Текст книги "Три (ЛП)"

Автор книги: Кристен Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Я снова повернулась к микрофону:

– Он с нами.

Я чувствовала на себе взгляд Девитта, и, подняв голову, увидела, что выражение его лица стало жестким. Рядом со мной заерзал на своем стуле техник.

– Есть что-нибудь еще, что я должен знать?

Он так же спокойно мог бы спросить, убил ли Такер мою маму. Но, возможно, я просто страдаю паранойей.

«Будь осторожна», – сказал Чейз.

Я напомнила себе, что Девитт не случайно оказался на этой должности. Когда он говорил, все поселение останавливалось, чтобы выслушать его. Мне не хотелось сражаться против такой власти.

– Нет, – ответила я.

Я уперлась ногами в пол и подтянула стул к микрофону.

– Я готова.

* * *

Такер не ответил.

Мы попытались выйти на связь на той же частоте, которую он использовал вчера, но безуспешно. Куда бы он ни направлялся, какая бы опасность ни нависла над ним, он не мог нам ответить. С каждым прошедшим часом во мне все больше крепла уверенность в том, что случилось что-то плохое.

К обеду стало ясно, что мы не сможем связаться с Такером, пока он сам не позвонит. Поздним утром Девитт куда-то исчез без объяснений, и в его отсутствие я поднялась со стула и прошла в дальний конец комнаты, где связисты до сих пор записывали цифры.

Одна из женщин, зажав зубами карандаш, откинула назад челку, прилипшую к вспотевшему лбу. От радиоприемников исходил ужасный жар, и меня начало клонить в сон.

Я посмотрела на заметки, которые женщина писала на бумаге. На листе были две колонки. В левой перечислялись районы: 129, 257, 313 и так далее, а в правой – количество человек: 90, 568, а в одном районе даже 925.

Я сразу насторожилась.

– Это численность людей на нашей стороне или на их? – спросила я.

Женщина вскинула голову, и ее сальные волосы на мгновение прилипли к щеке.

– Хотелось бы, чтобы на нашей стороне было столько, – сказала она. – У мятежников нет времени, чтобы считаться.

Можно было не спрашивать почему.

– Вы получили численность солдат, взломав систему? – Я понизила голос. – Вы можете проверить, был ли кое-кто захвачен? Перевозчик. Он пропал.

– Похоже на то, что у нас есть доступ к системе? – резко спросила она.

– Мой друг, Билли, взламывал систему в Ноксвилле.

Женщина хмыкнула:

– Так то в Ноксвилле. Здесь ничейная земля. У нас нет доступа в Интернет с тех пор, как президент отключил спутники во время Войны. Говорили, что через Интернет очень легко готовить террористов, на случай если ты была слишком мала, чтобы помнить. Теперь необходимо подсоединяться к проводам, а мы слишком далеко от них. У Бюро есть ракеты с системой наведения на тепло тела, а мы до сих пор расшифровываем радиопереговоры.

Она тяжело вздохнула и закрыла лицо ладонями.

– Тогда откуда у вас эти цифры?

– Это последние доклады, полученные из убежища, – сказала она.

– Перевозчики доставляли сюда сообщения с баз, – сказала я сама себе. Шон говорил мне об этом.

Она кивнула:

– Трудно поверить, что все районы отчитываются перед одной базой. Полагаю, так и происходит, когда война разрушает две трети страны. Остается не так уж много людей.

Раздумья о том, для чего Три отслеживают численность солдат в каждом районе, наполнили меня мрачными догадками. Не могут же они атаковать базу? В армии, которую мы видели утром, всего двести, возможно двести пятьдесят, человек. Даже если они призовут на помощь все посты сопротивления, им не набрать количества, способного противостоять солдатам. В Ноксвилле у нас было меньше тридцати человек. Нападение на базу было бы самоубийством.

Меня охватило непреодолимое желание отыскать Чейза. У меня появилось очень нехорошее предчувствие насчет целей местной «вооруженной охраны».

– Не знаю, как мы справимся, если у нас даже нет сведений о текущей численности, – пробормотала женщина.

– Справимся с чем?

Женщина медленно опустила руки.

– Напомни-ка мне, кто ты такая?

Неожиданно она потянулась и резко дернула вниз мой рукав. Воротник развязался, оголив плечо. Я тут же дернула ворот наверх и завязала тесемки.

– Что вы делаете? – спросила я.

Женщина подняла брови и поджала губы. Она быстро перевернула лист, на котором делала записи о численности солдат, и я с удивлением увидела на другой стороне знакомый жирный шрифт Статута. На столе лежало как минимум с десяток таких листов.

– Я случайно, – сказала женщина.

Мне все это совсем не казалось случайностью, но она совершенно точно не собиралась больше ничего говорить.

– Это лучшее использование Статута, которое мне приходилось видеть, – осторожно заметила я. Мне приходилось видеть его повсюду: на дверях домов, на старых телефонных столбах, на окнах – везде, где каждый человек мог заметить. Но никогда еще Статут не использовали в качестве черновика. Сама идея показалась мне настолько дерзкой, что вызвала улыбку на губах.

– Недавно мы угнали несколько грузовиков, ехавших из типографии. – Не поднимая глаз, женщина ткнула большим пальцем в сторону двери. – Они там, прямо по коридору.

Мне на ум пришли два солдата, точнее две половинки одной личности: Марко и Поло, ночные охранники в типографии Гринвилла, где мы прятались во время побега из Ноксвилла. Я до сих пор слышала оглушающий гул печатного станка в заднем помещении.

Интересно, эти двое имеют какое-то отношение к угону грузовиков?

Женщина прикрыла бумаги ладонью, явно ожидая, когда я уйду, чтобы она могла продолжать работать.

Я вышла из комнаты и побрела по коридору, пока не обнаружила открытую дверь. Внутри кладовки находились полки с канцелярскими принадлежностями и стояли друг на друге коробки листовок со Статутом.

Я вытащила одну листовку из верхней открытой коробки и стала читать список, который давно уже помнила наизусть, ощутив знакомую боль в сердце, когда добралась до Пятой статьи.

«Полноправными гражданами считаются дети, зачатые мужчиной и женщиной, состоящими в законном браке. Все остальные дети подлежат изъятию из дома и должны быть направлены на реабилитационные процедуры».

– Ищешь чего?

Я обернулась и увидела, что в дверном проеме стоит охранник, который ходил следом за нами, тот, похожий на Крысу, только старше. Я съежилась, внутри и снаружи.

– Вам что, больше нечем заняться, чем таскаться за мной?

Он усмехнулся уголком рта:

– Похоже на то.

Посты сопротивления уничтожают, наши люди, включая Такера, возможно, пропали, а этого приставили ко мне.

– Мне надо увидеться с друзьями.

Я надеялась, что он поймет: я собиралась идти в сторону деревьев, чтобы найти Чейза.

– Я тебя отведу.

Мужчина повернулся, и мне пришлось потрусить за ним, чтобы догнать. Удивительно, как легко он согласился.

Мы миновали усиленно охраняемый оружейный склад и вышли из северного крыла в открытый холл. Однако вместо того, чтобы выйти из здания через столовую, охранник продолжил идти дальше. Он направился в сторону южного крыла, мимо детской комнаты с ее потрепанными разноцветными квадратами старого ковра и самодельными деревянными игрушками. Я заметила внутри Сару, менявшую подгузник ребенку. Хорошая практика на будущие месяцы, хотя она не выглядела слишком счастливой. Волосы выбились из прически по бокам от ее лица. Я помахала Саре рукой, и она бросила мне рассеянное «привет».

– Куда мы идем? – спросила я. Я была уверена, что не к выходу из здания и не туда, куда утром ушли бойцы.

– На встречу с твоими, – ответил охранник.

Мы дошли до конца коридора, который заканчивался двумя комнатами, расположенными в форме буквы Т. Из одной исходил резкий запах шалфея и других трав, которые я не знала, из другой слышался высокий девичий смех.

Я сунула голову в дверь и удивилась чистому полу и стерильным поверхностям. Полки заполняли глиняные горшочки с незнакомыми надписями: чистец, гравилат, молочай и валериана. Десяток коек стояли на одинаковом расстоянии друг от друга, и на одной из них сидела Ребекка. Напротив нее на круглом стуле смеялся Девитт, держа в руке инструмент, похожий на маленький молоточек.

Непонятная смесь успокоения и подозрительности заставила меня торопливо подойти к Ребекке.

– Эмбер! – просияла Ребекка. Я и забыла, какая она красивая, когда улыбается.

– Что происходит?

Мой взгляд прошелся по ней, обнаружив, что натертые места на ее руках перевязаны бледно-желтой материей. На сгиб локтя стекло немного серой грязи. Штаны Ребекки были закатаны выше колен, и на ногах виднелось столько синяков, что можно было решить, будто ее кожа от природы фиолетовая. Я поморщилась.

– Доктор Девитт дал мне чай. Вкусный. Тебе тоже надо его попить.

Ребекка подняла чашку чего-то, по виду и запаху похожего на грязную воду, а когда она захихикала при виде моего сморщенного носа, мне подумалось, что в отвар явно что-то подмешали.

– Что вы ей дали?

– Кое-что облегчающее боль, – ответил Девитт. – Корень пассифлоры, чтобы расслабить мышцы. Надеюсь, это поможет ее телу вылечиться естественным путем.

И он ободряюще сжал плечо Ребекки.

За все время, что я провела с ним, я еще не видела Девитта в этой роли. Но наблюдая за ним с Ребеккой, я поняла, что ему нравится лечить людей.

– Он считает, что я снова буду ходить! – Ребекка сжала мою ладонь и потянула меня вниз. – В смысле, ходить лучше. Без костылей.

Она пролила немного чая на койку.

– Правда?

Я слабо улыбнулась Ребекке, с трудом веря в то, от чего мысленно уже отказалась. Был ли доктор прав? Я не видела, чтобы у него было хоть какое-то приличное медицинское оборудование.

– Не торопись, – сказал Девитт с доброй улыбкой. – Я сказал, что твои шансы на восстановление довольно высоки. Но только если ты будешь заботиться о себе. Не волноваться. Хорошо питаться. Делать упражнения, о которых мы говорили.

– И каждый день мазаться плесневыми растениями, – мрачно добавила Ребекка, а затем усмехнулась мне. – Шон с ума сойдет.

Я и сама была готова сойти с ума. Мне не хотелось верить в невозможное, но радость Ребекки оказалась заразительна. Если здесь ей станет лучше, если Девитт сможет ей помочь, каждая унция боли, через которую мы заставили ее пройти на пути к свободе, будет стоить этого.

– Жду не дождусь, когда ты ему скажешь. Где он?

– Он теперь фермер. – Она захихикала. – Представляешь? Спорим, его послали собирать морковку?

– Как он это провернул?

Всех способных держать оружие забрали в армию. Я была уверена, что его тоже захотят взять, учитывая, что он и в самом деле был солдатом.

– У него вывихнуто плечо, – сказала Ребекка, надув губы. – Наверное, когда те мальчишки напали на нас. Он такой, будет страдать молча. Я даже не знала об этом, пока сегодня утром доктору Девитту не пришлось его вправлять.

Я видела Шона после нападения мальчишек. У него не было травмы. Я была почти уверена, что это его план, чтобы оставаться поближе к Ребекке. Он обещал, что никогда больше не покинет ее.

Краем глаза я заметила, что Девитт наблюдает за мной.

– Он не хотел тебя волновать, – быстро ответила я Ребекке. – Я рада, что его наконец осмотрели.

Подозрительность частично, но не совсем исчезла с лица доктора.

– Собирать морковь – достойная работа, – сказал он. – Лошади ей очень рады.

– Сэр?

В дверях появился, поправляя очки, радиотехник. Его щеки покраснели, а волосы, такие же потные, как и мои, торчали во все стороны.

– Прошу меня извинить. – Девитт поднялся и пожал руку Ребекки. – Приятно было познакомиться, дорогая. Скоро еще побеседуем, хорошо?

– Спасибо, доктор Девитт.

Я проследила глазами, как он подошел к двери и его спокойный, вселяющий надежду вид исчез, когда он услышал, что сказал техник. В следующую секунду их торопливые шаги застучали по коридору.

– Что случилось? – спросила Ребекка.

– Не знаю.

Я поднялась, намереваясь пойти следом за мужчинами, но не успела я уйти, как Ребекка сунула что-то мне в ладонь. Два квадратика в голубой полиэтиленовой обертке без опознавательных знаков. Те самые, которые без рецепта считались настоящей контрабандой у гражданского населения, потому что были воротами, ведущими к тем аморальным действиям, которые разрешались только женатым парам.

Жар бросился мне в лицо.

– Это презервативы, – сказала она.

– Ребекка, я знаю.

Моя мама выменяла несколько в бесплатной столовой и дала мне, до того как Чейза призвали, но мы с ним никогда не заходили так далеко. Я запихнула презервативы в карман, жесткие уголки пластиковой упаковки впились в мое бедро через ткань.

– Они украли их у ФБР. Знаешь, солдатам раздают их бесплатно. Я подумала, что тебе они, наверное, пригодятся больше, чем мне. Во всяком случае пока, – фыркнула Ребекка, но тут же осеклась, увидев мое лицо. – Ох! Я думала... В смысле, ничего себе. Серьезно?

– Заткнись, – сказала я. – Я ухожу.

– Подожди. – Она ухватила меня за руку и потянула, чтобы я села рядом. – Ты ужасно дерганная.

– Увидимся позже.

Ребекка обняла меня за талию:

– Перестань. Я просто хочу быстренько кое-что сказать тебе.

– Хорошо, – буркнула я.

Ребекка глубоко вдохнула, и я вспомнила тот раз, когда мама рассказывала мне, откуда берутся дети. Мне не хотелось обсуждать это в двенадцать лет и уж точно не хотелось делать это снова сейчас.

– Я не слишком много знаю о таких вещах, но похоже, что все равно больше тебя. – Ребекка покраснела, отчего мне стало немного легче. – И, думаю, я просто хочу сказать, что это не так плохо, как говорят в исправительной школе, если ты любишь человека. И если тебе этого хочется, то это не значит, что ты грязная или еще что. Хотя некоторые девушки... у них не было такого, как Шон, в их первый раз, и было довольно неприятно. – Она встретилась со мной глазами. – В любом случае, если у тебя есть какие-то вопросы, ты можешь меня спросить, хорошо?

У меня были вопросы. Множество вопросов. Вопросов, над которыми я размышляла, и вопросов, над которыми я даже не задумывалась до этого момента. Что я должна делать, и насколько это больно, и как понять, что время пришло, если ты уже знаешь, что любишь? Эти вопросы казались неважными, когда вокруг происходило столько всего. Я вздохнула, позволив захвату Ребекки превратиться в объятие. Она была хорошей подругой, и я радовалась, что она снова со мной.

– Спасибо, – сказала я.

– Тебе спасибо, – ответила она. И по ее глазам я поняла, что она имела в виду спасибо за все: за то, что мы вытащили ее из больницы, и за то, что таскали ее из города в город, пока наконец не пришли сюда.

Я улыбнулась и постаралась больше не думать о презервативах, и об обнаженном Чейзе, и о себе под его взглядом. Существовали гораздо более срочные дела.

Я спокойно пошла к двери, чтобы не пугать Ребекку, но внутренне насторожилась. Что-то очень срочное заставило Девитта уйти. Что-то плохое.

Едва выйдя за дверь, я наткнулась на своего охранника. Но на этот раз я не предоставила ему возможности спросить, куда направляюсь, а рванула обратно в северное крыло. Мысли у меня в голове становились все громче и громче.

Такер вышел на связь. Они в опасности. На них снова напали.

В комнате связи находилось больше людей, чем раньше. Я оказалась у двери как раз в тот момент, когда оттуда выходил Девитт. Мы столкнулись, выражение лица доктора было яростным и пугающим. Теперь я поняла, что этот человек мог убить солдат, если его вынудили.

Я глянула поверх его плеча и увидела карту на дальней стене. Мне потребовалась всего секунда, чтобы понять, что там на одну булавку больше, чем вчера. На этот раз в Южном Огайо.

Еще один пост уничтожен.

– Подождите... мои друзья, – начала я, но Девитт промчался мимо. Он даже не заметил меня на своем пути. Техник, рядом с которым я сидела в прошлый раз, согнулся над радио, прижимая круглые металлические наушники к ушам. Я хотела было подойти к нему, но охранник захлопнул дверь прямо у меня перед носом.

Что-то темное внутри меня выпустило когти. Еще одни пост уничтожен. Еще больше хороших людей погибло. Ненавижу МН. Ненавижу так сильно, что не могу дышать.

Надо найти Чейза. Он должен знать, что произошло. Я не могла держать эту новость в себе, она разъедала меня изнутри. Но когда я развернулась, охранник был тут как тут.

– Собралась куда-то? – спросил он.

Глава 10

У меня не было возможности отыскать Чейза, пока бойцы не закончат свои тренировки, так что меня приписали к кухне и остаток дня я провела в душной столовой. В северном крыле стояла пугающая тишина, словно затишье перед бурей, никто не входил и не выходил. По словам моего охранника, которого, как выяснилось, звали Роклин, Девитт просил, чтобы я оставалась поблизости, на случай если Такер попытается выйти на связь. Я не знала, куда ушел сам Девитт: после того как он покинул северное крыло, я его не видела. Но я сделала, как сказал Роклин, потому что хотела быть рядом, если вдруг возникнут какие-нибудь новые обстоятельства.

Панда, член совета и главный по кухне, поручил мне чистить картошку. Мне показалось, что в куче рядом с плитой было около тысячи картофелин. Во время работы я наблюдала за Пандой из-под ресниц. Его голова блестела от пота, рукава были закатаны и открывали имена, вытатуированные на его руках. Мышцы перекатывались под кожей, когда он рубил капусту.

Я думала, что Девитт мог созвать заседание совета, чтобы обсудить происходящее, но Панду никуда не вызывали. С каждой минутой мое терпение истощалось. В моей голове снова и снова звучали вопросы. Что, если Такера схватили? Что, если за остатками его отряда следила МН? Или они все еще продолжали свое задание и пытались предупредить оставшиеся базы?

Что, если Такер убит?

– Что означают ваши татуировки? – спросила я Панду, когда в десятый раз порезала палец.

Панда не поднял головы от работы:

– Мой ответ поможет тебе чистить картошку?

Я бросила картофелину в унылую кучу уже почищенных и потянулась за следующей. Разводы белого крахмала покрывали мои руки до локтей.

– Это мои напоминания, – сказал Панда через некоторое время. – Уверен, у тебя есть свои причины находиться здесь.

Грудь сдавило. Мне не хватит кожи, чтобы уместить мамино имя и имена всех друзей, которых я потеряла дома, в исправительной школе, в рядах сопротивления. Я сосредоточилась на чистке картофеля. Наконец Панда сказал, что пришло время подавать ужин.

* * *

Ночь наступала медленно. Небо понемногу меняло цвет от красного до фиолетового, а затем до синего. Я помогала Уиллу подавать густой рыбный суп во дворик перед столовой. Он почти перестал говорить, когда из-за полосы деревьев начали приходить бойцы. По его большим глазам, похожим на щенячьи, легко было понять, что ему хотелось находиться среди них. Я задумалась, почему же его не взяли. Наверное, так распорядился Девитт.

Пока я разливала суп по мискам, мои мысли устремились к маме, к ее работе в бесплатной столовой. Мне нравилось делать то же, что когда-то делала она, даже если половину времени она просто слушала сплетни.

Высматривая Чейза, я увидела Билли. Он возвращался вместе с Джеком и несколькими выжившими из убежища, но держался позади, не участвуя в их разговоре. Исчез нескладный хакер, которого я встретила в гостинице «Веланд», а его место занял кто-то старше и сдержаннее, каждой порой источавший гнев. Он едва заметил меня, стоя в очереди, хотя надо признать, что и я не сильно старалась привлечь его внимание. Он проигнорировал даже Сару, с которой, казалось бы, еще вчера дружески общался.

К наступлению темноты я начала уставать. Я до сих пор не видела Чейза или его дядю, Девитт тоже не появлялся. Я прислушивалась к разговорам в очереди, но никто не заметил отсутствия лидера. Разговоры касались в основном прибытия новой партии оружия, которую захватили где-то недалеко от границы Красной зоны на окраинах Южной Каролины.

Вокруг потрескавшегося дворика зажгли факелы. Обитатели Стойкости заканчивали свой ужин. Дым клубами поднимался в ночное небо, и я сморщила нос от резкого запаха горения и землистого аромата дерева. За одним из столов я увидела Ребекку с Сарой, и хотя мне очень хотелось к ним присоединиться, ноги понесли меня в противоположном направлении, в ту сторону, куда утром ушел Чейз.

– Ты куда?

Я вздрогнула. Ко мне подошел Шон, его правая рука висела на перевязи.

– Как твое плечо? – пробубнила я.

Он прикусил нижнюю губу, будто пряча усмешку:

– Крайне неудобно. Спасибо, что спросила. Напомни мне никогда не ввязываться в настоящую драку с твоим парнем.

Я закрыла глаза и вздохнула, представив, что они сделали.

– Мне надо найти Чейза, – сказала я.

– Я с тобой.

Я бросила взгляд на Ребекку.

– Нет, оставайся здесь. Я вернусь.

Шон встал прямо передо мной и макнул кусок хлеба в миску, которую прижимал к себе перевязью.

– Они следят за нами, – сказал он. – Этот подозрительный паренек, который раздает суп, целый день ходил за мной.

Я принялась высматривать Уилла между столами, но не смогла его найти. Все были заняты ужином – отличное время, чтобы пройтись. Но не успела я сделать и шага, как сквозь толпу пробилась высокая, скрытая тенями мужская фигура. Парень внимательно вглядывался в лица, пока его глаза не остановились на мне. У меня слегка сбилось дыхание, как всегда при виде медленной улыбки Чейза, но я невольно опустила глаза ниже. Чейз носил ту же одежду, что и мы, однако утром я не заметила, что его штаны едва закрывали икры и оставляли полоску кожи между ботинками и краем штанин.

На секунду забыв про весь мир, я усмехнулась и тут же прикрыла рот ладонью.

– Мне кажется, тебе уже пора носить штаны для больших мальчиков, – сказал Шон, когда Чейз подошел к нам. Ответом ему стал угрожающий взгляд.

– Смешно. Первый раз такое слышу за сегодня. – Посмотрев на меня, Чейз покачал головой и щекотно ущипнул меня за бок. – И ты туда же.

– Я думаю, ты выглядишь мило, – сказала я.

– Мило, – повторил он, как будто я назвала его чем-то отвратительным, а затем наклонился и поцеловал меня. Тем поцелуем, от которого мир начинает вращаться вокруг, так что мне пришлось вцепиться в его рубаху, чтобы не упасть.

– Точно, – расслышала я голос Шона за шумом в ушах. – Спасибо, что разрешили присутствовать.

Чейз медленно отстранился, а я отпрянула назад, не в состоянии посмотреть нашему другу в глаза. Мои губы все еще пощипывало. Сегодня Чейз казался мне другим. Что-то в этом месте меняло его, возможно, даже исцеляло. Он свободнее улыбался, и впервые после бегства из Чикаго у меня не было ощущения, что мысли о Харпере только и ждут, чтобы утянуть его на дно. Чейзу была необходима цель, и Стойкость дала ему эту цель.

– Вы, ребята, не видели моего дядю, а? – спросил Чейз.

Я покачала головой, вернувшись к настоящему так же быстро, как отвлеклась от него. Я сразу вспомнила все, что произошло за время, пока мы были не вместе. Нам надо поговорить.

– Я думал, что вы вместе поступили в охрану, – сказал Шон.

– Так и было. – Чейз почесал затылок. – Но сразу после этого он исчез. Я думал, может, он сначала хотя бы попрощается.

Чейз коротко усмехнулся, но было очевидно, что он не считает ситуацию забавной. Я положила ладонь на его руку и слегка сжала.

К нам присоединилась хмурая Ребекка.

– Что-то случилось, – сказала она, кивнув на угол бетонной площадки, который облюбовал Билли. Вокруг него собралась небольшая группа людей – в основном выжившие из убежища, но и несколько жителей Стойкости.

Мы направились в ту сторону. Когда мы проходили мимо столиков, к нам присоединились еще люди. Скоро музыка стихла, и те, кто танцевали, тоже подошли к толпе.

Чейз схватил меня за руку и потянул за собой в первые ряды собравшихся. На скамейке возле столика, обхватив голову руками, сидел Джек. На сиденье рядом с ним стоял Билли и крутил ручки старого радиоприемника, который он прижимал к груди.

– Что происходит? – спросил Чейз.

– Сейчас повторят... Уже передают по двум разным каналам, – отрывисто сказал Билли. Я вспомнила, что говорил радиотехник про усиление сигнала с помощью вышки, и на секунду встревожилась: уж не удалось ли Билли связаться с Такером?

Билли щелкнул переключателем, после чего из приемника раздался громкий скрип, от которого у меня свело зубы. В следующую секунду треск помех, усиленный замкнутым двориком, сменился знакомым женским голосом:

«...Рейнхардт, который этим утром впервые появился на публике после покушения на его жизнь в районе 414 в прошлом месяце, рассказал журналистам о мерах, предпринятых в целях борьбы с терроризмом внутри страны».

Раздался короткий треск, а затем послышался другой голос, мужской, но более тихий, почти слабый:

«Президент считает Реформацию важнейшим приоритетом для нашей страны, и я, со своей стороны, не буду знать покоя до тех пор, пока эта цель не будет достигнута. С теми, кто противится Реформации, необходимо разбираться быстро и безжалостно».

Рядом со мной ахнула Ребекка.

– Вождь Реформации, – сказала она. – Однажды он приезжал в больницу в Чикаго.

Шон крепко прижал ее к себе одной рукой.

«Вождь сообщил, что человек, несущий ответственность за самодельное взрывное устройство, доставленное ему лично на благотворительном ужине, все еще находится на свободе, но все доступные ресурсы будут направлены на то, чтобы он и его сообщники предстали перед правосудием. Чтобы продемонстрировать свою серьезность, канцлер Рейнхардт подписал смертный приговор четырнадцати подозреваемым в сотрудничестве с повстанцами и сообщил имя одного из них. Томас «Трак» Родес, известный террорист из Чикаго, сегодня утром был казнен в тюрьме города Шарлотт».

– Нет, – пробормотала я. Часть меня уже успела смириться с тем, что это произойдет, но все равно отказывалась поверить до конца. Слышать, как это произносят вслух, оказалось гораздо больнее.

Джек с покрасневшим лицом встал и принялся проталкиваться прочь сквозь толпу. Один из жителей убежища последовал за ним. Я тоже хотела пойти, но мои ботинки словно прилипли к месту.

Я представила себе мускулистого перевозчика, у которого не доставало зуба. Вспомнила, как он затеял драку, только чтобы выяснить, на чьей мы стороне, и как вез нас и остальных спасшихся после взрыва чикагских туннелей на побережье. «Меня зовут Трак, – сказал слабый голос где-то на краю сознания, – потому что я езжу на грузовике».

В ужасе я посмотрела на Чейза. На его челюсти дергалась жилка.

Снова раздался голос Вождя Реформации:

«Несмотря на наши усилия по наведению порядка, эти террористы намерены превратить нашу страну в руины. Они признали себя ответственными за смерти хороших, честных людей в Теннеси, Канзасе, Миссури, Индиане и Виргинии. Они не называют себя повстанцами, но не сомневайтесь, они – террористы. И прежде чем они сумеют причинить такой же вред, как их предшественники, они будут остановлены и ликвидированы, что продемонстрирует всю мощь Реформации. Безопасность нашего народа слишком важна, чтобы ею рисковать».

Он обращался к нам. К Три. Я почти ощущала, как холодный взгляд МН скользит по Стойкости.

В эфир вернулась женщина-диктор:

«Мы, как всегда, призываем граждан обращаться в ФБР с информацией о любой подозрительной деятельности и напоминаем, что содействие преступникам является прямым нарушением Статута о морали. Следите за новостями. С вами была Фелисити Брайдвел».

Передача кончилась.

Я вспомнила, где слышала этот голос: в доме фермеров из Виргинии, когда семейная пара пыталась сдать нас властям, после того как эта женщина объявила о нашем побеге. Мы едва не попались.

Приятно слышать, что она до сих пор остается рупором МН.

– Может, Рейнхардт блефует? – предположил Шон, но все мы знали, что это не так. Трак был мертв, и неизвестно, кто станет следующим.

– Считай, что Вождь – труп, – сказал один из бойцов позади нас.

– Сколько раз ты будешь это повторять? – спросил другой мужчина. – Нельзя сказать, что мы не пытались.

В гостинице «Веланд» мы слышали радио репортаж о том, что кому-то почти удалось убить Вождя Реформации. Мы подозревали, что в этом участвовало Три, исходя из той малости, что знали о них тогда. И мы были правы.

– Выключи его.

Мы обернулись и увидели Девитта со стиснутыми челюстями и ледяным взглядом. Стоявшие рядом с ним люди отодвинулись, словно он в любую секунду мог взорваться, как, вероятно, в тот раз, когда убил солдат перед своим побегом.

– Сам выключи.

Билли с размаху швырнул приемник в доктора, но стоявший между ними Чейз успел поймать его в полете. Он нажал кнопку на крышке, и красная лампочка над динамиком погасла.

Трак погиб. Погиб не во время нападения, а был убит ФБР в качестве послания сопротивлению. Такер может оказаться следующим. Необъяснимое оцепенение охватило меня, когда я представила себе, что, возможно, мамин убийца умрет так же, как она.

– Ты понимаешь, что здесь дети? – ровно спросил Девитт.

Билли презрительно усмехнулся и откинул назад волосы.

– В их возрасте я слышал вещи и похуже.

– Тогда мне жаль, что рядом не оказалось никого, чтобы тебя защитить.

Билли сунул руки в карманы и отвел глаза. Был человек, который заботился о Билли, – Уоллис. И теперь он был мертв.

– Что насчет оставшихся тринадцати? – спросил Чейз, но мы оба знали, что количество не имеет значения. В МН казнили, кого хотели и когда хотели. Просто сегодня они впервые это признали.

– Мы работаем над этим, – сказал Девитт.

– Не похоже, – буркнул Билли. – Если бы я не собрал этот приемник, никто из нас не узнал бы, что случилось.

Слева от меня Сара крепко прижимала к груди миску с супом. Мы притворялись, что все хорошо, пока Фелисити Брайдвел вещала о смерти Трака на всю страну.

– Билли может их найти, – сказал Шон. – Пустите его в систему. Он может найти кого угодно.

Билли раздулся от гордости.

– Здесь нет доступа к системе, – сказала я, вспомнив, что говорила мне женщина в северном крыле. Слишком далеко. Отсюда можно перехватывать только радиосигналы. После гибели убежища у них не было даже докладов от выживших перевозчиков.

Когда Девитт сердито глянул на меня, я вспомнила: никто из нашего отряда не знал о том, что мы с Чейзом были в комнате связи, – и добавила:

– Я слышала, как кто-то говорил об этом.

Билли повернулся ко мне:

– Значит, мы просто будем сидеть здесь и ничего не делать?

Я подняла руки вверх, пытаясь показать ему, что я на его стороне.

Трак мертв. Осознание этого снова оглушило меня, будто тонна кирпичей.

– Хочешь что-то делать? – Голос Девитта смягчился. – Идем со мной.

На секунду мне показалось, что в глазах Билли мелькнул страх. Я едва не остановила его, когда он шагнул мимо меня к лидеру Три.

– Остальные возвращаются на свои места, – сказал Девитт. Он выхватил из рук Чейза приемник и вытащил из него батарейки. – И следующий, кого я поймаю при попытке украсть что-то из нашего склада, заработает пожизненное дежурство по уборным.

Раньше я уже слышала про такое наказание: Уоллис определил его для Билли в гостинице «Веланд». Судя по поникшим плечам Билли, он тоже вспомнил об этом.