаи одолевали кошмары, и жене главного казначея Име приходилось приносить ей все больше опиума. Апопи подумал, что давно не навещал несчастную, а как-никак именно ей пришла в голову благодетельная мысль покончить с Миносом. Внезапная смерть художника избавила владыку и от Ветреницы, чье присутствие стало его тяготить. Рано или поздно ему пришлось бы отправить их обоих к быку на арену…

Солнце поднялось не так уж высоко, но яд в стеклянной чаше закипел. Апопи захотел переставить ее, но она разбилась в его руках на тысячу кусков. Яд потек ему на ноги, прожигая кожу насквозь.