Текст книги "Последствия старых ошибок (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– Потому, что ты не спрашивал. Но я рад, что ты не боишься быть ребёнком сейчас. Я сообщу Бгоро, что у тебя серьёзные нарушения мозгового кровообращения, это, кстати, не так уж далеко от истины. А ты – лежи. Элиер, я рекомендую полную санацию сосудов и общие процедуры. И заниматься этим будешь ты. Раз уж решился защищать пациента – защищай до конца. Не допускай его общения с регентом, а регент будет настойчив.

– Эрцог и в самом деле настолько болен, что я не могу даже поговорить с ним? – дежурный выпил–таки моё терпение, и я повысил голос. – А ну дай кого–нибудь старше по званию!

Ну, вот, рассердился и, сам не заметив, надавил. И, досадуя уже на себя, наблюдал теперь, как лоб бойца покрывается мелкими капельками пота. Он судорожно сглатывал, но сказать ничего не мог.

Абэ то да хербэ!

– С доктором можешь меня связать?

Дежурный закивал и, спустя секунд десять, протянувшиеся для меня минутами, на экране возникло раздраженное лицо Домато.

– Что у тебя горит? – выдал он мне вместо приветствия.

– Хочу поговорить с эрцогом.

– Зачем? – врач уставился на меня холодно и внимательно, словно опять планировал, как сподручнее разобрать на запчасти.

– Просто хочу поговорить. Что тут непонятного?

– Он не готов сейчас говорить о делах.

– Я не о делах, – произнес я медленно и членораздельно. – Я просто–хочу–его–увидеть!

– Стыкуйся, – сказал Домато, прищурившись. – Но только попробуй загрузить его чем–то. Голову оторву.

– Спасибо, – сказал я, вложив в благодарность изрядную долю иронии.

Эрцог действительно выглядел не лучшим образом. Он был бледен и измучен. Но мне обрадовался.

– Ты? – спросил он, приподнимаясь на стандартной кровати медблока, изученной уже и моей спиной до тонкостей.

Моё появление на экзотианской территории действительно выглядело странным. Даже если допустить, что я не в курсе последних событий. Но Дьюп сообщил мне временной передаче командования.

– Мимо летел. Решил проведать.

– Домато велел ничего не говорить?

– Велел. Но я и сам не собирался. Грузить не хочу.

– А чего тогда хотел? Удостовериться? – усмехнулся Локьё.

Вышло у него это иронично и грустно.

– Проведать хотел. Тупо.

– Не боишься ты…

– Кого? – я сделал большие глаза, чтобы хоть немного развеселить его. – Регента что ли? А пусть погоняется. Давно я в догоняшки не играл.

– А, – фыркнул эрцог. – Я у тебя, значит, на одной стороне воюю, а регент – на другой…

– Вроде того, – согласился я. – Ты поболей пока, а я проясню для себя: кто тут с кем воюет.

– Пламя и Бездна, – выругался вдруг Локьё. Эрцог хотел дотянуться до висящей у изголовья столешницы, но рука соскользнула, и он потерял опору.

Я наклонился к нему, придержав легкое сухое плечо:

– Лежи, а то мне Домато голову оторвёт. Серьёзно так обещал, – я не смог сдержать улыбку.

– Тогда бумаги подай, вон там, на краю стола.

Я встал, взял опечатанный, запаянный в пластик пакет и протянул ему. Но эрцог покачал головой:

– Нет, это тебе. Передай в руки лендслеру. И скажи ему, что лучше бы всё это потом уничтожить. Это по Плайте. Возможно, поможет вам чем–нибудь.

Я кивнул и, расстегнув китель, спрятал пакет под рубашку.

– В общем–то, твой прилёт – кстати. Я как раз думал, как передать это.

– Я передам, – улыбнулся ему я.

– Будь осторожнее. И больше сюда соваться не смей. Со мной Домато, он умереть мне не даст.

2. Аннхелл. Саа – Рода

– Эрцог хочет войны, не больше, чем мы сами, – заявил я, вваливаясь к Мерису.

– Ты откуда упал? – он поднял глаза от бумаг.

– Был на «Леденящем», потом на «Гойе», там встретил Дьюпа. Он к тебе послал. Сказал, что на Аннхелле в ближайшее время возможны провокации на «рабочем» континенте. И чтобы я подстраховал тебя. Келли висит в воздухе. И с ним «Четтер». У Келли пять сотен свободного десанта, и на «Четтере» человек триста. Но, при необходимости, если ободрать оба корабля, можно и полторы тысячи сбросить. Но я бы не советовал…

– Мне тебя и одного пока – за глаза, – перебил Мерис. А Сам где?

– Он мне забыл доложиться. Могу только догадываться, что Колин собирается повоевать в космосе, раз сидит у комкрыла.

– Локьё действительно отстранён от командования?

– Скорее, самоустранился. Эрцог болен, но не фатально, вроде.

– Зачем ты вообще туда летал, тебе жить надоело?

– Я документы привёз, по Плайте.

– Ну, да, ты и здорового замучаешь… – неожиданно сдался Мерис.

– Какой есть…

Я не верил, что замучил эрцога, скорее всего там постарались другие. Но спорить не стал.

– Мне остаться здесь, или лететь через пролив, учёных пугать?

– Останься. Хотя… Лучше оставь кого–нибудь поспокойнее. Келли своего что ли? А сам иди, погуляй. Энергия у тебя через край бьёт, вот и осмотрись. Ты тут два месяца не был. Может, на свежий глаз чего и заметишь. Что–то тихо последние дни стало. Не к добру это.

Я кивнул, вызвал Келли. Приказал охранять Мериса, как меня, потому что тоже ощутил вдруг это самое «не к добру». И, не дожидаясь, пока прилетит мой зампотех, смылся.

С собой взял только Роса и Дерена. Нет, вру, ещё Джоб за спиной маячил и изображал Статую Неподкупного правосудия, что стоит в Университетском городе Содружества на Диомеде. (Там, где учился когда–то Дьюп.) Статуя эта тощая, жилистая, с абсолютно непроницаемой мордой. Типа – меня не купишь…

Дожил, называю уже про себя миры Экзотики – Содружеством. Это они себя называют – Содружество свободных систем. А мы их – миры Экзотики. А они нас – «имперцы», или «зажравшаяся империя». А мы их – «психи и придурки». Хотя придурков–то с обоих сторон хватает. Парадокс.

Пилоты садились в шлюпку. Я тоже полез.

К моему удивлению, Дерена совершенно не смутила роль второго пилота. А ведь по квалификации он, мало того, что «первый», но и водил моих ребят в Белой долине в налёты на фермеров. И – никакого гонора. Забавный парень.

– Дерен, – спросил я, разглядывая его более узкую, чем у Роса спину, хотя ростом они под вид. Рос, правда, старше… – А ты у нас каких кровей?

Спина напряглась.

Я фыркнул.

– Я к экзотианцам нормально отношусь, не грузись. И Рос у нас здоровый на голову, да, Хьюмо?

– Бабка, – выпихнул из себя Дерен. И поправился вдруг. – Бабушка.

– Я как–то так и подумал. Ещё там, в долине… А зовут?

– Вальтер.

Значит, это бабушкино воспитание из Дерена лезет…

Иному бойцу не выдержишь – по шее врежешь за эмоциональную тупость, а этот замирает настороженно, даже когда я случайно скачу от настроения к настроению. Экзотианская кровь. Более тонкая, возбудимая психика. Рельефнее чувствует, резче, чётче. Выученный летать – летает, как по лезвию. Опыта, такого как у Роса, у него, конечно, нет, но мало в чём уступает уже. И нервы при всём при этом – позавидуешь. Не железо – сталь. Наши ребята в массе попроще…

– Жарко, – переключил меня Рос, пристёгиваясь. – Может, щитки поднять?

– Я тебе подниму. Вентиляцию до конца выкрутил? Ну и сиди. Не нравится мне что–то, Хьюмо, а что – не пойму. Вроде тихо…

Мы понеслись над столицей.

Я смотрел на обзорные экраны, где давали изображения со спутников. Всё, вроде, как надо. Город почти оправился от того, что творилось тут два месяца назад, баррикады на улицах разобрали. Разве что взорванные дома напоминали о войне, да не слишком весёлые прохожие.

Прибрежные поселения тоже миновали нормально, махнули через пролив. Напряжение под грудиной нарастало, и я понял, что летим – куда надо. Вызвал «Ворон», где в отсутствии Келли и Гармана заправлял навигатор, Млич, велел шлюпку нашу с экранов не спускать. Пусть маячит.

«Рабочий» континент, где выстроены лаборатории и научные заводы, называется Рода. Заселялся Аннхелл именно отсюда. Первоначально экзотианские учёные, работавшие над проектом климата планеты, построили здесь необходимый им научный комплекс. Поселения «гражданских» появились позже.

По экзотианской же традиции, ученые, инженеры, лаборанты – на Роде только работают. Их семьи живут, как правило, на большом материке: в столице или в маленьких городках на реке Белой. Там несколько дюжин «летних», как их здесь называют, городков, таких как Бриште, Лльёла или Конья. Городки тоже построены экзотианцами. Это у них мы переняли работу вахтовым методом – полгода ученые трудятся, полгода имеют право отдыхать, жить в столице или в «летнем» городке, или в прибрежных посёлках на берегу океана. Правда, курортные зоны там только в планах. Строительство начали было, но прекратили, не до него…

– Капитан, – перебил мои мысли Рос. – С меня тут какой–то умный требует, кроме стандартного отзыва, доложить, кто мы и куда летим. Доложить ему?

– Скажи, что я сам сейчас доложу ему, где не хватает. Садимся, ребята. Дерен, пульт в огневой режим. Щит активировать на 70 процентов.

Ну, Рос и сел. Он крутанулся над сложенным из природного камня бараком, где расположился приграничный патрульный пункт, полевое завихрение вызвало жуткий, воющий звук, акустическим ударом тряхнуло неказистое здание, обтянутое наспех силовой сеткой. Местные патрульные кинулись в рассыпную, а Рос чинно опустился на пяточке, прямо перед входом в барак.

Я активировал доспехи и спрыгнул. Тишина. Все, кто мог, уже залегли и ждут.

– Ну, – сказал я. – Кто тут хотел познакомиться? Капитан Пайел, спецон.

Стало ещё тише.

– Лучше вылазьте уже, – сказал я. – Не злите.

Из–за строения высунулась непокрытая голова, потом плечо с сержантской нашивкой.

– Кто тут старший? Вы, сержант?

Голова кивнула.

– Головной убор – ваш лежит? Подойдите и доложите. Что тут у вас тут творится?

– Главнокомандующий приказал… – сержант, подобрал защитного цвета фуражку и медленно двинулся ко мне. – Чтобы присматривались, кроме отзыва. Если неадекватные реакции – сразу сообщать…

– А видеосвязь у вас не работает?

– Да работает, но главнокомандующий сказал, чтобы не по связи, а по реакциям смотрели.

– Типа – нахамить и проверить? Ну и что, я адекватно реагирую?

– Нет… То есть да, – сержант совсем растерялся.

– Запись приказа есть?

– У–устно было сказано.

Дьюп фигнёй не страдает. Значит, что–то подозревал. Что значит «неадекватные реакции»? Чужаки в нашей форме? Мерис, не предупредил, сволочь, а сам Колин мне сказал просто «присмотрись»…

– Хорошо, сержант, – сказал я. – Приказано – выполняйте. Докладывать велели генералу Мерису?

– Так точно.

– Ну, вот и ладненько. О том, что мы прошли КП успели сообщить?

– Никак нет.

– Плохо. Но доля везения есть. Сообщений на «рабочий» материк не пересылать. Поняли меня?

Я залез в шлюпку.

– Хьюмо, сколько над сектором спутников?

Рос вызвал карту. Похоже, в «окно» мы пока не попадали. Ну, это поправимо. Я связался с «Вороном» и попросил Млича дать запрос на спутниковое «окно» через комкрыла. Мне очень понравилась идея ходить в гости без предупреждения.

Кого же опасается Дьюп? Крупный десант на Аннхелл попасть никак не может. А вот 5–10 бойцов на небольшой шлюпке типа нашей просочится запросто. Сами сколько раз так свинячили, и ничего, сходило с рук.

И поведение у «гостей» должно быть «неадекватное»…

Забавно. То есть отзывы и пороли у них есть, а … А чего нету? Лишнего ума? Каких–то человеческих нервных реакций? Андроиды что ли? Смысл?

И, тем не менее, Дьюп думал о чём–то таком.

– Джоб, – сказал я. – Дай–ка ножик, – и пояснил в ответ на вопросительный взгляд. – Нашивки надо спороть. По кабакам пойдём пошатаемся. А с капитанскими нашивками – каждый стакан до желудка будут глазами провожать, – я улыбнулся. – Погуляем, ребята, давно не гуляли. Ты, Вальтер, пить умеешь?

Дерен растерянно оглянулся на Роса. Хьюмо фыркнул.

– Ну вот и проверим. Не бойся, боец. Даже боги пьют, солдаты – тем более. Кстати, не вздумай меня капитаном называть. Зови – Бак. Самому трезвому расскажу потом, что это прозвище означает.

Особо дорогих ресторанов на Роде мало, да они нас и не интересовали. Мы выбрали средней руки «воздушный» бар. Мне такой, как космолётчику, привычнее.

Столики в воздушных барах плавают под потолком, обзор отличный, да и драться в воздухе если придётся, то нам будет веселее.

Но драться не пришлось.

Тихо ещё было, рано для личностей достаточно пьяных, чтобы подраться со спецоном.

Мы немного выпили. Дерен и Рос начали баловаться, как мальчишки. Джоб – тот пить мало не умел, но за него–то я как раз и не беспокоился.

Я – наблюдал. Смотрел, как ведут себя местные, что пьют, как двигаются, ловил обрывки разговоров – столики плавали под прозрачной крышей, давая мне возможность выхватывать по полфразы то здесь, то там.

Потом мы перешли с теми же целями в другой бар, потом в третий.

Смеркалось уже, когда в очередной раз выбрались на улицу.

– Я бы так послужил, – сказал Рос. – Как сегодня.

Морда его светилась от переизбытка положительных эмоций. Мало–помалу, но количество алкоголя в крови Хьюмо переходило в качество опьянения. Дерен выпил меньше, но тоже улыбался так, что я начал вспоминать, не кончились ли в аптечке капсулы с отрезвляющим эффектом.

Свою меру спиртного я знал. Её называли у нас дома – «ведро по рубчик». До этой дозы – опьянения я почти не чувствовал, после – тупо засыпал. Оттого и пить не любил, не видел смысла.

Я не понимал, что ищу, но продолжал искать. В задумчивости пошёл вдоль по улице, и ребята потянулись за мной. Теперь наша компания уже здорово напоминала группу бойцов в увольнении. Непонятно только, какой Хэд понёс нас на Роду, неужели не нашлось места поинтереснее? Но правила как раз не запрещали напиться и здесь…

И тут у меня в башке щёлкнуло, и я понял. Вот оно – неадекватное поведение: боец КК на грунте – трезвый и серьёзный. Патрулируют Аннхелл сейчас, в связи с нестабильной ситуацией, только в режиме облёта. Наземные патрули временно сняли, как слишком большой соблазн для забившихся по щелям противников имперской власти.

Если бойцы на земле, значит – в увольнительной. Конечно, существуют оговоренные в приказах зоны, куда разрешено соваться, а куда нет, но попробуй всех дураков вылови. Ребята опытные, море им покалено. А если и засекут кого–то патрульные в закрытом секторе, то своих не сдадут – дурят бойцы и Хэд с ними. Однако трезвыми и серьёзными такие гуляки не могут быть по определению.

Я резко развернулся к шлюпке.

– Всё, кончился отдых, – фыркнул за моей спиной Рос. – Таки капитана вставило.

– А что искали–то? – спросил Дерен.

– А Хэд его знает, – Хьюмо зевнул.

– Но–но, разговорчики, – бросил я за спину. – Аптечку оба достали и в нормальный вид себя привели.

– Лучше бы я молчал, – шутливо сокрушался Рос, хихикая и пытаясь похлопать Дерена по плечу. Тот уворачивался.

Мальчишки, какие они всё–таки ещё… А я?

– Рос, связь с начальником патрульной службы Роды и старшими патрулей.

Сейчас я им расскажу, что за «неадекватное» поведение, и кого будем ловить. Другое дело, что это за люди, и с какой миссией, но потом разберёмся… Главное понятно теперь, в чём искомый неадекват.

– Капитан Пайел на связи. Спецон. По приказу командующего. Срочно, всем патрулям. Задерживать всех перемещающихся по земле в форме. Проверять на наличие в крови алкоголя. При отсутствии алкоголя – арест до выяснения обстоятельств в моём присутствии или в присутствии генерала Мериса. На личное знание задержанных и документы – внимания не обращать. Приказ поняли? Подтвердите.

Я выслушивал подтверждения и думал, а где же сейчас, собственно, Дьюп. И это было хорошо. Значит, моё подсознание довольно этим очередным «странным» приказом, который повиснет следующим булыжником на моей биографии. И я добавил:

– Исполнение приказа буду проверять лично. Отбой связи.

Конечно, ничего я проверять пока не стал. Хотелось ещё объясниться с Мерисом, и мы полетели в столицу. Говорить по связи я не рискнул, прослушка в мои планы сегодня не входила.

История тринадцатая. «Кто чего боится?»

1. Саа, столица Аннхелла. Резиденция спецона

Летели над океаном, когда вызвал Мерис. Я приготовился к очередному приступу начальственной заботы о состоянии моей совести, но генерал только спросил:

– Ты у меня где сейчас?

– Скоро буду, – координат я не назвал, надо будет, сам посмотрит.

– Фантастично, – удовлетворился вдруг Мерис. – Давай в темпе, тебя тут человек хочет сильно. И у меня к тебе вопросы есть.

– Работаем.

Я отключился. Судя по интонациям генерала, случилось что–то новенькое.

– Рос, пожар, – бросил я, хотя кривая скорости и так уходила в «красную зону».

Что же там, у Мериса, стряслось, и где Дьюп?

«Человеком» оказался медик. Достаточно остепенённый. Судя по сухой насупленной морде лица – профессор или вроде того. (Знаков отличия медики не носили.) В кабинете Мериса медик уже разложил своё вампирское оборудование.

Я видел, что мужик крови моей хочет, но спросил:

– Чем могу?

Медик выдержал мой ехидный взгляд и подыграл, широким жестом указав на гостившее у Мериса медицинское кресло.

– Пытать будете? – спросил я весело. – Зачем?

– А вот решите логическую задачку, – медик легко взял мою интонацию и начал её развивать. – Дано: три корабля, участвовавшие в событиях в районе некой Плайты. «Каменный ворон», «Кора» и «Абигайль». «Каменный ворон» людей на Плайту не высаживает, оттого на нём, якобы, никто и не заболевает. Допустим. Но на «Коре» заболевает 100 процентов экипажа, а на «Абигайль» всего 68 процентов. Мало того, некоторые пилоты «Абигайль», непосредственно контактировавшие с заразой – удивительно долго сопротивляются. Первые признаки болезни проявляются у них только спустя 28 дней после контакта, когда половины экипажа «Коры» уже нет в живых. Мало того, некий Вальтер Дерен, будучи в контакте с инфицированными – вообще не заболевает. Знаете, что послужило последней каплей, спровоцировавшей–таки мой визит к вам?

– Каплей? – переспросил я. – Спирт, черет?

– Да ну вас, – усмехнулся медик. – Допросы я начал практиковать. – По бумагам пилотов «Каменного ворона» на Плайте не было, а начал допрашивать – выяснилось, что и они рядом крутились. Некие Неджел и Тусекс?

– И? – насторожился я.

– И – ничего! – экспрессивно всплеснул руками медик.

– Так там ещё и алайцы были, – сказал я. – И тоже, вроде, ничего. Они давно там ошиваются.

– Да, допрос – дело хорошее, – медик пометил что–то в блокноте и посмотрел на просвет добытую из меня кровь.

– Ну и что? – спросил я. – Плавает кто–нибудь?

Медик покосился.

– Кто бы тут ни плавал – теперь доплавался.

– Надеюсь, меня не в карантин?

– Да что вы. Вы у нас некий оплот инфекционной невосприимчивости, как я понял. Да ещё и… гм…довольно заразный оплот.

– Так точно. Со всеми вышеперечисленными, а так же с некоторой частью личного состава «Абигайль», буквально ел из одной миски. В чём не раскаиваюсь.

– И с алайцами? – поинтересовался медик.

– Ну… – я вспомнил Бризо. – В каком–то смысле и с ними. Я не брезгливый.

Медик упаковал кровь в контейнер. Смерил меня оценивающим взглядом:

– Вы уж тут жизнью без нужды не рискуйте… до результатов анализов. Я с вами лично свяжусь.

– Да спасибо, приходите ещё, только банку берите побольше.

И зачем я так пошутил, дурак?

Мерис едва дождался, пока медика сдует.

– Тебе Колин совсем ничего не говорил?

– Ну, могу дословно, – я пожал плечами. – Сказал, присмотрись там…

– Я не об этом, – резко перебил Мерис. – Что он сам планировал делать, говорил?

– Нет, вообще ничего.

– Вот же дрянь земная! – Мерис был сразу и зол и расстроен.

– А что случилось–то?

– Комкрыла полчаса назад отписался, что этот твой психованный Дьюп или сел на Плайту, или вроде того. По крайней мере, он там на малой шлюпке с кучей зондов болтается и чем–то занят. Как будто не знает, чем это грозит. Рассказывай, что за документы ты ему отдал! – Мерис завёлся нешуточно, и я сразу сдался.

– Я не читал.

– Ещё веселее. Сдохнет же, зараза! Сдохнет! – генерал выругался и открыл бар. Спросил сквозь зубы:

– Налить тебе?

– Я и так налит уже до горла.

Сел. До меня начало доходить.

– Не хорошо это всё, Виллим, – я старался хоть как–то успокоить его, хотя бы своими интонациями, собственным внутренним равновесием.

– Не хорошо, – Мерис нацедил из высокой бутылки какую–то дрянь, и засыпал жидкость кубиками льда. Эстетика процесса его не интересовала. – Ты с ним тоже ел «из одной миски»?

– Очень давно. Боюсь, что сейчас это уже не считается. Хотя мы были тогда все довольно близко, на Кьясне…

– У него же тоже это «сияние»?

– Думаешь, пронесёт?

– Да хрен его знает!!!

Я смотрел на Мериса и понимал теперь, что он не меньше меня привязан к Колину. И сейчас ему здорово не по себе от не подконтрольности происходящего.

Похоже, эта общая привязанность и была единственным мостиком между нами. Генерал и меня терпел только из–за Дьюпа. С ним–то самим мы редко совпадали во взглядах.

И ещё я понял, что теперь отличил бы, по–настоящему психует Мерис, или комедию ломает, а вот тогда, когда он «сдал» мнимого лендслера террористам – отличить не смог. А ведь это было так просто: и лицо сейчас у Мериса совершенно другое, и капельки пота у границы волос на висках, и в глазах такое, что не сыграешь.

Весь экипаж «Коры», и больше половины экипажа «Абигайль»… А остальные – живы? Что же я не спросил–то, дурак? Живой остался хоть кто–то?

Значит, эрцог знал, что алайцы невосприимчивы… Эрцог много чего знал. А рассказал то, что посчитал нужным. Политика, чтоб её дакхи съело. Опять эта проклятая политика.

Но мне нельзя сейчас заводиться. И я погасил злость, вводя себя в насильственное расслабление полутранса, как учили эйниты. Заставил обмякнуть напряжённые мышцы, заставил себя пожалеть обидчиков и поблагодарить за полученные от них уроки.

«Ами танати, дая тэ ла эоли…» «Мать изначального, защити меня от моего гнева…»

И мне стало легче. Сознание, правда, затуманилось немного, потому что течение времени внутри меня стало иным, чем снаружи. Но думать в таком состоянии удобно. В нём вообще удобно. Только я ещё не умел удерживать себя в нём достаточно долго.

– Что там было–то с «Корой» и «Абигайль»? – спросил я, подождав, пока Мерис вытряхнет в себя содержимое стакана и нальёт ещё.

– Ты не в курсе что ли?

– А откуда? Хоть в общих чертах скажи, с чем дело имеем?

Мерис задумался. Полез в сейф, начал копаться там раздражённо ещё, но, кажется, успокаиваясь. Он тоже верил, что я что–нибудь придумаю. Сказал же медик, что я не восприимчив к инфекции. Может, и Дьюп тоже…

Мерис пробежал глазами несколько пластиковых распечаток, посмотрел на меня, вздохнул. Ему не хотелось тратить время на объяснения.

– В своё время, чтобы выкурить хаттов из нор, экзотианцы создали «борусы» – гибриды вирусов и бактерий. Сначала это был некий вирус, в структуру которого ввели нанобактерии. На том этапе дело казалось простым и забавным. Вирусы были нужны, чтобы инфицировать живые клетки хаттов, а нанобактерии, встроенные в механизм размножения вирусов, вызывали окисление механических частей того самого «живого железа» из которого наполовину состояли хаты. Однако учёные редко останавливаются на чём–то, а в крови человека тоже есть железо. После войны разработки продолжались. Новые штаммы борусов выявили тенденцию к самоорганизации. Теперь генетически изменённые вирусы вступали в определённый диалог с иммунитетом жертвы. Сначала – при близком контакте, позже и при контакте на расстоянии. Вирус как бы готовил живой организм к любому случайному соприкосновению. Когда это выяснили – лаборатории законсервировали. Потому что на том этапе полностью обезвредить вирус не удалось. Болезнь необратима. Мы успели выяснить, что первым делом борусы разрушают в организме жертвы информационные связи, затем кровь и саму способность организма к кроветворению. Мало того, даже бесконтактно они серьезно поражают иммунитет тех, кто с ними работает. Никакие защитные средства не помогают. Играет роль только сопротивляемость организма. Потому ты и заинтересовал нашего медика. И последнее, – Мерис помедлил. – Борусы достаточно активно изменяются…

Экскурс в историю вопроса почти совсем успокоил генерала. Он налил себе ещё из той же бутылки, но отхлебнул совсем немного.

– А с Корой… Экипажа Коры не существует, Агжей. Можно ли эксплуатировать сам корабль – непонятно. Часть экипажа «Абигайль» вроде бы не заразилась. Из заразившихся – в живых на этот момент человек сорок, все – в крайне тяжелом состоянии. В изоляции. Теперь андроидов для ухода за больными у нас достаточно, но поначалу и медики нахваталась этой дряни. Выживет ли кто–то – неизвестно. И неизвестно, сколько у нас «контактных» больных. Заражение проявляется не сразу.

– Андроидов? А они не… – я затруднился с формулировкой, но Мерис понял.

– А Хэд их знает.

– Учёных надо просто перестрелять всех, – сказал я, наливая себе воды и насыпая в стакан лёд. – Тогда война кончится.

– А что за очередной идиотский приказ о перемещении военных? – Мерис спросил тихо, без нерва, и не сумел выбить меня из полутранса.

– Какой приказ?

– Здрасьте вам, твой приказ.

– А, – сказал я, выплывая, наконец, из водоворота времени, крутившегося перед моими глазами. – Ты проверь, пожалуйста. Колин просил присмотреться, я и подумал кое–что… В общем, он сказал, что у мятежников на Роде должны быть некие «неадекватные реакции». Не знаю, с чего он это взял, но Колин словами не разбрасывается. И я предположил, в каких условиях такое было бы заметно. Если я прав – тебе предстоит выяснить, что за люди бродят вокруг наших учёных в нашей же форме. Я не знаю, в чём там фишка. Психотехников позови, тесты какие–нибудь…

– Понял. А ты?

Генерал не приказывал, он спрашивал. За этот час мы стали друг другу гораздо ближе, чем за все годы войны в Абэсверте.

– Я посплю часа два и полечу, посмотрю, чем занят Колин. Если он меня пошлёт, значит, всё в порядке, я тебе так и «отзвонюсь», что меня послали. Если нет – что–нибудь придумаю по ходу.

Я встал.

Мерис посмотрел на меня снизу вверх, отставил стакан, поднялся. Я нерешительно шагнул вперед, он улыбнулся и сжал мои плечи. Руки у него были железные, а глаза…

Они, наверное, ровесники с Колином, подумал я. Да, Мерис не изменился так, как Дьюп, процедура реомоложения подействовала на него иначе, но тоже подействовала. И ему тоже, наверное, иногда несладко теперь с самим собой.

Проспал я немного больше, чем обещал. Когда выполз на улицу, была уже глубокая ночь. Мериса будить не стал.

План действий рисовался смутно.

Вызывать Дьюпа нельзя, не та тема, чтобы орать на полгалактики. Только лететь.

Полететь одному? Без пары трудно, вдруг придётся стрелять.

Росом я рисковать не решился, но Дерен уже был в контакте и не заболел. Значит, пусть будет Дерен…

Джоба я тоже отправил к Келли, несмотря на его угрюмое ворчание. Он, правда, всучил мне один из своих ножей. При этом таращился, как сова, знал, что я не ношу подаренный грантский, забываю. Ходячая укоризна, эпитэ ма хэтэ.

Нож я взял, Джоба выпихал из шлюпки, куда тот было залез, а Дерена спросил так весело, насколько смог:

– Ты где больше любишь сидеть – справа или слева?

– Вы лучше стреляете, – ответил он серьёзно и без колебаний.

Я усмехнулся, сел за второй пульт. Я бы и сам туда сел. Летал Дерен однозначно лучше, чем я. Стрелял? Не знаю. Может, тоже лучше, но стрелять пока не требовалось.

Шлюпка завибрировала, разогреваясь. Рос сделал рукой неприличный жест, якобы на счастье. Ну, и потому что вылезти и поддать ему я уже не успевал.

Мы плавно вошли в стартовую спираль: Дерен не баловался, как Рос, не рвал с места. Шлюпка медленно раскручивалась, постепенно набирая нужную скорость, системы жизнеобеспечения отзывались на запросы одна за другой, перемигиваясь на пульте. Этакий классический старт.

– Капитан, пристегнитесь, – сказал Дерен. – Через десять минут будем в режиме декомпенсации веса.

– Навеличивать меня кончай, – сказал я, пристёгиваясь так же лениво, как он стартовал. – Агжей меня зовут. Наедине можешь звать так.

– Куда летим…Агжей? – улыбнулся Дерен.

Ему было весело отчего–то. Хэд, он же думал, что я – Гордон. Я нервно рассмеялся. Сам, порой, забывал на доли секунды – кто я.

У меня ничего нет в этом мире кроме горстки друзей, и эти связи пока удерживают меня и моё имя здесь. Но небытие, которое я всё больше учусь ощущать – несоизмеримо больше. Мир, очерченный человеческой психикой, так невозможно мал, что, прикасаясь к его границам можно уже только от этого прикосновения утратить осознания себя, как чего–то отдельного.

Чего же мы так боимся смерти, раз это всего лишь утрата отдалённости от прочего мира – вот вопрос?

Чем дольше я думал об этом, тем меньше боялся небытия. Если меня не будет здесь и сейчас – такая ли это трагедия? Ведь меня не выковыряешь уже из каждого, к кому я прикасался, из воздуха, из звёзд, что на меня смотрели. Я есть. И в этом плане у физической жизни – совсем небольшая ценность. Я уже не уйду из тех, кто меня любит, и потому терять мне просто нечего. Другое дело, стоит ли тащить за собой в небытие Дерена?

– Вальтер, – окликнул я пилота.

Тот сосредоточенно просчитывал ближайшую зону Метью, порождаемую моментом вращения Аннхелла вокруг его солнца и не сразу повернул голову.

– Ты смерти боишься?

Нашёл, когда спрашивать.

Дерен заморгал, переключаясь с математики на философию.

– А что, – спросил он. – Всё так плохо?

– Ну, хорошего, честно говоря, мало. Мы летим к Плайте и чего там нахватаемся – одни Беспамятные знают.

– Я же был уже. Может, повезёт?

– Значит, не задумывался?

– Почему не задумывался? Задумывался. Только…

Он замолчал и долго–долго глядел, как мелькают цифры на дисплее навигатора. Казалось, уже ничего не скажет, но сказал.

– Я, наверное, не умею бояться по–настоящему, капитан. Это от меня далеко. Я смеюсь потом над тем, что казалось мне страшным. Может, не чувствовал ещё настоящего страха.

– Эх ты, – усмехнулся я. – Классификатор. Руками давай, работай. Выходим не у Плайты, а у Z–16. Осмотреться надо. Если что, считай, чтобы из прокола в прокол.

– Есть, капитан. А вам… тебе часто бывает страшно?

– Теперь уже нет… Теперь чаще бывает стыдно…

Я вспомнил, как вот в такой же малой шлюпке сидели когда–то мы с Вланой. Как я подшучивал над ней, думая, что она – мальчик.

Я был тогда, словно во тьме. Во тьме собственной гордости и невежества. Хотя…Почему – был? Из этой тьмы не выйти. Потому что преодолеть гордость можно, но как преодолеть невежество? Чем больше ты узнаёшь – тем больше освещаешь непроявленного во тьме…

Грудки у девочки на поверку оказались маленькие и острые, сама она была нескладная, тощая, длинная… Зверёныш, лосенок, очаровательный именно в дикости и нескладности, но не в плане того, что мне предложили с ней сотворить.

– Иной судьбы у неё нет, – сказала Айяна, вызвав меня на днях на свою половину, где я оглядывался с любопытством и поначалу пропускал часть её слов мимо ушей. – Это должен сделать кто–то со стороны. И лучше – совсем без желания девушки, так, чтобы надежды у неё не осталось.