Текст книги "Юрий Звенигородский. Великий князь Московский"

Автор книги: Константин Ковалев-Случевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)

Бесконечные братские договоры

Тобе брату моему моловшему мне служыти без ослушанья…

Из грамоты Дмитрия Донского

С.М. Соловьев. «История России с древнейших времен»:

«До нас дошли также договорные грамоты Василия Димитриевина с родными его братьями. В них нет отмен против прежних подобного же рода грамот. Доя объяснения последующих событий нужно заметить, что князья Андрей и Петр Димитриевичи обязываются в случае смерти Василия блюсти великое княжение и под сыном его, тогда как в договорной грамоте Юрия этого условия не находится».

* * *

И все-таки кажется странным, что князь Василий побаивался с самого начала своего великого княжения возможных притязаний со стороны младшего брата Юрия. Завещание отца – Дмитрия Донского – ставило их обоих в неудобное положение. Один мог наследовать власть за другим в любой момент. Но ведь и раньше, в духовных грамотах других московских князей похожие формулировки «от брата к брату» уже существовали! Что же так «выделяло» эту?!

Удивительно и то, что князь Юрий Звенигородский изначально не находился в какой-то борьбе или оппозиции к Василию. Наоборот, он всегда помогал ему в трудные минуты. Но это не значило, что Василий поступал или думал так же, как Юрий. Он стремился как-то обезопасить себя от возможных притязаний брата. Тем более что тот стал выказывать чудеса храбрости и настоящий воинский полководческий талант.

По этой причине Василий уговорил его еще в начале 1390-х годов подписать уникальный документ – специальный «родственный» договор. Эта «Грамота великого князя Василя Дмитриевича з братом с Юрием» чудом сохранилась в списке XV века и стала объектом пристального внимания исследователей.

* * *

Традиция заключения договоров и подписания договорных грамот между княжескими родственниками после Ивана Калиты была крепкой. Такие документы составлялись и подписывались его братьями, сыновьями, внуками и правнуками. Однако не так много дошло их до наших дней. Исследователи среди них отмечают следующие, которые напрямую имеют отношение к XIV столетию в истории Руси.

Во-первых, известный договор князя Симеона с братьями Иваном и Андреем, который имеет отношение к 1348 году. Позднее великий князь Дмитрий Иванович заключит свой первый договор с двоюродным братом Владимиром Серпуховским (Храбрым). Сколько затем их еще будет, пока этот активный в своих претензиях родственник окончательно не успокоится, а семья его не потеряет в эпидемию чумы почти всех своих наследников! Но это случится намного позже 1364—1365 годов, когда они подписывали свои обязательства о взаимоотношениях. Однако им пришлось переделывать соглашение несколько раз: в 1372 и 1389 годах. Но мы уже помним, что князь Владимир Серпуховской на этом не остановится, не успокоится и начнет готовить уже с Василием Дмитриевичем новый договор, который и будет подписан в 1390-м.

Среди прочих договоренностей князей история также сохранит для нас важный документ, наконец-то напрямую связанный с именем князя Юрия Дмитриевича Звенигородского и Галичского. Он позволяет нам рассмотреть подробнее небольшой период в его биографии. Этот договор великого князя Василия Дмитриевича с родным братом был составлен и подписан, по мнению специалистов, в промежуток времени от 30 декабря 1392 года до 23 февраля 1393 года.

Такие договоры содержали множество пунктов. Князьям необходимо было определиться по любым мелочам, дабы потом не возникали разные толкования или поводы для непонимания. Все такие грамоты являются неожиданными и интересными источниками для понимания процессов, происходивших в удельной Средневековой Руси.

В договорах признавалась верховная власть сюзерена – великого князя. Но определялась и степень власти князя удельного, что было скорее важно для него. Для верховного правителя была необходима формула поведения его вассалов: «быти ны заодинъ». Призыв к единству закреплялся юридически, подписью и целованием креста. Это способствовало взаимопониманию и главное – успокаивало внутреннюю ситуацию на Руси.

Удельные князья письменно подтверждали «старейшинство» и «отцовство» великого князя. Хотя для князя Юрия «отцовство» почему-то перешло в «братство». В рассматриваемом нами договоре Василий признан им «братом старейшим», причем великий князь, видимо, не возражал ничего по этому поводу и подписал документ. А возможно, и сам предложил внести такую формулировку в грамоту. Дабы удружить брату. Дабы не сделать из него врага сейчас, когда он еще не окреп, не пользуется беспрекословным авторитетом, не имеет ни военной силы, ни денежных средств.

По договору также власть производить внешнеполитические действия становилась приоритетом только великого князя. Но обе стороны почти всегда договаривались о том, что не будут заключать ни с кем никаких сепаратных соглашений, не подписывать никаких грамот за спиной или без ведома другого. Это предполагало, что они не будут «канчивати ни с кем», то есть не составят «докончальных грамот» (договорных грамот о единстве «до конца жизни») с другими князьями или родственниками, в ущерб данным договоренностям.

* * *

Поразительно, ведь в самом начале текста «Грамоты великого князя Василя Дмитриевича з братом с Юрием», столь важной для нашего повествования, князь Василий титуловал сам себя следующим образом: «Я, князь великий всея Руси» (а не просто – Владимирский или Московский)! Похожим образом, как мы помним, подписывался в это время и великий князь Литовский, который тоже считал себя властителем «всея Руси», А ведь не прошло пока еще и трех лет, как Василий занял Московский престол!

Для знакомства с полным текстом этой грамоты мы отсылаем пытливого читателя в раздел «Приложения» данной книги, где она помещена. А здесь рассмотрим главные ее положения.

Братья Василий и Юрий подписывались и «целовали крест» по нескольким пунктам. Они договаривались до смерти «быти заодно», друзья одного признавались друзьями другого, запрещались любые сепаратные соглашения без ведома другого брата, подтверждалась роль матери князей – Евдокии – в качестве блюстителя престолонаследия.

Затем Юрий подтверждал, что будет чтить старшего брата, а Василий – что будет держать младшего «без обиды». Оба были не против помогать своим младшим братьям. Боярам друг друга князья давали «вольным волю», то есть во внутренние дела считали лучше не вмешиваться. Но главными пунктами стали «военные обязательства», которые сильно повлияли затем на исторические события.

Юрий подписался и под такими словами: «А где ты, господин, сядешь на коня или ты меня пошлешь, и мне также сесть без ослушания». То есть он обязался выполнять любые военные поручения Василия – без ропота и беспрекословно. А еще великий князь внедрил в текст положение о личных обязанностях бояр и слуг, где бы они ни проживали, служить своему князю. Естественно, что даже в Звенигородских землях жило больше слуг Василия, нежели Юрия. А значит, младший брат не мог призвать их в свои ряды при необходимости без ведома старшего.

Именно по этому договору молодой князь Юрий отправится по поручению Василия на войну с новгородцами (1392 год), а затем устремится в погоню за предателями и начнет воевать с волжскими булгарами. Звенигородский удельный князь, как это будет ясно в дальнейшем, выполнял условия договора до конца жизни Василия, то есть буквально следовал тексту соглашения: «до живота». Он делал это и позднее, даже зная еще при жизни брата, что тот решит передать наследство и великокняжеский титул не ему (как было положено по закону и по завещанию Дмитрия Донского), а собственному малолетнему сыну.

Такое последовательное поведение Юрия на самом деле сыграет положительную роль. Оно не возбудит возможные смуты, поспособствует укреплению Московского государства, но сыграет в некотором роде роковую роль в судьбе самого Звенигородского правителя. Ибо «человеческая» история (и Софья Витовтовна, например, это хорошо знала) подсказывала простую формулу поведения для борющегося за власть наследника: бери то, что положено, сразу, не раздумывая и не обращая внимания на жертвы. Если для этого нужно убить, даже своего родственника, пусть и брата – то сделай это. Опаздывающий – не только проигрывает, но и сам может стать жертвой.

* * *

Мы теперь, по прошествии веков, уже знаем, что князь Василий пользовался военными услугами брата Юрия недолго. Полководческие успехи Звенигородско-Галичского правителя, его победы, его умение управлять войсками настолько пугали великого князя, что он быстро отказался даже от участия звенигородцев в некоторых баталиях. Слишком много славы и богатства досталось этому везунчику – Юрию. И почему-то он не очень любил столь близкую для Василия Литву, к союзу с которой призывал митрополит Киприан.

А тут еще и очень авторитетный и сильный духовный наставник появился в Звенигороде, где уже не стало епископа Даниила. Пришел игумен из Троицы – Савва и основал свой новый монастырь, да прямо почти у стен Москвы, на важнейшем западном направлении, у старой Смоленской дороги. Рядом появилась новая крепость, возведенная Юрием. В Галиче строится еще одна, да какая! Относительно же Саввы – никто из сыновей Дмитрия Донского не мог тогда «похвастать» таким духовным советчиком. Сергия Радонежского уже не было, а многие ученики его разошлись по разным местам, основывая свои монастыри. Некоторые из них общались духовно с именитыми князьями, но на расстоянии, часто лишь с помощью переписки. Здесь же, в Звенигороде, под самым боком Москвы, складывалось мощное содружество двух сильных духом людей. Что можно было от этого ожидать?

Князь Василий не преминет подготовить, на всякий случай, подобные же грамоты и с другими своими братьями – Андреем и Петром Дмитриевичами. Они содержат похожие положения, но в «облегченной» форме. Аналогичная его грамота того времени с самым младшим братом – Константином – не сохранилась.

До нашего времени дошла «новая» (значит – не первая) грамота, которая была подписана, видимо, около 1401– 1402 годов. То есть после женитьбы Юрия Дмитриевича, когда станет ясно, что Звенигородский князь может также заиметь своих наследников – потенциальных наследников и всего великого княжества (да у него уже родился сын Иван). Вот почему для Василия нужны были дополнительные союзники.

Этот документ можно прочитать в едином сохранившемся списке XV века, в котором также находится договор-докончание Василия Дмитриевича с великим князем Рязанским – Федором Ольговичем. Грамота с ним подписана 25 ноября 1402 года, и ее составление было связано с тем, что возникала необходимость подтверждения отношений Рязани и Москвы после кончины князя Олега. Того самого, который защищал Смоленск и являлся по жене близким родственником князя Юрия Звенигородского. В те же времена была подписана и еще одна грамота Василия с известным уже нам князем Владимиром Андреевичем. Споры все еще продолжались.

Мы знаем этот документ под названием «Грамота докончалная великого кназя Василья Дмитреевича с меншею братьею, со князем Ондреем Дмитреевичем, новая». Она дает нам краткое и точно представление о том, как формулировались основные положения подчинения удельных князей – своему сюзерену, великому князю. Именно по этой причине – краткости и точности формулировок – мы приведем почти полностью текст договора, отдельные положения которого, можно сказать, стали даже расхожими поговорками.

Подписание благословляли еще здравствующие митрополит Киприан и «матерь наша» – великая княгиня «Овдо-тья», вдова Дмитрия Донского. Братья «целовали крест межу собя по любви, без хитрости» о следующем (мы разбиваем текст на некоторые «блоки», для удобства восприятия основных положений).

«Быти нам заодин, и до живота.

Хто будет друг тобе, князю великому, то, господине, и нам друг. А хто будет, господине, тобе недруг, то и нам недруг.

А тобе, господине, князь великы, не канчивати без нас ни с кем. А нам, господине, без тобе не канчивати ни с кем, ни ссылатися».

Данные положения для читателя уже понятны. Речь идет о дружбе и обещании ни с кем более не вступать в подобные отношения.

Продолжим чтение.

«А тобе, господине, нам, князь великы, держати во отца нашего место, великого князя.

А тобе, господине, князь великы, так же нас держати в братстве и в чести, без обиды. А нас ти, господине, жаловати и печаловатися нами и нашими вочинами…»

Здесь мы видим обычное подтверждение братьев в том, что они признают Василия своим сюзереном – великим князем.

Но вот затем мы замечаем прелюбопытную вещь.

«А в Москве жити, господине, по душовной грамоте отца нашего, великого князя».

Братья вполне понятно – ссылаются на завещание Дмитрия Донского, как на главный первоисточник их прав и прав Василия. Но далее они вдруг словно «оговариваются».

«А чем тя благословил отец наш, князь великыи, – написано в грамоте, – в Москве, и с Коломною с волостьми, и всем великым княженьем, или что еси собе примыслил, и того нам всего под тобою блюсти, а не обидити, и под твоими детми, так же нашим детем (здесь и далее выделено мной. – К. К.-С.)».

Мы видим, что удельные князья и братья Василия (Можайский князь Андрей Дмитриевич и Дмитровский – Петр Дмитриевич) признают возможность продолжения великого княжения не только самим Василием, но и его детьми, которые уже заранее, по данному договору, будут над их детьми. Вот, видимо, для чего и нужна была в первую очередь данная грамота князю Василию.

В подтверждение данной формулировки мы читаем продолжение текста.

«А по грехом, господине, Бог отведет по нашим тобя, а нам, господине, того всего так же под твоею княгинею и под твоими детми блюсти, а не обидети. А быти с нами заодин».

Мы видим, что уже рассматривается вариант возможной кончины Василия Дмитриевича. И пусть даже это вполне обычный раздел подобного рода грамот, но и он наводит на мысль, что по какой-то причине великий князь уже думал о возможном исходе. Что могло бы стать причиной для этого? Болезнь? Ордынские проблемы, закончившиеся затем нашествием Едигея? Или странные взаимоотношения и обязательства перед литовскими родственниками и «литовской партией»?

Известно то, что с этих времен Василий начнет составлять также свои завещания – духовные грамоты, которых было несколько. Он все время словно бы готовился к смерти. И все время менял тексты для своих преемников. Но главное – он в каждой такой грамоте словно бы забывал имя своего брата – Юрия Дмитриевича. Звенигородский и Галичский князь не попадал в число его наследников.

Но об этом подробнее – в следующих главах. А сейчас братья Андрей и Петр расписывались и под другими, обычными нормами взаимоотношений того времени.

Военное союзничество: «И где ти, господине, всести будет на конь, или ти будет куды нас послати, и нам пойти без ослушанья».

Отношения с боярами (текст звучит как хрестоматийный): «А бояром и слугам межи нас вольным воля».

И наконец, деление бояр меж князьями: «А хто, господине, имет жити наших бояр в твоей вочине, блюсти их, как и своих. А хто, господине, учнет жити твоих бояр и слуг в нашей вочине, и нам блюсти, как и своих. А хто которому князю служит, где бы ни был, полести ему с тем князем, которому служит».

Принципы сформулированы. Они позволяли не только потребовать их исполнения, но и предъявить претензии. Благодаря некоторой упорядоченности Московское княжество стало потихоньку подниматься и строиться.

Однако на поверку выяснилось, что и документы можно трактовать по-своему или даже вообще – не принимать во внимание.

Так произойдет в дальнейшем с завещанием князя Дмитрия Донского.

Расширение московских земель

И Москва не сразу строилась.

Поговорка

Из размышлений маркиза де Кюстина о русских, после путешествия его в Россию в начале XIX столетия: «То, что вижу я сейчас перед собою, подтверждает истинность не раз мною слышанного суждения о чрезвычайной ловкости и смышлёности русских… Долго ли ещё эти избранные люди будут оставаться скрыты в глуши, где держит их провидение… и ради какой цели? Это ведомо лишь ему одному!.. Когда пробьёт для них нас освобождения и, более того, господства? Сие – Божья тайна».

* * *

Первые же годы правления Василия Дмитриевича ознаменовались расширением границ княжества и присоединением к нему соседних земель.

В 1392 году он получил из Орды ярлык на важнейшие города – Нижний Новгород, Городец, Мещеру и Тарусу. И тогда же фактически присоединил к Москве княжество Суздальско-Нижегородское. Считается, что он его купил у ордынского хана.

Но в этом расширении ему реально и даже самоотверженно помог брат – Юрий Дмитриевич. Он, следуя «докончальному» договору, вместе с «равным братом» Владимиром Храбрым предпримет необходимые Василию военные походы, подчинит Москве также город Торжок, рискуя жизнью, – прогонит врагов, подчинит несогласных, усмирит бунтующих. Сделает это быстро, эффективно и профессионально.

Каждое действие Звенигородского князя будет повышать его авторитет в воинской среде. Князь Владимир признает в нем настоящий полководческий талант. Не забудем, что в эти времена Юрию Дмитриевичу исполнилось всего 16—18 лет! И только потом, когда ему будет чуть за 20, он пойдет дальним победным походом по землям великой Волжской Булгарии, о чем мы расскажем позднее.

Однако уже в те времена будет расти и число его врагов. Не только тех, кто был недоволен его возвышением, не только представителей «литовской партии», но и врагов буквальных. Например, из других удельных князей. Ведь бежавший в Орду нижегородский князь Семен будет затем бороться не только с Василием, но и с Юрием почти всю свою жизнь. А для правителя Звенигородского и Галичского это будет связано с самыми серьезными сражениями в его жизни, из которых, правда, он выйдет и с победой, и с честью.

Летописи будут освещать присоединение к Москве Суздальско-Нижегородского княжества по-разному. Естественно – они создавались в разных местах Руси. Кто-то поддерживал князя Семена, а кто-то наоборот – осуждал. Рогожский летописец поведал потомкам, что Василий добился этих земель «златом и сребром, а не правдою». То есть охарактеризовал нам некоторые новые черты великого князя, о которых мы еще до этого не знали. Среди них, например, его алчность. Именно по этой причине, по мнению летописца, на Руси может затем произойти «конец вселенной».

Известно также, что нижегородские бояре «сдали» тогда своего князя Семена, заявив о поддержке Москвы. Это было не очень честно, по мнению составителя летописи. И также не хорошо – было обращение Василия в Орду для получения ярлыка на княжение. Что-то вроде «запрещенного метода». И для потомков осталась головоломка: что считать главным и первым в его действиях: завоевание княжества или получение ярлыка. В ранних (возможно, более правдивых) летописях мы видим такую последовательность: сначала – ярлык от хана, а потом – поход на Нижний Новгород (не совсем «честные» действия). А в поздних – все меняется местами.

Во всяком случае, Василий Дмитриевич уже тогда понял – действовать можно и нужно любыми способами. Цель укрепления единой власти – оправдывает средства.

Само Суздальско-Нижегородское княжество известно с 1330—1340-х годов. Его земли были просторными: от Унжи на севере – до Суры и Алатыря. Их отчасти занимала мордва. Плодородные поля, удачное торговое положение у слияния Волги и Оки. В самом Нижнем Новгороде даже начали строить каменный Кремль, наподобие московского. Имелась своя, суздальская епископская кафедра.

Во времена Дмитрия Донского князь Борис Константинович захватил город.

Тогда в Нижний даже отправился преподобный Сергий Радонежский, чтобы решить ситуацию мирным путем. Уговоры не подействовали, и, как известно, преподобный Сергий взял да и закрыл все городские храмы.

Как мы помним, Евдокия – супруга Дмитрия Донского – была дочерью одного из князей Нижегородских – Дмитрия Константиновича.

Усобицы, которые возникли при Василии Дмитриевиче, продолжались потом несколько десятилетий. Но та самая купля им ярлыка на княжество у ордынского хана стала началом удивительных событий.

* * *

Именно в начале 1390-х появился с Востока в поле зрения Руси грозный властитель и воин – Тамерлан. Уже доносились сведения о том, что бывший его союзник и подчиненный ему полностью ордынский хан Тохтамыш фактически предал своего хозяина, начал собственную политику по отношению к соседям и к нему самому. Все это разгневало Железного Хромца – Тимура.

Больше всего Тамерлана раздражало именно предательство Тохтамыша, которого он не раз спасал и к которому благоволил. Привычная ордынская хитрость в данном случае сыграла для Тохтамыша роковую роль. Он получил страшного врага, умеющего доводить свои планы до конца.

Именно этого – предательства – Тимур не мог простить ордынцу все последующие годы, которые прошли во взаимных между ними войнах. Отсылаем читателя в раздел «Приложения», где помещены несколько интересных документов, связанных с взаимоотношениями этих двух самых могущественных правителей Востока того времени.

Настоящие сражения между ними, слух о которых доходил до Москвы, начались в 1391 году. Тимуру приписывается послание, которое он направил непосредственно Тохтамышу. Оно датируется как раз этим годом. Вот что пишет возмущенный полководец:

«Великий хан Тохтамыш в своем письме много говорит о моей мудрости, а сам считает меня глупцом, если думает, что я поверю его обещаниям. Ты давал их мне уже не раз и всегда после этого нарушал. У плохого дровосека всегда виноват топор, а у хана Тохтамыша всегда виноваты дурные советники!

Я принял тебя как сына, дал тебе много больше того, на что ты мог рассчитывать. А чем ты мне заплатил? …Я не верю этим словам! Хан Тохтамыш не отбросил свой кинжал, а только обмазал его медом. Не думай, что я стану этот кинжал облизывать!»

Собрав громадное по тем временам войско (некоторые источники утверждают, что это было около 200 тысяч ратников), Железный Хромец двинулся к Волге. Здесь, на левом берегу могучей реки, встретились две армии.

Ордынское войско под командованием хана Тохтамыша было прекрасно подготовлено. Он, как и его предшественники, традиционно с помощью силы умел держать в узде своих врагов. Но перед организованными полками Тамерлана, уже закаленными в боях по всей Азии, эти татаро-монголы оказались совершенно бессильными.

Поражение Тохтамыша в битве было ощутимым. Великая Орда давненько не помнила подобного «унижения».

Именно эта ситуация как раз и сыграла важную роль для присоединения Нижегородского княжества Василием Дмитриевичем. Хан отдал ему ярлык на княжение быстро. У него не было ни времени, ни сил, чтобы после поражения от Тимура разбираться с «какой-то там» Русью. Ему требовалось оправиться от ран и собирать новые силы. Потому что все знали – пока Тамерлан не возьмет свое, не отомстит, не добьет врага – он не остановится. Новые нашествия были легко предсказуемы.

Кстати, тогда же и Витовт, «под шумок», прихватит себе столицу – Вильно и ряд литовских земель, включая западнорусские. Ослабление Востока было ему на пользу. Замыслы литовца и его дочери – московской великой княгини Софьи – начинали неожиданно быстро осуществляться.

Пока Тамерлан готовился к новому походу на Тохтамыша, произошли следующие события. В 1394 году скончался в неволе последний нижегородский князь – Борис Константинович, Это произошло в Суздале. Теперь из тех, кто мог реально претендовать на власть в уже присоединенном к Москве Суздальско-Нижегородском княжестве, оставались в живых и невредимых лишь князья Василий Дмитриевич и его брат Семен.

Испуганные, что их могут физически устранить, не покорившиеся Москве князья спешно отправляются в Орду. И уже позднее их будет преследовать дружина князя Юрия, исполнявшего свой воинский долг по договору с Василием.

Именно в таком соотношении сил и наступил знаменитый 1395 год.

Год, когда, можно сказать, решилась судьба Руси.

Когда князь Юрий Звенигородский и Галичский покрыл себя неувядаемой славой великого полководца, а его духовный наставник – преподобный Савва Сторожевский – великого прозорливца.

* * *

Вспомним наш разговор о 1374 годе (когда родился князь Юрий) как об уникальном в русской истории. Год 1395-й был не менее значимым.

Рассказ о тех событиях мы разобьем на две части.

Первая – это война хана Тохтамыша и Тимура. О ней речь пойдет в этой главе.

Вторая – участие в битвах дружины князя Юрия Звенигородского. Рассказ об этих событиях читатель во всех подробностях найдет в следующей, пятой главе книги – «Поход на Волжскую Булгарию».

Еще осенью 1394 года произошли первые столкновения ратей Тохтамыша и Тимура. Серьезного большого сражения не состоялось. Возможно, помешала наступившая зима. Обе стороны стали ждать весеннего тепла.

Именно тогда Тохтамыш призвал к себе в союзники грузинского царя. За что тот поплатился сполна. Тамерлан и до этого разорял города Грузии. Но теперь добавил еще, да так, что воспрянуть древнему государству в своей предыдущей мощи в скором времени уже не удастся.

Весна наступила необычно быстро. Обе враждующие стороны ждали ее с нетерпением. И двинулись навстречу друг другу, едва стала возможной ночевка воинов под открытым небом.

Две большие армии сошлись у берегов реки Терек в апреле 1395 года. Считается, что они были равнозначны по количеству ратников. Битва так и происходила – почти на равных. Говорят, будто оба предводителя сражались вместе с рядовыми воинами.

В разгар жестокой сечи Тохтамышу удалось прорвать центр вражеского войска. Был момент, когда возникла опасность для жизни самого Тамерлана. Но чуть позднее ситуация выправилась. А к вечеру Тохтамыш неожиданно решил, что его положение значительно ухудшилось. И отдал приказ к отступлению. Это погубило войско, так как отдельные командиры и их отряды просто побежали, в надежде спасти свою жизнь.

Конники Тимура добивали их уже почти без сопротивления.

Битва была выиграна Железным Хромцом. Тохтамыш исчез с поля боя. Только позднее выяснилось, что он находится в Крыму, куда бежал почти сразу же. Но и там его могла достать «рука» мстительного Тимурленга. И, будучи обременен «обозом» – всей своей многочисленной семьей (несколько жен и два сына), он был вынужден бежать еще далее на Запад, в Литву.

Витовт уже знал о произошедшем и принял Тохтамыша. Для него Тамерлан был такой же опасностью, как и для ордынского хана. Теперь наступали времена, когда приходилось совместно думать о том, как противостоять столь большой и почти непобедимой силе. Да ведь восточный правитель фактически уже стал угрожать восточным литовско-русским землям и понемногу прибирать их к своим рукам.

Орда осталась фактически под властью Хромца. Там появился хан Тимур-Кутлуг, который был человеком Тамерлана и неплохо проявил себя в сражении на Тереке. В то же время Орда уже узнала имя будущего своего правителя – эмира Едигея, который затем окажется очень опасным человеком для Московской Руси.

Тимур двинулся на Север. Часть его войска пошла к Волжской Булгарии. Кроме Поволжья Тамерлан не забыл и о Приднепровье. Тут досталось и литовскому князю. Земли Донские также попали под его разорение. Наконец, после взятия Ельца (а это была еще территория, которую в то время на Руси называли Ордой) его основные силы оказались в непосредственной близости от Москвы.

Персидские источники приводят слова Тамерлана, которые за ним постоянно фиксировал сопровождавший его летописец. Они имеют прямое отношение к тем событиям. В данном тексте речь идет о том, как Тимур в борьбе с Тохтамышем «дошел до земель, раскинувшихся на дальнем севере». И, таким образом, он «Улус Джучи (Орду. – К. К.-С), вставший на путь вражды… разрушил до основания, подчинил вилайеты, улусы и крепости пятого и шестого климатических поясов (в которые входила и Владимирская – Московская Русь. – К. К.-С.) и возвратился, осененный победой и славой».

О том, что произошло дальше, имеет смысл рассказать подробнее, ибо к событиям тем наш герой – князь Юрий Звенигородский и Галичский – имеет самое прямое отношение.