Текст книги "Ведомые (ЛП)"
Автор книги: Кристен Каллихен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
– Оставь меня в покое, Габриэль. Сегодня лимит исчерпан. Я больше не могу разговаривать с тобой.
Дать ей пространство. Разве не так должен поступить мужчина, когда женщина просит об этом? Не знаю. Прежде у меня никогда не было женщины, которую я хотел бы назвать своей. Мне кажется так поступать неправильно, но на данный момент я все сделал неправильно. Так что отбрасываю протесты в сторону.
– Хорошо. Спокойной ночи, Софи.
– Прощай.
С тихим щелчком дверь закрывается, и я остаюсь один.
Софи
Только доберись до двери. Только покинь комнату, а потом сможешь сорваться.
Он позволил мне уйти с мягким пожеланием доброй ночи. Словно не разрывал меня на части снова и снова.
Будто не сказал Джулс, что я вылетела. Без первого класса на этот раз? Тогда пошел ты и твои билеты в первый класс.
Рыдание пытается вырваться на свободу, но усилием воли я удерживаю его. Ноги несут меня дальше по коридору, но тело пульсирует от ужасной, тупой боли. Он уволил меня? А потом вел себя так, будто все произошло по моей вине?
Стоило бросить ему это в лицо. Но мне так больно, я так шокирована. Не знаю, что сказать. Не могу трезво рассуждать. Я думала, он меня любит. По правде, он никогда этого не говорил, но каждый взгляд, каждое действие... Это любовь. Должна была быть.
И все же я снова здесь, на втором месте для мужчины. Не то чтобы в этот раз не было тревожных звоночков. Я знала, что Габриэль поставил группу на первое место. Но надеялась, что для меня найдется место на той же ступеньке пьедестала.
Добираюсь до комнаты Бренны. Когда стучу в дверь, костяшки пальцев кажутся хрупкими.
Едва она открывает, я начинаю плакать.
– Милая, – произносит она, затягивая меня. – Милая.
Все происходящее извергается из меня, словно рвота. А она держит меня и позволяет всему этому излиться.
– Что он сделал? – кричит она, когда я рассказываю о том, как Габриэль приказал Джулс меня уволить.
– Он сказал ей напомнить о гребаном соглашении о неразглашении, которое я подписала, – грустно говорю я.
– Нет. – Бренна качает головой. – Ни за что. Это не тот мужчина, которого я с тобой видела. Он сходит по тебе с ума, Софи.
Я бы не была в этом так уверена. Судорожно вздыхаю.
– Я слышала его.
Вошла точно вовремя, чтобы услышать этот приказ четко и громко.
– Тебе нужно с ним поговорить. Потому что я не могу поверить в это.
Она провожает меня к стулу, когда я качаю головой.
– Я только что с ним говорила. Сказала, что покидаю тур, и он отпустил меня.
Почему он не пошел следом? Не сказал, что любит? Этого я хочу? Я настолько измотана и устала, что не могу нормально думать. Знаю только то, что мне больно, и я по нему скучаю. Даже когда хочется треснуть по его упрямой, тупой башке, я скучаю по нему. Жизнь – это пустынная дорога, если Габриэля нет рядом.
Ненавижу эту слабость. Влюбленность сродни потере рассудка и тому, что мое сердце целиком распахнуто. Полный отстой.
– Слушай, – мягко произносит Бренна, – у вас обоих был плохой вечер. Позволь этому улечься, и обсудим все утром. – Она замолкает, а потом наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. – Ты действительно хочешь покинуть тур?
Тогда мне приходит в голову, что она не просто друг. Она – мой начальник.
– Мне жаль, – говорю, заламывая пальцы. – Дело не только в Габриэле. Киллиан не смотрел на меня вечером. По логике я не виню его. Но выглядит так, будто все, через что мы прошли, ничего не значит. – Качаю головой. – Назови меня слабачкой, но я просто хочу уйти и некоторое время зализывать раны в одиночестве.
Бренна, кажется, считает эту идею ужасной, но она достаточно добра, чтобы принять ее.
– Давай уложим тебя в кровать. Утро вечера мудренее.
Почти уверена, что Бренна собирается отговорить меня от чего-то или в чем-то убедить. В любом случае, я не могу столкнуться с просьбой пересмотреть вонючее соглашение о неразглашении, которое подписала. Подобное унижение сломает меня окончательно.
Может, Габриэль прав, и стоит отступить, чтобы защитить себя. Я всегда была ходячим комком эмоций. Возможно, если взять немного времени для себя, уйти от пьянящего опыта быть окруженной им, то удастся посмотреть на все трезво.
Бренна встает, обрывая мои мысли.
– Оставлю тебя, чтобы ты подготовилась. – Она делает несколько шагов, потом поворачивается. – Если ситуация станет хуже, Харли Эндрюс очень заинтересован в работе с тобой.
– Это лестно.
Не чувствую абсолютно ничего. Больше мне нет дела до того, что я могла бы работать с первоклассной звездой кино. Но сейчас путешествие в Австралию звучит как приключение. Я могла бы поехать, посмотреть на страну, открыть какие-то перспективы.
Тихий голосок шепчет, что я сбегаю как ребенок. Я его игнорирую.
Глава 28
Габриэль
Парни обнаруживают меня на диване, я жалкое создание с подушкой на лице. Я бы сказал, что дошел до низшей точки, но это уже произошло. В тот момент, когда Софи вышла за дверь и из моей жизни. Нет, в момент, когда я усомнился в ней и разрушил доверие ко мне.
– Господи, – произносит Джакс где-то у меня над головой. – Он одет в спортивки. Грязные.
И довольно вонючие при этом. Мне насрать.
– Он пьян? – с некоторым беспокойством спрашивает Уип.
– Неа, – протягивает Киллиан. – Я вижу только пустые бутылки из-под воды.
– Топит печаль в бутылках воды. Во всяком случае, он далек от клише, – бормочет Рай прежде, чем присесть рядом. Опуская руки мне на плечи, он слегка трясет. – Скотти, мужик, что случилось?
Требуется настоящее усилие, чтобы заставить рот двигаться. Но я знаю, что если не отвечу, они никогда не уйдут.
– Я уверен, что Софи хочет меня бросить.
Ребята затихают, что грызет меня еще больше.
Потом Джакс вздыхает.
– Блять, мужик. Это хреново.
С моего лица поднимается подушка, глаза ослепляет свет. Я щурюсь, а Киллиан хмурится, глядя на меня.
– Что ты сделал? – спрашивает он.
Не отвечаю. Мое тело словно налито свинцом, я не могу отыскать силы для разговора. Просто хочу, чтобы они ушли.
– Дело в сексе? – аккуратно вопрошает Уип.
Я смотрю на него так, что в идеальном мире он был бы мгновенно уничтожен.
К сожалению, воздействия хватает только на то, чтобы заставить Уипа вздрогнуть.
– Прости, прости. Просто решил спросить.
Я пялюсь в потолок. Позади меня Джакс шарит на кухне и находит несколько бутылок пива.
– Тебе разве стоит это пить?
Чувствую себя обязанным спросить. Он выглядит так же хорошо, как я себя чувствую.
Джакс ковыляет к другому дивану и падает на него.
– Это успокаивает мой желудок.
Сомневаюсь.
– Ты в порядке? – спрашиваю, отчасти страшась, что его стошнит в моем номере.
Он одаривает меня понимающим взглядом.
– Чувствую себя как дерьмо, нагретое и оставленное сушиться, но я выживу.
Рай передает остальным пиво, но я отмахиваюсь от предложенного. Не помню, когда последний раз ел, а в моем нынешнем настроении, если напьюсь, скорее всего, ударю кого-нибудь.
– Я однажды нашел книгу Бренны, – произносит Рай, кривясь. – В ней у чувака был член-монстр длиной в десять дюймов7.
– Ага, точно, – усмехается Джакс. – Это было фэнтэзи? Вероятность того, что существует чувак с десяткой, очень мала.
– Говори о себе, – отзывается Киллиан с самодовольной улыбкой.
– Я и говорю, анаконда. Просто успокойся и держи его в кобуре.
Оба хихикают. Но Рай качает головой.
– Как чувакам из реального мира сравниться, если женщины читают о члене-питоне и том, как он всех имеет.
Уип фыркает и крутит одну из своих барабанных палочек.
– Средняя длина женского влагалища от трех до четырех дюймов. Десятидюймовый член ничего не значит, когда все сказано и сделано.
– Ты пытаешься оправдать наличие трехдюймового члена? – спрашивает Рай с растущей ухмылкой.
– Хорошая попытка, но ты не сможешь взглянуть на этот великолепный экземпляр, как бы сильно тебе этого ни хотелось.– Уип хватается за пах и приподнимает его в сторону Рая, закатывая глаза. – Я пытаюсь сказать, придурок, что мужчины должны беспокоиться не о том, насколько велики их члены, а о том, как их использовать. У меня были женщины, которые плакали от благодарности, потому что привыкли к ленивому члену.
Джакс смеется.
– Ленивый член. Так чертовски правдиво. Женщина кончает у тебя на члене и вот она уже на крючке.
– Кто-нибудь, остановите это, – ворчу я, возвращая подушку на лицо.
– Смотри, мужик, – произносит Уип где-то в районе моей головы. – Мы просто пытаемся дать тебе какой-то совет.
– Нахуй все... – Я подвигаю подушку в сторону, чтобы посмотреть на него. – Софи была вполне удовлетворена. Неоднократно.
Черт, теперь я думаю о том, как она выглядит, когда кончает: как морщится ее маленький носик, глаза крепко сжимаются, когда она выгибает шею и стонет... Я кладу подушку на колени и рычу.
– Уверен? – Рай играет бровями. – В смысле, она точно несчастлива по какому-то поводу...
– Она расстроена, потому что я налетел на нее, как ревнивый, недоверчивый мудак. А не потому, что не доводил ее до оргазма. Черт возьми.
– Ах.
Ага, ах. Будто это улучшит мое состояние.
Рай включает телевизор и садится на стул.
– О, «Сверхъестественное» идет.
– Нет, – вмешиваюсь я. – Только не он. У Софи слабость к Дину. Не могу смотреть фильм без ее вздохов и все такое.
Господи, я по ней скучаю.
Рай быстро переключает на автомобильный канал.
К сожалению, все, о чем я могу думать, это то, как Софи запала на мой «Феррари». Дерьмо. Все мое существование пронизано этой женщиной. Хочется пооткровенничать.
– Я люблю ее.
Слова выходят возвышенными, ощущаясь чужими на моем языке. Но они – самая сокровенная часть меня.
– Конечно, любишь, – отзывается Джакс с терпением отца, разговаривающего с капризничающим малышом.
Киллиан фыркает.
– Мы все в курсе с тех пор, как из-за нее ты угрожал убить Джакса.
– Не припоминаю таких угроз.
Я только думал об этом. Тогда я был ужасно слеп, пытаясь убедить себя, что Софи лишь мимолетная фантазия, хотя влюбился в нее с того момента, как она открыла рот. Моя умная Болтушка. Она вывернула меня наизнанку, сделала лучше, заставила жить сегодняшним днем.
Я осматриваюсь. Парни обеспечили мне уединение, глядя в телевизор. Однако они здесь. Со мной. Не бросают меня. Мои друзья. Моя семья.
– Вас я тоже люблю, – выпаливаю я.
И сразу же жалею об этом. Мое лицо горит, когда все они поворачиваются ко мне с разными вариантами шока на лицах.
Рай заходится смехом.
– Блять, – бормочу я. – Это не... Вы знаете, что я имею в виду. Вы мои друзья.
– В Ктовилле говорят, что в тот день сердце Гринча выросло на три размера, – растягивает Киллиан.
Они все смеются.
– Отвали, – рычу, пытаясь спрятать улыбку. Но больше я не отступлю. Софи права: когда я так делаю, причиняю боль и себе, и им. Я смотрю каждому из них в глаза. – Я сказал правду.
Уип бросается на меня, что чертовски больно, и ерошит волосы.
– Мы тоже тебя любим, Скотти.
Сбрасываю его на пол.
– Животные вы все. – Но я чувствую себя лучше. Хотя нет. Совсем нет. – Мне пиздец, да?
– Еще какой, – кивая, отвечает Киллиан.
– Я не влюблен, – провозглашает Джакс. – Я пережил чертово количество эмоций.
– Знаменитые последние слова, – говорит Уип с пола.
– Так ты извинился перед Софи? – спрашивает Джакс.
– Конечно. Но я облажался, и она попросила пространства.
– Ты же не дал его ей? – Киллиан звучит испуганно.
Вопрос заставляет меня прерваться и посмотреть на него.
– Разве не предполагалось, что я так и поступлю?
– Нет, ты не даешь им пространство. – Он медлит. – Они просто говорят это дерьмо, чтобы посмотреть, будешь ли ты за них бороться.
Ярость пронзает меня насквозь.
– Какого хрена они творят такое с нами?
– Чтобы посмотреть, обращаем ли мы внимание? – предполагает Джакс.
– Поиздеваться над нами? – наносит удар Рай.
– Это просто биология, – произносит Уип, словно внезапно стал экспертом. – Мужчины запрограммированы любить охоту, а женщины – любить, когда на них охотятся.
– Звучит как то, что некоторые женщины назвали бы сексизмом, – добавляю я.
– Они могут сопротивляться, – соглашается Уип. – Но в глубине души знают, что это правда.
– В комплекте к женщинам должна прилагаться инструкция. – Рай делает глоток пива и смотрит вниз на бутылку. – Или наклейка с предупреждением.
Киллиан смеется.
– Именно так, мужик. Тебе нужно только научиться читать их. Проблема в том, что большинство из нас не научатся, пока женщина не даст пинка под зад. Испытание огнем, друзья мои. И вы будете гореть.
– Киллиан Джеймс – пророк судьбы, – говорю я, понимая, что он прав. И ненавидя это.
– Слушай. – Он хлопает меня по ноге. – Ты облажался. Теперь нужно совершить поступок, который покажет, что она – самый важный человек в твоей жизни.
– Может, мне пойти и спеть песню, которая называет ее легкой добычей?– спрашиваю я. Это низко, потому что такую ошибку он совершил с Либби.
Парни хихикают, а Киллиан снова ударяет меня.
– Я женился на этой девушке, придурок, так что выиграл.
Брак – это не то, что я когда-либо хотел или даже рассматривал. Но я мог бы жениться на Софи. Представляю себе это: мое кольцо на ее пальце, все мои активы гарантированно достанутся ей. Она будет финансово обеспечена на всю жизнь. Она станет моей на всю жизнь. И будущее вместо глухой стены, которую я никогда не разглядываю, превратится в яркий солнечный свет. Ее счастливый смех и мягкое тепло. Совершенство.
Тоска усиливает боль в моем сердце.
Я поднимаюсь, морщась от боли в груди и животе.
– Все на выход. Мне нужно планировать поступок.
– Вот это парень, Скотти. – Рай хлопает меня по плечу. – Только что бы ты ни придумал, не делай в стиле «Стар Трек».
Поскольку я знаю, что это им понравится, щелкаю пальцами, направляясь в душ.
Мой путь прерывается, когда в комнату вваливается Бренна.
– Ты полнейший идиот, – произносит она вместо приветствия.
– Смотрю, ты пообщалась с Софи.
Я воздерживаюсь от вопросов о том, где она и все ли с ней в порядке. Пока что.
Бренна усмехается.
– Ты действительно велел Джулс отправить Софи домой? Будто она какой-то гребаный лакей, от которого можно отмахнуться, когда все становится сложным?
Кровь стынет в жилах.
– Что?
– Софи слышала, как ты говорил Джулс усадить ее в самолет. Никакого первого класса на этот раз? Позвонить в чертов колокол?
– Вот дерьмо, – произносит Рай откуда-то из-за моей спины.
Я игнорирую его, ужас покалывает кожу и вызывает звон в ушах. Софи думает, что я хочу, чтобы она ушла? Неудивительно, что набрасываясь на меня, она выглядела такой обиженной, словно сломленный человек. И я дал ей пространство для размышлений на всю ночь.
– Я говорил о Дженнифер из чертовой дорожной команды, которая впустила гребаного ублюдка Мартина в комнату Джакса! Ради бога, Софи – это моя жизнь.
– Ох, – сочувственно произносит Бренна. – Что ж, это хорошо. – Но потом довольное выражение покидает ее лицо. – Вообще-то это плохо.
– Почему? – Это все, что я могу сделать, чтобы не схватить Бренну и не начать трясти.
Она морщит нос.
– Она... э-э-э... оставила записку и сообщила, что отправляется «бродяжничать».
– Что значит эта херня с бродяжничеством? – реву я.
– «Крокодил Данди», – отзывается Киллиан из-за моей спины. – Знаешь, когда он бродил по окрестностям?
Черт возьми, моя девочка чокнутая. Прелестная маленькая сумасшедшая.
– Где она собирается бродяжничать? – скрежещу я.
Бренна кривится.
– В Австралии. Самолет вылетает в пять.
Моя девочка – восхитительная, заблуждающаяся, злая сумасшедшая, которую я собираюсь отшлепать, как только доберусь до нее. Мне нужно добраться до нее. О, боже помоги, мне нужно совершить тот поступок, о котором говорил Киллиан.
Когда все будет сказано и сделано, я, вероятно, по-настоящему заболею. Но я могу все сделать. Ради нее я сделаю что угодно.
Делаю вдох и запускаю руки в волосы в попытке удержать пульсирующую голову.
– Ладно, – говорю я. – Ладно, мне нужна помощь прямо сейчас.
И мои друзья, благослови их Господи, не разочаровывают.
– Что тебе нужно, Скотти?
– Мой адвокат и попасть на этот самолет.
Остальное сделаю по ходу пьесы.
Софи
Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Не уверена, насколько это точно. Знаю, что у нас с Габриэлем нечто особенное, связь, которую мало кому удается найти. Но я все же сижу в самолете, который готовится увезти меня от него.
Из всех опрометчивых, импульсивных поступков, которые совершала в своей жизни, этот действительно находится в топе.
Я настолько зла на себя, что ногтями впиваюсь в мягкую плоть ладоней. Мне стоило остаться и извиниться за то, что прямо не прояснила все, за то, что произнесла обидные слова, чтобы защитить себя. Габриэль заслуживает этого. Заслуживает целого мира. Отбрасывая несколько идиотских комментариев, он – лучший мужчина, которого я когда-либо знала. И я хочу продолжать узнавать его, заботиться о нем.
Пассажирка, идущая по проходу, толкает меня в плечо задницей и бормочет быстрые извинения, продолжая свой путь дальше. Это не первый класс.
С моей зарплатой я могла бы заплатить за билет премиум-класса. Но не хочу так летать. Не без него рядом. Роскошь потеряла свой блеск без Габриэля, с которым можно разделить этот опыт.
– Дерьмо.
Я хватаю сумочку и выдергиваю ее из-под переднего сиденья.
Сидящий рядом мужчина бросает на меня заинтересованный взгляд.
– Мне нужно идти, – говорю, будто он должен это знать.
Чувак салютует мне, когда поднимаюсь со своего места.
Непросто прокладывать себе дорогу по проходу, когда все грузятся в самолет. Я – лосось, плывущий против течения. Разочарование покалывает веки. Мне нужно выбраться из самолета. Мне нужен Габриэль.
Стюардесса замечает барахтанье и встречает меня возле аварийного выхода.
– Какая-то проблема, мисс?
– Нет проблем. – Продвигаю сумку вверх по плечу. – Мне просто нужно уйти.
Она медленно меня осматривает.
Отлично, я, наверное, с ума схожу. Не то, что вы когда-либо хотели сделать в самолете.
– Вы – мисс Софи Дарлинг?
– А... да.
Она улыбается, переходя от усталости к странной нежности.
– Bene. Я как раз собиралась вас искать.
– Правда?
Черт, что я сделала?
Она берет меня под руку.
– Пойдемте со мной.
Иду за ней, потому что ну что еще я могу сделать? Люди смотрят на меня, и я сморю в ответ. Привет, расскажете мою историю, если меня казнят на электрическом стуле, ладно?
Но она не выводит меня из самолета. Ведет в первый класс. Внутри поднимается сопротивление, и я замедляю шаг. Не знаю, какого черта здесь происходит, но я не принимаю никакой благотворительности...
А потом я вижу его. Идеальный серый костюм-тройка, льдисто-голубой шелковый галстук, угольно-черные волосы идеально уложены – мужчина моей мечты. Он сидит в кабинке, рассчитанной на двоих, сузив глаза и следя за моими движениями, будто ждет, что я развернусь и побегу.
Облегчение заставляет меня пошатнуться. От радости я постыдно близка к слезам.
Настолько удивлена, что теряю способность двигаться, и стюардесса чуть ли не толкает меня на место.
– Габриэль? Что ты здесь делаешь?
Он хмурит брови.
– Вообще-то пришел за тобой.
Боже, его голос такой низкий, богатый и рокочущий. И раздражительный. Я так скучала по этому.
– Но ты ненавидишь летать. Этот полет длится двадцать часов!
Он гримасничает, становясь зеленым.
– Да, знаю. Ты важнее.
Сердце трепещет, и я хочу прыгнуть к нему на колени и зацеловать до чертиков. Но экипаж явно готовится закрыть двери.
– Ты не можешь так долго страдать. Я этого не допущу. Мы должны выйти.
Я хватаю его за руку и тяну, но он тянет меня обратно.
– Я должен кое-что тебе сказать.
У него непоколебимое выражение лица, и я знаю, что он не пошевелится.
– Ладно...
Словно перед расстрельной командой он расправляет плечи и поднимает подбородок. Но взгляд его глаз уязвим, беззащитен.
– Первое и самое главное – я люблю тебя. Я никогда не говорил этого женщине и никогда никому кроме тебя не скажу. Я прожил достаточно, чтобы быть уверенным, что ты создана для меня. Это уже совершенная сделка – подписанная, нотариально заверенная и все такое.
В моих венах как теплое шампанское пузырится счастье.
– Габриэль...
– Я не закончил.
Он выглядит так восхитительно преданным своему слову, что я сдерживаю улыбку.
– Ладно.
Он со вздохом кивает.
– Периодически я буду произносить неправильные слова. И буду лажать. К сожалению, это данность. Но не наступит время, когда я перестану любить тебя или захочу, чтобы ты ушла из моей жизни.
Я быстро моргаю, ошеломленная до слез.
Он хмурится, словно досадуя на себя, и наклоняется, чтобы вытащить тонкую папку из своего кейса. Протягивает его мне.
– Это тебе.
Мои руки слишком сильно трясутся, чтобы открыть эту чертову штуковину.
– Что это?
– Мое завещание. Едва успел сделать его вовремя, – объясняет он. – Я все оставил тебе.
Я срываюсь на высокий писк.
– Что? Почему? Как?
Габриэль смотрит абсолютно спокойно, как будто только что не убил меня.
– Хочу дать тебе осязаемое доказательство того, что... выйдешь ты за меня замуж или нет – моя жизнь буквально связана с твоей до самой моей смерти. Вообще-то, еще долго после того, как я умру, если будешь бережливой.
– Выйти за тебя?
У меня горят щеки.
А он в замешательстве приподнимает брови.
– Я передаю тебе все, что имею, а ты зациклилась на этом?
Потому что остальное не имеет значения. Я никогда не смогу представить себе жизнь, в которой его нет.
– Отвечай на вопрос, Солнышко.
– Да, я хочу это сделать. Как можно скорее, если не трудно. – В его глазах появляется неуверенность. – Если ты, конечно, захочешь.
Я изумленно смотрю на него, слова застревают в горле.
Габриэль тянет манжеты.
– Если нет, то должен предупредить, что для тебя настанут тяжелые времена, если будешь пытаться избавиться от меня. Я могу быть настойчивым, когда хочу чего-то.
Я прижимаю руку к горящей щеке.
– Черт возьми. Я сбита с толку. Ты... это было предложение? Не могу понять.
– Черт возьми, – бормочет он, краснея. – Я же говорил, что все испорчу...
Я бросаюсь к нему, обнимаю за шею и целую в губы, чтобы заставить замолчать. Он замирает на секунду, будто слишком удивлен, чтобы реагировать, а затем целует меня в ответ, забирая контроль. Руками он держит мой затылок и поклоняется моему рту, словно я единственная, кто может дать ему воздух.
Ощущения настолько приятные, и я так отчаянно скучала по нему, что начинаю плакать... текут теплые слезы, которые он сцеловывает, шепча слова, ободряюще поглаживая мои щеки подушечками больших пальцев.
Когда мы отрываемся друг от друга, я слабо улыбаюсь ему.
– Ничего ты не испортил, – произношу, проводя рукой по его волосам. – Ты идеальный. Я люблю тебя, Солнышко. Таким, какой ты есть.
Он глубоко вздыхает и прижимается лбом к моему.
– Спасибо, Господи, за это. – Его крепкие пальцы сжимают мои бедра. – Скажи еще раз.
– Я люблю тебя, Габриэль Скотт.
Его довольная улыбка настолько сладкая, что я не могу не поцеловать ее, попробовать.
– Еще раз, – требует он. – Не уверен, что правильно расслышал.
– Я люблю тебя, Габриэль Солнышко Скотт!
Мой крик вызывает пару взглядов и несколько смешков.
Габриэль улыбается как в рождественское утро.
– И я люблю тебя, Софи Болтушка Дарлинг. Больше, чем ты можешь себе представить.
Я осыпаю его поцелуями, потому что он здесь, и он мой.
– Прости, что сбежала. И мне жаль, что не объяснила все правильно. Это причинило тебе боль, а я не хотела обидеть тебя.
– Спасибо, – произносит он между моими атаками на его рот. Но потом удерживает меня на месте, взяв за щеки. – Однако меня раздражает одна вещь. Как ты могла подумать, что я отошлю тебя?– Его взгляд теплеет, но выражение лица становится серьезным. – Ты моя жизнь, Болтушка. В ней нет радости без тебя.
Милый мужчина. Оставляю его навсегда.
– Я боялась, – признаюсь с содроганием. – Боялась, что ты значишь для меня больше, чем я – для тебя. Я рассуждала не совсем здраво.
– Как и все мы.
Со вздохом я целую его бровь, щеку, повсюду, куда, могу дотянуться.
– Почему, если мы так хороши в разговорах, настолько дерьмовы в спорах?
Потому что есть разница между нашими спорами и тем, когда мы действительно злимся. Мне не нужно объяснять это Габриэлю. По его веселому взгляду я вижу, что он прекрасно меня понимает.
Он кусает меня за мочку уха.
– Может, потому что ненавидим ссориться и рассыпаемся на кусочки, когда пытаемся. Честно говоря, я бы остаток жизни предпочел носить костюмы из полиэстера, чем снова ссориться с тобой.
Я задыхаюсь.
– Даже не шути про полиэстер!
Он усмехается напротив моей кожи, звук посылает мурашки по всему телу.
Но потом снова ворчит:
– И из всех мест в мире ты едешь в Австралию?
Вина скручивает мой желудок. Я была такой дурой, когда решила сбежать.
– Мне нужно было прочистить голову.
– Прочистить голову – значит, прогуляться. А не ехать на другую сторону планеты. – Габриэль смотрит на меня с подозрением, но выражение его лица слишком счастливое и довольное, чтобы он мог выразить свою подозрительность в полной мере. – Я начинаю думать, что ты хотела меня наказать.
– Я уже была на пути из самолета, чтобы найти тебя, Солнышко. Потому что быть вдалеке от тебя – настоящее испытание. – И это абсолютная правда. – Так что переосмысли свои слова.
Пока он с сомнением мурлычет, я проскальзываю рукой вниз по его телу и беру член в руку. Сдавленный вздох заставляет меня усмехнуться.
– Кроме того, – произношу я, слегка сжимая его. – У меня есть способы получше, чтобы тебя мучить.
Он кладет руку поверх моей.
– Веди себя хорошо, Дарлинг.
Но не убирает мою руку.
Я чувствую, как под пальцами член увеличивается.
– Все еще не могу поверить, что ты взошел на самолет до Австралии, – произношу я, медленно разминая его под нашими сомкнутыми руками.
Габриэль немного сдвигается, толкаясь ко мне.
– Это мой великий поступок, как говорит Киллиан. Если после этого ты не поймешь, насколько сильно я люблю тебя, тогда ничего не поделаешь.
Улыбаясь, я прижимаюсь поцелуем к его руке.
– Моим великим поступком будет минет во время этого полета.
Член дергается, когда я поглаживаю его, и голос Габриэля звучит немного грубо:
– Сексуальные действия во время полета, Дарлинг, запрещены законом.
– Тогда ты должен быть очень тихим, пока я тебе отсасываю.
Мне нравится сдавленный звук в его горле и то, как член упирается в мою ладонь, несмотря на его слабые протесты.
– Софи, – говорит он, возвращаясь к строгому тону, который я так люблю, – ты, кстати, так и не дала мне ответ.
– М-м-м? – Я прекращаю исследования и встречаюсь с ним взглядом. Он ждет, приподняв одну бровь, мускул дергается на его челюсти. – Ты имеешь в виду лажовое предложение?
– Дарлинг...
– Я захочу детей, – улыбаясь, произношу в ответ. – И на Хэллоуин захочу одеть их в Принцессу Лею и Хана Соло.
Его ответная улыбка такая довольная, взгляд такой предвкушающий, что у меня слегка кружится голова.
– Я с нетерпением жду возможности подарить тебе детей. И голосую за костюм Спока.
– Ладно. Тогда ты можешь одеться в Хана Соло, а я буду взятой в плен принцессой Леей в том маленьком золотом бикини.
– Я люблю тебя, – спешно произносит он. – Так сильно. Самым счастливым днем в моей жизни был тот, когда я сел рядом с тобой в самолете.
С довольным вздохом я прижимаюсь ближе.
– Я выйду за тебя, Габриэль Скотт.
Он облегченно выдыхает и целует мою макушку.
– А я собираюсь любить тебя до самой смерти, Софи Дарлинг.
– Знаешь, – говорю, – если я возьму твое имя, то перестану быть Дарлинг.
Габриэль наклоняется и захватывает мой рот. Поцелуй медленный и слегка грязный, его язык погружается глубоко. Когда он отстраняется, у меня кружится голова, и я объята огнем. Горячий, понимающий блеск в его глазах не помогает.
– Ты всегда будешь моей дорогой, – говорит он напротив моих губ. – Моя дорогая Софи.
Эпилог
Габриэль
– Думаю, я буду называть этот дом обувной коробкой, – кричит Софи с террасы.
В ее словах есть смысл. Большая часть дома представляет собой один длинный, выступающий в сторону гавани ровный прямоугольник, с глянцевыми деревянными полами, высокими потолками и раздвижными стеклянными стенами, которые впускают ветерок. По-моему, если сравнивать с сидением в набитом битком самолете, этот простор – рай.
Следуя на голос, я нахожу Софи, она прислонилась к укрепленным стеклянным перилам, которые опоясывают террасу. Позади нее в угасающем вечернем свете поблескивает Сиднейская гавань, справа виден знаменитый мост и, если присмотреться, белые паруса оперного театра.
Но я смотрю на Софи, ее тело золотистое от загара, бриз приподнимает кончики ее волос и заставляет танцевать вокруг улыбающегося лица.
Теперь волосы Софи розовые. Она говорит, что это цвет настоящей любви и чистой страсти. Мне он больше напоминает сахарную вату, но я никогда ей этого не скажу. За это время я многое узнал о женщинах. И, кроме того, я всегда буду сравнивать Софи с вкусностями, поэтому цвет ее волос идеален в этом отношении.
Подхожу к ней сзади и обнимаю за плечи. Ее кожа прохладная, она со вздохом прижимается к моей груди.
– До сих пор не могу поверить, что ты купил здесь дом.
– Двадцать гребаных часов самолетом до Австралии. Тебе лучше поверить, что я не тороплюсь возвращаться в Лондон. Некоторое время мы могли бы чувствовать себя комфортно.
– Эй, большую часть времени мы потратили на трах, так что все не могло быть так уж плохо.
Это правда. Попытки оставаться спокойным и страх быть застигнутыми способствовали поистине захватывающему примирительному сексу. Теперь я такой большой фанат такого, что планирую поругаться с Софи в каком-нибудь общественном месте, чтобы мы нашли возможность снова этим заняться.
– Знаешь, я мог бы излечиться от страха перед полетами, – говорю, наклоняясь, чтобы поцеловать изгиб ее шеи. – Однако нам придется провести эксперимент на обратном пути.
Софи толкает свою сладкую попку назад к моему пробуждающемуся члену. Он шевелится, желая поздороваться.
– Я слышала, теперь в первом классе есть полноценный душ. – Ее руки тянутся назад и скользят по моим бедрам. – Это могло бы оказаться интересным.
– Черт побери, давай сейчас примем душ, – требую я, приподнимая подол ее юбки.
В наш счастливый пузырь врывается голос Рая:
– О, боже, мои глаза. Они горят.
Я вздыхаю напротив кожи Софи.
– Зачем я опять пригласил их сюда?
– Потому что ты их любишь, – шепчет она.
– Люблю я тебя. А их терплю.
– Хочу назад старого Скотти, – хнычет Уип.
Софи смеется.
– Господи, – ворчу я. – Они сзади?
Она поворачивает голову, чтобы заглянуть за меня.
– Ага. Все.
– Скотти покинул здание, – говорит им Джакс. – Теперь вы имеете дело с Габриэлем и он, кажется, похотливый ублюдок.
На это я улыбаюсь, потому что он не ошибается.
– С тобой, Джон, это тоже случится.
– Даже не рассчитывай.
Бедолага, он не понимает, что теряет.
Я наконец разворачиваюсь и прижимаю Софи к своему боку. Джакс, Рай, Киллиан, Либерти, Бренна и Уип – все успели покинуть свои комнаты и собраться в огромной гостиной.
