Текст книги "Мангазейский подьячий (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Холопка. Ираидка. Которую я в свой первый приход в твоей дом связал. Чтобы тебя в чане застать.

Боярыня заморгала. Она искреннее не понимала, ЗАЧЕМ мне это знать. И не знала, какой ответ будет правильным. Учитывая, что одним из вариантов, которые могут последовать за неправильным ответом, включал в себя отрубленные руки. Понятное дело, что калечить ее я бы не стал! Но она-то думает иначе!

– Не убивала я Ираидку… – произнесла, наконец, она, – Я эту дурочку конюхам отдала, чтобы те выпороли ее, а у нее, как только кнут увидала, сердце и остановилось. Зачем мне ее убивать-то? Так холопок не напасешься.

Ладно. Похоже, боярыня все же не из тех, у кого от злобы срывает башню, а, значит, с ней можно договориться.

Я снова приблизил свои глаза к ее глазам:

– Запомни, боярыня Морзова. Наши рода – враги и, случись нам столкнуться в будущем, пусть победит тот, кто сильнее окажется. Но здесь и сейчас запомни одно – не надо пытаться мне отомстить. Не надо пытаться строить против меня козни. Не надо пытаться ударить мне в спину. И вдвойне, втройне не надо пытаться причинить вред моим родным и друзьям. Помни, что с этого момента ты живешь в долг, руки свои носишь – в долг, глазами своими смотришь – в долг. И долг этот твой – передо мной. И я в любой момент могу его взыскать.

Надо же, как сурово получилось. Аж самого проняло. Судя по расширившимся глазам боярыни – ее тоже. Она молча стояла, когда я разрезал веревки у нее на руках и ногах, молча размяла кисти.

– Я запомнила, боярин Викентий, – произнесла она, наконец.

И столько обреченности было в ее голосе, что, пусть это будет сколь угодно неправильно, но я не смог оставить ее – такой. Я наклонился к уху боярыни и тихо произнес:

– Мы – враги, боярыня Марфа, но если бы не это – я бы не устоял перед твоим предложением.

Брови Морозовой взлетели в секундном недоумении… А потом она вспомнила. И ее щеки немного порозовели.

Глава 47

Впрочем, боярыня Марфа не заслуживала бы свою репутацию, если бы ее можно было надолго выбить из колеи, тем более – немудрящим комплиментом. И, хотя ей определенно было приятно – а покажите мне женщину, которой не понравится похвала ее красоте, особенно если годы берут свое и сомнения в этой самой красоте нет-нет, да и настигают – но почти тут же ее взгляд, брошенный на меня, явственно изменился. Нехорошо так изменился. Нет, в нем не появилась какая-нибудь ненависть, злоба, коварство или еще что-то такое подобное. Наоборот, в нем появилось… уважение, что ли. Если раньше в ее глазах я был чем-то вроде удачливого воришки, то сейчас в ее глазах некий «боярин Викентий» поднялся до уровня равного по статусу. До уровня того, кого надо УЧИТЫВАТЬ. И вот этот учет в ее глазах и появился. Боярыня явно размышляла, куда в своих раскладах можно втиснуть такую интересную карту, как я.

– Ты меня отпустишь? – спокойно спросила она.

Я молча указал на дверь церкви.

– Просто так? Без всяких условий?

– Условия я назвал. Я сказал – ты услышала.

Боярыня вспыхнула лицом, явно припомнив свою минутную слабость перед моими жесткими словами. Вспыхнула – и погасла. Ей бы в покер играть, цены б ей не было…

– Может, дашь одного из своих холопов проводить меня к дому? Ночами в Мангазее небезопасно.

Я спокойно посмотрел на нее. Ах ты ж, лиса Патриеевна… Из тех лис, которых «кумихо» кличут. Можно подумать, я не заметил взгляды, которые она бросала на моих девчонок, на мою команду. Морозова определенно не понимала, кто это такие, как мы связаны друг с другом, и своим вопросом осторожно прощупывала почву, пытаясь это понять. А заодно и понять – кто же я такой? Сам по себе я такой ловкий или за мной кто-то стоит? Ну что ж, придется притворяться, что я – не просто невезучий подьячий Разбойного Приказа, влипший в боярские интриги, как лягушка в мясорубку, а некий хитроковарный продуман, ведущий свою таинственную игру с некими загадочными целями.

Одиночку – сметут, перед членом группы – остановятся. Ну, или хот бы поостерегутся.

– Небезопасно, – чуть улыбнулся я, – Для боярыни.

Ага. Для менталистки, которая одним движением бровей может любую гопоту связать в три узла. Да она голышом с мешком золота через всю Русь может пройти, без всякого риска. Ну, если, конечно, на другого боярина не наткнется.

Что, боярыня Морозова, глазки-то сощурились на секундочку? Так и осталось непонятным: холопы это мои, дворяне ли или какие-то люди, которые помогают мне во имя неизвестно чего. Думай-думай, ломай голову. Чем гуще пыль – тем проще скрыться.

– Вопрос у меня к тебе есть, – наконец сказала она, – Ответишь?

– А зачем мне это? – снова полуулыбнулся я. Улыбайтесь, это всех раздражает. А еще улыбка говорит о том, что вы спокойны и полностью контролируете ситуацию. В отличие от вашего собеседника.

– Я дам слово, что не трону тебя.

– Слово боярыни Морозовой? Осетровские, наверное, то же ему верили.

– Нет! – Морозова взвилась, я ненароком угодил в больное место. Похоже она и вправду гордилась своим честным словом, – Как раз Морозовы никогда ничего Осетровским не обещали! Мы потому и были выбраны… и выбрали их, потому что никаких договоров между нашими родами не было. И клятвопреступления не было бы тоже.

Интересно, я-то сумел удержать покерфейс? Ведь такая оговорочка промелькнула, такая… Что все мои планы могут похериться.

– Так я могу задать вопрос?

– Можешь, – усмехнулся я уголком рта.

– И ты на него ответишь?

– Отвечу, – другой уголок.

Боярыня задумчиво посмотрела на меня.

– Ответишь правду? – наконец уточнила она.

– А вот это будет зависеть от вопроса.

Во время разговора мы потихоньку смещались к ее резному креслу, так и торчащему посреди церкви. И Морозова уже почти было нацелилась усесться в него, но я преспокойно обошел ее и уселся сам. Закинул ногу на ногу и посмотрел на нее добрым взглядом. Еще одна проверочка, может быть, даже машинальная. Уступи я ей место, как требовали годы воспитания в двадцать первом веке – и оказался бы в положении подчиненного. Не фактически, но психологически.

– Добрый хозяин гостям сесть предложит, – произнесла она, остановившись рядом со мной.

– Добрый гость незваным не приходит.

Морозова постояла несколько секунд, неподвижно, как вбитый гвоздь, даже не качнулась.

– Зачем тебе Тувалкаин? – спросила она, – Ведь второго Источника у тебя нет?

Как я вовремя зубами клацнул, придерживая свой болтливый язык… Который чуть не выдал, что Тувалкаина у меня-то и нет вовсе.

– Нет, – усмехнулся я, – Совсем нет.

Судя по снова чуть сощурившимся глазам, Морозова заподозрила, что у меня где-то припрятан целый склад Источников.

– Венец… – тихо произнесла она, думая о чем-то своем, – Но… Даже если и так…

Она снова посмотрела на меня:

– Для кого ты его похитил?

– Для себя.

– Врешь, – уверенно сказала она, – ты же не сумасшедший, чтобы решить, что сможешь сам…

Боярыня еще раз перевела на меня взгляд, на мое спокойное, безмятежное лицо с легкой улыбкой – надеюсь, все же легкой, а не дебильной – и тихо охнула:

– Не может быть! Ты точно сумасшедший! Тебя не примет никто! А удержаться ты не сможешь, у тебя ни рода, ни людей, ни силы!

– А у тебя есть и род и люди и силы, – согласно кивнул я, – Но это ТЫ стоишь передо МНОЙ.

Интересно, для чего ей был нужен мастер-артефакторщик? Легко прикидываться, что у меня есть какие-то глобальные планы на него, делая загадочное хлебало, но все же – за кого она меня принимает? Вернее, какие планы я, по ее мнению строю?

– Не вздумай, – серьезно сказала Морозова, – Это не угроза, боярин Викентий. Не по рту кусок хочешь откусить, рот порвешь.

– Даже очень большой кусок можно съесть, если откусывать от него понемногу.

Я прям как восточный мудрец: произнес некую глубокомысленную невнятицу, а желающие пусть разыскивают в ней тот самый глубокий смысл, пока не утонут. А ты сидишь, в позе Конфуция, весь такой мудрый-премудрый. И фиг тебя знает, был ли вообще в твой словах смысл, хоть глубокий, хоть мелкий.

– Отдай! – явно нашла какой-то Морозова, – Отдай Тувалкаина! Я двадцать лет его заставить не могла, думаешь, что ты справишься?! Отдай и Богом клянусь – по правую руку от меня встанешь!

– Ответы и вопросы закончены, – я встал, – Добро пожаловать отсюда.

Она проследила взглядом направление, которое указывал мой палец. Взгляд уперся в церковную дверь. Боярыня тяжело вздохнула:

– Когда поймешь, что… Приходи ко мне. Мое предложение все еще будет действовать. И – я поклялась, что не трону ни тебя, ни твоих друзей, ни твоих родных. Можешь быть спокоен.

* * *

Я проследил за тем, как тоненькая фигурка спускается по тропинке от церкви к городу, и закрыл дверь:

– Все собираемся! Нужно успеть исчезнуть отсюда, пока она до дома не добралась!

– Так она же слово дала, – с сомнением произнесла Клава.

– Слово – это хорошо, но дело – лучше.

– Бояре так просто словами не разбрасываются.

Я, двинувшись было к входу в крипту, тормознул:

– Не разбрасываются?

– Нет.

– Тогда вспомни – что она пообещала?

– Что никто не тронет…

– Что ОНА не тронет. Возможно, даже, она имела в виду, что не отдаст повеления нас схватить. Но за своего сына она точно не клялась.

– Но…

– Клава, ты точно хочешь узнать, было ли это прямое и честное слово или слово с хитростью, двойным дном и тайными закоулками?

Моя пухляшка засопела, но промолчала. Развернулась и пошагала за остальными. Бывшая княжна явно немного идеализировала бояр, если думала, что Морозова не найдет способ обойти собственное же обещание.

– Мурин, все готово? – спустился я в крипту.

– Да.

Лестница от неприметной двери в углу церкви изгибалась под землю и выходила в помещение длинного подземного зала, где лежали тела Осетровских. А под этой лесенкой была еще одна дверца, совсем уже крохотная – по крайней мере, входя в нее, я чувствовал себя так, как будто в окошко вылезаю – для небольшого помещеньица, вроде кладовой. Ну, как небольшого – я видел квартиры-студии меньшей площади. Но это там, в России двадцать первого века. Здесь же, на Руси семнадцатого, жили широко и даже какая-то подземная кладовка в соборе была достаточного размера, чтобы в ней могли заночевать мы все ввосьмером. Собственно, Мурин, по моей просьбе, и разложил здесь на полу набитые пересохшей соломой тюфяки, одеяла, подушки, перенес из подземелий грязную посуду, недоеденные корочки хлеба и тому подобный реквизит. Разложил все это в художественном беспорядке, так, чтобы у любого, кто доберется до этой подземной комнатенки, сразу же в мозгу загорелся однозначный ответ на вопрос: «Где вся эта шантрапа пряталась, пока мы стерегли их в церкви?». Чтобы никому в голову не пришло искать какие-то тайные проходы, или паче того – подземелья.

Думаете, кто-то умный – не будем показывать пальцем кто, потому что этот кто-то от нас ушел – может догадаться поискать в крипте? Простукать… хотя зачарованный тайный ход таким способом не найдешь… ну, не знаю – наверняка есть способы отыскивать и вскрывать тайные ходы, будь они хоть трижды зачарованы. И если воспользоваться этим ходом в крипте, то…

То тут главное одно – сначала найти крипту.

– Все ушли? Всё забрали?

Разноголосица ответов подтвердила, что да все и всё.

– Ну смотрите, потом не жалуйтесь.

Я из родовых подземелий прихватил, кроме Источника, только взятый из архива дневник основателя рода, солидную книженцию, в кожаном переплете, окованную по углам сталью. Не удивлюсь, если выяснится, что однажды предок Осетровских отбивался ею от стаи волков. В центре обложки красовалась металлическая накладка в виде того самого волка, оскалившего клыки.

Я еще раз обвел всех взглядом – Дита показала язык – и махнул рукой:

– Давай, Мурин…

– Стойте, стойте! – вдруг вскрикнула моя скоморошка, – мы Мартына забыла!

Так. Стоп. Кого?!

– Кого?!

– Кота нашего!

Тьфу ты. Я и забыл, что они кота завели, серого и полосатого. А еще я думал…

– Он же в доме остался?

– Нет, он потом в церковь пришел. Как только и нашел нас, такой умница… А сейчас он, наверное, под землей, ему там темно и страшно… – трагическим голосом произнес Аглашка.

– Мяу, – раздалось за ее спиной.

Искомый Мартын, он же серая приблуда, сидел на груди мертвого стрельца и вылизывал лапу. Причем с таким видом, как будто это он здесь всех положил в одну калитку, и чтобы вы вообще без меня делали, кожаные мешки…

– Мартынка!

Кот стоически перенес подхватывание и тисканье, но, судя по морде, с превеликой неохотой.

– Давай, Мурин, – повернулся я, – Только побыстрее, пока не вспомнили, что забыли еще какую-нибудь Буренку.

Тот достал из-за пазухи здоровенный ключ – будь он золотым, по размеру как раз походил бы на Буратинин – подцепил ногтями и вынул из бревенчатой стены пробку, скрывавшую потайную скважину, вставил в нее этот ключ и повернул полный оборот.

Собор вздрогнул, пол заходил ходуном, из дверей глухо чавкнуло и запахло сырой землей. Старый Азарий, отец Мурина, владел сильным Земляным Словом. Которое вложил и в несколько амулетов. Один из них – тот, что позволял поднимать холм вместе с церковью, чтобы она всегда была выше городской. А этот – прятал вход в подземелье. Надежно.

Если сейчас спуститься по лестнице, то вместо входа в крипту ты увидишь ровную земляную стену. Нет, крипту не засыпало. Она осталась все такой же, и те же самые гробы в ней стоят на прежних местах. Только все помещение, вместе с гробами и тайным проходом в подземелья, опустилось вниз. Под землю. Метров на двадцать.

Глава 48

У погони одна дорога, а у беглеца – тысяча. Как-то так, вроде бы, говорят. Красивая раза, и как любая красивая фраза – она неверна. Вот, например, у меня из Мангазеи только два пути: либо по дороге, той самой, по которой я и прибыл сюда, либо по реке. Самолетом отсюда улететь не получится. Потому что не изобрели их еще, самолеты, и встречаются они только в сказках. В виде ковров. Нет, теоретически, я, конечно, могу двинуться в любом направлении просто по тайге. Только не сделаю этого. Я, как бы, существ городское и к выживанию в тайге – тем более, в зимней тайге – не очень приспособлен. Я там заблужусь ко всем… блинам, блин. А уж орудовать ночлег и найти пропитание – не смогу точно. Я трезво оцениваю свои умения и возможности. И это еще – без учета того, что я не один, со мной тут уже десяток человек собрался, причем большая часть из них – девушки. Не-не-не, пешие походы по лесу не подходят, только путешествие с хотя бы относительным комфортом.

А, значит, теоретически мы имеем тысячу путей для бегства, а практически – только два. Дорога и река.

Вы, конечно, можете сказать, что боярыня Морозова пообещала, что не станет меня преследовать. Но, перефразируя одну известную пословицу про людей, у которых все под контролем… не слышали? «Тюрьмы переполнены людьми, у которых все было под контролем». Так вот, перефразируя ее: кладбища переполнены людьми, которые верили на слово. Мне совершенно не хочется узнавать, что я ошибся, поверив ей. Я лучше ошибусь, ей НЕ поверив.

Итак, у меня два пути. А если немного подумать – вообще один. Ехать по дороге – проще сразу сдаться, меньше сил потратишь. Потому что достаточно отправить одного быстрого гонца – и тот нас сразу же нагонит. А там – вернуться назад и отправить по нашему следу уже полноценную группу захвата. Не думаю, что вот эта груда мертвых тел, завалившая церковь – последние стрельцы Морозовых, людей у них хватит. Я это понимаю, значит, и боярыня этой поймет – никогда не считай противника глупее себя – поэтому у меня остается только река. А, так как брать лодку и садиться на весла – тот же самый вариант, что и с путешествием по дороге, значит, остается только договориться с одним из отплывающих кораблей, чтобы взяли на борт пассажиров. Причем в сам порт лучше не соваться – группу из десяти человек заметят, запомнят и расскажут. Расскажут, на какой корабль мы сели и в какую сторону отплыли. А там – погоня, корабль настигают и… Либо уступая угрозам, нас выдают, либо… либо история Мангазеи пополнится еще одним, бесследно исчезнувшим кораблем.

Куда не кинь – всюду клин, верно? По дороге нельзя, по реке – нельзя, и в порт нельзя. Куда деваться? Правильно – в порт. Нелогично? Логично. Порт – единственное место, где мы можем затеряться в толпе. Если Морозовы не поймут, на какой корабль мы сели – мы уйдем. Остановить один корабль – возможно. Ловить и обыскивать каждый корабль – невозможно. На это у них сил не хватит.

А как же мои рассуждения про то, что группа из почти десяти человек не может оказаться незаметной? Может. Если никакой группы не будет.

* * *

Ранним утром в порт вошел грузчик с мешком на плечах. Ну, «грузчик» – это зверское преуменьшение. В мангазейском порту, сами понимаете, был далеко не один грузчик. Они сновали туда-сюда, перенося в город товар, прибывший по реке из Лондона, Антверпена, Архангельска, либо же перенося из города товар, отправляющийся по реке в Архангельск, Антверпен, Лондон, в общем – были обычной частью пейзажа, привычной и примелькавшейся. Менее неприметными были бы разве что моряки и портовые девки.

Мешок чуть съехал с моего плеча – ну, вы ведь уже поняли, что этим грузчиком был я, верно? – и я чуть подкинул его, центруя.

Мешок пискнул.

– Тихо, – я легонько шлепнул мешок по упругой выпуклости, обтянутой мешковиной.

Как вы думаете, кто там притаился, в этом мешке? Аглашка? Хорошая версия и я бы предпочел, чтобы это была именно она. Во-первых, она, как бы, моя девушка, а таскать на плечах свою девушку – это правильно. Главное, конечно, чтобы она при этом не пыталась положить свои ноги тебе на плечи… шучу, конечно. Пусть кладет, я не возражаю… Так. О чем это я? Я чуть мотнул опущенной головой, отгоняя непрошенные фантазии о ногах на плечах… и все такое… А, ну да. Вторая причина, по которой я предпочел бы Аглашку – это то, что весит она гораздо меньше, чем Клава! Пухленькие девушки – прелестны и аппетитны… до тех пор, пока тебе не придется их носить. К сожалению, в моей команде мужчин всего трое, а девушек – целых пять. Три изображают груз в мешках – вон, мимо меня только что прошел Александр, бодро несущий Настю, вернее, конечно – мешок с Настей. «Бодро» – это не фигура речи, перед отправлением моя ведьмочка наложила на него Бодрое Слово, здраво оценив его комплекцию засушенного Гарри Поттера. Один Мурин, здоровенный лось, тащит тетю Анфию так, как будто всю жизнь вагоны с цементом разгружал. У него проблема была только с загрузкой – он жутко стеснялся, не зная, как взяться за мою тетушку. Видимо, от этого он постоянно брал мешок за какое-то не то место, отчего мешок хихикал, что смущало сына священника еще больше.

Трех девушек мы таким способом распределили, осталось две. Из них только Аглашку можно было переодеть в мальчишку, потому что у нее не было косы – вернее, была, но легко отстегивающая – так что вон она, скачет и грызет яблоко… кстати, где она его взяла? Хотя… странный вопрос, учитывая ее биографию, верно? Наверняка, где-то здесь грузили яблоки в бочки.

«Мальчишка» запустил огрызок в воду реки, поправил сползающую на глаза шапку и украдкой погрозил мне кулаком. Чтобы я не засматривался на стройную ножку портовой девки, мелькающую в разрезе сарафана. А чего грозить, можно подумать, я эту ножку раньше не видел – это же Дита! Ей тоже места на плечах не хватило, мальчик из нее – не очень, мальчиков с такой грудью не бывает, так что вариантов осталось немного. И, как я уже сказал – портовые девки здесь так же незаметны, как и грузчики.

Вот так вместо отряда из десяти человек, из которых шесть девушек, появились три грузчика, девка и какой-то пацан в колпаке не по размеру. Если Морозовы начнут опрашивать портовых – хрен кто нас вспомнит. Тем более что мы переоделись, в подземных закромах Осетровских нашлись некоторые запасы одежды.

Так. А куда мы, собственно, должны идти? Мурин еще вчера вечером договорился с капитаном одного из английских кораблей, чтобы взял на борт пассажиров. Причем пообещал такую сумму, что тот не должен удивиться, даже если бы мы нагрянули в костюмах цирковых клоунов, жонглируя бубликами.

Ага, похоже, вон тот – с красным английским крестом на флаге. По крайней мере, именно к нему двинулся Мурин.

Сходни, широченный деревянный помост, были перекинуты на берег, по ним катили бочки, ну и я тоже двинулся туда деловой походкой, вслед за Мурином.

– Куда? – тормознул того какой-то тип, то ли капитан, то ли какой-то боцман. А, может, и просто приказчик, который следил, чтобы погрузили именно то, что куплено, а не что попало в мешках.

– Уговор, – не останавливаясь, бросил сын священника и двинул дальше. Приказчик больше вопросов не задавал и меня пропустил уже просто так.

* * *

За кормой бурлила серая вода, вдалеке исчезли за поворотом желтые кубики домов Мангазеи, мне на нос опустилась первая снежинка.

Надо же, снег… Нет, я не удивляюсь снегу в сентябре, в конце концов, мы – за Полярным кругом. Просто в свое время я поставил себе дедлайн – добраться до Источника до первого снега, иначе нас просто по следам попалят. И вот он – первый снег, и Источник у меня, и мы благополучно убрались из Мангазеи.

Остальные решили не испытывать судьбу и остались внизу, в каютах, если таким громким словом, конечно, можно назвать узенькие помещения, отделенные дощатыми перегородками, где с трудом помещалась койка и… и всё. Не туристический лайнер, обычное торговое судно. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Мало ли кто проплывет мимо, да посмотрит на английский корабль, да увидит на палубе каких-то девчонок, да мало ли кому потом расскажет… Нет, лучше уж перебдеть. А я вот вышел, о чем теперь жалею – ветерок вдоль реки дул все же бодренький. Я натянул меховой колпак поглубже. Нет, что ни говори, а эти русские колпаки, хоть и смотрятся не так круто, как широкополая английская шляпа – благополучно оставленная мною в подземелье и теперь укрытая десятками метров земли – но по нашему климату они гораздо лучше.

Может, кстати, я и зря шляпу оставил. Сейчас можно было бы пафосно выбросить ее за борт, прощаясь с, честно говоря, поднадоевшим образом английского чудака Барти Крауча-младшего. Благо что все, кто его знал, остались в Мангазее.

– Ну что, мистер Крауч, так и не нашли своих слонов?

Тьфу ты. Совсем забыл, что Мангазея – город все же относительно небольшой, и даже капитан корабля, зашедший буквально на пару дней, услышал сплетню про чудака, который хочет найти слонов в Сибири.

Я обернулся. Капитан, тип с острыми шильями усов и треугольной рыжеватой бородой, смотрел вежливо, но я мог бы поклясться – внутри он весело похохатывает. Ладно… Я тоже люблю пошутить…

Сделав страшное лицо, я быстро посмотрел туда-сюда и прижал палец к губам:

– Вы с ума сошли?! Кто-то может услышать! Мне и так пришлось бежать, пока эти проклятые русские не поняли, что я всё знаю!

По лицу капитана пробежала сложная гамма эмоций, от недоумения, через осознание, к пониманию. Наверняка он не понимал, зачем мы с такими предосторожностями загрузились к нему на борт, зато сейчас в его голове щелкают шестеренки, вставляя на место кусочки паззла. Ну а то, что у него в этом паззле какая-то чушь получается – я, ей-богу, не виноват. Почти.

– Вы… – медленно проговорил он, невольно понижая голос, – Хотите сказать…

Я оглянулся еще раз и приблизился к капитанскому уху:

– Я их видел. Вот так же, как сейчас вижу вас.

Судя по взгляду, картина мира капитана рушилась:

– Но… Как же… Ведь зимой им холодно.

– Этим тварям нипочем мороз, капитан Харди. Они обросли рыжей шерстью, что твой стог сена. Огромный стог, высотой с мачту вашего корабля.

– Ну уж…

– За пол-мачты ручаюсь. Они огромные, огромные! А их бивни… Они загибаются кольцом, раза в два больше, чем у любого слона!

Капитан Харди уже поверил мне безоговорочно.

– Русские их прячут. Не знаю, зачем. Может, хотят однажды обрушить рынок слоновой кости.

– А вы, мистер Крауч, вы не добыли одного из них?

– Как? Как я должен был это сделать? У них шкура – вот! В ладонь толщиной! Чем ее пробьешь?

– А выкопать ловчую яму?

– Яму?

– Ну да.

– Величиной со слона?

– Ну…

– А потом как-то уговорить слона в нее забраться?

Капитан почесал в затылке, прикидывая, как бы он мог заполевать мамонта. Ничего, до Архангельска времени много, я тебе таких охотничьих баек расскажу, на всю Англию хватит.

Похоже, я становлюсь первоисточников байки про сибирским мамонтов.