Текст книги "Танки решают все!"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

5

Начиная с 5 июня, на рубеже Западной Двины и Днепра сосредотачивались выдвигаемые из внутренних округов 6 общевойсковых армий третьего стратегического эшелона. Оперативные объединения первого эшелона стягивались поближе к границе, занимая оборону в зоне укрепленных районов. Скрытными ночными маршами шли на запад корпуса вторых эшелонов приграничных округов. Все 10 противотанковых артбригад и 12 механизированных корпусов Красной Армии, дислоцированные в приграничных округах, перемещались вдоль фронта, занимая позиции на путях вероятного продвижения немецких войск. В округа срочно, под предлогом лагерных сборов и тактических учений, отзывались из отпусков командиры и политработники. Из запаса были негласно призваны для пополнения частей 200 тысяч приписного состава. Еще полмиллиона запасных пополнили кадрированные дивизии в Сибири, Поволжье, Средней Азии, на Кавказе, Урале и Дальнем Востоке.

Всего у границы развернулась на 400-километровую глубину четырехмиллионная армия при 15 тысячах танков и 12 тысячах самолетов. Выполнение директивы должно было увеличить эту группировку до четырех с половиной миллионов, а глубину развертывания – уменьшить до 200 км. Однако для такой концентрации оборонительных сил требовалось не менее 10–12 дней, а враг мог ударить в любой момент. Кремль попытался оттянуть неизбежное дипломатическими методами.

7 июня ТАСС распространило написанное лично Сталиным заявление, в котором говорилось: «Советское правительство получает из различных источников сведения о сосредоточении против СССР крупных контингентов германских войск. Определенные силы в некоторых странах, давно мечтающие спровоцировать новую войну между великими русским и немецким народ открыто говорят о неизбежности такой войны уже в самое ближайшее время… По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германское пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, и происходящие в последнее время переброски германских войск в восточные и северо-восточные районы Германии связаны, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям…»

Для советских людей, которые получали информацию лишь из официальной прессы, это заявление прозвучало, как взрыв бомбы. ТАСС, по существу, сообщил, что Германия стянула на советскую границу огромную армию, а СССР, в свою очередь, проводит ограниченную мобилизацию. Оговорки: дескать, запасных призывают для участия в летних маневрах, никого не могли обмануть – за четверть века советские люди прекрасно научились читать истину между строк лукавых деклараций.

На следующий день, 8 июня, из приграничных гарнизонов были эвакуированы семьи военнослужащих, а органы НКВД и НКГБ начали массовые аресты неблагонадежных элементов на территориях, присоединенных к СССР за последние три года. Над Белостоком, Шауляем, Котовском и Винницей зенитные части сбили самолеты-шпионы.

Берлинские дипломаты на заявление ТАСС не ответили, что позволило кремлевским вождям сделать вывод: война неизбежна. Между тем Гитлер, с присущим ему оптимизмом, прокомментировал этот демарш: «Сталин струсил и готов отдать все без боя. Но его уже ничто не спасет. Через два месяца я приму у него капитуляцию. На развалинах Кремля!»

Глубокой ночью 10 июня почти 6 тысяч немецких самолетов отправились в первый массированный рейд, одновременно 30 тысяч орудий открыли огонь по приличным гарнизонам. Впрочем, снаряды падали на пустые плацы, казармы и заставы, потому что войска еще накануне заняли оборонительные укрепления. На перехват вражеской авиации вылетело вдвое большее число истребителей, а штурмовики и бомбардировщики советских ВВС атаковали устремившиеся на восток колонны танков.

Первые сутки завершились чудовищными взаимными потерями: в ожесточенных воздушных боях и на земле погибли 430 немецких и 1180 советских самолетов. Стоявшие в некотором удалении от границы механизированные соединения РККА не успели еще принять участия в сражении, но немцы потеряли на минах и от артиллерийского огня около сорока танков.

Как и предсказывали специалисты, немцы наступали узких направлениях вдоль шоссейных дорог, нацелив свои ударные клинья на Каунас, Вильнюс, Барановичи и Ровно. К исходу дня авангарды ударных группировок продвинулись на 20–50 километров и вошли в соприкосновение с главными силами Красной Армии.

6

14-я танковая дивизия 7-го механизированного корпуса, в состав которой входила рота капитана Часова, расположилась в лесу южнее Ковеля. Километрах в десяти к западу, перегородив шоссе Владимир-Волынский – Луцк, заняла оборудованную оборонительную полосу стрелковая дивизия, подкрепленная 1-й противотанковой бригадой генерала Москаленко. На флангах позиции стрелков и артиллеристов развернулись два мехкорпуса – 10-й и 7-й.

Ждали немцев и дождались – ночью разведка доложила о приближении вражеских авангардов.

– Будем бить, – сказал спросонок Часов и, прежде чем снова заснуть, добавил: – Ох, как бить будем!

На рассвете налетели вражеские бомбовозы, окрестные леса были буквально утыканы зенитками, так что немцы кидали бомбы не целясь и без особого ущерба для оборонявшихся. Чуть позже подоспели наши истребители, и пикировщики Люфтваффе убрались подобру-поздорову, оставив на полях вокруг Затурцы пяток горящих машин. Впрочем, советских машин догорало вдвое больше.

Ударила вражеская артиллерия, и поползли танки, в ответ загремели укрытые на позициях красноармейские пушки. Через час канонада утихла, и с передовой сообщили, что немцы ушли, а на поле горят 18 танков.

– Нормально бьем фрицев, – прокомментировал Часов. – Немцы мало чем от японцев и турок отличаются.

Потом вражеские гаубицы закидали позицию фугасно-осколочными снарядами, и атака повторилась. Число подбитых немецких танков приблизилось к трем десяткам, но и артиллеристы потеряли почти половину орудий.

Неожиданно немецкие танки ловко сманеврировали, прорвались через окопы пехотинцев и вплотную подобрались к позициям артиллерии. Следом за танками шли бронемашины и грузовики, с которых спрыгивали, немедленно разворачиваясь в короткие цепи, вражеские солдаты. В окопах завязался тяжелый бой. Командир дивизии бросил в контратаку батальон второго эшелона при поддержке танковой роты. С башни своей машины Часов видел в бинокль, как немецкие танки торопливо отползают, постреливая в неуязвимые Т-34.

– Товарищи командиры, прошу ко мне, – крикнул комбат Ладейкин и продолжил, когда ротные собрались возле его машины: – Наступает наше времечко. Немцы снова отступили. Сейчас то ли еще раз вдоль того же шоссе двинутся, то ли попробуют в обход. Мы должны упредить их ударом с севера. Слушайте боевой приказ…

К назначенному сроку в районе сосредоточения удалось насчитать от силы половину танков дивизии, причем, дело было даже не в свирепых воздушных налетах, которых погибло всего с десяток боевых единиц. Как следовало ожидать, старенькие машины вроде БТ-2 и БТ-5 не выдержали длительного марша – громадное число этих ветеранов прошлой пятилетки осталось вдоль дорог, и танкисты с громкими матюгальниками пытались починить многочисленные поломки. Часто выходили из строя и первые модификации KB, на которых горели коробки передач и летели тормозные ленты. Зато машины последних выпусков шли по бездорожью, точно по Красной площади.

По сигналу – три красные ракеты – рота Часова двинулась к рубежу атаки, возглавляя колонну полка. Артподготовка продолжалась недолго, минут примерно двадцать, и прекратилась, едва танки пересекли передний край красноармейских окопов.

Развернувшись из предбоевой колонны в линию машин, рота двинулась на высоту 83.1, раздавив попутно позицию пехотного взвода и минометную батарею. С гребня высоты Часову открылась упоительная панорама: примерно полста немецких танков стояли в чистом поле вперемешку с бензозаправщиками и грузовиками, в кузовах которых, не иначе, лежали боеприпасы. Появление полутора десятков советских танков вызвало у противника шок. Несколько Pz.III и Pz.IV попытались обстрелять машины русских, но слабосильные снаряды либо не долетали, либо безвредно скользили по толстой лобовой броне КВ-3.

– Бронебойными, дистанция шестьсот, беглый огонь! – скомандовал Алексей и сам надавил гашетку электроспуска.

107-миллиметровые болванки прошивали немецкую сталь, как тонкий лист картона. Легкие вражеские танки горели и взрывались, еще лучше полыхали бензовозы и боекомплект в грузовиках. Покончив с этой частью, рота Часова обошла по проселку зону сплошного пожара, выехала на засеянное поле, разогнала здесь батальон пехоты и понеслась дальше.

Вскоре навстречу им двинулись, растянувшись, сколько мог охватить глаз, раскрашенные серыми и зелеными пятнами танки с намалеванными на броне большими белыми крестами. По приказу Ладейкина батальон развернулся в линию и огнем с места, как на стрельбище, отразил контратаку. Потом был воздушный налет, дивизион противотанковых пушек, еще два боя с танками…

К вечеру потерявший четверть состава полк встретил наступавшие с юга Т-34 из состава 10-го корпуса. Еще через час стало ясно: ударная группировка, пытавшаяся прорваться на стыке 5-й и 6-й армий Юго-Западного фронта, разгромлена и отступила к Припяти. На огромном пространстве мирно догорали остовы четырехсот немецких и трехсот советских танков.

Получив донесения от нижестоящих штабов, командующий фронтом генерал Жуков приказал командарму-5 Потапову прочно закрепиться на занятом рубеже – с запада подходили свежие танковые части и пехотный корпус противника. В ходе развернувшихся на следующий день боев немцы оттеснили Красную Армию за реку Стырь, а еще через неделю прижали к реке Случь. К 20 июня Часов, как старший из комсостава, сменил на посту комбата тяжелораненого Ладейкина. Танков в батальоне оставалось меньше, чем полагалось иметь в роте.

7

От Советского Информбюро

В течение 23 и 24 июня советские войска вели успешные оборонительные сражения, нанося врагу тяжелейшие потери. В уличных боях за города Вильнюс и Шяуляй убито и ранено свыше тысячи солдат и офицеров противника. Танковая армия Гудериана пыталась форсировать р. Неман восточнее Барановичей, но была отброшена сильным артиллерийским огнем Н-ского корпуса. На Украинском направлении наши войска вернули г. Ровно. Войска Молдавского направления отразили все попытки немецко-румынских агрессоров вторгнуться советскую территорию. На отдельных участках румынской границы части Красной Армии форсировали реку Прут, захватив плацдармы на западном берегу.

* * *

25 июня. На северном и западном направлениях происходили бои местного значения. Войска нашего Украинского фронта вели наступательные действия, развивая прорыв в направлении Тернополя. Враг понес большие потери в безуспешных попытках прорвать укрепрайон возле г. Гродно. На Балтике огнем морской артиллерии уничтожено до двух полков противника, атаковавших базу на полуострове Ханко. В районе о. Утэ на минах, поставленных ранее нашим флотом, подорвался и затонул финский броненосец береговой обороны «Ильмаринен». Войска Карельского фронта нанесли сильный удар вдоль берега и приблизились к финскому городу Котка. Советские войска, защищающие Босфор, отразили сильные атаки итало-германских войск, действующих на территории Греции. Авиация РККФ потопила итальянский крейсер «Кадорна» и нанесла повреждения линкору «Витторио Венето», которые пытались обстреливать прибрежные позиции Красной Армии.

* * *

27 июня войска нашего Западного фронта вели бои местного значения на подступах к Минску. Осуществив контрудар, Н-ское соединение под командованием генерала Катукова овладело населенными пунктами Ислочь и Раков. На Юго-Западном фронте велись боевые Действия в районе городов Дрогобыч, Ковель и восточнее Ровно. Пехота, артиллерия и авиация Красной Армии сорвали попытку крупной танковой колонны противника прорваться к Житомиру. После многодневных упорных боев, под давлением превосходящих сил противника войска Прибалтийского фронта временно оставили г. Вильнюс и отступили на заранее подготовленные позиции.

* * *

29 и 30 июня советские войска Южного фронта разгромили правофланговый корпус 3-й румынской армии на Кишиневском направлении и, преследуя противника, овладели городом Яссы. На других участках советско-германского фронта велись бои местного значения, в атаки немецко-фашистских войск отбиты с большие для них потерями.

* * *

3 июля. За последние дни части Красной Армии внезапным ударом разгромили противника в районе житомирского выступа и освободили от немецкой фашистских захватчиков восточную часть Житомира. Полностью или частично разгромлены 2 танковые, 1 моторизованная и 4 пехотные дивизии противника. Бои местного значения происходили на различных, участках белорусского направления. Защитники Могилева уничтожили около 40 немецких танков и до батальона пехоты. Южнее Риги войска генерала Рокоссовского разгромили моторизованную дивизию противника, взято 800 пленных.

* * *

7 июля. Крупного успеха добились войска Южного фронта, которые ведут бои на чужой территории. Победоносные полки генерала Кирпоноса разгромили 4-ю румынскую армию и очистили от противника города Галац и Сулина. Румынская армия в панике отступает к Бухаресту, неся огромные потери. По неполным сведениям, убито не менее 10–12 тысяч румынских военнослужащих, взято в плен 34 тысячи, дезертировали и разбежались более 120 тысяч. Преследование продолжается.

* * *

11 июля. Корабли Черноморского флота обстреляли из дальнобойных орудий и подожгли сооружения нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий возле румынского города Констанца. На Балтийском море советская подводная лодка под командованием капитана 3-го ранга Л. потопила немецкий эсминец. Авиация дальнего действия подвергла бомбардировке логово фашистского зверя Берлин, все наши самолеты вернулись на свои базы. Тяжелые оборонительные бои ведут подразделения Босфорского участка фронта. Героические защитники черноморских проливов отбили наступление превосходящих сил противника, и лишь на отдельных направлениях отошли на заранее подготовленные позиции. Огнем береговой артиллерии поврежден немецкий линейный корабль «Шарнхорст».

* * *

16 июля. На сухопутных фронтах существенных изменений не происходило. Крупные воздушные сражения разыгрались над городами Витебск, Гомель, Житомир. Сбито не менее 75 самолетов противника.

8

Приехав в Кремль под вечер 25 июля, Сталин поручил Поскребышеву собрать через час «узкое руководство» и старших военачальников. Налил себе крепкий чай, бросил в рот кусочек крепкого рафинада, отхлебнул горячую краснодарскую заварку и медленно подошел к застеленному картами столу.

Война продолжалась почти полтора месяца, но противник вовсе не был разбит наголову, как планировали московские вожди. Это означало, что Вермахт сильнее Красной Армии, да и немецкий солдат сражается лучше красноармейца, хотя численным превосходством враг не обладает – ни в живой силе, ни в технике. Тревожный сигнал, раздраженно подумал Сталин, мы допускали непростительные ошибки.

Раздражали и даже пугали очень высокие потери механизированных войск. Все мехкорпуса буквально обескровлены. ГАБТУ предлагает ликвидировать дивизионное звено, чтобы переформированные корпуса состояли из двух танковых и двух моторизованных бригад частями усиления. Снова, как перед войной, предлагают забрать из стрелковых частей для усиления корпусов старое барахло вроде легких Т-26 и Т-40, а также вооруженные пулеметами танкетки Т-37 и Т-38. Глупость, конечно, эти слабые танки нужно оставить в стрелковых дивизиях, туда же передать БТ всех модификаций – пехоте необходимы танки непосредственной поддержки Возможно, танковые дивизии придется расформировать, в корпусах оставим только KB, Т-34 и немного легких Т-50, но их выпускаем пока меньше, чем теряем.

Немцы воевали слишком умело и упорно, и это умение выглядело, как сверхъестественная везучесть. Прекрасно, казалось бы, подготовленные удары громадных масс красноармейцев, вооруженных замечательной техникой, разбивались о невозможную стойкость гибкой обороны вражеских дивизий. Танки у немцев – дерьмо же, броня из тонкой жести, но каким-то образом нам не удается реализовать превосходство великолепных Т-34 и КВ.

Он сделал зарубку в памяти: поговорить с умными фронтовыми командирами, их наблюдения и личный опыт могут объяснить загадку вражеских успехов.

Ситуация чем-то напомнила ему времена красно-белого братоубийства, когда приходилось воевать не только умением, но и числом. Оставался последний выбор – задержать врага любой ценой, сковать Гитлеровцам возможности для маневра, обескровить, а потом ударить большой силой по слабому месту. Что ж, силы накапливались, и скоро их станет еще больше.

За прошедший месяц на фронт отправились около двух тысяч маршевых батальонов – почти миллионное пополнение для войск на линии огня. В тылу были сформированы около двухсот стрелковых и кавалерийских дивизий, половина которых уже влилась в состав Действующей армии. Слабенькие получаются дивизии, почти без артиллерии, хотя из арсеналов выскребли даже старенькие полковые трехдюймовки, помнившие чуть ли не японскую войну.

С количеством вопрос решался, пришла пора подумать о качестве. Раненые фронтовики, бойцы отведенных на переформирование частей должны стать костяком новых дивизий, которые можно будет бросить на самые важные участки. Для них и оружие получше найдется, заводы наращивают производство, винтовки, пулеметы и патроны поступают бесперебойно, хотя с танками, пушками и самолетами дела обстоят похуже…

Недовольно покачав головой, Сталин достал из кармана записную книжку. Перелистал, нашел нужную страничку. Не слишком успешное течение военных действий можно и должно было поправить, по-умному расставив командные кадры. Когда грянула война, командующих фронтами назначали в спешке, посылая на горячие направления подвернувшихся под руку маршалов и генералов. Да и сами фронты создавались не всегда продуманно, простым переименованием военных округов мирного времени. Теперь же, как говаривал Петр Алексеевич, дурь каждого видна стала, так что самое время перетасовать великих полководцев, поручив каждому дело по силам и способностям.

Начнем с севера. Карельский фронт – Мерецков явно справляется. Остановил почти что на линии границы знаменитого Дитля, который был с Гитлером еще во времена «пивного» путча, а потом неполной дивизией разгромил англичан в Норвегии. Для товарища Мерецкова полярные масштабы тесноваты, поэтому перебросим его на Северо-Западный фронт, потому как товарищ Ворошилов командует неважно, всякий раз проигрывает фон Леебу, не умеет отражать танковые прорывы. Первому красному маршалу поручим формирование Фронта резервных армий – с этим делом он справится.

Западный фронт… Сталин поморщился. Генерал армии Павлов так и остался комбригом, фронт ему не по силам – Белоруссию сдал за две недели. Дадим армию – пусть покажет себя в наступлении, а то кричит о танковых прорывах. Вот и посмотрим, на что ты способен, и не много ли у тебя звездочек в петлицах… А на Западный фронт назначим Конева – хорошо проявил себя и в наступлениях, и в обороне. Заслужил звание генерал-полковника.

Центральный фронт. Ну, тут срочных мер не нужно. Жуков – генерал талантливый, удачно маневрирует, наносит контрудары, применяет обходы и охваты… Отступил, конечно, это факт, но против него была сильнейшая группировка, и в конце-то концов Жуков остановил Гудериана, не пропустил в Брянск.

Кирпонос на Юго-Западном справляется весьма недурно, отразил первый натиск, сам наносил контрудары потеснил противника. Пожалуй, успешнее всех остальных воевал. Только фронт у него чересчур длинный, надо бы между Центральным и Юго-Западным еще один фронт организовать. Назовем его Карпатским, отберем по армии у соседей, выдвинем из резерва свежую армию и кавкорпус, а командовать назначим Тимошенко.

А вот Тюленев на Южном совсем уснул. Против него противник, о каком только мечтать можно, а героический ветеран 1-й Конной почти не шевелится. Дождется, что немцы пошлют несколько своих дивизий на помощь румынам и накажут нас за бездействие. Командовать фронтом будет Малиновский, должен справиться. Тюленева же мы бросим на резервы заместителем к Ворошилову, пусть руководит боевой подготовкой.

Босфорская группа войск пока держалась, причем держалась неплохо. Легендарный командарм 1-й Конной развоевался, закрепился в горах, отбивает все попытки немцев прорваться к Босфору. Конечно, жалуется, что сил маловато, просит усилить авиацией, артиллерией, танками… Что же, подкинем резервы – глядишь, сам в наступление пойдет, погонит немцев до самых Афин.

Пролистав записную книжку, Сталин подчеркнул красным карандашом фамилии молодых генералов, успевших отличиться в июньско-июльских боях. Рябышев, Еременко, Харитонов, Власов, Москаленко, Рокоссовский, Говоров, Лелюшенко, Толбухин – каждому можно доверить армию.

Первым из соратников зашел в кабинет, как обычно, Молотов. Мельком взглянув на карту и, удостоверившись, что ничего страшного на фронте не происходит, он озабоченно сказал:

– Коба, у нас слишком сложная система управления Мы с Лазарем, Лаврентием и Георгием поговорили и согласились, что нужен специальный орган высшей власти из нескольких человек – например, Госкомитет обороны.

– Бюрократы, – усмехнулся Сталин. – Зачем нам еще одна контора, которая будет дублировать Совнарком, Политбюро и Главный военный совет? Чтобы вдвое больше бумажек писать? Не нужна такая контора, на хрен не нужна.

– Тогда нужно перенести главные рычаги управления в Ставку, а тебе пора стать Верховным Главнокомандующим.

– Ленин не стал Главковерхом.

– Ильич оставался штатским человеком. А ты должен. Тебе под силу.

– И как, по-твоему, это сделать? – Сталин насупился. – Предсовнаркома товарищ Сталин подпишет постановление о назначении самого себя Верховным Главнокомандующим?

– Оформим решением Политбюро, и Калинин издаст указ Верховного Совета.

– Да, пожалуй, – признал Сталин. – Только все прочие инстанции разгоним к чертовой матери. Невозможная путаница получается – разные там бюро, комиссии, сонеты… Власть должна быть организована четко, без лишних ненужных контор.

Обдумав неожиданное предложение, Молотов собрался ответить, однако Поскребышев доложил, что народ собрался в предбаннике, и Сталин махнул рукой: мол, запускай.

Приглашенные входили по одному, в строгом порядке: Маленков, Берия, Каганович, маршалы Егоров и Шапошников. Последним перешагнул порог генерал Антонов – начальник оперативного управления Генштаба.

Генштабисты доложили о последних изменениях фронтовой обстановки. Группа армий «Центр» продвинулась на несколько километров вдоль магистрали Минск – Смоленск Контрудары силами трех стрелковых, танковой и двух кавалерийских дивизий на разных участках Западного и Центрального фронтов не принесли желаемых успехов. Также приостановилось продвижение Югзапфронта, последние наши атаки противник отражал с большими потерями для Красной Армии. Кроме того, немцы энергично маневрируют войсками вдоль фронта – вероятно, концентрируют ударные группировки, готовясь к решительному рывку на восток.

– В чем причины наших неудач? – раздраженным тоном осведомился помрачневший Сталин. – Потапов, Воеводин и Музыченко были хороши в обороне, но не умеют наступать?

– Наши удары были слишком слабыми, товарищ Сталин, – ответил Егоров. – По существу, мы, как в Гражданскую войну, были неспособны давить на широком фронте. Такие удары, когда в каждой армии переходят в наступление одна-две дивизии, немцы легко отбивают, даже не перебрасывая подкреплений с соседних участков фронта. Пора подумать о наступлении целых армий, а то и всего фронта, массировать на участках прорыва не меньше десятка дивизий, бросать в бой больше техники. Довоенные представления о сорока пушках и двадцати танках на километр прорыва успели устареть.

Не так, чтобы сказанное начальником Генштаба было большой новостью, но рано или поздно кто-то должен был произнести эти слова вслух. Пыхтя трубкой, Сталин неторопливо прошел вдоль стола. Головы сидевших синхронно поворачивались, сопровождая перемещения вождя – точно подсолнухи за солнцем.

– Подготовьте директиву о недопустимости распыления сил и средств, – Сталин медленно выговаривал слова, стремясь к созданию идеально точных фраз. Рассчитайте необходимые цифры оперативной плотности.

Затем он объявил решения, выработанные перед началом совещания: о создании Ставки Верховного Главнокомандования, о перестановках командующих фронтами и, наконец, о создании ударных армий, костяком которых станут красноармейцы, успевшие понюхать пороху. Генштабу поручили наметить районы, где будут формироваться новые объединения, продумать штатное расписание.

Явно имея в виду Берию, Маленкова и Кагановича, отвечавших за производство разных видов вооружения, маршал Егоров поспешил высказать пожелания:

– Для массово формируемых дивизий нам понадобятся в больших количествах легкие пушки, гаубицы и минометы. Нужно побольше танков, хотя бы легких, на базе автомобильных заводов. Производство винтовок и пулеметов растет медленно, не успеваем вооружать новые дивизии.

Маршал Шапошников решительно добавил:

– Надо наконец вывести авиацию из армейского подчинения. Создавать авиакорпуса в подчинении начальника ВВС и Ставки. Только так мы сможем массировать авиацию на важнейших направлениях.

Покивав, Сталин махнул трубкой в сторону Поскребышева, чтобы тот зафиксировал полезные и важные предложения. Затем проговорил задумчиво:

– Подготовьте приказ – собирать трофейное оружие и боеприпасы. В Первую мировую целые корпуса царской армии были вооружены австрийскими винтовками.

– Австрийскими, японскими, английскими, французскими, – негромко уточнил Егоров.

– Где Кулик? – осведомился Сталин.

– В приемной дожидается, – сообщил Поскребышев!

Появившийся через мгновение начальник ГАУ маршал Кулик, услыхав о трофейном оружии, доложил:

– Собираем трофеи, товарищ Сталин. С первого дня войны собираем, – он перелистывал извлеченную из портфеля пачку бумаг и наконец нашел нужную. – Вот, пожалуйста… У меня на складах почти семьдесят тысяч немецких винтовок, чуть больше тысячи пулеметов, три сотни орудий разных калибров, почти двести танков. Но многие требуют ремонта.

– Ремонтируйте, – распорядился Верховный. – Этих трофеев хватит, чтобы целую армию вооружит.

– А куда делись польские трофеи? – неожиданно поинтересовался Егоров. – Мы ж почти полмиллиона панов пленили.

– На складах, – повторил Кулик – На память не скажу, но сотни тысяч стволов легкого стрелкового оружия собрали в тридцать девятом. Правда, пушек немного, да и танки у них были дерьмовые.

– Что получше – посылай на фронт, а дерьмом тех же поляков вооружим, – предложил хозяйственный Берия. – Пусть повоюют, нечего лагерную баланду переводить, дармоеды хреновы!

Инициативу наркома внутренних дел Сталин одобрил. Три года назад поляки показали себя не лучшими вояками, но из пленных можно сколотить хотя бы несколько боеспособных дивизий – будет от братьев-славян хоть какая-то польза.

Прекрасно помнивший печальную осень двадцатого Егоров процедил, мстительно ухмыляясь:

– Много нам кровушки паны попортили. Пусть прольют свою кровь за Советскую власть.

– Надо найти у Пилсудского подходящую цитату на сей случай, – сделав каменное лицо, произнес Молотов.

Ответом стал взрыв хохота. Все помнили, как тонко сострил Молотов после исчезновения Польши с карты мира. Много лет назад Пилсудский презрительно назвал Чехословакию «уродливым детищем Версаля». Когда в Мюнхене уговаривали Прагу отдать Судетскую область Гитлеру, польский фюрер Бек повторил эту фразу, после чего польские войска вторглись в соседнюю славянскую страну и, помогая дружкам-нацистам, аннексировали свою долю добычи. Спустя год фортуна показала панам задницу, и Молотов на весь мир объявил уродливым детищем Версаля несуществующее государство – Польшу.

Веселье продолжалось недолго – все понимали, что положение непростое, поэтому потехе – минута, и нужно найти способ переломить в свою пользу ход соитий. Ждали, что скажет Верховный.

– Сами знаете, кто хорошо шутит, – прокомментировал Сталин. – Товарищ Егоров, доложите соображения.

Соображения начальника Генштаба трудно было назвать неожиданными. Егоров предлагал продолжать жесткую оборону по всему пространству военных действий, изредка наносить мощные удары большими силами, изматывать противника, а тем временем готовить резервы.

– Недели через три-четыре, как только закончим формирование ударных армий, сосредоточим их на Западном направлении, – продолжал маршал. – Группировку, наступающую на Смоленск, надо разгромить в первую очередь и любой ценой.

– Через месяц, – задумчиво повторил Сталин. – В начале сентября… Немец не любит снега и распутицы. Когда в Англии началась зима, немцы на два месяца вкопались в землю. А ведь там только слякоть была, почти без снега. Русскую зиму – с морозами и метелью – они еще не пробовали.

Поймав на лету мысль Верховного, Егоров сообщил: по прогнозам Гидрометеоцентра зима предстоит такая же свирепая, как в прошлом году, то есть первого снега в средней полосе можно ждать не позже конца сентября.

– Значит, решено, – сказал Сталин. – Ударные армии Павлова, Рокоссовского и Москаленко переходят в наступление, как только испортится погода.

Когда все разошлись, в кабинете остались только Сталин и Молотов. Многое менялось в стране, но оба ветерана партии оставались членами «узкого руководства», именно они – вот уже почти четверть века – принимали все основные решения.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Молотов.

Сталин опустил веки, сделал глубокую затяжку. Сказал раздраженно:

– Фронт может рухнуть, хотя кажется прочным! Мы по-прежнему воюем хуже немцев. Казалось бы, красные командиры, представители передовых классов, даже мертвецки пьяные, должны бить вырождающихся аристократов и прочих буржуазных офицеров. Однако теория почему-то подводит… Несем огромные потери, а результатов – кот нагадил. Немцы перемалывают наши резервы и в любой момент могут погнать по всему южному направлению.

– Потери выровняются, если уйти в оборону. Обескровим, как вы с Климом под Царицыном.

– В том и беда, что нас давит опыт Гражданской войны. Пора понять – это совсем другой враг и совсем другая война. Пробовали… Только немцы легко протыкают нашу оборону. Танки решают все… и танкисты, умеющие водить эти танки в бой… – Сталин снова запыхтел трубкой. – Союзники нужны, нужна их реальная помощь, а не два парохода с цветными металлами.