Текст книги "Боярин Осетровский (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 36

Помню, в прошлой жизни видел я в Интернете ролик под названием «Уровень спокойствия, к которому я стремлюсь». В нем видеорегистратор фиксирует, как автомобиль, несущийся по шоссе, не вписывается в поворот и слетает с дороги, перепрыгивая через кювет, и дальше летит по полю, уворачиваясь от пасущихся на нем коров. Вот примерно такие же ощущения у меня последние дни – что все полетело куда-то совсем не туда и все, что я успеваю – это лихорадочно крутить рулем и молиться, чтобы не влететь в очередную буренку. Правда, в том ролике – его название помните? – водитель спокойно комментирует происходящее в стиле «Оп, кювет…», а потом и вовсе начинает что-то напевать. К сожалению, до такого буддистского хладнокровия мне далеко, отчего мне постоянно хочется отреагировать на происходящее подобно герою другого ролика – сурку, истошно орущему в горах.

* * *

В наш терем забрался вор. А может – и не вор, может, очередной убийца, после того, как его заметила Голос, допрашивать было некого, а записки с перечнем дел на сегодня: «Отнести белье в прачечную. Зарезать Осетровского. Вынести мусор» – при нем не нашлось.

С ним, правда, были сообщники, но они ждали подельника за оградой и, услышав его истошный вопль – Голос почему-то прикончила его не сразу – они ломанулись прочь так, что и на коне не догонишь. О подельниках рассказала та же самая Голос, а вот мой вопрос, почему нельзя было прикончить вторженца тихо – она проигнорила.

* * *

Кстати, о ворах. Последствием вышеуказанного вторжения стала моя попытка отправиться в Москву, чтобы там поднять свои старые контакты в криминальной среде, среди московских татей, мошенников и разбойников, пусть понюхают, кто это ко мне приполз.

Попыткой – потому что меня… не выпустили из дома. Мол, если это был убийца – то не стоит облегчать задачу тем, кто захочет последовать по его стопам. А если не убийца – то это не означает, что убийцы не ходят хороводом вокруг нашего дома, ожидая, когда жертва высунет нос из норки. Фигурально выражаясь. Я про хороводы. Нет, мои любимые – и любящие и искренне беспокоящиеся обо мне – девочки, не предлагали хранить меня в сухом и прохладном месте, не выпуская на улицу. Просто – если мне выходить наружу, то с надежной охраной. Что резко снижает шансы спокойно поговорить с моими источниками, тем же Переплутом.

Я честно попытался объяснить, что информация о происходящем на Москве мне жизненно необходима… и это привело к тому что мне напомнили, что связи в криминальном мире здесь есть не только у меня. Аглашку я наотрез отказался отпускать от себя, но, как выяснилось, имели в виду и не ее. Помимо меня, в тереме ведь обитал еще один бывший подьячий Разбойного приказа.

Настя.

Моя природная ведьмочка, судя по всему, заскучала без работы и вызвалась провести разведку с радостью. Я… согласился. Почти сразу же. Во-первых – в возможностях Насти, как сыскаря, я уверен, а во-вторых – контрразведка в лице Клавы и ее отставного палача Христофора у меня уже есть, а разведки – нет.

Правда, таковое мое решение привело к тому, что с Настей отправился и мой мастер-зеркальщик, Александр, который, как и я, не собирался отпускать свою возлюбленную на рисковое и опасное дело. Одну. К сожалению, о том, что чуть было не лишился мастера я узнал только постфактум, когда его принесли с подбитым глазом. Непривычен Александр к стилю общения в дешевых московских забегаловках для простонародья, отчего полез в драку, решив, что Настю оскорбили. Так как драться он не умел, то отгреб в глаз – а потом его еще и напоили, когда недоразумение разрешилось и оказалось, что присутствующим понравилась его воля к победе.

* * *

Кстати, о пьянках. Мой поручик по пути к Алтаю, в очередной раз заскучал и решил напиться. О чем честно признался мне на очередном сеансе зеркальной связи. И я чуть было не простил его за это – в конце концов, он жив и более или менее здоров – но меня как-то насторожило его чересчур смущенное выражение лица и чересчур ехидные лица его охранников-конвоиров. Я затребовал подробности, и к концу рассказа у меня лицо горело от фейспалмов.

Ржевский не смог просто выпить и пойти спать – иначе я бы всерьез заподозрил, что его подменили – поэтому, накачавшись спиртным, он двинулся на поиски доступного женского пола. Причем выпито было столько, что поручика не смущали ни семейный статус будущей жертвы его любвеобильности, ни внешность, ни возраст… Ни, как оказалось, пол.

Мой пьяный поручик ухитрился принять за девушку молодого парня, мирно ужинавшего в обеденном зале постоялого двора.

Вот в этом момента рассказа я напрягся. Потому что, раз Ржевский жив, то, скорее всего, где-то спрятано тело того самого юноши. Потому что к содомскому греху на Руси относятся без всякого понимания и такая выходка могла привести только к шумному скандалу и драке с применением холодного оружия. А что там за парнишка был и насколько влип мой поручик…

Как оказалось – нинасколько. Мальчик оказался с юмором и мало того, что не оскорбился, так еще и подыграл поручику, изобразив скромную девицу и раскрутив того на выпивку. А потом, в лучших традициях клуба «Динамо» – еще и исчезнув, когда разгоряченный Ржевский решил отвести «барышню» на второй этаж, в номера.

* * *

Кстати, о грехах. Угадайте, кто ко мне пришел? Ну? Какие версии?

– Викентий Георгиевич, к тебе пришли, – заглянул в мой кабинет Мишка-Филин, который, после отъезда соблазнителя невинных девушек и юношей, выполнял роль этакого квазипоручика.

– Кто?

– Ну…

Мне стало интересно, что там за такое непонятное «Ну…» пришло, и я махнул рукой, мол, введите.

«Ну», приведенное моими охранниками, имело облик молодого человека, с каким-то сплюснутым по бокам лицом, как будто он когда-то попытался протиснуться в узкую щель и у него получилось. К лицу прилагалась тонкая рыжеватая бородка, высокий лоб, а также черный кафтан священника и серебряный наперсный крест.

В здешней Руси священники рясы не носили, обходясь кафтанами, несколько смахивающими на одежду протестанских пасторов, только без дурацкого белого ошейника… блин, о чем я думаю⁈

– Кто ты, добрый человек?

– Отец Савватий.

Священник с некоторым недоумением разглядывал Нафаню, сидевшего в кресле в углу и как бы невзначай держащего мушкет.

– Что привело меня к тебе, отче? Тьфу, в смысле – тебя ко мне.

– Служение Господу…

– А поподробнее?

–…и повеление патриарха Филиппа.

У меня закралось подозрение… Я вспомнил одно обещание престарелого патриарха, давным-давно мною забытое… Мною, но не им.

– Он отправил меня к тебе, боярин, чтобы я служил священником твоему роду. Обряды свершал, таинства… Где у тебя церковь родовая, Викентий Георгиевич?

– Нету… – несколько растерялся я от такого делового подхода. Думаете, священника это смутило?

– Где ты хочешь, чтобы она стояла?

* * *

Кстати, о церквях. Построить церковь – как и любую другую постройку – дело недешевое, а мой золотой запас уже начинает кончаться, но даже и не думает начинать начинаться. Князь Дашков, моя надежда на пополнение бюджета, куда-то слинял из Москвы, ловить какого-то Степашку, озорничающего на Волге. Что там творил этот заяц из «Спокойной ночи» – не знаю, но, раз туда отправился аж целый глава приказа… Блин! Надо, надо владеть информацией!

* * *

Кстати, об информации. Я наконец-то добил дневник основателя рода Осетровских, Северьяна. Честно говоря, я надеялся узнать, как тот обзавелся Источником, да вот фиг тебе – самое интересное прадедушка не упомянул. В итоге шли они с отрядом по тайге, шли-шли, шли-шли… И вот уже опять идут, но уже назад и с Источником. А как они его нашли и какими силами отбили – скипнуто. А прежние хозяева Источника явно добром его не отдавали, потому что после его появления из повествования исчезла Сусанна, молодая жена прадедушки, а стиль изложения сменился на печально-меланхолический.

Я закрыл книгу и задумчиво погладил пальцами стальную голову волка на обложке. Жаль, очень жаль… Если бы прадедушка рассказал, как находят и получают Источники, то, возможно, стало бы понятнее, для чего мой Источник нужен всем, от Морозовых до Телятевских. Поначалу я думал, что роды просто хотят усилиться с его помощью – два Источника круче, чем один, верно? – но потом, прикинув ресурсы, затраченные на получение Источника… Не стоит усиление рода таких трудов, тут какая-то цель покруче… Но вот – какая?

Аглашка что-то тихо пробормотала во сне и, повернувшись, закинула на меня свою ножку. Вот кто все это время не доставлял мне ни малейших проблем – это моя Аглашенька, моя скоморошенька… Устраивавшая со мной ночные марафоны, как будто откинув все преграды и препоны, но при это послушно ложащаяся спать, если видела, что сегодня мне ни до чего, прошедший день выпил все силы и вымотал все нервы. Да и днем она не боярскую жену изображает, а помогает мне по мере сил и возможностей. Повезло мне с ней, как дедушке Северьяну с его погибшей Сусанной…

Спасибо тебе, мое солнышко.

Я повернулся и чмокнул мою девочку в щечку.

Хорошо, что мне не нужно бродить по тайге в поисках Источника, он у меня уже есть…

Я погладил голую коленку, лежащую на моем животе.

– Боярин Викентий, – произнесла Голос.

Блин. Я отдернул руку. Как-то все время забывал о том, что в тереме есть вот эта вездесущая и всевидящая неизвестно кто. Даже вроде как стыдно стало – это ж, получается, она видела все, что мы, с Аглашкой…

– Да, Голос.

– Поговори со мной, пожалуйста.

Эм… Что?

– Поговорить?

– Ну да.

– Зачем?

– Мне скучно.

Ну капец, блин. Я должен развлекать эту невидимую маньячку. Хотя… С другой стороны – она, хотя и очень-очень странная и непонятная, но ведет себя как человек. И ей реально может быть скучно, в конце концов, я – чуть ли не единственный человек за сто лет, с которым она общается. А я тут рожу кривлю…

– О чем поговорим, Голос?

– Не знаю. О чем-нибудь.

Настоящая девочка, блин. Я положил на столик у кровати дневник прадеда и, видимо, отблеск света свечей на стальной волчьей морде навел меня на мысль, которая почему-то не приходила мне в голову раньше:

– Голос, а где сейчас Источник Сисеевых?

Глава 37

И вот тут Голос меня поразила. Я думал, что она откажется отвечать – зажала же она казну рода – или что-то съязвит или просто проигнорит вопрос. Но она…

– Ис… – сказала Голос.

– Что? – не понял я.

– Ис… Ис… Ис…

– Голос…

– Ис… Ис… Ис…

– Голос!

Я испугался. Честно. При всей ее абсолютной непонятности, неадекватности и легкой маньячности, Голос воспринималась мною как… ну, как близкий человек. И то, что мой вопрос ее, похоже, СЛОМАЛ…

– Ис… Ис… – повторяла она, как зависшая, – Ис… Ист… И…

Замолчала. Это хорошо… Или плохо⁈ Она же не НАВСЕГДА замолчала⁈

– Голос!

Аглашка дернулась, прошептала что-то, не открывая глаз, и прижалась ко мне посильнее. Как ребенок к плюшевому мишке. Любимому плюшевому мишке.

– Чего ты кричишь? – проворчала Голос, – Подружку свою разбудишь.

– Голос, ты жива!

– Не совсем, – фыркнула она.

– Что случилось?

Все-таки сломалась⁈

– Вот этого я не помню. Как появилась тут сто лет назад, так и обитаю. А вот КАК я появилась – не помню. Сам понимаешь – живые столько не живут.

Тьфу. Язва.

– Я не про это. Вот сейчас ты зави… закли… зае…

– Что⁈

– Заикалась, – подобрал я, наконец, понятный ей аналог.

– Не заикалась я, – отрезала Голос.

– Заикалась.

– Да.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Ну вот сейчас: ты предложила поговорить.

– Да. Это было.

– А потом я тебя спросил про… Вопрос задал.

– Нет. Не задавал.

– А что я, по-твоему делал?

– Кричать начал. Голос, Голос… Я тебя и с первого раза услышала, незачем так вопить.

Не услышала ты меня, Голос, с первого раза, в том-то и дело… Вся часть про Источник и последующий клин напрочь выпала из памяти моей призрачной собеседницы. Если она, конечно, не врет. Но что-то мне подсказывает – не врет. Что-то неладное произошло… Хотя, возможен вариант. На Голос наложено какое-то Слово, которое запрещает ей рассказывать об Источнике рода. Может, даже, изначально она должна была просто пропускать вопрос мимо ушей – или что там у нее? – но за сто лет влияние ослабло, и она может попытаться рассказать о нем. Ключевое слово – «попытаться».

– Боярин Викентий…

– Голос, – перебил я ее, – Мы друг другу все же люди не чужие. Можно даже сказать – близкие…

– Не близкие мы, – тут уже она перебила, – Я женщина приличная, мужу никогда…

И замолчала.

– У тебя есть муж? – ляпнул я, не успев сообразить.

– Нет… – медленно сказала она, – Нет у меня мужа… Но мне почему-то кажется, что – был…

Так. Интересно. Похоже, небольшая ниточка к тайне личности Голос появилась. Мужья только у живых женщин бывают, так что с большой долей вероятности она – призрак. Призрак какой-то женщины рода, продолжающей после смерти защищать его имущество. Или…

По моей спине пробежал холодок. Не хотелось о подобном думать, но ходили слухи о ритуале создания Хранителя, древнем, еще дохристианском. В результате этого ритуала появлялся Хранитель рода, который вел себя вот примерно так, как Голос – защищал род и его имущество. Только вот для создания такого охранника требовалась жертва. Человеческая. Неприятно думать о том, что где-то под этим теремом закопан скелет женщины…

– И вообще – ты зачем про близость заговорил?

– А?

А правда – зачем? Блин, сбила меня с мысли… во, вспомнил!

– Просто хотел предложить тебе кое-что.

– У тебя подружка есть. Ей своё кое-что предлагай.

– Да блин! Голос! Я хотел предложить Викентием меня называть!

Голос помолчала.

– А Викешей можно? – осторожно спросила она.

– Можно, – махнул рукой я.

– Это значит… Я для тебя… Семья?

– Ну да. А разве не так?

У меня в моей безумной семейке уже есть скоморошка, ведьма, княжна, бесовка… Еще и призрак – женского рода, ну конечно! – вполне органично впишется в эту компанию.

Голос, кажется, всхлипнула.

– Спаси тебя бог, Ви… Викеша… Мне так одиноко было, все это время… Когда мою семью перебили… Ты нашел кто это сделал? – деловито и «логично» поменяла она тему разговора.

Упс. Вот тут – проблема…

– Не нашел. И не найду уже. Запретили мне.

– Ктооо? – полупрошептала-полупрошипела Голос.

– Царь, – коротко сказал я.

Голос замолчала. Я напрягся. Кто ее знает, как она отреагирует…

– Ну, раз царь… – наконец сказала она, – Против царской воли не пойдешь. Если он запретил – не обойдешь. А узнать хоть что-то успел?

– Успел, – решил я закрыть этот вопрос сразу, – Точно, вот так чтобы совсем точно – не узнал, но, скорее всего – Романовы это были.

– Романовы… – Голос задумчиво покатала на языке – или что там у нее? – фамилию, – Романовы. Ро-ма-но-вы… Не помню…

– Их род сто лет назад уже был, – удивился я.

– Род был… Только зачем ему мой род уничтожать? Не ссорились мы никогда. Не дружили да, но и не ссорились. Не понимаю. Не понимаю.

«А не хотели ли они Источник Сисеевых забрать?» – хотел спросить я. Но не спросил. Нет, вовсе не потому, что вспомнил о том, как Голос зависла на предыдущем вопросе об Источнике – к моему стыду я об этом напрочь забыл. Что⁈ Ночь на дворе, я полусонный! Так вот – я не спросил не потому, что что-то вспомнил, а потому, что не смог.

Физически.

Жутко это – когда хочешь что-то сказать и не можешь. Вместо слов изо рта – только выдох. Даже не мычание, как у немых, или хрип. Ничего. Абсолютно.

– Голос… – произнес я, только для того, чтобы что-то сказать. Фух. Получилось. Я не онемел. Тогда что это за приступ, блин блинный через блин блином⁈

– Чего? – тут же отреагировала она.

Ничего. Опять ничего. Я попытался повторить вопрос – и опять не смог. На Источник Сисеевых что, какое-то заклятье наложено, что про него никто говорить не может?

Тьфу ты. Викентий! Ты тормоз!

Это не какое-то там таинственное заклятье на Источнике – ага, проклятье на должность преподавателя ЗОТИ, блин – это царское Повеление! Вот так оно и выглядит, ага. Что там Василий Федорович тебе сказал? «Ни с кем насчет исчезновения Сисеевых не разговаривать»? Ну вот – ты разговаривать и не можешь. Царь запретил, все правильно.

Стоп. Нет. Неправильно. Я же только что Голос рассказал о Романовых. И никакой внезапной немоты не было. Что-то в моих рассуждениях не так…

А, нет. Не в них. В памяти.

Что царь государь дословно сказал? «Ни у кого не спрашивать – и одному человеку не рассказывать». Вот тут-то и получилась лазейка в его Повелении – не спрашивать он Повелел «ни у кого», а не рассказывать – «человеку». Но Голос-то – не человек! Поэтому мне ей рассказать и получилось. А вот расспросить ее – уже не могу.

Блин. Вот что, оказывается, человек под Повелением ощущает. Мерзкое чувство собственного бессилия.

Так. Стоп. Если к гибели рода Сисеевых причастен тогдашний царя – а я в этом практически уверен, только не понимаю, зачем ему это – тогда понятно, почему нынешний мне запретил в этом копаться, не хочет, чтобы я доставал какой-то грязный секрет. В принципе – оно и правильно. От таких секретов чем дальше – тем целее. Мне бы с моими собственными разобраться…

Блин!

Если причастен тогдашний царь – он мог Повелеть Голос, когда та еще была жива, никому не рассказывать об Источнике. Вот она рассказать и не может. А, возможно, тогдашний царь и призракам мог Повелеть. И что тогда получается?

Гибель Сисеевых как-то связана с их Источником? Его хотел забрать себе тогдашний царь? А сейчас – уничтожен род Осетровских и причина – опять-таки Источник. Не понимаю, зачем, но эти два события, столетней и двадцатилетней давности как-то связаны. Но вот – как?

Не понимаю… Не понимаю…

Ладно. Эту мысль я еще обдумаю, а пока попробую расспросить Голос еще немного.

– Голос, а ты знаешь, где в тереме спрятан МОЙ Источник?

– Ис… Ис…

Да что ж это такое⁈ Все мои построения насмарку⁈ Голос на вопросе о любых Источниках клинит? Да что с ней не так⁈

– Ис… Ис… Не знаю.

Фух. В этот раз ее быстрее отпустило. И даже вопрос запомнила.

– Не знаешь, где мой Источник?

– Не знаю, что такое Ис… Ис… Источник.

Да как так-то, а⁈

– Голос, Источник – это, хм, источник влияния боярского рода.

Молчание.

– Голос?

– Что?

– Что я сейчас сказал?

– Ты сказал «Голос?».

– А до этого?

– Спросил у меня, что такое… Не помню, о чем спросил…

В голосе Голос явственно слышалась паника.

– Не спрашивай меня больше об этом… Я боюсь… Я боюсь… Я боюсь, что ты меня бросишь.

– Куда я тебя брошу?

– Ну так ты же меня в свою семью взял. А я забываю. Ты меня обратно выгонишь. А я не хочууу!

Господи, вот только психотерапевтом у призрака я еще не был.

– Голос.

– Не бросай меня, пожалуйстааааа!

– Голос!

– Что?

– Я тебя не брошу.

– Правда?

– Правда.

– Викешенька!!! Я тебя люблю! Я бы тебя поцеловала, если бы могла!

Ну, что я говорил? В моей безумной команде пополнение.

И все-таки – почему Голос не может говорить об Источниках?

Глава 38

Над золотой-серебрянной Москвой – золотилась она бревнами домов и чешуей кровель, серебрилась снегом и инеем – плыл перезвон колоколов и запахи пирогов. Не вся Москва поголовно, конечно, разве что все москвичи дружно вдруг кинулись бы к печам, но, так как кортеж боярина Осетровского проезжал сейчас через торговые ряды, что перед Красной площадью, а что ж это за рынок, без горячего фастфуда, который наперебой предлагают продавцам, покупателям, праздным зевакам, случайным проходим и вообще всем, кто не смог убежать горластые разносчики. Вот и стелется над шумными рядами рынка запахи печеного, жареного, пряженого теста.

В другое время тут бы еще и жареным мясом пахло, которое бодро крутили бы на вертелах в дощатых лавках те же разносчики. Да уже давно начался Филиппов поста, так что про мясо забудьте до самого Рождества. Нет, дома-то мяско кушают, наверное, все – под крышей Бог не увидит – но вот так внаглую нарушать требование поста прямо посреди улицы не каждый осмелится. Так что – нет в пирожках мяса. Грибы да капуста, яблок да варенье, рыба да каши, горох да репа, черемуха да вязига…

Блин. Есть захотел.

Блинами, кстати, тоже пахло. Хоть ты останавливай кортеж да покупай себе порцию ноздреватых поджаристых кругляков.

Я прогнал из головы вызванные невесть откуда приблудившимся словом «кортеж» ассоциации с синими мигалками. И без них мой кор… выезд, блин! – выглядит достаточно солидно.

Крытые сани, с резными стенками и зашторенными окошками, запряженные тройкой коней, а следом за санями – десяток стрельцов верхом. В одинаковых черно-зеленых, «осетрового» цвета, кафтанах, с одинаковыми кокардами на шапках. Я все же добился того, чтобы мастер-чеканщик сделал моего осетра на гербе похожим именно на осетра. А не на крокодила! И вот по образцу этого самого герба отчеканили медные кокарды для моего воинства. А пусть все знают, что это люди боярина Осетровского!

Понты – наше все.

Даже кони под стрельцами были одной масти. Каурой, то есть темно-рыжей, с коричневыми гривами и хвостом и широкой полосой-«ремнем» вдоль хребта. Конечно, набрать вещих каурок на всех моих бойцов было бы сложно, но тут мне помогла…

Моя Аглашенька, моя скоморошка.

Как оказалось – у скоморохов существовали свои секретные способы перекраски лошадей в любую существующую масть, от вороной до фиалковой… или фиалковой не существует? Неважно – скоморохи и в нее перекрасили бы. А будь у лошадей номера – еще и номера перебили бы. Да, о причинах такой перекраски и об источниках добычи лошадей скоморохами вы правильно догадались.

В общем, я купил просто лошадей разномастных, а уж Аглашка что-то над ними поколдовала – фигурально выражаясь, чем-то их намазала на ночь – отчего теперь от всего моего «автопарка» припахивало чем-то жженым – и теперь мой выезд радует глаз своей однообразностью.

Единственное, что выбивается из общего ряда и меня несколько напрягает – это шапки. Вернее – мех, которым они подбиты. По поводу меха мы с Нафаней и остальными стрельцами не смогли прийти к общему знаменателю, поэтому стрельцы красуются, кто во что горазд. Даже мех какой-то неизвестной мне зверюги по имени харза присутствует.

Зазвенели, отбивая время, часы на Фроловской башне. Я достал из-за пояса свои тиктакалки и сверился. Верно идут, не отстают, не спешат. А ведь я их ни разу не подводил. Что-то у меня все больше и больше вопросов к моему часовщику…

Ах, да – я ведь забыл сказать, куда это мы так бодро чешем, заставляя прохожих чесать в затылках, мол, что это за подразделение в незнакомом обмундировании скачет? Не знают на Москве еще боярина Осетровского, не знает… Пока еще.

Еду же я – в свой родной Разбойный Приказ. И нет, я вовсе не решил вернуться на службу, чтобы снова гонять татей и разбойников. У меня, так сказать, деловая встреча.

Князь Дашков вернулся.

Стрельцы в «крапивных» кафтанах, стерегущие вход в Приказ, явственно меня узнали – и поклонились в пояс. Не мне лично, конечно, а моему званию боярина. На Руси – как в Японии, хочешь, не хочешь, а кланяйся, как положено. Даже если ты еще недавно вот этого вот боярина палкой гонял, за то, что тот никак саблей орудовать не научится.

* * *

После взаимных раскланиваний с Дашковым – тут уже я должен чуть ниже поклониться, хоть мы оба и бояре, но я моложе – и вежливого вступления в стиле «Как жена, как дети?»… фигурально выражаясь, все же разговор о семье на Руси с посторонними не то, чтобы табу, но и не особо приветствуется. На самом деле князь рассказал о результатах своей охоты на неуловимого разбойника Степашку.

Разбойник тот был не так и прост, по слухам – колдуном он был могучим, отчего вместе с Дашковым на его поимку отправились и судные дьяки Чародейного приказа, злые до невозможности. Злые – потому что до этого они туда своих людей без Дашкова отправили. До сих пор не знают, куда пропали…

Да и с Дашковым дело не было простым и легким. Разбойник тот, по прозвищу «Дурман» успел «одурманить» множество крестьян, что жили вдоль Волги, на предмет того, что, мол, поднимайся, угнетенный люд, иду царя-кровопийцу свергать. Отчего получилась уже не банальная ловля разбойничьей шайки, хоть и разросшейся до невероятных размеров, а подавление самого настоящего восстания.

Вот тут и пожалеешь о том, что здесь Интернета нет. В наше время ты о ходе любой войны, хоть за тридевять земель, узнавал чуть ли не в режиме онлайн, а тут – чуть было свержение царской власти не пропустил.

– И что с ним теперь будет? – Степашку все же изловили и держали в знакомых мне подвалах Приказа тайных дел.

– Что еще с вором делать? – пожал плечами князь, – Конями разорвут на четыре части, сожгут и прах развеют.

Мда. Не стоило разбойнику царское прозвище публично озвучивать. Не любит наш царь-батюшка этого…

– Так что – народишко замирили, можно теперь дела спокойно вести, – подытожил, наконец, свой рассказ Дашков, – Ты, боярин Викентий, ко мне по нашему уговору пришел? Я свои земли тебе в вотчину готов хоть сегодня передать.

И с намеком посмотрел на мои пустые руки, мол – а где?

– По уговору, все верно, – не стал спорить я, – Только так уж получилось, что болота мне без всякой надобности.

Лицо Дашкова не изменилось, но, могу поспорить, в голове он мысленно вычеркнул строчку «Прокатило». Мол, не прокатило.

– Тогда о чем же разговор будет? Или ты другую землю себе под вотчину подыскал?

– Подыскал, – не стал спорить я.

Князь посветлел лицом:

– Неужели ж ты мне и Венец отдашь? Уговор-то был – если ты сам себе вотчину найдешь, то Венец все равно – мой.

– Отдам, – снова согласился я, – Уговор есть уговор. Венец твой. За десять тысяч рублей.

* * *

Это в наше время обесценивания всего и вся десять тысяч рублей – пФ, смешная сумма. Хорошая зимняя куртка столько стоит. А вот сейчас на Руси – десять тысяч рублей… Даже не знаю, с чем сравнить, с какой современной суммой. Сейчас на Руси десять тысяч рублей – это полный доход с хорошей боярской вотчины за ГОД.

* * *

Дашков медленно встал. Я тоже поднялся со стула. Во-первых – сидеть, когда твой собеседник стоит, как минимум, невежливо. А во-вторых – меня напрягает, когда на меня сверху вниз смотрят.

Правда, то, что я встал, не сильно помогло – Дашков был выше меня, шире в плечах и гораздо массивнее. Блин, когда я уже вырасту до такого размера⁈ Поговаривают, такие крупные размеры у бояр – не только от хорошего питания, но и от воздействия Источника.

– Не шути так, боярин, – тихо произнес князь, нависая надо мной.

– Кто ж я деньгами шутит, князь Петр…

– Уговор был, что ты Венец отдаешь…

– Был. А вот уговора, что я его БЕСПЛАТНО отдаю – не было.

Нет, поначалу-то я реально собирался Венец просто так отдать. Уж больно токсичный актив мне достался, пусть уж лучше Дашковы-Телятевские отбиваются от желающих его заполучить. Но потом я вспомнил слова одного чело… селезня, который кое-что понимал в деньгах: «Никогда не отдавай бесплатно то, что можно продать». Ну или как-то так дядюшка Скрудж выразился, я уже точно не помню. Суть не в этом – есть Венец, есть люди, которые хотят его заполучить… вернее – таких людей много, но договороспособных я знаю только Дашкова. Так почему бы мне не срубить с них денежку малую? Мне, в конце концов, еще целую вотчину на Алтае отстраивать! В общем, я подумал, повспоминал хорошенько, что именно я Дашкову обещал – и решил потребовать денег.

Правда, когда ты хочешь продать что-то ценное влиятельным людям, то самое главное – чтобы они не решили, что закопать тебя в лесу будет дешевле, чем платить… Вот поэтому сейчас по моей спине одновременно бегут вниз капли горячего пота и ледяные мурашки.

– Но не десять же тысяч! – взревел князь, уже, похоже, по привычке чернея глазами.

– А сколько? – надеюсь, я сказал это достаточно спокойно?

– Я – князь! А не торговец! – прорычал мне в лицо Дашков.

После чего разжал пальцы на рукояти своей сабли – я сглотнул – и сел в кресло:

– Не больше трех.

* * *

Я достал золотые тиктакалки и взглянул на циферблат. Практически час прошел с момента начала «неторговли» с «неторговцем», и за это время мы пришли к консенсусу, что Изумрудный Венец, конечно, вещь цены не имеющая в принципе, но ему она достанется за семь тысяч рублей.

Честно говоря, результатами торга… ах, простите, «неторга»… остались недовольны мы оба. Князь рассчитывал, что обойдется гораздо меньшей суммой, я же успел примерно прикинуть, на что потрачу полученные деньги, и теперь с сожалением констатировал, что с постройкой Академии магии придется повременить.

Понятное дело, что на это еще ничего не закончилось. И Венец я с собой не привез, и перевести сумму мне на счет князь тоже не мог. Потому что и Интернет еще не провели, и счета у меня нет. Да что там счета – тут и банков-то нет. И из-за жадности князя – еще долго не появятся. Вместе с магической Академией. А наличкой таких денег у князя нет. И я подозреваю – не только наличкой, а и вообще. Нет, если он как следует поскребет по кубышкам – деньги найдутся, и семь тысяч, и десять. Только, во-первых, вот это поскребение – тоже процесс не быстрый, да и к тому же князь не для одного себя Венец хочет получить, так что он должен будет еще и партнеров уговорить заплатить наглому мальчишке. А рекомые партнеры могут захотеть сэкономить. Воров можно не опасаться – Голос доходчив всем объяснила, почему в терем Сисеевых лезть не стоит, а вот налета на кортеж… блин, привязалось же! в тот момент, когда я повезу Венец – ожидать можно. Тут желание сэкономить может даже царский указ «Не трогать Осетровского!» пересилить. И даже пример бывшего главы Приказа тайных дел ничему не научит… А что до того, что мы с Дашковым договорились, а уговор есть уговор… Так ведь с Телятевским, к примеру, мы ни о чем не договаривались.

В общем, пока я эти деньги получу – придется попотеть и понервничать.

* * *

Аглашка скользнула своим горячим телом по моему и вынырнула из-под одеяла. Легла на меня сверху и задумчиво посмотрела в глаза, проводя острым пальчиком по коже моей груди…

Господи, что она со мной делает… Во мне же каждое такое движение ноготка… ох… сладкой дрожью отдается…

– Викешенька, – наконец заговорила моя скоморошенька, – Мне нужно от тебя уехать.

В первый моментдаже не понял, о чем она говорит – а вы бы смогли, в такой ситуации⁈ А потом… Все равно не понял. Только сердце болезненно сжалось, как будто от него собираются оторвать кровоточащий кусок.

– Ты… хочешь… меня… покинуть? – осторожно, как будто ступая по черному весеннему льду, проговорил я, – Зачем? Почему?