Текст книги "Мерценарий (СИ)"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Нет.

– Ну и Бог с тобой, – Макаров досадливо махнул рукой, – Дурак ты.

Позади него стояли пятеро. В недлинных кожаных плащах, с лицами скрытыми

инфракрасными полумасками, в руках – направленные на Маадэра элегантные черные автоматы. Они не шевелились – ждали команды. Маадэр не сомневался, что резкий шаг в сторону мгновенно превратит его в истерзанную свинцовыми хлыстами бабочку, дергающуюся в клочьях тлеющего плаща.

Но он и не собирался совершать ничего подобного. Напротив, неподвижно стоял на освещенном участке, небрежно помахивая серебристым контейнером.

Макарова отделяло от него не больше нескольких шагов, но приближаться он не рискнул.

– Софт все еще у тебя?

– Все четыре пробирки.

Макаров нахмурился, но ничего не сказал. Молчал, пристально наблюдая за контейнером в руке мерценария. Молчала и его свита. Единственным звуком был звук ветра, свистящего в бетонных каньонах и раздраженного треплющего полиэтиленовые обрывки. На бездонном черном небе, почти не приглушенные полосатой бледно-багровой громадой Юпитера, горели крошечные серебряные точки – точно подброшенный в воздух и так и не упавший серебристый песок.

– Значит, люди «Чимико» до тебя не добрались? – наконец спросил Макаров. Непонятное спокойствие Маадэра смущало его, серые глаза настороженно зыркали в разные стороны из-под клочковатых белых бровей. Но если они рассчитывали обнаружить засаду, то лишь напрасно теряли время.

– Мы, мерценарии, верткие рыбешки.

– Как пираньи, – буркнул русский, – И нрав такой же. Зачем ты пришел, Куница?

– Чтоб совершить сделку, – Маадэр широко улыбнулся. Судя по тому, как напряглись люди Макарова с автоматами, улыбка вышла не открытой и располагающей к сотрудничеству, как он надеялся, – Био-софт в обмен на противоядие. И в этот раз позволю тебе сделать первый ход. Давай противоядие. Потом я передам контейнер.

– Странный ты человек, Куница, – задумчиво пробасил Макаров, разглядывая его, – Ты ведь понимаешь, что не уйдешь отсюда живым? Судьбу не обманывают дважды. Ты скверная рыбешка, но в тебе есть что-то, что мне нравится.

– Жадность? Наглость?

Он покачал большой головой.

– Скорее умение выбирать глубину и течение. Крутиться. Выныривать на поверхность... Зачем тебе противоядие?

– Мне осталось жить семь с половиной минут.

– Ты же умрешь. Какая разница?

Макаров вынул оружие. На этот раз это был большой автоматический пистолет, а не дистанционный нано-инъектор. Подходящее оружие, мысленно одобрил Маадэр. Под стать старому матерому медведю.

– Я человек старомодной закалки. Не хочу умереть от дряни, которая отправляет мой мозг. Мне больше по нраву честная свинцовая пуля.

Макаров одобрительно кивнул.

– Узнаю нравы Конторы. Корить не буду, сам такой. Только не держи меня за дурака, Куница. Я же вижу, что ты что-то задумал. Я чужую ложь нутром чую, – он гулко стукнул себя кулаком в грудь, – Во что ты играешь, мерценарий?

– Противоядие, господин Макаров, – Маадэр требовательно протянул пустую руку.

Макаров протянул свою. На ее ладони лежала пробирка – ничем не примечательный кусок прозрачного стекла, заполненный мутноватой жидкостью. Как застоявшаяся вода. Маадэр взял ее так осторожно, точно внутри был радиоактивный изотоп.

– Это не отрава?

– Нет. Полноценный депрессор. Ты прав, пуля – гораздо лучше. Я подарб тебе эту пулю, Куница. Считай это жестом уважения. Пей.

Маадэр осторожно открыл пробирку и вылил жидкость на язык. Она проскользнула в горло, оставив легкий привкус жженого сахара. И ничего. Ни боли, ни жжения, ни головокружений.

«Вурм? – спросил он через полминуты, – Как там?»

«Действует, – кратко ответил тот, – Я не знаю, из чего сделано это адское зелье, но оно выборочно растворяет клетки твоей нейроглии. Я фиксирую изменение в аксонах».

«Я не понимаю твоего чертового языка. Можешь попонятнее?»

«Ты выздоравливаешь, – спокойно сказал Вурм, – Считай, что твой смертный приговор отменили. Если решишь, как избежать пули в голове, можешь считать, что твоя выходка закончится для нас обоих наилучшим образом».

«Ерунда. Я все контролирую».

«Надеюсь»

– Ты готов? – Макаров подышал в замерзший кулак, – Имей уважение к другим людям. Я уже немолод, в мои годы вредно морозить кости ночью на пустыре.

– Готов, – Маадэр вздохнул, расслабил плечи и выпятил грудь, – Приступай. В голову.

– Как пожелаешь.

Тяжелый пистолет поднялся и уставился Маадэру точно в лоб. Ствол не дрожал. Его дуло походило на небольшой темный глаз, с интересом изучающий Маадэра.

– Стоп!..

– В чем дело? – осведомился Макаров.

– Он уже близко, – сказал Маадэр, прикрыв глаза, – Чувствую электро-магнитные колебания в его двигателе… Совсем близко. Хорошая модель, экранированная. И быстрая.

Макаров не успел спросить, о чем он говорит. Кто-то из его людей вдруг закричал:

– Электрокар со стороны города! Свернул с дороги и движется прямо сюда!

Теперь и Маадэр видел тусклый синеватый огонек, приближающийся к площадке и увеличивающийся с каждой секундой. Светлячок, вынырнувший из ледяной глубины космоса.

– Что это? – ствол автоматического пистолета больно врезался в висок. Но Маадэр даже не поморщился.

– Мне захотелось провести нашу встречу в полном составе. Только не вздумайте стрелять, у них тоже могут быть не в порядке нервы.

– Кто это? – зло рявкнул Макаров, хватая его за плащ на груди.

Но отвечать уже не было необходимости. Электрокар остановился неподалеку, метрах в пятнадцати от них. Большая современная модель с узкими обзорными окнами и вытянутым корпусом, похожая на какую-то сложную, во много раз увеличенную, электрическую бритву.

Все четыре двери открылись одновременно. И площадка сразу показалась очень маленькой. Несколько секунд царило молчание. Тяжелое, как тишина перед грозовым раскатом. Потом Лоренцо Танфоглио усмехнулся.

– Оригинально, – заметил он, кутая подбородок в воротник элегантного плаща, – Господин Макаров? Господин Маадэр? Какая странная компания для прогулки нынешней ночью.

В предрассветном свечении атмосферы глаза его уже не казались прозрачными, напротив, выглядели черными, вороньими.

– Никому не двигаться, – голос Макарова звучал как лязг тяжелой цепи, – Одно движение – и стреляю.

Танфоглио не испугался. Человеку, за спиной которого бестелесными тенями замерли три йоки в глухих одинаковых костюмах, нет нужды бояться. Он издал благодушный смешок.

– Ах, Андрей Михайлович, ваш дурной нрав столь же неизменен, как и много лет назад. Приятно, что хоть что-то на Пасифе остается постоянным.

– Что вы здесь делаете?

– Сложно сказать. А вы?

Люди Макарова замерли, выставив перед собой короткие автоматы. Целились они уже не в Маадэра, а в йоки и их хозяина. Недурная получилась композиция, мысленно усмехнулся Маадэр. Свора из полудюжины напряженно ворчащих цепных псов, напротив нее – несколько неподвижных, сливающихся с сереющим небосводом, фигур. Две маленькие армии на заброшенной стройплощадке.

– Дрянь, – Макаров оскалился, – Тебя ведь позвал сюда Маадэр?

– Кажется, не меня одного, – Танфоглио с интересом обвел взглядом площадку. И заметил серебристый контейнер, стоящий на земле, – Кажется, здесь затевается что-то любопытное. Аукцион? Это было бы интересно. Господин мерценарий?..

– Не совсем акцион, – Маадэр переложил контейнер из одной руки в другую, с удовольствием убедившись в том, что и Танфоглио и Макаров провожают серебристый чемодан внимательным пристальным взглядом, – Я бы назвал это покупкой на паях. Господин Макаров от лица «РосХима» свой пай уже внес. Теперь потрудитесь и вы.

Макаров заскрипел зубами. Если бы не люди "Чимико" – сейчас он разорвал бы Маадэра голыми руками, забыв про пистолет. Злость клокотала в нем. Тяжелая, едва сдерживаемая злость.

– Ах ты мразь болотная... Я отдал тебе противоядие, а ты, значит, решил толкнуть товар сразу двоим покупателям?

– Мы, мерценарии, маленькие рыбки, – Маадэр улыбнулся ему, – Нам надо уметь крутиться, чтобы выжить. Тут все по-честному, господа. Каждый из вас пытался меня убить, так что у вас равные шансы. Противоядие с одной стороны и тридцать тысяч с другой. Если наша сделка будет удачной, каждый из вас получит по две пробирки.

– Этот био-софт принадлежит мне! – рявкнул Макаров, – Если ты вздумаешь передать его на сторону, даже не думай, что проживешь больше часа!

– Вы сердитесь, – вздохнул Маадэр, – И достаточно натурально. При других обстоятельствах вы бы даже меня убедили.

– Что ты имеешь в виду? Этот софт принадлежит «РосХиму»!

– Этот вопрос мы обсудим немного позже, – Маадэру встреча начала нравиться. Хоть он и понимал, что она похожа на жонглирование пробирками с нейро-парализующим ядом. Стоит оступиться один раз, стоит сделать одно-единственное движение… – А сейчас я попрошу господина Лоренцо внести свой пай. Если он не возражает, конечно.

– Не возражает, – Танфоглио достал из кармана две толстые пачки ассигнаций и бросил их под ноги Маадэру, – Тридцать тысяч, как и было условлено. Вы снова заинтересовали меня, господин Маадэр. Ваша игра интересна. Чересчур нагла, чересчур самоуверенна, основана на блефе и отчаянье, но все же… Единственное, чего я пока не понимаю, так это того, на что вы рассчитывали. Между мной и господином Макаровым действительно на протяжении многих лет существовали некоторые… профессиональные противоречия. Скажем так, конфликт корпоративных интересов. Но неужели вы думаете, что стравив нас столь нелепым образом, вы сами сможете спокойно удрать? Что мы прямо тут вцепимся друг другу в глотки, забыв о первопричине наших проблем, о вас?

– Благодарю за сделку, господа, – Маадэр улыбнулся всем присутствующим, – Теперь каждый из вас имеет право на две пробирки. Но я бы не смог называть себя добросовестным продавцом, если бы не рассказал вам историю товара, который вы приобретаете. В конце концов, вы имеете право знать, за что заплатили, верно? Итак, эта история началась относительно недавно, на крошечном спутнике одной большой планеты…

– Прекратите, – глухо сказал Макаров, – Это становится смешным.

– В некотором роде это действительно смешная история, – согласился Маадэр, – Впрочем, я нахожу, что она наполнена мрачной иронией. Итак, на этом крошечном спутнике существовали две корпорации, специализирующиеся на производстве био-софта. Лидеры отрасли, собственники великого множества патентов – а еще смертельные конкуренты и непримиримые враги, готовые впиться в глотку друг другу при первой же возможности. Я не слишком затянул со вступлением?.. Прошу меня простить, этот жанр мне еще непривычен… Итак, в один прекрасный момент руководство одной из корпораций решило сделать решительный ход. Но не при помощи маркетинговой компании или привлечения внимания к новым образцам, а при помощи био-бомбы. Смертоносного био-софта, который маскировался под безвредную микстуру, но обладал способностью мгновенно размножаться и вырезать по нескольку сотен человек. Очень интересная и эффективная разработка. Достаточно было второй корпорации отправить ее к тестировщикам, как произошла бы молниеносная цепная реакция, повлекшая смертоносную эпидемию и погубившая бы как минимум весь лабораторный персонал. Не смотрите на меня таким взглядом, господин Макаров, я не называю ни имен, ни названий!

Глаза Макарова походили на многотонные гранитные глыбы. Попадись между такими – и мгновенно превратишься в кровавое пятно. Но Маадэр заставил себя усмехнуться.

– Дело оставалось за малым. Как подкинуть это отравленное яблочко конкурентам? Его ведь не упакуешь в оберточную бумагу и не отошлешь почтой с запиской «Съешь меня». Дело надо было организовать так, чтобы софт попал к неприятелю как бы сам собой. Естественным течением, так сказать. На Пасифе много таких течений и некоторые из них совершенно не поддаются ни анализу, ни логике… Я знаю это наверняка, поскольку плаваю в них уже не один год.

– Замолчи, Куница, – голос Макарова прозвучал на удивление спокойно. Пистолет вновь смотрел в лицо Маадэру, – Ты и без того испортил нам всем достаточно крови, чтобы я позволил тебе нести подобный вздор. Даже мое терпение имеет предел.

Сейчас выстрелит, понял Маадэр. В животе отозвалось холодком, точно там уже скручивались вокруг раневого канала внутренности. Кажется, даже Вурм закрежетал несуществующими зубами.

– Стой, – Танфоглио поднял бледную кисть с оттопыренными пальцами. Обычно вальяжный и расслабленный, сейчас он выглядел напряженным. Как если бы под дорогим серым сукном напряглись одновременно все мышцы совершенного, многократно модифицированного, тела, – Я хочу послушать, что он скажет.

Макаров издал короткий рык.

– Он провокатор! Не видишь, что он пытается сделать? Стравить нас между собой. Вот его план. Трусливый, коварный, мерзкий план. Крыса, как есть крыса…

– Предпочитаю считать себя пираньей, – Маадэр подмигнул ему, чувствуя, как на невидимом таймере, отсчитывающем мгновения до небытия, увеличиваются цифры его, Маадэра, жизни, – Но неважно. Если позволите, господа, я продолжу.

– Тогда я убью тебя прямо сейчас.

– Не убьешь, – под бледной кожей Танфоглио едва заметно обозначились желваки, – Мерценарий закончит то, что начал рассказывать.

– Его рассказ – вздор!

– Тогда это тот вздор, который я хочу дослушать до конца.

Макаров взвел курок. Звук получился резкий и холодный, прекрасно сочетающийся с ледяным рассветным свечением, быстро заливающим строительную площадку. В этом свете выстроившиеся друг напротив друга мужские фигуры напоминали расстановку едва начатой шахматной партии. Партии, которая, как надеялся Маадэр, закончится не в пользу белых и не в пользу черных.

– Не стреляй, – отрывисто произнес Танфоглио, – Иначе я отдам приказ атаковать.

Макаров усмехнулся, вроде и равнодушно, но со сдерживаемым раздражением.

– Из этой бойни тебе и самому не выбраться. Уверен, что хочешь затевать дело из-за одного сумасшедшего мерценария и его наркотических фантазий? Он же болен. Его мозг атрофирован и наполовину уничтожен. Он живет в мире собственных грез, как нарко.

– Пусть он закончит.

– Продолжим, – Маадэр поежился от холода. Лучи серого света совершенно не согревали, но он не мог себе позволить дуть на озябшие ладони или упрашивать Вурма заняться терморегуляцией, на счет была каждая секунда, – Итак, в недрах первой корпорации, назовем ее условно «РосХим»… Чистая условность, господин Макаров, уверяю вас. Не имеет никакого отношения к вашей уважаемой организации… В недрах первой организации, именуемой «РосХим» возник изящный и в то же время эффективный план. Он должен был развиваться в несколько этапов, но в конце концов привел бы к тому, что замаскированная бомба оказалась в лаборатории «Чимико-Вита». Контейнер с грузом био-софта был передан мелкому корпоративному функционеру по имени Зигана. Мне даже жаль этого мерзавца. Всего лишь мелкая корпоративная сошка, которой предстояло сыграть свою роль в разворачивающемся спектакле. Роль глупую и трагичную, но все же… Он так и не понял, что оказался вписан в гросс-бухи собственной организации по статье «оперативные расходы». Его списали изначально. Поручили транспортировку важного груза, не уведомив о том, что это поручение станет для него и последним. Он еще не знал, что его ждет встреча с братьями Ерихо.

– Кто их нанял? – отрывисто спросил Танфоглио.

– Конечно же, господин Макаров. Не лично, разумеется, а через пространную сеть посредников и осведомителей. Он знал, что братья-хлодвиги в прошлом выполняли мелкую работу для его конкурента. Ничего серьезного, но достаточно, чтобы между Ерихо и «Чимико-Вита» протянулась тонкая ниточка. Именно на эту ниточку и был расчет. Ерихо было обещано, что в контейнере Зигана они найдут крупную денежную сумму, которая и послужит гонораром. Им пришлось жестоко разочароваться – никаких денег внутри не было, лишь склянки с неизвестным био-софтом. Именно на этом этапе ваш план дал сбой, господин Макаров. Вы скрупулезно учли все детали, разметили течения, но забыли внести в расчеты фактор человеческой жадности и фактор человеческого страха. Повинуясь фактору жадности, братья Ерихо схитрили и тем случайно подарили Зигана дополнительный день жизни. Повинуясь второму, Зигана, вместо того, чтоб отрапортовать о катастрофе своему руководству, по собственной инициативе нанял одного малоизвестного мерценария в надежде отыскать пропажу, пока не стало поздно.

Маадэр закашлялся – длинные речи на холодном ветру быстро утомляли горло.

«Твоя иммунная система ослаблена из-за переохлаждения, – со злорадством сообщил Вурм, – И я уже фиксирую участившуюся активность патогенных микроорганизмов в твоих лимфо-узлах. Завтра тебя ждет жестокая простуда. С соплями и раскалывающейся головой».

«Если при этом она останется на плечах, это будет самая приятная простуда в моей жизни, – Маадэр усмехнулся мысленно, не изменив выражения лица, – Будь готов, Вурм».

«Я всегда готов, хозяин».

– Тщательно разработанный план провалился мгновенно, непоправимо испортив ситуацию. Братья Ерихо, оказавшись с неизвестным био-софтом на руках, должны были продать его «Чимико-Вите». Они и намеривались это сделать, если бы не мерценарий, который свалился им на голову, убил обоих и завладел био-софтов. В уравнение закралась лишняя, не предусмотренная алгоритмом, переменная. Полагаю, господин Макаров был в ярости. Мало того, что не сработал тщательно отточенный план по диверсии у конкрунтов, так еще и чемодан со смертельно-опасным грузом оказался потерян без следа.

– Ты идиот, Куница, – негромко вздохнул Макаров, – Паразит сожрал остатки твоего мозга. Господин Танфоглио, я официально…

– Пусть продолжает, – процедил Танфоглио. От тона его голоса звенели слуховые нервы звенели, раздражая внутреннее ухо.

– Знаете, кто помог «РосХиму»? – Маадэр осклабился, – Тот же, кто чуть не погубил весь план. Мерценарий. Это был сущий идиот, который влез в сложно рассчитанную партию и сам того не понял. Он не придумал ничего лучше, чем шантажировать «РосХим», требуя у него денег и противоядия. И господин Макаров оказался в весьма сложном положении. С одной стороны, био-софт сам нашелся, что хорошо. С другой – вместо того, чтоб приплыть к вражескому берегу, он вернулся к тому, с которого его отпускали. Я же говорю, течения Пасифе иной раз загадочны даже для старожилов… Но господин Макаров на лету сплел другой план, столь же изящный, как и первый. Он сделал вид, что попался на удочку, заинтересован сделкой и готов заплатить. На самом деле ему не был нужен био-софт, взведенная им самим бомба. Ему было нужно, чтоб я вместо покойных братьев Ерихо отнес ее в пункт назначения. В «Чимико-Вита». И что же сделал находчивый господин Макаров?.. После непринужденной беседы он разыграл небольшую сценку. Сделал вид, что собирается аккуратно меня устранить. А потом и неаккуратно. Перед тем в беседе он неоднократно упомянул «Чимико-Вита», дав мне понять, что речь идет о злейшем конкуренте «РосХима», также очень заинтересованным в товаре. Расчет был верен. Решив, что «РосХим» пытается меня ликвидировать, я стремглав бросился в объятия «Чимико-Вита», рассудив, что в данной ситуации рассчитывать стоит только на врага своего врага. Еще один ловкий ход. Мерценарий сам приносит взведенную бомбу на дверной коврик «Чимико-Вита». Более того, он уверен в том, что является движущей силой, а не фигуркой, которую ловко переставили на доске, превратив разгром в почти выигранную партию… Вы опять не учли один-единственный человеческий фактор. Мою непревзойденную жажду к жизни. Именно этим мы, мелкие хищники, и сильны. Мы меняем течения и выкручиваемся. А еще у нас есть зубы. Очень много маленьких, но бритвенно острых зубов. Но мы не щелкаем ими понапрасну. Мы впиваемся ими в горло.

Макаров тяжело дышал, глядя на него. Выстрелит, понял Маадэр. Выстрелит, даже если это обернется схваткой с Танфоглио и его йоки. Выстрелит потому, что ненавидит.

– Интересный рассказ, господин мерценарий, – холодные глаза Танфоглио обжигали, – Очень интересный рассказ…

– Господин Танфоглио…

– Замолчите.

Они стояли друг напротив друга – скалящаяся свора Макарова и молчаливые тени Танфоглио. Боевики «РосХима» и агенты «Чимико-Вита». В полной тишине. И тишина эта пугала больше, чем звон металла или шорох оттягиваемых затворов.

Напряженная тишина, в зоне действия которой даже воздух наполнялся ядовитыми испарениями. Тишина с зажатыми в ней человеческими фигурами.

Они смотрели друг на друга – две стаи хищников.

Они чувствовали запах крови друг друга.

Когда два хищника встречаются на узкой тропе, они могут разойтись миром. Кроме жажды крови, свойственной каждому сложно устроенному организму, им свойственен могущественный инстинкт самосохранения, уберегающий от неоправданного риска и заставляющий взвешивать шансы. Маадэр ощущал, как балансируют сейчас эти инстинкты – точно стороны катящейся по неровной поверхности монеты.

Макаров сжимал в подрагивающей руке пистолет. Улыбка на лице Танфоглио была похожа на узкую ножевую рану, глаза – две холодных бездны. Каждый из них был разумным хищником, созданным поколениями сложных генетических связей. Каждый был невероятно осторожен и дьявольски хитер. Но сейчас, взглянув друг другу в глаза, они не ощущали ничего, кроме полыхающей животной ненависти. Монетка катилась по неровной поверхности, и малейшего толчка достаточно было для того, чтоб она опрокинулась…

«Вурм!»

Обрез, спрятанный под полой плаща был неудобен – слишком старая модель и неправильно обрезанное цевье, повлиявшее на центр тяжести. Из такого оружия, тем более удерживая его одной рукой, не попадешь в цель на расстоянии больше пяти метров. Маадэр знал это. Но сегодня он стрелял не в цель.

Он выстрелил в землю. Картечь ударила в бетонный скол незаконченного фундамента и звенящими искрами разлетелась в стороны. Отразившись в глазах стоящих рядом людей. А потом остатки дотлевающей над Пасифе ночи оказались сдернуты и порваны в клочья вспышками выстрелов. Маадэр не собирался наблюдать за этим, но, скатываясь в русло бетонного желоба, успел увидеть многое.

Как медленно освещается дуло пистолета Макарова. И как Танфоглио выгибается дугой и сползает по крылу своего кара.

Как вспарывают темноту серебристые шипы на руках его слуг и люди Макарова падают в пыль, так и не выпустив оружия.

Как три размытых зыбких тени бросаются на самого Макарова, а он стоит между ними – огромный как скала, грозный как медведь, а глаза его пылают и этот огонь выжигает изнутри…

Как...

17

Ветер все не успокаивался. Здесь он чувствовал себя полновластным хозяином, шурша между балками и поднимая с земли мелкий строительный мусор. Клочки упаковки, остатки веревок, бумажные листы. Все то, что уже никогда не пригодится человеку, все забытое, брошенное и предоставленное самому себе. Ветер уничтожал ненужные вещи, рассеивал их, угрюмо бормоча в железных трубах и заставляя гнуться заросли пожелтевшей хилой травы. Несмотря на поднявшееся солнце, крохотное, размером не больше пуговицы, теплее не становилось.

Маадэр прикрыл воротником плаща подбородок. Если не считать ветра, все было тихо. Неподвижные тела казались частью строительного мусора, забытыми здесь много лет назад свертками и мешками, до которых никому нет дела. Маадэр переступал через них, вглядываясь в лица и держа пальцы на спусковой скобе дробовика. Мелким хищникам свойственна осторожность. Именно потому они зачастую выживают там, где более крупные ломают себе шеи.

Но добивать никого не потребовалось, ни одна из распластанных на земле фигур не подавала признаков жизни. Ни дыхания, ни движения, лишь полы плащей монотонно колыхались под порывами ветра.

Маадэр забросил дробовик на плечо и достал сигареты, но прикурить не успел. Сперва ему показалось, что он слышит тихий скрежет жести – возможно, это проржавевшие насквозь металлические листы царапали землю. Прислушавшись, он понял, что ошибся. Металл не может издавать таких звуков. Ему пришлось присмотреться к одной из фигур, той, что лежала с краю, почти на границе площадки. Присмотревшись, Маадэр усмехнулся и спрятал обратно сигареты.

Макаров улыбался.

Из носа и рта его текла кровь, густая, пропитавшая половину лица и бороду, но глаза все еще были открыты. Точнее, один уцелевший глаз. Начальник службы безопасности «РосХима» лежал на земле, в окружении трех тел в строгих черных костюмах, изломанных, точно картонные фигурки, согнутые под неестественным углами. Даже сейчас, умирая, с клекотом втягивая воздух в пробитые легкие, он выделялся среди окружающих.

Макаров улыбался. Он провел хороший бой и он был доволен.

Маадэр тоже усмехнулся ему. Говорить что-то не хотелось, да в словах и не было нужды. Он неспешно подошел к распростертому телу и направил ствол дробовика ему в лицо. Некрасивое оружие – дробовик. Грубое, неаккуратное, примитивное. Макаров несколько секунд смотрел ему в дуло, потом прикрыл единственный глаз и пробормотал:

– Кхр... кхх... Давай. Давай, Ку... кхххх...

– Извините, – зачем-то сказал Маадэр. Хотя виноватым себя не считал.

Он чувствовал себя отлично.

Макаров попытался кивнуть, но не смог. Сквозь губы скользили густые кровавые сгустки.

– Гх... Гадкая планета... Здесь нет жизни человеку... Мерзко тут... А хотел ведь... Так хотел... Ежевика... Давай, Куница.

Он посмотрел на Маадэра, потом на небо, и закрыл глаз.

– Прощайте, – просто сказал Этельберд Йенц по прозвищу Куница.

18

«Тебя будут искать».

– Еще бы будут, – пробормотал Маадэр в воротник, – И «РосХим» и «Чимико». Возможно, и прочие. Много прочих. Частные детективы, наемные убийцы, другие мерценарии. Может, даже жандармы. Черт побери, может появятся даже ребята из Конторы… В общем, в самом скором времени я стану самой популярной фигурой на Пасифе.

Он наконец нашел то, что искал – неприметное заброшенное здание на углу улицы. Давным-давно лишившееся оконных стекол, покосившееся, оплывшее и безнадежно заброшенное, оно напоминало исконного обитателя этой планеты. Маадэру оно подходило.

«Не думаю, что тебе понравится эта популярность. За твою голову объявят награду».

– Зато я стал богаче на тридцать тысяч. И приобрел чувство глубокого морального удовлетворения, – Маадэр скользнул внутрь и, убедившись, что никого нет, поставил на пол контейнер. Из кармана плаща он осторожно достал маленькую капсулу, наполненную густой вязкой жидкостью с алым отливом, – Что это, если не торжество над извечными законами природы? Маленький хищник умудрился положить двух крупных матерых зверей.

«Ты дурак, – буркнул Вурм, – Ты даже не прищемил их хвосты. И «Чимико» и «РосХим» – огромные транс-национальные корпорации с миллионами служащих. Потери, которые ты им причинил, не изменят и на половину миллиметра функциональные графики их квартального роста. Ты всего лишь ужалил их, заставил разозлиться. Но не нанес непоправимого вреда. И они сделают все, чтоб найти тебя, Маадэр».

Маадэр пожал плечами.

– Корпорации сродни гидрам. Они необычайно живучи. Но я недостаточно глуп, чтоб ставить себе целью с ними бороться. Я хочу только выжить. А для этого мне придется покинуть Пасифе.

«Опять бегство? Куда теперь?»

Маадэр пожал плечами и пристально посмотрел на склянку. Больше всего его сейчас волновало, что у купленного с рук шань-си подозрительный оттенок, возможно, он отдал сотню за паршивый контрабандный товар, от которого потом будет раскалываться голова и мучительно болеть горло.

Он привык думать только о том, что важно в текущую минуту, предпочитая никогда не заглядывать в будущее. Океан велик, в нем много течений, всегда можно уйти на дно, куда не проникают лучи солнца и где все кажется грозным и загадочным или подняться к самой поверхности, где шныряют юркие стайки ничего не подозревающих рыбешек. Он знал только то, что пока существует океан, пусть и заключенный в стеклянные стенки, в нем всегда найдется занятие и кров для того, кто достаточно мал, быстр и ловок.

У шань-си был приятный вкус, Маадэр капнул три капли на язык, спрятал склянку и прикрыл глаза.

– У меня есть деньги, – пробормотал он, ощущая накатывающие волны блаженства, предвещающие настоящую эйфорию, – у меня есть свобода. Может, вернусь на Юпитер, там осталось порядочно моих знакомых. Или переберусь на Ио. Чем черт не шутит, может останусь здесь... Не хочу загадывать.

«Ты плохо кончишь, хозяин. Нельзя всю жизнь делать что-то подобное и думать, что тебе всегда будет везти».

– Наверно, ты прав... – Маадэр чувствовал, как в теле прорастают, переплетаясь, серебряные струны, а мир вокруг расслаивается на пестрые ворсинки таких цветов, которых не существует во Вселенной. Ветер уже не был неприятен, он нес в себе мелодию, настолько чарующую, что жизнь замирала, чтоб услышать ее, а воздух становился прозрачным и кристально-чистым. Маадэр чувствовал наступление полной эйфории и знал, что она продлится еще достаточно долго.

Он улыбнулся и прошептал:

– Когда-нибудь я узнаю это… Потом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СИРЕНЬ ДЛЯ ЮПИТЕРА

1

Мир состоял из черных и красных пятен. Пятна набухали перед глазами, как огромные, насосавшиеся крови, пиявки, пульсировали – и пульсация эта разносилась по телу отвратительным звоном, от которого хотелось стиснуть зубы, но сделать этого было решительно невозможно, все мышцы в теле, включая самые крошечные, расползлись волокнами, словно вареные, отказывались подчиниться.

Маадэр открыл глаза и тихо застонал – черные и красные пятна, бывшие сейчас всем окружающим миром, перевернулись и сильнейшей вспышкой боли отозвались где-то в затылке. От накатившего приступа тошноты его едва не вывернуло наизнанку. Пришлось некоторое время лежать неподвижно, осторожно дыша и не пытаясь подняться.

«Господи, да такого похмелья у меня не было лет двадцать… Как голова трещит… – ему захотелось тихо завыть – собственные мысли разбудили дремавшую где-то в темени боль и теперь она поползла вниз раскаленным огненным языком, аккуратно спускаясь по позвоночнику и не пропуская ни одного позвонка, – Надеюсь, мне хотя бы было приятно вчера…».

Наконец Маадэр отважился вновь открыть глаза. В этот раз ощущения были терпимее. За пульсирующими пятнами обнаружилась какая-то темная поверхность, находящаяся то ли очень далеко, то ли очень близко. Пахло так, как пахнет в тесном помещении, где давно не случалось быть людям – какой-то кисловатой плесенью, пылью, застоявшимся воздухом.

Гроб? Маадэр набрал в грудь воздуха и развел руки в стороны, с облегчением убедившись, что они на месте и способны двигаться. Руки не встретили никакого сопротивление в окружающем мире. Конечно, на Пасифе не использовали гробы с момента колонизации. Слишком много неоправданных ресурсных затрат. Слишком бессмысленно. Этельберд Маадэр не был уроженцем Пасифе, он родился под светом других звезд, но прекрасно это понимал. Может, потому, что во всех обжитых человеком мирах нашлось бы достаточно много людей, которые с удовольствием похоронили бы его и без гроба.