Текст книги "Ведомые (ЛП)"

Автор книги: Кристен Каллихен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Автор: Кристен Каллихен

Книга: Ведомые

Серия: VIP #2

Переводчик: Алёна Мазур (1-12),

Orlicca (13-28, Эпилог)

Редактор: Наталья Губачёва (1-12),

Анастасия Васильченко (13-28, Эпилог)

Вычитка: Ксюша Попова

Русификация обложки: Алекс

Специально для группы:

Книжный червь / Переводы книг

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Аннотация:

Наша история началась с противоборства. Я – обычная девушка, которая за словом в карман не полезет, против него – сексуального ублюдка с большим... эго.

Я думала, что выиграла джек-пот, когда на рейсе в Лондон меня перевели из эконома в первый класс.

Пока он не уселся рядом. Габриэль Скотт красивый, как грех, и холодный, как лед. Никто не способен пробудить в нем чувства. И ничто. Абсолютно. Он сам по себе легенда. Менеджер крупнейшей рок-группы в мире и высокомерный осёл, который смотрит на меня свысока.

Я думала, что устрою ему адский перелёт. И не ожидала, что парень мне понравится. Не предполагала, что захочу его. Но, знаете, в чем состоит самый большой сюрприз? Он тоже хочет меня. Вот только в том смысле, в котором я даже не ожидала.

Если я соглашусь на его предложение, то открою душу нараспашку и влюблюсь в единственного человека, с которым не могу справиться. Но как же соблазнительно ответить «да». Потому что за этим идеальным костюмом и маской безразличия скрывается настоящий мужчина. Быть может, ему суждено стать самым лучшим, что когда-либо случалось со мной. И я могла бы стать единственной, кто растопит лёд в его сердце.

Да начнётся сражение…

Глава 1

Софи

Вы же встречали людей, которых мисс Удача буквально расцеловала в обе щеки? Тех, что получают повышение на следующий день после трудоустройства? Тех, что выигрывают невероятные призы в лотерею? Людей, которые постоянно находят на земле стодолларовые купюры? Ага, ну так это не обо мне. И, вероятно, не о большинстве из нас. Мисс Удача – избирательная сука.

Но сегодня? Она наконец повернулась ко мне лицом. И мне хотелось бы поклониться ей в знак благодарности. Потому что сегодня меня перевели в первый класс на рейсе до Лондона. Возможно, всему виной завышенные предпродажи билетов. Кто ж знает, почему они выбрали именно меня, но вот я здесь. Гребаный первый класс, детка! Я так рада, что практически танцую, сидя на месте.

О, какое же это прекрасное место – кресло из кремовой замши с деревянными панелями, хотя, думаю, из соображений безопасности дерево искусственное. Но это и не важно. Здесь есть встроенный отдел с ящичком для моей сумки и обуви, бар, настоящая лампа для чтения и широкоэкранный телевизор.

Вздыхая, я усаживаюсь в кресле. Место у иллюминатора – оно отделено от моего соседа панелью из матового стекла, но ее можно убрать одним нажатием на кнопку. Так что два места становятся одной уютной кабинкой, которую от прохода отделяет другая глянцевая панель. Лично мне всё это напоминает старомодные роскошные поезда.

Я поднялась на борт одной из первых, так что поддаюсь искушению и роюсь во всех тех приятных мелочах, что дали мне в первом классе: мятные леденцы, теплые носки, маска для сна и... о... маленький пакетик со средствами для кожи лица.

Потом я играю с креслом, поднимая и опуская разделяющую перегородку. И так, пока она не издает зловещее «щелк». Перегородка замирает в дюйме над основанием панели и отказывается снова подниматься.

Съеживаясь, я отдергиваю руку и занимаю себя тем, что снимаю кеды и листаю меню блюд первого класса. Оно объемное, и все варианты кажутся вкусными. О, боже, как же после всего этого я смогу вернуться к посредственной говядине или мясу курицы – с бог знает чем – в эконом классе?

Я как раз размышляю, заказать ли перед полетом коктейль с шампанским или бокал белого вина, когда слышу мужской голос. Глубокий, хриплый, с британский акцентом. И очень злой.

– Что это за женщина на моем месте?

Я напрягаюсь, но не поднимаю взгляд. Полагаю, он имеет в виду меня. Его голос звучит прямо у меня над головой, а все пассажиры здесь, кроме меня, – мужчины.

И он ведь ошибается, ошибается, ошибается. Я на своем месте. Я проверила дважды, ущипнула себя и проверила снова, и только после этого села. Знаю, я там, где и должна быть. Эй, я была, как и все, удивлена, когда подошла к стойке регистрации, и мне сообщили о переводе в первый класс. Теперь я ни за что не вернусь на галерку.

Мои пальцы сжимают меню, пока я притворяюсь, что листаю страницы. А на самом деле подслушиваю. Стюардесса отвечает слишком тихо, в отличие от мужчины.

– Я купил два места на этот рейс. Два. С одной простой целью – чтобы не сидеть с кем-то рядом.

Ну, это... до неприличия странно? Ебануто? Я стараюсь не скорчить рожицу. Кто он такой? Неужели так страшно сидеть с кем-то другим? Этот парень вообще видел кресла в экономе? Там мы можем сосчитать количество волосков в носу друг у друга. Здесь же мое кресло очень широкое, да и находится в добрых тридцати сантиметрах от его дурацкого места.

– Мне очень жаль, сэр, – отвечает стюардесса, почти мурча, и это еще более странно. Она ведь должна злиться. Возможно, всё это – часть программы поцелуйте-задницу-пассажирам-первого-класса-потому-что-они-заплатили-тонну-бабок-за-возможность-оказаться-здесь. – На рейс продано слишком много билетов, и все места заняты.

– Именно поэтому я оплатил два места, – кричит он.

Она снова мурчит ему что-то успокаивающее. Мне не слышно, так как двое мужчин проходят мимо, чтобы занять свои места, болтая о вариантах вложения акций. Когда они удаляются, я снова слышу мистера Сноба.

– Это неприемлемо.

Слева от меня что-то мелькает, и я почти подпрыгиваю. Я вижу красный костюм стюардессы, когда она наклоняется ближе и нажимает на кнопку поднятия панели-экрана между нашими креслами. Жар заливает мои щеки, даже когда она начинает объяснять:

– Этот экран обеспечит уединение...

Девушка смолкает, так как панель не поднимается.

Я прячу лицо за меню.

– Эта гребаная штука не работает? – слова исходят от Сноба.

Дальше всё идет именно так, как вы и ожидаете. Он причитает, она его успокаивает, я прячусь между первой и второй страницами меню.

– Возможно, я смогу уговорить кого-то поменяться местами? – услужливо предлагает стюардесса.

Да, пожалуйста. Подсуньте его кому-нибудь другому.

– А что это изменит? – кричит Сноб. – Смысл был в том, чтобы рядом со мной было пустое место.

Мне бы хотелось предложить ему подождать следующего рейса и уберечь нас всех от головной боли, но этого не случится. Противостояние подонка со стюардессой заканчивается тем, что он плюхается в свое кресло, раздраженно выдыхая. Должно быть, парень не маленький, так как я чувствую поток воздуха с его стороны, когда он делает это.

Я буквально ощущаю жар его взгляда перед тем, как он отворачивается.

Уёбок.

Бросая меню на столик, я решаю: к черту, я извлеку из всего этого веселье. А что они могут поделать? Самолет переполнен, мое место в безопасности.

Нахожу пластинку жвачки в сумочке и забрасываю ее себе в рот. Еще несколько пластинок – и у меня во рту супер-пупер жвачка. Только теперь я разворачиваюсь в его сторону.

И моментально застываю с полуоткрытым ртом, потрясенная видом сидящего рядом мужчины. Потому что, святой боже, ни у кого нет права быть таким красавчиком и капец каким мудаком. Этот парень на сто процентов самый прекрасный из всех виденных мною мужчин. И это странно, так как его черты не идеальные или мягкие. Нет, они выразительные и сильные – линия подбородка такая острая, что можно резать сталь, высокие скулы и ровный нос, который вроде бы не маленький, но при этом отлично вписывается в его лицо.

Я ожидала безликого, серого аристократа, но этот парень загорелый, а его черные волосы падают до самой линии бровей. Идеальные по форме губы сжимаются от раздражения, когда мужчина перелистывает журнал перед собой.

Но, очевидно, он чувствует мой взор – и то, что я глазею, словно пронзенная гарпуном рыба, отнюдь не помогает – так что парень поднимает на меня вопросительный взгляд. И вот, я поражена полной силой этой мужской красоты.

Его глаза цвета морской синевы. Выразительные темные брови сходятся на переносице, выражение его лица словно надвигающийся шторм. Он вот-вот поразит меня взглядом насмерть. За этой мыслью следует еще одна: лучше бы мне как-то исправить ситуацию.

– Иисусе, – выпаливаю я, поднимая руку и прикрывая ею глаза. – Будто смотришь на солнце.

– Что? – восклицает он, прищуривая эти свои яркие глаза-лазеры.

О, как же будет весело.

– Просто прекрати, сможешь? – я кошусь на него. – Ты слишком сексуален. Я не в силах это вынести.

Это правда, хотя мне бы никогда не хватило смелости произнести подобное при нормальных обстоятельствах.

– С тобой всё нормально? – его тон говорит об обратном.

– Нет, ты почти меня ослепил, – я машу рукой. – У тебя есть выключатель? Это можно прикрутить?

Его ноздри расширяются, а кожа будто становится темнее.

– Мило. Я застрял рядом с сумасшедшей.

– Только не говори, будто не знаешь, какой ослепляющий эффект производишь, – я бросаю на него взгляд, широко открыв глаза. По крайней мере, надеюсь, что это так выглядит.

Он вздрагивает, когда я хватаюсь за разделитель между нами и наклоняюсь немного вперед. Черт, а парень приятно пахнет – что-то вроде смеси одеколона и хорошей шерсти.

– Женщины, наверное, падают к твоим ногам, словно дохлые мухи.

– По крайней мере, дохлые мухи молчат, – бормочет он, резкими движениями перелистывая журнал. – Мадам, сделайте мне одолжение и воздержитесь от разговоров на оставшуюся часть полета.

– А ты герцог? Говоришь реально, как герцог.

Его голова дергается, будто парень хочет взглянуть в мою сторону, но умудряется удержать взгляд перед собой. Его губы сжимаются, белея по краям. Бурлеск.

– О, или, может, принц. Я знаю! – щелкаю пальцами. – Принц Очарование!

Из его носа вырывается порыв воздуха, словно мужчина одновременно хочет засмеяться и возмутиться, но на самом деле это скорее возмущение. А затем он замирает. И на мгновение мне становится не по себе, потому что, очевидно же, что я над ним издеваюсь. До сих пор я не заметила, какая хорошая у него конституция тела.

Вероятно, его рост больше шести футов, ноги длинные и сильные, что заметно даже под брюками цвета древесного угля.

Боже, на нем свитер: бледно-серый и обтягивающий торс. Он должен выглядеть как полный кретин, но нет... Этот свитер лишь подчеркивает силу его рук и рельеф мышц под рубашкой. Как же несправедливо.

У него такие широкие плечи, что даже огромное кресло первого класса кажется ему маловатым. Но при этом всё тело длинное и худощавое. Думаю, все остальные мышцы под красивой и придирчиво подобранной одеждой тоже достойны слюнопускания, черт их побери.

Я разглядываю всё его тело, включая то, как прямо сейчас парень напрягает руки. Правда, не думаю, что он станет использовать свою силу против меня. Его поведение кричит: «Я напыщенный придурок», но он не кажется задирой. В разговоре со стюардессой он ни разу, на самом деле, не повышал голос.

И всё же мое сердце бьется быстрее, когда мужчина поворачивается ко мне лицом. Злобная улыбка изгибает его прекрасные губы.

Не смотри на них. Он затянет тебя в водоворот греха, и дороги назад оттуда нет.

– Ты меня разгадала, – откровенничает он низким и таким теплым голосом, что можно было бы растопить масло. – Принц Очарование к твоим услугам. Простите за краткость, мадам, но я нахожусь на исполнении очень важного задания, – он наклоняется ближе, окидывая салон взглядом, перед тем как снова взглянуть на меня. – Я ищу свою невесту, знаешь ли. Увы, на тебе нет хрустальных туфелек, так что ты не она.

Мы разом смотрим на мои босые ноги и красные чаксы, стоящие рядом на полу. Он качает головой.

– Ты же понимаешь, что мне нужно оставаться сосредоточенным на поисках.

Он широко – хоть и фальшиво – улыбается, и на одной его щеке появляется ямочка, так что я задерживаю дыхание. Двойной пиздец.

– Вау, – я мечтательно вздыхаю. – Всё стало еще хуже, когда ты улыбнулся. Тебе и вправду нужно нацепить на себя предупреждающую табличку, Солнышко.

Его улыбка исчезает так же быстро, как из ваших рук выпала бы горячая картошка, и парень открывает рот, чтобы ответить, но вдруг рядом с ним оказывается стюардесса.

– Мистер Скотт, может, вы хотите что-то выпить перед полетом? Шампанское? Или «Пеллегрино»?

Я почти удивлена, что она не предлагает саму себя. Но это явно подразумевается по тому, как девушка наклоняется над ним, как ее рука ложится на сидение рядом с его плечом, а спина изгибается настолько, что грудь подается вперед. Я не могу ее винить. Чувак эффектный.

Но он едва ли смотрит в ее сторону.

– Нет, спасибо.

– Вы уверены? Возможно, кофе? Или чай?

Он изгибает одну бровь так надменно, как могут только британцы.

– Мне ничего не нужно.

– Шампанское было бы здорово, – говорю я.

Но стюардесса не отводит взгляда от своей добычи.

– Я искренне извиняюсь за путаницу, мистер Скотт. Правда. Я предупредила начальство, и они сделают всё возможное, чтобы компенсировать вам неудобства.

– Неактуально, но спасибо, – парень поднимает свой журнал со спортивной элегантной машиной на обложке. Как типично.

– Ну, тогда, если вам ничего не нужно...

– Не знаю насчет него, – перебиваю я, – но я бы с удовольствием... Эй! Алло? – я машу рукой, когда она уходит, чрезмерно виляя бедрами. – Бьюллер?

Я чувствую его улыбку и бросаю на парня взгляд.

– Это твоя вина, знаешь ли.

– Моя? – Приподнимая бровь, он не отводит взгляда от журнала. – И какие же жизненные злоключения привели тебя к данному выводу?

– Ты охренительно хорош собой, так что она не видит никого, кроме тебя, Солнышко.

Его лицо не выражает ни эмоции, хотя губы изгибаются.

– Если бы моя внешность могла еще и лишать женщин способности говорить.

На это я не могу сдержать усмешки.

– О, спорю, ты бы очень этому радовался: все эти беспомощные женщины просто улыбаются и кивают. Хотя, боюсь, на мне бы это не сработало.

– Конечно, нет, – заявляет он. – Я застрял рядом с тем, кто, очевидно, страдает неизлечимым случаем словесного поноса.

– Сказал мужчина, у которого явно социальный запор.

Он снова замирает, а его глаза округляются. И опять странный звук срывается с его уст, напоминая сдерживаемый смешок.

– Господи, – мужчина сжимает переносицу, стараясь сдержаться. – Я обречен.

Я улыбаюсь, желая рассмеяться, но тоже сдерживаю порыв.

– Так и есть, – я глажу его по предплечью. – Но всё закончится через каких-то семь часов.

Он стонет, поднимая голову. Веселье в его глазах настоящее, и это еще сильнее усугубляет для меня ситуацию.

– Я не переживу это...

Самолет слегка вздрагивает, начиная отъезжать от гейта. Лицо мистера Солнышко бледнеет, приобретая милейший оттенок зеленого цвета, перед тем как его заменяет бледно-серый. Боязнь полетов. Но он явно из тех, кто предпочтет авиакатастрофу признанию в своем страхе.

Чудно. Скорее всего, еще до взлета у него случится гипервентиляция.

Возможно из-за того, что моя мама тоже боялась летать, или потому что мне нравится думать, будто ужасное поведение мистера Солнышко основано на страхе, а не на его мудозвонском характере, я решаю ему помочь. И, конечно же, еще больше повеселиться в процессе.

Габриэль

Я в аду. Это знакомое мне место – длинная узкая труба с приклеенными к ней крыльями. Смертельная ловушка на пять сотен мест со спертым воздухом и жужжащими двигателями. Я часто тут бывал. Только на этот раз дьявол собственной персоной составляет мне компанию.

Я верчусь в индустрии развлечений довольно долго, чтобы знать: дьявол всегда идет в красивой обертке. Ведь лучше всего бросать приманку в спокойный пруд. Этот конкретный дьявол выглядит так, будто она родом из пятидесятых – платиновые волосы обрамляют ангельское личико, большие ошалелые карие глаза, красные-красные губы и фигура в форме песочных часов, на которую я изо всех сил стараюсь не обращать внимания.

А ведь отнюдь не просто игнорировать такую грудь. Всякий раз, когда девушка что-то говорит, эти пухлые губки двигаются так, будто у них есть собственный разум. А с учетом того, что эта странная болтливая девица никак не заткнется, мне грозит опасность оказаться очарованным фантастической выпуклостью ее, несомненно, большой груди.

Боже, а она всё продолжает болтать. Словно в каком-то кошмаре, где вокруг вас звучит полнейшая абракадабра с одной единственной целью – свести вас с ума.

– Послушай, ты... – ее грудь еще выше вздымается, а красные губки надуваются... – Я знаю эту игру, и она на мне не сработает.

Я поднимаю взгляд выше.

– Что?

– Не чтокай на меня этим своим вычурным британским акцентом, думая, будто из-за него я в тебя втюхаюсь, – тонкий палец размахивает перед моим носом. – Меня не волнует, насколько у тебя сексуальный голос, это не работает!

Я не стану улыбаться. Ни за что.

– Не представляю, о чем ты говоришь, но если бы я был тобой, то хотел бы получить консультацию медиков сразу после приземления.

– Пф. Ты притворяешься, будто боишься полетов, лишь бы я тебя пожалела.

Уродливое чувство пронизывает мои внутренности, и я сжимаю руки в кулаки, чтобы не закричать – не то чтобы я мог вообще вымолвить хоть слово. А она всё продолжает нести несусветную чушь.

– Думаешь, раз ты сидишь здесь, выглядя напряженным и скованным, я предложу тебе минет в роли отвлечения от всего происходящего?

Мое унизительное положение отходит на второй план, когда я слышу слово «минет».

– Что?

– Ну так вот, этого не случится.

Игнорируй свой член. Игнорируй его. Он – идиот. Сосредоточься на актуальной проблеме.

– Ты ненормальная. Абсолютно двинутая.

– А ты красавчик, но при этом хитрый ублюдок. К сожалению для тебя, хорошей внешности будет маловато. Я не стану этого делать.

Я наклоняюсь ближе, будто бросая вызов.

– Послушай, даже если бы я хотел, чтобы твой рот оказался рядом со мной, на какой черт мне просить о минете здесь? – я машу рукой в сторону прохода. – Когда это может видеть весь салон. Кто бы так делал?

– Не я, – восклицает она в ответ, морщась от отвращения. – Но это милая отговорка. Ты, очевидно, размышлял о реализации данного плана.

Только не души эту больную на голову женщину.

Сжав челюсть достаточно сильно, я бросаю на нее сердитый взгляд.

– Мадам, даже если бы эта смертельная ловушка-транспорт летела в сторону земли в огненном шаре, а мой член у тебя во рту был последним моим шансом на секс, я предпочел бы пристегнуть ремень и броситься в объятия смерти.

Она моргает, ошарашено округляя глаза и даже немного выпучивая их.

– Ого, так много слов, Солнышко. Но, думаю, ты лжешь. Потому что сильно этого хочешь.

Мой рот открывается и закрывается, как у рыбы, хватая воздух. Не могу придумать ни одной колкой реплики в ответ, а это редкость. Может, я не общаюсь с кучей людей, но уж точно не лезу за словом в карман, когда этого требует ситуация.

Над нашими головами раздается звуковой сигнал. Я поднимаю взгляд и отмечаю, что сигнал о необходимости пристегнуть ремни выключился. Значит, мы уже набрали высоту и нужную скорость.

Когда я возвращаю свое внимание к дьяволице, то вижу, что она уткнулась носом в журнал, довольно переворачивая страницы, тогда как ее губы вздрагивают от легкой самодовольной улыбки.

И тут меня как кулаком в живот поражает мысль: она снова выебала мой мозг. Отвлекла от взлета. Да так эффектно, что я даже не почувствовал момент подъёма самолета. Теперь меня накрывает смесь сдержанного восхищения, нежеланной благодарности и жгучей потребности в мести.

Месть – громкий голос у меня в голове, и я прикусываю щеку изнутри, чтобы не улыбнуться. Наклоняясь вперед, я вторгаюсь в ее личное пространство, игнорируя витающий вокруг девушки запах лимонного пирога.

Она нервничает, ее голова дергается назад, а тело выпрямляется. Как же мне это нравится.

– Всё верно, – бормочу низким голосом ей на ухо, тогда как девушка дрожит и пытается отстраниться. – Ты меня подловила. Я хочу заняться оральным сексом. Очень хочу. Будешь так добра помочь мне с разрядкой?

Она ахает, бархатная кожа бледнеет.

– Ты издеваешься?

– Мы это уже проходили, – я тянусь к своему ремню безопасности и отстегиваю его. – Мне нужно это... с тобой.

– Ух, постой минутку, дружище. – Она прижимает руку к моей груди и быстро отдергивает, словно от огня.

Как ни странно, прикосновение было скорее теплым, чем горячим. Я до сих пор ощущаю отпечаток ее ладони сквозь слои одежды. Игнорирую и это, излишне выразительно выгибая бровь.

– Не волнуйся. У меня есть план. Просто притворись, будто у тебя болит голова и тебе нужно прилечь мне на колени. Я накрою тебя одеялом, чтобы заблокировать свет. Они даже не станут спрашивать, почему ты стонешь.

Я убираю ремень безопасности в сторону, словно собираюсь достать член.

– Еще лучше, если я закрою дверцу к нашим сидениям, и у нас будет абсолютный интим. Тогда ты спокойно сможешь отсосать мне.

С ее губ срывается странный звук.

– Ты... мерзкий... Не верю, что это...

– Да ладно, дорогая. Сделай нам обоим одолжение, а? Давай, хоть разочек лизни мой кончик?

Вот дерьмо. Мне не стоило этого говорить. Мой член поднимается, ему по душе эта идея. Ее красные, мягкие, полные губы приоткрываются... Сомкни их, негодница.

Я усмехаюсь во все зубы, наклоняясь ближе, даже несмотря на то, что девушка уже ярко-красного цвета.

– Немного вверх и вниз. Я так напряжен, что это займет не больше пяти-десяти минут.

От нее исходит сдавленный гортанный звук, и я издаю болезненный стон.

– Избавь меня от мучений, сексапильная малышка.

Вот так. Ее брови высоко приподнимаются.

– Сексапильная? Малышка?! – ее нос ударяется о мой, а глаза темнеют и прищуриваются от гнева. – Отсосать тебе? Напыщенный, высокомерный...

– Эти два слова имеют практически одинаковое значение, сладенькая.

– Членоголовый... – она смолкает, немного отстраняется и разглядывает мое лицо. А затем улыбается. Широко и довольно, и я, блин, впадаю в ступор от того, как быстро могут меняться ее эмоции. – О, хорошо сыграно, Солнышко, – тянет она слова, усмехаясь. – Хорошо сыграно. Усвоил мой урок, а?

Я не могу встретиться с ней взглядом, иначе она догадается о моих мотивах. Возможно, эта женщина – самый несносный человек, с которым мне доводилось встречаться во время полетов, но она определенно умна.

– Какой урок?

Она фыркает.

– Тебе стоит купить мне напиток в знак признательности.

– В первом классе напитки бесплатные, болтушка.

– Таков принцип.

Я бы добыл ей целую бутылку шампанского, лишь бы она только прекратила трещать. Но обычно алкоголь еще сильнее развязывает язык. Я вздрагиваю от мысли, что эта девица начнет болтать еще больше.

И в следующий момент, будто услышав мои мысленные сомнения, к нам направляется стюардесса с бокалом шампанского на серебряном подносе. Она широко мне улыбается.

– Мистер Скотт. Ваше шампанское.

– О, Христа ради, – бормочет под нос моя болтливая соседка.

На данном этапе жизни сохранять нейтральное выражение лица, что бы ни случилось, стало для меня рутиной. Но прямо сейчас реально приходится приложить усилия. Каким-то образом эти мучения будто забирают у меня лет пять возраста, и хочется, как в школе, дернуть ее за волосы. Но я не делаю этого. Забираю напиток у стюардессы и ставлю его перед собой.

– Спасибо, – говорю ей, передавая бокал Болтушке. – Однако это моя соседка просила шампанское, а не я.

Стюардесса бледнеет.

– О. Я... мне жаль, – говорит она, обращаясь к женщине рядом со мной, чье имя мне бы стоило узнать, а может и нет.

Продолжать с ней разговор – не лучшая идея. Может девушка и веселая, но всё равно безумная. А я не люблю непредсказуемость.

– Я не поняла. Думала... – растерянно говорит стюардесса.

– Всё верно. – Моя соседка наклоняется вперед, нарушая мое личное пространство, и понимающе улыбается стюардессе, тогда как меня окутывает аромат сладкого лимона и теплой женщины. – Солнышко и меня так взволновал, что я почти достала свою кредитку и предложила заплатить ему за секс.

Я давлюсь собственной слюной.

– Ебаный ад.

Стюардесса становится пурпурного цвета.

– Да. Гм. Вам еще что-нибудь принести?

Парашют.

– Мне ничего не надо, – говорит сумасшедшая пташка слева от меня, счастливо попивая шампанское.

– Содовая со льдом, – отвечаю я. На этом этапе мне уже хочется попросить целую бутылку джина. Но алкоголь в самолете лишь повышает мою взвинченность. Просто дыши, расслабься, переживи этот адский рейс.

Стюардесса бросает на меня сочувственный взгляд. А с другой стороны от меня снова раздаются звуки счастья. Я жду следующего залпа неприятностей, но, как ни странно, оказываюсь разочарован тем, что моя соседка достает свой телефон и наушники. Итак, она собирается устроиться поудобнее и отключиться. Блестяще. Именно то, что мне нужно. Я благодарен за это.

Поднимая свой журнал, я смотрю на снимок красной Lamborghini Centario. У меня есть такая же, но графитового цвета. Перелистываю страничку. Черт.

Ее девичье пение шепотом звучит достаточно громко, чтобы я слышал его поверх шума двигателей. Миленько, давайте петь хором. Чертова женщина заразила меня странным случаем незрелости, потому что я чувствую соблазн подколоть ее, указав на то, что она не попадает в ноты, и всё это лишь ради возможности услышать ее ответ. Данная идея наполняет меня предвкушением. Вот только я знаю эту песню.

Разочарование и то, как резко оно меня одолевает, шокирует. Этого я не ожидал. Не так сильно. Потому что она слушает группу «Килл-Джон» и, очевидно, любит ее. Я тоже люблю «Килл-Джон». На данный момент они – самая популярная группа во всем мире, а ребята – часть меня самого. Они связаны со мной кровью, потом и слезами.

Потому что я их менеджер. Киллиан, Джакс, Уип и Рай – мои ребята. Я сделаю для них что угодно. Но единственное, что отказываюсь когда-либо делать, так это взаимодействовать с их поклонниками. Никогда.

Я давно выучил этот урок. Фанаты, не важно, кто они, слетают с катушек, когда узнают, что я управляю «Килл-Джон». Я отказываюсь быть их проводником.

Еще одна строчка песни слетает с уст Болтушки. Она кивает головой, закрыв глаза и выглядя так блаженно. Я отворачиваюсь. Нет, не разочарование. Облегчение.

Я продолжаю говорить себе это, когда приносят мою содовую, пока пью ее с большим, чем обычно, энтузиазмом. Я. Чувствую. Облегчение.

Глава 2

Софи

Я абстрагируюсь в безопасный кокон от своего сексуального соседа. Приходится это сделать. Было очень весело его доставать, но мне известны предупреждающие звоночки. Скоро я начала бы в него влюбляться; он ведь так горяч и слишком суров, чтобы сопротивляться притяжению. Вы думаете, что суровость не возбуждает, но каким-то образом в нем эта черта буквально ставит меня на колени...

Ага. Так что я поступила разумно и достала свои наушники. Сейчас я слушаю музыку, параллельно листая журнал Vogue.

Он делал то же самое, читая журнал о машинах, пока не отбросил его в сторону, заменив ноутбуком. Мучительно тяжко не заглядывать в его экран. Чем этот парень занимается по жизни? Возможно, он настоящий герцог; клянусь, он бы подошел на эту роль. Или, быть может, миллиардер? Но полагаю, оба данных типа мужчины владели бы собственными самолетами.

Я теряю счет времени, представляя, как Солнышко управляет каким-то поместьем в Англии или катает нелепых девственниц на своем личном вертолете, когда к нам подъезжает тележка с закусками и коктейлями – так как, очевидно, богатые люди предпочитают летать бухими в хлам. И хотя мистер Счастье не желает ни того, ни другого, я стягиваю наушники и собираюсь узнать весь перечень меню.

– О, да, пожалуйста, – говорю я.

Рядом со мной Солнышко фыркает себе под нос.

Я его игнорирую. А что? Я люблю поесть. Люблю. Я. Это. А вот эта штука выглядит реально неплохо. Стюардесса передает мне серебряный поднос с множеством сыров, орешков, крошечных шариков прошутто и жареных томатов на тостах. Чудесно.

– Ты реально профукал, – говорю я ему, когда мы снова остаемся одни. – Эти штуки очень хороши, – бросаю шарик мяса в рот и сдерживаю стон.

Официально ненавижу первый класс. Как я смогу летать дальше после сегодняшнего дня? Бедные неудачники на галерке.

– Позже ты об этом пожалеешь, – говорит он, не отрывая взгляда от экрана, – когда твой желудок будет полным, а эта оловянная махина начнет прыгать по волнам неизбежной турбулентности.

Он едва сдерживает дрожь.

– Почему-то турбулентность всегда случается во время обеда,– я откусываю кусочек кремового сыра. – Ты когда-нибудь замечал это?

– Не особо.

– Может, они подстраивают время турбулентности под авиарейсы, – я хмурюсь. – Не удивилась бы.

Он издает непонятный звук.

На этот раз скорее похожий на смех.

– Знаешь, расслабься, тебя это не убьет.

Вздыхая, он закрывает ноутбук и прячет его.

– Почему ты думаешь, что я никогда не расслабляюсь? – эти убийственные синие глаза приковывают меня к месту одним своим взглядом.

Боже, реально очень сложно смотреть прямо на него. Мое дыхание замирает где-то в животе, а бедра сжимаются. Нормальная же реакция на сексуальность. Вот и всё.

Но, тем не менее, отстойно, что мой голос звучит вот так:

– Полагаю, что эти морщинки у тебя между бровей не от смеха.

Упомянутые морщинки углубляются, когда он хмурится.

Не могу сдержать улыбку.

– Не волнуйся, несмотря на раздражительность, ты и вправду выглядишь молодо.

Он трясет головой так, будто пытается прочистить мысли.

– В этом потоке словесной рвоты был где-то скрыт комплимент?

– Такому горячему парню, как ты, не нужны комплименты. Сколько тебе, кстати? – давлю я, потому как дразнить его настолько весело, что не могу остановиться.

– Это довольно личная информация. Я же не спрашиваю у тебя, сколько...

– Мне двадцать пять, – довольно отвечаю я.

Его губы кривятся, и я знаю, парень пытается удержать свой крутой фасад на месте. Но в глазах заметны признаки капитуляции.

– Мне двадцать девять.

– Двадцать девять недалеко от девяноста.

– Ты специально пытаешься меня спровоцировать?

– Возможно, это и есть ответ на мой первоначальный вопрос. Ты когда-нибудь расслабляешься, солнышко?

– Что нужно сделать, чтобы ты прекратила меня так называть?

Его голос слишком прекрасен – хриплый, глубокий и приятный. Мне хочется найти в телефоне книгу и попросить парня почитать вслух. Но я отбрасываю эту мысль.

– Тебе нужно назвать своё имя. И я заметила, что ты не ответил на вопрос.

Он сильнее хмурится. Это так мило. Хотя, вероятно, скажи я ему подобное, парень бы зарычал. Хмурое выражение его лица говорит о сомнениях, словно мужчина ведет войну с самим собой.

– Послушай... – я пожимаю плечами, поедая еще один мячик дыни. – Если не хочешь говорить – ладно. Многие до странности параноики.