Текст книги "Тёмный Зов (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Глава 47
День 586 П.В.
Не могу поверить, что согласилась сюда приехать.
Когда грузовик свернул на заснеженную подъездную дорогу к домику, в котором мы с Ариком впервые занимались любовью, меня накрыла буря эмоций.
Да, у него выгодное расположение, там есть электрогенератор, небольшая кухонька и проточная вода. Мы сможем принять душ и приготовить что-нибудь из продуктов, взятых в пещере. Впервые за несколько месяцев я смогу спать на нормальной кровати.
Но всё же этот домик хранит слишком много воспоминаний.
Когда Арик в первый раз предложил остановиться здесь, я была против. «Это же всего в половине дня пути от замка. На каком расстоянии будет находиться сфера?»
«На достаточном. Тем более с моим уходом она могла даже уменьшиться».
За время пути Арик, кажется, смирился со смертью Танатоса.
«Ты жива. Важно лишь это», – сказал он. Но всё равно остался подавленным.
«Нет. Арик, это риск…»
«Sievā, я больше никогда в неё не попаду».
Я сомневалась, смогу ли находиться в этом месте, но Арик с Джеком выглядели совершенно измотанными. Только потому я согласилась.
Арик припарковался, и я увидела пристроенный к склону горы домик со смежным стойлом. Когда я была здесь в прошлый раз, в нём стоял Танатос.
Вдалеке показалась огромная спутниковая антенна, освещённая вспышками молний. Не удивлюсь, если под ней до сих пор разбросаны обрывки моей одежды…
– Ого, какая тарелка! – воскликнул Джек. – Рабочая?
– К сожалению, нет. Она пострадала во время бури с градом и не подлежит ремонту, – сказал Арик и бросил взгляд на меня.
Мои щёки запылали. Он тоже покраснел. Мы одновременно вспомнили ту ночь?
Здесь, скорее всего, и был зачат Ти. Интересно, сопоставил ли факты Арик?
Когда он опустил взгляд на мой живот, я получила ответ.
Джек выбрался из машины с арбалетом наготове. Пока он помогал мне спуститься, я не знала, куда девать глаза. Всё-таки не надо было сюда приезжать.
Я уже собралась озвучить новые возражения, но Арик сказал:
– Здесь безопасно. Здесь есть все удобства. Завтра нас ждёт бой, и пусть это место будет нашей стратегической отправной точкой. Позволь мне пойти первым и убедиться, что никто… и ничто не поджидает нас в доме.
Я посмотрела на него выразительным взглядом, мысленно умоляя: убедись, что дом не похож на любовное гнёздышко.
Спустя несколько минут Арик махнул с порога, и мы с Джеком вошли вслед за ним. Первым делом я заглянула в заднюю комнату. Арик всё-таки воспользовался суперскоростью: заправил кровать и навёл порядок. А ведь он мог выставить напоказ то, что здесь произошло, но повёл себя как джентльмен.
Если возвращение в пещеру вызвало во мне ярость, то это место напомнило об обещаниях. Я будто наяву ощутила покалывание светлой щетины под своими ладонями. Тепло губ, накрывающих мои, требовательно, напористо. Вспомнила его попытки признаться в чувствах… такие неловкие, потому что у него не было опыта в таких делах.
Пока он подбрасывал дрова в камин, Джек осмотрел радиоаппаратуру на столе.
– Как ты нашёл это место, Жнец?
– Я сам организовал установку тарелки и постройку домика ещё до Вспышки, – ответил Арик, вмиг разведя огонь, – я подозревал, что с началом игры коммуникации будут выведены из строя.
– И решил создать собственный узел связи?
– Только по глупости не обеспечил всем необходимым.
Джек постучал пальцами по обшитым медью стенам, рассмотрел карты звёздного неба.
– И сколько же стоит такая штуковина? Миллионы? – спросил он.
Арик не стал отрицать.
– То есть ты был миллионером? – уточнил Джек.
Пожатие плеч.
Джек сузил глаза.
– Миллиардером?
– Сейчас это не имеет значения.
– Господи Иисусе. Не могу даже представить такую кучу денег.
Арик прижался плечом к стене.
– Я отдал бы всё до последнего гроша, лишь бы не быть бессмертным.
Джек горько усмехнулся.
– Ты говоришь так только потому, что никогда не был бедным.
– А ты говоришь так только потому, что никогда не жил вечно.
Джек с задумчивым видом кивнул, и между ними как будто возник проблеск взаимопонимания.
Какими бы разными ни были эти двое, у них есть много общего даже помимо меня. Между ними установился контакт, хоть это и не нравится ни одному, ни другому. Но он есть.
Боже, я люблю их обоих.
Джек отошёл от стола.
– Пойду возьму чего-нибудь перекусить.
Как только за ним закрылась дверь, я повернулась к Арику.
– Мне всё это не нравится. Зря мы приехали, это подло по отношению к Джеку. Ненавижу, когда между нами есть недомолвки.
– Думаешь, мне нравится? Но это самый разумный вариант.
– Всё равно… ой!
Я широко раскрыла глаза, почувствовав внутри толчок, сильный как никогда, и по щекам покатились слёзы облегчения. Решил остаться со мной, малыш?
– Что?
Арик мгновенно оказался рядом.
Я подняла взгляд.
– Ти зашевелился. Я боялась, что потеряла его. Поэтому и распсиховалась в пещере.
– Можно? – спросил Арик, стягивая рукавицу.
Я кивнула, даже не успев толком подумать, и он, нервно сглотнув, положил дрожащую ладонь мне на живот. Янтарные глаза вспыхнули от эмоций.
– Я чувствую его, sievā! – изумлённо произнёс он. – Чувствую нашего сына. Он сильный.
Глядя на его благородное лицо, я ощутила, как глифы задвигались и начали разгораться всё ярче и ярче. Между нами словно пробудилось давнее чувство единения. Как я по этому скучала. Скучала по нашей совместной жизни.
– Сильный, как его отец.
В дверном проёме появился Джек с коробкой припасов в руках и окинул открывшуюся сцену хмурым взглядом.
Я виновато отстранилась.
– Ти толкается. Сильно.
Сколько ночей Джек терпеливо ждал этого…
Где были твои мозги, Эви?
– Это хорошо, хорошо.
Джек совладал с собой, но я успела заметить разочарование в его глазах.
Войдя в крошечную кухоньку, он начал выкладывать продукты.
Я бросилась вдогонку.
– Давай помогу.
Он постарался скрыть эмоции, даже выдавил из себя улыбку.
– Уверена? Два повара на одной кухне и всё такое…
– Ты же знаешь, за последние недели я стала настоящим профи в приготовлении макарон.
– Нет, bébé, серьёзно, я сам, – сухо ответил он.
Я хлопнула его по плечу.
– Не будь засранцем.
Внимательно проследив за нашим диалогом, Арик удалился. Пока мы с Джеком готовили, он переоделся в одежду, взятую из седельной сумки. Перчатки – в обязательном порядке.
Мы втроём поели у потрескивающего камина. Но как только желудок наполнился горячей пищей, на меня снова накатила усталость. Вернулись сомнения относительно завтрашнего дня. Хватит ли мне сил, чтобы сделать то, что нужно?
Арик с легкостью прочёл всё на моём лице.
– Тебе необходимо отдохнуть перед битвой. Без осторожности нет и доблести[18]18
цитата из пьесы У. Шекспира «Король Генрих IV».
[Закрыть].
– Я не смогу спать спокойно, пока Пол жив, – я потёрла затылок, – тем более сейчас мы находимся ближе к сфере, чем мне того бы хотелось. Готова поспорить, что её можно увидеть с верхушки спутниковой тарелки.
– Да, можно. Но до неё десятки миль.
– У тебя есть план? – спросил Джек.
– Конечно. Пришёл, увидел, победил.
Арик потёр переносицу.
– Шучу, – нет у меня никакого плана. – Арик, сориентируй меня. Что мне нужно знать?
– В дневное время Ларк обычно спит, так что было бы разумно напасть с утра. Но Архангел, скорее всего, учует тебя, как только ты пересечешь границу сферы. Если повезёт, вместо того чтобы отомстить за прошлые игры, он отведёт тебя к Полу.
Джек покачал головой.
– Слишком рискованно.
– Sievā, если бы тебя сопроводил Джек с винтовкой…
– Он останется. Я не готова снова увидеть, как он умирает. И не готова увидеть, как он пустит пулю в кого-то из наших друзей, спасая меня, – я повернулась к Джеку, – скажи, ты бы пристрелил Ларк, если бы я была под угрозой?
Джек вздохнул.
– Sans doute, – без сомнения.
– Тогда я иду одна. Я проберусь в замок, вырублю всех спорами и задушу спящего Пола петлёй, – я постаралась говорить уверенно, хотя споры не всегда надёжное оружие.
– Весь прошлый год ты просила о вещах, которые я не способен был выполнить, – сказал Арик, – снять власяницу. Поверить, что ты больше на меня не нападёшь. Отпустить тебя. А сейчас просишь отправить тебя беременную на битву с тремя Арканами. И я при этом никак не смогу помочь.
– Знаю, я много прошу, но ты должен мне довериться, – сделав тон мягче, я добавила, – ты не поверил мне насчёт Пола, и посмотри, что из этого вышло.
– Скажи, что ты на сто процентов уверена в победе, и я тебе доверюсь.
– Я на сто процентов уверена, что у нас нет выбора. Если ты придумаешь лучший план, я вся во внимании. Если нет, решение принято…
После ужина Джек начал натягивать теплую одежду.
– Пойду проверю сферу.
Кажется, он чувствует себя так же неуютно рядом с ней, как и я.
– Если я усну, проследишь, чтобы она за ночь не подобралась слишком близко?
Он взял арбалет.
– Будет сделано. А Жнец тем временем, возможно, сумеет тебя образумить.
Сказав это, Джек перекинулся взглядом с Ариком и вышел.
Я поднялась и встала у окна. Наблюдая, как Джек исчезает во тьме, я вспомнила о маленьком тревожном рюкзачке, заботливо сложенным им для Ти. Чёрт, он должен был первым почувствовать шевеление. Вместо этого, он застал нас с Ариком в такой недвусмысленный момент.
В письме, которое Джек оставил перед отъездом из Форта, он написал: «Между тобой и Смертью есть что-то, чего я не понимаю. А мне пора научиться жить дальше, жить без тебя. Вытащить твои шипы из-под своей кожи».
Наверное, ему невыносимо видеть, как тоненькая нить, связывающая нас с Ариком, начинает крепнуть.
Думаю, Джек почувствовал мой взгляд. Но не обернулся. Неужели он даже сейчас пытается вытащить из-под кожи мои шипы? Они ранят его? Причиняют страдания? Как же он не понимает: мы можем быть в разлуке, но ему никогда не удастся выбросить меня из сердца. И точно так же я никогда не смогу его забыть.
– Как себя чувствуешь? – спросил Арик нерешительно, видимо, вспомнив наш неудавшийся разговор в пещере.
Я отошла от окна, чувствуя, что ещё не готова остаться с ним наедине. Недавний момент застал меня врасплох. А теперь я снова на пределе.
– Нормально, кажется.
– Не обязательно делать это завтра.
– Давай каждый останется при своём мнении, – я не хочу снова делать ему больно, но и не могу волшебным образом забыть обо всём, через что прошла, – прости, мне нужно отдохнуть.
Подхватив рюкзак, я направилась в заднюю комнату.
– Я бы хотел присмотреть за тобой, пока ты будешь спать, – сказал он.
При этой мысли эмоции просто зашкалили. Слишком свежи воспоминания о его нападении.
– Арик, я не готова.
Он месяцами снился мне в кошмарах.
Пламя огня озарило светлые кончики ресниц.
– Ты меня боишься? – спросил он.
И мне хочется поберечь его чувства, но также хочется быть честной. Побеждает честность.
– Так близко к сфере? Да, – может у меня и правда ПТСР, – и опять-таки, я предупреждала тебя насчёт ведьмы.
– Знаю, она меня не жалует, но нашего сына, несомненно, защитит. И если завтра возникнет необходимость, позволь ей сделать это.
– А вдруг она Полом не ограничится?
– Ты не тронешь ни Ларк ни Габриэля просто так.
Мне бы его уверенность.
– Я не могу предвидеть, как себя поведу. Она действительно может напасть на тебя.
– Когда увидим мост, тогда и подумаем о переправе, – способ Арика сказать «пусть всё идёт своим путём».
Он открыл рот, чтобы что-то добавить, потом закрыл, повторил попытку.
– За эти месяцы я совершил столько ошибок. Нужно было многое сделать по-другому. Но ты же знаешь: я умею учиться на ошибках… главное – получить шанс. Ты знаешь, что мы можем всё наладить, любовь моя, – его послушать, так можно просто взять и продолжить с того, на чем мы закончили; но как найти туда дорогу? – даже под контролем Повешенного я тосковал по тебе. Скучал по своей жене.
Он сделал шаг навстречу.
Но я отступила назад.
– Значит, я должна забыть всё, что произошло, и вернуться с тобой в замок? А Джека отправим обратно в испепелённый мир? Ты готов поступить так, после того как он спас меня и Ти?
Арик вздохнул.
– Для этой ситуации у меня нет решения… которое устроило бы всех.
И у меня нет.
– Арик, пожалуйста, дай мне время. Мне нужно подумать.
Его взгляд потускнел.
– Я выйду. И чтобы тебе было комфортно, вернусь только со смертным.
– Можешь не торопиться.
Прежде чем захлопнуть дверь, он остановился и сказал:
– Я не хочу отпускать тебя в замок одну.
Я потёрла виски.
– Этот жребий выпал именно мне, – сейчас у меня одна цель: убить Пола; и только выиграв битву, я смогу думать об остальном, – и я его принимаю.
Поймав мой взгляд, Арик сказал:
– Да, наш сын сильный… как его мать.
О Арик.
Он закрыл дверь и ушёл. Я с облегчением выдохнула.
Когда же я снова смогу (и смогу ли?) чувствовать себя комфортно рядом с ним? Это из-за ПТСР я такая взвинченная? Или из-за сферы? Или из-за беременности?
Мой вариант: всё вышеперечисленное.
И что мне с ним делать? Вернее, с ними?
Размышляя над этой дилеммой, я приняла душ и подготовилась ко сну. Залезла под одеяло и с наслаждением вытянулась на мягком матрасе с дорогими простынями. По сравнению с тюфяком, на котором я столько времени спала, эта кровать казалась бы подарком небес, но на ней не хватает Джека.
Мне не хватает Джека.
И Арика. Когда я почувствовала на подушке дурманящий аромат сандалового дерева и хвои, нахлынули воспоминания о той судьбоносной ночи. Мне даже стало неудобно перед Джеком, как будто я ему изменила.
Его необузданная страстность. Кипящая энергия Арика… Одна любовь предназначена, другая бесконечна. Однажды я сказала, что безупречность ничем не превзойти. Как же тогда я буду жить без любого из них?
Джек, любовь моей жизни, сказал мне: «Мы всегда будем вместе: Эви и Джек».
Арик, моя родственная душа, сказал: «Мы будем вместе. Навеки».
Кому верить?
Круг замкнулся, и я как будто вернулась в ту ночь в Форте Арканов, когда пыталась сделать выбор между ними. И, как тогда, я представила, что стою на перекрестке своей жизни. С одной стороны – Джек, с другой – Арик.
Даже спустя столько времени я продвинулась лишь на несколько шагов…
Как бы ни прошёл завтрашний день, одно я знаю точно. Наша жизнь не будет прежней.
Ничто не будет прежним.
Глава 48
Охотник
– Где Эви? – спросил я Жнеца, когда тот поднялся ко мне на спутниковую тарелку.
Я сидел здесь, потягивая виски, прихваченный из Джубили, и с высоты смотрел на растянувшуюся вдалеке сферу.
Постоянное напоминание о том, насколько высоки ставки.
– Захотела побыть одна. Если ей будет что-либо угрожать, я почувствую.
Как будто бы я не держу ухо востро.
Я протянул ему бутылку.
– Наверное, она рада снова спать на нормальной кровати.
Я же не идиот. Понимаю, что эти двое, скорее всего, были вместе в этой кровати. Ревность разрывает на части.
Засунув руку в карман, я повертел в ладони одну из самых дорогих мне вещей: телефон, украденный у сводного брата. Я хранил его, вместе с диктофонной записью рассказа Эви о её жизни, в своём рюкзаке в пещере… merci mon Dieu[19]19
Слава Богу (франц.)
[Закрыть]. Учитывая то, как Доминия и Эви недавно смотрели друг на друга, скоро только так я и смогу услышать её голос.
– Тебе, конечно же, не удалось её отговорить?
– Нет, стоит на своём.
– Я не отпущу её одну. Поеду без оружия, если придётся.
Смерть сделал глоток.
– Она просила проследить, чтобы ты не вмешивался.
– Но ты же не станешь её слушать?
– Как знать, – сказал он и в ответ на моё недовольное выражение добавил, – возможно, мы принесём больше пользы, отвлекая противника. Я мог бы выманить и убить нескольких зверей Фауны, а, если повезёт, даже спровоцировать Гейба пересечь границу сферы.
– Хочешь вернуться к сфере? Но если ты попадёшься, то убьёшь нас с Эви. Ты – бомба замедленного действия, помнишь?
– Я не попадусь, я слишком быстрый.
– Разве дело в скорости? Просто я не верю, что ты сможешь оставаться в стороне, если что-то пойдёт не так. Вот представь: на Эви напали волки, а тебе всё равно нельзя перейти черту.
– Держаться в стороне будет сложнее всего. Сражаться легко. Пойти на гибель легко. Сдержать порыв защитить её будет невыносимо. Но я соберу волю в кулак, – ответил он и протянул бутылку обратно.
Я отхлебнул виски и спросил:
– Императрица когда-нибудь в прошлых играх превращалась в ведьму насовсем?
– Она всегда была красной ведьмой. Никакого альтер эго попросту не существовало. Вечно красные волосы, вечно зелёные глаза.
И судя по рассказам, это была ужасная сущность. Так что же именно мы разворошили в Джубили? Во что Эви может превратиться уже завтра?
Новый порыв ветра пошатнул тарелку, стряхнув на землю груды снега. Я плотнее закутался в куртку и сказал:
– В одном Эви права. Ей необходимо попасть в замок.
– Если бы я обустроил запасное убежище, замок не был бы настолько важен. Я думал, что смогу предусмотреть всё, но не смог. Никто бы не смог. Я оставил своих жену и ребёнка беззащитными, а теперь всерьёз рассматриваю вариант, в котором ей придётся самой отвоёвывать замок.
– Неужели тебе никогда не приходила в голову мысль о запасном убежище?
– В прошлом такой необходимости не возникало. Я вырос в крепости, где сильный меч был гарантией защиты для всех. А я – самый сильный меч из ныне живущих. Так что спишем этот промах на самонадеянность.
– А я вырос в месте, где защиты было ждать не от кого, и рано понял, что жизнь непредсказуема. Так что спишем мою предусмотрительность на жизненный опыт.
– Сейчас он хорошо послужил тебе, смертный.
Примерно то же самое о моих жизненных трудностях до Вспышки говорила и Эви. Действительно ли все перенесённые невзгоды в итоге дали мне преимущество?
– Ладно, допустим, она убьёт Пола. Что дальше?
Неужели они думают, что я просто позволю им продолжить свою семейную жизнь? Ведь Эви нужна мне как воздух.
– К моему сожалению, у тебя больше шансов, – сказал он и озвучил мою собственную мысль, – ты единственный кроме меня, кто знает, каково это: так сильно её желать.
– Я понимаю, что ты хочешь вернуть её, вернуть свою семью. Но один раз я уже сошёл со сцены, и ты чуть её не убил.
– Да, – сдавленно ответил он.
После схватки с Рихтером я сказал Эви, что если буду уверен в Доминия, то не стану им мешать. А значит, мне нужно кое-что выяснить.
– Хотел бы я взглянуть на всю эту ситуацию с твоей стороны. Побывать в твоей шкуре.
Жрец посмотрел на сферу.
– Побывать в моей шкуре? Не советовал бы.
Теперь я чётко вижу, какой была его долгая жизнь. У меня самого не осталось родных. Не осталось близких друзей. Все, кроме Эви, умерли, а я живу дальше. Он живёт так два тысячелетия.
– Вот твоя ненависть к Эви. Сколько её было от Пола? Сколько от тебя? Помоги мне понять.
– Как я тебе помогу, если и сам понимаю с трудом.
– Но ты же понимаешь, что прошлое должно оставаться в прошлом. Вы ведь были счастливы вместе, non?
– Я знал, что она страдает из-за тебя, но надеялся, что вместе мы со всем справимся. А потом выяснилось, что она в положении. Ты не представляешь, как я был потрясён. Я считал себя самым счастливым человеком на земле.
– И был прав. В день охоты на льва, я видел тебя в окне замка. И задумался: осознаёшь ли ты, чего лишился? Что лучше: получить всё и потерять… или никогда не знать счастья?
Хотя для меня уже поздно. Всего я никогда не имел, но испытал достаточно, чтобы лишившись этого, сломаться.
– Даже тогда я чувствовал потерю, – он посмотрел мне в глаза, – а ты проницательный, смертный. В который раз напоминаешь мне, за что она в тебя влюбилась.
Я разозлился сам на себя, потому что его слова мне польстили. Но, в конце концов, он мудрый бессмертный. Мудрый, даже не принимая в расчёт прожитые века.
– Да, я имел всё и всё потерял, – добавил он и сжал кулаки, будто готов был ударить сам себя. Или Пола?
– С чего всё началось?
– Сначала в голову стали приходить странные мысли. Я начал размышлять о прошлом больше, чем когда-либо. В подсознании засели воспоминания о давних предательствах. Теперь я знаю, что Пол уже тогда тренировал свои способности. Активировав силы полностью, он убедил меня, что Императрица предаст снова, что она врёт о ребёнке. Я был уверен, что она меня загипнотизировала. Ты не представляешь, каково это – быть под внушением.
– Я многое могу представить.
Эви под контролем Жреца чуть не стала каннибалом.
– В колоде Таро моя карта в перевёрнутом положении символизирует неспособность к переменам. Это и стало почвой для разгорания ненависти. Я кипел от злости как никогда. Ненавидел ли я её в прошлом? Да. Но ведь я всё переосмыслил. Перерос. Вы ведь вначале тоже не поладили, но сейчас мы не говорим о ненависти.
– Не поладили – это мягко сказано, – я со вздохом поднёс бутылку к губам, – я считал её высокомерной стервой.
Я и представить не мог, кем она для меня станет, когда называл её bonne á rien.
Не годной ни на что… только на то, чтобы осуществить все мои мечты.
– Под внушением Пола ты забываешь всё хорошее. Он заставляет зациклиться лишь на негативе.
Я толкнул Жнеца локтем, передавая ему бутылку, и он снова сделал глоток.
– Даже после всего, что я наделал в прошлом, после того, что причинил своим родным… я чуть не повторил это с той, которую люблю больше жизни.
– Эви рассказывала о том, что с ними случилось. Говорила, что вы были близки.
– Очень, – ответил он, вглядываясь в сферу, – я обожал свою мать. А отец был мне лучшим другом. Я хотел жениться и мечтал, что их ребёнок будет расти рядом с моим. Но вместо этого я всех их убил самым болезненным способом, который только можно представить.
– Ты не виноват.
– И всё же…
Он до сих пор страдает, и это чувство навсегда. Я знаю это как никто, потому что тоже буду вечно страдать из-за ma mère.
– А ты был близок с матерью? – спросил он, прочистив горло.
– Насколько мог. В последние годы с ней было непросто, – она перестала надеяться; а разве я, потеряв Эви, не перестал бы? – ma mère говорила, что в нашей семье все влюбляются раз и навсегда. Она любила и потеряла любовь. Говорила, что чувствует себя так, будто лишается частички души каждую секунду день за днём.
– Что с ней произошло?
Рука сама потянулась к чёткам. Только что Жнец признался, что убил своих родных. Смогу ли я быть таким же откровенным? Как он однажды сказал: «Если не можешь говорить о своих поступках, то не совершай их».
Я жестом попросил передать бутылку и снова приложился к горлышку.
– В Нулевой День меня не было дома. А она осталась в нашей старой хижине, беззащитная перед Вспышкой.
Жнец разинул рот.
– Она обратилась.
Я туго сглотнул.
– Она напала на Клотиль. Рвалась к её горлу с такой силой, словно озверела. И я… убил её. Поднял руку на собственную мать. Chère défunte mère[20]20
Дорогая, покойная мама. (франц.)
[Закрыть].
– У тебя не было выбора. Она уже была мертва. Возможно, Солнце и считает иначе, но Бэгмены никогда не станут теми, кем были. Я чувствую смерть. Поверь, как только в них просыпается жажда крови, это конец.
Я взглянул на него поверх бутылки.
– Ты уверен?
– Да. Запомни, Дево: твоя мать погибла во время Вспышки.
На душе стало немного легче. Ещё одна вещь, за которую я благодарен Доминия.
– Только Эви не говори.
– Сам скажи. Она поймёт.
– Вот почему я их убиваю, – снова глоток, – потому что, если я сам когда-нибудь обращусь, то хочу, чтобы меня тоже убили.
Я передал бутылку Жнецу, и мы продолжили пить по очереди, пока не пошел мелкий снег.
– Я давно хотел узнать, – сказал он, – почему она грустит каждый раз при виде первых снежинок. По всей видимости, это имеет отношение к тебе.
– Я впервые увидел снег прямо перед нападением Рихтера. Мы с ней говорили по рации, и она слышала, как это меня впечатлило.
– Впервые?
Видимо, для человека, родившегося на холодном севере, странно такое слышать.
– А что для неё значит это? – спросил он, вытягивая из кармана красную ленту.
– Я дал её Эви, когда мы ехали спасать Селену, – сказал я, не в силах оторвать взгляд от ленты, – и сказал, чтобы она вернула её, если решит остаться со мной.
– Понятно, – Смерть сохранил бесстрастное выражение, но я заметил боль, промелькнувшую в его взгляде, – она хотела отдать её тебе. Когда она сбежала из замка, я нашёл эту ленту в ящике шкафа и теперь хочу её вернуть.
– Кто знает, Жнец, может она решит отдать её тебе. Я же видел, как вы смотрели друг на друга, когда зашевелился ребёнок.
– А я, наоборот, чувствую себя третьим лишним в вашей истории.
Серьёзно?
Немного подумав, я вздохнул.
– У каждого из нас своя беда. В моей семье все прокляты любить лишь один раз. Ты проклят тем, что не можешь прикоснуться ни к кому, кроме Эви. А она? Она проклята любить нас двоих. Так оно и есть, и ты это знаешь.
– Так было. Раньше…
– И сейчас, – увы, – по правде говоря, мы с Эви провели вместе всего одну ночь. И то потому, что я чуть не умер в ущелье. Она не спешила ставить на тебе крест.
– Зачем ты говоришь мне это?
– Потому что её чувства не изменились
– Спасибо. Помогло.
Я посмотрел на домик, представляя, как она спит.
– Срок выпадает на её день рождения.
– Именно так, – пробормотал он, – а если бы я не сбежал от Повешенного? Ты бы вырастил моего сына?
– De bon cœur, – несомненно, – я говорил Эви, что ты сам попросил бы меня удержать её и вырастить ребёнка как своего, вместо того чтобы подвергать их опасности в замке. Я был прав?
Он посмотрел мне в глаза.
– Да.
Это ж надо иметь такую выдержку.
Расправив плечи, Доминия сказал:
– Ты хороший человек. Трудно представить лучшего отца.
Не успел я спросить, к чему он клонит, как его взгляд снова повернулся к сфере.
– Почему ты постоянно смотришь туда? – заставляя одного кайджана нервничать, – о чём думаешь?
Он пожал плечами.
Но я спрашивал не ради такого ответа.
– Судя по твоим словам, эта дымка будто наркотик. Жить в ней проще, помнишь? Неужели тебя не тянет обратно? Что, если ты возьмёшь и вернёшься?
– Если бы меня туда тянуло, я бы сам перерезал себе глотку. Я никогда больше не попаду в сферу, слышишь, смертный?
Но сколько бы раз Смерть не повторял это, его взгляд снова и снова останавливался на светящемся куполе.
Вдруг его глаза загорелись.
– Мне тут в голову пришла одна мысль. План.
На его лице появилось выражение, от которого у меня по спине пробежал холодок.
– Жнец?
