
Текст книги "Пылающий меч"
Автор книги: Кристиан Жак
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
44
Египетские корабли остановились вне досягаемости для вражеских стрел.
Зато к несказанному изумлению начальника крепости, стрелы лучников египетского войска, выпущенные из огромных мощных луков, поразили немало гиксосов.
На берег высадились ратники и потащили к крепости бревна-тараны. Под прикрытием лучников они добрались до ворот Леонтополя без больших потерь.
Начальник крепости самодовольно улыбнулся.
Никаким таранам не открыть ворот!
Но египтяне и не пытались сделать этого. Напротив, бревна послужили им гигантскими засовами, чтобы накрепко запереть гиксосов в стенах города.
Стрелы полетели в гиксосов тучей, позволив мятежникам подкатить к крепости огромные лестницы, поставленные на колеса.
Куда девалось хваленое спокойствие начальника Леонтополя? В ярости и волнении он приказал выйти на стены чуть ли не всем своим воинам. Но что толку? Круговая дорожка, проложенная по стене, была узкой, а штурмующие крепость египтяне уже быстро карабкались по лестницам.
Заключенный 1790 был долгожителем среди каторжников Шарухена. Силы его поддерживало неистовое желание отомстить. Раз его пощадила смерть, он сумеет отплатить гиксосам за кражу своих коров!
Между тем в Шарухен с каждым днем прибывало все больше осужденных. Потоку их, казалось, нет конца. Среди новых каторжников было немало египтян из Дельты, но кроме них появились и невиданные осужденные, от которых старые обитатели каторги пришли в ужас – воины-гиксосы!
Они держались в стороне, избегая взглядов женщин, стариков и детей, изнуренных голодом и побоями своих мучителей. Но и у них на руках был выжжен номер, позорное каторжное клеймо, и для них благополучная жизнь осталась в прошлом.
В одну из ночей офицер, по происхождению кавказец, подошел к Голенастому, который лежал на досках, а не в грязи, как другие.
– 1790… Ты прибыл сюда не вчера! Скажи, что дает тебе силы выжить в этом аду?
– Я не могу смириться с несправедливостью. Ты и тебе подобные украли моих коров.
– У меня украли честь и смысл жизни.
– За что тебя сюда?
– Мы с товарищами верили, что будущее за флотоводцем Яннасом. Владыка гиксосов казнил Яннаса, а следом за ним пришел и наш черед.
– Одним гиксосом меньше. Хорошая новость.
– Для тебя есть новости и получше. Царица Яххотеп освободила Мемфис и завладела крепостью Леонтополь. Очень скоро она пойдет на Аварис.
Голенастый не поверил своим ушам. Уж не спит ли он? Но в конце концов до него дошло, чего хочет этот гиксос.
– Врешь, чтобы помучить меня? – зашипел он. – Ах ты, сволочь! Я тебе поверю, а ты надо мной посмеешься!
– Успокойся, приятель. Я говорю тебе правду. Владыка гиксосов хочет моей смерти, но и твоя царица тоже. Выхода у меня нет – я должен сбежать с этой каторги.
Рот Голенастого приоткрылся от удивления.
– Никто не может сбежать отсюда.
– Мы, гиксосы, уничтожим стражу и сбежим. Ты пришелся мне по душе, поэтому я тебя и предупреждаю. Ты можешь бежать с нами, а можешь гнить здесь и дальше.
Голенастому очень хотелось верить, что кавказец его не обманул.
Но он не последовал за сторонниками Яннаса, когда те попытались открыть ворота и выйти на свободу. Он сомневался, что у них это получится. И не ошибся.
Растерзанные на куски трупы бунтовщиков скормили свиньям.
Захватив Леонтополь, египтяне получили в свое распоряжение немало колесниц и лошадей. Теперь они переделывали эти колесницы, обучали новых возниц и лучников, готовясь идти на Аварис.
Яххотеп вместе с фараоном отправились в священный Гелиополь, который был наконец освобожден от гиксосов.
Но как же он был пуст и безлюден! Ни жрецов, ни ремесленников, которые трудились в своих мастерских ради украшения храмов… Город был мертв. И откуда могла взяться сила Хеку в этой пустоте?
Насторожив уши, принюхиваясь, Весельчак Младший шагал впереди Яххотеп и фараона по аллее, ведущей к храму Атума и Ра. Ворота святилища были закрыты. Тогда они двинулись вдоль ограды и дошли до узенькой двери, которая была небрежно и наскоро заложена. Воин, сопровождавший царицу, разобрал кирпичи.
Яххотеп с сыном вошли в святилище. Ноги сами понесли их к обелиску с золоченым острием – он стоял на холме, который первым поднялся из предвечных вод при сотворении мира.
Затем они вошли во внутренний дворик, где росла древняя гигантская персея, священное дерево с копьевидными листьями, которые хранили имена всех фараонов.
Яхмос, не размышляя, поступил так, как и все его предки, – опустился перед святыней на одно колено. Он протянул персее меч Амона, чтобы незримое напоило его своей мощью.
Супруга бога читала на листьях имена фараонов. Удивившись, она перечла их еще раз и удостоверилась окончательно. Сомнений быть не могло.
– Апопи солгал: его имени нет на солнечном древе вечности! Персея отказалась сохранить память о деспоте. Хеку Гелиополя пребывает в сохранности.
Яххотеп начертала на листе дерева священные имена фараона Яхмоса, и в этот миг меч Амона засветился таким ослепительным светом, что Яхмос зажмурился.
– Встань рядом со мной, – позвала сына царица.
Яххотеп стала воплощением богини Сешат, оживляющей слова богов. Яхмос – воплощением Тота, подателя божественных повелений. Они вместе повторяли имена молодого фараона, укрепляя в нем священную силу.
Яхмос услышал в своем сердце голос Атума, сливший в себе бытие и небытие. С ним говорило всеединство, предшествовавшее разделению времени и пространства, первоматерия, из которой все было сотворено. Связь времен восстановилась, фараон воссоединился со своими предшественниками, и их магическая сила, напитав его, наполнила его дыхание.
– Мы еще не до конца исполнили свой долг, – сказала Яххотеп. – Я не чувствую всей полноты силы в храме.
Они долго блуждали между колонн, пока наконец не попали в просторное святилище, где стояли две барки, сделанные из дерева акации.
– Ночная и дневная барки, – прошептала царица. – Если они не смотрят друг на друга, нарушается гармония Вселенной, и тьма завладевает миром. Так вот почему владыка гиксосов смог установить на нашей земле свой закон.
Фараон терпеливо выровнял барки. Теперь они находились точно одна против другой.
На носу дневной барки стояла деревянная позолоченная Исида, на носу ночной – Нефтида. Они протягивали друг другу руки, передавая золотой диск, олицетворявший животворный свет.
Диск Апопи забрал и уничтожил. Яххотеп увидела лежавший на земле амулет познания, подняла его и надела на шею сыну.
– Встань между Исидой и Нефтидой, – попросила она фараона. – Как все цари Египта, ты – сын света, ты путешествуешь ночью по водам иного мира вместе с солнцем и возрождаешься вместе с ним поутру.
Радостная умиротворенная улыбка осветила лица богинь, передававших магическую силу Хеку фараону.
После того как Яххотеп и Яхмос покинули святилище, в руках Нефтиды появился золотой диск, и она передала его в руки Исиды.
Дневная и ночная барки вновь были в равновесии.
45
Нубийское царство Керма, лежавшее далеко за пределами Египта, процветало. Его правитель, Неджех, наслаждался негой и роскошью. Когда-то, став союзником гиксосов, он пытался взять над ними верх и подчинить себе Южный Египет. Потом воевал против царицы Яххотеп. Теперь его помыслы не простирались дальше радостей и удовольствий.
Поселившись на плодородной равнине, услаждая себя обильной и вкусной пищей, он растолстел и не помышлял о военных походах. Он даже редко выходил из дворца, который был построен на египетский лад и снабжен особыми отверстиями, поддерживающими постоянное движение воздуха, несущее прохладу. Пять раз в день он садился за стол, уставленный изысканными блюдами, наслаждался ласками своих наложниц. Этого ему было довольно для счастья. Никто не смел ему перечить, ибо гнев старого деспота по-прежнему устрашал всех его слуг. Не угодивший ему умирал с проломленным черепом и отправлялся к другим скелетам в могилу, приготовленную для Неджеха, куда более обширную, чем дома вечности фиванских царей.
– Опять явился, – недовольно проворчал толстяк, увидев перед собой верховного стража по имени Ата.
– Господин, мы не можем больше пребывать в бездействии. Нубийские племена изменили нам, они заключили союз с воинами Яххотеп, и мы…
– Оставь меня в покое, Ата. Перестань суетиться.
Ата, худой высокий, подвижный, не мог устоять на месте от негодования, за что и получил выговор от своего господина. Он был исправным верховным стражем, поддерживающим в городе образцовый порядок.
– Керма – княжество отважных воинов, оно должно постоять за свою честь.
– Забудь об этих мечтах и опасных обольщениях. Наслаждайся жизнью. Кое-кто из моих красавиц прискучил мне, и я с удовольствием отдам их тебе. Они подарят тебе покой.
– Мы слишком давно не интересовались тем, что происходит в мире, – объявил Ата. – Я положил конец нашему неведению.
Толстяк нахмурил брови.
– И как же ты это сделал?
– Мои лучшие воины с риском для жизни пересекли земли, на которых хозяйничают египтяне, прошли через пустыню и достигли Авариса.
– Я никому не давал права на подобные действия, – возвысил голос правитель Кермы.
– Не сомневаюсь, что вы одобрите их, господин. Конечно, вы были вправе медлить и выжидать, но настало время укрепить нашу дружбу с гиксосами и отобрать обратно потерянные земли.
– Ты сошел с ума, Ата!
– Мои посланцы сообщили владыке гиксосов, что Керма возобновляет войну против Египта.
Толстяк потерял дар речи от возмущения.
– Как ты посмел?..
– Я уверен, что вы одобрите мои действия, – повторил верховный страж.
– Ты ошибся, жалкий выскочка!
– Тем хуже для вас, господин!
Ата вонзил меч в толстое брюхо Неджеха, опозорившего в его глазах имя владыки.
С угрожающей медлительностью толстяк поднялся со своего ложа.
– Да я тебя раздавлю, подлый червь!
Забыв о смертельной ране, он надвигался на Ату, а тот отступал в растерянности. Как этот бурдюк мог еще двигаться?
Схватив за ножку бронзовый светильник, Ата изо всех сил ударил им Неджеха по голове.
Кровь залила лицо Неджеха, но он остался стоять на ногах.
Ата еще раз ударил его светильником. Неджех покачнулся и упал. Бывший верховный страж мог сообщить народу, что Кермой правит новый царь.
– Крепость Леонтополь перешла в руки египтян, – сообщил Хамуди владыке, сидевшему в глубоком кресле с грубо выточенными подлокотниками.
– Ничего страшного.
Ноги у Апопи отекли и болели, щеки еще больше обвисли, голос был едва слышен. Правитель больше не покидал своего тайного покоя, переступать порог которого имел право только верховный главнокомандующий Хамуди.
– Следом за Леонтополем пал и Гелиополь, – прибавил Хамуди.
«Теперь, – подумал владыка гиксосов, – Яххотеп знает, что священное древо отказалось принять мое имя, и я не стал настоящим фараоном. Она должна умереть».
– Мы не имеем права больше медлить, господин. Царица продвинулась слишком далеко. Мы должны остановить ее немедленно. На равнинах Дельты наши колесницы в один миг уничтожат войско египтян.
– Не мешай ей, пусть дойдет до Авариса, – прохрипел Апопи. – Все происходит так, как я задумал, шаг за шагом. Именно здесь Яххотеп попадет ко мне в руки. Здесь, а не где-нибудь еще. Пусть она расходует силы на бесполезные победы, она слабеет и становится все более уязвимой.
– Господин, но…
– Довольно, Хамуди. Я хочу отдохнуть. Сообщи мне, когда Яххотеп будет у ворот моей столицы.
Хамуди кусал губы от ярости. Разве объяснишь слабоумному старику, потерявшему чувство реальности, как близка опасность? Да, еще недавно главный казначей сам был против военных действий. Но с тех пор все переменилось. Теперь Яххотеп и фараон Яхмос стояли во главе настоящего войска, которое завладело крепостью Леонтополь, считавшейся неприступной.
Замысел мятежников был ясен. Они собирались уничтожить одну за другой все твердыни гиксосов и осадить Аварис, когда он останется без поддержки.
Ждать – значит обречь себя на гибель. Вторгнувшись на равнины Дельты, египтяне допустили роковую ошибку. Хамуди, предводитель гиксосского войска, здесь и расправится с ними.
Но без приказа верховного правителя нельзя бросить в бой смертоносные колесницы!
Слова Имы всплыли в памяти Хамуди, и он погрузился в глубокое раздумье. Слуга потревожил его, сообщив, что в Аварис прибыли посланцы царя Кермы. Что ж, он воспользуется возможностью разрядиться на этих трусах, которых Яххотеп превратила в стадо баранов!
– Господин, царь Кермы передает вам свой привет, – произнес посол, молодой человек с мужественным лицом, стройный и сильный.
– Этот трус, который умеет только обжираться и развратничать? – презрительно спросил Хамуди.
– Неджех мертв, царь Ата не похож на Неджеха. Во главе воинства Кермы он разорвет аркан, который набросили на шею нашего народа.
– Ата собирается воевать с египтянами?
– Сначала он вернет себе земли Нубии, а затем завладеет Южным Египтом при условии, если вы дадите ему на это разрешение.
Хамуди думал не долго:
– Я даю ему разрешение.
– Господин, мы заметили разведчиков-египтян, – доложил Хамуди Апопи.
– Наконец она здесь! – воскликнул старый владыка. – Иди! Иди скорее ко мне, Яххотеп.
Вынести полный ненависти взгляд Апопи было невозможно.
– Не пойти ли нам в храм Сета? Пусть он обрушит свой гнев на наших врагов, – предложил главнокомандующий.
– Яххотеп умеет противостоять Сету, но ты прав, мы не должны пренебрегать столь могущественным союзником. Пусть яростная буря обрушится на египтян, пусть небесный огонь уничтожит часть их кораблей.
Хамуди помог владыке подняться и поддерживал его при ходьбе. Выйдя за порог крепости, правитель гиксосов уселся в носилки. Он не заметил тайного знака, который главный казначей подал старшему среди пиратов-киприотов.
Хамуди раболепно поддерживал Апопи, когда тот садился в барку, чтобы пересечь рукав Нила и доплыть до острова, где воздвигли храм Сету.
– Гребцы не из моих телохранителей, – заметил Апопи.
– Да, господин, они из моей личной охраны.
– Что это значит, Хамуди?
– Что я забираю власть.
– Ты потерял голову, как Яннас?
– Яннас пропустил нужный миг. Я не совершу такой ошибки.
– Ты слишком ничтожен, мой друг, и всегда останешься ничтожеством, несмотря на тщеславие, богатство и хитроумные козни.
От голоса и взгляда Апопи кровь стыла в жилах Хамуди, руки и ноги отказывались повиноваться.
Но оскорбление привело его в ярость, которая придала ему сил. Он нанес удар прямо в лицо Апопи. Из носа и разбитой губы властителя потекла кровь.
С той же яростью он вонзил кинжал в сердце владыки гиксосов. Старик завалился на бок. Хамуди подхватил его, вытащил кинжал и ударил им еще раз, в спину.
Выпрямился и посмотрел на труп.
– Гребите, – приказал он своим телохранителям.
Барка причалила к берегу.
– Положите эту падаль на алтарь Сета и сожгите ее.
– Он еще шевелится, – испуганно проговорил один из гребцов.
Хамуди выхватил весло и ударил правителя раз, другой, третий, а потом принялся молотить веслом, пока не превратил тело в кровавое месиво.
Однако у Апопи приподнялась правая рука.
«Он носит амулеты, они охраняют его», – сообразил Хамуди.
Он разглядел анх, знак жизни, висевший на золотой цепочке, и золотое кольцо с аметистовым скарабеем на мизинце левой руки.
Главный казначей сорвал амулеты и растоптал их.
Рука старика упала. Он был мертв.
– Сожгите его! Быстро!
Дым, поднявшийся над храмом Сета, распространял зловоние.
46
– Свершилось, – сообщил Хамуди своей супруге, госпоже Име.
– Значит ты… владыка гиксосов?!
– Да, и все должны беспрекословно мне повиноваться.
– Великолепно, я очень рада. Но… как дурно от тебя пахнет! Ты весь покрыт черной копотью! Иди немедленно вымойся. Я прикажу принести лучшего вина. А я… Я теперь правительница!
Оставив Иму мечтать о величии, Хамуди поспешил собрать в зале приемов всех военачальников и сановников.
– Владыка Апопи скончался, – объявил он. – Я исполнил его последнюю волю: он повелел сжечь свое тело на алтаре бога Сета. Перед смертью он назначил меня своим преемником и хранителем величия царства гиксосов.
Кто посмел бы оспаривать власть у верховного командующего и главного казначея? Кто мог противостоять ему после того, как он избавился от всех неугодных ему людей и завладел казной? Нет, у Хамуди не было соперников.
Неуверенно пошатываясь, словно выпил слишком много вина, Хамуди вошел в покои Апопи. Стражу, охранявшую их, уничтожили тем же утром его личные телохранители, пираты-киприоты. Госпоже Аберии Хамуди приказал отправить на каторгу всех слуг прежнего владыки гиксосов. «Только новое!» – таков был девиз Хамуди, относившийся не только к людям, но и к вещам. Сама память о деспоте должна была исчезнуть. Единственное, что Хамуди оставил нетронутым, были росписи, сделанные художником-критянином, – они нравились новому правителю свежестью красок.
Госпожа Има бегала из комнаты в комнату, плакала, смеялась, вскрикивала, обнимала одну служанку, хлестала по щекам другую, бросалась ничком на постель, вскакивала, требовала принести ей воды, забывала ее выпить, вдыхала веселящую травку, рвала в клочки свои наряды.
– Наконец-то! Я – правительница! Ты только представь: я – правительница!
Она бросилась мужу на шею, но он ее оттолкнул.
– Впереди у нас много работы. Прежде всего мы должны избавиться от недовольных. Ты будешь следить за каждым, кто живет и служит в крепости. Малейшее подозрение, и негодяй попадет в руки Аберии, которая избавит нас от него.
Отдав распоряжения супруге, Хамуди отправился в зал приемов на военный совет, где его уже дожидались военачальники и флотоводцы. Пока гиксосы будут отвоевывать у египтян Леонтополь, Гелиополь и Мемфис, нубийцы под предводительством нового властителя Кермы нападут на Верхний Египет. Действуя с двух сторон, они зажмут Яххотеп в тиски.
Хамуди хотел заполучить Яххотеп живой. Для нее главный казначей придумает самые изощренные пытки. Ей он уготовит медленную смертью в нестерпимых мучениях.
Углубившегося в мечты правителя посмел потревожить старый вояка, поставленный им во главе флота.
– Господин, египтяне! – сообщил он.
– Какие еще египтяне? – рассердился Хамуди.
– Египтяне здесь, в Аварисе.
Старый дурак рассказывал ему сказку, которую выдумал сам Хамуди, чтобы выманить Апопи из крепости.
– Возвращайся на свой пост, – приказал он флотоводцу.
– Вы не поняли меня, господин. Египтяне напали на Аварис.
– Ты бредишь, старик! Наши дозорные давно бы предупредили нас!
– Они не сделали этого, потому что египтяне подошли не с юга, а с севера.
– Не может такого быть!
– Мы ждем ваших распоряжений, господин!
К чему приготовились гиксосы? Они собирались защищаться от нападения египетских кораблей, которое с таким успехом осуществил фараон Камос. Но замысел царицы Яххотеп был совсем иным – корабли, колесницы и пехотинцы должны были одновременно атаковать Аварис с разных сторон. Она решила бросить в битву все силы египтян, но сначала необходимо было уничтожить все сторожевые посты врага.
Поручив это задание Афганцу и Усачу, царица занялась безопасностью фараона Яхмоса. Если гиксос-убийца по-прежнему находится рядом с ними, то он попытается уничтожить фараона прежде, чем войско освободителей двинется на приступ. Весельчак Младший неотлучно следовал за Яхмосом.
– Вот и Аварис, – произнес Эмхеб не без волнения.
Наконец-то Яххотеп видела перед собой столицу царства тьмы.
И Яххотеп, и Яхмос были потрясены величиной города, простором его гаваней, а главное – мощью крепости. Никакая другая не могла сравниться с этой.
Страх проник в сердца египтян – боевые корабли гиксосов и колесницы, выстроившиеся на восточном берегу, показались им неисчислимыми.
Они были готовы встретиться с врагом лицом к лицу, но не ждали, что враг окажется таким опасным.
– Нас ждет смерть, – предупредил побледневший хранитель царской печати Неши.
– Что думают самые отважные воины нашего войска? – спросила Яххотеп.
– Хранитель царской печати сказал правду, – подтвердил Усач.
– В этот единственный раз оказался прав и мой друг, – сумрачно пошутил Афганец.
– Лучше вовремя отступить, чем погибнуть, потерпев поражение, – заговорил градоправитель Эмхеб. – Я знаю, что вы никогда не отступали, госпожа, но никто не осудит вас, если на этот раз вы сделаете это.
Флотоводец Хонсухотеп не произнес ни слова, но его молчание красноречиво свидетельствовало о согласии с боевыми товарищами.
Зато в глазах своего сына Яхмоса царица прочла совсем иное решение.
– Взгляните на гиксосов, – заговорил фараон, – они мечутся, как затравленная дичь. Наш замысел великолепен. Благодаря ему мы не останемся в проигрыше из-за недостатка колесниц или ратников. Пусть каждый немедленно займет свое место. Как только загремят барабаны, отряды двинутся в наступление.
Хамуди не испугался, не пал духом.
Необходимость вступить в неизбежный бой с египтянами привела его в такую ярость, что силы его утроились. Он распоряжался с таким напором, что мигом подтянулись и офицеры, а вслед за ними и рядовые воины. В самом деле, чего им бояться? Разве гиксосы не превосходят во всем своего противника? Разве неприступный Аварис можно взять штурмом?
Это будет решающее сражение, и гиксосы его непременно выиграют.
Вдохновленные пылом нового полководца, защитники Авариса приготовились к битве. Возничие и лучники заняли свои места на колесницах, гребцы и воины – на кораблях. Стрелки с луками поднялись на башни и стены крепости.
Главный корабль египетского флота «Золотой сокол» в сопровождении других боевых кораблей вошел в канал, ведущий к пристани.
Фиванцы совершили ту роковую ошибку, которую так ждал Хамуди.
Яхмос пошел по стопам своего старшего брата Камоса и собирался завладеть гаванью, которая станет могилой для флота египтян.
Однако под настойчивую, непрекращающуюся дробь барабанов «Золотой сокол» остановился на половине дороги, а следовавшие за ним корабли свернули в северный канал, готовясь перекрыть путь судам гиксосов.
За этой дурной неожиданностью последовала другая с главного корабля на берег выехала запряженная парой лошадей колесница, на которой были изображены связанные, стоящие на коленях гиксосы. Правил ею сам фараон, увенчанный белой короной Верхнего Египта.
Им удалось смастерить колесницу? – не поверил собственным глазам Хамуди.
И не одну, – мрачно сообщил офицер, командующий пехотинцами. – Они смастерили их сотни!
Мчащиеся на полной скорости колесницы египтян врезались в колесницы гиксосов.