Текст книги "Ведомые (ЛП)"

Автор книги: Кристен Каллихен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Яркий цвет окрашивает его щеки, когда он отрывается от меня, мы оба дышим быстрее. Он прижимается лбом к моему и держит меня за затылок.

– Софи, – произносит Габриэль. – Моя дорогая девочка.

Грозят пролиться слезы. Он слишком нежный. Слишком потрясающий. Я закрываю глаза и провожу большими пальцами по его вискам.

– Я буду здесь к твоему возвращению.

Он издает одобрительный звук и снова меня целует. Потом еще раз. Нежным поцелуем. Поцелуем, в котором чувствуется любовь.

– Софи, я...

Габриэль делает вдох, качая головой. Когда он отходит, я чувствую потерю, словно прикосновение холодной руки к коже.

Он еще раз поправляет манжеты и изучает мое лицо. Не знаю, что он видит, но голос становится нежным, когда он, наконец, заговаривает:

– Поправляйся.

– Обязательно.

Но мое обещание пустое, потому что тошнота не пройдет, пока я выступаю против Мартина.

Габриэль

Ненавижу встречи и приветствия – бессмысленные вечеринки как до, так и после каждого концерта, где пресса, фанаты, члены фан-клубов, другие знаменитости и тяжеловесы индустрии звукозаписи собираются в одно скучное сборище с девизом «кто на кого смотрит». Они – проклятие моего профессионального существования.

На протяжении многих лет я совершенствовал взгляд, который держит людей на расстоянии вытянутой руки в эти мучительные часы. Только очень храбрые или очень глупые подходят ко мне. Очень храбрые пользуются моим уважением и обычно достаточно умны, чтобы коротко поговорить. С очень глупыми легко иметь дело.

Однако весь вечер общения избегать невозможно. А этот вечер чертовски длинный. Я несколько раз останавливал себя от написания сообщения Софи, чтобы не наседать на нее. Но я хочу.

Мне не понравилось бледное, но взволнованное выражение ее лица, или то, как она дрожала в моих руках, явно желая скрыть свое расстройство. Что-то не так. Что-то большее, чем укачивание в автомобиле, о котором она утверждает.

В чем бы ни заключалась проблема, я хочу ее решить. Мне необходимо сделать это. Вся моя жизнь посвящена заботе о людях, к которым я неравнодушен, а теперь она находится в верхней части списка.

Стоило остаться с ней. Я чувствую себя... собственником – еще одно чувство ранее мне незнакомое.

Мужчины не могут разгуливать и представлять свою женщину как «Моя. Коснешься ее – лишишься пальца». Или могут? Сомневаюсь, что Софи была бы признательна за такое клеймо. Или была бы, если бы я предложил ей заклеймить меня в ответ?

– Скотти, чувак, ты не здесь.

Возле себя обнаруживаю Киллиана.

– Прости?

– Ты витаешь в облаках, – раздражающе ухмыляется он. – Полагаю, отпуск совершил волшебство.

– Я излечился от навязчивого желания проверять телефон каждые две минуты, – отвечаю мрачно.

– Ага, это именно то, что я имею в виду.

Игнорирую его самодовольный взгляд.

– Это было... – Лучшее время в жизни. – ... Я очень наслаждался этим.

Киллиан довольно хмыкает.

– Рад слышать.

Он не развивает тему, но и не уходит.

Софи убеждена, что с ними мне стоит стараться сильнее. Я прочищаю горло.

– Подумываю взять Софи в шале на Новый год. Вы с Либерти хотели бы присоединиться к нам?

Кривлюсь. Это, вероятно, прозвучало так же неестественно, как и в моей голове. Кстати, губы Киллиана дергаются, я прав. Мудила.

Но он отвечает прежде, чем я произношу еще хоть слово.

– Мы с Либерти будем рады.

– А тебе не стоит спросить ее мнения прежде, чем соглашаться? – Я так много знаю о женщинах.

– Нет нужды. Мы мыслим одинаково. – Он наклоняется. – Кстати, она позади тебя.

Вздрогнув, я делаю шаг назад и вижу, что Либерти улыбается так широко, что ее щеки горят.

– Привет, Скотти. – Она шлепает меня по руке. – Мы сможем кататься на лыжах, есть фондю и делать другие штуки в стиле Джеймса Бонда?

– Например, прыгнуть со скалы и раскрыть парашют с изображением британского флага? – Я растягиваю слова.

– Да. Но нужно, чтобы на мне была одежда со звездами и полосами. Это мой гражданский долг.

– Внесу это в обязательный список.

– Юху! – Она обнимает меня прежде, чем я могу отойти. – Это будет самый лучший Новый год!

Киллиан смеется, а потом осматривается.

– Кто-нибудь видел Джакса?

Я высвобождаюсь из объятий Либерти и толкаю ее в сторону мужа.

– Не видел после окончания концерта. Сегодня он был немного не в себе.

Киллиан осматривает комнату.

– Он выглядел дерьмово. А теперь пропал.

Мы все волнуемся, когда Джакс исчезает. Теперь это автоматическая реакция, неважно насколько мы можем ему доверять. Я мгновенно настораживаюсь, поясница напрягается.

– Когда ты в последний раз его видел?

– Когда он уходил со сцены.

– Это было... – Я смотрю на часы. – Сорок две минуты назад.

Киллиан машет Уипу и Раю.

– Парни, вы видели Джакса?

Наше беспокойство заразительно. Рай хмурится.

– Нет, мужик.

– Когда мы закончили, я видел, как он шел в ванную, – говорит Уип.

Рай бежит искать ванную, а Киллиан направляется к Кипу, начальнику нашей службы безопасности.

Я тоже иду в ту сторону и подхожу как раз в тот момент, когда он рассказывает, что видел, как Джакс шел наверх, держась за поклонницу.

– И за какого-то парня, – добавляет Кип.

– Парня? – повторяет озадаченный Киллиан.

– Да, немного неряшливого вида. Он поддерживал Джакса под другую руку. Но Джакс от меня отмахнулся. – Кип пожал плечами. – Что я мог сделать?

«Делать свою чертову работу и рассказать мне о случившемся», – думаю я с тихим рычанием.

Взгляд Киллиана обращается ко мне.

– Джакс не по мужикам.

– Я знаю, – рявкаю, делая глубокий вдох. – Слушай, мы не знаем, что происходит, просто проявляем осторожность. И я не хочу привлекать внимание, так что давайте успокоимся.

Челюсть Киллиана сжимается, но он кивает.

– Продолжай выполнять свои обязанности, – говорю я Кипу. – Киллиан, идем со мной.

Рай находит нас по пути к комнате, у него мрачное выражение лица.

– В ванной его нет.

– Он, вероятно, пошел наверх, – говорю я. – Оставайся здесь и веди себя как обычно.

Он знает, что именно я имею в виду, но не выглядит счастливым.

– Иногда меня тошнит от роли клоуна. Напишите, когда найдете его или я разозлюсь. – Он салютует нам и убегает, запрыгивая на диван между двух девушек. – Дамы, кто хочет выпить?

Либерти с нами, и я касаюсь ее локтя, чтобы замедлить.

– Скажи Уипу оставаться здесь. Если мы все уйдем, люди заметят.

Мы с Киллианом ждем лифта в тишине.

– У нас нет реальной причины для волнения, – говорю ему.

– Он, вероятно, трахает какую-нибудь девчонку.

– Точно.

Ряд подсвечиваемых цифр отображает движение лифта по этажам. Мы смотрим на них.

– Почему у меня такое чувство, что здесь что-то большее? – шепчет Киллиан, глядя на цифры.

Мое сердце болезненно колотится.

– Я не знаю. Но чувствую то же самое.

Глава 26

Софи

Оказывается, мне и не нужно выслеживать Мартина. Он сам находит меня. Конечно, этот подонок делает это в собственном стиле, написав о том, что идет на концерт, куда я не могу пойти из-за риска быть замеченной Габриэлем, а затем самодовольно добавляет, что напишет, когда освободится.

Мудила. Гребаный ушлепок.

У меня нет другого выбора, кроме как сидеть смирно, ждать своего часа и все больше тревожиться.

Я нарисовала дьявольские лица на половине моделей в журнале, когда услышала звон лифта в холле. Раздается неприятный женский смех, за которым следует низкий голос Джакса. Концерт окончен, и он явно в настроении повеселиться.

Их голоса затихают, а я пытаюсь отвлечься на просмотр телевизора. К сожалению, ничего не происходит, и я ловлю себя на том, что смотрю «Элвин и бурундуки» на итальянском. Понятия не имею, почему детское шоу идет посреди ночи, но эмоциональная болтовня на иностранном языке определенно отвлекает.

Не знаю, сколько проходит времени, но ужасный, пронзительный визг, доносящийся из коридора, заставляет меня вскочить и побежать к двери.

Молодая женщина в истерике несется к лифту. Ее каштановые волосы растрепаны, макияж размазан. Брызги рвоты покрывают одну сторону ее груди. Что не мешает мне схватить ее за руку и резко остановить. Она бежит из комнаты Джакса.

– Что случилось? – рявкаю, мое сердце грохочет. Она пытается вырваться, но я крепко ее держу. – Отвечай.

– Меня не волнует его популярность. Его на меня вырвало. Фу... – Она машет рукой. – Так чертовски мерзко.

Американка, не старше девятнадцати. Торопясь, тащу ее за собой по коридору.

– Покажи, где он.

– Пусти меня.

– Нет. Сейчас у тебя нет такой роскоши. – И я сильнее. Такой эффект на меня оказывает волнение и страх за Джакса.

– Он с тем другим чуваком, – хнычет она. – Он о нем заботится.

Я не останавливаюсь, но ноги заплетаются.

– С каким чуваком?

– Не знаю. Каким-то парнем. Марти.

Чувствую, как от лица отливает кровь. И ловлю себя на том, что несусь вперед с девчонкой на буксире.

– Дерьмо, дерьмо.

Девушка вырывается. Не пытаясь поймать ее, бегу в комнату Джакса и тарабаню в дверь.

Мой худший страх подтверждается, когда Мартин открывает дверь со своей дерьмовой улыбочкой.

– Что ж, это было проще, чем я ожидал. Привет, красотка Софи.

Изо всех сил отталкиваю его.

– Какого хера ты наделал!

Он спотыкается, но потом восстанавливает равновесие, смеясь.

– Ни черта я не делал. Просто последовал за распиздяем по имени Джакс Блэквуд.

Из ванной доносится жалобный стон и звук рвоты. Я бросаю на Мартина убийственный взгляд и спешу прочь. Он следует за мной, словно не может дождаться, чтобы увидеть это.

Сначала меня поражает запах. Он такой отвратительный, что я пошатываюсь. Джакс лежит на полу у туалета, его кожа болезненно серая и покрыта потом, среди прочего.

– Джакс. – Я опускаюсь рядом с ним, не обращая внимания на беспорядок. – Милый, что ты принял?

Его голова качается, но он моргает, пытаясь сосредоточиться на мне.

– Ничего, детка. Клянусь. Чувствую себя неважно.

Он вздрагивает, затем вслепую тянется к унитазу, сбивая меня с ног. Я слышу характерный щелчок затвора фотоаппарата. Мартин достает сотовый и радостно щелкает.

– Опусти гребаный телефон или я затолкаю его тебе в задницу, клянусь богом! – Я бросаюсь за ним, но Джакс падает на пол.

– Джакс! Дерьмо. Отдай мне телефон, – рычу я на Мартина. – Мне нужно вызвать врача.

Мартин отходит, высоко держа телефон.

– Детка, я понимал, что стоило последовать за тобой, но не осознавал, что ты сделаешь меня таким счастливым. Спасибо, Соф. Еще раз.

Едва слова слетают с его губ, в дверном проеме появляются Габриэль и Киллиан. Меня охватывает облегчение. Они знают, как лучше помочь Джаксу. Но несколько событий происходят настолько быстро, что это мешает мне ответить.

Киллиан кричит от страха и бросается к Джаксу.

Взгляд Габриэля мечется между мной и Мартином. Прежде чем кто-нибудь может пошевелиться, он одной рукой хватает ублюдка за горло, впечатывая его в стену, а другой вырывает у него телефон и кладет в карман.

– Не рыпайся, – рычит он на Мартина, еще раз ударяя того головой о стену.

– Отъебись от меня, – отвечает он, пытаясь вырваться. – Я, блять, подам иск.

Габриэль просто прижимает его к стене одной рукой. И уже звонит по телефону.

– Стерн, ты нужна мне прямо сейчас. Захвати сумку.

Спустя секунду делает еще звонок.

– Кип, поднимись немедленно.

И ни единого раза не смотрит на меня.

Киллиан держит Джакса в руках.

– Ни за что на свете ты не сделаешь это снова, – скрежещет он, выглядя объятым паникой.

Джакс со стоном шевелится.

– Что он принял? – Грубый вопрос Габриэля обращен ко мне.

– Не знаю. Сказал, что ничего. Просто, что его тошнит.

Внимание Габриэля возвращается к телефону Мартина, и он прокручивает фотографии. При этом выглядит так, словно каждый его дюйм вибрирует от сдерживаемого гнева. Губы в уголках побелели, хватка на папарацци настолько сильная, что мужчина начинает цепляться за пальцы Габриэля.

– Ты накачал его.

Лично мне хочется, чтобы он выбил дерьмо из Мартина, но Габриэль слишком многое может потерять из-за серьезных увечий, нанесенных фотографу.

Его взгляд встречается с моим. И на лице так явно вспыхивает ярость, что я реагирую, инстинктивно закрываясь в себе.

– Хорошо, – рычит он, возвращая внимание к телефону. Ноздри раздуваются, когда он пролистывает, наверное, дюжину снимков, на последнем из которых я сгорбилась над Джаксом.

Несколькими движениями большого пальца он удаляет их все.

– Эй, – пытается протестовать Мартин и получает еще один удар по голове.

Спустя секунду вбегают доктор Стерн и Кип, и все становится размытым во время оказания помощи Джаксу. Обнаруживаю, что меня вытолкали из ванной и я, дрожащая и потная, падаю в кресло. На коленях рвота, на которую изо всех сил стараюсь не смотреть, и я боюсь за Джакса. А еще переживаю о поведении Габриэля.

Знаю, что он находится в состоянии боевой готовности, но мне не нравится, что он отказывается смотреть на меня.

Кип выводит Мартина из номера, подонок всю дорогу протестует. И я остаюсь в одиночестве.

Габриэль все еще в ванной с остальными. Я могу слышать их разговор.

– Это не передозировка, – говорит доктор Стерн. – Уверена, это пищевое отравление. У меня уже было несколько вызовов от дорожной команды, которые тоже заболели.

Голос Киллиана звучит подавлено.

– Он ходил на ужин с Тедом и Майком.

– Полагаю, это те двое, которых я осматривала, – говорит доктор Стерн. – Я буду поить его жидкостью, пока та не наполнит его организм.

Джакс стонет.

– Могут все свалить? Из моего организма еще должно дохера всего выйти...

Мужчины выходят из ванной и закрывают за собой дверь. Габриэль говорит по телефону, раздавая указания. Он повернут ко мне спиной.

Киллиан еще раз смотрит на дверь и испускает дрожащий выдох. Он проводит рукой по своему осунувшемуся от усталости лицу. Похлопав друга по плечу, выходит, ни разу на меня не взглянув.

Тошнотворное чувство в животе усиливается, когда Габриэль, наконец, направляется ко мне.

– Солнышко...

– Не здесь, – рявкает он тихим, напряженным голосом. Поворачивается и идет к двери.

У меня нет выбора, кроме как следовать за ним.

Он ждет, пока мы окажемся в номере, чтобы наброситься на меня.

– Ладно, какого черта происходит?

– Не рычи на меня, будто я одна из твоих лакеев.

– Отвечай на гребаный вопрос, – ревет он.

В ушах звенит от его ярости. Она так внезапна и настолько мощная, что я вздрагиваю. Никогда не видела его таким: с побелевшими губами и горящими глазами. Мои губы дрожат. Хочется плакать. Но я не из тех, кто прячется. И сейчас не буду. А потому обнаруживаю себя кричащей на него.

– Не знаю! Я попала туда за несколько минут до тебя.

Он фыркает, звук громкий и неприятный.

– Он прислал тебе первое сообщение, когда мы заселялись в номер.

Дерьмо.

– Это не имело никакого отношения к Джаксу.

Габриэль скрипит зубами.

– Ты ведь не больна, да? Ты солгала мне.

Мой желудок сжимается.

– Меня тошнило. От волнения и стыда. Одна только мысль о том, что этот червяк рядом и хочет поговорить, вызывала у меня тошноту.

Во всяком случае, он выглядит расстроенным, по его шее распространяется румянец.

– Если все так, ты должна была сказать мне. Вместо этого ты заставила меня переживать и расстраиваться из-за того, что бросил тебя. А в это время ты планировала встретиться с этим мелким мудаком.

Он прав, и я не могу ничего сделать, чтобы исправить свои ошибки.

– Мне жаль. Я просто хотела сама разрешить ситуацию, избавиться от него и продолжить жить своей жизнью. Я не хотела тебя обидеть.

Габриэль взмахивает рукой, будто убивает муху.

– Отлично.

– Звучит не так, будто у тебя все отлично.

Его взгляд останавливается на мне.

– Потому что у меня. Не. Все. В порядке. Я чертовски разъярен.

Я снова вздрагиваю от твердости его голоса и того, как он использует его словно хлыст. Никогда не испытывая на себе гнев Габриэля, не осознавала его силы. Мне стыдно, что я его заслужила. И больно, что он этого не отпускает.

Он подходит ко мне, но останавливается, словно не хочет находиться слишком близко.

– Достаточно того, что мне пришлось пережить то, что казалось повторением одного из худших моментов в моей жизни. Но я получаю явную привилегию быть свидетелем, как твой предполагаемый бывший парень благодарит тебя за то, что ты помогла ему снять все это гребаное дело!

Меня снова одолевают вина и стыд, но разум предлагает притормозить.

– И что это должно означать? Он мой бывший. Как ты можешь даже думать о том...

Он кривит губы в отвращении.

– Ты не глупая или слепая. Ты, черт возьми, знаешь, как это выглядит.

– И как это выглядит для тебя? – спрашиваю я, сердце громко барабанит в ушах. – Скажи, Габриэль, как думаешь, что здесь произошло?

Секунду я думаю, что он не ответит. Но затем в его глазах вспыхивает вызов, и Габриэль застывает, ледяные, деловые стены вырастают вокруг него. Это происходит так быстро и эффектно, что я почти слышу их призрачный лязг.

– Выглядит так, будто ты нас использовала.

С таким же успехом он мог ударить меня в живот. Секунду я не могу дышать.

– Точно. Все, что было между нами – лишь уловка, чтобы заполучить историю. Конечно, почему нет? Я могу сыграть шлюху, правда?

Я не расплачусь. Я не расплачусь.

– Не передергивай, Софи.

– Я не передергиваю. Ты прямо так и сказал. Просто уточняю твою теорию.

– Я бы не строил теорий, скажи ты мне, какого черта произошло!

Он ударяет кулаком по воздуху, словно слова вырываются из него против воли.

– Мне не нужно объяснять, что я не какая-то грязная шлюха! – кричу в ответ. – Ты должен доверять мне достаточно, чтобы не делать поспешных выводов.

– А если бы это был я? Застукай ты меня с кем-то, кто уже причинил боль твоей семье? С человеком, с которым, как ты знаешь, я был в отношениях тогда, когда причинил боль твоей семье? Ты бы и правда притворилась, что все в порядке, потому что доверяешь мне?

Габриэль смотрит на меня широко распахнутыми глазами, и мое сердце сжимается.

– Что ж...

– Нет, не притворилась бы, – перебивает он, снова ожесточаясь. – В конце концов, ты бы ожидала объяснения без нужды спрашивать о нем. И я бы в лепешку разбился, чтобы дать его тебе, – выкрикивает он. – Потому что ты заслуживала бы такой любезности. Любой заслуживал бы. А тем более от человека, которого ты...

Его рот захлопывается, и он отворачивается, проводя рукой по волосам. Сгорбленный и дрожащий, он выглядит таким побежденным, что я подхожу к нему. Потому что если ему больно, мне нужно прекратить это.

Но Габриэль не дает мне шанса. Он снова выпрямляется и поворачивается ко мне.

– Я изо всех сил стараюсь дать тебе шанс. Потому что то, что мы застали сегодня вечером, выглядело не очень хорошо. – Он взмахивает руками в беспомощном жесте. – Господи, Софи, дай мне хоть что-то, чертову кроху объяснений, чтобы я мог рассказать Киллиану.

Мое лицо горит так сильно, что, кажется, пульсирует.

– Киллиану? Думаешь, мне есть дело до того, во что сейчас верит Киллиан?

– Тебе бы стоило чертовски сильно беспокоиться о том, какого хера Киллиан о тебе думает. Благополучие группы должно быть, черт возьми, твоим приоритетом.

– Очевидно, твоим, – огрызаюсь я.

– Естественно. – Он прорезает рукой воздух. – Я их гребаный менеджер! А ты как думаешь?

– Я думала, – отвечаю дрожащим голосом, – что достаточно значу для тебя, чтобы ты не строил уродливых предположений. И что значу для тебя достаточно, чтобы ты не щадил чувства Киллиана за счет моих.

Все эмоции исчезают с его лица, и он выпрямляется во весь рост, расправляя плечи, словно собираясь с силами.

– Это реальная жизнь, Софи. Не фильм. Ты не можешь использовать это как некую проверку, чтобы увидеть, как много я слепо приму, будто это сделает меня достойным тебя.

Я стою с открытым ртом, не способная вымолвить ни слова. Проверка? Габриэль думает, что это какая-то дурацкая проверка? Но маленькая темная часть меня думает о том, а не проверяю ли я его?

Я бы объяснила все, дай он мне хоть слово вставить.

А еще мне больно, потому что он тут же предположил обо мне худшее. А как иначе? Мы лучше этого. Я отдала ему свое сердце. Я бы никогда намеренно не причинила боль ни ему, ни тем, кого он любит. Если он сейчас этого не понимает, то я не уверена, что вообще понимал.

Он продолжает говорить холодным и рассудительным тоном, с каждым словом давя мне на сердце своей гребаной логикой:

– Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Отдай мне должное. Я знаю тебя так же хорошо, как и ты меня. Стало ли забавным то, что ты можешь помыкать мной?

Эта боль тупая и пустая, и из-за этого почему-то еще хуже. Я закрываю глаза.

– Сначала я подлая интриганка, а теперь какая-то идиотка, наслаждающаяся тем, что вожу тебя по округе за яйца ради развлечения? Это все?

– Ты, черт возьми, не можешь быть пострадавшей стороной. Не в этот раз.

Я резко распахиваю глаза. Габриэль выглядит таким искренне расстроенным и обиженным, что не знаю, что сказать. Но сейчас я не буду извиняться, это уж точно.

– Что ж, это плохо, потому что я пострадала. И не тебе рассказывать, как мне себя чувствовать. – Делаю шаг ближе, сжимая руки в кулаки. – И прямо сейчас ты охренительно сильно усложняешь задачу не ненавидеть тебя.

Он качается на каблуках. Тишина поднимается между нами, как живое, темное существо. Когда он наконец заговаривает, голос звучит тихо и неуверенно:

– Ты всегда подталкивала меня к самовыражению. Это оно и есть. Я могу признать, что нужно жить моментом и наслаждаться жизнью. Но тебе, Софи Дарлинг, нужно, черт побери, повзрослеть и брать на себя ответственность, когда дела идут плохо. А если ты не можешь этого сделать, то в этом туре тебе нет места.

Я его слышу. Я знаю, что он прав насчет этого. Но вырисовываются также и его уродливые выводы и то, как он в них вцепился.

Облизнув пересохшие губы, я отвечаю настолько спокойно, насколько могу:

– Меньше всего меня сейчас беспокоит тур и то, должна ли я быть в нем.

Он хмурится, наклонив голову, будто не может понять. Часть меня хочет смеяться, но я знаю, что, в конце концов, заплачу. Может быть, мы слишком разные, наши приоритеты слишком различаются.

Стук в дверь номера заставляет нас обоих вздрогнуть. Габриэль поворачивается к двери, его рот сжат, лицо усталое. В этом свете он почти изможден. Он проводит рукой по глазам.

– Это Джулс. Она здесь, чтобы оповестить о последних новостях...

– Оставлю вас.

На негнущихся ногах я направляюсь в спальню.

Он не пытается меня остановить.

А я не начинаю плакать сразу, как за мной закрывается дверь. Я пакую вещи.

Глава 27

Габриэль

– Отчет? – спрашиваю я, сидя на одном из стульев гостиной номера.

Голова слишком тяжелая, чтобы самостоятельно держаться на плечах, поэтому я кладу ее на руки.

– Девушка, которую ты поймал в лифте – Дженнифер Миллер, из команды тура, работает осветителем, – отвечает Джулс неуверенно и мягко.

Прискорбно, но, видимо, я довольно хорошо умею пугать женщин. Копье боли пронзает сердце. Я прочищаю горло, с трудом обретая голос.

– Продолжай.

Она делает вдох, больше похожий на вздох.

– Согласно ее заявлению, она хотела переспать с Джаксом. Увидев, что ему трудно добраться до лифта, Дженнифер предложила свою помощь.

Ладно, добавьте девушке очков за то, что она приспособленка. Не следовало бы переживать по этому поводу, но сейчас мне настолько больно, что я едва сдерживаю смех.

– А этот дрочила? Как он попал внутрь?

Сквозь пальцы вижу, как губы Джулс кривятся в ухмылке прежде, чем она сжимает их.

– Он... э-э-э… подошел к ним у лифта. Сказал Дженнифер, что старый друг... – она покашливает, отводя взгляд.

– Софи? – подсказываю я.

Черт возьми, больно произносить ее имя. Не знаю, как мне удается сделать это без надлома.

Софи. Она отступила в спальню после того, как я налетел на нее хуже, чем кто-либо мне известный. Она ушла со спокойным достоинством, а я почувствовал себя маленьким и полным сожаления. Из всех людей, о ком заботился, не могу и вспомнить такого, с которым я действительно потерял самообладание. Для этого есть причина. Я, словно хирург скальпелем, вскрываю людей своими словами.

Однако этот членосос Мартин... сжимаю руки в кулаки. Это все, что я могу сделать, чтобы не выследить этого сосунка и не вырвать ему глотку. Меня пробирает дрожь. Возвращаюсь к своей дикой юности, когда был в нескольких шагах от того, чтобы стать малолетним головорезом.

Джулс устало смотрит на меня.

Мое лицо принимает, надеюсь, вежливое выражение.

– Ну?

– Да, так и сказала. И он предложил свою поддержку. Джакс впустил их обоих.

Когда провожу рукой по лицу, она холодная и липкая.

– Что случилось в комнате?

– По словам Дженнифер, она начала... э-э-э, зависать с Джаксом. Он не противился.

Значит, он был настолько в отключке, что позволил цыпочке делать все, что она хочет. Машу рукой, призывая Джулс ускориться. Я с трудом выношу сидение на месте, слушая это. Хочется пройтись. Хочется выследить Софи и забраться с ней в постель, умоляя простить меня за крик.

Нет, нельзя становиться тряпкой. Она тоже была не права. Лгала, отказывалась объяснять и попрекала меня взыскательностью. Мы никогда не двинемся вперед на равных, если я буду единственным, кто признает свои недостатки.

Не похоже, что ты дал ей шанс объясниться, приятель.

Не то чтобы она пыталась объясниться.

К черту все, я сейчас спорю сам с собой.

Джулс продолжает, и я заставляю себя сосредоточиться.

– Мартин начал делать их фотографии. Он подумал, что вместе они выглядят мило и Дженнифер хотела бы... – Джулс вздрагивает. – Сувенир.

– Гребаный ад.

– Ага, – тихо соглашается она. – В любом случае, Джакса внезапно стошнило. На Дженнифер.

Она замолкает, и наши взгляды встречаются. Не могу удержаться и немного улыбаюсь. Как и Джулс.

– Дальше, – говорю я, пытаясь скрыть улыбку.

– Она побежала, но ее поймала Софи, которая, видимо, хотела узнать, что происходит, и попыталась затащить ее назад.

Моя Софи. Вела себя так, как повел бы я. В горле, словно осколки стекла, скапливается вина.

– Дженнифер вырвалась, похоже, тогда вы и обнаружили ее в лифте.

– Да.

Это был неприятный сюрприз – увидеть бьющуюся в истерике, покрытую рвотой женщину, когда открылись двери лифта. Мы с Киллианом шокировано таращились на нее, прежде чем вытянуть наружу и доставить прямиком к охране, которая прочесывала территорию.

Со вздохом откидываюсь на спинку стула. Мне больно. Везде. И я знаю, что это от горя.

– Передай все это Киллиану и остальным парням. – Потому что я прекрасно знаю, что Киллиан им все уже рассказал. – Не хочу, чтобы они плохо думали о Софи.

Это больно произносить. Даже думать больно. Софи не понимала, что сама мысль о том, что они ее не любят, превратится в рану в моем сердце. Она слишком важна для меня, чтобы стать причиной раздора.

Джулс кивает.

– А Дженнифер?

– Уволена. Выплати ей выходное пособие за две недели и билет домой.

– Полагаю, не в первый класс? – Шутка Джулс проваливается. И ее улыбка гаснет. – Слишком рано?

Не утруждая себя ответом, я встаю и сжимаю напряженный затылок.

– И напомни ей о соглашении о неразглашении, которое она подписала. Убедись, что если заговорит, она осознает последствия.

Мы оба оборачиваемся на звук. Софи стоит на пороге столовой. Ее влажные волосы свободно падают на плечи. Она выглядит маленькой и ослабленной. Свет исчез из ее красивых глаз.

Я сделал это с ней. В груди колотится сердце, ударяясь о ребра, которые сжимаются при взгляде на нее.

– Софи. Мы закончили.

– Да, вижу, – она звучит как тень самой себя.

Смутно осознаю, что Джулс уходит. Я смотрю только на Софи.

Повисает тишина. Делаю шаг в ее направлении, но ее голос меня останавливает.

– Ты был прав. Мне не место в этом туре. Меня это больше не забавляет.

– Не забавляет? – Слова будто пощечина.

– Ага, забава. Ну, знаешь, идея, которую тебе трудно принять.

Я вздрагиваю.

И она вздрагивает.

– Прости. Прозвучало дерьмово. Я не это имела в виду.

– Ты бы не произнесла этого, если бы не имела в виду.

Она прищуривается.

– Так ты имел в виду каждое слово, которое сказал в мой адрес?

А вот и ловушка. Вижу, как она лежит, ожидая, когда я попадусь. Только понятия не имею, как обойти эту чертову штуку.

– Мне не стоило кричать на тебя, – говорю я. – Я сожалею, что был таким... – Злобным. – Агрессивным.

– Но не сожалеешь о сказанном.

Простая констатация факта.

Во мне вспыхивает раздражение.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал, Софи? Мы поссорились. Все пары ссорятся.

А потом мирятся. Почему мы не можем перейти к части с примирением?

Похоже, мы и близко не подобрались к этой части.

Выражение ее лица становится холоднее.

– Пары доверяют друг другу.

– Опять? Ты солгала мне, – рявкаю я.

Тем самым причинила мне боль. Почему-то это признать труднее.

– И я извинилась, – огрызается она.

Мне стоит отпустить ситуацию. Я знаю это.

– Ты солгала мне о ком-то, кто... к херам все, Софи. Он был внутри тебя.

Я даже не понимаю, что говорю, только мысль о нем с Софи сводит с ума, и мне хочется что-нибудь стукнуть.

Она открывает рот.

– Ты ревнуешь? К Мартину?

Ее голос, когда она произносит его имя, выводит меня из себя.

– Скорее чувствую отвращение к твоему жизненному выбору.

Дерьмо.

Она ахает. Я не могу забрать слова обратно.

– Софи... Я не...

– Сначала я незрелая, а теперь отвратительная?

– Ты не отвратительная. – Делаю еще шаг к ней. – Я ляпнул необдуманно. Я ревнивый придурок. Не ожидал, что таким стану, но это так.

Подхожу ближе. Если только смогу добраться до Софи, просто удержать ее, все будет в порядке. Должно быть.

Но она выставляет руку, удерживая меня на расстоянии.

– Слушай, сегодня я останусь у Бренны.

Это неправильно. Ей нельзя уходить.

– Тебе стоит остаться.

Горькая улыбка растягивает ее губы.

– Но я не хочу.

Я так тяжело сглатываю, что даже больно.

– Ох.

Блестящий ответ. Чертовски блестящий.

Она издает горловой звук, словно думает о том же самом.

– Как и сказала, в туре я тоже оставаться не хочу.

Я замираю напротив нее.

– Почему?

Больше похоже на мольбу, чем вопрос.

Она беззвучно смеется.

– Господи, ты не можешь быть таким тупым. Ты поставил мне ультиматум. Повзрослеть или убираться из тура. И судя по тому, что я слышала от тебя сегодня вечером, это в любом случае уже неактуально. И знаешь что? Я не хочу взрослеть. Нет, если это означает быть таким холодным циником, как ты, так что я сваливаю.

Она хватает чемодан, который я только сейчас замечаю, и направляется к двери. Мои ноги приросли к полу. Нужно заставить их двигаться, последовать за ней. Я чувствую себя опустошенным и онемевшим. В голове пульсируют сказанные ею злые слова.

– Подожди, – произношу я.

Софи не поворачивается.

– Знаешь, – говорит она, – ты нравишься мне таким, какой есть, с ошибками и все такое. Но ты точно не принимаешь меня такой, какая я есть.

– Это неправда! – Теперь я иду быстрее. Но она уже открывает дверь. – Софи.

Она останавливается, но не смотрит в мою сторону.