Текст книги "Танки решают все!"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)

2

Документ № 4

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ОБОРОНЫ СССР

Совершенно секретно

«16» марта 1941 г.

Снятие копий запрещено

Комментарии к стратегическому плану «Эльбрус»

1. Целью операций является разгром турецких войск и освобождение провинций (илов) Северной Турции…

3. Театр военных действий представляет сильно пересеченную гористую местность, затрудняющую применение крупных механизированных и стрелковых соединений. На советско-турецкой границе имеется всего 4 направления, по которым можно проводить войска: Чорохский, Ахалцихский, Ленинаканский и Куринский проходы…

4. Турецкие войска численностью 12 дивизий и 8 отдельных бригад располагаются преимущественно в крупных населенных пунктах. Дислокация вражеской армии по данным на 14/III-41 показана на карте № 1.

5. Для проведения операции «Эльбрус» разворачиваются 45, 46, 47 и 44-я армии в ЗакВО, а также выдвигаются 19-я и 21-я армии Северокавказского ВО. Общая численность фронтовой группировки составит 2 мехкорпуса, 2 тд, 11 сд, 5 кавдивизий, 8 горнострелковых дивизий. Из Московского, Уральского, Приволжского и Туркестанского военных округов перебрасываются дополнительно 10 танковых, кав., стрелк. и горнострелк. дивизий, а также авиационные части. Всего к 25 марта будет сосредоточено 480 тыс. штыков и сабель, до 1400 танков, 630 самолетов, 2100 стволов полевой артиллерии…

8. Ближайшей задачей Закфронта является стремительный разгром сил прикрытия в составе 4 дивизий и 2 бригад, освобождение городов Артвин, Ардаган, Карс, Игдыр, Каракесе, Сарыкамыш.

9. Последующая задача – удар силами 46-й и 47-й армий в направлении Эрзерума, прорыв мехкорпусов при поддержке 19-й и 21-й армий вдоль черноморского побережья к Трабзону, в то время как 44-я и 45-я армии очищают от противника район озера Ван.

10. Рубеж завершения фронтовой операции: Трабзон – Эрзерум – Муш-Битлис – Джизре. При необходимости допустимо дальнейшее продвижение.

12. Задачи Черноморского флота…

15. Срок готовности – 27 марта 1941 г.

Нарком обороны С. К. Тимошенко

Начальник ГШ Г. К. Жуков

Документ № 5

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

Совершенно секретно

«19» марта 1941 г.

В последнее время правительство Турции занимает откровенно прогерманскую ориентацию. Если зимой германское командование всерьез опасалось вторжения турецких войск силами до 15 дивизий в Болгарию и планировало упреждающий удар на Босфор, то теперь в Берлине и Анкаре ведутся интенсивные переговоры и к лету ожидается подписание договора о военном сотрудничестве между Турцией и Германией. Турция поставляет Германии стратегическое сырье, в частности, хромовую руду. Реакционная правительственная верхушка жестоко подавляет массовые народные выступления антифашистов.

Наиболее активными сторонниками сближения с германским фашизмом являются: президент Исмет Иненю, премьер-министр Шюкрю Сараджоглу, министр иностранных дел Нуман Менеменджоглу, военный министр маршал Февзи Чакмак.

Турецкое правительство развязало неприкрытую подготовку войны против СССР, генеральным штабом разработан план вторжения в республики Советского Закавказья. За 1940–1941 гг. в результате мобилизации численность турецкой армии увеличилась на 1 миллион, т. е. в 5 раз.

Нарком госбезопасности комиссар

госбез 2-го ранга

В. Н. Меркулов

3

Из материалов газеты «Красная звезда»

17 марта.Греческая армия отразила наступление итальянских войск, которое началось 9 марта. Из Афин сообщают, что противник понес огромные потери – главным образом, пленными.

21 марта.Начавшееся позавчера наступление английских войск остановлено. Совершив тактический отход на юг, немцы одновременно нанесли удары по флангам наступающей группировки. Танковые соединения Гудериана и Клейста соединились в районе Отстояна и продолжают продвигаться на север. Тем временем в тылу пехотные части Вермахта завершают создание плотного кольца окружения вокруг отрезанных дивизии противника. Британское командование поспешно отводит войска, пытаясь закрепиться на рубеже реки Туид.

23 марта.Заявление ТАСС. Вчера в районе советско-турецкой границы возле населенного пункта Арташат со стороны Турции был обстрелян советский пограничный наряд. Один из наших пограничников ранен. Ответным пулеметным огнем убиты три провокатора. ТАСС уполномочен предупредить, что в случае повторения подобных провокаций вся ответственность ляжет на правительство Турции.

24 марта.По сообщениям из Берлина, немецкая армия завершила окружение вражеских войск в Центральной Англии. В котле оказались не менее четырех британских дивизий. Остатки королевской армии, усиленные спешно подвозимыми по морю канадскими, австралийскими и новозеландскими соединениями, лихорадочно создают новый оборонительный рубеж в самом узком месте острова – от Карлайла до Ньюкасла.

Ирландия объявила войну Англии, провозгласив своей целью полное освобождение ирландского народа от англо-саксонского колониализма. В Дублине опубликовано заявление премьер-министра республики Имона де Валера, где, в частности, говорится: «Мы намерены возродить на Британских островах кельтское государство, уничтоженное вторжениями континентальных варваров под водительством Хенгеста и Вильгельма». Части ирландской армии, оснащенные немецким оружием, развернули наступление на Ольстер.

26 марта.Король Великобритании Георг VI отбыл из Глазго в Канаду на борту линкора «Кинг Джордж V» В Лондоне король Эдуард VIII утвердил смертный приговор 30 патриотам, участникам антигерманского партизанского движения. Немецкая армия продолжает ликвидацию английских войск, окруженных в местности между Лидсом и Ланкастером.

28 марта.Вчера в Югославии совершен военный переворот. Новое правительство возглавил командующий ВВС генерал Душан Симович. Объявлена амнистия политзаключенным. Компартия Югославии призвала военных не ориентироваться лишь на Англию и заключить договор о взаимопомощи с Советским Союзом.

29 марта.Заявление ТАСС. Несмотря на неоднократные предостережения Советского правительства, зарвавшиеся турецкие янычары продолжают творить кровавые злодеяния на нашей южной границе. В марте турецкие банды 18 раз обстреливали советскую территорию из стрелкового оружия. Поступают сведения, что в Турции объявлена мобилизация, и Анкара намерена сосредоточить на советской границе почти миллионную армию. Возникла серьезная угроза мирному труду свободных народов Советского Закавказья.

Таким образом, правители Турции не скрывают своих злобных замыслов против СССР и продолжают готовить агрессию. Все усилия Советского правительства мирно урегулировать назревающий конфликт не увенчались успехом по вине турецкой стороны. Ввиду этого ТАСС уполномочен заявить, что с 0 часов 30 марта между СССР и Турцией имеет место состояние войны.

1 апреля.Ирландская армия при поддержке моторизованных подразделений Вермахта захватила город Белфаст. В Дублине провозглашено создание единой Ирландской Республики.

2 апреля.Вчера в Ираке совершен переворот. Оппозиционные панарабистские националисты объявили о свержении английской марионетки шейха Нури-Саида. власть перешла в руки комитета национальной обороны, возглавляемого Рашидом Али Гайлани. Берлин объявил о готовности оказать военную и финансовую поддержку новому режиму.

4 апреля.От нашего корреспондента в Действующей армии.

Позавчера Карс, старинная русская крепость на Кавказе, освобождена войсками генерала Баронова. Сломив в ходе двухдневных боев сопротивление турецкого корпуса и захватив 14 тысяч пленных, в том числе трех генералов, красноармейцы вступили в Карс. Узкие улочки восточного города были заполнены густыми толпами бедняков, восторженно встречавших бойцов Н-ской горнострелковой дивизии. Вся городская знать, богатые купцы, помещики, прочие буржуазные элементы в панике бежали за несколько часов до прихода Красной Армии. В тот же день освобожденные из тюрьмы коммунисты приступили к управлению Карсом. Командование советского гарнизона выпустило прокламацию, в которой призвало турецких аскеров (т. е. солдат), скрывающихся в горах вокруг города, безбоязненно возвращаться в свои дома.

Сегодня в Эрзеруме объявлено о создании временного революционного правительства Турецкой Народно– Демократической Республики, в состав которого вошли представители левых партий. Президентом ТНДР стал коммунист Гасым Язган, премьер-министром – либерал-демократ Махмуд Теричи, а военным министром – известный вождь повстанческих отрядов Мустафа Кюндуз-паша. Революционное правительство провозгласило свою цель – бороться за полное освобождение турецкого народа от гнета помещиков и капиталистов.

5 апреля.В Москве подписан договор о сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Королевством Югославия. Выступая на церемонии, народный комиссар иностранных дел тов. Молотов предостерег югославских друзей о той опасности, которую представляют хорватские националисты, не желающие выполнять указания Белграда. В частности, напомнил советский нарком, власти Загреба отказываются выпустить из тюрем незаконно арестованных коммунистов.

4

– Это я понимаю – война. Не то что проклятая «линия Маннергейма», – благодушно выговорил капитан Ладейкин. – Помяните мое слово, мужики, первомайский парад устроим в Стамбуле.

Его вразнобой поддержали два-три голоса. Остальные молча нежились, развалясь на травке. Отсюда, с вершины холма, хорошо просматривались позиции – как свои, так и вражеские. Красная артиллерия методично стегала турецкие траншеи фугасно-осколочными залпами, а со стороны моря маячили сквозь дымку два приземистых силуэта с башнями и мачтами.

– Линкоры подходят! – крякнул кто-то.

Часов меланхолично глянул в бинокль и сказал:

– Крейсера это. «Коминтерн» и «Красный Крым».

– И все-то ты знаешь, – насмешливо присвистнул Ладейкин. – Вроде не служил наш Леха на флоте, а все корабли с закрытыми глазами назвать могет.

– Семья у нас морская, – степенно пояснил старший лейтенант. – Дед на флоте в японскую служил, да и сам я год матросил на сухогрузе. А папаня в мировую ходил на этом самом «Коминтерне», еще когда тот «Память „Меркурия“ назывался. И сейчас они с брательником старшим в Северном пароходстве состоят.

Крейсера растянулись кильватером и принялись громить беглым огнем вражескую оборону, Затем из-за линии окопов поползли в атаку коробочки легких танков, за ними поднялись пехотные цепи. Приблизительно через полчаса деморализованные артподготовкой турки уже бежали нестройной колонной по единственной ведущей в тыл дороге, над которой то и дело набухали белесые облачка шрапнельных разрывов. Обгоняя стрелков, устремились в прорыв эскадроны конного корпуса.

– Вроде без нас обошлись, – разочарованно протянул капитан Сорокин. – Обижает танкистов Верховное командование.

– а чего тут делать тяжелым танкам? – резонно проворчал Часов. – Узлов сопротивления приличных нет, танковых частей – отродясь не было, а с пулеметными гнездами и „бэ-тэ седьмые“ управятся. Нас, братцы, держат для какого-то серьезного дела…

Прибежавший ординарец позвал всех в штаб. Полковник Щебетнев ждал их в палатке, где зверски чадила чугунная печурка. На столе была расстелена карта незнакомого побережья.

– Заскучали, соколики? – весело осведомился комбриг. – Здесь мы не понадобились. Враг драпает и до самого Трабзона навряд ли остановится. Комфронта поставил нашей бригаде другую задачу…

Полковник показал на карте: 29-я танковая бригада, развернутая на базе 143-го дивизиона, совершает 100-километровый марш к порту Ризе, где грузится на корабли, которые перевезут десант на южный берег Черного моря. Цель операции – разгром неприятельских войск в районе Босфора и захват всей проливной зоны.

На следующий день старший лейтенант Часов стоял на задней палубе крейсера „Ворошилов“, опасливо поглядывая, не сорвутся ли с креплений танки его взвода. Море было отнюдь не безветренным, корабль плавно переваливался с борта на борт, отчего многие танкисты и пехотинцы чувствовали себя очень неважно и проводили большую часть времени, перегнувшись через леера ограждения. Вперемешку с матерными посылами слышались нетерпеливые пожелания: скорее бы, мол, добраться до вражьего берега и ощутить под ногами твердую землю.

Часов, как потомственный моряк, переносил качку спокойнее. Забравшись на крышу кормовой башни, он осматривал в бинокль панораму. Следом за „Ворошиловым“ шел однотипный „Молотов“, в кильватере которого двигался „Красный Кавказ“ – вся тройка новейших крейсеров имела на вооружении дальнобойные пушки калибром в 180 миллиметров. Правее колонны крейсеров резал волну форштевнем линкор „Парижская Коммуна“, а по левому борту обильно коптили небо неуклюжие транспорты с главными силами десанта. Между тем далеко впереди показались из-за горизонта слабые дымки неизвестных кораблей.

Над палубой ударила оглушительная сирена, мелодично звякнули колокольные дроби, забегали краснофлотцы. Башня под ногами Лехи вздрогнула, чуть не сбросив старшего лейтенанта, и развернулась. Длинные орудийные стволы медленно поползли вверх, застыв под углом к палубе градусов примерно в сорок – сорок пять.

– Эй, танкист, так твою расперетак! – изобретательно заорал снизу лейтенант-артиллерист. – Дуй в трюм, здесь сейчас шумно станет.

В укрытие Часов, естественно, не пошел, а поднялся на задний мостик, где собрались младшие командиры крейсера и стрелкового батальона. Молодой моряк снисходительно втолковывал армейцам:

– На перехват нашему конвою турки двинули свой флот. Сейчас мы эти корыта кончать будем.

– „Гебен“ идет? – возбужденно спросил Леха.

– Он самый, – кивнул моряк. – Только турки его как-то по-другому назвали, на свой манер.

По рассказам отца, Часов знал ту давнюю историю. В конце четырнадцатого года англичане пропустили в Дарданеллы германский линейный крейсер „Гебен“ и легкий крейсер „Бреслау“, чтобы те создали в Черном море противовес сильной русской эскадре и не подпустили наших к проливам. Под конец Первой мировой войны „Бреслау“ затонул, подорвавшись на плавучей мине, а линейный крейсер остался в Турции, переименованный в „Султан Селим Явуз“, что означало в переводе „Султан Селим Грозный“. И вот сейчас он готовился дать бой Красному Флоту.

Средняя из трех пушек носовой башни с ужасающим грохотом выбросила огромный столб огня, который расплылся густым облаком дыма. Последовала пауза, затем прогремел залп всех девяти орудий. Артиллерия развила бешеный темп стрельбы – не меньше трех-четырех залпов в минуту. Снаряды ложились где-то за горизонтом, и слабенький полевой бинокль Часова не позволял разглядеть результаты канонады. Ответных разрывов тоже не было видно. Тем не менее корабельные пушки продолжали палить – вероятно, стрельбу корректировал экипаж какого-нибудь самолета.

– Чего ж линкор не стреляет? – удивился Ладейкин.

– Далековато для старичка, – объяснил моряк, – на „Паркоммуне“ пушки доисторические, хоть и большого калибра. Наши семидюймовки бьют почти вдвое дальше.

Как бы отреагировав на их критические замечания, заворчали огромные башни линкора. С мачты донесся крик наблюдателя: „Гебен“ горит!» Все, кто был на палубе, в один голос завопили: «Ура!»

Потом вдруг ринулись вперед эсминцы и тральщики, но далеко не ушли, а принялись ходить кругами километрах в пяти от эскадры, и вокруг них лениво вздымались целые горы всклокоченной взрывами воды. Танкисты и пехотинцы сгоряча решили, что малыши попали под вражеский обстрел, и это рвутся турецкие снаряды, но моряки успокоили:

– Это они глубинными бомбами молотят. Не иначе, летуны предупредили, что подлодки пытаются атаковать конвой.

Примерно через четверть часа пришло сообщение, что лодка уничтожена, после чего эскадра, прибавив обороты, двинулась на сближение с противником. Потерявший ход «Султан Селим Явуз» горел очень эффектно, и «Парижская Коммуна» за десять минут прикончила его залпами со средней дистанции. А на горизонте уже проступил смутный силуэт горного хребта Истранджа.

Началась фронтовая рутина. Орудия били по береговым позициям, а тем временем тральщики утюжили дорожку через минные поля. К вечеру транспорты высадили на берег стрелковую дивизию и бригаду морской пехоты, усиленную батальоном легких танков. Уже за полночь крейсера подошли к дощатому причалу в крошечном портовом городке с труднопроизносимым названием. Измученная качкой пехота в радостном остервенении устремилась на сушу, а танкисты еще долго возились, разгружая свои пятидесятитонные машины.

Утром после получасовой артподготовки десантный корпус прорвал поспешно организованную оборону отбросив к югу остатки разгромленной турецкой дивизии. На плечах отступающих бригада тяжелых танков форсировала обмелевшую речушку Риза и ворвалась в селение Решадие.

До Босфора оставалось чуть больше трех десятков километров.

За следующие полтора часа танкисты не встретили ни одного вооруженного турка. Тем не менее бригада постоянно несла потери – машины то и дело выходили из строя по причине всевозможных поломок. К цепочке высот перед самым Стамбулом подошли всего полтора десятка KB, столько же БТ-7М и батальон мотоброневой бригады.

С холмов по ним ударили пушки, застрекотали пулеметы. Броневики немедленно растянулись в линию, ответив огнем с места, но танки продолжили движение, не обращая внимания на вражеские снаряды. В лобовую броню часовского KB ударили несколько болванок, однако десять сантиметров прочной стали были надежной защитой. Ухмыляясь, Леха направил танк на высоту, поднялся по склону, проутюжил гусеницами окопы пехотинцев и позицию артиллеристов, расстрелял из пулеметов не меньше десятка солдат-аскеров.

Защитники высот убежали, потеряв полторы сотни убитыми и вдвое больше – пленными. По приказу комбрига танки заняли позиции на обратных скатах, а на гребне расположились броневики. Стрелки торопливо переоборудовали оставшиеся после бегства турков окопы.

– Наши подтягиваются, – весело сообщил лейтенант Баранов.

Из тыла, бодро лязгая траками гусениц, приближались четыре отставших танка и несколько бронеавтомобилей БА-6 – очевидно, экипажи сумели наскоро подремонтироваться. Вместе с ними подошла колонна мотопехоты – на броневиках и грузовиках. Ладейкин, Часов и Сорокин встретили вновь прибывших, нашли КВ своих подразделении, направив танки на участки, где им положено находиться. О продолжении марша речи пока не было: на плоской равнине между холмами и стамбульским предместьем развернулась для атаки вражеская кавалерия – не меньше дивизии.

«Кажется, янычары вздумали броситься на нас в конном строю, – мысленно развеселился Леха. – Точнее, не янычары, а мамелюки. Янычары были пехотинцами…»

Артподготовку противник устроил совершенно несерьезную – вокруг красноармейских позиций разорвалось ничтожное число снарядов, не причинивших вреда броневикам и танкам. Разве что на отдельных БА-6 осколками пробило колеса.

В ответ KB дали несколько залпов осколочно-фугасными, которые легли в гуще изготовившейся к атаке живой силы. Потери там должны были случиться огромные, но турки все-таки пошли вперед.

– Мечта танкиста! – восторженно простонал Часов. – С шашками поперли на броню и пулеметы.

Основная масса конницы нацелилась на центр, но два рукава лавы устремились в обход флангов. Именно на фланге – на правом, поближе к черноморскому берегу, – стояла сократившаяся до трех машин рота Часова. Здесь же занимали позицию вооруженные пушками броневики. На Халхин-Голе эти БА-6 огнем с большой дальности поджигали японские танки «Ха-го», а уж сегодня, против конницы, вовсе были всесильны. Что уж говорить о громадных пушках KB, стрелявших шрапнельными снарядами.

Первые же выстрелы пушек нанесли плотно скакавшим туркам тяжелейшие потери, а с трехсот метров ударили пулеметы. Потоки огненного металла опрокидывали скакунов и наездников, громоздя на поле кровавый бруствер. Потеряв до трети личного состава, турки развернули коней и во весь опор помчались обратно, провожаемые щедрыми очередями.

Голос комбрига Щебетнева в наушниках Лехиного шлемофона строго предупредил:

– Всем оставаться на местах. В погоню не лезьте.

Время шло к полудню, когда из тыла снова потянулись отставшие, и рота Часова подросла числом до пяти танков.

– Как вы там разобрались? – осведомился Леха у лейтенанта Якименко, командира 3-го взвода. – Турки набегами не беспокоили?

– Нас два броневичка прикрывали, – похвастал лейтенант. – Хуже всех Прокопьеву пришлось – у него трансмиссия рассыпалась. Хорошо, подошла «техничка», начали коробку менять. Может, к вечеру появится.

– Да, зубья на шестеренках жестоко крошатся, – вздохнул Часов. – У меня тоже стук из моторного слышен. Протянуть бы хоть часок на ходу. Ворвемся в город, а там…

Пользуясь передышкой, танкисты пообедали у полевой кухни. По дороге продолжали прибывать – поодиночке и небольшими группами – отремонтированные KB и БТ. Потом приехали суровые молчаливые люди в мундирах Наркомата госбезопасности, вооруженные короткими автоматами с дисковыми магазинами. Среди них Алексей увидел, к своей радости, Аню Светышеву.

Девушка стояла чуть в стороне от своего подразделения, разглядывая в бинокль подступы к Стамбулу. Леха, естественно, подбежал к ней, щелкнув каблуками. Расхохотавшись, Аня спросила сквозь смех:

– Будет хоть одна война, где я вас не встречу?

– Говорил же – судьба за нас взялась, так что сопротивление бесполезно. – Часов подмигнул. – Это и есть та загранкомандировка, куда мы с вами должны были съездить?

– В Германию отправимся к концу года, когда немцы начнут испытания нового танка, – сообщила Светышева и снова засмеялась. – Помнится, вы все рвались меня проводить до дому. Вот вам возможность – проводите-ка на передовую, надо бы взглянуть на обстановку.

С ними отправились два здоровяка, на петлицах которых имелось по две шпалы. Их звание – старший лейтенант госбез – соответствовало красноармейскому майору. Устроившись под гусеницами часовского танка, чекисты внимательно разглядывали турецких аскеров, с ленцой окапывавшихся в паре километров, на окраине Стамбула.

Потрепанные танковым огнем кавалеристы спешились, на подмогу к ним подошли стрелковые части, кое-где стояли без каких-либо укрытий легкие полевые орудия.

Вскоре к Часову, Светышевой и остальным присоединился полковник – кажется, в НКГБ это звание называлось майор, – хмуро спросивший Алексея:

– Прорвете такую оборону без артиллерийской или воздушной бомбардировки?

– А чего там прорывать? – удивился Часов и продолжил красивой метафорой из любимой книги «Тайна двух океанов»: – «Пройдем насквозь, как горячий нож через масло». Главное – догнать этот сброд, когда они разбегаться будут.

– Ну-ну… – Майор покачал головой. – Будьте наготове. Как только начнется высадка десанта – немедленно в атаку.

Когда старшие командиры ушли, Леха спросил Аню:

– Суровый дяденька. Он – ваш начальник?

– Он самый. – Светышева добавила уважительным шепотом: – Это же сам Эйтингон, главный диверсант Советского Союза. Говорят, он организовал ликвидацию Троцкого. А до этого вроде был резидентом в Турции.

Аня поведала, что задача их спецгруппы – проникнуть в город вместе с первым эшелоном наступающего десанта и произвести аресты главарей режима. Чекистов интересовала также засевшая в Стамбуле эмигрантская сволочь.

– Серьезное задание, – согласился Леха. – Не боязно?

– Немножко, – призналась она. – А вам?

Рассмеявшись, он под большим секретом сообщил, что временами становится страшновато, но пока даже из самых плохих ситуаций удавалось выкручиваться без серьезных неприятностей.

Аня покивала, но слушала невнимательно и нацелила бинокль на юг, Поглядев туда же, Часов увидел приближавшиеся со стороны моря эскадрильи. Наверняка это были дальние бомбардировщики – другим самолетам не под силу преодолеть сотни километров, отделявшие турецкий берег от крымских авиабаз.

– Скоро начнется, – Аня стала отползать.

– Еще увидимся, – предупредил Алексей. – Ты держись поближе ко мне. Все-таки война вокруг, а ты – одна среди стольких мужиков.

Снисходительно поглядев на него, Аня произнесла равнодушным голосом:

– Для врагов у меня есть автомат, а для нахалов – джиу-джитсу. Кого угощу тем или другим, уже не опасны будут.

Высунувшись из люка башни, Леха видел кружившие над Стамбулом громадные четырехмоторные самолеты с красными звездами на широких размашистых крыльях. Эскадрильи бомбили город со средней высоты. Взрывы гремели на обоих берегах Босфора – и в европейской части Стамбула, и в западной, азиатской. Поначалу с земли отвечали слабеньким зенитным огнем, но вскоре батареи умолкли.

Подавив противовоздушную оборону, самолеты снизились, высыпав из люков отряды десантников. Подсчитать количество раскрывшихся куполов Часов не смог, но парашютистов явно было не меньше тысячи. Наверное, высаживался целый полк, а то и не один.

Сзади, где размещался штаб бригады, взлетели красные ракеты. Одновременно сигнал о наступлении был продублирован по рациям. Сотня дизелей, взревев, окутала позицию на холмах облаками сладковатого дыма сгоревшей солярки. Загрохотав гусеницами, танки рванулись навстречу пулеметным очередям и редким неточным хлопкам орудий.

Танки летели, полыхая выстрелами с коротких остановок, и поспешно созданная оборона противника тонула в огне и дыму разрывов. В мутных призмах триплекса мелькнули траншеи, трупы в воронках, опрокинутая пушка с коротким стволом.

– Наводчик, – крикнул Часов. – Слева, у забора, орудие. Осколочным… Механик-водитель, стоять… Огонь!

Башенная трехдюймовка выплюнула снаряд, и вражеская пушка разлетелась вдребезги. Послав пулеметное напутствие убегающим туркам, танк снова рванул по слабо пересеченной местности, обогнал бегущих, потом рассеял отряд кавалерии.

Вскоре они ворвались в трущобы стамбульских окраин. Громя бестолковое сопротивление, давя гусеницами телеги и распугивая стада бродивших по грязным кривым улицам ослов и баранов, танки пересекли город и остановились на берегу пролива. Леха сильно нервничал и успокоился лишь поздно вечером, когда увидел Аню целой и невредимой.

К этому времени стало известно, что турецкое правительство капитулировало.