Текст книги "Последствия старых ошибок (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

– Думаешь, пригодится?

– Всякое бывает. Отдохните ещё пару недель. Если понадобишься – вызову. Кстати, может случиться и так, что зря мы вывели из игры «Ворон».

– В смысле? – удивился я. До этого момента я неплохо понимал Колина, и вдруг – провис.

– Перестраховались, – сказал он задумчиво. – Не долетела до империи правительственная комиссия. Транспорт достался Бризо. Я отпустил его после суда над фон Айвином. Как в воду смотрел.

Колин лукавил. Он отпустил алайца, руководствуясь собственными моральными принципами, а не расчетом. Но в данном случае – совпало. Бризо грезил отомстить фон Айвину, полагая, что именно тот подставил его.

Смешная логика у алайцев. Бризо никто за уши не тянул и не выкручивал рук, чтобы он взял у фон Айвина заказ и деньги, а виноват оказался Душка. Бризо, однако, пылал праведной местью.

Но фон Айвина приговорили к тридцати годам заключения с отбытием непосредственно на Аннхелле. И обозленный алаец напал на корабль с правительственной комиссией. Учитывая, какую угрозу военному министерству и лично министру несло возвращение комиссии, никто теперь и предположить не мог ответного хода властей Империи.

Дьюп рассказывал, и черные глаза его смеялись. Менее двусмысленной ситуации, чем сложилась, нельзя было вообразить. В свете случившегося, факт моей смерти роли уже не играл. Живых свидетелей раздвоения «капитана Пайела» вне южного сектора – не было. Даже если кого–то из членов комиссии успеют выкупить с Э–Лая, показаниям такого человека – грош цена. Ещё не было случаев полной психической реабилитации после алайских «каникул».

– Так что – посиди ещё, – резюмировал лендслер. – Может, случится, что и биографию тебе менять не придётся.

– Кстати о биографии. Про Дерена ты в курсе?

– Ак ренья? – улыбнулся он.

Ну когда я научусь его понимать?!

– А что это значит?

– Девиз союза Борге. Дословно – «сохраняющий сердце». Хороший девиз.

– Значит, ты в курсе?

– Дайего говорил мне, что его крёстник выпросился к тебе. Я не стал возражать.

«А мне сказать?»

– Дереном я, вообще–то, доволен. Но неожиданно было.

– Учись распознавать не только чужих.

Я опустил голову. Все подлавливают, кто на чём может. Дьюпу – 160 лет, но, когда мне будет 160, не останусь ли я перед ним таким же щенком?

– Смотри, чтобы бойцы у тебя не заигрались, – подвёл итоги нашей беседы Колин. – Поставь им задачу на местности. Отбой связи.

Ну вот, дослужился. Дьюп уже опекает меня …

Взглянул на браслет – без четверти семь. Ложиться спать не имело смысла, и я вышел из палатки. Свистнул Кьё – тишина. Опять собаку сманили, охотнички.

Решил пройтись по периметру, посмотреть – не прорвались ли где демосвинки. Падальщики на гране всеядные, жутковатые на вид и весьма кусучие. А вот как мясо – никуда не годятся, запах. Местные их как–то по–особенному коптят, чтобы отбить присущее керпи амбре.

Оба дежурных были на местах – один у электронного экрана, на котором тоскливо мигал периметр, второй – на импровизированной вышке. Лагерь спал. Солнце только–только подрезало горизонт – самый крепкий сон. Еще двадцать минут, и дежурный включит местное радио. Тут по утрам бодренькое такое чирикание на одном из каналов, мы приспособили его как звуковой сигнал для побудки.

На взгорке за периметром, прямо со стороны восхода появились две человеческие фигуры. Охотники? Не похоже… Одна из фигур уж больно тонкая, женская, то ли? Шлем я не надел, оставалось положиться на собственное зрение. Пригляделся. Ну точно. От реки к лагерю шла Дарайя, а сопровождал её… Рос. Хэбэ тэ на марэ… Ну и дела. Я тихонько свернул к ближайшей палатке и затаился там. Вряд ли эти гулёны хотят, чтобы я их видел.

3. Тайэ, Цитадель

Неожиданная боль за грудиной не даёт, обычно, времени на глупые вопросы. Ты не мечешься в калейдоскопе взбесившихся мыслей «за что вдруг именно тебя, а не кого–то ещё», а просто пытаешься вдохнуть. Чтобы начать в моменты сердечного приступа размышлять о вечном, нужно сжиться и слюбиться с частой болью. Энрихе не успел. Он был здоров как вашуг. Потому – просто половил–половил ртом воздух и рухнул на пол. Хорошо, хоть из сидячего положения – пол–то в келье каменный.

Что эффект, сходный с сердечным приступом, даёт выстрел из сенсора в спину – он знал в теории, но пробовать не приходилось. И когда очнулся, то и подумать не мог, что в него стреляли. Погрешил на борусов, усталость, холод…

Руки совершенно окоченели и занемели пальцы, противно ныло сердце… Иннеркрайт, морщась, поднялся, умостил тело на массивном деревянном стуле с резной спинкой.

Дерево – большой дефицит на Тайэ, но тем больше его здесь ценят. Энрихе ласково коснулся похожей на дубовую столешницы, отполированной многими руками, и нытьё отступило немного. Дерево – оно живое, даже загубленное людьми, хранит солнечное тепло.

Медику показаться бы, такому, как Домато. Тот бы разобрался с непривычной болью, перепадами настроения и подступающей тоской. Энрихе ощущал последние дни, что его словно бы отрезали от остального мира, заперли в чёрном ящике Пандоры, где лишь он и неизбежное.

Маленький сетевой экранчик, висящий над столом не сам по себе, а прикрученный болтами к пластиковой подставке, мигнул. От него в стену уходила толстая змея кабеля. Допотопная конструкция. Иннеркайт подумал, было, что это у бедняги от переохлаждения. Здешняя сеть оказалась не только морально устаревшей, она вообще дышала на ладан. Связь с внешним миром Энрихе грозила только через активацию собственного нойбука, но энергии тот жрал не меряно, а где его потом перезаряжать? Да и транскодер в условиях нестабильного магнитного поля Тайэ вряд ли дал бы устойчивый канал. Для такого нужно сразу ставить дополнительные батареи.

Экранчик мигнул ещё раз, выдал голоразбег для модальной настройки, замигал и ушёл в режим видео. Кто–то пытался связаться, но параметры голорежима не совпали. Видео тоже вышло мутным, но лицо можно было узнать. Отец!

Энрихе подался к экранчику, и тут же его взяли сомнения: зачем нужен отцу подобного рода контакт, который перехватить – два раза плюнуть?

Звук не появлялся. Голова эрцога Локьё тоже помаячила и пропала, но экран продолжал рябить. Энрихе терзал негнущимися пальцами магнитный замок на своём багаже. Настраивать нойбук полностью не было времени, но вычислить, откуда идёт на экранчик сигнал можно и без общей настройки. Он набросил клемму автосети прямо на змеящийся по стене кабель. Если сигнал идёт с «Леденящего»…

Однако! С какого там «Леденящего»! Автокарта крутанулась и замерла, указывая на ближайшую незаселённую планету. Геда! Перевалочная база для контрабанды и полигон полунаучных экспериментов. «И кто же так шутит со мной?»

С отцом Энрихе связаться не мог, на «дальнюю» связь не хватило бы мощности. А заархивировать сообщение и послать обычным путём, так когда же оно дойдёт? Он скользнул пальцами по голограммам чисел и разочарованно цокнул… Трое суток…

Нужно было плюнуть на весь этот розыгрыш, успокоить нервы и ложиться спать. Утро вечера – здоровее.

Иннеркрайт запер дверь на тяжёлый деревянный засов – магнитных замков тут и не ночевало, надел термокостюм, чтобы согреться и занялся телом. Мысленно прошёлся по каждой мышце, начиная с пальцев ног, начал закручивать энергетический кокон и, ощутив бешеную усталость, едва добрался до постели. Снять костюм не хватило сил, он включил экономичный режим и провалился в сон. Впрочем, сон был недолгим. Минут через двадцать его разбудило скопидомство – не стоило так расходовать батарею костюма. Иннеркрайт выбрался из своей объёмной грелки и юркнул под тяжелое одеяло, набросив сверху для верности шкуру дьюпа, подаренную на днях Радогастом. Шкура немного пованивала, но согревала неплохо.

Утром Энрихе ожидал новый сюрприз. У главных ворот цитадели опустилась шлюпка.

Игор, оповестивший его об этом, сообщил, что на шлюпке – опознавательные знаки эскадры Содружества.

Ещё не вполне проснувшийся иннеркрайт глянул на экран связи… Сгорел экранчик. Вчерашняя задача оказалась ему не по силам.

У Энрихе был с собой со–фон, который вполне подходит для режима «короткой» связи, но устройство это тупое и примитивное, а что за люди в шлюпке – неизвестно. Пришлось выходить наружу. Слава Беспамятным – погода стояла отличная (по здешним меркам). Солнышко, снежок, морозец. Снежок аппетитно похрустывал. Жрать, потому что, хотелось.

Иннеркрайт сразу заметил серебристую эмблему «Леденящего». Один из пилотов выпрыгнул, увидев его. В лицо Энрихе пилота не знал, но форма соответствовала и психоэмоциональный фон не настораживал. Пилот был в меру возбуждён и сосредоточен. Если это заговор, и его хотят похитить, то почему такими малыми силами?

– Доброго утра, – поприветствовал Энрхе пилота. – Чем обязан?

– Господин главнокомандующий просил передать вам приказ, разрешающий настройку экстренной связи, – пилот протянул стандартно упакованный кристалл.

Второй пилот помог вытащить кримитер в заводской упаковке.

– Правда, в секторе солнечный ветер при нулевом угле достигает двадцати баллов, а магнитная аномалия Тайэ вообще ни по какой шкале не проходит. Мы поставили дополнительную приёмную станцию на Геде. Пытались наладить канал с «Леденящим» оттуда, но не получилось. Эрцог очень недоволен. Мы сейчас откорректируем настройку на грунте и оставим дополнительный модуль на орбите. Может, тогда удастся продавить связь.

«Вот идиот! Кроме Геды нигде станцию установить не догадались?»

– Константные координаты?

Пилот кивнул с готовностью и пригласил Энрихе в шлюпку. С Гедой иннеркрайта кое–что связывало. Его семья когда–то контролировала там лаборатории с совсем не безобидными экспериментами по космогенетике.

Станция на сигнал со шлюпки не откликнулась.

Пилот развёл руками. Расчетной мощности вполне хватало, но с учётом ветра и магнитного момента – задачка пока не решалась. Энрихе усмехнулся про себя. Солнечный ветер виноват, как же. Геду глушат пираты. У них там свои каналы связи.

– Станцию убрать, – приказал он.

Будь у Тайэ хотя бы один спутник… Хотя эклистерная распайка в шлюпках есть, нойбук можно будет подзарядить. Подняться на орбиту и посчитать, что и как…

Задача была ему вполне по зубам. Только сначала хоть что–то в зубы, а потом – на орбиту. Нойбук – машина посильнее навигационного компьютера.

Они пообедали. Потом сделали пару кругов над Тайэ, пока перезаряжался нойбук. Черновые расчеты оказались неутешительными – навести закрытый, выделенный канал, с опорой на независимые ретрансляторные станции, оказалось ой как не просто. Спустились. Ещё раз поели. По всему выходило, что нужно отдохнуть до утра и лететь в район Геды. А уж там ломать голову, куда перенести станцию.

Только вернувшись в свою келью, иннеркрайт вспомнил про кристалл. Тень сомнения коснулась его своим пыльным крылом, перекрашивая на свой лад радужную суетливость, но Энрихе отмахнулся от дурных мыслей. Тем более, нойбук он оставил в шлюпке (пилоты ночевали в Цитадели, не убегут), а экранчик так и не починили. Да и потом, что может быть личного в голограмме приказа?

Утром иннеркрайт ощутил невероятный душевный подъём. Всё его естество просилось вперёд, к делам и свершениям. Честно говоря, ему давно уже хотелось сменить обстановку и, если бы не шлюпка с «Леденящего», ещё через неделю добровольного заточения в Цитадели он ревел бы от скуки как голодный хайбор.

Прощаться вышел только Игор. Обнял и сказал еле слышно: «Людей твоих посмотрели. Вроде бы они верят в то, что говорят. Но линии – неспокойны. Будь осмотрительнее».

Иннеркрайт энергично кивнул и запрыгнул в шлюпку. Как он соскучился по движению и убегающей вниз земле! А к беспокойному мерцанию паутины за последний месяц пришлось притерпеться – когда постоянно трясёт, отвыкнешь от твёрдой опоры.

В шлюпке он вставил, наконец, кристалл в реляционное гнездо нойбука. Хотел просто взглянуть на лицо отца. Кристалл крутанулся и замер. И здесь изображение сбоило. Просто заговор какой–то. Иннеркрайт попытался развернуть запись в технорежиме, что с перебоями, но удалось. Файл был знакомым. Очень знакомым. Это же сообщение, которым отец вызывал его на «Леденящий»!

Что за бред собачий?! Или… Тень сомнения снова коснулась его сознания.

– Где вы это взяли? – спросил Энрихе первого пилота, проверяя, не поднял ли он нечаянно предыдущий слой записи.

Пилот не отвечал. Время в шлюпке начало стопорить и зависать, они входили в зону Метью.

Лёгкая шлюпка способна нырнуть в зону Метью рядом с любым мало–мальски массивным телом. При отсутствии у Тайэ спутников, разгоняться до скорости света приходилось максимально быстро, чтобы суметь воспользоваться магнитным моментом самой планеты.

Со скоростью света история такая. Когда–то на Земле существовала релятивистская теория, согласно которой, время тянется, как резиновое, за разгоняющимся кораблём. На деле же ничего такого не вышло. Преодолевая скорость света, корабль просто оказывался в пространстве с совершенно иными характеристиками.

В довольно опасном для передвижения пространстве. Отдельные точки которого, были связаны некими коридорами, разной силы домагнитного напряжения. Неправильное вхождение в такой «коридор», могло закончиться просто: вошёл и сгинул. Зону магнитной аномалии, из которой можно безопасно нырнуть в ближайший «коридор», назвали зоной Метью, по фамилии математика, который сумел её рассчитать. До того – корабли и зонды просто время от времени проваливались в никуда на сверхсветовых скоростях. Слава Богам, зондов было больше. И спасибо математикам.

Раньше Энрихе мало что понимал в навигации, но, полетав с Тусексом и Росом, которые вычисляли на ходу и постоянно обменивались со вторыми пилотами цифрами, кое–что запомнил. Прикидка в 150 единиц, светившаяся на экране навигационного компьютера была неоправданно велика. Ну, не двадцатка, которую предпочитал Рос, но пусть 40 или 50. Но 150 – почему?

Энрихе потянулся и потряс первого пилота за плечо. Пилот не отреагировал.

Что–то с ним было не так. Прикоснувшись – иннеркрайт словно нырнул в ледяную воду!

Он потряс парня энергичнее, отстегнулся и, борясь с тошнотой, симптомом того, что шлюпка движется в вымороченном пространстве, добрался до кресла пилота.

Тот сидел, удерживаемый только защитными ремнями и невесомостью. Глаза его закатились, а лицо превратилось в безжизненную маску. Второй выглядел не лучше.

Таймер пискнул. Шлюпка снова входила в зону Метью.

Энрике выругался. Отстегнул первого пилота и втиснулся на его место. Из зоны Метью шлюпка выйдет на автомате. А там придётся самому.

Он пробежал руками по пульту, но тот автоматически заблокировался при проколе, а кода автоблокировки иннеркрайт не знал. Да и пилот из него тоже был аховый, честно говоря.

Одна надежда – после выхода в обычное пространство настроить нойбук на ближайшую безопасную волну и ждать помощи. Да и с этим надо будет повозиться: Геда – этакая древняя Тортуга для контрабандистов и рейдеров. Не налететь бы на пиратскую «помощь».

Энрихе не думал, что именно произошло. Заниматься анализом ситуации лучше в безопасном месте.

Волна вибрации возвестила о выходе в нормальное пространство. Он уже подключил к тому времени нойбук к основной батарее шлюпки, загрузил необходимые настроечные коды…

Но что это за красные искры на навигационном экране? И почему первый пульт замигал?

Точечки увеличивались. Теперь было видно, что их три, и они приближаются. Первая уже окуталась навигационной сеткой. Пульт был заблокирован, но это не мешало компьютеру просчитывать потенциальную опасность. И он полагал, что 9 из 10 – на экране рейдеры…

Руки Энрихе заскользили по голоклавишам нойбука, вводя в основные сети сигнал о помощи, хоть он и понимал, что пока сигнал дойдёт хотя бы до Тайэ…

Нет, помощи ждать было неоткуда.

История тридцать первая. «Уж лучше бы пираты»

1. Грана, правобережье Тарге

Это в каком, интересно, пути должна быть крыша, чтобы мне приснился эрцог Локьё, который просил срочно прибыть на «Леденящий», через слово называя меня – сынок?

Сон был мутный и прерывистый. Мало того, проснулся «сынок» с головной болью и ощущением, что по мозгам проехал уплотнитель грунта.

Не стал бы жаловаться, но уже дежурный участливо спросил на выходе из палатки:

– Плохо спали, господин капитан?

И я вынужден был мысленно согласиться с оценкой моего внешнего вида, взглянув в зеркальце возле умывальника.

Ну и Дарайя сразу же привязалась: что видел, где болит. Отшучивался, как мог, но пришлось–таки рассказывать.

Эйнитка постоянно вникала в наши сны, а к этому вообще отнеслась, серьёзнее некуда. Расспрашивала, с чем у меня ассоциируется тот или иной образ, как я сам его понимаю. Родителей моих вспомнили. Едва не дошли до секса.

– Чужой сон был, – констатировала, наконец, Дарайя. – Кто–то наслал его на тебя.

Дерен понимающе усмехнулся.

После завтрака я, мучимый головной болью и дурными предчувствиями, отозвал его и Неджела в сторону – посоветоваться. Попытки воздействия становились навязчивыми. Может, действительно, разобраться с этим гадом?

– Эрцог – опасный человек. И братец его не лучше, – сказал Дерен. – Думаю, мы даже оценить не можем, насколько опасный.

– Значит, эрцогу и нужно врезать, чтобы не отсиживался в тени братца, – предположил Неджел.

– Нападать – гораздо труднее, чем обороняться, – Дерен покачал головой. – Мы слишком мало в этом смыслим. А Агескел – гикарби съел. Тем более что ни союз Борге, ни эйниты никогда и не занимались активными стратегиями. Может, тебе, капитан, поговорить с кем–то из грантских мастеров?

– И что я скажу? Научите меня по быстрому? Часа за два? – возмутился я. – Здесь учатся годами.

Я прислонился спиной и затылком к туго натянутому пластику высокой «штабной» палатки. Пластик прогнулся подо мной, но это было как раз удобно. Даже думать стало легче, когда затылок обрёл опору. Вот если бы подбить кого–то поучаствовать в нашей авантюре? Чтобы он помог нам выманить гадину? Но с этим справился бы и Энрек…

– Вообще самое простое – предупредить Энрека и Локьё, – предложил я. – Это как раз те самые люди, которые разбираются в стратегии нападения. А действовать вслепую и опять подложить эрцогу какую–нибудь незапланированную свинью…

– Керпи, – подсказал Неджел и оба пилота засмеялись.

Вчера мы этих демосвинок опять по всему лагерю ловили. Спугнёшь, а они не хотят отваливать за периметр, носятся между палатками и визжат благим матом. Ну и все, кто не занят, с хохотом за ними.

– До Тайэ рукой подать, может – сразу туда? – предложил, просмеявшись, Неджел. – Корабли содружества перегруппируются. Могут быть проблемы, если мы решимся выйти сейчас на Локьё. Вряд ли даже разведчики в курсе, как точно расположен «Леденящий».

Неджел был прав – эскадра бурлила словно терранский базар, как угадаешь на каком углу продают эрцога?

– Только торопиться нужно, – сказал вдруг Дерен мгновенно изменившись в лице. – Сердцем чувствую.

– Что чувствуешь? – сам я был с утра, как бревно. Ноль эмоций – ноль реакций. Как будто меня бревном и оглушили.

– Не пойму, – Дерен прикрыл глаза и замер, прислушиваясь к себе. – Но нужно торопиться, капитан.

Я нехотя отлепился от своего палаточного кресла и хлопнул пилота по плечу. Да, парень напряжен как струночка. Но со мной–то что творится? Нюх потерял?

– А давайте так, предложил я. – Двумя шлюпками прокалываем к Тайэ. Поведут Дерен и Рос. А я тем временем из нейтрального сектора попытаюсь связаться с Локьё. Один. Одного он меня не съест, подавится. А вы проверите, как там Энрек. И, если, всё срастается – сманиваем инженера с собой. Пусть погреется на Гране.

– А я? – спросил Ано.

– Ты остаешься здесь за старшего. Келли я заберу, мне нужен его технический гений. Есть одна шальная идея… Ты приведи пока ребят в бегающий и прыгающий вид. И не спускай нас с экранов. С планеты это будет трудно, придётся повесить на орбите ещё одну–две шлюпки.

Неджел кивнул понимающе и отвел глаза. Ему тоже хотелось лететь.

Я вызвал Роса и велел собираться. Дерен взял Эмора, Рос от второго плота отказался. Сказал, что в атмосфере – ещё куда не шло, а в космосе второй ему только мешает. Я подсадил к нему Келли. Сам тоже никого из пилотов не взял – если придётся гостить у Локьё, лучше в одиночку.

2. Ледяной пояс, эскадра Содружества под командованием эрцога Локьё

Локьё был мрачен.

– Только тебя тут не хватало, – буркнул он, когда я на него вышел. И тут же глаза эрцога раскрылись шире. Он увидел, ГДЕ именно я сейчас болтаюсь. – А ну живо сюда! Эй, кто–нибудь в навигаторской! Примите шлюпку на луч! Вот дурак, вот кретин, вот…

Знаешь, почему он ругался? Потому что я использовал как точку выхода из прокола магнитный момент экзотианской ремонтной базы и нарисовался в самом центре эскадры Содружества, под самым носом у «Леденящего»… ну и других кораблей.

– Ты что там, совсем сбрендил на Гране? Что ты себе позволяешь, мальчишка! – трещал в наушниках голос Локьё, пока я швартовался. – Ну–ка, марш сюда, мерзавец! Мало мне других проблем, так…

Шлем я снимал на ходу. Клапан ещё заело.

Дверь, коридор, ещё две двери. Знакомое всё такое – белизна и белое золото. Эрцог совсем ругаться не умеет? Что это за выражения: дурак, кретин?

…– ещё и ты! Ты чем думал сейчас? У вас там что, револю..

Последняя дверь. И шлем, наконец, сдался.

– Я не мог не прилететь, эрцог. Ты мне снился сегодня и убеждал, что ты – мой папа.

Локьё глазами не захлопал, но рот на время закрыл. Потом сказал:

– Надо же. И ты, значит, тоже. Ну, садись, думать будем.

– А можно я чучело посмотрю?

Перед знакомым подковообразным столом установили новый охотничий трофей. Помесь гиены с дикобразом. И зубы, как у акулы в два ряда, только тоньше.

– Кто это?

– Гикарби. Очень специфический хищник. Впивается в жертву, прокалывая зубами всё, что только можно. И сосёт кровь. Отцепить трудно – вонючий, колючий…

Я хихикнул.

– Что тут смешного? – удивился эрцог.

– Дерен сказал сегодня «гикарби съел».

– Дерен? – удивился эрцог. – Апло Дерен умер.

– Может, однофамилец, – пожал я плечами.

– А зовут?

– Вальтер, – я сунул руку гикарби в пасть. – Ух, душечка, какая зубастая! Точно два ряда! Парням бы показать! Можно я на видео сниму?

Эрцог не ответил. Он копался в сети, я слышал характерное щёлканье поисковой системы.

– Не однофамилец, – протянул он.– Надо же, как срастаются линии. Я знал его деда.

– Дерена и Роса я отправил к Тайэ. Из прокола они уже вышли, – я взглянул на браслет, сверяя время и выставляя видеорежим, чтобы заснять гикарби. – Учитывая механику, через полчаса будут там.

– Вот что с тобой хорошо, так это воевать с одной стороны, – сказал эрцог. – Я приказал Хилеану готовить шлюпки, а твои уже там.

– Дерену померещилось что–то нехорошее, и я их отправил вперёд. Сам – ничего не соображаю после этого сна.

– Дерен твой…

Пискнул экран над подковообразным столом.

– Шлюпка–империя–116–спецон просит связь с капитаном Пайелом. Разрешить?

116 – это Дерен. Легок на помине. Я его назначил старшим на время операции.

– Давай сигнал сюда, – кивнул Локьё.

– Адаэ, господин эрцог, – поздоровался вежливый Дерен. – Капитан, мы связались с Тайэ – Энрека на планете нет.

И вот только тут эрцог выругался так, что я вздрогнул с непривычки. Умел, оказывается.

– Полчаса назад он вылетел на шлюпке с опознавательными знаками Содружества, – продолжал Дерен, – и с эмблемой «Леденящего». Куда – неизвестно. С вашего разрешения, я спущусь и поговорю на месте? Если сядем – связи с нами, скорее всего, не будет – сильный солнечный ветер в секторе.

– Действуй по ситуации.

– Есть, капитан.

– Надо же, – тихо сказал Локьё, – какая причудливая вязь у старой суки–судьбы.

– А ты почему хотел посылать за Энреком? – спросил я, понимая уже, что произошла подстава.

– «Драгоценный брат» связался сегодня со мной. Угрожал, – усмехнулся Локьё. – Требовал голову вашего «Дьюпа». И был как–то преувеличенно уверен в себе и настойчив. Значит, он снова вас перепутал, раз и тебе в мозги насыпало. А ну марш в медотсек, стоишь тут столбом!

– Зачем? – оторопел я и укололся о шкуру гикарби.

– Надо. Руки в ноги!

Локьё двигался быстро и порывисто. Операция, видимо, пошла ему на пользу – выглядел он отлично. Однако роста во мне столько, что я и рядом с лошадью иду без особого напряжения.

– А где водятся эти гикарби?

– В секторе Дождей.

– Кто–то подарил чучело?

– Один знакомый прислал, увидев лицо милого брата на Зимних встречах.

– Милый брат – это тоже Агескел?

– А кто ещё? – эрцог притормозил перед дверями в медотсек, пневматика не была настроена на такую скорость.

Домато вышел нам навстречу. За его спиной маячила любопытная физиономия Элиера. Я подмигнул ему, он мне. Из–за этого переглядывания я что–то пропустил в обмене эмоциями между эрцогом и его врачом. Когда перевёл взгляд, губы Домато уже изогнулись в недовольной гримасе. Но возражать он не стал.

В медкобинете мне велели садиться в силиконовое гомеостатическое кресло.

– Зачем?

– Сон твой посмотрим.

– Я предупреждаю: в сознании это опасно! – сердито сказал Домато.

– Жить тоже опасно. Особенно сейчас.

Я не знал, чем опасно подключение к психовизору в сознании, но слышал, что неприятная штука.

– Садись, давай, – сказал, видя, что я раздумываю, эрцог. – Не расклеишься, не сахарный. Я раз сорок на себе пробовал и живой.

– Мальчик несовершеннолетний, – сказал Домато.

– Ага, – поддакнул эрцог. – Ты бы видел, что этот грудничок учудил сегодня. Прямо не снимая подгузника! Я потом ещё службе контроля вставлю! Этак у нас завтра вся армада противника выйдет посреди … – он выругался, но на этот раз менее интересно. А вот первую фразу надо запомнить.

Я быстренько нырнул в белизну силиконовых переплетений – кресло максимально комфортно перераспределяло вес и расслабляло мышцы.

– Настраиваемся, – скомандовал Домато. – Смотришь на меня и повторяешь за мной…

– Давай без этой байды, а? – попросил Локьё.

Он выговорился и был уже почти весел. Происходящее перестало его злить и начало забавлять. Азартный он был тип.

– Не будет же он сопротивляться, в самом деле? Давай, подключай его!

Домато недовольно покачал головой, но обернулся к психовизору. А Элиер положил ладонь мне на запястье и сжал его.

– Как там Лес? – спросил я шёпотом.

Ответить Элиер не успел.

Но его тёплая живая рука меня спасла. Ощущение контакта с психовизором было настолько неприятным, словно меня вскрыли, как консервную банку. Видит там что–то на экране Локьё или не видит – я не осознавал. Да и не пытался. Нужно было как–то перетерпеть это состояние и не свихнуться.

Потом мне приходилось ещё не раз испытывать чувство механического проникновения в сознание, и действительно, уже на второй раз было гораздо легче. Но тогда, на «Леденящем», Элиер просто не дал мне сойти с ума.

Очнулся я в кислородной маске – благо положение более чем знакомое. Незнакомого я сегодня испытал с избытком.

– Поднимайся, – сказал Локьё. – Со мной полетишь.

– Может, я на своей?

– Ты и так сегодня пол эскадры под трибунал подвёл, пусть люди успокоятся. Пришлось сообщить, что это была плановая проверка боеготовности.

– Удалось как–то сориентироваться? – спросил я, не зная, оправданы ли мои мучения.

– По месту – нет. Если только твои люди что–то раскопают. Но говорил с тобой «милый брат», это точно. Значит, его же люди похитили Энрека. Как же он на двоих–то размахнулся? Но, малой, Агескел уверен, что и ты – тоже Энрек. Вставай уже, некогда ждать.

Я осторожно поднялся из кресла. Покачивало, но не больше чем после двух–трех проколов подряд. Элиер протянул мне блистер с капсулами.

– Одну–две в сутки, если голова болеть будет.

Эрцог уже отдавал какие–то распоряжения в коридоре. Я шагнул к дверям и чуть не споткнулся об Леса, вынырнувшего, как из–под земли.

Подхватил мальчишку, сжал несильно. Он весь дрожал.

– Ну, ты чего? – рассмеялся я. – Вон какой молодец!

Леса разодели на «Леденящем» как принца. Рубашка из натурального шёлка, хитрый камзол с застёжками на сорока восьми местах, отделанный серебром. Вряд ли он мог оценить это великолепие даже частично. Воспитание не то.

– Ему ещё лечиться и лечиться, – сказал, подойдя, Домато. – Ну–ка, отпусти его. Стоит? Точно, молодец. Ну и ты – молодец, ему как раз именно такого стресса не хватало. Всё, постоял. Усаживай его, Рэ.

Элиер вынырнул с минигравом, видно, на нём и возили Леса.

Локьё заглянул в дверь, махнул – пошли, мол.

Я обнял напоследок Леса покрепче.

– Мальчика – забрать, может быть? – спросил эрцога. – Мы и так вам много беспокойства доставили. Если…

– И не думай, – перебил Локьё. – Я вообще ещё не решил, отпускать его или нет. Парень с очень хорошими данными. Сирота, полукровка, неизбалованный. А толк из него будет.

– Нате вам. Это мой парень. А то смотри, Энрека перехватят сейчас мои, так ведь не отдам, – усмехнулся я.

– Только бы перехватили, – не поддержал шутки эрцог. Оглянулся на ординарцев: – Не звонила Империя?

– Никак нет, мой лорд, – ответил наглаженный парень в синем кителе. Выправка у него была такая – кровь стыла в жилах. Да, живая физиономия Леса очень выигрывала на бледном фоне свитских.

– Правда, способный? – переспросил я.

– Домато говорил. Сам я не смотрел. Маленький уж больно. Да и вставать чуть ли не сегодня начал. Тебя вот увидел…

Лицо Локьё смягчилось.

– А правнуки у тебя есть, эрцог? – спросил я, осенённый неожиданной догадкой.

– Есть, – усмехнулся он. – Постарше тебя будут.

И я понял. Кто ж ему доверит ребёнка, как это принято у нас. Какой он дедушка? Он если и на руках держит малыша – то на приёме каком–нибудь, секунд десять, в символическом смысле. А Лес – мальчишка совсем. И я не я буду, если не привезу Локьё показать Пуговицу. С условием, что не сдохнем, конечно.

Эрцог вдруг обернулся и пристально на меня посмотрел. Я и забыл, что здесь читают мысли.

3. Тайэ, Цитадель

Холодные серые глаза казались чужими на юном лице пилота. Лицо было мальчишеское, наивное, с мягко очерченным ртом и выбившейся у виска светлой прядью. Шлем парень снял, а подшлемник оставил, холодно.

– Меня зовут Вальтер Дерен, спецон, – пояснил он.

Игор уже по голосу распознал посвящённого. Не важно, к какой духовной школе принадлежал прилетевший, важно, что владеть он к своим 25 годам умел не только собой. Мастер велел встретить пилота. И помочь, если необходимо. И Игор наклонил голову в непривычном имперском приветствии.

Дерен, склонившись у низкого дверного проёма, прошёл внутрь присутственного зала, где обычно встречают чужих. Следом за ним вошли ещё двое – мальчишка–пилот и капитан, совсем уже не мальчишка, который почему–то держался сзади, не выпячивая своего звания. За ним тащился на антиграве приличный багаж.