Текст книги "Мерценарий (СИ)"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Контора, конечно, позаботилась о прикрытии своих грязных следов? – поинтересовался Маадэр.

– На какое-то время. Можно блокировать информацию на счет нескольких десятков покойников. Но на счет нескольких сотен или тысяч… Если «Сирень» распустится, городу не нужны будут газеты или слухи, чтоб об этом узнать. Город увидит это воочию.

От того, как спокойно Нидар это сказал, Маадэра передернуло.

– Значит, кто-то, кто увел «Сирень» у мертвого Велрода, почему-то решил, что настало время опустить росток в землю?

Плечи Нидара приподнялись на полсантиметра – едва выраженный признак напряжения.

– Вероятно. В данный момент Контора перерывает зловонное дно Пасифе, отыскивая всех, кто может быть причастен к этому. Уцелевших мятежников и террористов, отставников Конторы, просто случайных анархистов и безумцев. И пока безо всякого успеха. Тот, кто оказался достаточно умен, чтоб похитить сверхсекретный груз и убить одного из самых опытных агентов КНТР, не собирается выходить на свет. И хуже всего то, что мы не знаем ничего касательно его намерений. Что это, трагическая случайность или осмысленный теракт? Месть или тонкий расчет?

– Как на счет пробы сил? – Маадэр ухмыльнулся, с удовольствием отметив, что его ухмылка явно неприятна Нидару, – К примеру, ваша сверхсекретная отрава попала в руки мятежнику, стороннику независимости Пасифе от Консорциума. Несколько лет она лежала у него в кармане, пока он, отчаявшись в прочих методах, не решил скормить вам же вашу разработку.

– Нелогично, – кратко ответил Нидар, – Люди погибли на Пасифе. Если его цель причинить неприятности Консорциуму, в его распоряжении было бы множество целей – Марс, Венера, Нептун, Земля наконец…

– Что означает сотня-другая смертей для фанатика? Зато сейчас, убедившись в том, что в его руках оказалась действительно смертоносная игрушка, ваш террорист вполне может попробовать пустить ее в дело по-серьезному…

Нидар хлопнул ладонью по стене. И пусть рука его выглядела мягкой и студенистой, вложенной в удар силы было вполне достаточно для того, чтоб переломать кому-нибудь шейные позвонки. Какую бы роль ни выполнял Нидар во всемогущей Конторе, обычным деловодом он определенно не был.

– Наш аналитический отдел выстроил уже десятки теорий. Но в каждой из них слепых пятен больше, чем дендритов у нейрона. Можно даже предположить, что нынешний собственник био-софта не представляет, что именно попало ему в руки и распродает «Сирень» как боевые смеси или наркотические коктейли.

Маадэр цокнул языком.

– В таком случае я на вашем месте отчаянно надеялся бы на то, что он окажется паршивым бизнесменом. На Пасифе наркотики, особенно довоенного образца – ходкий товар. Он сможет продать всю партию в пару дней.

– У нас нет пары дней, – твердо сказал Нидар, глядя в глаза Маадэру, – Все оперативные агенты Конторы сейчас перекапывают Пасифе вдоль и поперек. Все законсервированные много лет назад информаторы и спящие агенты призваны на службу.

– Значит, так и выглядит Страшный Суд, – Маадэр усмехнулся, – Призраки вроде меня возвращаются с того света. Мертвецы вновь становятся под ружье.

– Верно. Дезертиры, убийцы и военные преступники – списанные, уволенные, осужденные, приговоренные… Добро пожаловать на службу, господин Маадэр. Или господин Йенч. С этого момента вы вновь работаете на Консорциум Земли.

Маадэр издал короткий нервный смешок.

– Замечательно. В каком качестве? Надеюсь, дезертирство не считается основанием для прерывания стажа? Я ведь могу претендовать на звание подполковника по выслуге лет?..

– Не паясничайте, – брезгливо одернул его Нидар, – Вы не в том положении. И вы больше не агент. Я нанимаю вас как мерценария, как ищейку в трущобах этой отвратительной планеты, если угодно. У вас нет никаких полномочий агента, только собственный нюх и собственная наглость.

– Не привыкать. Я привык работать в свободном режиме. Но я пока не знаю, на что я наткнусь, идя по следу «Сирени». Мне может потребоваться помощь Конторы.

Нидар покачал головой. Сантиметр налево, сантиметр направо.

– Ни помощи, ни связи, ни поддержки. Считайте это контрактом мерценария, который заключен с самим Консорциумом.

– Ну разумеется, – Маадэр плотоядно улыбнулся, – Вы ведь не хотите, чтоб я стал связующим звеном между Консорциумом Земли, благородно принявшим под опеку мятежный Пасифе, и смертельно опасным био-оружием.

Он рассчитывал хотя бы отчасти вывести Нидара из состояния душевного равновесия, но тот лишь поморщился.

– Вы ищете био-софт на свой страх и риск, собственными методами. А Консорциум со своей стороны не интересуется их законностью.

– Он и раньше не особо-то интересовался… – пробормотал Маадэр вполголоса, – Но считайте, что условия сделки я принимаю. Цена контракта, насколько я понимаю, не обсуждается?

– Не обсуждается, – подтвердил Нидар, – Находите «Сирень» или человека, который ей владеет – и получаете билет до любой планеты Солнечной системы на выбор.

Маадэр небрежно поковырял пальцем в зубах.

– А если не нахожу, отправляюсь под трибунал как дезертир и предатель.

– Приятно иметь дело с сообразительным и опытным человеком, – ни в глазах, ни в голосе Нидара не было и намека на сарказм, – Это здорово экономит время. Имеете просьбы или пожелания?

– Только одно, – Маадэр выставил указательный палец, – Мне нужна оперативная свобода. Никаких отчетов, никаких контактов с вашей стороны, никакого сопровождения. Проще говоря, никакого контроля со стороны Конторы.

Водянистые невыразительные глаза Нидара мягко засветились.

– Вы преступник, Маадэр. И один из самых скользких на Пасифе. Неужели вы думаете, что Контора отпустит вас на все ветра, не пытаясь контролировать исполнение контракта?

– Мне будет достаточно тяжело таскаться по городу с вашим хвостом. Допускаю, что у вас есть толковые ребята в местном отделе, но это не Тритон и не Венера, Евгений Яковлевич, тут посторонний привлекает внимание через секунду после своего появления на улицах. А через две секунды он уже лежит с аккуратной дыркой между лопаток. Такие уж здесь нравы... Я и прожил здесь так долго только лишь потому, что здорово научился в них разбираться. Кстати, электроника тоже отпадает. Даже самый маленький «жучок» вызовет у меня через полчаса жуткую мигрень.

– На вас нет аппаратуры, да вы и сами, наверно, можете это почувствовать.

Маадэр несколько секунд озадаченно размышлял. Нидар молча наблюдал за ним.

– Пытаетесь понять, как мы будем вас контролировать?

– Э?.. Ну, да. Что-то вроде того. Не в привычках Конторы выпускать пташку из клетки.

– Никак. Как я уже сказал, вы полностью свободны в выборе действий и методов. Вы вольный мерценарий, которому не нужны отчеты и заверенные руководством планы. Полная свобода. Только в этом случае вы будете эффективны в полной мере.

– Интересно.

– И, конечно, вы хотите знать, каким образом мы заставим вас действительно заняться этим делом, не имея гарантий, что вы не шмыгните в ближайшую щель и не пропадете бесследно?

– Была, признаться, такая мысль.

Нидар вздохнул.

– Я специалист по чтению мыслей. У людей вашего типа, Маадэр, мысли всегда одинаковы. Так вот, никто не собирается вас контролировать или за вами следить. Вы сами в первую очередь будете заинтересованы в том, чтоб выполнить контракт.

– Серьезно?

– А я выгляжу недостаточно серьезно? Вы в западне, Маадэр, и сами это сознаете. Несколькими днями раньше вы умудрились впутаться в одно очень неприятное дело и тоже из-за био-софта. Именно поэтому вы столь поспешно пытались покинуть Пасифе при помощи наспех сделанных фальшивых документов.

Маадэр поморщился.

– Я бы назвал это коллизией корпоративных интересов.

– У Конторы есть свои уши во многих корпорациях. «РосХим» серьезно встревожен. Он потерял одного из своих лучших людей по безопасности. Плюс некоторый ущерб для репутации. «РосХим» стягивает на Пасифе боевиков. Специалистов по поиску и уничтожению. Не тех мальцов с пистолетами, которых вы раскидали. Профессионалов. Скоро на улицах Восьмого их станет больше, чем бродячих собак. Вы ведь догадываетесь, что они с вами сделают, когда найдут?.. А они найдут, рано или поздно. Кроме того, остается «Чимико Вита», у которой к вам также скопилось немало вопросов. Намек понимаете?

– Дурак бы не понял, – проворчал Маадэр.

– Отлично. Помните, мы не контролируем вас. И мы не контролируем Пасифе. Ни одна сила во вселенной не может контролировать Пасифе. Но мы контролируем выход отсюда. Бутылочное горлышко. Не выполните контракт – горлышко останется закрыто. Вы не покинете Пасифе, даже если попытается пробраться нелегалом на какой-нибудь рудовоз. Космопорт в наших руках, помните об этом.

– А если выполню, получу билет класса «люкс»?

– И вернете обратно свои тридцать тысяч.

Маадэр слушал молча, не глядя на собеседника. Ощущение беспомощности зудело как огромный только что лопнувший ожог, мешая связно мыслить. А это сейчас было необходимо

– Будьте уверены… – Маадэр поднялся и потер затекшие икры, – Связь?

– Никакой, – Нидар покачал головой, – Считайте, что действуете в полностью враждебной обстановке и без прикрытия. Когда возникнет необходимость, мы свяжемся с вами.

– Я могу идти? – уточнил Маадэр. Воздух запертого помещения сейчас казался особенно душным.

«Это не воздух, это заканчивается эффект шань-си, – подумал он, – Надо выбраться отсюда, пока хоть что-то соображаю».

Пост-эффект подходил к концу. Неприятное ощущение в висках превращалось в настоящую пытку – теперь невидимые стрелы электромагнитного поля Маадэр воспринимал как скрежещущую в голове фрезу, вгрызающуюся в череп изнутри.

– Один момент! – Нидар запустил руку во внутренний карман пиджака и, когда вытащил ее, на его узкой ладони мягко серебрился револьвер с коротким стволом. Маадэр узнал свой «Корсо», – Кажется, это ваше имущество.

Маадэр осторожно протянул руку, опасаясь подвоха, но Нидар беззаботно передал ему оружие рукоятью вперед. Привычный вес револьвера на мгновенье смутил Маадэра – тот был заряжен.

«Чего ты ждешь? – шепот Вурма родил покалывание в позвоночнике, – Это не йоки и, кажется, он не вооружен. Ты успеешь выстрелить первым».

«С него станется извлечь порох из патронов, – мысленно ответил Маадэр, убирая револьвер в кобуру, – Этот человек, кем бы он ни был, умен и опасен. Если бы я мог хоть как-то угрожать ему, этого разговора бы не случилось».

«Поэтому ты примешь все его условия и уберешься отсюда как крыса с прищемленным хвостом?».

«Именно. И я постараюсь быть очень быстрой и осторожной крысой».

– Считайте, что вы меня наняли.

– Я был уверен в этом с самого начала, – Нидар улыбнулся ему одними губами, – Ступайте, Маадэр. Выход вы отыщете без труда.

За дверью обнаружилось другое помещение, такое же тесное и облупленное, как его камера. Ржавые прутья арматуры, толстый слой пыли на полу… Не было ни вооруженных людей, как ему представлялось, ни камер. Не было вообще ничего, кроме пустых каменных стен и злого шипения ветра снаружи. Это почему-то смутило и разозлило Маадэра. Ни зловещих фигур с серебристым блеском револьверов в руках, ни оперативников КНТР в матовых пластинчатых бронежилетах.

Все это время никто не охранял Нидара, не стоял у него за спиной, не держал опасного собеседника на мушке. Он работал без страховки, точно с самого начала знал, что ему ничего не грозит. Как работает в клетке дрессировщик тигров, хладнокровно и с полным осознанием того, что кровожадный зверь ничего не сможет ему сделать. Ловкий расчет. Хищник, видя, что жертва его не боится, начинает относиться к ней с настороженностью. Не понимая ее мыслей, но чувствуя внутреннюю силу непонятной природы, он в конце концов сам теряет волю и начинает испытывать перед дрессировщиком подсознательный страх.

Именно это и ощутил Маадэр, выходя в промозглые холодные сумерки Пасифе и оставляя за спиной человека с безразличным и бесцветным взглядом, человека вялого, непримечательного и не производящего особого впечатления.

Страх.

3

Восьмой принял Маадэра равнодушно и холодно, окатив холодным светом автомобильных фар, промочив дождем и пропитав кислым едким фабричным запахом, от которого легкие немилосердно саднили, словно пытаясь съежиться внутри грудной клетки. Это был тот город, с которым Маадэр уже успел проститься и который надеялся больше никогда не увидеть, разве что в виде пятна грязного света через иллюминатор взлетающего орбитального челнока.

Восьмой не торжествовал победу, не пытался насладиться унижением своего блудного сына, вернувшегося обратно без денег и в мокром плаще, пошатывающегося от накатывающих электромагнитных сполохов. Но не потому, что был добр к своим сыновьям. По своей природе Восьмой не испытывал никаких чувств, даже злости. Его дети были сотнями тысяч тон протоплазмы, беспрерывно циркулирующей в его агонизирующем, пронизанном кабелями-нервами теле.

Маадэр брел по улице, спрятав руки в карманы и пытаясь укрыть воротником подбородок. Восьмой равнодушно наблюдал за ним провалами окон, которые казались развороченными бубонными язвами на фоне изменчивых неоновых миражей, мерцающих на фасадах домов. Мимо него шли люди, которых он почти не замечал, даже если те задевали его плечами, тянулись кварталы -то ярко освещенные, наполненные рвущими слуховые нервы ритмами, то мрачные и молчаливые, похожие на угрюмые тысячелетние некрополисы, полнящиеся сухими костьми.

Вцепившись в фонарный стол, визжал в наркотическом трансе какой-то мужчина, судя по удивительно пристойному для этой части города костюму, корпоративный служащий или мелкий чиновник. Раскачиваясь и подвывая в пароксизме непонятного блаженства, он, скорее всего, даже не ощущал того, что его собственные глаза превратились в разбухшие, сочащиеся темной жидкостью, опухоли, выпирающие из глазниц. Гемофтальм, кровоизлияние в стекловидное тело, частый спутник некачественного корейского био-софта. Мужчина даже не подозревал, что ослеп, а если бы кто-то ему об этом сказал, не обратил бы внимания. Он казался дрожащей струной, пытающейся вплестись в невидимую мелодию, текущую в душном низком небе Восьмого, мелодию жуткую, беззвучную и гипнотизирующую.

В залитой неоновым светом витрине крутились, изгибая фальшивые тела из синтезированной плоти, проститутки. Черты их, призванные быть завлекательными и манящими, выглядели столь гипертрофированно и неестественно, что вместо похоти зачастую вызывали лишь брезгливое удивление. Молочные железы казались огромными опухолями на тощих, обтянутых желтоватой кожей, телах. Суставы скрипели в такт движениям, точно изношенные механические узлы, по обнаженным лодыжкам струились разбухшие вены – верный признак нарушений кровообращения вследствие угнетенного метаболизма.

Никто из них не обратил внимания на Маадэра. Никто не взглянул на него. Никто не окликнул. Здесь, в этом городе, он не выглядел чем-то чужеродным, неестественным, напротив, здесь он был на своем месте. И ощущал себя так же.

– Я часть Восьмого, – пробормотал Маадэр, невидящим взглядом уставившись себе под ноги, – Плоть от его гнилой плоти. Кровь от его отравленной крови. Куда мне лететь, Вурм? Здесь мой дом. И он не хочет отпускать меня.

«Заткнись, – зло бросил Вурм, – И прими свое лекарство, если не хочешь сойти с ума прямо здесь. Я не собираюсь собирать твой мозг воедино, если его разорвет на части…»

Вурму было больно. Он корчился от электромагнитных вспышек видимого и невидимого спектра, скрежетал несуществующими зубами и посылал по спинному мозгу Маадэра раскаленные импульсы. Слишком много электроприборов вокруг. Слишком много автомобилей. Слишком много машин.

«Сейчас. Потерпи немного».

Маадэр на ходу достал склянку, вытащил пробку и, коротко вздохнув, вытряхнул на язык большую густую каплю. Шань-си быстро растворился, оставив тонкий, едва уловимый привкус чего-то сладко-соленого, похожего на кровь из разбитой губы.

Хороший товар, стоит своих денег… Мир, еще мгновенье назад бывший темным и угрюмым, пронизанный стальными нитями ледяного ветра, мечущегося между выщербленными зубами домов, стал меняться. Внешне он оставался прежним, но что-то вдруг возникло в нем, что-то невидимое, беззвучное, но ощущаемое новым, не имеющим ничего общего со зрением или обонянием, чувством. Точно в него вплелись тончайшие золотые нити, скользящие сквозь материю подобно извивающимся солнечным лучам. Они издавали гул, от которого в теле рождалась приятная истома, превращающаяся в теплый пот на груди.

Маадэр облизал губы, показавшиеся вдруг пересохшими, и с полминуты позволил себе стоять, запрокинув голову, ощущая как золотые нити вплетаются в его тело, в трухлявые кости и безвольные мышцы. Самые прекрасные секунды, которые дарит шань-си.

Потом он с сожалением сказал:

– Вурм, блокируй.

«Надо ли?» – с неудовольствием отозвался тот. Вурм ощущал то же, что и он, но в совершенно других красках, не имеющих ничего общего с человеческими ощущениями. Но Вурм и не был человеком.

«Да. Если этого не сделать, я на несколько часов превращусь в безвольно растекшуюся медузу. А мне нужна голова на плечах, и хорошо работающая голова».

«Понял. Сейчас обрежу».

Гул пропал. Золотые нити, блеск которых уже стал явственным, угасли. На несколько секунд навалилась тошнота, под языком выступила горечь. Но Маадэр знал, что это можно вытерпеть.

«Готово. Никакого кайфа, но и никакой боли в ближайшие двенадцать часов».

– Подходит. Хоть я и не уверен, что двенадцати часов мне хватит.

«Тебя обманули, дурак, – проскрежетал Вурм с отвращением, – Безоружный человек напугал тебя, а потом взял на поводок. Так легко, что ты и дернуться не успел».

– Он вербанул меня, – проворчал Маадэр. В оглушительно клокочущем человеческом потоке не было нужды поддерживать мысленный диалог, – Точно так же, как я сам, бывало, вербовал других, когда работал в Конторе. Вербовка – это штука сродни сложному нейро-коктейлю с определенными дозировками. Немного надежды, немного страха, немного намеков… Впрысни в центральную нервную систему – и через минуту в твоих руках будет подрагивающая безвольная туша, согласная на все.

«На тебя было противно смотреть. Ты был похож на слизня. Мгновенно согласился на сотрудничество, еще и взял безнадежный контракт».

– Он был весьма убедителен.

«Ты даже не уверен в том, что он действительно из Конторы!».

– Ему не было необходимости демонстрировать жетон, Вурм. Поверь мне, он не самозванец. Этот Нидар, кем бы он ни был, и как бы его не звали на самом деле, опасная тварь. Знаю этот тип людей. Когда я смотрел на него, у меня кровь стыла в жилах, несмотря на его улыбочку. Никогда не любил иметь с такими дела, но сейчас, похоже, и выхода нет.

«Ты собираешься искать его пропавший товар?»

– Похоже на то.

«Ты идиот, – проскрежетал Вурм, Маадэр ощутил короткий болезненный укол в затылок, – Он совершенно запудрил тебе голову! Нам надо убираться отсюда! Прочь с Пасифе! В какие бы игры не играла Контора здесь, выиграет не тот, кто сорвет банк, а тот, кто первым смоется из-за стола!»

Маадэр остановился на перекрестке и некоторое время глядел на ржавую, обвитую слизкими пятнами плесени, сливную решетку.

– Легко противостоять тому, кто хочет тебя напугать. Легко спорить с тем, кто хочет тебя обмануть. Страх и ложь и деле вербовки – всего лишь инструменты. Но самый опасный из них – правда. Правда – это самое опасное оружие в арсенале любого агента, Вурм. Нидар использовал против меня правду.

«Что это значит?»

– Когда он говорил о том, что меня обложили, он не лгал. Мы оба понимали это. Пасифе лишь кажется большим, как только «РосХим» и «Чимико» возьмутся за меня всерьез, он мгновенно съежится, не оставив мне свободного места.

«Ты сам говорил, что в Девятом есть надежные места, в которых можно пересидеть опасность».

– Такие места стоят хороших денег, – вяло возразил Маадэр, вытирая подошву ботинка о край бордюра, – Ты забываешь о том, что их-то теперь у нас и нет. С тридцатью тысячами, возможно, я мог бы найти подходящее убежище на пару лет, но с пустыми карманами можно прятаться только в помойке. И, как ты знаешь, у меня неподходящая репутация чтобы просить услуги авансом.

«Это верно».

В тесном переулке, негромко переговариваясь, стояли несколько проституток. Похуже тех, что извивались в витринах, но и подешевле. Маадэра окликнули, ему показали кое-что из имевшегося в наличии, ему предложили нескучно провести пару часов, но он молча покачал головой, и повторного предложения не последовало. Учитывая его внешность, ему редко предлагали что-то дважды, по крайней мере, на улицах. Когда случались деньги, Маадэр пользовался подобными услугами, но обращался к специалистам, хоть и стоило это ощутимо дороже. За две сотни рублей внешность теряет свое значение. Молодые мальчики стоили еще дороже, развлечение не на каждый день, но иногда он мог позволить себе и это. Маадэр вздохнул – приятные мысли вели его не в ту сторону.

В соседней подворотне, столпившись и обмениваясь квакающими звуками, похожими на шлепки чего-то мягкого по металлу, беседовали несколько лепров. Лепров можно было узнать по запаху, от которого Маадэра всегда передергивало, по тошнотворному запаху тронутой некрозом плоти, обвисшей на этих отвратительных подобиях человека. Он видел блеск глаз и отсвет на багровой, бесформенно вздувшейся коже лиц, напоминающей одну огромную, сочащуюся влагой, опухоль.

Лепры выползали на улицы ночью, солнечный свет, даже размытый и преломленный ядовитой атмосферой Пасифе, был им невыносим, обжигая ультрафиолетом кожу, и так похожую на один огромный ожог, и причиняя дополнительные страдания. Лепры были несчастными детьми Девятого, гниющими заживо потомками тех, кто испробовал на себе скверный био-софт первого поколения, генетический мусор в получеловеческом обличье. Беспомощные, слабые, отвратительно пахнущие, они собирались небольшими группами в темных закоулках Девятого или в подвалах, где беседовали на своем шлепающем языке, торговали продукцией черной фармакопеи и информацией или сидели, блаженно уставившись гноящимися глазами на звезды, находясь под оглушающей дозой наркотиков.

Утром все они исчезнут, как порождения ада, спугнутые солнцем, оставив после себя то, что обычно оставляет ночь в Девятом – россыпи гильз, осколки ампул, тряпье и бурые потеки на земле, притягивающие деловито жужжащих ленивых мух. Но ночью было их время.

Отсутствие шляпы было досадным – Маадэр то и дело поднимал руку чтобы привычно поправить поля, надвинув их на лицо, но встречал пустоту. Однако пенять ребятам Нидара за то, что они не прихватили и шляпу, было глупо. Кроме того, она наверняка потеряла пристойный вид…

Попрошайка с отвратительной язвой на щеке сунулся было к Маадэру, лепеча что-то заплетающимся языком, но тот предостерегающе выставил ладонь:

– Прочь!

Некоторые попрошайки имели привычку держать под лохмотьями нож или грубо заточенный штырь. Может, поэтому благотворительность в Девятом так и не стала распространенным явлением. Немногим дальше обнаружилась пара молодых уличных охотников – рваные засаленные плащи, черные платки на шеях, напряженные, деланно расслабленные позы. Маадэра они изучали исподтишка, но с явным интересом – он был одет несколько опрятнее обычных обитателей Девятого, но видимо не был похож на ту добычу, которая готова сама поделиться содержимым своих карманов. На всякий случай, подойдя поближе, Маадэр негромко обронил:

– Не советую.

Охотники сделали вид, что не услышали, но сразу поскучнели. Возможно, не стоило их останавливать, подумал Маадэр, не останавливаясь, может, стоило заманить их в переулок и там хорошенько обследовать. Впрочем, опыт подсказывал ему, что добыча в этом случае едва ли будет богаче пары ржавых пистолетов да ветхой одежды, годной разве что на тряпки. Нет, на улицах денег быстро не заработать. А деньги были нужны, хоть какие-то. Деньги открывают двери, закрывают рты и совершают множество других, очень полезных действий.

«Куда мы идем?»

«Не знаю. Кажется, мы просто гуляем, ожидая, пока мне в голову не придет какая-нибудь дельная мысль».

«Долго же нам придется гулять».

«Спрячь свое остроумие поглубже, старый ехидный червь».

Минуту или две Вурм молчал. Потом спросил:

«Ты знаешь, с чего начинать?»

«Для этого мне надо знать, с чем мы имеем дело. Если собираешься охотиться на медведя, нет смысла обшаривать заячьи норы. А я понятия не имею, с чем мы можем столкнуться».

«Не лги мне, – прошипел Вурм откуда-то из темного угла мозга, – Я же знаю, о чем ты думаешь. Ты уже начал строить теории. Расскажи мне».

«Мои теории не стоят кислорода и энергии, которые потребляет мой мозг на их создание. Я не знаю, кто убил Велрода, не знаю, у кого находится эта чертова «Сирень», не знаю мотивов, причин, обстоятельств…»

«Ты не думаешь, что его убили нарочно, ведь так?»

«Не думаю, – согласился Маадэр, – Велрод был старым опытным хищником, куда более старым и опытным, чем я сам. И куда более жестким, если требовалось. Он бы не позволил какому-то нечистому торгашу или поставщику наркотиков превратить себя в кусок обгоревшего мяса. При всех своих недостатках он был превосходным тактиком и уничтожал любую возможную угрозу еще до того, как та успевала возникнуть. Но профессионалов сплошь и рядом уничтожают дураки. Те, которые действуют вслепую, без четкого плана, полагаясь лишь на слепую удачу и неожиданность, а не множество прогнозируемых факторов. Велрод вполне мог стать жертвой такого дурака. Накануне войны зенитный комплекс раздобыть было не сложнее, чем сейчас ящик контрабандного рома. И чем больше я думаю о судьбе Велрода, тем сильнее склоняюсь к мысли о том, что кто-то наудачу сшиб его скайдер вместе с содержимым. Попросту чтоб полакомиться уцелевшим грузом».

«А ты, кажется, действительно уважал его», – задумчиво произнес Вурм.

«Он научил меня всему, что я знаю. Меня в Конторе прозвали Куницей. Он же всегда был волком. Матерым, опытным волком. Мудрым и кровожадным одновременно. Он бы далеко пошел, Вурм. Возможно, когда-нибудь он мог бы стать руководителем всего юпитерианского отдела. Но судьба уготовила ему другое. Даже если ты быстр, решителен и смертоносен – что толку, если ты висишь на высоте в несколько километров, сжатый в огромном стальном яйце, а снизу к тебе приближается в мантии реактивного выхлопа сама смерть?..»

«Ты пафосен до отвращения».

«Это все шань-си… Итак, я думаю, что это любители. Они сбили скайдер Велрода и, конечно, успели поживиться его остатками до нашего прибытия. Возможно, в их руки попал не весь био-софт, полагаю часть его все же была уничтожена при падении. Но будем исходить из худшего…»

«И эта банда жадных шакалов, получив целый контейнер био-софта, оставила его в запасе на несколько лет? Не сожрала сразу же, не продала…»

«Да, это выглядит странно. Может, это был запас на черный день. Или софт несколько раз менял владельцев, на Пасифе это случается сплошь и рядом. Но, судя по тому, что «Сирень» недавно внезапно зацвела, эта дрянь всплыла на поверхность где-то в городе. Надо сосредоточиться на том чтобы нащупать ее местонахождение. Ее – и ее владельцев».

«Варианты?»

«Какие варианты у уличного ублюдка, в руках которого оказалось целое состояние, пусть и в виде странных маленьких склянок?»

«Торговцы».

«Молодец, Вурм. Я вижу, что ты не зря жрешь мой мозг столько лет. Торговцы. У братьев Ерихо были свои каналы в мире био-софта в виде «Чимико Вита», но уличным оборванцам пришлось бы искать другой путь. Поэтому торговцы. Разумеется, нелегалы».

«Их количество только в Девятом должно исчисляться сотнями, Маадэр».

«Я знаю. Но надо ли нам опрашивать всех?..»

Несколько секунд Вурм молчал, потом произнес только одно слово:

«Боберг».

Маадэр усмехнулся – вряд ли Вурм сообразил это сам, скорее всего, просто прочел его мысли. Некоторые существа просто не способны вести себя честно.

4

Дом, к которому они подошли спустя немногим менее часа, выглядел практически так же, как и все прочие дома в этом переулке, то есть был в меру грязен и покрыт налетом грязи и ржавчины, за много лет превратившихся в подобие толстой чешуи. Однако у Маадэра был некоторый опыт в этом деле – он усмехнулся, подмигнув неприметному, ловко замаскированному в трещине, глазку объектива. Ему приходилось бывать тут не раз, поэтому о системе безопасности этого неприметного внешне дома ему было кое-что известно.

Не все – но достаточно много чтобы приближаться к двери медленно, вынув руки из карманов и держа их на виду. Жизнь в Девятом многих здешних обитателей сделала законченными параноиками, а Маадэр не любил нервировать людей. По крайней мере тех, которые держат его на прицеле.

Поднявшись по лестнице, скрипучей настолько, что походила на дряхлого, умирающего от остеопороза человека, он остановился перед дверью и несколько раз постучал. Интервалы между ударами и громкость были не случайны. Допустившего ошибку ждал неприятный сюрприз – за тонкими полусгнившими деревянными панелями, как было доподлинно известно Маадэру, были искусно скрыты две секторные мины направленного действия типа «Павлин» с управлением от электрической цепи. Маадэру в прошлом приходилось видеть, что подобного рода штуки оставляют от человеческого тела, поэтому стучал он всегда аккуратно и не сбиваясь. Предосторожность всегда окупается.

Дверь открылась через несколько секунд. Первым в образовавшемся проеме появился граненый ствол, уставившийся в лицо Маадэру любопытным черным глазом дульного среза. Маадэр медленно поднял руки и стоял так до тех пор, пока дверь не открылась полностью.

– Заходи.

Маленькая прихожая напоминала не столько жилое помещение, сколько первый рубеж обороны какого-нибудь древнего форта – мебели было немного и расставлена она была с таким умыслом, чтобы прикрывать обитателей дома в том случае, если гость откроет огонь, вошедший же находился в полностью простреливаемом эркере, вдобавок в лицо ему бил свет нескольких мощных ламп, мешая сориентироваться в обстановке. Лет пять назад, познакомившись с этим милым домом и его интересными обитателями, Маадэр прикинул, что для его штурма потребовалось бы не меньше взвода тяжелой тактической пехоты при поддержке нескольких полевых орудий.

– Доброй ночи, – сказал он не опуская рук, – Смотрю, свет у вас горит… Решил заглянуть.

Шуток здесь не понимали. Кто-то, кого в ослепляющем свете было сложно разглядеть, подошел вплотную и стал обыскивать Маадэра. Обыскивал он достаточно профессионально и быстро, «Корсо» оказался вновь извлеченным из кобуры. Протестовать было бесполезно – наверх никого с оружием не пускали. Маадэр умел уважать чужие порядки. Как минимум в тех ситуациях, когда от этого могла зависеть его жизнь.