Текст книги "Последствия старых ошибок (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

Принесли напитки.

Нави наливал, нахваливая. Вино действительно стоило сказанных слов: терпкое, пахнущее летом и солнцем.

Дегир пил и трезвел.

Эргот косился на него и натужно улыбался. Похоже, он тоже хотел переговорить с Нави, но только с ним, а не с генералом.

– Удивительная штука – случай, – рассказывал тем временем Лопес весьма весело. – Я пролетел пол галактики за два часа, а от Джанги до Реге – добирался трое суток.

– Зоны Метью расположены так, как хочется Вселенной, а не нам, – поддержал, наконец, беседу Риигхард Дегир. – И стоит ли обсуждать то, что изменить невозможно?

– Изменить невозможно многое, – усмехнулся Лопес и долил всем вина. – Три тысячи лет мы лежим, словно медузы, выброшенные на берег, и не смеем приподнять глаз под властью великих домов. И вдруг – это власть начинает качаться…

– Чего в ней такого качательного? – не понял Дегир.

– Ну, например то, что эрцогу дома Нарья НИКОГДА не требовались мои советы. Дом обходился методами, недоступными пониманию простых смертных. Мы привыкли, что власть имущие знают про нас больше, чем могут дать технические средства шпионажа. Да, у меня и раньше запрашивали сведения по конкретным объектам, но оценивать ситуацию мне не позволялось. Ведь априори было известно, что неразвитый мозг простолюдина не способен анализировать информацию системно, опираясь и на интеллект, и на интуитивные модели реальности, и на прозрение, как таковое. И вот я вижу, что мир изменяется, и почва уже уходит из–под ног кое–кого из сильных. Даже Симелин прилетел сегодня ко мне, обеспокоенный теми же событиями…

Жаба сморщилась и всосала сразу две трети бокала.

Лопес засуетился, подливая вино.

– Эрцог дома Ильмариннен, наш уважаемый лорд Симелин тоже хочет знать, что делать. Ведь Симелин из самых демократично настроенных к нам, простым смертным, эрцогов, – польстил итрейцу Лопес. – Он может даже поддержать при необходимости малых…

Симелин не поднял глаз, хотя Дегир почувствовал его удивление спиной. Всё–таки эрцог зелёного камня был обучен так же, как и прочие. И, кроме презрения, человеческие букашки не вызывали в нем ничего. Однако итреец был труслив. И великолепно развитая интуиция безошибочно привела его в место зарождающейся смуты. Но думал ли он присоединиться к кому–либо из простых смертных? Чушь. Прощупать почву на болоте – вот это он, возможно, хотел. Но – не более.

– Да, – закатил глаза Нави Лопес. – Такого ещё не было в истории нашего мира. Дом Нарья качается, а эрцог Сапфира ведёт далеко неоднозначные переговоры с Империей. Мир рушится? Или мы торопимся с выводами?

Симелин шумно фыркнул и вытер шелковым платком красные губы.

– Однако, – Лопес сел и сложил на груди изящные, дамские руки. – Я видел на днях Локьё, и, уверяю вас – он–то в полном здравии. А мы помним, – он поднял средний палец, – что сама история правления домов камня такова, что правы в ней – сильные.

– Эрцоги всегда грызутся, это так, – буркнул с неохотой Дегир. – Но чтобы они соглашались с Империей?

– Я хотел бы узнать, если мой друг и покровитель Симелин позволит, что говорит его чутьё? – заискивающе улыбаясь, Нави Лопес снова взялся за бутылку. – Я могу предоставить для размышления только то, что даёт мне логика.

– Пусть будет сначала логика, – шлёпнул губами зелёный эрцог.

Лопес кивнул, сплёл пальцы, сосредотачиваясь.

– По данным разведки, последние два года Локьё вступил в достаточно тесный контакт с некоторыми высшими военными чинами Империи. С первого взгляда может показаться, что выбор его хаотичен. Он тесно контактирует с командующим наземными войсками юга Империи лендсгенералом Макловски, игнорируя своего прямого противника – командира крыла генерала Абелиса. За последние два года – официальных и неофициальных визитов, так или иначе проходивших с присутствием лендслера было восемь, тогда как с начала войны до указанного периода – всего два. Встречался он как минимум два раза и с инспектором его императорского величества лордом Джастином. А сейчас, внимание – самое смешное, – Лопес усмехнулся и поднял руку. – Было, как минимум, три встречи с неким имперским капитаном. Просто капитаном и не более.

– Я знаю, кого ты имеешь в виду, – отозвался Дегир. – Ходят слухи, что этот имперский капитан – внебрачный сын эрцога.

– Профанация, – усмехнулся Лопес. – Хотя и сыгранная успешно. Впрочем, если уважаемый Симелин имеет другое мнение…

Эрцог мотнул головой.

– Что же мы получаем таким образом? – спросил с нехорошей улыбкой Лопес.

– Что? – переспросил туповатый Дегир.

Жаба промолчала.

– Генерал Макловски, насколько я в курсе, происходит из тайанской линии лордов. Его настоящее имя Томаш Кристо Михал. Он сын лорда Михала. И как бы тот не скрывал сей факт, если наследник воспитывался на Тайэ – это получивший должное обучение и инициированный зверем наследник! – Лопес загнул указательный палец. – Проследить корни лорда Джастина я не сумел, что наводит ещё на более серьёзные размышления. Знать из центральной части Империи у нас на крючке и на ладони. Учитывая развитие нашей науки, на неинициированного человека мы можем воздействовать достаточно широко и успешно. Очень психологически простыми и беззатратными методами. В своё время, перед началом войны, вся знать и высшие чиновники юга были весьма правильно сориентированы и готовы к смене власти в этом регионе. Удалось нам устранить временно и лендслера, но, как вы помните, комиссию по спорным территориям возглавил тогда именно лорд Джастин…Чем всё это закончилось – не мне вам рассказывать, вы участвовали, Симелин, а вы смотрите газеты, Дегир. Можно ли сделать однозначные выводы в отношении лорда Джастина – я не знаю, но уже сам интерес к нему Локьё заставляет меня задуматься, с кем же мы имеем дело? Это второй аргумент, – он загнул безыменный с серебряным кольцом тонкой ксайской работы. – И, наконец, мальчишка–капитан, инициированный эйнитами на Аннхелле. Вы меня понимаете?

Эрцог кивнул. Генерал замялся – он понимал весьма отдаленно.

– Я не знаю, что желает предпринять эрцог дома Сиби, но он занят делом. И работает он в стане врага с теми, коих раньше на стороне Империи просто не было, как все полагали. Я не знаю, чего он хочет – уничтожить таким образом зреющего врага, объединиться с ним? Это его дело. Он в здравом уме и твёрдой памяти, и нам не поздоровится, если паутина придёт в движение, и он ощутит признаки бунта. Содружеством правят эрцоги. А наше дело – подчиняться. И встанем мы, как это и принято, на сторону того, кто сильнее. Это и обеспечивало нам более чем трёх тысячелетнее процветание. Поправьте меня, если я говорю что–то не то, друзья мои?

3. «Леденящий», эскадра Содружества

Уже сама форма заявленной неофициальной встречи свидетельствовала о том, что лендслер в ярости: он пожелал увидеться с командующим экзотианской эскадрой один на один.

Однако Локьё достаточно изучил меня, тоже инициированного с теневой стороны, чтобы предположить, что из себя представляет взбешенный Дьюп.

Для начала эрцог решил убить двух зайцев, настояв на приглашении и на «неофициал» генерала резерва, Риигхарда Дегира, чьи недальновидность и бездумное исполнение идиотского приказа тоже сыграли свою роль.

Это был, в общем–то, более–менее честный ход. И Колин согласился с этим «третьим–лишним». Ну а потом эрцог вызвал меня, что не лезло уже ни в какие ворота. И Колина, разумеется, в известность он не поставил, правильно рассчитав, что и мне никому сообщать о встрече в голову не придёт.

Дегир просто подавился воздухом, увидев имперскую форму и сообразив, кто я примерно по должности (в лицо он вряд ли меня знал). Судя по остекленевшим глазам и отвисшей челюсти – генерал резерва был из тех реомоложенных, мозг которых так и не сумел подобрать ключи к подкорке собственных предрассудков. Дегир был весьма знающим и опытным, это читалось в циничных усталых чертах, но никакими особенными способностями не блистал. И эрцог, скорее всего, решил скормить служаку Колину. Видно, не первый числился за ним прокол.

Дьюп вошел один, но мне не удивился. Мы встретились глазами, он кивнул Локьё… По Дегиру скользнул, как по пустому месту. Внешне лендслер был спокоен, внутренне – абсолютно закрыт. К нам, по сути, просто внесли сейф.

Дегир приободрился, расправил плечи и шаркнул обшлагом кителя по столешнице. Он ожидал чего–то пострашнее.

Но лучше бы генерал сидел тихо, потому что Колин обернулся на звук.

– А–а, – усмехнулся он, – это и есть то самое грязное пятно на твоей репутации, Аний? Вчера оно сидело далеко и тихо.

И тут же свет померк, и покрывало давящего ужаса развернулось над нами. Эмоциональный накат (теперь я знал, как это называется, Дарайя кое–чему всё–таки успела меня научить) был плотный и вязкий. Меня буквально вдавило в кресло. По ощущениям происходящее напоминало перегрузку в 5–6 g. Причём мы имели дело с уже холодным, дозированным и логически выверенным «накатом». Потому, что пилот выдержит и 8–10 g, не сдохнет, но пилот, а не генерал.

Локьё, видимо, успел закрыться, потому что сидел, улыбаясь. Я закрыться не успел, но расслабился в процессе и ушёл по привычке «сквозь».

Дегиру хватило. Генерал посинел – воздух в его гортани превратился в свинец.

Это было смешно. Потому что смешно разматывать годы, жрать дармовое время и не учить себя ничему. И делать заносчивую морду, отпихивая зовущий звон бытия. Я не верил уже, что никто не слышит иное, не логическое в нашем мире. Просто трудно оторвать задницу. Трудно, если в тебя не пихают знания, как в школе, и рядом не стоит некто с кнутом и пряником. А сам ты и взять ничего не можешь. Ты ж эмоционально ленивый и тупой. Впору раздавать таким, как ты, генерал, специальные таблички с надписью – «недоделан по собственному желанию».

У тебя, генерал, было столько возможностей изучить и эго, и мир, но ты не воспользовался ни одной. Ну, и как тебе свинец в легких?

Колин покосился на меня и фыркнул. Недоумение Локьё тоже длилось недолго. Они поняли, о чем я. И это как–то сняло напряжение.

Колин бросил укоризненный взгляд на эрцога, тот едва заметно пошевелил плечами – мол, я–то тут причём.

Дегир хватал ртом воздух.

Локьё обернулся к нему:

– Если я ещё раз уловлю в твоих пустых глазах даже мысль о самоуправстве, – сказал он тихо. Помедлил. – А ведь хотел под трибунал отдать, гада… Бегом отсюда!

Дегир уставился на меня стеклянными глазами. Мыслей он читать не умел, но понял, что я как–то нехорошо посмеялся над ним. А я понял, что нажил ещё одного врага – униженному не всегда нужна жизнь. Но генерал выскочил из каюты, и из моей головы – тоже. Врагов хватало: одним больше, одним меньше.

– Да… спасибо он тебе не скажет, – понимающе усмехнулся Локьё. И повернулся к Колину:

– Нашему спору конец?

– Конец? – удивился тот. – Ты полагаешь, я тебе не верил? – он усмехнулся и дотронулся до спецбраслета, скрытого широким рукавом кителя:

– Срочно ко мне!

– Ты кого–то таки привёз? – удивился Локьё.

– Пришлось. Не то получится тот же правовой казус, что и при Эксгаме. Я бы тогда повесил вашего Пештока за ноги на площади Первого колониста, и, возможно, мы бы не воевали сейчас. Но на этот раз мы с тобой разрешим все противоречия обстоятельно и до конца.

– А отчего не у дома правительства? – поинтересовался Локьё. – Там вешать веселее – народа побольше?

– Обзор хуже, – усмехнулся Колин.

Дверь открылась.

Если эрцог Локьё имел весьма смутное представление о кровавой инициации в снегах Тайа и форме зверя, то Дьюп, будучи ещё Томашом Михалом знал сей процесс в подробностях. Он сам «просыпался» по весне в тающем под неожиданным солнцем снегу, мокрый, грязный и промерзший до самых костей. И прекрасно знал, где держат Энрека.

Иннеркрайт и стоял сейчас на пороге. Немного бледный, но вполне уже меняемый. Только в глазах застыло что–то странное.

Я встал ему на встречу, и мы обнялись.

Но я не ожидал от него такого сильного объятия. Энрек был довольно рафинирован и изнежен, на мой вкус. И вдруг я почувствовал в нём ту, отдалённую силу, которая шевелилась иногда и во мне самом. Почувствовал и начал покрываться гусиной кожей, а мышцы вздулись, с треском разрывая ставшее вдруг тесным хэбэ. Угораздило же надеть форменную рубашку вместо обычного бесшовного белья.

– А ну–ка разводи их! – сказал Локьё. – Это что мы будем делать с двумя психами сразу?!

– Ничего, я справлюсь, – усмехнулся Дьюп. – Мастер Эним предупреждал меня.

Сердце моё стучало, грозя вырваться из груди.

– Ладно, – вздохнул Локьё. – Пусть дети погуляют, они давно не виделись. А мы поговорим с тобой вдвоём, как тебе и хотелось. – Слышали?! – взревел он так, что мы отшатнулись друг от друга. – Марш отсюда! Оба! Я с вами позже… – он вдруг улыбнулся – поговорю.

Энрек дернул меня за руку, и мы вывалились в коридор: мокрые, ошарашенные и, в общем–то, радостные. По крайней мере – я ему обрадовался точно.

История тридцать восьмая. «Богам снова было плевать»

1. «Леденящий», эскадра Содружества

– Отойди, меня сейчас вырвет!

Энрек повалился спиной на переборку и замер, задрав голову.

– Не вырвет, – сказал я равнодушно озираясь. – Не сумеешь.

Дежурный боец поглядывал на нас от коридорной развязки. Идеально белые полы наводили на грустные мысли об их ежедневной обработке.

Энрек подышал–подышал и покосился на меня.

– Это с чего вдруг?

– Слишком интеллигентен, чтобы блевать на всеобщем обозрении.

Я издевался, но с весьма серьёзным лицом. И он не сразу понял, что я шучу. А когда понял – приступ прошёл. (Дарайя учила, что приступ тошноты или икоты можно снять каким–нибудь выбивающим из ситуации предложением. Ну я и попробовал).

Энрек понял, конечно, что это подначка, выругался. Потом рассмеялся.

– Где я – это я вижу, – сказал он, вытерев платком лицо. – Но что я тут делаю – кто бы сказал?

– А на меня–то чего смотришь? – фыркнул я. – Нашёл, у кого спрашивать.

Я тоже был основательно мокрый, по вискам – просто бежало. Но платков не носил.

«Леденящий» дёрнулся, дрожь пошла по палубе. Крупный метеорит, скорее всего, ударил в щит. Но Энрек оглянулся на дверь каюты отца.

Я не выдержал, расхохотался.

Иннеркрайт помотал головой:

– Помню, как я… На Тайэ себя помню. И смутно – как в шлюпку садился. И всё.

– И чего там, на Тайэ? – спросил я лениво, зная, что Энрек не расскажет.

Мне докладывали вкратце, и я жутко хотел знать, неужели случившееся – правда? Но вопросов он от меня не дождется.

– Там хорошо. Весна, любовь…

– У кого любовь? – удивился я. – У вашугов?

– И у вашугов – тоже, – мечтательно протянул Энрек и губы его разъехались в улыбке.

– Есть хочешь, влюблённый вашуг?

– Хочу.

Он продолжал улыбаться открыто и наивно, и лицо его стало моложе.

– Тогда пошли. Я помню, где тут столовая.

– Нам с тобой столовая не по рангу, – пробормотал Энрек, всё ещё улыбаясь.

– Пошли, давай. Я есть хочу, а не стюарда дожидаться. Сами возьмём.

– Простой ты, капитан. Демократичный, блин… – протянул иннеркрайт, но глаза блуждали, и губы были полуоткрыты.

– Ага, и пинка кому–нибудь сейчас пропишу, для морально–нравственного лечения.

Я толкнул его. И не легонечко, а во всю дурь, и попытался сделать захват. Мне очень хотелось покататься с ним по полу, а вмешается дежурный – и тому наваять по загривку. Если бы Энрек сейчас поддержал игру, растаскивать нас точно пришлось бы Дьюпу. Но иннеркрайт извернулся, как кот, и шутливо поднял ладони, сдаюсь, мол. И кивнул на бойца, который взирал квадратными от усердия глазами. Воспитание в инженере победило: он встряхнул головой и быстро пошёл по коридору в сторону офицерской столовой. Я в два прыжка догнал его и зашагал рядом.

На «Леденящем» мне уже кивали встречные. Я отвечал.

– Ты тут, как дома… – удивился Энрек.

Хотелось говорить с ним, но я молчал. А он продолжал улыбаться как бы про себя. Что его так развеселило на Тайэ? Не думал я, что там весело. И вообще что–то с ним было не так. Он изменился глубоко, но неуловимо, как солнечный луч, скользнув по лицу, выявляет вдруг скрытые черты. Неужели, история с хайборами – правда? Я покосился на него.

Иннеркрайт загружал с раздачи третью порцию мяса, жадно взирая на четвертую.

– Отдай, обжора, – сказал я, перехватывая тарелку.

– Руку откушу, – огрызнулся Энрек.

Зубы у него были белые–белые, а в голосе появились низкие, пугающие ноты.

У меня снова побежали по спине мурашки. Приятные такие, бодрящие.

Мы сели за столик в дальнем от входа углу, что не избавило от любопытных взглядов офицеров с «Леденящего».

Энрек впился в антрекот, щурясь от удовольствия. Какая–то часть его «я» продолжала соблюдать этикет, другой активно мешали столовые приборы. Он пару раз замер с кластерной вилкой в руке, явно забывая, что ей берут и разрезают мясо.

Антрекотов иннеркрайт нагрёб четыре порции. И ещё два последних бифштекса прихватил с раздачи. Я нагло забрал у него одну из тарелок.

– Ничего–то ты не боишься, – хищно ухмыльнулся Энрек. – А зря.

– Боюсь, – сказал я серьёзно. – Но не этого совсем.

– А чего? – поинтересовался он с набитым ртом.

– Я за Влану боюсь, – мне вдруг расхотелось шутить. – Даже смотреть на неё боюсь, как она там лежит в капсуле, не живая и не мёртвая.

Энрек перестал жевать.

– Влана – это девушка твоя? – он положил мне на плечо неожиданно тяжелую руку. – А у меня скоро котята родятся, или щенки. Я не знаю, как их называют. Да и не важно. Важно, что на Тайэ – ты напрямую часть всего, а не отделён от природы. Я иногда смотрю, как умирает от предрассветного мороза только что народившийся лист – и мне больно. Только – это другая боль. В ней сразу и радость тоже. Боль, что он умирает. И радость. Странно, правда?

– А как это бывает, когда ты..?

Он покачал головой.

– Это сам поймёшь. Не буду портить тебе удовольствия. Только не обольщайся сильно. Во всём в этом мире есть какая–то незаконченность. Потому что вокруг – жизнь. А законченность – это смерть.

Он похлопал меня по плечу и проглотил очередной кусок мяса.

«Нужно есть мясо», – думал Энрихе. В шлюпке кто–то сунул ему энергетический батончик из доппайка, и пепельный хайбор страдал теперь от резей в желудке.

2. Открытый космос, «Гойя», флагманский корабль южного крыла Империи

С комкрыла Колин говорил без меня. Они о чём–то спорили: генерал Абэлис вылетел из капитанской потный и разгорячённый. Колин остался, и я вошёл.

Я бывал раньше в капитанской «Гойи». И сразу вспомнил её ненавязчивый уют: неброские сувениры, поражающие точностью работы, возле кулера – вышитое полотенце. Всё это я забыл, но вернул себе одним взглядом.

– Как ты понимаешь, Локьё будет вынужден отреагировать, – начал Колин без предисловий. Он стоял возле экрана и просматривал схемы межпланетного сообщения. – И, если операция затянется, вам не поздоровится.

Лендслер обновил экран и развернул диаграмму построения крыла. В чужом кабинете он чувствовал себя вполне уверенно. (Он вообще везде чувствовал себя уверенно, насколько я помнил).

– Дайего может отдать тебе восемь кораблей. А Локьё пропустит до Джанги. Дальше рассчитывайте только на себя. От Джанги до Тэрры – ещё один прокол. Вот здесь, – он протянул мне синийский кристалл, – всё, что мы знаем об обороне Тэрры. Но, если ты не уверен… – Колин помедлил и вдруг выключил экран, и сел напротив меня. – Ты должен понимать, Анджей, что это не приказ. Ты можешь отказаться.

– Ну да, – усмехнулся я. – Откажусь и что? Сам полетишь? Эта операция в моём духе, а не в твоём. В крайнем случае – отдашь меня под трибунал. Мне не привыкать.

– Я не об этом, – он покачал головой. – Ты должен понимать уже, что жизнью рискуют во имя чего–то. Здесь же мы всего лишь навязываем перемирие. Если выключим сейчас из игры эрцога дома Нарья, энергия сопротивления иссякнет. Содружество и без того последние два года ведёт себя вяло. Мы навяжем длительное перемирие, а там, я надеюсь, процесс слияния этносов продолжится. Он сам по себе силён здесь, на юге. Пассионарность высока только в районе Тэрры и в скоплении Альди, откуда родом сегодняшняя ветвь кровавых эрцогов. Энсель сделал очень рискованный ход, допустив прямое военное вмешательство в события, завязанные на колебательный контур. Нам удалось спустить ситуацию без отката. Таким образом, на плане физических событий образовалось случайное провисание причинных связей. Этакая неразорвавшаяся бомба в тылу врага. Я понимаю, что риск велик, но возможность устранить эрцога физически у нас есть только сейчас. Агескел рано или поздно придёт в себя и сумеет компенсировать полевую разбалансировку. Или он умрёт, и прореха затянется сама. Ждать нельзя. Другого шанса не будет. Ты понимаешь меня?

Я помотал головой. Понимал я только одно: не соглашусь – вмешается он сам, больше некому. Локьё может прикрыть глаза на то, что мы сделаем, но сам – не испортит себе репутацию подобным образом, даже если они оба посчитали это решение разумным. Эрцогу ещё потом управлять Содружеством. И я спросил:

– Сколько у меня будет кораблей? Восемь или девять?

– С «Персефоной» – девять.

– Значит – четыре пары… А оборона Тэрры?

– Пока не хватятся – два линейных, как и положено. А что там на самом деле – знают одни Беспамятные. Я проанализировал закупки техники и запчастей за последние десять лет. И полагаю, что на обоих лунах Тэрры, Нарядной и Глее, стоят, по крайней мере, две дюжины эскэперов. Они легче линейных кораблей на порядок и смогут преследовать вас в атмосфере. Если же подойдёт резерв с Джанги – сам понимаешь. Но Локьё затянет приказ насколько сможет. А в сжатые сроки – в течение часа–двух – они сумеют снять с сектора не больше четырёх–шести линейных. Класса «эсминец Бакри», не выше. Расчетное время перестроения – сорок минут, плюс разгон. Но это всё, что у тебя будет. Через час вас свяжут схваткой, через два – начнётся бой не в вашу пользу, если не сумеешь заручиться головой кровавого эрцога.

Я кивнул. Задача как всегда была яснее некуда, мыслей – никаких. Обычное дело.

Колин обеспокоено сдвинул брови.

– Справлюсь, – успокоил я его. – У меня всегда такое чувство перед заданием, словно вообще ничего не знаю. Может, оно мне и помогает. Орехи у тебя есть?

– Орехи? – удивился он.

– В шлюпке был запас, но кончились. Я полетел. Мне ребят надо проинструктировать, потом – не до своих будет. Влана, – я провис, теряя слова. – Она – как?

– Состояние стабильное, – тихо сказал Колин.

– Вот ты говоришь, я не понимаю, за что рискую жизнью, – пробормотал я. – Чтобы женщины, хотя бы не гибли – этого мало, что ли? Ведь перемирие будет длительным, если военный совет возглавит не эта свинья гикарби, а Локьё?

– Можно не верить дому Сиби, Анджей, но будущее окрашено синим. Или – залито кровью. Мы выбираем меньшее зло, даже если Локьё задумал свою игру. На предательство способен любой из нас. Не потому, что низость людей так велика, а потому, что трудно преодолеть страх. Ты же помнишь, как тело поначалу наливается свинцом под дулом наведённого оружия? Умом ты понимаешь, что тяжелеет только тело, но ОНО в этот миг владеет тобой, а не ты им. На этой лошади ещё нужно научиться ездить…

– Локьё же не первогодка!

– Есть и другие страхи. Их ещё два, как минимум. Душевный ступор и неверие. Они ещё меньше подчиняются контролю разума. Лучше тебе их не знать, Анджей. Но, так или иначе, даже при самом плохом раскладе в секторе будет существенно тише, если мы сумеем локализовать кровавого эрцога. Любым способом. Взять в плен, убить – всё равно.

– Думаю, это достаточная мотивация, – я поднялся.

Колин кивнул.

– Тогда прощай? – спросил я.

– Почему – прощай? – командующий не то, чтобы удивился, но я сумел его озадачить.

– Меня Абио научил, – пояснил я. – Что нужно попрощаться. На всякий случай.

– Ну, это у них так нужно, – усмехнулся Дьюп. – А меня в случае чего – вызывай безо всяких сомнений. Напрямую. Сделаю, что смогу.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Тогда – абэ.

– Да пребудут, – согласился он.

– В смысле? – затормозил я в дверях.

– Абэтодасмэ – да пребудут с тобою Боги, – перевёл Колин, заполняя очередной мой пробел в экзотианском.

Пока летел обратно – думал. Больше такой роскоши со временем не предвиделось. Действовать придется быстро. Хорошо, хоть не нужно решать с комкрыла какие с нами пойдут корабли. Колин сделал это за меня. Он лучше знает капитанов. А после Плайты – слушаться они меня будут. Крыло здорово впечатлило, что в истории с борусами уцелели те, кто был ближе ко мне. Я теперь частенько замечал, прилетая на официальные встречи, что меня стараются нечаянно коснуться, задеть локтем…

Однако вести придётся на смерть. И люди нужны цельные и спокойные. И нужен кто–то, кто сможет командовать кораблями в космосе, пока я буду ловить гикарби на Тэрре. Здесь я надеялся только на совет Колина.

3. Грана, долина реки Ларица

– Дуплекс или индукция? – сходу спросил Рос, едва я обрисовал в общих чертах задачу.

Неджел молчал, состроив жутко умную морду. До Келли ещё не дошло, куда я его тащу, и он озадаченно моргал. Дерен сидел, опираясь спиной о полотнище палатки, похудевший и бледный после перенесённой болезни.

Еще я позвал на импровизированный совет эйнитку, Гармана и Млича. Гармана с Мличем – по должности, Дарайю – из уважения. Она оценила, пришла.

– Ребята, кто к экрану ближе, наберите в сети «эскэпер»? – попросил я.

– Не надо, – махнул рукой Рос. – Скорее всего – Джи–7 там стоят. Дуплекс. Если на лунах размещают, значит – реактивная тяга. Восьмёрка классом выше, но там водород пополам с гелием. Это был бы нам слишком щедрый подарок. Надеяться будем на худшее.

– Нужно решить, что делать с ними в атмосфере, – сказал я. (Об остальном я с ребятами советоваться не собирался. Разве что с Дереном).

– Только «двойками», – отозвался Рос.

– Шутишь? – удивился Млич. – Корпус с напылением эзотитана, плюс щит.

– «Двойками», – повторил пилот упрямо. Спорить он не любил, и черты лица сразу закаменели. – С одного выстрела полностью разряжать батарею и катапультироваться. Нужно решить, как пилотов будем подбирать.

Я задумался. А мысль была ничего, вполне в моём духе. Маленькая безобидная «двойка» один раз может выстрелить с мощностью корабельного кармана. Второго выстрела она уже не сделает, батареи будут истощены полностью. Но «двоек» у нас – до Тёмной матери. И вторая ударит при необходимости хоть в ту же точку. А пилотов надо будет подбирать, это Рос верно сказал. Сажать в «двойки» придётся лучших, никакая свинья стольких не стоит.

– Годится, – сказал я. – Ведомый будет подбирать ведущего. Первая «двойка» – стреляет, вторая подбирает катапультировавшихся пилотов. И никакой самодеятельности. Узнаю – голову оторву. Именно так будете инструктировать. Неджел, Гарман? Это я для вас говорю! – мне не понравились их отсутствующие лица. – Ведомый – не стреляет. Его задача – подобрать пилотов ведущего. Никакого героизма я не потерплю. Даже если свинью мы не поймаем – своих в тылу врага не оставлять. Это – приказ.

Ребят я разогнал, нужно было готовиться к старту. А Дарайя осталась.

Я сгребал с походного стола бумаги, она смотрела. Боковым зрением я видел её точеный профиль. Всё–таки эйнитка была слишком хороша для нашей компании, и я отлично понимал Роса: если искра проскочила между ними – мог ли он удержаться?

Загнал последнюю пачку пластика в планшет, осмотрелся, проверяя, не забыл ли чего…

– Я привязалась к тебе, мальчик, – прозвучало за моей спиной тихо и чётко. – И должна сказать…

Я обернулся.

– …что в той ветке реальности, где эрцог дома Нарья проиграл… Для тебя – тоже ничего нет.

– В каком плане – ничего? – удивился я, разглядывая её отрешенное лицо. – Не вернёмся, что ли?

– Вернётесь, – качнула она головой. – Но назад ты уже ничего не вернёшь.

Женщина шагнула ко мне, и ей пришлось смотреть теперь вверх – я был существенно выше.

– Ты, сам того не понимая, двигался в вариантах реальности к той ветке, где твоей Влане помогут. Медицина постоянно развивается, да и у эрцога Сиби есть очень хороший врач. Ты двигался медленно и не умело, но добился бы своего, рано или поздно. Но тебе нужно знать сейчас, ты ведь уже не маленький…

Дара потянулась ко мне, обняла и прижала голову к моей груди. Теперь её голос отдавался у меня внутри.

– Если ты не убьёшь эрцога дома Нарья – будет война. Война затяжная и изматывающая. Но девушку твою спасут. Она будет долго болеть, и память вернётся к ней не до конца. Но разум проснётся постепенно. А тебя никто не обвинит, если ты не сможешь его убить. Потому что это действительно трудно. Очень трудно. И не верь тем, что говорят, будто без крови можно обойтись. Ты убьешь его, или он уничтожит вас. Он даже мёртвый попытается вас уничтожить. Но если ты дашь гадюке скрыться и вернёшься без крови на руках, твою девушку сумеют спасти. Потом. Через несколько лет. Помни, никто не посмеет тебя осудить.

Я стоял. Голова Дары лежала у меня на груди. Чужая голова.

– Если ты убьешь кровавого эрцога – войны не будет двадцать лет. И то, что начнётся потом, уже не будет войной между Содружеством и Империей. У южного сектора в другой ветви совсем иное будущее.

Она затихла, слушая мое сердце.

Кьё просунула морду в палатку, вошла, виляя хвостом и заглядывая в глаза. Собака намекала на подачку.

Если сердце мешает – брось его собакам, говорят здесь, на Крайне. Горячее сердце – хорошая пища для зверя, да и бездна не станет потом жрать, того, кто холоднее её. Но горячий человек – всего лишь жертва.

Эй, ты горячий? Или чувства твои вырвали, и собаки подбирают их вонючие, перламутровые кишки?! А ты пустой. В тебе больше нет тёмного материнского нутра. И только нити пустоты проходят там, где раньше билась душа. Нити, соединяющие тебя с Ничем. Тень твоя – Пустота. И вокруг тебя – Пусто. И сам ты – сродни Бездне.

Дара подняла голову и отшатнулась от меня, а я механически подхватил её, не дав упасть.

Она ничего не сказала.

Кьё заскулила, обеспокоенная нашими неподвижными лицами, и я потрепал её по морде. Печенья у меня для собаки не было.

Ничего, в корабле будет куча всего. «Персефона» полностью оснащена и готова к бою. И уж сладостей там для этой хитрой морды хватит. Всем хватит. Жизнь кормит и поит по полной. Пока её пища не встанет поперёк горла.

4. «Леденящий», эскадра Содружества

– Отец, я должен лететь с ними! – Энрихе буквально ворвался в каюту Локьё, расшвыряв стоящих у дверей особистов.

Как он узнал? Эрцог дома Сапфира не планировал посвящать сына в задуманное.

– Агжей не справится один! – выдохнул иннеркрайт, и зрачки его заблестели, как у зверя.

– Ну это, между прочим, 50 на 50, – холодновато усмехнулся Локьё. – Шансов, я думаю, достаточно, – и возвысил голос. – Сядь, здесь не зоопарк!

– Ты не понимаешь, отец, – Энрихе всё–таки рухнул со всего размаха в кресло. – Там двое ублюдков, а он будет один.