Текст книги "Мангазейский подьячий (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

С моральным террором нифига не вышло. С Аглшки – как с гуся вода, когда я ее отвязал, она долго возмущалась, но тихо, явно предвкушая, как сейчас расскажет остальным девчонкам о том, каким жестоким пыткам я ее подверг. Собственно, на такой итог я и рассчитывал – чтобы другие опасались плести интриги, не зная точно, чем им это грозит.

Не сработало, ни у Аглашки, ни у меня. Оказывается, бесовка давным-давно придумала способ общения с девчонками, которые ее не слышат и не видят. На предметы-то она может воздействовать, пусть и только на легкие. А уголь, которым можно писать на доске – это легкий предмет. В общем, они давно переписываются, поэтому, когда Дита призналась, что видела всё, что происходило с Аглашкой, они быстро выпытали у нее, что творилось в комнате. Так что, если произойдет еще один приступ инициативы – придется придумывать что-то другое. Вправду пороть, что ли?

Но это – дела вчерашние, а сегодня у меня дела другие. В Кремле. У губного старосты.

* * *

Здешний погибельный староста, Иван Васильевич, в противоположность своему тезке – которого в этом мире и не существовало – грозным не был. Ну, по крайней мере – не выглядел. Мягкий и добрый начальник полиции – существо по определению небывалое.

Огромный мужик, в красным с золотом кафтане, с широким круглым лицом, обросшим короткой окладистой бородой, рыжеватого оттенка. Тяжелые веки чуть прикрывали глаза, как будто он дремал на ходу. Правую половину лица пересекал шрам от ножа – уж шрамов я во время службы в Приказе навидался – отчего правый глаз, через который шрам тоже проходил, выглядел совсем зажмуренным, и староста выглядел так, как будто всегда прицеливался.

– Будь здоров, Иван Васильевич, – поклонился я, входя в его кабинет. Правда, обращение с «-вичем» ему по статусу не положено, но боярин, а, как и отец Викентия, из сынов боярских, но капелька лести еще никогда не вредила.

Староста, сидевший за столом, коротко глянул на меня, стоящего рядом. Да, вот так – кто главнее, тот сидит, кто ниже по статусу – стоит. Здесь арестованные и не мечтают о том, чтобы на допросе сидеть.

– Варфоломей Кравуч…? Не знаю я ничего ни про каких слонов! – внезапно рявкнул он, – Надоели уже ходить и спрашивать!

– Да я первый раз пришел… – растерялся я.

– Да тут до тебя еще приходили… Три раза!

Ишь ты. Оказывается, моя бредовая легенда кого-то заинтересовала. Вон, даже не постеснялись к старосте обратиться. К воеводе, надеюсь, ходоков не было? А то тот может, долго не разбираясь, решить наказать главного виновника, распространителя слухов о сибирских слонах.

– Я не про слонов, – коротко произнес я и, прежде чем староста ответил, я извлек из-за пояса то, что казалось мне бесполезным.

Свою приказную печать.

– Разбойный Приказ.

Брови Ивана Васильевича взлетели вверх, потом глаза совсем превратились в щелочки, сощурившись от сдерживаемого негодования. Наверное, так же возмутился бы начальник ОВД какого-нибудь российского города, узнав, что в его епархии мутят какие-то дела, не ставя его в известность, сотрудники МУРа.

– Что за дела у Приказа в Мангазее, дьяк…?

– Подьячий. Фёдор Тихонов.

– А начальник стола у тебя не Алексей Ерофеев ли?

– Он самый…

Бровь старосты чуть дернулась.

– …был. Только убили его, еще в начале лета. Зарезали.

– Ишь ты! – искренне опечалился Иван Васильевич, – Я ж знал его, такой человек был! А уж как сыскное дело знал, э-эх…

Я подождал, не станет ли староста спрашивать, как поживает шрам на щеке моего покойного начальника, да хромал ли тот по-прежнему. А то я не понял, что это проверка была и прекрасно староста знает, что дьяк Алексей мертв. Но нет, больше он подлавливать меня не стал, собрался, сцепил пальцы в замок.

– Так что за дела у Приказа в моем городе, подьячий Федор?

Я оглянулся, посмотрел на запертую дверь:

– Про разбойничьего главаря Леонтия-Любимца слышали?

– Слышал, – чуть подумав, кивнул староста, – под Москвой безобразил. Только ж -год как про него уже не слышали?

Еще бы. Аглашка, подумав немного, выдала мне просто идеальный вариант – главаря, который был стопроцентно мертв и о смерти которого не менее стопроцентно никто не знал. Потому что он имел глупость сойтись на ножах со скоморошьей ватагой Краснолицего Фатьки, отчего и пропал без вести. Болота под Щелковым глубокие… А никто об этом не узнал – потому что Любимец был связан с другими главарями подмосковных, да и не только, банд, которые могли обидеться на то, что их дружка порезали какие-то скоморохи. В общем, ватага Фатьки единогласно решила никому о судьбе Леонтия не рассказывать. Ну пропал и пропал, что бухтеть-то?

– Потому что, – я чуть понизил голос, – раскрыл Ленька рот на кусок, который не смог разжевать.

И я ткнул палец в потолок. Староста посмотрел туда же, после чего перевел взгляд на меня:

– Сокольники? – сообразил он, что я намекаю на царскую резиденцию. Правильно – дураков среди погибельных старост не бывает.

– Они, – кивнул я, – Вся его ватага там полегла.

– Вся… – опять-таки сообразил, к чему я веду староста.

– Вся. Кроме самого Леньки. Выдернул он свой хвост, да в бега и подался. Только успел перед этим из царской казны одну вещь украсть…

– Какую? – Иван Васильевич аж подался вперед.

– Про то мне неизвестно, – развел я руками, – Приказ был: Леньку-вора найти, изловить и в Москву доставить.

– Так он что, здесь у меня, в Мангазее?

– По сведениям – да. Прячется в городе где-то.

– Так… Почему тогда этим делом не Приказ Тайных… – глаза старосты чуть расширились, – Сокольник… Видели на Мангазее царского сокола…

– Может быть, – тут же сориентировался я, поняв, что моя выдумка про поиски похищенного неизвестно чего, в голове старосты начала обрастать подробностями, о которых я и не подозреваю, – Может быть, краденое с двух сторон ищут, и Разбойный Приказ, и Тайный. Про то мне неизвестно.

Староста задумчиво кивнул головой. Все правильно – кто ж в такие подробности будет какого-то подьячего посвящать?

– Зачем прибыл, что надо – неизвестно, да про то у сокольников и не спрашивают… – размышлял староста вслух, – Может, Леньку того же и ищет… Постой, подьячий Федор, а ко мне-то ты зачем пришел? Спрятался ты ловко, весь город про английского охотника на слонов знает, но никто ни сном ни духом про то, что ты из Разбойного. Даже русского в тебе не признают. Так зачем ты ко мне пришел? И почему не пришел СРАЗУ? Почему повеления Леньку того сыскать нам, в губную избу, не прислали?

Я наклонился вперед и чуть понизил голос:

– Протекает.

Староста сначала не понял. А потом понял:

– У меня?!

– Неизвестно. Может, и у нас. Не просто ж так Ленька на царскую казну прыгнул, кто-то помогает ему. Вот и велено мне было – никому, кроме поги… губного старосты, не признаваться.

– А зачем тогда признался?

– Не выходит у меня ничего, – развел я руками, – Не знаю я города. Среди явных обитателей Леньки нет, значит, либо тайком живет, на людях не показывается, либо и нет его здесь. Вот только…

Иван Васильевич и сам понял, в чем у меня затруднение. Хуже нет, чем искать что-то – и не находить. Может, это самое что-то не находится потому, что нет его. А может – потому что ты плохо ищешь. Вот и нервничаешь, вот и выдумываешь новые и новые способы сыскать потребное…

– Места, где человек тайком жить может, значит… Так может он просто в тайгу ушел?

– Не может, – покачал я головой. Это вопрос я предусмотрел и ответ на него продумал, – Ему с кем-то встретиться нужно, этот человек по тайге бродить, Леньку искать – не будет. А с кем-то слова передавать – так не верит Ленька никому. Здесь он, в Мангазее.

Староста снова задумался:

– Места, где человек скрыться может…

Я внутреннее напрягся. Для этого вопроса, вернее – ответа на него, я всю эту историю, с поисками якобы покраденного, и затеял.

– Запоминай, подьячий. Первое – терем Морозовых…

Оп-па. Я-то думал, что Дом, если и будет назван, то где-то в середине списка, а то и придется подводить к нему. А тут – раз и сразу.

– В боярском тереме? – с сомнением переспросил я.

– Там – первым делом. Морозовы, конечно, по правую руку царя сейчас стоят, но то – сейчас. Кто их знает, для чего им что-то из царской казны могло понадобиться, но если здесь кому и могло, то только им. Запомни, подьячий, любое царское дело всегда с боярами связано!

А и не любишь ты бояр, Иван свет Васильевич… Оно и понятно: взаимоотношения у царских слуг с боярами – как у полиции с, скажем, крупным бизнесом – вроде одно государство, но все равно эти богачи себе на уме…

– Терем Морозовых. Запомнил. Еще?

* * *

Староста назвал мне еще с десяток возможных мест, где может скрываться вор-Ленька – и церковь Осетровских, что интересно, тоже была в этом списке – и я уже собирался откланяться.

– Подьячий Федор, помог я тебе, помоги и ты мне, – глаза старосты собрались в узкие щелки.

– Чем же? – я искренне удивился. Вот правда – чем?

– Если вдруг наткнешься на следы Давыда Филиппова, Сергея Давыдова или Игната Филиппова – расскажи мне.

– Преступники?

– Наоборот. Честные купцы… были. А куда делись – неизвестно… Пропадают у меня люди в городе, подьячий, и найти не можем – куда. Вдруг да наткнешься на след, так не сочти за труд – сообщи.

Вот староста, вот жук. На ходу подметки режет. Приезжего подьячего – и того припряг. Но и отказываться – не вариант. Не делают здесь так. Неправильным считают.

– А подробности есть какие? Кроме имен?

– Вот что, подьячий Федор, отправлю я к твоему дому одного мальчишку…

Глава 5

Выйдя от губного старосты я вытер пот со лба. Мысленно, конечно. Не надо давать случайному свидетелю повод задуматься: а чего это англичашка нервничает? А о чем таком он говорил со старостой? А правду ли он рассказал старосте? А не поспрашивать ли его на какой-нибудь дыбе?

Нет, все прошло гладко. Мангазейский погибельный староста поверил в мою дезу про поиски схоронившегося где-то здесь татя, покравшего у царя-батюшки неизвестно что. Дал мне наводку на то, где его можно поискать. В том числе – и Дом. Теперь надо выждать несколько дней, пройтись по другим названным им местам, честно их проверить на предмет нахождения Леньки-Любимца, не найти – Ленька, вместе со всей своей бандой, уже год как гниет в подмосковных болотах – и прийти к старосте еще раз. Чтобы тот ввел меня в Дом. Предлог староста пусть сам придумает, кто я и зачем мне в Дом… Главное – потом самому не запутаться, кто я для кого. Максим Валентинов, она же Викентий Тимофеев, он же Бартоломью Крауч-младший, он же Варфоломей Кравуч, он де Федор Тихонов… Имен как блох на барбоске… кстати, собак здесь Барбосами почему-то не называют. Полканами – бывает, от героя популярного здесь фэнтези-романа «Сказка о Бове-королевиче», песиголовца Полкана. А Барбосами – нет.

Так, не о том думаешь, Полкан.

На то, чтобы проникнуть в Дом – у меня несколько дней. Максимум – две недели. Погибельный староста обязательно, вот просто к бабке не ходи, пошлет в Москву запрос, кто я такой и вправду ли тот, за кого себя выдаю. А так как интернет здесь плохой и покрытие сотовой сетью тоже не ахти – запрос поедет со скоростью конного всадника. Пока туда, да пока оттуда… сколько времени пройдет? Неет, это мы с девчонками на телеге три месяца ехали, а всадник – верхом, да меняя коней на ямских станциях. Да, даже в этом случае до Москвы за неделю он не доберется. А вот, скажем, до Тобольска – сможет. А я не знаю, есть ли возможность связаться на дальние расстояния с помощью амулетов или какого-нибудь Длинного Слова. Из Мангазеи – точно нет. А вот из Тобольска – не факт, не факт… Поэтому я заранее закладываюсь на то, что через две недели погибельный староста узнает, что ему вешали на уши, за неимением здесь лапши – квашеную капусту. К этому моменту мы с девчонками уже должны добраться до Источника и исчезнуть из города. Плюс – через две недели, по рассказам местных жителей, уже может выпасть первый снег. И если мы не сможем к этому моменту утащить Источник – то можно уже и не дергаться, а рвать когти отсюда, чтобы попробовать через год. Зимовать в Заполярье я не хочу…

* * *

Староста озадачил меня общественной нагрузкой в стиле «Пойди и найди». Пропадают в Мангзее люди, а ты, подьячий, когда будешь по углам шариться, заодно и людишек этих поищи, может, где завалялись. Хотя ситуация, конечно, интересная. Грабители и разбойники тела обычно не прячут, налетели, перебили – и назад. Маньяки сейчас не в моде, по крайней мере, за год службы в Разбойном Приказе я не слышал о таком. Хе-хе, а само слово «маньяк» – слышал, так здесь падающие звезды называют.

Еще староста обещал послать ко мне человека, который мне расскажет подробности. И человек этот пришел ко мне уже через день.

* * *

– Будьте здоровы.

– Будьте здоровы.

Однако. Я ожидал… ну, кого-то типа… типа меня. Розыскника. Сыскаря. Подьячего. Ну а что староста его мальчишкой называет – в его возрасте все, кто моложе тридцати, уже мальчишки. Нет, ко мне пришел натуральный мальчишка. Какой-то Гарри Поттер.

Молодой парнишка, честное слово, даже моложе меня, лет семнадцать максимум. Тощий, чернявый, из-под снятого колпака рассыпались взлохмаченные волосы. И в очках! Точно таких же, какие иногда носит моя Настя. Честное слово, если б у него был шрам на лбу в виде молнии – я бы не удивился.

– Александр Давыдов. Сын купца Давыда Филиппова, прозванием Колокол.

Давыд Филиппов. Один из пропавших. А это, значит – сын…

– Варфоломей Кравуч. Английский дворянин.

Судя по лицу мальчишки он слабо понимал, зачем его отправили к какому-то английскому дворянину. Но задавать вопросы не стал, чем заработал в моих глазах несколько баллов. Тебе сказали, что я могу найти твоего отца? Сказали. Значит, кто я такой – дело десятое. Хоть английский дворянин, хоть китайский священник. Как говорил мой отец: «Вам шашечки или ехать?».

Александр присел за стол и посмотрел на меня, сидевшего напротив. Я сцепил руки:

– Рассказывай.

– Что рассказывать? – вздрогнул он.

Так. Минус балл.

– При каких обстоятельствах пропал ваш отец и те, кто пропал с ним.

– Дядя Игнат и брат Сергей.

Ага. Родственники, значит.

– При каких обстоятельствах это произошло? – я опустил одну руку под стол и так, чтобы парнишка не заметил, показал кулак. Дита, выглядывавшая из стены в углу, показала мне язык, но все же убралась. Наверняка теперь торчит где-то там, где ее не видно и подслушивает, о чем разговор. Своим девчонкам о том, кто это ко мне пришел и зачем, я не рассказал. Из чистой подлой вредности. Вот они и подсылают шпионку, подсыла, как на Руси говорят. Из той же вредности.

– Сначала пропал отец…

Так. Стоп.

– То есть, они не одновременно исчезли?

Я-то полагал, что все трое вместе куда-то отправились и в этой куде – исчезли. А здесь какая-то фигня поинтереснее произошла…

– Нет. Сначала отец, потом, через несколько дней – дядя, и неделю назад – брат.

Оригинально. Я почувствовал совершенно неуместный азарт. Эй, Викентий, ты в Разбойном Приказе больше не служишь и расследовать каждое преступление не обязан. И все равно – инстинкты сыскаря, воспитанные во мне за год службы, уже подняли голову. Мне УЖЕ стало интересно, что же здесь произошло.

– Сначала про отца.

* * *

Если кратко – сначала пропал без вести отец Александра. Скромный купец, торговец мехами – то есть, обычное занятие для Мангазеи – вышел из дома… И всё. Больше купца никто не видел. Как корова языком слизнула. Было это с месяц назад, то есть, опрашивать свидетелей по маршруту его предположительного следования бесполезно. Ну, чтобы хотя бы понять – где он еще был, а где его уже не было.

Потом точно также бесследно и на ровном месте пропал дядя Игнат. Разве что отец шел вечером и к какому-то своему приятелю, а дядя – днем и к погибельному старосте, поговорить о том, как продвигаются поиски отца…

В этом месте я почувствовал неладное. Точно помню, что между исчезновением отца и дяди мальчишки прошло несколько дней. И это не «целых несколько дней», а «всего несколько дней». Мобильников здесь нет, телефонов – и тех нет, поэтому просто пропажа человека – еще не повод для беспокойства. Ну, мало ли – срочно уехал по делам, загулял, запил. Даже у нас, в двадцать первом веке, дело о пропаже человека через несколько дней не возбудят. А здесь – мало того, что староста взялся за поиски, так еще и всего через несколько дней уже можно было ожидать результатов. То есть – не просто поиски. А АКТИВНЫЕ поиски. Похоже, «скромный» купец был связан какими-то делами с губным старостой, и не факт, что это были законные дела-делишки.

Блин, Викентий, ты еще на Москве влип в боярские разборки и, похоже, опять влезаешь во что-то дурнопахнущее… Нужно быть крайне осторожным…

Тут же вспомнилась шутка: «Если этикетка на купленной бутылке водки наклеена абы как, бутылка заляпана каплями клея, акцизной марки нет, а на поверхности напитка плавают радужные пятна – такую водку следует пить крайне осторожно!». Смысл шутки понятен – такую бутылку нужно выкинуть, а не пить, хоть сколь угодно осторожно. Вот и ему стоит обойти эту историю десятой дорогой, а не «осторожно» в нее лезть. Хотя… Никто ведь, кроме инстинкта сыскаря, не требует, чтобы он непременно это расследовал, верно? Просто выслушай – и забей болт. И тогда ничего не случится. Наверное.

Осторожный, обиняками, расспрос, показал, что никаких общих дел у купца Давыда-Колокола с губным старостой не было. Или Александр о них не знал. Второе – вероятнее, мальчишка был аж третьим сыном, никакое более или менее серьезное наследство ему не светило, поэтому он занимался чем-то типа научных исследований в области Слов. То ли новые придумывал – хотя я не уверен, что обычный человек вообще может их придумать – то ли как-то хитро их компоновал… Я не вникал, к проблемам его семьи это точно отношения не имеет.

Следом за отцом и дядей исчез Сергей, старший брат Александра. И снова посреди бела дня. Да к тому же Сергей, уже настороженный – не напуганный, нет, паренек был крутой – пропажей отца и дяди, был вооружен. И не просто саблей там, а двумя пистолетами. Вместе с пистолетами и пропал. И – ни звука ни выстрела.

Ах, какая интересная история! Даже жалко, что я так никогда и не узнаю, что там произошло!

Что-то загрохотало за дверью, послышался топот ног и в комнату влетел мой человек в доме Морозовых, он же – агент «Аглая».

Аглашка, короче говоря.

– Аммм… аммма… ммм! – промычала она.

Со стороны, для других людей, это, наверное, выглядело, как будто ее накрыл внезапный приступ косноязычия. Ну, или как будто она по жизни такая ненормальная. Судя по выпученным глазам – Александр решил второе. Ну а я видел, что рот моему н ев меру энергичному агенту зажимает невидимая никому кроме меня Дита.

– Кто это? – пролепетал Александр.

– А это дочка моей хозяйки домашней. Девица несколько умом скорбная…

– Мрррфррр! – что-то произнесла «скорбная умом девица». Наверное, хотела опротестовать мои слова. К счастью, Дита ей этого не дала. Однако надо спасать ситуацию – долго бесовка тоже не продержится, она в воздействии на реальный мир слаба.

– …так что, Александр, я твое дело понял, передай старосте Ивану, что наша с ним договоренность будет выполнена. Если, конечно, это будет в моих силах…

– Ты… ты найдешь отца?

– Я постараюсь, – все же вильнул взглядом я. Сложно, очень сложно врать, когда на тебя глядят с такой надеждой…

– А сейчас, Александр, я бы попросил оставить меня и вот эту девицу. Прошу прощения, что вот ТАК наша встреча закончилась.

Мальчишка заверил, что ничего страшного, он все понимает, и исчез. Я повернулся к Аглашке:

– Ну и какого…?!

– А чего она?! – завопила скоморошка, наконец-то отпущенная Дитой.

– Она? Чего – ТЫ? – я медленно подошел к Аглашке и так зыркнул на нее, что он отшатнулась и села. Не на пол, к счастью, а на лавку.

– А что я?

– Аглаша, ты же видишь, что у меня сидит какой-то незнакомый человек, и собиралась при нем рассказать что-то важное?

– Но не рассказала же!

– Только потому, что Дита тебя вовремя остановила…

– Но не рассказала же!

– Аглаша!

Она скрестила руки на груди и обиженно отвернулась:

– Я… бегу к нему… а он…

Аглашка всхлипнула. Я почувствовал себя монстром и чудовищем. И еще свиньей. Потом взял за горло грызущую меня совесть, чтобы сделать скоморошке втык на тему бдительности:

– Аглаша, этот парнишка прислан ко мне губным старостой. И я не уверен, что он не подсыл. Кто его знает, что бы он мог услышать от тебя и что из твоих возгласов понять. Впредь будь осторожнее. Ты меня поняла?

– Поняла…

– А теперь, когда посторонних здесь нет – что ты хотела рассказать?

Аглашка тут же забыла все обиды и подпрыгнула, как на пружине:

– Я нашла способ, как тебе в дом пролезть!