Текст книги "Танки решают все!"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

Выбрав себе бутерброд из копченой семги и половинки вареного яйца с майонезом, Алексей закусил вторую стопку и тоскливо подумал: прихватить бы немного деликатесов, чтобы вечерком с Аней гульнуть. Он стал собирать на тарелку разные лакомства, надеясь украдкой завернуть в салфетку и спрятать во вместительный карман галифе. К немалому его удивлению, Николай занимался тем же. Заметив взгляд друга, кораблестроитель смущенно буркнул:

– Пойдем отсюда ко мне в гостиницу, посидим, поболтаем.

– Лучше уж у брательника на квартире, – предложил Алексей. – Никодим с Евстигнеем приехали, кое-чего нашего северного привезли.

– Самогон из морошки? – Антощенко мечтательно закатил глаза.

Под тост за павших героев они распробовали отличный коньячок, и Часов наконец спросил старого друга: за что, мол, тот получил столь высокую награду. Колька стал шепотом рассказывать про линкоры, крейсера и авианосцы, но их прервали. Незнакомый майор приказал Алексею пройти с ним. Тоскливо поглядев на отобранные деликатесы, спрятать которые в карман при постороннем человеке не было никакой возможности, Часов поплелся за сопровождающим. Только повторил Николаю: мол, заходи вечером.

Майор вывел его из здания, они прошли несколько кремлевских улочек и оказались перед зданием, в котором Алексею довелось побывать в довоенной жизни.

За эти два года Верховный не только сменил привычную тужурку на маршальский мундир, но и заметно постарел – прибавилось седины, движения стали медленнее и тяжелее, он сутулился, кряхтел и курил намного меньше, чем в прежние времена. Однако все так же не сидел за столом, а ходил по комнате, внимательно слушая собеседника, задавал точные вопросы и отпускал реплики, зачастую менявшие смысл разговора.

Сначала он осведомился: как, мол, товарищ Часов воевал в прошлом году. Судя по наводящим вопросам, Верховного интересовали сильные и слабые места наших и немецких войск и боевой техники. Кажется, он был немного разочарован, услыхав, что Часову не довелось встретиться на поле боя с новым немецким танком «Королевский тигр». Неожиданно Верховный сменил тему.

– Русский солдат всегда славился необычайной выносливостью, храбростью и отвагой. Не зря же Суворов называл своих солдат чудо-богатырями и говорил: «Русские прусских всегда бивали». Наш красноармеец еще сильнее прежнего русского солдата, поскольку защищает свою, народную власть, свое, Советское Отечество… – Сталин остановился напротив Алексея и, глядя прямо в глаза, продолжил: – Скажите мне, товарищ Часов, честно и откровенно, как коммунист коммунисту, почему было у нас так много неудач? Что надо сделать, чтобы не повторилась прошлогодняя катастрофа?

Отвечать было страшно. Мало того что вопросы трудные и однозначно верного ответа не существует в природе. Может, в следующем веке военные историки смогут правильно понять, что же происходило на нашей войне. Вдобавок отвечать надо самому Верховному, который сам знает много такого, чего не понять простому командиру полка… Сталин сел в кресло и не торопил с ответом, но до следующего века ждать не станет.

Собравшись наконец с мыслями и набравшись храбрости – трезвый промолчал бы, – Часов заговорил:

– Две проблемы я вижу главные, товарищ Сталин. Во-первых, разная степень технической оснащенности. Во-вторых, разный уровень боевой подготовки.

Он замолчал, ожидая вспышки гнева, но Сталин задумчиво кивнул. Затем встал и приказал:

– Продолжайте.

Приободрившись, Алексей рассказал, что танкисты из учебок и трехмесячных командирских курсов приходят совершенно неумелые, в лучшем случае способны правильно выполнять приказы. Только после нескольких месяцев фронтового опыта, если проживет так долго, офицер способен действовать самостоятельно, проявлять разумную инициативу. Та же ситуация, как он слышал, сложилась в авиации, только неопытные летчики на войне живут еще меньше, чем танкисты.

– Мы допрашивали пленных, – продолжал Часов. – Они месяцами тренируют солдат и офицеров в тылу, добиваются слаженной работы на всех тактических уровнях и посылают на фронт полностью сколоченные, готовые к бою батальоны и полки. Они очень умело маневрируют, у них отлично налажено взаимодействие пехоты, танков, авиации, артиллерии…

Лицо Сталина не выражало эмоций. Он почеркал карандашом в записной книжке, остановил Алексея мягким взмахом ладони и произнес повелительно:

– Я понял. Что вы хотели сказать о технике?

Сбившись с мысли, Леха запнулся на секунду, потом все-таки переключился на другую тему:

– Да, товарищ Сталин, техника… У немцев даже пехотные дивизии полностью моторизованы. Они быстро передвигаются на грузовиках и бронемашинах, легко уходят от наших ударов и занимают новые позиции. А наши стрелковые соединения передвигаются пешком, в лучшем случае, на гужевых повозках. Поэтому противник пользуясь преимуществом в подвижности, легко прорывается, охватывает наши фланги. Чтобы снизить потери, чтобы эффективно применять наше оружие, нужно обеспечить нашим войскам такую же маневренность.

– Предлагаете посадить пехоту на американские бронетранспортеры? Сколько же таких машин потребуется?

– Не нравятся мне американские машины, – прижался Леха. – И немецкие трофейные тоже. Полугусеничный привод слишком сложен, в корпусе помещается от силы стрелковое отделение. Я бы предложил…

– Ну-ка, – Верховный развеселился. – Слушаю вас!

Была не была, подумал Часов. Зря, что ли, он в Академии разные типы техники изучает.

– У нас выпускаются легкие танки, – сказал он – На автомобильных заводах, с тонкой броней, легким вооружением, с моторами от грузовиков. В танковом бою от них пользы немного. Может, снять с них башню и поставить бронированный кузов человек на двадцать? Получится машина хорошей проходимости на гусеничном ходу с противоосколочным и противопульным бронированием.

Он говорил и быстро рисовал на листе бумаги чертеж бронетранспортера, соединявшего лучшие качества известных ему машин подобного класса. Ходовая часть от Т-50, сваренный из наклонных листов брони корпус десантного отделения, как на «халф-траках» и «ханомагах», на крыше – башенка от Т-40. Попутно Часов объяснял, что такая машина, вмещающая полвзвода пехоты, сможет следовать за танками по любому бездорожью, перевозить пехоту под огнем на поле боя.

На лице Верховного появилась странная гримаса. Покачав головой, Сталин скептически проговорил, как бы рассуждая вслух: мол, сомнительное предложение, хлестаковщиной попахивает. Потом вдруг осведомился, когда заканчивается обучение у товарища Часова.

– До осени далеко, ваши умные идеи мы проверим на практике немного раньше, – задумчиво сказал он, выслушав ответ, и продолжил более резким тоном: – Я позвоню начальнику Академии, чтобы вам предоставили возможность отработать совместные действия танков и моторизованной пехоты в разных видах боя. Пока на имеющихся бронемашинах, а там видно будет.

Затем, достав из лежавшей на столе папки несколько сколотых скрепкой листов бумаги, протянул документ Алексею и осведомился, как нравится товарищу подполковнику такая штатная организация. Прочитав заголовок и первые абзацы, он изумленно посмотрел на улыбающегося Верховного и снова опустил взгляд на машинописные строки. В документе описывалась структура гвардейской отдельной танковой бригады прорыва в составе трех полков тяжелых танков (каждый состоит из пяти рот по 5 ИС-2 в каждой плюс танк командира полка), мотострелкового полка (по батальону на каждый танковый полк и по отделению автоматчиков на каждый танк), разведбата и самоходно-артиллерийского полка, вооруженного самоходными установками калибра 100 и 122 мм. Всего – 65 тяжелых танков и 24 орудия.

– Здорово, – восхищенно выдохнул Алексей. – Если вдобавок пехоту на бронемашины посадить…

– Отработайте в академии тактические приемы, – повторил Сталин и добавил, продолжая улыбаться: – На каком фронте хотели бы командовать такой бригадой?

Сгоряча Леха ляпнул, не подумав о последствиях:

– Лишь бы не к Жукову.

– Вам не нравится, как воюет первый заместитель Верховного Главнокомандующего? – Сталин удивленно поднял брови.

– У маршала Жукова дурная слава, товарищ Сталин. Он слишком любит бросать в лобовые атаки огромные силы, не обращая внимания на потери.

– Он побеждает. – Верховный насупился.

– На ростовском направлении Жуков погубил несколько армий в лобовых атаках без артподготовки, – терять было уже нечего, отступать – поздно, поэтому Часов говорил все, что накипело. – Ставлю свой паек против драной портянки, этот мясник и в летней кампании такое же кровопускание устроит.

После долгого пасмурного молчания Сталин произнес, тяжело и веско, как бы в назидание, выговаривая слова:

– Наступление без артподготовки – это не наступление, а преступление. К сожалению, война сама по себе – одно сплошное преступление. Поэтому иногда приходится, ради победы, совершать и не такие преступления… – Он вздохнул. – И другое плохо. Если об этом догадались вы, наверняка и немцы раскусили стратегическую манеру товарища Жукова. Надо будет сделать ему внушение.

Чувствуя себя виноватым – не стоило лишнего молоть – Алексей пробормотал:

– Самое обидное, товарищ Сталин, никакой военной пользы от таких наступлений нет. Немцы отражают лобовые атаки Жукова минимальными силами. А если воевать умнее, по законам нашей науки, то победа будет достигнута не такой дорогой ценой.

– Вы тоже правы, – Верховный отмахнулся. – Я прослежу, чтобы вас назначили командовать бригадой не у Жукова. Хотя у Рокоссовского и Конева процент потерь тоже велик… У вас есть какие-нибудь пожелания или просьбы?

Чувствуя близкий конец аудиенции, Часов, не задумываясь, ответил:

– Если бы можно было включить в состав этой бригады мой старый полк…

– Это можно, – Сталин добродушно улыбнулся. – Сами в академию доберетесь или дать вам машину? У вас, наверное, скоро увольнение заканчивается.

– Никак нет, увольнение на двое суток… – Алексей смущенно признался: – Я бы на банкет вернулся.

Верховный покачал головой и сказал, что банкет наверняка уже закончился. Потом позвонил кому-то и сказал, чтобы товарищу Часову собрали кулек провизии в совнаркомовском буфете.

В предвоенное десятилетие Северное пароходство частенько командировало Никодима Часова в Наркомат морского транспорта. Из очередной командировки молодой штурман вернулся с женой-москвичкой. Жили они с тех пор в Мурманске, но московскую квартиру удалось сохранить. С лета коммуналка опустела – кто не в эвакуации, те на фронте. Но сегодня в двух брательниковых комнатушках на Кировской собралось много народу.

Открыв английский замок входной двери, Леха еще в коридоре учуял густой табачный дым и услышал зычные голоса родни. Безусловно, Никодим с Евстигнеем уже приговорили бутыль заполярной настойки домашнего разлива, а Стеша, супружница Никодима, приготовила хваленого зайца с яблоками и разогрела олений бок тушенный с клюквой и брусникой. Заглянув на кухню, Алексей обнаружил, что Аня помогает Стефании налезать ломтиками семужку, а из квартиры пробивается третий голос – героя-полковника.

– Припозднился, – строго приветствовала его свояченица. – Дружок твой давно со Звездой вернулся, даже припер кой-чего с кремлевского фуршета.

Поцеловав Аню в торопливо подставленную щечку, подполковник хмыкнул:

– Да и мы не без гостинчика…

Он поставил на кухонный стол начинавший расползаться бумажный пакет, из которого посыпались полбатона твердокопченой колбасы, сверток «Мишек на севере», пачка краснодарского чая, большой кусок ветчины, две булки белого хлеба и – главная ценность – кило колотого рафинада. Из карманов брюк-галифе были извлечены бутылки крымской «Мадеры» и армянского коньяка семилетней выдержки.

В комнате Николай торжественно объявил, что сумел украдкой прихватить с банкетного стола все, что они отложили. Впрочем, увидев добычу Алексея, развел руками.

Вскоре все сидели вокруг блюда с нашпигованной тонкими полосками сала зайчатиной, пили поочередно коньяк и ягодный самогон и слушали повествование про встречу с Самим. Потом братья поведали о нелегком северном житье, о бомбежках и походах через полярную ночь и стаи немецких подлодок. У обоих старших Часовых накопилось немало боевых историй, правдивость которых подтверждалась множеством орденов и медалей. Не Кутузов, конечно, но Красные Звезды заслужили оба, а в придачу – недостижимые для танкиста медали Ушакова и Нахимова.

– Голодно в Мурмане? – спросила Аня.

– Пайки слабые, – признал Евстигней. – Но лес и море выручают. Опять же подсобные хозяйства завели – перебиваемся свининкой да курятинкой.

– Рыбу на удочку ловите? – наивно поинтересовался Леха.

Моряки, снисходительно посмеиваясь, объяснили, как оно делается на флоте. Как только гидролокатор засечет косяк рыбы, на корабле объявляют учебную атаки подводной лодки и швыряют за борт глубинную бомбу после чего опускают трал и поднимают на борт тонну-другую селедки или, если не повезет, минтая с нототенией.

– Не голодаем, – резюмировал Никодим. – А скажи нам, Николай Алексеич, когда большой корабль будет готов?

– Ты бы уточнил, о котором говоришь, – скромно потребовал Антощенко. – Позавчера в Питере установили первую башню на «Советский Союз», на той неделе в Молотовске спустим «Советскую Россию», через месяц спустим авианосец, а в сентябре…

– Какой авианосец – «Красная Арктика» или «Сергей Лазо»? – перебил его Никодим. – Не могу понять, где вы этого «Лазо» строите. С «Арктикой» дело ясное – это бывшая «Советская Белоруссия», а второй откуда взялся?

Антощенко не понял вопроса, и братья объяснили, что вызваны были оба в Наркомат военно-морского! флота и получили назначения штурманами на два разных авианосца. Замахав руками, Николай проговорил:

– Теперь сообразил. Скоро американская эскадра придет – через Исландию, огибая Британию с севера. Они нам отдадут один свой авианосец. Просто я не знал, что ему название уже придумали… Ну, если «Лазо» – значит, пойдете на Тихий океан, японцев бить.

– Пойдем, – кивнул Евстигней. – Ходили по тем морям, знакомые места.

Когда заяц, олень, семга, картошка и маринованные боровики остались в прошлом, начался неторопливый, степенный разговор о делах на фронте. Главной темой стало сегодняшнее сообщение об оккупации американским флотом Канарских и Азорских островов, а также архипелага Мадейра. Моряки уверенно заявили, что с этих островов американцы начнут охоту на немецких подводников, а через какое-то время, глядишь, вторгнутся в Испанию.

– Знаете, кто такие староверы? – спросила вдруг Аня.

– Ну есть у нас такие, – настороженно признал Евстигней. – А ты к чему это?

– Староверы – это те, кто верит в старую сказку, будто американцы откроют второй фронт, – сообщила капитан Светышева.

Под последнюю бутылку коньяка они рассказали еще несколько анекдотов. Пока женщины мыли посуду, мужики перекуривали у раскрытого окна в конце коридора.

– Чего хмурый, как небо перед грозой? – осведомился Никодим. – Такие ордена получил, в академии учишься, мы вот собрались все вместе – радоваться надо.

– Смурно на душе, – признался Леха, – Мои товарищи там, под огнем остались, а я в Москве уроки учу. Порой дезертиром себя чувствую.

– Не дури, братуха, – строго сказал Евстигней. – От ученого да живого больше пользы, чем от дохлого неуча. Война не завтра кончится – успеем в своем железе повоевать.

Стеша позвала на подмогу – самовар раскочегарить.

4

Из материалов газеты «Красная звезда»

20 мая.Наш соб. корр. сообщает из Вашингтона (США). Здесь объявлено, что американский флот, покинув базы на Канарских островах, начал высадку морской пехоты в африканских колониях Франции. В морском бою получил тяжелые повреждения французский линкор «Жан Бар», потоплены несколько малых кораблей вишистского режима. Американские войска, захватив важные плацдармы на побережье Марокко, успешно продвигаются вперед.

22 мая.На днях войска 3-го Украинского фронта после мощной авиационной и артиллерийской подготовки начали наступление из района западнее Кировограда. Днем позже войска 4-го Украинского фронта, перейдя наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации, прорвали сильно укрепленную и развитую в глубину оборону противника южнее города Бендеры и за три дня наступательных боев продвинулись вперед до 70 километров, расширив прорыв до 130 километров по фронту.

23 мая.Французские войска в Северной Африке прекратили сопротивление. Американский флот беспрепятственно продолжает высадку десанта в портовых городах Танжер и Касабланка.

27 мая.Развивая наступление, войска 3-го Украинского фронта (ком. ген. Павлов) освободили Умань и Котовск. Подвижные части 4-го Украинского фронта (ком. ген. Малиновский) вышли к северным и северо-восточным окраинам Одессы и после ожесточенных уличных боев овладели городом. Войскам 4-го Украинского фронта сдались в плен в полном составе 4-я горнострелковая дивизия, 7-й тяжелый артиллерийский полк и остатки 4-й и 6-й пехотных дивизий румын. Кроме того, войска фронта взяли в плен более 8000 немецких солдат и офицеров.

31 мая.Войска 3-го Украинского фронта отразили атаки крупных сил немецких танков и пехоты к югу от Винницы. Войсками 4-го Украинского фронта освобожден Кишинев и ведутся бои за Яссы. За 30 и 31 мая сдались в полном составе 1-я гвардейская, 1, 3, 5 и 9-я пехотные и 1-я бронетанковая дивизии румынской армии.

2 июня.После сообщений о том, что советские войска на широком фронте форсировали р. Прут и вступили на территорию Румынии, в Бухаресте произошло народное восстание, возглавляемое коммунистами. Под давлением революционных масс и части военных король Михай объявил о прекращении войны против СССР и союзных нам США и Британии. Фашистский диктатор Антонеску арестован, в Бухаресте формируется новое правительство с участием компартии. Согласно указу короля Михая, Румыния объявила войну Германии.

4 июня.Американские войска в Африке вошли в города Оран и Алжир.

5 июня.Отряды антифашистов под руководством коммунистической партии при поддержке частей румынской армии ведут тяжелые бои против наступающих на Бухарест немецких войск.

7 июня.Советские подвижные соединения и пехота разгромили 153-ю пехотную дивизию, другие соединения и части немцев и вступили в столицу Румынии город Бухарест. Разрозненные и деморализованные группы немцев, пытающиеся укрыться в лесах севернее Бухареста, вылавливаются и уничтожаются нашими войсками. Многие немецкие солдаты и офицеры прекратили сопротивление, выходят из укрытий и сдаются в плен. Разгромив на подступах к Бухаресту группировку немецких войск, советские части захватили большие трофеи: много вооружения, боеприпасов и различных военных материалов. Все жители Бухареста вышли на улицы встречать Красную Армию, в образцовом порядке проходившую по улицам города.

11 июня.В Румынии наши войска продолжали продвигаться вперед. Части Н-ского соединения, действующие в трудных условиях Трансильванских Альп, заняли город Кымпулунг. В другом районе наши подвижные части стремительно продвинулись вперед, овладели городом Турну-Северин и вышли на этом участке к границе Румынии с Югославией. Разгромлено несколько немецких колонн. Советские войска, наступающие в южном направлении, продвинулись вперед на 40 километров и очистили от немцев город Александрия, а также город Зимниче на реке Дунай.

14 июня.Наши войска пересекли румыно-болгарскую границу на участке Джурджу, Мангалия и, продвинувшись вперед от 30 до 65 километров, заняли города Русе (Рущук), Туртукай, Силистра, Добрич, город и порт на Черном море Варна и крупные населенные пункты Сарсынлар, Каравеликиой, Алфатар, Топал Кочумар, Чамурлия, Баладжа. Одновременно наши войска, прикрывающие подступы к Босфорскому проливу, вступили в Болгарию с юга. Болгарские войска не решились сопротивляться нашим войскам.

15 июня.Союзные силы начали совместное наступление на Синайском полуострове. Мощная артподготовка и удары авиации полностью подавили германо-итальянские войска, которые не смогли оказать серьезного сопротивления наступающим танковым и пехотным соединениям. Наши войска под командованием ген. Панфилова при поддержке американских и британских союзников стремительно продвинулись к Суэцкому каналу, переправились на западный берег и вступили в Порт-Саид.

На перроне в Коростене к нему подошел штурмбаннфюрер с нашивками дивизии «Мертвая голова». Гюнтер потянулся за документами, решив, что комендатура проверяет приезжающих, но эсэсовец вежливо пригласил его в здание вокзала.

– Нам нужно несколько старших офицеров для важного дела, герр оберст, – сказал штурмбаннфюрер.

– Вечером я должен вылететь в Берлин, – предупредил фон Бутов.

– Вы освободитесь еще до обеда, – заверил его штурмбаннфюрер и грустно добавил: – Если после этого зрелища вы будете в состоянии обедать.

В привокзальном буфете сидели шесть старших офицеров Вермахта и Люфтваффе, среди которых Гюнтер увидел знакомое лицо. Клаус фон Штауффенберг, потерявший глаз и кисть правой руки при штурме Каира, служил в каком-то тыловом берлинском ведомстве. Он тоже узнал фон Бутова, и следующие полчаса два полковника провели за бутылкой шнапса. Бутов посетовал, что его полк понес потери, отражая недавнее русское наступление, и теперь в обоих батальонах не хватает машин, а впереди наступление на Минск. Как выяснилось, Штауффенберг был начальником штаба Резервной армии, поэтому хорошо знал, как распределяются подкрепления в связи с предстоящей операцией «Цитадель».

– Для твоего полка готовится эшелон с «королевскими тиграми», – сообщил Клаус. – Но с пехотой хуже.

Он пояснил, после ростовской катастрофы Вермахт потерял свыше миллиона солдат, а пополнение, включая возвращавшихся из госпиталей, составило меньше восьмисот тысяч. Теперь же новая катастрофа на юге вынудила командование закрывать брешь на Балканах за счет соединений, предназначавшихся для «Цитадели». На румынское направление брошены даже корпус из группы армий «Север», дивизия ирландских стрелков, обе испанские дивизии, английская дивизия. Кроме того, два армейских корпуса пришлось спешно переправить в Африку, чтобы создать оборону в Египте и выбить французов из Туниса до подхода американцев. Теперь у Манштейна и фон Клюге практически нет резервов, а русские ждут удара и создали эшелонированную оборону.

– А что в Египте? – не понял Бутов.

– Ты не знаешь… Вчера противник форсировал Суэцкий канал. Армия «Азия» уничтожена. Роммель сидит в Каире с двумя батальонами и ждет подкреплений…

Их прервал все тот же штурмбаннфюрер, позвавший офицеров в автобус. Все послушно прошли в машину, хотя никто, включая фон Штауффенберга, понятия не имел, чего от них хотят. Полуторачасовая поездка по грунтовой дороге, размокшей после ночного ливня, не доставила удовольствия. Места были знакомые – прошлой весной и осенью полк фон Бутова стоял поблизости, на танкодроме в Лугинах. Ездить здесь можно было только на танках.

Гюнтер даже не удивился, когда их автобус остановился возле высоты, с которой он в апреле руководил учениями полка. Ступив сапогами в грязь, оберст поморщился. Из другого автобуса шумно высаживались штатские с фотоаппаратами и кинокамерами – Бутов узнал английского и шведского журналистов, приезжавших на фронт прошлым летом, когда Вермахт захватил Полтаву.

Эсэсовцы подвели всех приглашенных к длинному рву, заполненному жидкой грязью и полуразложившимися трупами в польских мундирах. Кого-то из штатских стошнило, послышались возгласы на немецком итальянском, испанском, английском, японском, французском, венгерском и разных скандинавских языках. Кажется, сюда привезли прессу всех союзников и всей подвластной Рейху части Европы.

Бригадефюрер СС объяснил, что во время фортификационных работ обнаружено массовое захоронение – очевидно, русские варвары убили здесь несколько сот или даже тысяч польских военнопленных. Он призвал офицеров и журналистов быть свидетелями этого кошмарного преступления большевиков. Отныне, говорил бригадефюрер, Лугины станут синонимом безжалостного истребления беззащитных людей и вопиющего нарушения законов ведения войны. В завершение он напомнил, что Германия ведет святую войну против большевизма, защищая Европу и весь цивилизованный мир от нашествия орды еврейско-большевистских убийц.

Офицеры возмущенно кивали головами – особенно авиаторы, которые не получали «директиву о комиссарах». Журналисты снимали могильник с разных ракурсов и торопливо записывали что-то в блокноты.

На обратном пути фон Бутов угрюмо помалкивал и не участвовал в общем поношении жестокости «красных» убийц. Обедать действительно не было настроения, поэтому в буфете аэродрома они с Клаусом просто напились.

– Плохо выглядишь, – сочувственно заметил фон Штауффенберг. – На тебя так подействовало это зрелище? Брось, Гюнтер, на поле боя мы видели вещи похуже.

Посмотрев на него исподлобья, танкист отрицательно покачал головой. Он сильно накачался алкоголем, собеседника считал порядочным немецким офицером старой школы, а чужих поблизости не было. Опустив глаза, фон Бутов произнес совсем тихо:

– Этот ров выкопали наши саперы. Прошлой весной. Для тренировки по преодолению противотанковых рвов.

Изумленно моргнув, фон Штауффенберг прошептал:

– Ты хочешь сказать…

– Не знаю. Но в апреле там не было никаких трупов. Значит, этих поляков убили эсэсовцы. Убили, бросили в наш ров и закопали.

Клаус сдавил виски руками – вернее, рукой и протезом. Затем перегнулся через стол и еле слышно сказал:

– Надо кончать войну любой ценой. Иначе Германия погибнет.

Отвечать ему фон Бутов не стал. Клаус – не маленький ребенок и должен понимать, что закончить войну невозможно.

На аэродроме в Растенбурге выяснилось, что Гитлер еще не вернулся из родного Линца. Гюнтера отвезли в бункер, окруженный караулами и колючей проволокой, где танкист-оберст проспал часа три. Потом его разбудили, привели в порядок и отвезли в другой сектор бункерного городка. К удивлению фон Бутова, охрану здесь несли вовсе не Ваффен СС, а солдаты Вермахта из дивизии «Гроссдойчланд».

В бункере Гитлер вручил ему коробку с мечами к Рыцарскому кресту Железного креста и громко поведал десятку генералов о подвигах оберста фон Бутова, сумевшего остановить русскую танковую армию под Винницей. Гюнтер скромно промолчал, что у русских после десятидневных боев оставалось около двухсот средних и легких танков против сотни «тигров». Опытные танкисты понимали, что при таком соотношении главное – не подпускать противника в ближний бой. Что и было сделано.

Затем Гитлер вдруг начал рассказывать о своем путешествии в Линц, где прошло его детство и где он намерен открыть после войны музей фюрера. Основой коллекции должно было стать личное собрание Гитлера. По словам фюрера, он собирал по всей Европе работы известных старых мастеров.

– В моем музее не будет никаких импрессионистов и авангардистов, никакого модерна и абстракционизма! – с воодушевлением провозгласил он, затем снова обратился к оберсту фон Бутову: – Что наш герой фронтовик скажет о новых танках?

Вряд ли стоило говорить, что «королевский тигр» это перекормленная «пантера», рожденная в спешке, а потому страдающая всеми чертами недоношенного выкидыша. В каждой машине имелись многочисленные недоделки, танки часто выходили из строя. Осторожно подбирая слова, Гюнтер похвалил усиленное бронирование и очень мощную пушку, после чего высказал пожелание сделать механическую часть более надежной.

На это фюрер с прежним воодушевлением ответил, что давно дал промышленности такое задание и что начало «Цитадели» было отложено на полтора месяца именно из-за ожидания улучшенных танков. Затем он широким взмахом показал, как группы армий фон Клюге и Манштейна встречными ударами с севера и юга окружат миллион русских в минском котле. Гюнтер же с ужасом смотрел на южный изгиб линии фронта: последнее наступление большевиков образовало такую же дугу вокруг Киева. Он пробормотал:

– Болотистая местность, мой фюрер… танки могут не пройти.

– Немецкий солдат пройдет везде, – жизнерадостно отрезал Гитлер. – Не забывай, какое чудо Хауссер и Зепп Дитрих сотворили зимой под Киевом! Они не выполнили мой приказ удерживать город, но провели сверхъестественный маневр, покинули Киев и окружили русских.

То сражение действительно граничило с чудом. Обергруппенфюрер Пауль Хауссер, командовавший потрепанным танковым корпусом СС, собрал всю пехоту под управление штаба дивизии «Райх», а все танковые и мотогренадерские части передал Большому Зеппу, командиру «Лейбштандарте». Пока пехота отбивала атаки, подвижные кампфгруппы совершили обход и ударили во фланг и тыл танковых корпусов противника…

– Но потом был прорыв вдоль моря, – решился напомнить фон Бутов. – Враг очень силен.

Положив руку ему на плечо, Гитлер задумчиво произнес:

– Да, внезапные глубокие удары – старый стиль Сталина. Именно таким рассекающим прорывом через район, где проживало предрасположенное к большевизму население, Сталин разгромил генералов-монархистов осенью девятнадцатого года. Русские генералы воевали за возвращение царя, но ничего не понимали в политике. Может быть, Сталин был тогда не слишком умелым стратегом, но он – гениальный политик, а гениальный политик всегда одержит победу над самым гениальным полководцем. Вот и на этот раз он угадал правильное направление и одним ударом вывел из войны самых слабых наших союзников.

– Кто знает, что он приготовил сейчас, – вырвалось у Гюнтера.

Отмахнувшись, фюрер сказал пренебрежительно:

– Теперь мы знаем врага, мы изучили его сильные и слабые стороны. И мы знаем, насколько опасны русские. Чтобы спасти цивилизацию, мы должны уничтожить большевизм и покончить со славянами.

Как только Гитлер сделал паузу, Кейтель уверенно вставил:

– Мой фюрер, мы победим. Ведь Германия подготовилась к этой войне лучше, чем кто-либо другой.

– Да, конечно, это так… – поспешно сказал фон Бутов, понимая, что и так наговорил много лишнего.

К его удивлению, Гитлер опустил голову, его голос сделался печальным:

– Нет, майн либер, мы были совершенно не готовы к этой войне. Я готовил Рейх к совершенно другой войне, которая должна была начаться на пять-шесть лет позже. Мы должны были начать битву примерно в сорок четвертом или даже в сорок пятом, когда был бы полностью достроен флот, создана полноценная авиация с дальними бомбардировщиками и реактивными истребителями, были бы подготовлены многомиллионные резервы. К тому времени вступило бы в призывной возраст целое поколение германцев, родившихся по еле проигранной мировой войны и воспитанных при национал-социализме. А сейчас мы вынуждены посылать на фронт детей войны и голодных послевоенных лет, когда немецкие женщины рожали гораздо меньше чем положено. Эту войну нам навязали в самое неудобное для Германии время.