Текст книги "Последствия старых ошибок (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

5. Линкор Империи «Каменный ворон»

– Вот, мать твою, – выругался Ивэн Млич, бросаясь к пульту.

Энрихе обернулся и увидел, что кораблей, опутанных нитями сканерной сетки на экране больше нет. И аппаратура, судя по лицу Млича, работает нормально. Просто корабли растворились вдруг в пространстве. Корабли призраки, «Летающие голландцы» из земных легенд.

– Ивэн, что случилось? – прорезался спокойный негромкий голос из капитанской.

– Не знаю, капитан. Я никогда такого не видел. Мне даже баек таких в учебке не рассказывали, – на пульте пискнул сигнал. – Капитан, «Хайор» вызывает.

– Соедини напрямую.

Энрихе едва успел удивиться, почему алайцы вызывают не его, а капитана «Ворона», потому что Млич повернулся и поманил, подойди мол.

Энрихе подошёл, всмотрелся в навигаторскую сетку «Хайора».

– Разворачивается что ли?

– Ну да, похоже, испугались твои алайцы.

– Пойду с капитаном поговорю…

– Может, подождёшь? Пусть схлынет.

– Нет уж, я поучаствую, – усмехнулся Энрихе.

– … белые корабли! – на экране дрогнуло и покривилось от помех лицо Бризо.

– Я не помешал? – играя в вежливость, спросил Энрихе.

– Помешал. Садись, – капитан Пайел в вежливость играть привычки не имел. Энрихе это иногда забавляло, иногда раздражало, но сейчас он вообще ничего не ощутил.

– Что произошло? – спросил он, усаживаясь и намеренно не глядя на экран.

– Алайцы твои сообщили, что отходят.

– Я им отойду. Дай–ка я скажу Бризо пару ласковых!

– Он полагает – ты не поймёшь, – усмехнулся капитан Пайел, встречая взгляд Энрихе не менее твёрдым и «тренированным» взглядом. Угрозы, однако, в его глазах не читалось. Немного ехидства, пожалуй, не более.

Алаец слышал их разговор и молчал, что вообще было странно для этого довольно болтливого народа.

– А ты, значит, понял? – нахмурил брови Энрихе и чуть усилил ментальное давление, что капитан выдержал с той же улыбкой, психической диспозиции вообще не сменив. Запас прочности у него, видимо, был немалый. Но играл сейчас Энрихе не с капитаном, потому продолжать эксперимент не стал. Он просто тянул время и наказывал Бризо своим невниманием, демонстрируя ему, что недоволен.

– Нет, я не понял, – легко признался капитан Пайел, выскальзывая из наброшенных на него психических «пут», как намыленный. – Но я видел – он нервничает.

Когда–то маленького Энрихе приемный отец учил рыбачить, и скользкая озерная рыба вот так же шутя, выворачивалась у него из рук. Прощупать бы этого капитана серьёзнее… Но сейчас было не до того.

– Вот и пусть понервничает! – Энрихе развернулся, наконец, к экрану и уставился в раскосые глаза Бризо, овладевая его вниманием. Сделать это было проще простого. Само подчинённое положение алайца не давало тому особого выбора.

– Ты куда, дерьмо хантское, свалить решил? – спросил Энрихе, устанавливая контакт «глаза в глаза». – Думаешь, если отец болен, то можно нарушать условия контракта!?

Алаец моргнул, слабо пытаясь сопротивляться, Энрихе усмехнулся, позволяя собственной воле на миг взять верх над прочими категориями «я»…

Но особого давления и не потребовалось. Иннеркрайт почти сразу ощутил, что подсознание жертвы дезориентировано и готово идти следом за своим палачом в тот мир образов, который он ему сейчас будет навязывать.

– Белые корабли пришли, мой господин, – ещё пытался оправдываться алаец. – Мы не можем остаться. Белые корабли – белая смерть для нас. Алайцам нельзя умирать белой смертью…

– Меня не волнует, какой смертью вам можно умирать, а какой нельзя! – Энрихе сжал зубы, перекрывая часть горловой чакры и не позволяя всему накопившемуся гневу выплеснуться сразу. Убийство Бризо не входило пока в его планы. – Сорвавший контракт со мной будет мечтать о любой смерти, – Энрихе сосредоточился на багровых оттенках красного, зная, что, приняв этот психический образ, Бризо домыслит остальное сам. – Ты желаешь, чтобы клиенты обращались к тебе, «мой дорогой Бризо»? – Энрихе подержал паузу. – Будь уверен, если ты сейчас уйдешь из системы, то по другому к тебе обращаться уже никогда не будут!

Иннеркрайт задержал вдох и продолжал удерживать взгляд Бризо, ожидая сопротивления. Обращение «мой дорогой» для алайца – более чем оскорбление. Оно означает, что некто имел с ним сексуальные отношения, да ещё и остался недоволен. Если бы за спиной алайского капитана маячил сейчас хоть кто–то из охраны, он не сдержался бы. И, возможно, воздействие пришлось бы усилить, а иннеркрайт не хотел ломать раньше времени такую дорогую игрушку. Но Бризо стоял у экрана один. Он скривился, и ноздри его раздулись. Сознание тоже судорожно дёрнулось было… Но тут же черты лица обмякли.

– Значит так, – продолжал Энрихе, не ослабляя воздействия. – Контракт должен быть выполнен. Можешь немного отойти, на одну–две единицы, не более. А в качестве штрафа отдашь мне двух своих людей. Без гарантий возврата. Надеюсь, ты понимаешь, что мне нужны настоящие бойцы, а не проститутки из твоего походного борделя.

– Сделаю, мой господин, – прошептал Бризо. Энрихе ощущал, как липкий вонючий пот бежит по его спине.

– И из сектора – никуда, даже если в следующий раз к Плайте слетятся трупные мухи! Ты меня хорошо понял?

Пошла завершающая концентрацию пауза… Энрихе слушал пульс своей жертвы, проверяя, насколько алаец ему послушен. У того медленно зеленели белки глаз, и темнело лицо. Достаточно, решил Энрихе, вряд ли Бризо теперь придёт в голову чудить.

– Отбой связи!

Иннеркрайт прервал зрительный контакт, отпуская жертву.

Капитан, ставший невольным свидетелем разноса, который Энрихе устроил алайцу, хмыкнул и сказал как бы про между прочим:

– Не знал я, что эрцоги опускаются до откровенно ублюдочной манеры общения.

Энрихе моргнул, чтобы сбросить остаточное напряжение, и только потом медленно обернулся.

– Насчет эрцога ты мне льстишь, а что касается манер… Ты что, не знал, что я ублюдок? – усмехнулся он. – Кем ещё может быть незаконный сын?

И, оставив капитана переваривать эту фразу, иннеркрайт отправился в выделенную ему каюту. Происходящее требовало сосредоточенности на внутреннем. А с реальностью капитан «Ворона» как–нибудь справится сам.

История двадцатая. «Двенадцатая поправка»

1. Саа, столица Аннхелла

– Абэ, Аний, – лорд Джастин вгляделся в осунувшееся лицо эрцога. Да, медицинские процедуры мало кому идут на пользу, по крайней мере, сразу. – Я вижу ты уже в добром здравии?

– Абэ, – кивнул Локьё и сдвинул брови. Он меньше всего любил разговоры о собственных болезнях. – Рад твоему приезду. Хотя покой и без тебя здесь только снился.

– Мы сами режиссеры собственного покоя, – с улыбкой парировал лорд Джастин.

– Тем более что ты хотел бы сей успех развить, – кивнул, усмехаясь, Локьё. – Что у тебя там? – хороших известий эрцог не ждал, стоило ли иначе лорду Джастину связываться с ним по выделенному каналу?

– Вообще ситуация больше анекдотическая пока, но в ней есть некая скрытая неприятность. Известный тебе фон Айвин заявил, что Агжей, (помнишь его?) твой внебрачный сын. И даже предоставил ТВОЮ генетическую карту. Фальшивую, но потенциал у этой истории есть.

– Потенциал – Плайта? – прищурился Локьё.

– А что ещё? Эта скотина в курсе, что мы там творим. Надеюсь, не в курсе, что совместно… Но Айвин надеется, потянув за ниточку, размотать весь клубок…

– Чем же тебе помочь? То, что сия история – полная чушь ты и без меня знаешь. Сдать тебе пару–тройку фонайвиновских шпионов? Сколько времени у тебя есть?

– Я взял паузу до завтрашнего вечера. 17 часов по общему времени тебя устроит?

– Ну, если не поймаем за это время, то изготовим… – Локьё помедлил, раздумывая. – Но и у меня будет условие…

Лорд Джастин встретился с эрцогом глазами, изобразив удивление, что, мол, может быть недоговорено между нами?

– Да, ты правильно меня понимаешь, – кивнул Локьё. – Я тоже хочу, в конце концов, знать, какие корни у этого парня. Чего из–за него столько суеты?

– Ты полагаешь, что я в курсе? – искренне удивился Лорд Джастин.

– Не верю, чтобы ваш «Душка» совсем ничего не раскопал. Ну, да и ты – ближе к Империи, чем я.

– Ну ты и жук, Аний.

– Не навозный, надеюсь? – фыркнул эрцог и улыбнулся. – По завершению истории с Плайтой приезжай проведать больного. Официальный повод найдём.

– Ну, с поводами–то точно не заржавеет, хотя бы сына тебе верну, не забыл? Выздоравливай. И передай привет своему косторезу – зубы он выращивает лучше, чем это делают в Империи. Абэтодасмэ.

– Абэ, – кивнул эрцог. – Если твоего Душку оправдают–таки, можешь кинуть мне номер транспорта. Всё–таки этот дурак нанёс мне, наконец, протокольное оскорбление.

Лорд Джастин мягко улыбнулся, переключая экран. Локьё в добром здравии – и это само по себе хорошая новость. Из плохих были «душка» фон Айвин, правительственная комиссия и черная лихорадка в скоплении сырьевых миров, называемых обычно поясом Гампсона. Причём пояс Гампсона находился в северной части галактики, а пояс Абесверта, где он вынужден был сейчас находиться – в южной… Хорошо, хоть Колин согласился помочь. Лорд Айвин тоже раздражает его чем–то неуловимым, и это заметно, хоть лендслер и мастер скрывать своё раздражение. А вот щенка этого невоспитанного, Агжея, прямо–таки передёргивает при виде фон Айвина. Отчего, интересно? Да и бывший генерис как–то уж очень навязчиво озабочен персоной молодого капитана…

Обеденное время ещё не истекло, члены подкомиссии вовсю предавались чревоугодию, и это мешало инспектору вскрыть, наконец, конверт и выяснить, что день грядущий наготовил. А вот допросить ещё раз фон Айвина – ничего не мешало. Вряд ли это вызовет лишнее любопытство.

Инспектор велел привести обвинённого.

Фон Айвин не знал протокола, и, судя по блеску в глазах, полагал, что лорд Джастин уже просмотрел бумаги, и будет торговаться. Это могло пролить дополнительный свет на ситуацию, прежде чем её огласят.

– Я не понимаю вас, Клэбэ, – начал инспектор по–отечески ласково. – Вы могли обратиться с просьбой о помиловании, а выбрали такое древнее развлечение, как цирк. О чём вы думали? Неужели поверили экзотианцам? Вы не знаете, какие они мастера воздействовать на сознание? Вас обманули, Клэбэ, никакого заговора нет.

Фон Айвин нервно сглотнул. Он явно ожидал каких–то других слов. Неужели так сжился с собственными фантазиями? Или за ним всё–таки стоит не военный министр? Но кто?

– Вы не поверили, – пробормотал бывший генерис, уставившись в пол. – Но запрос Генетического департамента был! Он проходил через меня лично. Однако пока я собирал документы на этого… – он поморщился, но сдержался, – капитана, его объявили погибшим. Что я мог сделать? Я попытался вывести хамелеона на чистую воду сам, но у него слишком много влиятельных друзей… Чего просто не могло бы случиться, не будь он эрцогским выкидышем!

Фон Айвин выкрикнул последнюю фразу и голос сорвался. Ему здорово досталось сегодня. И это сделало его менее высокомерным, чем утром. Он уже сталкивался с психическим воздействием раньше и понял – шансов меньше, чем нет. Будь они ближе к столичным планетам Империи, фон Айвин мог бы попытаться пожаловаться на психическое воздействие. Север и центральные миры до сих пор живут иллюзией, что подобное воздействие – последствие мутаций, и полагают, что в мирах, подконтрольных генетическому департаменту мутации просто невозможны. Мог бы получиться приличный скандал, но только не здесь, на юге, где на проявления психической силы давно уже закрывают глаза. Потому что демонстрировать её начало высшее сословие.

Но… запрос Генетического департамента? Чем мог заинтересовать мальчишка генетический департамент? Такой запрос никогда не сулит ничего хорошего, но и лишнего света на ситуацию не проливает. В департаменте заинтересовались не понять чем и запросили документы… Понятно, что фон Айвин испугался. Он стал наводить о парне справки, но выяснил нечто глупое и несусветное. Что ж скоро посмотрим, что там у него, в этих бумагах…

Лорд Джастин размышлял с лицом холодным и равнодушным.

– И всё–таки вас обманули, Клэбэ, – сказал он уверенно. – Откуда вы взяли генетическую карту Локье?

Инспектор мягко, очень мягко «подтолкнул» собеседника. Улыбнулся ему отечески, втираясь в подсознание на место «отца родного».

Душка замялся, вздохнул.

– Мне удалось получить карту через Пфайфера.

– Кого конкретно из этого обширного семейства?

– Реййема барона Пфайфера – пробормотал Клебе и совсем сник. Немудрёная защита его психики была взломана теперь окончательно. Он полностью подчинялся лорду Джастину и в словах, и в мыслях

– Насколько я знаю, никто из Пфайферов в дом Сапфира особо не вхож, – с сомнением покачал головой инспектор.

– Пфайфер убедил меня, что карта настоящая и получена одним из его агентов.

– Мне жаль вас, Клэбэ. Вас просто использовали.

– Но карта…

– Когда Локье был у нас в плену, мы имели доступ к его генетическому материалу. Проба официально заверена и с вашими подметными письмами, к сожалению, не сходится, – лорд Джастин помедлил, давая фон Айвину возможность вдуматься в услышанное. – Знаете, я не буду настаивать на вашей казни. Полагаю, доброжелатели прямо из зала суда побежали докладывать Локье о ваших заявлениях. Так что в случае ссылки вы, Клэбэ, просто станете дичью. Учитывая нахождение в приграничной зоне алайского корабля, вы заработали гарантированный бесплатный тур до Э–лая. Так что выбирайте: или никакого запроса не было, и вы по личной инициативе… Он же вам СРАЗУ не понравился, этот капитан?

Лорд Джастин хотел надавить, но давления не потребовалось. Душку самого вдруг прорвало.

– Сразу, – поморщился он. – Мы родом с одной планеты. Это щенок соседских вонючих фермеров. Я просто остекленел, когда увидел его на «Гое» на ежегодном собрании капитанов. Я его сразу узнал. Меня ещё тогда удивило, откуда у смуглых ахекских полукровок, золотоволосый мальчик. Ловкий, красивый, сообразительный… Неужели, подумал я ещё тогда, и в Империи наследили эти любвеобильные эрцоги. Я сделал шесть пластических операций, чтобы не видеть в зеркале такого же фермера…

– Мы больше всего ценны такими, какие есть, Клэбэ, – пожал плечами лорд Джастин.

– С этим знанием не так–то просто сжиться, – пробормотал фон Айвин. – А потом, мои подозрения сразу же укрепились, когда я получил из ведомства армады расшифровки приказов по северному крылу, где ранее служил это «Пайел», – фамилию капитана Душка буквально выдавливал сквозь сжатые зубы. – Дело в том, что уже тогда он имел дело с «домами камня». Он встречался в поясе Гампсона с молодым эрцогом дома Аметиста, это отражено в приказе, мало того, есть видиограмма посла, подтверждающая эту встречу.

– Случайную, скорее всего, встречу, – не удивился лорд Джастин. – Иначе никакой видеограммы не было бы и в помине. Приказ по крылу – куда ни шло, но видеограмма посла в мирах Империи? Зачем была бы нужна подобная демонстрация, будь встреча НЕ случайной? И это все ваши доказательства?

– У меня есть ещё! Но все они косвенные! – воскликнул фон Айвин, видя, что не только не убедил, больше позабавил собеседника. – Этот мерзавец скрытен как… Как засланный шпион! Но его корабль был в контакте с эс–эм разумом, с так называемыми «смэшниками». Вы знаете, что способность эс–эм модификаций к зомбированию гуманоидов приближается к ста процентам? И, тем не менее, он сохранил разум единственный из всего экипажа. Чем это может быть, если не влиянием «ледяной крови»?

– Влиянием ленслера Макловски, служившего на том же самом корабле, – снисходительно улыбнулся инспектор, уже сдерживая смех. – Насколько я помню, то, что лендслер зомбированию не подвергся – удивления не у кого не вызвало? Анализ, Клэбэ, должен учитывать ВСЕ факторы, а не только те, что вас особенно раздражают. Вам следовало высказать мне свои подозрения раньше, и вы не сделали бы столько ошибок. Или у меня вы тоже подозревали наличие «ледяной крови»?

Инспектор смеялся, но фон Айвин не замечал. Глаза его метались, не останавливаясь на лице собеседника. Он то поднимал, то опускал голову, оглядывался, словно искал что–то потерянное или ждал чьего–то прихода.

– Вы слишком лояльны к… – бывший генерис поискал глазами внизу и за левым плечом. – К тем изменениям в генетике человека, которая стала проявляться в южном секторе. Если бы вы были на моей стороне, вы давно бы… Как вы не понимаете, инспектор? Ведь мы же изменяемся здесь! Мы теряем человеческий облик! Мы не должны позволять смешиваться нашей крови с кровью экзотианских выродков! Иначе, ещё несколько веков и имперское население юга превратится в таких же мутантов, как эти проклятые эрцоги..!

– Я вас опять не понимаю, Клэбэ, – перебил его излияния лорд Джастин, щадя себя и собеседника – волосы фон Айвина прилипли ко лбу, он был возбуждён нервно, лихорадочно и излишне. – Как же вы, так ненавидя доминантов, решились способствовать выведению «под руку Экзотики» целой планеты?

Глаза бывшего генериса вдруг потухли, и он опустил лицо.

– Это был приказ, – тихо сказал он. – Приказ министра.

– Вот на этом вам лучше и построить свою защиту, – кивнул лорд Джастин. – А о запросе – забудьте. Не было никакого запроса.

Он отеческим жестом приподнял подбородок бывшего генериса, поймал его взгляд. И фон Айвин повторил почти неслышно, одними губами:

– Не было.

«Даже если приказ был отдан министром в устной форме, скандал обеспечен, – подумал лорд Джастин с удовлетворением. – Надеялись на такую слабенькую психическую блокадочку? Или совсем разжирела Империя, и война будет проиграна, или я ещё не видел всех карт. Посмотрим, что там принёс нам в клюве фон Айвин…»

2. Тэрра, Альдиивар – родовое поместье эрцогов Дома Нарьяграат

Зала была решена в темно–багровых тонах, стены усыпаны всплесками гранатов и слезами гвелии, прозрачного каплевидного минерала, при игре света то принимающего окраску кровавых капель, то радующего глаз искрящейся побежалостью.

Но глаза эрцога дома Нарьяграат, Энселя Эйвори, давно уже ничему не радовались. В зале светился только аквариум с живородящими икирскими червями, а стрельчатые окна из храанских шпатов были задёрнуты тяжелыми шторами. Без света – откуда в камнях искры?

– Возмущения паутины в этом секторе просто невиданные, Агел! Что там вообще творится?!

Эрцог дома Темного королевского граната был похож на карлика из детских сказок. Травму спины он получил в юности, тогда, когда медицина не могла ещё справиться с «костной болезнью», а знаменитый нос, кривой и длинный, природа, видимо, выделила ему как компенсацию за укороченную шею. Но Энсель Эйвори был из тех, кто умеет сделать пугающей любую внешность. Желающих посмеяться над ним пока не находилось, а исправлять недостатки медицинским путём он вообще считал делом слабых.

Худощавый и мелкий для доминанта, аке (двоюродный брат) эрцога Агескел передёрнул узкими плечами, брезгливо выпятил губы и отвернулся. Спорить с Энселем он привычки не имел.

– Я полагаю, – Агескел пожевал губами. – Старый падальщик доедает там останки регента. Дело обычное и малоинтересное. Кто–то же должен сожрать этого пахнущего рыбой полукровку, сколько бы он не брился.

– И, по–твоему, это достойно той энергетической каши, которая там творится? Я слышал, лендслера реабилитировали?

– Локьё управится с ним.

– Управится? Сколько можно ждать?! Сверни ему башку немедленно. И плесни уже масла в огонь! Абэсверт – исконная территория Содружества. Там просто не может быть никакой Империи!

Агескел пожал плечами. Он даже не стал переспрашивать, кому следует «свернуть башку» – лендслеру или регенту, для верности отметив для себя обоих.

– А что с допоставками оружия и палатой Эдэра? – спросил эрцог, раздражённо дернув носом и доставая тонкий батистовый платок. Последние время приступы аллергии не могли надолго купировать даже лучшие медики. Эйниты предположили бы, что организм эрцога Нарьяграат отвергает сам себя, но такая аргументация у него не прошла бы. Энсель Эйвори предполагал, что может понимать и контролировать всё. А аллергия – не более чем плохая работа врачей.

– Палата Эдера перекуплена. Никакой военной помощи Империя в южном секторе в ближайшее время не получит. Палата не одобрит ни один военный контракт.

– Ну вот и чудесно. Если реальная ситуация просчитана верно, то достаточно лишь слегка сдвинуть точки отсчёта в паутине. Займись этим немедленно.

Агескел кивнул, опять пожевал выпяченными губами, и слегка наклонил голову, прощаясь. Немедленно так немедленно. Чего уж проще.

Он прошёл через личные апартаменты старшего брата, спустился в лифте в собственную лабораторию. Миновал полдесятка нагих тел обслуги, закреплённых на стене у входа в назидание прочим лентяям. Ему захотелось женщину, и он усмехнулся про себя: опять он истратит энергию сублимации на паутину, и опять придётся устроить с очередной жертвой такое, что сможет его, опустошенного, хоть как–то наполнить. Забавником он становится, однако.

Комната для медитаций была затемнена и лишена окон. Слугам сюда входить категорически воспрещалось, и Агескелу приходилось терпеть в ней автоматические пылесборники и очистители воздуха, хотя вся эта техническая дрянь вполне могла негативно подействовать на концентрацию и глубину транса. Он выключил кондиционер, лёг в геостатическое кресло (со стороны казалось, что он просто висит в воздухе) и закрыл глаза. Сосредоточился, уходя в транс плавно и быстро, без специальных упражнений и прочей траты времени. Транс был для него таким же естественным состоянием сознания, как привычные другим сон или бодрствование. Да и задача стояла простая: очувствовать указанные фигуры, сжиться с ними на миг и… оборвать нити. После реальность, скованная психической программой, сама найдёт выход энергии завершения.

Анескел твёрдо знал, что психическое «решение» реальности всегда предшествует физическому. В этом не было никакой особенной тайны. Просто обычный человек не обучен распознавать собственные желания и концентрировать их, выделяя из общего хаоса чувств, мыслей и скрытого. Привычная жизненная мешанина питается людьми: энергией их чувств и мыслей. Она заставляет нас биться в паутине реальности оттого, что мы не знаем, чего хотим. И сильная, тренированная воля может творить в этой мутной воде слишком многое, чтобы её обладатели не возомнили себя всесильными, будучи всего лишь осознающими. Ведь играть с реальностью гораздо легче, чем ломать, например, психику себе же подобных…

Но Агескел ломать научился даже раньше, чем играть. Игра же давалась ему тем более легко. Особенно, если в физической реальности в то же время создавался режим благоприятствования решению, программируемому его психикой: слабых подкупали, а сильных устраняли. Ну, а о судьбе решившихся противостоять, Агескел Эйвори, обычно, не думал. Проигравшие просто попадут под инерционный полевой откат. Что поделаешь. Грата. Свобода противопоставления воли судьбе.

Агескел Эйвори открыл глаза и уставился в тёмный колодец потолка: комната для медитаций по традиции сужалась кверху. Решение было давно выношено и закреплено в чувственных образах, а потому концентрация отняла у него минут 5–10, не более. Он давно планировал расправиться с полукровкой–регентом, раздражающим его просто самим своим существованием. Расправился бы и с Локьё, но тот был гораздо более массивной фигурой, так плотно увязанной в переплетении линий, что игра с ним потребовала бы «жизненного» риска. Риска завязанного на всей энергии жизни играющего, слишком болезненная и опасная. Ведь прежде, чем влиять на реальность, идея перемен должна быть нарисована, очувствованна и принята подсознанием человека, как инструментом. Только тогда идея прямо из подсознания соскальзывает в паутину, преображая мир так, как желает подсознание. И подсознание отдаст столько энергии игрока, сколько возьмёт в себя новая, изменённая жизнь. Сознание же ловит только отклик – и… всё кончено.

Транс однако же и в этот раз оказался таким глубоким, что Агескел чувствовал себя выпитым. А ему казалось, всё будет чуточку проще. Но у аке стучало в ушах, и на глаза наплывала пелена.

«И какой же в таком состоянии можно планировать секс? – весело подумал он. – Разве, что–нибудь в алайском духе?»

Агескел сел, глотнул тонизирующего напитка, отер выступивший пот, поднялся, чтобы сунуть платок в карман, и его качнуло. Он всё–таки направился к дверям, понимая, что сидение в комнате для медитаций – не самый лучший отдых.

Белоснежный платок так и не закончил свой путь в мягкий бархатный карман вино–багрового камзола. Он был смят и отброшен в угол, где и замер маленьким, светлым комочком изломанной реальности.

3. Саа, столица Аннхелла

Нет, фон Айвин ничего нового «в клювике» не принёс. Генетическая карта Локьё, разумеется, была фальсифицированной. Тонко и аккуратно, но достаточно явно, чтобы это было видно и не специалисту. Карта Агжея, судя по всему, реальности соответствовала, но ничего, способного заинтересовать службу генетического контроля в ней не наблюдалось. Второй и шестнадцатый гены, отвечающие за возможность реомоложения – в рамках нормы, общая мутабельность матрицы – тоже вполне ничего, даже вирус никаких следов не оставил, что, кстати, вполне объяснимо – кровь брали далеко не вчера. Ну а то, что капитан Агжей Верен параллельно являлся и капитаном Гордоном Пайелом – это даже на руку. Дыма и не должно быть без огня.

Подкомиссия сообщила выводы, подтверждённые экспертами, вполне объективные выводы, учитывая, что запрос генетического департамента инспектор изъять успел, но зал был излишне разогрет и прения всё–таки начались.

Лорд Джастин не вслушивался. Сей гладёж особой опасности пока не представлял. Разве что, придётся выставить пару–тройку свидетелей. А свидетели имелись: главный медик военного госпиталя, самолично бравший кровь у Локьё, заместитель лендсгенерала по личному составу генерал Мерис, курировавший единственную доказанную встречу капитана Пайела и эрцога дома Сапфира в рамках совещания по вопросам оккупации Граны, и, наконец, капитан алайского корабля, некий Бризо, который гостил сейчас в кабинете у лендслера в надёжных магнитных наручниках. Бризо был презентован лорду Джастину как подарок, на возврате которого Локьё не настаивал…

– То, что так называемый капитан Пайел, фактически никаким капитаном Пайелом не является…

– …и порядки спецона! Если применительно к спецону вообще могут быть какие–то порядки!

– А вы полагали, что капитаны спецона у нас должны носить на лбу табличку с поправкой на дальность и прицельность? Какая разница, что они там творят с биографиями…

– …подробности операции в районе Граны засекречены настолько, что мы вообще не понимаем, а было ли…

–… тотальное инфицирование!

Лорд Джастин поднял голову.

– Я хочу услышать, что скажут на это военные? Чем была вызвана эпидемия якобы «синей болезни» на двух кораблях армады? Чем вообще занимается в этом секторе военная разведка? – толстячок–рейатор из смежного ведомства охраны военных грузов подпрыгнул, размахивая голоболком. Видимо, какие–то съёмки у него были. А тут не нужно бы вообще никаких съёмок…

«Ну вот и подошли к главному, – подумал лорд Джастин. – Слава Беспамятным, военная разведка относится к ведомству сил Армады. В обход комкрыла запросить хоть что–то будет просто невозможно, а следование процедуре запроса даст отсрочку ещё на сутки. Часов пять на запрос–ответ, и до полусуток на организацию транспорта и дорогу. А через сутки…

Через сутки проблему с Плайтой нужно решить однозначно. Конечно, инфекция законсервирована на одном из пострадавших кораблей. Если информация всплывёт…

Лорд Джастин нахмурился и провёл ладонью по поверхности мыслевизора. С виду прибор напоминал обычную записную книжку – этакая компактная головидеопанель, на самом же деле, он, прежде всего, позволял переводить в звуки мысленную речь. И связываться на расстоянии так, что окружающие не могли этого и заподозрить.

Никто из тех, кому лорд Джастин частично доверил тайну связи через мыслевизор, не знал её принципа. Инспектор просто поставил в известность лендслера и комкрыла, чтобы ему не отвечали, если он об этом попросит.

И сейчас он просто мысленно вызвал Колина, предупредив – «не отвечай». И попросил его срочно вылететь к Плайте, чтобы поторопить события.

Мысленная передача текста требовала концентрации, и лорд Джастин на несколько минут отвлёкся. А, подняв глаза, с удивлением отметил, что присутствующий на заседании генерал Мерис нервно постукивает пальцами по плоской крышке электронного блокнота. Но Мерис просто не мог, нервничая, постукивать пальцами. Нервы у генерала не стальные, они титановые. Неужели и он ухитряется таким образом что–то сообщать с закрытых заседаний? Вот ведь сукин сын!