Текст книги "Ведомые (ЛП)"
Автор книги: Кристен Каллихен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
От того, что он обратился ко мне по этой причине, у меня в груди расцветает тепло.
– Так пойдем чем-то займемся.
Он, очевидно, не хочет наслаждаться этим. Его плечи сутулятся под свитером.
– Это не касается секса.
Я смеюсь.
– Надеюсь, что так. Было бы неловко тебя отвергнуть.
Лгунья, лгунья, твои трусики сейчас сгорят.
Его губы изгибаются.
– Извини. Я в этом не силен.
– В заявлении очевидного, Солнышко.
Фыркая, он поворачивает голову, но я вижу, как на его губах появляется и затем исчезает улыбка. После он резко кивает, будто приходит к какому-то решению.
– Пойдем?
Подбородком он указывает в ту сторону, откуда пришел.
Мы идет в тишине, достаточно близко, чтобы наши плечи касались при каждом сделанном шаге. Я не против молчания. Оно дает мне возможность скрыть свои мчащиеся на всех парах мысли.
– Сразу за следующим поворотом, – говорит он тихим и мрачным голосом.
– А ты, правда, хочешь приготовить мне чай?
– Разве я не сказал, что приготовлю? – его взгляд встречается с моим. – Что не так с чаем?
– Ничего. Просто... – я пытаюсь подобрать подходящее слово. – Как-то в духе бабушки.
Он смеется, даже слегка фыркая.
– Я англичанин. Чай – лекарство от всех наших проблем. Плохой день? Выпей чашку чая. Голова болит? Чай. Босс придурок? Чай.
– А, – говорю я с триумфом. – Так у меня есть причина пить чай.
Габриэль застывает на ходу и пристально смотрит на меня.
– Мы согласны, что я твой босс? Или у тебя болит голова?
– Не знаю. А ты согласен с тем, что можешь быть придурком? – я улыбаюсь так широко и фальшиво, что мои щеки каменеют.
– Придурком, который принес тебе обед и собирается приготовить чай, – указывает он мягко, а затем подталкивает меня локтем в бок.
Я собираюсь толкнуть его в ответ, когда тишину разрезает резкий звук. Он такой громкий, что я почти визжу, подпрыгивая на месте. Рука Габриэля касается моей так естественно. Не знаю, собирался ли он схватить меня или просто вздрогнул от неожиданности. Но наши пальцы касаются, когда на небе вспыхивают молнии. А затем оно разверзается. И холодный дождь начинает идти так быстро, что у меня перехватывает дыхание.
Мы стоит посреди улицы, глядя друг на друга, пока нас заливает потоком воды. А затем я начинаю хохотать. Сильно. Потому что, ну а что мне еще делать? Дождь заливает мне глаза, рот. Я могу утонуть. Уверена, что вся насквозь промокла.
Габриэль как статуя – очень красивая, когда мокрая. Его черные волосы прилипают к голове, и капли дождя струятся по чертам лица, мерцая в уличном свете. Он моргает, длинные ресницы сейчас слиплись.
– Конечно, – говорит он, хрипло выдыхая.
– Ты же не собираешься винить меня в этом, правда? – кричу я громче рева грозы, все еще смеясь.
– Начиная с событий в самолете, все выходит из-под контроля из-за тебя, Софи Дарлинг, – он хватает меня за руку. – Пойдем, Болтушка, а то утонем.
Мы бежим по скользкой брусчатке лондонского тротуара. Я смеюсь до последней капли воздуха в легких. Он оглядывается на меня через плечо. Все размывается, кроме линий его лица, которые почему-то в этот момент кажутся кристально ясными, и мое сердце переворачивается в клетке ребер, когда вижу веселье в его глазах.
Он еще раз дергает меня за руку, его пальцы такие теплые и сжимают мои. Мы поворачиваем за угол, и затем все летит коту под хвост. Габриэль поскальзывается, его ботинки насквозь промокли. Одна рука, будто ветряная мельница, взлетает вверх, он хватается за меня. Мой рот складывается в слово «нет!», но оно вырывается скорее писком.
Габриэль падает, его большее твердое тело валится, утягивая меня с собой. В моей голове все происходит в замедленной съемке, а в реальности все так быстро, что мы оба представляем собой переплетенные конечности и рухнувшие на землю тела.
Я приземляюсь сверху, и мои бедра оказываются прямо напротив его. Он выдыхает что-то вроде болезненного «уф!» до того, как обнимает меня сильными руками, фиксируя верхом на своем теле.
Дождь падает на нас сверху, и Габриэль несколько раз моргает, глядя на меня.
У меня выбило весь дух, и теперь я пытаюсь отдышаться.
– Бля.
И затем мои легкие просто отказываются работать, когда на устах парня появляется яркая усмешка, я вижу все его белые зубы и становлюсь ослепленной мужской красотой.
– Видишь? – бормочет он. – Твоя вина.
– Моя? Это ты упал. Ты и твои шикарные туфли.
– Шикарные, – насмехается Габриэль. Конец света наступает, когда он переворачивается. Мои плечи встречаются с мокрым тротуаром, а дождь заливает глаза. А затем Габриэль нависает надо мной. Не думая, я раздвигаю бедра, и его ноги оказываются между ними. И вот я оказываюсь под воздействием этого крепкого, высокого тела, прижатого к моему так сильно и тепло. Мысли летят кувырком.
– Ты меня отвлекла, – говорит он, и в его глазах мерцает жар.
Сейчас Габриэль настолько близко, что я ощущаю нежное тепло его дыхания, улавливаю запах его кожи.
Он двигает бедрами, и на один краткий миг его член оказывается напротив моей киски, затрагивая чувствительную точку и посылая по моему телу волну возбуждения и искры тепла. Мои бедра раздвигаются шире, и я ахаю. Боже, он такой толстый там, и, клянусь, более чем наполовину возбужденный. Или может, все это у меня в голове, потому что Габриэль уже вскакивает на ноги так легко, как свойственно только ему.
А я тупо валяюсь на земле с налившейся тяжестью грудью, твердыми сосками и влагой между ног.
Выражение лица Габриэля возвращается к нейтральному, но в его взгляде на меня есть нечто самодовольное. Ублюдок. Он протягивает руку и поднимает меня до того, как могу даже сообразить.
– А теперь прекрати путаться под ногами. – Ага, он определенно самодоволен и смеется надо мной. – Чай сам себя не приготовит.
Остаток дороги он тянет меня как в тумане.
Таунхаус Габриэля великолепен. Ничего удивительного, эта часть Лондона прекрасна. По сравнению с остальными, его дом довольно скромный по размеру и расположен на очень тихой площади, все дома стоят вокруг маленького парка с мигающими викторианскими газовыми лампами. Опять тоскую по своему фотоаппарату. Я бы с радостью могла потратить кучу времени на съемку деталей и особенностей Лондона.
Распахивая и входя в калитку до пояса высотой, Габриэль двигается к входу в дом. Внутри нас ждет выдержанный потертый пол из дерева, доски которого пережили явно не одно столетие, и я боюсь накапать на них дождевой водой. Хотя Габриэль, кажется, не обращает на это внимания. Возможно потому, что с него тоже стекает вода.
Сбросив обувь, мы проходим мимо ярко-белых стен с кучей обрамленных в рамки эклектических работ – большинство из них представляют собой черно-белые снимки ребят за кулисами и в дороге. Я ожидаю увидеть фото других известностей, с которыми Габриэль явно знаком, но нет. Здесь только ребята и Бренна. Все это перемешано с изображениями разных городов и сельской местности. Есть даже вставленные в рамку почтовые открытки из Брайтона. Я бы задержалась и разглядела все это, но Габриэль не замедляет своего стремительного хода.
Мы направляемся прямо по узкой лестнице, которая скрипит под нашими ногами. Очевидно, данный этаж дома основной. Я заглядываю в гостиную, столовую, которую преобразовали в библиотеку, хотя тут все еще стоит обеденный стол, и еще одну комнату отдыха – все обустроено удобно, и в то же время мебель кажется слегка своеобразной. А затем мы снова поднимаемся по лестнице.
Мое сердце начинает хаотично колотиться в груди, когда осознаю, что мы направляемся в спальню. Нелепо. Конечно, мы идем в спальню; мы же до нитки промокли, и нам нужны полотенца. Мои босые ноги шлепают по приятному на ощупь деревянному полу. Габриэль не произносит ни слова, так что я смотрю на его широкую спину и крепкие руки, прилипшую к его телу грязную одежду. Не подумайте, что вид не стоящий. Я бы сделала снимок и назвала его так: Грязный и мокрый.
Тихо фыркая, я почти пропускаю тот факт, что твердая древесина сменилась пушистым, цветастым ковром. Мы в его комнате.
Я останавливаюсь на пороге. Не могу ничего с собой поделать; войти в комнату Габриэля это как будто открыть дорогу в Эльдорадо или Атлантиду. Когда он останавливается и выгибает бровь, глядя на меня, я так ему и говорю.
В ответ мужчина косится на меня, будто напрочь не понимает, что со мной делать.
– У тебя самое дикое воображение из всех, кого я встречал.
– Воображение. Верно. Спорю на крупную сумму, что в этой комнате бывала только ты, – бросаю вызов я. – Скажи, что ошибаюсь.
Он хитро улыбается.
– Ошибаешься. Здесь бывали дизайнеры. И горничная.
– Смешно.
Я тихо хихикаю, делая шаг вперед.
Могу поверить, что здесь бывали декораторы. Вместо белых стен, комната окрашена в цвет темного шоколада. Мягкие, сливочно-клетчатые шторы закрывают окна, а огромная кровать с кожаным изголовьем доминирует у дальней стены. Это место буквально кричит «логово богатого мужчины». Я с легкостью представляю его здесь, сидящего у мраморного камина цвета слоновой кости и попивающего скотч.
– Идеально.
– Идеально? – его брови сдвигаются, будто от замешательства.
– Эта комната, – я указываю вокруг нас. – Не могла бы вообразить для тебя более идеальной комнаты, даже если бы попыталась. Она тебе подходит.
Он сильнее хмурится.
– Не могу решить, комплимент ли это.
– А ты ждешь комплимента?
– Нет.
– Хм...
Он смеется – явно от раздражения – и направляется к еще одной двери.
Мои пальчики ног зарываются в ковер.
– Мне нравится твоя комната, Габриэль.
Он ворчит в ответ, пока мы заходим в гардеробную с орехового цвета панелями на стенах. Здесь пахнет деревом, шерстью и одеколоном с острыми нотками. Пахнет им. Я отказываюсь потакать своему желанию сделать глубокий вдох и вместо этого позволяю взгляду скользить по бескрайним рядам костюмов, блестящих кожаных туфлей и радуге шелковых галстуков.
– Это будто мужская версия гардероба Кардашьян.
Я прикасаюсь к рукаву костюма из угольного цвета шерсти.
– Хотелось бы думать, что у меня вкус получше, – отвечает он, открывая ящик. Достает две пары бледно-серых спортивных штанов, а затем две футболки. Он передает мне штаны и белую футболку, оставляя себе черную. – Можешь переодеться вон там. Не стесняйся использовать полотенце.
Как и он, я покрыта уличной грязью. Моя кожа замерзла и вспотела, а душ кажется раем небесным.
Он указывает на ванную в другом дверном проеме.
– Я воспользуюсь гостевой ванной.
Габриэль не дожидается, когда я запротестую и стану настаивать на том, что это мне нужно в гостевую ванную – в конце концов, я здесь гость – а просто выходит за двери со свежей одеждой в руках.
Так что я пользуюсь ультрасовременной ванной Габриэля, моясь в огромном душе со стеклянными стенами и используя его дорогущий, пахнущий им самим гель для душа. Все это напоминает сон. Очень странный сон. И мог бы им оказаться. Не могу поверить, что я здесь. Что он привел меня сюда.
Вытираю волосы одним из толстых, пушистых полотенец и надеваю его одежду.
Знаете эти книги и фильмы, где девушка надевает штаны парня, и они висят на ее крошечной фигурке? Ага, не уверена, какая фея это выдумала, но точно не я. Штанины настолько длинные, что приходится их подворачивать. Но штаны обтягивают мой зад и бедра довольно неплохо.
Футболка подошла получше, но выглядит скорее подобно мешку. Отнюдь не сексуально. А еще я не надела лифчик, так как он мокрый и холодный. Не думаю, что мои груди были бы от подобного в восторге. Я выгляжу странно с висящими мокрыми волосами и без макияжа.
Хотя начинаю смеяться, ведь разве мой внешний вид имеет значение? То, как Габриэль смотрит на меня, не зависит от надетых мною нарядов. И он прояснил данный вопрос, сказав, что все это не касается секса.
В памяти вспыхивает случившееся на улице, его крепкое тело и прижатый ко мне на краткий миг твердый член. Происходящее казалось реальным. Но было ли реакцией на меня? Или просто ответ на тот факт, что он оказался между женских ног?
– Ты слишком много думаешь, – бормочу своему отражению, а затем возвращаюсь в комнату.
Его нигде не видно. И я совсем не представляю парня в душе. Очень скоро мне придется увидеться с ним лицом к лицу, и этот образ в голове мне ни к чему.
В комнате довольно темно, свет исходит лишь от прикроватной лампы и мерцающих угольков, гаснущих в камине. Дрожь прошла, и теперь мое тело согрелось и расслабилось.
Я бездумно бреду к его кровати. Такая огромная и мягкая. Льняное одеяло немного помято, будто Габриэль лежал на нем, пытаясь устроиться поудобнее, до того, как встал. Как ни странно, я не могу представить, как он расслабляется и спокойно спит. Это нелепо, даже богам приходится иногда спать.
Я сажусь на кровать. Это кажется таким греховным, запретным. Не могу сдержать улыбки от мысли, что он станет хмуриться, глядя на то, как я вторглась в его личное пространство. Провожу ладонью по одеялу, приглаживая складки. Такое мягкое и прохладное под моей ладонью. И вдруг вот так просто я беру и ложусь на кровать, позволяя его подушкам поддерживать мою голову. Потому что сейчас все кажется таким тяжелым: тело, мои конечности, веки.
Его кровать пахнет свежим постельным бельем. Такая мягкая. Дождь барабанит по крыше, убаюкивая. Мои глаза закрываются. Делаю глубокий вдох и пытаюсь открыть веки. Но мне так удобно. Здесь все так неподвижно и спокойно. И Габриэль где-то дальше по коридору. Что бы он ни думал обо мне, парень сделает так, что я буду в безопасности; он присмотрит за мной. На него можно положиться.
Мои ноги распрямляются, вытягиваясь на кровати. Вздыхая, я замираю. Просто отдохну, пока он не придет.
Глава 7
Габриэль
Сколько раз можно задать себе вопрос о том, что же ты делаешь, прежде чем этот вопрос покажется бессмысленным? Такой упрямый ублюдок, как я, сдался только после сотого раза. К черту. Я хочу, чтобы Софи была здесь. Отрицать это глупо. Как только она согласилась прийти, тяжесть, что почти постоянно давит мне на грудь, вдруг ослабла. Еще легче стало, когда я увидел ее на туманной улице возле отеля. Ее светлые волосы, вьющиеся от влажности, веселые звуки голоса и непоколебимая честность подействовали будто бальзам на душу.
Груз почти полностью спал с моих плеч, когда я навалился на девушку верхом и прижал член между ее ног. От шока ее губы приоткрылись, а нежно-карие глаза округлились. Я имел в виду именно то, что сказал, заявляя, будто дело не в сексе. Было бы крайне глупо связаться с этой женщиной. Но в том, чтобы шокировать Софи Дарлинг, есть какое-то извращенное удовольствие.
Мне почему-то все время хотелось это делать.
Ради бога, я же готовлю чай. Для сумасшедшей болтушки, с которой познакомился в самолете. Если до сих пор я не свалился с обрыва, то, конечно же, уже стою на его краю.
Закончив с приготовлением подноса с чаем, я несу его в свою спальню. Стоило позвать Софи и выпить чай в относительно формальной обстановке моей гостиной. Но не стану себе лгать, мне хочется, чтобы она оставалась в моей спальне, чтобы ее запах задержался там и после ухода девушки. И, быть может, мне удастся с легкостью дышать еще немного дольше.
Где-то над Атлантическим океаном, на высоте в тридцать пять тысяч футов, она обняла меня, и мой разум решил прировнять ее запах, звук голоса, ощущение ее кожи к чувству комфорта.
Не представляю, как отказаться от этого, и пока что даже не готов пытаться. Так что мы будем пить чай в гостиной зоне моей спальни. А затем я отведу ее обратно в гостиницу, хочу того или нет.
Чайные чашки слегка звенят, когда я проскальзываю в комнату. Здесь слишком тихо. Входя в комнату, я ожидал услышать болтовню Софи. Но причина данной тишины тут же становится очевидна: она спит в моей постели, светлые волосы разметались по моей подушке. Пресловутая Златовласка удобно устроилась в незнакомом логове.
Я опускаю поднос и подхожу к ней. Девушка спит подобно ребенку, небрежно растянувшись и вполне обосновавшись. К ее груди и животу прижата одна из подушек, от чего попка девушки слегка торчит вверх, а ноги разведены.
– Софи, – шепчу я нерешительно. Мне не очень хочется ее будить. Это кажется жестоким, учитывая круги под ее глазами.
Она не движется. Даже не шелохнется.
Я осторожно сажусь рядом на кровать. Во сне выражение её лица несколько озадаченное, и я гадаю, что же ей снится. На что похожи сны этой женщины? Я представляю какие-то чудные места с розовыми деревьями, хорьками и странными трубачами и едва сдерживаю улыбку.
На улице дождь продолжает стучать по окнам. Тихие звуки сна Софи наполняют пустоту комнаты. Она дышит ртом, и каждый выдох приподнимает прядку волос на ее губе.
Кончиком пальца я убираю локон и делаю еще одну слабую попытку разбудить Софи.
– Болтушка?
Приглушенное ворчание служит мне ответом, а ее колено приподнимается так, словно ей холодно. Смиренно вздыхая, я вытягиваю одеяло из-под ее ног и укрываю девушку. Она тут же зарывается поглубже, и черты ее лица разглаживаются.
Беру чашку, остаюсь сидеть рядом с Софи и пью чай. Она достаточно близко ко мне, чтобы жар ее тела согревал мою кожу, а исходящий от нее запах мыла щекотал мои ноздри. Однако девушка не пахнет так, как я. Почему-то на ней этот запах кажется совершенно иным, свойственным ей.
Она снова ерзает, а ее бедро прижимается к моей спине. Через одеяло контакт наших тел кажется теплым и основательным.
Сонливость накатывает на меня, ложится на плечи, подобно тяжелой руке. Я так чертовски устал в данный момент, все тело болит. Но я сижу здесь с Софи, и знакомое чувство сопротивления сну начинает улетучиваться. Я едва могу поднести чашку ко рту.
Так что ставлю ее, наклоняюсь вперед и опускаю голову на руки. Впервые за несколько дней мне хочется спать. Стоит встать и пойти в гостевую спальню.
Но тут Софи издает еще один тихий звук, и одеяла шелестят, когда она эффектно переворачивается. Я оглядываюсь через плечо и обнаруживаю, что она лежит посередине кровати, будто бы освободив для меня место.
Я фыркаю. Нахожу отговорку. И плюю на всё с высокой горки. По моему телу растекается сладостное облегчение, когда растягиваюсь на постели, проскальзывая под одеяло. Я даже не пытаюсь уговорить себя выключить прикроватный светильник.
Рядом со мной Софи снова ерзает и поворачивается ко мне. Мое тело замирает, дыхание становится прерывистее. Не представляю, что скажу. Прости, любимая, ты не заметила, что лежишь в моей кровати? Ты себе все это вообразила, засыпай снова. Так?
Но она не просыпается. Нет. Она прислоняется ко мне, будто мы спим так каждую ночь. И, черт возьми, если мое тело не гармонирует с ее – рука моментально поднимается, чтобы Софи могла опустить голову мне на плечо, а затем обнимает ее и притягивает ближе.
Все внутри меня расслабляется. Вот оно. Это именно то, в чем я нуждался. Она такая мягкая и ароматная, теплая и радушная. Знаю, если девушка проснется, то как обычно просто рассмеется и скажет мне смириться и наслаждаться моментом. Так что так я и делаю.
Закрываю глаза и позволяю себе уснуть.
Софи
Прогулка позора становится намного веселее, когда утром ты покидаешь дом своего босса. Мои волосы похожи на крысиное гнездо, так как я заснула с мокрой головой, и это так мило. На лице нет макияжа, а глаза выглядят припухшими и болезненными без маскировки косметикой. По крайней мере, на мне моя собственная одежда. Габриэль оставил ее аккуратно выстиранной и сложенной у изножья кровати.
Ха, кровати. Я проснулась в его постели отлично отдохнувшей, выспавшейся и в одиночестве. И все же знаю, что он спал со мной. В какой-то момент посреди ночи я повернулась и обнаружила себя в объятиях прекрасных сильных рук, а моя щека прижималась к твердой груди. И это было подобно раю. Так хорошо, что я даже не поставила под сомнение, сплю ли, удовлетворенно вздохнув, когда он крепче прижал меня к себе, будто тоже наслаждаясь данным контактом наших тел.
Но все это было в покрытой мраком ночи, когда мой разум взял отгул и отдал власть желаниям тела. А теперь? Теперь я проснулась и, жмурясь от ярких солнечных лучей Лондона, пытаюсь пробраться в вестибюль своего отеля незамеченной. Было бы не сложно сказать, что выходила погулять и уже возвращаюсь, если бы не эти глупые волосы. Невозможно не заметить корону из сахарной ваты у меня на голове.
К счастью, в вестибюле пусто. Только дежурный консьерж, и ей на меня плевать. Я облегченно вздыхаю и поднимаюсь на лифте. Хочется злиться на Габриэля за то, что не был рядом, когда я проснулась, но, по крайней мере, он оставил мне завтрак – вареное яйцо, имбирную булочку и чайник с чаем на подносе, все это покрыто поддерживающей тепло салфеткой. Сверху лежала записка с инструкциями съесть все, так как завтрак – самый важный прием пищи за день.
Габриэль Скотт, он же курица-мать в костюме за десять тысяч долларов.
Фыркаю в ответ на свою же шутку, когда двери лифта открываются, и я оказываюсь лицом к лицу с Райем. Дерьмо собачье.
Его бровь изгибается, когда парень осматривает меня сверху донизу.
– Софи Дарлинг, – тянет он слова. – Мои глаза меня обманывают, или твоя прогулка позора в самом разгаре?
Я протискиваюсь мимо него.
– Не знаю, о чем ты. Я всегда так выгляжу.
– Помятая и после того, как легла спать с мокрой головой?
Мои ноги замирают, и я сердито гляжу на его самодовольно усмехающееся лицо.
– Это не то, что ты хочешь сказать женщине, способной треснуть тебя по голове через две секунды.
Парень морщится, но не кажется слишком раскаивающимся.
– Бренна постоянно говорит, что мне нужно подтянуть свои манеры.
– Тебе стоит к ней прислушаться.
– И разве это будет весело? – он следует за мной, пока я мчусь по коридору к своему номеру. – В любом случае, я на твоей стороне. Гастроли довольно сильно выматывают. Нужно веселиться, пока можешь, понимаешь?
Этот большой чувак кажется таким серьезным, что я похлопываю его по накачанной руке.
– Спасибо за совет.
– Так... – он двигает бровями. – Кто счастливчик? Или счастливица? Прошу, пусть это будет девушка. Данная фантазия даст мне сил на недели вперед.
– Какая фантазия? – раздается голос Уипа у нас за спиной, и мы оба подпрыгиваем.
Боже, неужто они все чертовы жаворонки?
– С какого пекла ты явился? – спрашивает Рай, ударяя Уипа в грудь.
– Из своего номера, – Уип кивает на дверь, рядом с которой мы стоим, подразумевая «прикиньте!» – А вы двое издаете столько шума, что и мертвого поднимете.
Еще одна дверь открывается, и выныривает голова Бренны.
– Какого хрена? Совещание посреди коридора?
– Уип прав, – говорит Рай. – Мертвецы уже начали вставать.
Бренна шипит на него, обнажая зубы подобно вампиру.
Я использую этот момент, чтобы отойти в сторону. Моя дверь так близко.
– И куда это ты собралась? – красивые синие глаза Уипа приковывают меня к месту. – Ты не ответила на вопрос.
– Какой вопрос? – трубит Бренна.
– Какого рода фантазии у Райя насчет Софи, – говорит Уип со злой усмешкой на устах. Козлина. Теперь я знаю, кто инициатор этой группы.
Рай показывает ему средний палец, пока с лица Бренны сходит счастливая мина.
Рай совсем не легонько ударяет Уипа в плечо.
– Мы говорили о перепихе Софи с другой девушкой. Сомневаюсь, что я единственный считаю эту фантазию сексуальной, – его взгляд обращается к Бренне.
На ее щеках появляется румянец, но девушка пожимает плечами.
– Софи определенно стоит фантазий.
Ладно, хорошо.
Все они разворачиваются в мою сторону, и Бренна мило улыбается.
– Но ее сексуальная жизнь не наше дело.
– Типа нас это останавливает, – говорит Уип, смеясь. Он подталкивает меня локтем. – Я шучу, Соф. Беги, пока можешь.
– Ни за что, – говорит Рай. – Рассказывай правду. А то мы сделаем свои предположения.
Еще одна дверь в коридор открывается, и перед нами предстает Джакс, он красноречиво смотрит на меня.
– Софи выходила, чтобы принести мне кексик. Но забыла деньги, – он держит в руках пачку налички. – Прости за это.
Я вздыхаю.
– О, ради бога. Не нужно прикрывать меня, Джакс. У меня всего лишь бессонница, ладно? – я двигаюсь к своему номеру. – Я шлялась по улицам всю ночь.
– В дождь? – Рай косится на меня так, будто видит насквозь.
– Ага. – Я наконец дохожу до своей двери. – В дождь. Всю ночь.
Уип смотрит на Джакса.
– Ты последний, на кого бы я подумал, мужик.
Джакс хмурится.
– Почему это? Софи секси, – он улыбается мне. – И я всецело уважаю тебя этим прекрасным утром, Софи. Даже не сомневайся, – он подмигивает.
Я стону, ударяясь головой о дверь.
– Я посреди кошмара. Хренового ночного кошмара.
– Не волнуйся, Софи, – говорит Рай. – Все мы сожалеем о своих ошибках в сексе.
– Ага, – тянет слово Джакс. – Просто спроси Райя. Он оставил тысячи женщин плакать о своих.
Рай показывает ему средний палец.
Уип усмехается мне.
– Видишь? Нет причин не признаться в содеянном.
– Ладно, – вставляю я. – Я была с Джаксом. И этот опыт был настолько волнующим, что мне пришлось бегать вокруг квартала, чтобы избавиться от бушующей бури эмоций!
Я вхожу в свой номер и захлопываю дверь до того, как они смогут еще что-то добавить.
Голос Джакса доносится через деревянное полотно двери:
– Когда захочешь повторить, дорогая, дай знать. Я и мой впечатляющий член приходим по вызову на дом.
Глава 8
Габриэль
Поддерживать группу в состоянии готовности к началу тура подобно содержанию дикой кошки. Здесь есть место шуму, ссорам, и, конечно, все находятся не там, где должны находиться в данный момент. Я уже давно не пытаюсь контролировать все детали. Теперь я делегировал эту неблагодарную задачу. И хорошо плачу за ее выполнение. Но мне всё равно приходится делать контрольные проверки.
Я наблюдаю, как снуют и двигаются подсобные рабочие, перевозя ящики и попутно смеясь. Для них это опыт всей жизни – шанс потусить с группой, которую идеализируют. Я завидую их радости. Моя радость закончилась около шести утра, когда проснулся и осознал, что я снова в крепких – таких крепких, будто от этого зависела моя жизнь – объятиях женщины, которую собирался ненавидеть. И это осознание оказалось чертовски неловким.
А еще чертовски неловко было убрать свой ноющий и налитый кровью член от ее попки и выбраться из теплой, уютной кровати, тогда как я хотел лишь валяться там, раздвинуть ее бедра и погрузиться...
– Куда мы разместим Софи? – спрашиваю у Бренны, которая стоит рядом, пока идет погрузка в автобусы.
– А какая тебе разница? – она делает большой глоток кофе.
Не знаю. Я съехал с дороги в пропасть безумия.
Бросаю взгляд на Бренну.
– Она новенькая. Это нарушает баланс. Размещение придётся перераспределять.
– У нас пять новых сотрудников, – отвечает Бренна. – Ты знаешь имена остальных четверых? – один с рыжими бровями и фиолетовыми узкими очками. – Или назначение?
Черт. Нужно искусно уклониться от ответа.
– У тебя трусики перекрутились и застряли в заднице? – спрашиваю я. До того как она может ответить, мимо нас проходит Рай. Ребята как обычно игнорируют друг друга, и острый носик Бренны поднимается чуть выше. Я стараюсь не закатить глаза.
– Вам двоим и вправду нужно потрахаться и покончить с этим.
Мне практически слышно, как она сжимает зубы. Однако ее голос звучит беззаботно, когда Бренна наконец отвечает:
– И так очень много секса для такой маленькой компании, но большое спасибо.
– У кого это? – не могу удержаться от вопроса.
Взгляд Бренны встречается с моим.
– Ну, во-первых, Софи и Джакс.
Она будто выдернула коврик у меня из-под ног. Ощущение падения настолько реальное, а резкая боль в груди такая острая, что я могу четко представить себя на полу с двумя прижатыми к моей груди заточенными каблуками. Один принадлежит Бренне, второй – Софи.
– Что? – вопрос выскакивает из уст, словно хлыст. И Бренна заметно вздрагивает.
Она медленно опускает чашку от лица и отступает назад.
– А, ты не знаешь? Это просто гипотеза.
– Основанная на чем? – с трудом произношу я.
Бренна оглядывается, будто бы пытаясь найти путь отступления. Да ни за что.
Я делаю шаг в ее личное пространство.
– Говори.
– Сегодня утром Джакс сказал, что переспал с Софи, и она это подтвердила, – выпаливает Бренна. – Хотя, на самом деле, голос Софи казался саркастичным, когда она назвала секс «опытом», так что всё могло быть просто шуткой...
Слова Бренны стихают, так как звон у меня в ушах становится громче. Мое сердце стучит о ребра так сильно, что я чувствую вибрацию в горле. Джакс? Она с Джаксом? Она, блин, спала в моей постели, пока трахалась с гребаным Джаксом?
Я разворачиваюсь, не зная, черт побери, куда иду, когда мой взгляд натыкается на человека, о котором идет речь – он собирается забраться в свой автобус.
– Джон, – рявкаю я достаточно громко, чтобы мой голос отдался эхом на парковке.
Услышав, что я назвал его по настоящему имени, парень останавливается и оглядывается через плечо.
– Что?
Что бы он ни увидел на моем лице, это вынуждает его подойти ко мне. Я стискиваю зубы.
– Что там у вас с Софи?
Этот гад тупо усмехается мне.
– О, да просто немного веселимся, – он бросает взгляд на Бренну, и та медленно качает головой. – Верно, Брен?
Я не даю ей ответить.
– Разве не ты читал Киллиану лекции о том, что не стоит спать с коллегами, когда Либби только пришла в группу?
Он трет подбородок, и у меня появляется желание врезать другу.
Джакс щелкает пальцами.
– Верно. Очевидно, он их слушал.
Придурок.
– Хороший совет применим и к тебе, верно?
Джакс кивает, все еще усмехаясь этой тупой дерьмовой улыбочкой.
– Ну да.
Я делаю вдох, чтобы успокоиться, но воздух вырывается из легких, когда Джакс улыбается шире и добавляет:
– Но не волнуйся, в программе было немного сна.
Мое дыхание сбивается.
– Осторожнее, – шепчет Бренна мне на ухо. – А то, кажется, твои трусы перекрутились.
Я поворачиваю голову в ее сторону, и она бледнеет.
– Ой, шутка не зашла, не зашла, – воет Бренна, размахивая руками. – Убегай. Бежим.
Джакс наблюдает за тем, как она уходит, все еще улыбаясь.
– Что это с ней? Эй, мужик, – он поднимает руки. – Полегче с безумными взглядами. Это же просто Софи.
Не это ему стоило сказать.
– Что просто я? – спрашивает Софи, появляясь рядом со мной.
Я поворачиваюсь к ней.
– Ты.
– Я, – девушка указывает на себя, а затем на Джакса. – Джакс.
Вот и славно поговорили.
Джакс давится со смеху, но когда я сердито смотрю на него, парня вдруг осеняет, и он мчит к Либби и Киллиану.
Софи хмурится.
– Что это было?
– Ты трахаешься с Джаксом?
Ее глаза округляются от шока. Вина? Не могу сказать наверняка. Это еще сильнее раздражает.
Ее щеки заливает румянец.
– Ты это серьезно?
Да. Нет. Нахрен, я не знаю.
– Ответь на вопрос, Софи.
Она оглядывается перед тем, как схватить меня за руку. Я позволяю девушке увести меня отсюда, так как хочу получить ответ. Она останавливается в узком пространстве между моим автобусом и автобусом группы.
