Текст книги "Среди чудес и чудовищ (СИ)"

– Из вашего послужного списка я узнал, что вы долго работали на больших планетах,– сказал Шуруев.– Это весьма кстати.

Пожав плечами, Ярослав ответил равнодушно:

– За пять лет службы в Дальней Разведке я имел дело, главным образом, с планетами типа Меркурия. А старые навыки теряются очень быстро.

С Шуруевым он был почти не знаком: несколько раз случайно встречались на каких-то космодромах и совещаниях. Астанин знал только что Анатолий Романович долго командовал внутрисистемными грузовиками, потом – межзвездным лайнером "Руслан", а в начале этого года возглавил Главное Звездолетное управление.

– Дело вот какое,– сказал Шуруев.– Организуется экспедиция на третью планету Эты Кассиопеи. Конечно, это близко, и казалось бы нерационально посылать туда новейший корабль. Но объект очень сложный. И по массе и по диаметру Перун больше Юпитера.

– Знаю,– кивнул Астанин,– был я там однажды.

– Ну, тем лучше,– обрадовался начальник главка.– Значит, вы понимаете, что базовым кораблем должен быть как можно более мощный звездолет.

Астанин снова пожал плечами:

– О чем разговор. Если надо – значит полетим. А что за экспедиция? Перун, вроде бы, вдоль и поперек изучен.

– Планируется очень глубокий зондаж,– объяснил Шуруев.– Чуть ли не до твердой поверхности. Туда идет усиленная группа с Юпитера: Ворон, Маскаев, Баламышев.

Сенсация века, подумал Ярослав. Ворон все-таки вылез со своей базы.

Иоганна Петровича Ворона (для друзей – просто Ио) многие считали неудачником, и кое-какие основания для этого имелись. Когда Астанин впервые появился в бригаде десантных батискафов «Зевс-2», Ворон уже имел репутацию лучшего пилота системы Юпитера. На его счету числилось несколько до сих пор не перекрытых рекордов. Однако прошла добрая дюжина лет, и многие люди, которые служили на Юпитере одновременно с Ярославом, теперь перешли на межзвездные линии, а Ворон так и остался рядовым батискафменом.

Два года назад, когда Астанин стал командиром "Паруса", а Бахрам – вторым пилотом, возникла проблема найти хорошего пилота для штурмового катера. В конце концов вакансию занял Ляпунов с базы "Сириус", но это случилось несколько позже. А в тот момент Ярослав, перебирая возможных кандидатов, подумал, в первую очередь, о Вороне. На Амальтею, где базировались батискафы, радиоволны унесли видеописьмо (прямую связь с системой Юпитера затрудняло почти двухчасовое запаздывание сигналов, а гравитограммы на межпланетных дистанциях не поощрялись) с предложением. Ответ, полученный на следующий день, поразил Астанина: Ворон от столь заманчивого назначения отказывался! Иоганн Петрович объяснял, что не считает себя вправе покинуть свой пост в разгар программы исследования глубин Юпитера.

До отлета Ярославу так и не удалось толком поговорить с Ио, который вернулся на Землю буквально накануне старта. Все эти дни, перенасыщенные предстартовыми хлопотами, экипаж «Радикала» не покидал корабля. Каждые сорок шесть часов, когда звездолет, завершая очередную серию витков, проходил над Таймыром, с Северного космодрома поднимались грузовые платформы. Общая масса принятого на борт оборудования превысила двадцать килотонн, из коих около половины приходилось на батискаф, изготовленный из чистого мезонира.

В столь основательно обеспеченной экспедиции Астанин участвовал, пожалуй, впервые. На важность предстоящих исследований указывал и необычайно высокий ранг руководителя научной группы – Недогонов был член-корреспондентом АКН.

Никаких пояснений участники экспедиции не давали, ссылаясь на острую нехватку времени, обещая рассказать "обо всем" попозже, когда оно (время) появится. Понимая, что такой счастливый миг может настать очень не скоро, заинтригованные звездолетчики, улучив момент, приперли-таки к переборке Недогонова и объявившегося, наконец, Ворона. После непродолжительных отнекиваний те поведали массу интересных подробностей.

Долгое время биологические исследования на планетах-гигантах ограничивались, как известно, областью фазовой границы, где соприкасались газовая и жидкая оболочки. Здесь обитали, так называемые, "существа типа О" (или попросту "пузыри"), различные виды которых были обнаружены на Юпитере, Сатурне, Уране, Зевсе, Циклопе, Капелла-4, Кроносе, Посейдоне, том же Перуне и других мирах этого типа. Единственным известным исключением были открытые в системе Проциона циклопиды-ионофаги.

В последние годы некоторые теоретики космической биологии (в том числе Недогонов, выдвинули гипотезу о том, что жизнь на таких планетах может существовать также и в средних слоях сжиженного газа. Предположение выглядело несколько фантастичным, так как мегабаровые давления казались несовместимыми с какими-либо органическими формами. Тем не менее было решено организовать поиск подобных существ.

Многолетние исследования в Солнечной системе показали, что недра Юпитера и других больших планет абсолютно безжизненны. И тут удивительно своевременно был опубликован очередной отчет базы "Эта Кассиопеи", в котором упоминалось, что средства инструментальной разведки засекли на Перуне весьма любопытные углообразные волны.

Ученые базы считали, что подобные "усики" возникают в результате движения массивных твердых тел (например, захваченных планетой астероидов), плавающих в жидкой оболочке. Однако Ворон сумел убедить всех, в том числе и начавшего охладевать к собственной гипотезе Недогонова, что следы принадлежат пресловутым мегабаровым монстрам – в земных океанах такие "усики" создаются идущими на небольшой глубине китами или подводными лодками.

Доводы показались достаточно весомыми, и Академия Космических Наук санкционировала экспедицию, Комитет по изучению Солнечной Системы выделил батискаф, Дальняя Разведка – звездолет, и колесо завертелось.

– А точнее, это мы завертелись, как белки в колесе,– закончил свой рассказ Иоганн Петрович.

Видимо, подготовка экспедиции действительно отняла у него слишком много сил: весь разгон Ворон попросту проспал, запершись в каюте и отключив видеофон.

Следующие сутки звездолетчики были загружены обычными финишными хлопотами. Ярослав предлагал посадить корабль на один из спутников, но малые луны находились слишком далеко от Перуна, а ближние были слишком велики, так что оба варианта вели к перерасходу моторесурсов десантного батискафа. Пришлось помучиться, выводя «Радикал» на круговую орбиту в гигаметре над условной границей атмосферы. После этого в работу включился личный состав экспедиции.

– Такого Содома я еще не видел,– вырвалось у Бахрама к концу второго дня, и Астанин был вынужден с ним согласиться.

Два катера из трех постоянно носились вокруг планеты, сбрасывая напичканные электроникой "поплавки", командами из рубки выводились на всевозможные эллипсы спутники связи, в аппаратных отсеках шла итоговая проверка готовности. Причем, делалось все это в условиях, когда с Перуна уже хлынули первые пакеты телеметрии. Недогонов ругался по рации с базой "Эта Кассиопеи", требуя уточнить, в каких именно районах были зафиксированы таинственные "усики", а начальник базы, пользуясь двухминутной задержкой сигналов, пытался выцыганить хоть парочку пустых транспортных контейнеров.

Впрочем, ситуация, вероятно, контролировалась, поскольку в один прекрасный момент все с удивлением обнаружили, что аврал прекратился, и создана стройная и гибкая система изучения планеты. В области гектомегабаровых давлений плавали мезонировые шары акустических станций, а десятком мегабаров выше – радиобуи, ретранслирующие на низкоорбитальные спутники ультразвуковые сигналы батисфер.

С каждым часом на карте Перуна становилось все больше значков, обозначавших места, где отмечены волны интересующего землян типа. Вскоре ученые смогли выделить несколько обширных областей, где особенно часто наблюдались следы-"усики". В эти зоны были сброшены сверхглубинные поплавковые батисферы – операцию осуществлял сам Иоганн Петрович.

– Я вижу, ты принимаешь это дело близко к сердцу,– заметил Ярослав, когда Ио вернулся на борт звездолета.

– Естественно,– сказал тот.– Не терпится взглянуть на здешних зверей.

Ярослав прекрасно понимал научное значение нынешней экспедиции. Давно уже стало ясно, что главная цель изучения чужих звезд – не открытие пригодных для колонизации планет или минеральных ресурсов – этого добра было найдено больше, чем достаточно. Но, посетив много сотен планет, люди обнаружили на некоторых из них существа настолько невероятные, что их изучение сотрясало весь комплекс биологических наук и помогало еще глубже постигнуть великое таинство жизни.

– Возможно, ты и прав,– вздохнул Ярослав,– но мне, к сожалению, трудно понять тебя.

– Слишком много впечатлений?

– Вот-вот, удивительно точное определение. Знаешь, за последний год я видел пять звезд и...– он запнулся, подсчитывая в уме,– и восемь планет. Так что все чудеса довольно быстро приедаются, и появляется какой-то... скептицизм, что ли. Ну, еще одна планета, еще один тип метаболизма – новые петабайты информации, которые неизвестно когда будут толком обработаны. И к тому же сам я никогда уже, наверное, не встречусь ни с этой планетой, ни с ее чудовищами.

– Печально,– Ворон поморщился.– Хотя можно было догадаться, что у звездолетчиков происходит подобная эволюция психологии. Значит, ваши функции чисто транспортные: привезли экспедицию, подождали, пока научники отработают, потом увезли обратно. Видимо, на грузовиках эта тенденция выражена еще заметнее?

– Утрируешь,– вяло сказал Астанин.– Все не так просто. У нас своя специфика, свои проблемы, в грузовом флоте – свои. А если ты в самом деле получил назначение на "тигренка" – ходили такие слухи – скучать будет некогда. По крайней мере, первый год.

Услыхав в ответ неопределенное хмыканье, Ярослав понял, что слухи были верны: Ворон переходит в звездный флот. В это время кто-то вызвал Иоганна Петровича по очередному архисрочному делу, и они встретились снова только вечером в шлюз-ангаре, когда батискафмены завершали последнюю предстартовую проверку своей машины.

– Меня назначили на "Днепр",– сказал вдруг Ио.

Не ожидавший продолжения того разговора Астанин прореагировал после паузы:

– Вторым?

Ворон отрицательно покачал головой, и тут их снова прервали. Витя Баламышев, бортинженер "Черного Кристалла", доложил, что батискаф готов.

На Ярослава, что называется, "устремились взгляды присутствующих. Все, несомненно, ждали разрешения на немедленный вылет, однако он не считал возможным отдать подобное распоряжение, так как члены экспедиции были измотаны двухсуточным авралом.

– Начало операции – завтра в десять-ноль-ноль по бортовому времени,– сказал Астанин.– А сейчас – всем отдыхать.

Такое решение командира не вызвало бурного энтузиазма, и вынужденные подчиниться пассажиры с явной неохотой и неразборчивым ропотом очистили ангарный отсек.

Действуя в соответствии со старым правилом, Ярослав покинул помещение последним. В своей каюте он, позевывая, дал последние указания дежурному и с наслаждением растянулся на откидном диванчике. "Кем же идет на "Днепр" Ио?– подумал он засыпая.– Третьим пилотом ему поздно, конечно, а командиром звездолета, хотя бы и грузового, вроде бы рано..."

Разбудило его легкое покачивание корабля. «Радикал», сбросив круговую скорость, быстро терял высоту. Приблизительно через час звездолет пересек все четыре радиационных пояса и завис над регионом планеты, выбранным для сегодняшнего зондажа. Необходимость такого маневра диктовалась некоторыми конструктивными особенностями «Черного Кристалла», которые, будучи неоспоримыми достоинствами, являлись одновременно и серьезными недостатками.

Несколько лет назад Меркурианский комбинат ядерно-химической металлургии освоил производство монокристаллов ферро-мезонира. Металл этот, ядра которого были обернуты не электронными, а мезонными облаками, обладал огромной прочностью – плита восьмисантиметровой толщины спокойно отражала ударную волну ядерного взрыва средней мощности. Главным потребителем мезонира была звездолетостроительная индустрия: из больших болванок нарезались вибропластины для гравитаторов гипердвигателя, из меньших – бронеплитки корпуса.

Но одна заготовка, имевшая форму почти правильного эллипсоида, досталась другому ведомству, а именно – Международному Комитету освоения Солнечной Системы. Два года мезонировую глыбу обрабатывали слабыми пучками антипротонов, вытачивая в монолитной массе полости для кабины и двигателей. Главное затруднение вышло именно с двигателями. Специфичность предназначения "Черного Кристалла" исключала использование ракетных моторов, даже с мезонировыми дюзами, так как в зоне мегабаровых давлений, где предстояло работать новому батискафу, не могло быть и речи о реактивной тяге. На "Кристалле" стоял гравитатор, который надёжно регулировал движение по вертикали, но горизонтальная маневренность кораблика была очень ограничена

В обжитой системе Юпитера этот факт не доставлял особых затруднений, а здесь в случае аварии прийти на помощь мог только "Радикал". Поэтому на всем протяжении рейда звездолет держался возле тропопаузы в постоянной готовности вырвать батискаф из глубины направленным пучком гравитонов.

"Черный Кристалл" стремительно преодолел две с половиной тысячи километров густеющей смеси водорода и гелия с метаном, аммиаком и окислами углерода и погрузился в океан жидкого газа. На глубине восемнадцати мегаметров, где давление достигло двадцати миллионов бар, и водород становился твердым металлом, батискаф затормозил, проработав около восьми часов.

Все это время Ярослав метался по рубке, страшно нервничая, что придется все-таки воспользоваться гравилифтом, однако, к счастью, обошлось.

Потом Ворон еще не раз ходил в Перун, и через неделю был устроен большой просмотр собранных материалов. В кают-компании прокрутили многочасовой фильм с разнообразными, не то летающими, не то плавающими не то зверями, не то растениями. Показанные картинки не были непосредственными изображениями обитателей глубины, ибо не существовало фотокинотехники, способной работать в таких давлениях. Единственным источником информации обо всем происходящем за батискафной обшивкой были возмущения антигравитационного поля, запись которых преобразовывалась в черно-белую голограмму экспедиционным мегапроцессором.

Досмотрев последние кадры, в которых два существа: одно веретенообразное, а другое – решетчатое совершали сложные и малопонятные телодвижения, Астанин задал свой традиционный вопрос, уже не первый год терроризировавший научные группы, которым выпало несчастье путешествовать на его звездолетах:

– Все это, конечно, прекрасно,– проговорил Ярослав,– но что вы собираетесь делать дальше?

Ему объяснили, что, согласно программе, экспедиция должна обследовать поочередно остальные регионы планеты, которые будут сочтены представляющими интерес. Ярослав флегматично буркнул: "Тоже дело", и ушел.

В тот же день Ворон перехватил его на выходе из столовой и потребовал уточнить, что именно он имел в виду.

– По-моему,– охотно заговорил Астанин, опускаясь на коридорный диванчик,– всем стало ясно, что, действуя таким образом, вы не получите никаких принципиально новых результатов. И поэтому мне нужно знать, имеются ли у вас какие-нибудь идеи на этот случай. Думаю, что должны быть.

– Правильно думаешь,– сказал Ио.– Теперь совершенно очевидно, что наша экспедиция оправдает себя только в том случае, если мы сумеем разобраться в метаболизме местной фауны. Собственно говоря, еще дома, на Юпитере, на Земле, планируя эксперименты, мы рассчитывали добыть образцы.

Удовлетворенно хмыкнув, Ярослав пожелал узнать, каким способом собираются они реализовать свои благие намерения. Замысел оказался достаточно простым и рискованным: Ворон был намерен таранить одного из зверей носовой частью "Черного Кристалла" с последующим гравилифтированием за пределы атмосферы оглушенного животного.

– Не выйдет,– сказал Астанин.

– Почему?

– Да хотя бы потому, что я не разрешу. Потому, что после вашего столкновения мне скорее всего придется вытягивать не этого зверя...– он ткнул пальцем в планету на экране,– а ваш батискаф. Точнее, то, что от него останется. Полагаю, что "Кристалл" отправится на слом, а вы с Баламышевым – в реанимацию.

– Во-первых, это совсем не обязательно,– обиделся Ио,– а во-вторых, ничего страшного – вытащишь.

– Ты когда-нибудь видел, как это бывает? – осведомился Ярослав.– А я, представь, имел такое удовольствие. На Уране. В двести восемнадцатом году. Слышал?

– Припоминаю. Нам показывали кадры хроники.

– Вам показывали кино, а я выносил ребят из кабины. Чхеидзе, кстати, так и остался калекой. Поэтому будьте добры придумать что-нибудь посерьезнее.

Иоганн Петрович предложил запасной вариант: батискаф подкрадывается к перунскому монстру снизу и ударом антигравитационного поля выталкивает его вверх – в разряженные слои.

– Сближаться будешь по приборам? – скептически переспросил Ярослав.– Тогда все ясно. Импульс проходит мимо, отдача швыряет вас в глубину и вдобавок переворачивает кверху брюхом. Ну, дальше я уже объяснял: Ворон и Баламышев – всмятку, отсек реанимации и так далее.

– А ты что предлагаешь? – расстроенный Ио даже утратил большую часть обычной невозмутимости.

– Подумаем. Наверное стоит устроить хороший мозговой штурм. Соберем сегодня часиков в семь обе команды. Не возражаешь? Ну и прекрасно. Жду.

У люка в центральную шахту Ворон задержался и сказал с улыбкой:

– Что же ты на себя наговаривал? Я чуть было не поверил, что звездолетчиков не волнуют проблемы научных групп.

– Я тебе, кажется, намекал, что все не просто,– мрачно сказал Астанин.

Ио снова спросил:

– Скажи, трудно привыкнуть к такой ответственности?

– Труднее всего привыкнуть к жесткому скафандру,– сказал Ярослав еще более мрачно.– Не смейся. Стоит тебе надеть шлем и выйти из тамбура, как начнет чесаться нос или ухо или глаз. И это ощущение будет изводить тебя, пока не вернешься на борт, и немедленно прекратится, едва снимешь шлем.

Мозговой штурм прошел более, чем успешно: решение нашлось за каких-нибудь четверть часа. Тем не менее, в ближайшие дни ничего не изменилось. "Черный Кристалл" с прежней методичностью нырял в Перун. Как и предсказывал Астанин, решительного результата такая тактика не принесла. Биохимия "перунитов" продолжала оставаться тайной за многими печатями.

В один из дней Астанин, подменив второго пилота, сам спустился на «Черном Кристалле» вдвоем с Вороном. Полет проходил скучновато: долгое падение сквозь атмосферу, неторопливая смена полупрозрачных пятен в стереоэкране. Как объяснил Ио, эти мутные призрачные пятна означали, скорее всего, границы зон с различной плотностью газа.

К середине четвертого часа в дальнем углу голограммы сверкнула яркая отметка, но рассмотреть ее толком космонавты не успели.

– Ушла из зоны локации? – предположил звездолетчик.– Догоним?

– Не стоит. Чуть глубже их множество.

Действительно, не прошло и десяти минут, как появились новые сигналы. Ворон повел батискаф на сближение, и точки стали расти, разворачиваясь постепенно в довольно четкие объемные изображения.

– "Рыбка" охотится на "сеточку"? – полуутвердительно спросил Ярослав, кивая в сторону экрана.

– Кто их знает. Еще очень большой вопрос, кто там на кого охотится. Часть биологов, а точнее Кочетов, думает, что "рыбка" и "червячок" – хищники, а "сеточка" – что-то вроде водоросли. Другие считают "сеточку" хищником или хищной водорослью. Так что разрешить этот спор удастся лишь... Сам понимаешь.

Разумеется, Астанин понимал. Это удастся сделать лишь после задуманного ими эксперимента, когда мегабаровые монстры улягутся на препарационных столах лабораторий "Радикала".

– Вот, атакует,– воскликнул вдруг Ио.