Текст книги "Танки решают все!"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

Водя карандашом по карте, полковник довел до сведения танкистов, что противник силами 3-й танковой дивизии, которой приданы один или два полка 71-й пехотной дивизии, смял наши части на стыке 5-й и 34-й армии, которые теперь отходят с боями по этой самой дороге. 23-я танковая дивизия наступает вдоль шоссе в 20 км к востоку. По всей вероятности, примерно через два часа передовые части противника выйдут к позициям 7-го мехкорпуса. Бригада Сорокина с одним дивизионом артполка выдвинута навстречу 23-й дивизии туда же направляется кавалерийская дивизия из резерва фронта. Главные силы мехкорпуса в составе легкотанковой бригады Ладейкина, 87-го тяжелого танкового полка, мотострелкового батальона и дивизиона противотанковых орудий перекрывают грунтовую дорогу к северу от реки Случь с целью остановить противника, не допустив выхода танковой дивизии в тылы фронта. К утру закончится перегруппировка фланговых соединений 5-й и 34-й армий, которые попытаются встречными ударами ликвидировать прорыв.

– Так что выбор у вас, к сожалению, не велик, – сказал Потапов, едва полковник-кавказец закончил доклад. – Когда противник выйдет из леса, вы кое-как успеете окопаться. Не дайте танкам развернуться для атаки – встречайте огнем и бейте по флангам.

– Ударим, Михаил Иванович, – бодро заверил Стефанчук – Эх, орудий маловато, а то бы поставили в лесу засаду.

– Через полчаса-час ждем батарею гаубиц и батарею противотанковых ЗиС-три, – сообщил штабной полковник. – Но сомневаюсь, что успеем установить орудия. Времени мало совсем.

– Все верно, товарищ Баграмян, – Потапов кивнул. – К тому же трехдюймовки слабоваты против «тигров».

– Зато мои четырехдюймовки в самый раз, – вырвалось у Часова. – И позицию за двадцать минут займем.

Потапову, в недавнем прошлом командиру 4-го танкового корпуса, тоже не нравилась диспозиция, навязанная неблагоприятным развитием обстановки. Резко довернув голову, командарм нашел взглядом говорившего и прищурился, словно пытался вспомнить. Потом медленно произнес:

– Узнал. Вы на Халхин-Голе были взводным в моей бригаде.

– Так точно, товарищ генерал! Майор Часов, командир восемьдесят седьмого тяжелого танкового полка.

Командующий покосился на Баграмяна. Главный оператор фронта одобрительно пошевелил усами.

– Пропусти авангард, – строго сказал Потапов. – Пусть один-два батальона выползут из леса – их как-нибудь переломаем легкими танками. А сам ударишь по середине колонны. Только учти – пушек не дам, своими силами будешь работать.

– Не надо пушек, товарищ генерал-лейтенант. Дайте роту мотострелков. И телефонистов, чтобы связь протянули.

– Получишь. И чтобы через… – Потапов посмотрел на часы. – Чтобы ровно в четырнадцать-ноль-ноль доложил о готовности.

Козырнув, Алексей бросился к своим. Начштаба полка капитан Авдеев, комиссар Гученко и комбаты ждали его на полпути. Не сбавляя шагу, Часов объяснил задачу, приказал разведвзводу на бронеавтомобилях и плавающих танкетках выступать немедленно, установил порядок выдвижения. Затем на глаза майору попались знакомые личности: тоскливо поглядывая на дымящиеся котлы походных кухонь, рота Озерова нестройно шагала копать траншеи.

– Старший лейтенант Озеров, ко мне, бегом! – гаркнул Часов и, когда ротный прискакал, продолжил: – Отставить лопаты. Хватайте оружие и возвращайтесь на броню. Задачу поставлю на месте.

Не прошло и четверти часа, как полковая колонна двинулась к лесу: неуклюжие КВ-3, штабной автобус, грузовики ремонтной роты и приданного взвода связи. Наблюдавшие, как полста машин тянутся к лесу, старшие командиры сначала опешили, а потом долго смеялись, увидев два кухонных блока, прицепленных к замыкающим автомобилям. По этому поводу Стефанчук одобрительно высказался: дескать, хороший командир о мелочах не забывает.

Танки расставили с интервалами в 50–60 метров на расстоянии трехсот-четырехсот метров к западу от грунтовки. С дороги машины были почти не видны, но Леха на всякий случай приказал покидать на броню сорванные с деревьев ветки. Рота Озерова расположилась повзводно в овраге, который тянулся на полкилометра почти параллельно шоссе. Или, точнее, дорогу проложили параллельно оврагу.

– Если кто-нибудь пальнет без приказа, лично расстреляю, – объяснял Часов. – И уясните: по грузовикам и броневикам стрелять осколочно-фугасными, по пехоте – из пулеметов, а противотанковые снаряды расходовать лишь по танкам. Понятно излагаю?

Три комбата и шесть ротных командиров нестройно подтвердили, что приказ понятен. Ребята были толковые, но перед таким серьезным боем полагалось внушить побольше чувства ответственности.

За те минут десять, пока майор распределял сектора обстрела и уточнял порядок действий в случае осложнений, дождь почти прекратился, а гром канонады на севере заметно приблизился. Часов немного нервничал, но довел до конца все пункты постановки боевой задачи, велел комбатам провести рекогносцировку, составить схемы местности и прислать копии начальнику штаба.

Откозыряв, командиры припустили бегом к своим танкам. Возле Часова, Авдеева и Гученко остался только старший лейтенант Кушнарюк – командир роты, выдвинутой на левый фланг, дальше всех к северу.

– Бачьте, товарищ майор, – Кушнарюк показал неплохо нарисованную схему местности. – Вот туточки, за моим участком, балочка дугой тянется в западную сторону. Геть готовая позиция для пехоты.

– Удобная позиция, – согласился Часов и добавил, вздыхая: – Только нет у меня пехоты.

– Можно разведвзвод разместить, – размышляя вслух, заметил Авдеев. – Рано или поздно немцы заставят Низкохата отойти. Вот и займет эту готовую позицию.

– Разумно, – признал командир полка.

Он еще не успел навернуть порцию перловки с тушенкой, когда прибежал связист, протягивая телефонную трубку. Мембрана хрипло прокашляла голосом младшего лейтенанта Макара Низкохата, командира взвода разведки:

– Идут, товарищ майор…

Часов чуть не поперхнулся, решив, что немцы уже в получасе танкового броска. Впрочем, оказалось, что по шоссе валит нестройная толпа отступающих красноармейцев. Зачерпнув очередную ложку, майор посмотрел на Гученко и объяснил, что происходит за левым флангом. Тот, сразу смекнув, что от него требуется, попросил разрешения идти.

– Вперед, комиссар, возьми десяток красноармейцев из тыловых и наведи там порядок, – Часов махнул рукой в сторону, откуда слышалась стрельба. – Машины пустишь по дороге, а пехоту и конных гони через лес, в обход наших позиций… Попробуй сколотить отряд в сотню душ с пулеметами – Кушнарюк покажет место, где их можно посадить в оборону.

Вскоре по дороге покатили машины разбитых частей. Грузовики, санитарные машины, легкие танки, конные упряжки, бензовозы, бронеавтомобили тянулись непрерывным потоком. На глазок Алексей определил, что только на разных видах моторного и гужевого транспорта проследовало за тысячу человек и до дюжины стволов артиллерии. Можно было не сомневаться, что сразу за лесом их встретят командиры армейского штаба, сколотят несколько сводных батальонов и посадят в оборону.

Примерно через час – в придачу к машинам и возкам – пошли по лесу разрозненные группы пеших и конных. Многие были замотаны окровавленными бинтами или несли раненых на импровизированных носилках.

Бой на севере между тем заканчивался – грохот артиллерии практически затих. Однако – это странно – не было слышно приближающегося шума моторов.

Пока Часов с Авдеевым пытались разгадать этот ребус, Низкохат доложил по телефону, что на позицию полка отступила крепкая воинская часть, причем ее командир намерен поговорить с Часовым.

Буквально минут через пять между деревьями показались верховые – два младших командира и давнишний знакомый полковник Краснобородов, с дивизией которого танкисты 7-го мехкорпуса частенько взаимодействовали летом и осенью.

– Здорово, молодой-красивый, – по обыкновению приветствовал его Краснобородов, спрыгивая с коня. – Твой комиссар сказал, у тебя пехоты мало – всего рота на два километра фронта. Могу предложить остатки своей дивизии.

– Здесь-то штыков хватает, – отмахнулся Леха. – Надо было стать в оборону там, на севере, где наш левый фланг.

Из ответа Краснобородова он уяснил, что Низкохат и Гученко уже организовали оборону фланга, набрав из отступающих солидный отряд пехоты. Полковник же привел с собой почти полтысячи бойцов при двух десятках пулеметов, семи противотанковых 76-мм пушках ЗиС-3 и четырех 122-мм гаубицах М-30.

Рассказывая о составе своего воинства, Краснобородов опытным глазом оценил позиции 87-го полка и осведомился:

– Кто держит оборону по ту сторону шоссе?

– Засада тут у нас, а не оборона, – напомнил Часов. – На той стороне стоит одна рота, четыре танка.

– Понятно, – полковник насмешливо поиграл усами. – Значит, шуганете немцев, они свернут влево и обойдут твою засаду малой кровью.

Он был прав, и Леха почувствовал, что краснеет. Краснобородов уже диктовал приказ своим ординарцам – увести хозяйство через дорожное полотно и занять позицию в лесу.

– Обязательно установите связь с моим старлеем Васей Черкесиани и с полевым командным пунктом корпуса, – напомнил Часов. – И подразделения свои располагайте не ближе пятисот метров от грунтовки, чтобы друг дружку не пострелять.

– Не беспокойся, молодой-красивый, – командир разбитой дивизии подмигнул. – Сделаем, как надо.

Солдаты Краснобородова ускоренным шагом поспешили на новый рубеж. Туда же отправились орудия на лошадиной тяге и телеги со снаряжением. Еще с полчаса мимо 87-го танкового продолжали катиться отступающие подразделения. Потом движение почти прекратилось, лишь ковыляли по лесу небольшие группы раненых.

Около четырех часов прибыли оба отставших на марше танка, и Часов отправил одну машину в роту Черкесиани. Поблагодарив, Васико доложил, что хозяйство Краснобородова окопалось, пушки расставлены, и к тому же лихой полковник присоединил к своему воинству еще сотни две бойцов, гаубицу и три пушки ЗиС-2.

В половине пятого над ними проплыла «рама» – немецкий самолет-шпион. За лесом захлопали зенитки, «раму» сбили, но пилот все-таки успел, видать, послать своим радиограмму. Прилетели «юнкерсы» и долго бомбили холмы, где стали в оборону наши части. На лес ни одна бомба не упала, то есть засадный полк оставался незамеченным.

А вот на земле противник никак не появлялся. Часов не верил, что немцы сменили направление и пошли по другой дороге – не было поблизости других дорог. Скорее уж сделали привал перед решительным броском на юг.

Лишь около шести вечера, когда дождь совсем прекратился, Низкохат прокричал сквозь телефонные помехи, что мимо него проследовала вражеская разведка на мотоциклах. Следом двигалось передовое охранение на броневиках и грузовых автомобилях. В 18.48, сообщив о сильном отряде – до пехотного батальона с танками и самоходками, начальник разведки доложил, что вынужден отойти. Немцы, прочесывая лес по сторонам от шоссе, наткнулись на его подразделение.

– Отходи, – разрешил Часов.

Младшему лейтенанту Леха доверял безоговорочно. Макар с двенадцати лет был разведчиком партизанского отряда под Хабаровском, в четырнадцать застрелил из нагана первого японца-оккупанта, в действительную службу воевал с китайцами на КВЖД, потом отучился в лесном техникуме и работал егерем в родном Приамурье. Мобилизованный летом прошлого года таежный охотник попал в разведбат корпуса и за регулярные рейды в немецкие тылы быстро получил первое командирское звание.

Доклады Низкохата стали подтверждаться, едва прервалась телефонная связь с разведчиками. Мимо засады последовательно проехали мотоциклисты, группа бронетранспортеров «ханомаг» и, наконец, авангард – штук сорок танков, бронетранспортеров, грузовиков и несколько самоходных пушек STUG, – в общем, усиленный батальон. Часов доложил по телефону в штаб корпуса: мол, идут передовые подразделения вражеской kampfgruppe – боевой группы танковой дивизии.

Боковое охранение, шнырявшее по лесу вдоль дороги на мотоциклах и легких броневичках, вскоре натолкнулось на сборный отряд в овраге на левом фланге полка. Как сообщил Гученко, дело кончилось десятком убитых немцев, подбитым из противотанкового ружья броневиком, двумя пленными и целеньким трофейным мотоциклом с пулеметом. Танки Кушнарюка огня не открывали. Противник откатился и теперь подтягивает пехотную роту с бронетранспортерами.

Пока события развивались близко к замыслу. Скорее всего, немцы должны решить, что встретили разбитое в утреннем бою подразделение, которое утомилось отступать и расположилось табором посреди леса. Связываться с таким сбродом во время большого наступления вражеские командиры не станут – выставят небольшой заслон, а главными силами продолжат рывок вдоль шоссе, охватывая голый фланг 5-й армии. «Ох, и вмажет вам этот голый фланг», – злорадно подумал Алексей.

Между тем мотоциклисты, вырвавшись на леса, напоролись на боевое охранение развернутых там советских войск, частично полегли под пулеметно-минометным обстрелом и отступили за деревья. Следующие подразделения, развертываясь в боевую линии, настырно поперли в атаку, которая была, по существу, разведкой боем, и стрельба пошла по-настоящему. За спиной авангарда, торопясь на подмогу передовым отрядам, прибавили ходу машины главных сил боевой группы.

И вот, наконец, пошли мимо Часова танки. Немцы спешили, гнали на хорошей скорости, сократив до предела дистанции между машинами. В голове колонны прогремели траками десятка два Pz.IV, за ними проползла шестерка самоходок STUG III, оснащенных длинноствольными пушками, пробивавшими броню любых советских танков. Потом снова хлынули «панцер-четверки». Часов уже собирался подать команду на открытие огня, но тут Низкохат сообщил дурную весть: по обе стороны от шоссе, держась примерно в сотне метров от грунтового полотна, движутся «тигры» вперемешку с «ханомагами». Майор понял, что начинать надо с этого «зверинца».

Когда первые четыре «тигра» и дюжина бронетранспортеров продефилировали мимо часовского танка, стоявшего в центре полковой линии, Алексей крикнул в рацию: – Огонь!

Выпустив сигнальные ракеты красного пламени – подтверждение приказа, он нырнул в люк, оттолкнул наводчика Короткова и сам припал правым глазом к резиновой насадке оптического прицела. Электромеханическое устройство медленно проворачивало башню, наводя ствол орудия в избранный для первого выстрела «тигр». Выбрав упреждение, Часов чуть опустил ствол, чтобы попасть не в башню, а в борт. Захлопали торопливые выстрелы других машин его полка, но майор дождался, когда перекрестье прицела окажется в нужном положении – на два деления впереди вражеского танка, и лишь тогда надавил ногой педаль спуска.

Сила отдачи подбросила танк, отправляя в полет бронебойную болванку. Промахнуться с такой короткой дистанции было сложно, и Часову это не удалось. Сквозь облако порохового дыма, заволакивающего поле зрения, майор увидел, как брызнули искры, высеченные ударом металла по металлу. «Тигр» остановился.

– Заряжающий, кумулятивный! – азартно крикнул Алексей.

Вторым снарядом он угодил точно в балканский крест, намалеванный на башне застывшего Pz.VI. На подбитом танке распахнулись люки, и экипаж полез наружу из начинавшего дымить стального гроба. Пошевелив стволом, Часов поймал в прицел полугусеничный броневик, в кузове которого фрицы готовили к выстрелу противотанковую пушку. По новой мишени майор ударил осколочно-фугасной гранатой, броневик загорелся, солдаты в кузове признаков жизни больше не подавали.

Уступив место наводчику, Часов высунулся из люка командирской башенки. Справа и слева грохотало – его орлы расходовали боекомплект с такой яростью, словно за спиной каждого громоздились штабеля снарядных ящиков. По всему лесу и на шоссе, сколько хватало глаз, горели костры вражеских машин. Уцелевшие «тигры», развернув к лесу толстые лбы башен, медленно отползали к дороге на задней передаче. Пехотинцы выпрыгивали из грузовиков и «ханомагов» под кинжальным огнем мотострелков Озерова и, прижавшись к влажной земле, стреляли в ответ.

Часов указал Андрюхе Короткову новую цель – «тигр» за ориентиром № 2. «Тигр», падла фашистская, успел выпустить снаряд первым, но не по часовскому танку, а по кому-то сбоку. Коротков сгоряча тоже нажал спуск, но промахнулся. Потом возле того же «тигра» полыхнул взрыв – кто-то с большого ума пальнул осколочно-фугасным.

С десяток целей перед фронтом полка было уже уничтожено, поэтому теперь по каждой боевой машине противника вели огонь два-три КВ. Совместными усилиями удалось подбить и поджечь еще несколько танков и бронетранспортеров. Все пространство затянул густой черный дым топлива, горящего в разбитых машинах, и целиться стало совсем трудно.

Немецкие пехотинцы попытались броситься в атаку, несмотря на хлеставший из оврага винтовочно-пулеметный огонь. Когда фрицы подобрались к позиции мотострелков ближе сотни метров, навстречу им поднялись красноармейцы – числом не меньше взвода – во главе со старшиной Негуляевым. С дикими криками: «Ура! За Родину! Бей е…ных сук! За Сталина!» – кинулись в штыки.

Схватка была стремительной. Часову даже почудилось, будто на полминуты затихли пушки – танкисты с обеих сторон, затаив дыхание, наблюдали редкостное искусство штыкового боя. Красноармейцы-мотострелки дрались ожесточенно и умело, парируя выпады противника стволом и цевьем, а затем наносили неотразимые уколы. Вскоре старшина и остальные участники вылазки уже возвращались, оставив между деревьями ворох вражеских трупов и прихватив немудреные солдатские трофеи.

Стряхнув оцепенение, Часов приказал перенести огонь на цели, двигавшиеся позади «тигров» – по шоссе. На дороге тоже запылали костры, и немцы отошли на восток, беспорядочно отстреливаясь.

Кое-как опросив комбатов, Алексей установил, что потери полка невелики. Уточнить данные не удалось, Потому как противник начал контратаку. «Тигры», «четверки» и самоходки остановились за дорожным полотном и, прячась за горящими сородичами, вели огонь по замаскированным танкам засады. Дистанция была невелика, с четырехсот метров снаряды KB почти наверняка проламывали даже лобовую броню Pz.VI, поэтому Часов приказал бить наверняка, почаще меняя позиции.

Танки ввязались в дуэль, а тем временем немецкие пехотинцы растянулись цепью и перебежками двинулись вперед, постреливая из пистолет-пулеметов и штурмовых винтовок. Пришлось потратить на них немного шрапнельных боеприпасов и причесать пулеметами. Атака захлебнулась прежде, чем мотострелки успели пустить в дело ручные гранаты. Поредевшая пехотная цепь фашистов опять отхлынула.

Дела шли, на первый взгляд, недурно – засадный полк потерял всего три танка, подбив и уничтожив не меньше сорока вражеских машин всех типов, в том числе около двадцати танков. Тем не менее обстановка начинала осложняться. Продолжавшие подходить с севера подразделения 3-й танковой дивизии, сориентировавшись, навалились на левый фланг засады. Сражавшийся там батальон майора Митягина, состоявший из рот капитана Гасанова и старшего лейтенанта Кушнарюка, отразил первый натиск, однако немцы подтягивали полевую артиллерию. Резервов у Часова не было, поэтому он попросту приказал Митягину послать одну роту с десантом в обход, чтоб ударить по позициям вражеских батарей сбоку.

Бой в лесу начал принимать неприятный оборот – противник, хоть и понес чувствительные потери, уже начал оправляться от неожиданности. Немцы скоро поймут или уже поняли, что засада не слишком многочисленна, и начнут обкладывать Часова по всем законам тактики. К тому же в кутерьме лесного боя, когда приходится непрерывно маневрировать, меняя позицию, подразделения изрядно перемешались, а снаряды кончаются. По-хорошему, полк выполнил задачу и пора бы отойти на соединение с главными силами, пока время и противник позволяют.

Он решил подождать немного, подстрелить немцам несколько танков, а потом уже отводить батальоны на главную позицию корпуса. Израсходовав несколько снарядов, Коротков повредил ходовую часть очередному «тигру», кто-то поджег самоходку и две «четверки», а немцы подбили KB из батальона Зайцева. Тем не менее ситуация выравнивалась: еще немного – в бою наступит перелом, и противник сумеет реализовать численный перевес.

Именно в этот момент вступила в бой рота Черкесиани, поддержанная артиллерией Краснобородова. Среди скучившихся у шоссе немецких танков стали рваться гаубичные снаряды, а подкравшиеся сзади KB посылали снаряды в слабо бронированные кормовые части панцеркампфвагенов.

Неожиданная атака с тыла стала последней каплей. Немцы дрогнули и начали отходить, машины разных типов перемешались, между танками, грузовиками и самоходками суетились пехотинцы.

Решение пришло молниеносно, потому как второй раз подобная возможность уже не подвернется. Схватив трубку рации, Часов прокричал в микрофон приказ:

– Всем вперед! – затем заорал на своего механика-водителя Сергея Горшина: – Чего ждешь? Вперед, я сказал!

Танк командира полка рванул с места.

Это была безумная атака в худших традициях первых приграничных сражений, когда танки беспорядочной лавой летят вперед на четвертой передаче, не слыша приказов и стреляя с коротких остановок. Управлять этим сумбуром было почти невозможно, хотя Часов посадил голос, выкрикивая в рацию указания комбатам и одновременно через переговорное устройство ТПУ-4бис указывая цели своему экипажу:

– …Митягин, иди слева от шоссе… Беспалых, заходи справа, заодно подбери Васико… Наводчик – танк и три грузовика прямо перед нами… заряжающий, подкалиберным по танку… Серега, короткая!.. Огонь!.. Андрюха, промазал… еще подкалиберный… Зайцев, грузовики на дороге в кучу сбились, не ломай, бей пулеметами, пригодятся… Хорошо, Андрей, добавь кумулятивным… Серега, поехали… Митягин, мать твою, подтяни хвост… Наводчик – самоходка слева за горящим броневиком бронебойным… еще… Попал!..

Лес был наполнен лязгом и грохотом, эфир – матерными воплями, командиры батальонов и рот пытались внести хоть какой-то порядок в кавардак, но получалось плохо. Одна радость – фрицы, не выдержав дикой атаки тридцати громадных танков, позорно побежали, бросая обозы и подбитые машины.

Мчась вдоль шоссе на скорости около 20 км/час Алексей лично расстрелял из пулемета не меньше взвода пехотинцев и батарею больших орудий, каждое из которых было запряжено четверкой лошадей. Немецкие танки и бронемашины быстро отходили через лес, покинув забитую пехотой и брошенной техникой грунтовку. Лишь однажды десяток Pz.IV и STUG III попытались дать бой, подбили три KB, но сами потеряли две машины, после чего показали корму. Именно в корму «тигра» влепил последний кумулятивный снаряд старший сержант Андрюха Коротков, служивший наводчиком в танке Часова со второго месяца войны.

Пользуясь преимуществом в скорости, немецкие танки вскоре оторвались от преследователей. Экипажи KB не видели тяжелых бронированных целей, поэтому расходовали в основном осколочно-фугасные и шрапнельные боеприпасы. Пулеметы тоже трещали без перерыва.

Они гнали, стреляли, давили бегущих немцев не менее пяти километров. Сосчитать в таком сумбуре, сколько танков противнику подбили и сколько живой силы покосили, Часов не мог, но понимал, что «кампфгруппу» потрепали основательно.

Внезапно за редеющими деревьями показалось ровное поле, залитое косыми лучами светившего в облачные просветы заходящего солнца. Лес кончался, а на открытой местности могли ждать всякие разные неожиданности.

– Всем стоять, – осипшим голосом заорал в трубку рации Часов. – Стоять, мать вашу! Не выходить из леса!

Как ни удивительно, многие этот приказ услышали и даже выполнили, несмотря на горячку боя и гнавший вперед азарт. Лишь несколько KB с разгону вылетели в поле, где попали под обстрел противотанковых пушек. Замыкавшие прорвавшуюся колонну полки Вермахта развернулись здесь, окопались, оборудовали огневые позиции для артиллерии, поставив пушки на прямую наводку. Первые же залпы подожгли убежавший вперед KB зайцевского батальона, остальные торопливо врубили заднюю передачу и вернулись в лес.

– Что прикажешь? – спросил Авдеев, забравшись на башню часовского танка. – Отходим?

– Рано. Надо привести в порядок подразделения, а то все перемешались.

Майора немного смущали доносившиеся из тыла звуки ожесточенной перестрелки. Сквозь треск винтовок и пулеметов ощутимо прорывались знакомые хлопки 57– мм пушек, которые стояли на легких танках Т-50.

В быстро сгущавшихся сумерках показались передовые машины. Как выяснилось, Стефанчук бросил вдогонку Часову все силы, которые собрались под его командованием: легкотанковую бригаду, мотострелков, кавполк, а также группу Краснобородова и другие отряды, наспех сколоченные из отступивших бойцов 5-й и 34-й армий. Они прошли по лесу стальной гребенкой, перебив и взяв в плен множество фашистов, а заодно захватили богатейшие трофеи.

Сводные отряды, переданные под команду Краснобородова, заняли оборону на северной окраине леса, из тыла подтягивалась артиллерия, а танкисты отвели свои машины подальше от переднего края. Наскоро умывшись и напившись водой из родника, Часов поинтересовался, удосужился ли кто-нибудь озаботиться кормежкой личного состава. Комиссар весело доложил, что комкор отвалил несколько ящиков трофейной тушенки и канистру трофейного же спирта.

Банки мясных консервов, торопливо вскрытые штыками, покидали в общий котелок и подвесили над костром, а зампотыл выдал по куску холодного, но не черствого хлеба, так что ужин получился на славу, в московской «Астории». Тем паче – под содержимое вражеской канистры, разведенное напополам родниковой водой.

– Ну, давай, комиссар, еще по полкружки за Верховного, – намекнул Алексей, полируя свою миску последней хлебной коркой. – И за то, чтобы завтра день выдался не намного хуже сегодняшнего.

Опрокинув самопальный нектар, командиры снова наперебой заговорили про недавний бой, описывая особо врезавшиеся в память эпизоды. Хвастались количеством подбитых немецких танков, числом вмятин в своей броне и опустошенными снарядными укладками.

– Снаряды должны подвезти, – встрепенулся Авдеев.

Часов добавил угрожающе:

– Пока боекомплект не разложите по машинам, никто спать не будет. – Оглядев комсостав полка, майор добавил в той же тональности: – И ремонтники не будут знать отдыха, пока не вернут в строй все восемь машин!

– Вы хотели сказать «все четыре», – невесело усмехнулся старший техник-лейтенант Миша Авербух, до войны работавший механиком на «Ростсельмаше». – Две машины выгорели полностью, еще две придется эвакуировать в тыл – хотя бы в армейскую мастерскую.

Эвакуация танка, да еще тяжелого, это удовольствие повеселее геморроя. Часов болезненно покривился. Установленные на КВ-3 коробки перемены передач были слабоваты для махины в 52 тонны весом. Если же взять на буксир другой такой же танк, то через 10–15 километров у буксировщика тоже сломается трансмиссия.

– Запрягайте по два KB, – мрачно посоветовал Алексей. – Как-нибудь дотащим до речки, а там, глядишь, мастерская пришлет свои машины.

На этом кончился отдых и начался аврал, затянувшийся до самой ночи. Надо было заправить танки, загрузить боеприпасы, похоронить убитых, отбуксировать подбитые машины. Часов сам раскладывал снаряды внутри башни своего танка и умотался в доску.

От усталости майор даже не заметил, как в расположении части появился Стефанчук и с ним немало народу из штаба корпуса. Первым делом генерал устроил герою дня головомойку за то, что Леха помчался в погоню, как Чапай – впереди полка на лихом KB, хотя командирский танк должен был двигаться позади линии машин, чтобы командир мог обозревать поле боя и управлять подразделениями путем отдачи умных приказов. Растерянный Алексей даже не знал, что отвечать, но комкор уже сменил гнев на милость и велел начальнику штаба рассказать, сколько сегодня добра фрицам попортили.

Оказалось, что посланные штабом корпуса команды насчитали в лесу 7 «тигров», 22 «панцер-четыре», 8 самоходок STUG III, 19 бронемашин разных типов, 14 сгоревших или брошенных грузовиков, 9 буксируемых гаубиц калибра 150 мм, 4 пушки калибра 105 мм. Причем два Pz.VI, один Pz.IV, десяток машин помельче и почти все орудия были брошены почти целенькими, то есть после небольшого ремонта могли быть введены в строй. Трофейные орудия уже стояли на позициях в готовности стрелять по недавним хозяевам.

Хотя Часов валился с ног и держался только на честном слове, но сумел урвать для своего полка «ханомаг», отданный взводу разведки, и оба «тигра», на которые посадил экипажи сгоревших КВ. Лишь в третьем часу ночи Леха сумел, завернувшись в плащ-палатку, прилечь возле своего танка. Засыпая, он думал об Ане, которую не видел с самого начала войны и безумно по ней скучал.

Утром танкистов разбудила канонада – настырный комкор вздумал устроить разведку боем. Спустя час выяснилось, что немцев перед фронтом корпуса нет: за ночь 3-я танковая дивизия скрытно покинула позиции, отступив километров на двадцать к северу. Ежу было понятно, что противник опасался за неприкрытые фланги, но в рапорте Стефанчука, разумеется, говорилось о бегстве врага под натиском корпуса и приданных частей.

Приданные части отправились преследовать противника, танкистам же было приказано готовиться к маршу в восточном направлении – на подмогу сильно потрепанной накануне бригаде Сорокина. Вскоре приехал командарм Потапов, пригоршнями раздававший награды за вчерашний бой. Часов получил орден Красного Знамени, все комбаты, многие ротные и командиры машин – Красную Звезду, остальным достались медали «За отвагу». Обмыть не удалось – корпус двинулся на восток.

На башне часовского танка снова сидел лейтенант Озеров, страшно гордый первым своим боевым орденом. Понимая чувства парнишки, Леха сказал одобрительно:

– Мы вчера прямо любовались, как твои орлы в рукопашную ходили.

– Это все старшина мой, – скромно сообщил Озеров. – Сам отлично штыком владеет и молодежь сумел обучить.

– Удивляюсь, что такой бывалый боец не получил среднего командирского звания, – признался Часов. – Он же в Гражданскую взводом командовал. Вполне можно было дать старику лейтенантские кубики и назначить ротным или заместителем по боевой подготовке в батальон, а то и в полк.

Странно поглядев на танкиста, Гриша покашлял и проговорил:

– Нам он тоже про взвод в Гражданскую рассказывал. А потом особист меня вызвал и поведал, что старик наш в Гражданскую не взводом командовал, а ротой. В звании поручика…

– М-да… – крякнул ошеломленный Алексей. – Жизнь фортеля выкидывает. В интересное время живем.

К этой теме они больше не возвращались.