Текст книги "Путь небес. Преодолевая бурю"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

За обшивкой корабля неслась вселенная, все быстрее, все дальше.

– Держаться! – рычал Хан.

Твари вопили. Белые Шрамы давали им отпор, непокорные, несгибаемые.

– Держаться!

Глава двадцать седьмая

По мощному грохоту последнего лэнс-удара Мортарион понял, что щиты «Бури мечей» наконец упали, на этот раз по-настоящему, и он может телепортироваться обратно.

Примарх взглянул на лежащих вокруг мертвецов, срубленных ударами кос, на кровь, что растекалась и собиралась в лужи по всей палубе. Все убитые стремились атаковать его, чуть ли не бросались на клинок, сражались так же свирепо и умело, как воины любого легиона, но было в них и что-то еще. Некая одержимость.

Их хан, Торгун, тоже лежал на полу со сломанным хребтом. Прикончить его оказалось непросто – он не был проворным, как братья, но превосходил их в стойкости. В конце боя взмах Безмолвия сорвал с него шлем, и Мортарион увидел лицо хана: окровавленное, тронутое смертью, но с горящими от радости глазами.

Потом он умер, как и много тысяч других, разрубленный на куски, втоптанный в металл.

– Мой господин, – раздался в комме голос Калгаро. – Наведение завершено. Переношу вас в безопасное место.

Мортарион отстраненно кивнул. Схватка обернулась изматывающей, механической резней, которая не утешила его после потери главной добычи. Даже в победе ощущался заметный привкус унижения.

На палубу обрушились лучи эфирного света, и примарха вновь пробрал холод бездны. Когда дымка рассеялась, он обнаружил себя на мостике «Стойкости», в окружении бойцов Савана с изморозью на доспехах.

Навстречу ему поднялся Калгаро. За спиной магистра осад стояли рядами прислужники Четырнадцатого легиона, офицеры и матросы из экипажа. Еще дальше, в стороне от остальных, располагалась небольшая группа воинов в золотом и фиолетовом. Во главе свиты держался первый лорд-командующий, который поклонился ему.

– Мой господин, простите за своеволие, – начал Эйдолон, – но, как вы видите, битва окончена. Я желал убедиться, что вы вернулись к нам.

Позади него, в иллюминаторах реального обзора, пылающие корабли подсвечивали пустоту красным. «Буря мечей» утратила балансировку, сотрясаемая взрывами, ее громадное тело изнутри озаряли пожары. Медленно переворачиваясь, она уходила из плоскости боя, роняя обугленные антенны и шпили с истерзанного корпуса. Флагман слишком пострадал, не было смысла его захватывать.

На дальнем фланге катастрофического сражения виднелись только разбитые, тлеющие остовы кораблей Белых Шрамов – уцелевшая часть флота отступила внутрь разлома. В погоню не могли пуститься ни его армада, ни звездолеты Эйдолона, поскольку брешь закрылась.

– Что Хан? – мрачно спросил Мортарион, как будто для простой формальности; барбарусец знал, что Джагатай ушел, вырвался из когтей, готовых сомкнуться у него на шее.

– Скрылся, мой господин, – ответил Эйдолон. – Не ведайте сомнений – победа за вами. Он бежал от вас, но варп не будет милосерден к нему.

– Победа?! – заорал примарх, резко повернувшись к лорду-командующему. Из древней дыхательной маски полетели капельки желчи. – «Победа»? Может, историческая? Чертов мутант, если для тебя это победа, значит, ты любишь боль даже сильнее, чем утверждают слухи!

Снаружи, в пустоте, боевые корабли Третьего и Четырнадцатого легионов полностью остановились. Их экипажи окунали громадные пушки в дымящиеся чаны с охладителями, отключали перегретые плазменные двигатели во избежание расплавления. Поодаль мерцали последние отблески пустотного сражения – там еще сопротивлялись окруженные космолеты Пятого, не успевшие пройти в варп-разлом. Шла охота за «языками», хотя нужда в них по большому счету исчезла.

Мортарион зашагал обратно к трону, напряженно обдумывая положение.

Еще одна неудача, еще одно пятно на репутации. Когда он вернется к Хорусу и братьям-примархам, на нем будет лежать груз позора – тяжелый, как и всегда.

Калгаро ждал с обычным спокойствием и молчал, пока к нему не обращались. Его подчиненные оставались на боевых постах, неизменно угрюмые и безмолвные. Все они хотели услышать приказ. Оглядев их выжидающие лица, Мортарион почувствовал, как внутри него пробуждается некое омерзение. Он убивал, но этого было мало. Он преследовал врага, гнал сыновей через пустоту, вдаль от славных битв, но этого было мало.

Глубоко внизу, запертый и скованный, бился в цепях искаженный монстр – Грульгор. В покоях примарха тихо гнили непрочитанные колдовские тома. Псайкеры, по-прежнему обитавшие на всех кораблях его флота, пока что сдерживали себя, но заклинания готовы были слететь у них с языка.

Мортарион вспомнил слова Эйдолона: «Вам не удастся вечно отвергать богов. Вы можете возводить стены, отдавать приказы, но не загоните обратно то, что было освобождено».

– Заканчивайте все текущие дела, – наконец проворчал худощавый примарх, опускаясь на трон. – И быстро. Потом переходим в варп.

Он снова воззрился на лорда-командующего:

– Ты неплохо справился с поисками моего брата. Во второй раз получится?

– Боюсь, Хан уже недоступен для нас, господин, – как будто с неуверенностью ответил Эйдолон.

– Тогда поищем другого. Если дам тебе имя, твое искусство сработает?

– Это будет зависеть от имени.

– Тот, кого я хочу усмирить, перед тем как отправиться к Тронному миру.

Лорд-командующий явно удивился.

– Хотелось бы большей определенности.

Тогда Мортарион снова подумал о Грульгоре. Представил, как чудовище мерзко вздыхает в камере, гнилой от трюмных вод. На Молехе оно было оружием, ровнявшим с землей города.

Оно было поганым отродьем. Следует искать лучший путь.

– Я встану рядом с магистром войны, – сказал примарх. – Мы займем место в авангарде, наш легион удостоится заслуженной чести. Но необходимо собрать все силы. Нужно вернуть тех, кто был с нами в самом начале.

Мортарион посмотрел на Эйдолона – во всем его убранстве и распущенности, во всей его силе и слабости – и испытал отвращение.

– Поэтому приведи нас к моему первому капитану, – заключил он. – Найди мне Каласа Тифона.

Эпилог

Первые сигналы обнаружили авгуры дальнего действия на сторожевике «Валья», вышедшем на охоту с Талионских Отмелей. Сообщение о них направили в штаб тактической группы примарха, которая находилась в двух варп-переходах, на границе субсектора Проксима Сол-Терций – менее чем в двух неделях пути от Терры. Поначалу в точности данных усомнились и отправили прямым лучом запрос о подтверждении.

Все изменилось, когда на самом «Храфнкеле» засекли варп-возмущения от целой армады. Флагман, семнадцать космолетов эскорта, курьерские корабли Администратума и разнообразные транспорты ауксилии были приведены в полную боевую готовность.

Ведь Волки, которые патрулировали дальние рубежи оборонительных позиций лорда Дорна, залечив полученные в Алакксесе раны и страстно мечтая дать бой магистру войны на его территории, приняли метки на сенсорах за то, к чему они готовились уже несколько месяцев. Фенрисийцы решили, что враг наконец взял курс на Тронный мир. «Храфнкель» затребовал с Терры подкрепления, но не стал ждать ответа и ушел за пелену.

Принадлежность неизвестного флота выяснилась только после того, как группировка Шестого легиона выдвинулась на передовые позиции и начала более точное сканирование. Трэллы, не веря своим глазам, неоднократно перепроверяли отчеты, пока не получили достаточно надежные результаты для доклада примарху. Информацию переслали на контрольные станции мостика, где магистр сенсориума, еще раз сверив данные, все-таки завизировал их и опасливо направился к командному трону.

Взяв инфопланшет, Леман Русс долго изучал его. В конце концов он поднял от рун льдисто-голубые глаза.

– Этого не может быть, – сказал примарх.

– Мы проверили и перепроверили, господин.

– Но почему сейчас? Почему он явился сейчас?

Магистр сенсориума покачал головой:

– Не могу знать. Цели еще в трех днях пути.

Русс поднялся, истинные волки у его ног также вскинулись, рыча и фыркая. По лицу примарха мелькнула тень, словно от грозовой тучи, правую ладонь он положил на рукоять Мьялнара.

– Все корабли к бою! – прорычал он. – Сожгите двигатели, но перехватите его раньше остальных. Я буду первым, кого он увидит.

Служители уже бросились исполнять приказ, и громадная туша «Храфнкеля» начала разворот, готовясь к запуску плазменных ускорителей.

– Джагатай, будь ты проклят! – злобно выговорил Русс, подходя к краю тронной площадки. – Не стоило тебе возвращаться.

Не щадя двигателей своих эскортов, флагман меньше чем за три дня преодолел расстояние до контактов в пустоте. Когда «Храфнкель» достиг указанных координат, все бойницы флотилии были открыты, все «Громовые ястребы» заполнены воинами и готовы к старту. Главные лэнсы зарядили для залпа по команде, тактическая группа приняла атакующее построение. Как только появились первые данные с устройств реального обзора, на мостике началось распределение целей для ждущих охотничьих стай и выделение основных векторов удара.

Но никто не предпринимал ответных действий.

Флот Пятого легиона – то, что от него осталось, – наконец появился в зоне видимости, ковыляя с отключенными щитами и плазменными ускорителями на половине мощности. Их белизна исчезла, за время перехода через Глубинный Варп корпуса покрылись толстым слоем гари. В зените Крестового похода Русс видел, как собираются для войны Белые Шрамы, и тогда у них было вдвое больше звездолетов, сверкавших золотом, багрянцем и слоновой костью. Сейчас уцелевшие корабли едва тащились на сожженных двигателях.

Их флагман пропал. Строй возглавлял линкор с идент-кодом «Копье небес», на бортах которого виднелись борозды, подобные следам от когтей. За ним двигалась остальная флотилия – неровно мерцали габаритные огни, тускло светились сопла ускорителей.

Обе армады остановились, разделенные едва ли сотней километров открытого космоса. Орудия Шестого легиона были наведены на уязвимые места оппонентов, имевшиеся во множестве. Пушки Белых Шрамов не захватывали цели, их звездолеты просто висели в пустоте.

Безмолвные. Израненные.

Русс внимательно наблюдал за ними, следил, нет ли признаков движения на передовых кораблях. Армада Хана значительно превосходила его тактическую группу числом, но вряд ли могла сражаться.

– Они вышли на связь? – требовательно спросил примарх.

Его хускарл, Гримнир Черная Кровь, покачал головой:

– Пока ничего.

Леман Русс резко поднялся с командного трона.

– Направить лэнсы на мостик передового корабля! По команде – вывести из строя!

Пока трэллы спешно выполняли распоряжение, на одном из пультов впереди вспыхнула тревожная руна.

– Господин, они пытаются навести луч телепорта.

– Сколько?

– Всего один.

Примарх грубо усмехнулся:

– Что ж, наглости ему не занимать. – Он выхватил ледяной клинок, холодно блеснул обнаженный металл. – Пусть приходит.

Носовую секцию пустотных щитов «Храфнкеля» на мгновение отключили. Секундой позже одинокая колонна эфирного света с треском пронзила своды мостика и опустилась на палубу в нескольких метрах от Русса. Столп ярко вспыхнул, потом сияние потускнело, и в его центре возникла высокая стройная фигура.

Хан прибыл без оружия. На его броне, обугленной, как и корабли, виднелись глубокие рваные дыры. Он стоял без шлема, с залитым кровью лицом и взлохмаченными черными волосами. Вначале показалось, что Каган с трудом держится на ногах, но затем он выпрямился, развернул плечи и встретил взор брата.

Увидев его вновь, Русс испытал только ярость. Примарх готов был рвануться вперед, раскрутить Мьялнар над головой и вонзить в грудь тому, кто оставил его умирать в пустоте. Ледяной клинок удобно лежал в руках, готовый к убийству.

Но Русс не двигался. Не шевелился и Хан.

Волчий Король и Боевой Ястреб стояли лицом к лицу, разделенные молчанием.

– Знаешь ли ты, брат мой, скольких сыновей я потерял в Алакксесе? – наконец прорычал Русс сквозь стиснутые зубы.

В ответ раздался голос Хана, такой же, как и всегда, – звучный, размеренный, с сильным акцентом.

– Мы должны были убедиться.

– «Убедиться»! – Леман подступил к нему, не убирая клинок. Джагатай был почти на голову выше брата, но уже в плечах и тяжело ранен. От границ тронного возвышения в повелителя Белых Шрамов целились из сотни болтеров, но оба примарха не обращали на это внимания. – И в чем же ты убедился? До сих пор считаешь меня Мясником Просперо?

Каган не отводил взгляд.

– Я увидел, что ты сотворил, и отправился дальше. Да, я убедился во всем, но, если ты желаешь вернуть долг крови, мне нечего тебе отдать – мы уже заплатили свою цену.

Русс придвинулся к Хану на длину ладони.

– Я часто думал, что скажу и как поступлю, если мы встретимся снова, – оскалился он. – Знаешь, Джагатай, многие во Дворце именуют тебя предателем. Я могу убить тебя на месте, и мало кто будет скорбеть. Так я отплачу кровью за кровь и потом, когда предстану перед духами павших, честно скажу, что отомстил за них.

– У меня нет оружия, брат, – спокойно ответил Каган. – Срази меня, если желаешь, но знай, что я прошел через огонь преисподней, чтобы доставить моих сыновей на Терру. Никто – ни ты, ни Хорус, ни даже наш Отец – не помешает мне привести их туда, где им предначертано быть.

В словах брата вновь сквозило прежнее высокомерие. На миг оно лишь распалило гнев Русса, побуждая его все-таки взмахнуть клинком, принести воздаяние, которое он так часто себе представлял.

Но затем Леман осознал нелепость происходящего. Его крупные губы, пересеченные рубцами, растянулись в безрадостной ухмылке. Она расширилась, превратилась в улыбку, потом зазвучал низкий, рычащий смех и, наконец, – настоящий хохот. Запрокинув голову, Русс зашелся веселым ревом.

– Ты всегда был спесивым ублюдком, – сказал он. – Явился в мои чертоги, как нищий, а говоришь так, будто владеешь тут всем. Кто бы еще на такое осмелился?

Смех понемногу стих. Леман наконец убрал меч в ножны. Повсюду на мостике опустились болтеры.

– Мне стало бы легче, оставь я тебе новенький шрам на память, – заметил Русс. – Может, это чему-нибудь тебя научило бы. Но ты и так уже будто полумертвый, да и мне неохота тупить меч о твою тощую шею.

Хан одарил его ледяной улыбкой:

– Сохрани клинок для тех, кто идет за мной по пятам.

Волчий Король посерьезнел:

– Ждать недолго. Если договоришься с Малкадором, его обрадуют твои бойцы. Ему вечно не хватает верных легионеров.

– Значит, ты возвратишься к нему со мной?

– Нет. Еще нет, – покачал головой Русс. – Думаю, лучше нам оставаться порознь. Я по-прежнему гневаюсь на тебя, брат, и могу вспыхнуть снова. В любом случае я заперт здесь – мне предстоят битвы в пустоте. Хорус готовится к решающему штурму, приходят доклады о сборе изменнических сил со всего сегментума, даже из такой дали, как Ярант.

Джагатай кивнул:

– Тогда дождусь тебя во Дворце. Я ведь говорил, что хочу снова биться рядом с тобой, как нам и предназначено.

– Не сомневайся, этот день придет, – заверил фенрисиец.

В нижних отсеках «Копья небес» стояли на страже грозовые пророки.

Обставленное жаровнями тело Арвиды покоилось в центре круга, вырезанного на палубе. Его уложили на спину в полном доспехе, поскольку те, кто принес чернокнижника с мостика, просто не смогли снять броню.

Над неподвижной фигурой Ревюэля завивался дым благовоний, темный в тусклом свете углей. По керамитовым латам тянулись священные символы, обереги от мрака, выведенные порошками земляного и буро-красного цветов.

Арвида потерял сознание в последние секунды варп-перехода, перед тем как флот с грохотом вырвался в реальный космос. Эхо эмпиреев еще звучало под высокими сводами мостика, когда грозовые пророки поспешили на помощь Ревюэлю, но отступили в омерзении. Тело псайкера восстало против него: черные и грязно-розовые жидкости потекли из щелей в доспехе по эмблемам Пятнадцатого легиона, которые сохранил чернокнижник. Его руки и ноги затряслись, из вокс-решетки донеслось сдавленное бульканье.

Следуя указаниям Наранбаатара, шаманы быстро унесли Арвиду вниз, в покои задын арга, где произнесли древние слова изгнания якша и нарисовали на его содрогающемся теле обережные знаки.

Изменения плоти понемногу стихли. Ревюэль, впрочем, так и не пришел в чувство, и о нем долгие часы заботились те, кого он направлял в странствии по глубинам эфира.

Когда явились Волки, у дверей по приказу Кагана встали часовые, которые не позволили фенрисийцам даже близко подойти к последнему сыну Магнуса. Потом стаи вернулись на свои корабли, и шаманы возобновили дозор. На протяжении условной ночи и дня непрерывно звучали песнопения, завивались струйки дыма и разносились ароматы священных масел.

Сейчас, после окончания подготовки к финальному переходу на Терру, Наранбаатар сменил на страже Осха, своего брата по ремеслу задын арга. Они постояли над Арвидой, выискивая признаки изменений.

– Нам их не остановить, – наконец признал Наранбаатар.

Осх кивнул.

– Значит, хворь скоро вернется?

– Уже вернулась.

Старший грозовой пророк зачерпнул из медной чаши благословенную пыль с равнин Чогориса и посыпал ею нагрудник Ревюэля. Округлые пластины заметно вздулись, словно изнутри на них давила масса плоти, пытающаяся вырваться наружу.

– Как долго он страдал от этого? – спросил Осх.

Наранбаатар улыбнулся.

– Если он скрывал болезнь от нас, то, возможно, с самого начала, – ответил старший шаман. – Интересно только, знал ли про нее Есугэй.

– Но как нам быть? Можно ли везти его на Терру?

– Почему нет?

– Он ведь… из Пятнадцатого легиона. Если это откроется…

Осха прервал тихий шум дверного замка – кто-то вводил код доступа. Грозовые пророки быстро встали между входом и телом на полу.

– Кто идет? – потребовал ответа Наранбаатар.

Створки раздвинулись, за ними обнаружился смертный в обтягивающем комбинезоне и плотном дамастовом плаще. Темнокожий мужчина был терранцем, причем не из слуг легиона.

Наранбаатар вскинул ладонь, по керамитовой перчатке пробежали зачаточные пси-разряды.

– Лучше назовись, – предостерег он.

Человек медленно поднял руки, показывая, что не вооружен.

– Это он? – спросил незнакомец. – Чернокнижник с Просперо?

– Я сказал, назовись.

– Халид Хасан, – представился тот, глядя мимо шаманов на тело Арвиды. – Избранный Малкадором. Мы получили авгур-отчеты, и я прибыл вместе с Волками. Он жив?

Наранбаатар не опускал латную рукавицу.

– Он один из нас. Если кто угодно, даже Сигиллит, захочет причинить ему вред…

– «Вред»? – перебил Хасан. – «Вред»?! Нет, господа мои, вы все неправильно поняли. Мы знаем, что чернокнижник болен. Вы не можете его вылечить. Однако же мой повелитель в силах спасти его – и искренне этого желает. Думаю, вы не осознаёте, с чем имеете дело. Поверьте, мы не допустим, чтобы он умер у вас на руках.

– Как ты проник на корабль? – уточнил Осх.

– Это вас не касается. Я мог бы прийти открыто, но вы понимаете, какие возникли бы сложности. Если бы лорд Русс обнаружил, что вы здесь скрываете…

– Ему никогда не узнать.

– Да, пожалуй. – Халид опустил руки. – Послушайте, сейчас вам нужно устраниться. Со мной прибыли еще люди, они могут помочь. Все удастся провернуть тихо, даже если Волки будут кружить вокруг флота до самой Терры. Вас отведут во Дворец, где ждет Сигиллит. Он переговорит с Ханом, и тогда все прояснится, но пока, только пока, просто не мешайте нам. Не отказывайтесь от помощи. – Хасан сложил ладони. – Тут нет никакого обмана. Мы все желаем одного и того же.

Наранбаатар ответил не сразу. Разум Халида был незащищенным, открытым. Наконец грозовой пророк отвел латную перчатку.

– Его хворь усилилась. Говоришь, вы можете помочь?

– Если вы разрешите, то да, но время не терпит.

– Но в чем здесь выгода для вас? – вмешался Осх, полный недоверия.

– Дело в том, что мы ждали его, – объяснил Хасан, чуть ли не с почтением смотря мимо них на Арвиду, лежащего без сознания. – И вот наконец он прибыл.

«Сюзерен» прорвался вместе с остальными. Сейчас, в реальном космосе, он – последний осколок тактической группы Эйдолона – держался в арьергарде строя Пятого легиона, выбиваясь из рядов кораблей с опаленными корпусами цвета слоновой кости.

Когда завершились варп-странствие и успешные переговоры с терранскими агентами, Шибан, передав управление звездолетом Иманю, отправился в бывшие покои Придворных Клинков. После окончания погребальных обрядов над павшими воинами братства туда же принесли броню Джучи. Его наплечник с символом мингана Касурга возложили под слабо мерцающие столовые свечи, и хан много часов скорбел о товарище.

Они понесли тяжелые потери – у братства словно бы вырвали сердце. Немного осталось воинов, сражавшихся вместе с Шибаном на Чондаксе, и еще меньше тех, с кем он мог бы разделить более давние воспоминания.

Опустив голову, хан почувствовал, как движутся поршни в области затылка. Ближе к концу схватки префектор серьезно повредил его Оковы, и возможность для починки механизмов представится не скоро. Слишком уж неотложными были проблемы истерзанных кораблей и выживших членов экипажа.

Но хан не страдал. Боль была чистой, и он научился закрываться от нее в медитации.

«Возможно, я всегда так умел, – подумал Шибан. – Может, просто недостаточно старался».

От двери каюты донесся звонок.

– Входите, – сказал хан.

Зашла Илия Раваллион, и Шибан, поднявшись, поклонился ей.

– Сы, – произнес он, – никто не сказал мне, что вы уцелели в странствии.

Генерал взглянула на памятные вещи Джучи.

– Каль дамарг закончен? – спросила она.

– Пока что.

Подойдя ближе, Илия села на лавку напротив лат погибшего. В тусклом свете женщина, почти прозрачная от старости и забот, казалась привидением, да и мягкую кожаную обивку она почти не вдавила.

– Хоромы у них были богаче, чем у нас, – заметил Шибан, шагая к этажерке из красного дерева, на которой стояли хрустальные бокалы и графины с вином.

Оглядев убранство каюты мертвого префектора, Раваллион неприязненно скривила губы.

– Этот легион ненавистнее всех, согласен?

– Не буду спорить. Но как ваше здоровье? Как наш новый флагман?

Илия попробовала улыбнуться, но вышло не очень удачно.

– Есугэй говорил со мной с пустотной станции, представляешь? Не знаю, как он сумел, но теперь мне такого не забыть. Кажется, хотел пожелать мне, чтобы я жила дальше. Не могу сказать, что мне самой это очень нужно.

– Раньше я от вас подобного не слышал.

– Да, конечно, но я смертельно устала, до самой глубины души. Однако, быть может, мне еще стоит бороться. Возможно, на Терре найдется лекарство от всех наших хворей.

– Возможно. – Хан налил немного вина в бокал и протянул ей.

– Это не опасно? – неуверенно спросила Раваллион.

– Самое худшее – в голове зашумит, – успокоил ее легионер.

Приняв сосуд, Илия сделала большой глоток. У нее тряслись руки.

– Мне будет его не хватать, Шибан, – вдруг сказала она срывающимся голосом.

– Мне тоже.

– Он по-доброму к тебе относился, ты знал?

Хан улыбнулся:

– Он ко всем так относился.

Но это было не совсем правдой. Именно Таргутай Есугэй забрал Шибана из степи, наставлял его во время Вознесения, с гордостью наблюдал спокойными золотистыми глазами за стремительной карьерой подопечного.

– Вы были правы, – произнес Шрам. – Правы насчет Торгуна. Вас это радует? Мне сказали, что в конце он бился на «Буре мечей». Говорят, вы и здесь приложили руку.

– Такая у меня привычка после Просперо.

– Грустно, что он сражался в одиночку.

Раваллион покачала головой:

– Не грусти. Перед эвакуацией я взглянула на Торгуна – уже тогда он смеялся.

Шибан склонил голову:

– Рад это слышать.

Задрожав еще сильнее, Илия допила остатки вина.

– Но что ждет нас теперь? – Она поставила бокал и невольным, почти детским движением взяла легионера за руку, крепко сжав его латную перчатку. – Я завидую им обоим. Постыдно, правда? Но это так.

Шибан пришел в смятение, не зная точно, как ответить на внезапный жест растерянной женщины. В итоге он накрыл ее руку своей, стараясь как можно аккуратнее двигаться в доспехе.

– Мы выжили, – сказал Белый Шрам. – И еще можем победить.

– Ты веришь в это? – Раваллион посмотрела на него с почти отчаянным выражением на хрупком лице. – Скажи мне честно, веришь?

Хан не мог солгать ни ей, ни себе.

– После всего, что случилось, мы остались собой, – произнес Шибан. – Есугэй назвал бы это победой.

Илия наконец улыбнулась, хотя на глаза ей еще наворачивались слезы.

– Да, – сказала она, не отнимая руку. – Назвал бы.

За высоким иллюминатором длинной дугой мерцающих звезд вытянулась Галактика.

С поста на вершине обзорной башни «Копья небес» были видны израненные корабли, тихо скользящие по широкому простору. На некоторых из них, сторожевиках Пятого легиона, виднелись рубцы от эфирного перехода. Другие звездолеты пребывали в лучшем состоянии, но держались поодаль, поскольку принадлежали Космическим Волкам.

– Как думаешь, они позволят нам совершить последний переход без надзора? – спросил Хан, смотревший в громадное окно.

Джубал, который стоял рядом, пожал плечами:

– Мне кажется, нет. Разве Волчий Король не известил вас о своих намерениях?

– Я не спрашивал. Обрадовался уже тому, что сумел уйти с его корабля без драки.

Владыка охоты усмехнулся:

– Но рано или поздно он отправится на бой с магистром войны.

– Похоже на то, – кивнул Хан.

– Напрасно. Он мог бы вернуться вместе с нами, укрепить оборону.

– Да, но кто в силах переубедить Повелителя Фенриса? Он уже принял решение. – Примарх вздохнул. – Для нас это ничего не изменит. Мы исполним данную клятву.

– Все не удавалось спросить вас, Каган, – поднял глаза Джубал. – Вы посещали то место, Темное Зеркало. Чем оно было?

Джагатай задумался. Вероятно, только Есугэй узнал точный ответ, но машины, увиденные Ханом в нижних колодцах, подсказали ему многое. Несомненно, станция была частью того же проекта, который оторвал его Отца от Крестового похода, того же замысла, по которому вся мишура империи – навигаторы, легионы, варп-двигатели Механикум, даже сами примархи – оказалась бы ненужной. Неудивительно, что планы держали в тайне, но подобная секретность привела к годам подозрительности и недоверия.

Измена свершилась еще до Хоруса, в этом не было сомнений. Возможно, последствия ее только сейчас выходили на свет.

– Ошибкой, – ответил Каган. – Тупиком. Мы остались с тем, что есть, – нашими войнами, клинками, мутантами. И нашими демонами.

С сухой улыбкой Джубал вновь повернулся к звездному пейзажу.

– Так или иначе, эта ошибка открыла нам Путь Небес.

– Больше не говори о нем, – сказал Хан, мучимый воспоминаниями. – Он стал могилой для многих, кто должен был попасть во Дворец.

Примарх вгляделся в пустоту, в сверкающий пояс звезд, что лежал перед ним. Где-то там, возможно, уже видимый глазу, лежал Тронный мир – все-таки достижимый после стольких лет мытарств.

– Нас вновь ждут испытания, – произнес Каган. – Мы еще не видели величайших из них, и мне неизбежно предстоит свести счеты с братьями. Но я на краткое время забуду об этом. Нам нужно оправиться, залечить раны, быть готовыми снова поднять клинки.

По ястребиному профилю Джагатая скользнула улыбка.

– Мы сохранили веру, Джубал, – закончил он. – Мы сразились, мы превозмогли, и теперь наконец летим домой.

Послесловие

Помнится, во введении к моему омнибусу «Мечи Императора» по вселенной Warhammer я говорил, что работать над «Мечом Правосудия» было одно удовольствие, но так случается не всякий раз. Некоторые книги, по разным причинам, бьются с автором на каждой странице.

«Путь Небес», несомненно, был из таких бойцов. Роман сопротивлялся всем попыткам сплести его канву, подбрасывал одну загвоздку за другой, уплывал за сроки сдачи и мучительно тащился к финалу на несколько месяцев дольше, чем планировалось.

Возможно, это общая проблема книг по Ереси Хоруса – слышал, другие авторы Black Library заявляли то же самое о последних своих работах в цикле. Кроме того, всегда непросто писать роман-продолжение. «Шрамы» стали первым большим проектом о Белых Шрамах времен Ереси, поэтому я начинал с (почти) чистого листа. В «Пути Небес» требовалось развить сюжет предыдущей книги, а также моих недавних рассказов: «Верность», «Демонология» и «Братство Луны».

Центральной темой романа стало изменение характеров Легионес Астартес. Ересь оказалась не просто вооруженным конфликтом, но и психологической катастрофой. Все, кто был вовлечен в нее, утратили прежние идеалы, что, по сути, и стало первопричиной безвыходной ситуации в 41-м тысячелетии, где далее верные защитники человечества не вполне здравы рассудком, невежественны и фанатичны. После нескольких лет беспрерывных потрясений Белые Шрамы начали меняться в душе. Шибан, например, превратился в номинального лидера тех, кто отдался фатализму, смешанному со злобной непокорностью врагам. Такой характер идеально подходит «современным» космодесантникам, но весьма чужд самому Шибану из «Братства Бури», его дебютного появления в цикле. Весь легион теперь сражается не только с реальными врагами, но и с разрушительными духовно-психологическими последствиями безжалостной войны на истощение.

В тяжелом положении пребывают не одни лоялисты. Мортарион до сих пор сопротивляется (с переменным успехом) чарующему демоническому зову. Даже Дети Императора, самый растленный из легионов, находятся в переходном состоянии – там остаются воины вроде Карио, которые до последнего цепляются за былую непорочность.

Но, честно говоря, меня всегда больше интересовали верные легионеры. В произведениях по Ереси всегда уделялось серьезное внимание мотивам предателей – и это правильно, – но возник риск, что приверженцы Трона останутся плоскими персонажами. Сюда же относится и вопрос замыслов Императора, которые внешне выглядят почти что безумными. Как указывал Хан в разговоре с Илией, зачем покидать Великий крестовый поход на пике славы, уходить без объяснений и молчать, даже когда Хорус начинает гражданскую войну? В романе я попытался набросать кое-какие ответы, прежде всего касающиеся тайного аспекта Его планов. Проект человеческой Паутины, намеки на который возникали в течение всего цикла, имел ошеломительные масштабы, являлся результатом многолетнего тяжкого труда и позволил бы не только противодействовать угрозе Хаоса, но и избавиться от звездолетов, навигаторов, а также, возможно, других институтов Империума. Как видите, у Шефа имелись причины для скрытности…

Тут мы подходим к другой важной составляющей «Пути Небес» – Навис Нобилите. Эти парни, что неизменно восхищают меня, являются одним из старейших элементов мифологии Warhammer 40,000. В эпоху Ереси Хоруса навигаторы неизбежно манипулировали обеими сторонами конфликта. Они незаменимы и драгоценны, как бриллианты, даже если помогают в войне твоим врагам. Мне казалось немыслимым, что грандиозный замысел Императора удалось бы осуществить без привлечения агентов домов, поскольку для таких радикальных нововведений требовалась многомиллионная армия не только рабочих, но и специалистов. И ясно как день, что если одни из них трудились ради Его идеи, то другие противостояли ей. В этой войне все организации, от механикумов до Имперской Армии, оказались расколотыми надвое.