Текст книги "Мангазейский подьячий (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 31

Кондратий, Кондратий, куда ж ты подевался…

Вообще-то, наметки на ответ на этот вопрос у меня есть. Я, в конце концов, не кто попало, а подьячий Разбойного Приказа, сыскарь, и пусть сыскной стаж у меня – всего год с небольшим, совсем крошечным хвостиком, но за этот год меня многому научили. Многому из того, что просто не может знать погибельный староста из города на краю света. Поэтому то, что для него – загадочная загадка, то для меня – легкая разминка… Надеюсь.

Я сделал то, что всегда делают в фильмах про маньяков… нет, не вырезал напрочь группу подростков, оставив в живых одну девственницу. Я имел в виду не ЭТИ фильмы о маньяках, а те, где их ищут. Помните? Там всегда наносят места убийств на карту, внимательно смотрят на нее и говорят: «Если соединить эти точки, то получится изображение лица Джека Воробья, только без серьги в ухе. Значит, следующее убийство произойдет вот здесь, на мочке уха!». Ну или как-то так. Я, если честно, такие фильмы не особо-то внимательно смотрел. Но поступил примерно так же – собрал всех жертв Кондрата, выписал места их нахождения – и дома, по новой разложив квадратики-домики, отметил эти места бусинками.

Нет, лицо Джека Воробья не получилось. А получилось… что-то вроде толстой гусеницы, полукругом охватывающей… Родовую церковь Осетровских. И ко мне он прицепился когда? Тогда, когда мы с Настей от этой самой церкви отходили. Что это может означать? Что Кондратий защищает и оберегает церковь. Или то, что спрятано в церкви. Например, потайные ходы рода Осетровских. А это, в свою очередь, означает, что Кондратий связан с моей погибшей семьей. Человек, который одновременно связан с Осетровскими и их церковью… никто на ум не приходит?

Отец Азарий!

Если он и не сам Кондратий, то явно его знает… а то, что не он сам – это вероятнее всего. Дело даже не в том, что у священника борода, как у старейшины гномов, а у ночного Кондратия я вовсе никакой бороды не заметил. Рост. Отец Азарий – роста среднего, сложения плотного, а Кондратий, насколько я смог рассмотреть – выше среднего и сложения стройного. Разные это люди, разные. Но то, что связаны друг с другом – очевидно.

Что мне теперь нужно делать? Идти к отцу Азарию и брать его за бороду, мол, где проход в Дом? Ага, щас. Даже если не брать в расчет то, что он знаком с убийцей, который может прикончить меня, просто посмотрев в спину и прошептав Мертвое Слово. Ну пришел я, ну взял за бороду… И что? Отец Азарий скажет, что никаких тайных проходов не знает и поэтому грядеши себе, молодой человек, камо хотите. И что я с ним сделаю? Соли на хвост насыплю? Нет, тут нужно договариваться по-хорошему. А как именно – я еще не придумал. И думать надо быстрее – вот-вот досюда дойдет информация о том, что я – самозванец. Придут суровые люди с суровыми лицами и сурово скажут…

– Подьячий?

Да, вот именно это и… Что?!

Пока я шагал по улице, размышляя над тем, что делать, пред моими глазами возникло серо-зеленое сукно кафтана. Я медленно-медленно поднял взгляд. Сверху вниз, с высоты своего роста, на меня смотрел царский сокольник. Тот самый, который в кабаке раз закусился с Морозовым-средним.

Человек, с которым не ссориться категорически нельзя.

* * *

Вы никогда не задумывались, чем царь отличается от боярина? Почему вот именно этот чувак носит корону и ему все подчиняются, а не, скажем, Морозов или Телятевский? У царя Источник – так и у бояр Источник, у царя Повеление – так и у бояр Повеление. Так-то оно так, да не так. У царя Повеление не простое, а Царское. Знаете, чем оно от боярского отличается? Тем, что Царского Повеления слушаются ВСЕ. Ага, вы правильно поняли. Даже бояре. Может, это особенность царского Источника, не знаю, только династия Рюриковичей не сходит с трона уже семьсот лет. Потому что стоит какому-то боярину зазнаться не по чину – царь может ему приказать, к примеру, отдать Источник. И боярин – отдаст. И станет… да, собственно, никем. Вернее, сначала никем, а потом – покойником. Мало ли найдется желающих отомстить тому, кто уже не ответит? И пусть за семьсот лет такого не произошло ни разу – сама возможность неплохо охлаждает горячие боярские головы.

Какое отношение все это имеет ко мне? Самое прямое. Я, если вы не забыли, собираюсь объявить себя преемником рода Осетровских и вернуть род на политическую арену. Не то, чтобы мне этого прям хотелось, но так уж звезды сложились. И вот – получаю я Источник, прихожу к царю, говорю, так, мол, и так, царь-батюшка, я – последний из рода, хочу его возродить… И тут подходит к царю этот сокольник и тихонечко шепчет: «Не нравится мне этот тип, твое величество. Подозрительный он какой-то наглый и непочтительный». И последнее, что я увижу в роли боярина – темнеющие глаза царя.

Нет, с сокольниками ссориться не стоит…

Так. Стоп.

КАК он меня назвал?!

Глава 32

– Подьячий Федор, – холодным голосом произнес сокольник и меня отпустило. Слава богу, он не знает, кто я на самом деле, всего лишь одну из моих личин, под которой я тут в Мангазее действую… звучит, как признание какого-то суперзлодея.

Видимо, староста проболтался.

– Да, это я, – постарался я ответить так же холодно. Нифига не получилось. Если мой голос тянул максимум на ноябрьский вечерний ветерок, то от сокольника сквозило холодом Арктики… более северной Арктики, учитывая, что мы и так за полярным кругом.

Сокольник… как там его… а, Петр Алексеев… посмотрел на меня сверху, как на вошь.

– Покажи печать, – потребовал он.

Чтоб тебе пусто было.

Я предъявил требуемое – и меня тут же схватили за плечо и затащили в переулок. Честное слово, не знай я точно, что телепортации здесь нет – решил бы, что без нее не обошлось.

– Что тебе здесь нужно? – прошипел сокольник, впившись в мое лицо взглядом своих круглых кошачьих глаз.

– Ничего. Это ты меня сюда притащил.

– В Мангазее. Что тебе нужно в Мангазее? Зачем ты притворяешься англичанином?

Упс. Моя легенда… та из моих легенд, которую знает губной староста… похоже, затрещала. Сокольник, как доверенное лицо царя, может точно знать, что никто ничего из царской казны не похищал, а если бы и похищали, то искал бы покражу не Разбойный Приказ, а Приказ Тайных Дел.

А, ладно. Наглость – второе счастье.

И я, спокойно глядя прямо в глаза сокольника, повторил ему то, что рассказывал старосте: послан князем Дашковым, ищу разбойника, похитившего некую ценность из царской казны и прячущегося здесь, в Мангазее. А может и не здесь.

– Ложь, – спокойно произнес сокольник, – Ничего из царской казны не крали. Я бы знал.

– Князь сказал, – спокойно ответил я. Ведь правда: подьячий, отправленный в Заполярье главой Разбойного Приказа, может не знать, похитили что-то из казны или нет. Он задание получил и знает только то, что ему рассказал Дашков. А вот тот мог и солгать. В конце концов, Суворов еще не родился и своих слов о том, что каждый солдат должен знать свой маневр – что? У меня по истории четверка была – еще не произнес.

Естественно, сокольник сделал из моих слов совершенно логичный вывод: подьячим, то есть – мною, играют втемную. А в том, что вывод этот – совершенно неверный, сокольник не виноват.

– Князь человека ищет, – подытожил свои размышления сокольник, – Он связан с Морозовыми?

Я не сразу понял, кто с кем связан.

– Не знаю. Мне сказали, я ищу…

– Почему ты к Морозовым влез? – перебили меня.

– Подвалы осмотреть, – я практически и не соврал. Более того – эти мои слова должен был подтвердить староста, доведись сокольнику его опросить. Мол, да, подьячий спрашивал о тайных местах города, да, я сказал ему, что одним из таких мест являются подвалы дома Морозовых…

– Что искал?

– Разбойника.

Сокольник Петр опять вперил в меня свой взгляд, но читать мысли он явно не умел. Постоял, придерживая меня за рукав на плече, подумал. Чего он вообще ко мне прицепился?

– Ты мне поможешь, – наконец заявил он. Причем так безапелляционно, как будто он мне начальник.

– С каких таких щей? – не выдержал я. Да, ссориться с сокольниками царя – не самый умный поступок, но, в конце концов, у меня своя гордость есть! Какой-то пацан, мой ровесник, ведет себя, как будто он царский сын!

– Потому что…

– Петрушка! – выкрикнул сбоку знакомый голос.

Мы с сокольником повернулись и посмотрели, кто это тут такой громкий.

– Алешка, – хмыкнул «Петрушка».

Да, отношения у них далеки от дружеских…

– Это ты на мою мать напал! – обвиняющим жестом ткнул в сторону сокольника Морозов-средний. За его спиной маячили несколько оранжевых кафтанов, – Петрушечьим голосом говорил, думал, никто не догадается?!

Ой, блин… Я как-то не подумал… Да, блин, я в тот момент и не думал о сокольнике, а имя его и вовсе не помнил. Но получилось так, что его невольно подставил – Морозовы решили, что тот, кто ночью «напал» – хех, назовем это так – на боярыню, изобразив Петрушку, намекнул на свое настоящее имя. Хотя мы – не в мультике про команду Скуби-Ду и злодеи не обязаны оставлять намеки, чтобы их можно было вычислить.

– Каким еще голосом?! – брови сокольника взлетели вверх. Он-то, в отличие от меня, искренне не понимал, о чем речь.

И тут Морозов увидел меня.

Блин. Блин-блин-блин! Целая стопка блинов, высотой до самого солнца, а до него, между прочим – сто пятьдесят миллионов километров! Теперь понимаете, как сильно я влип?

Не знаю, из-за чего именно сцепились сокольник и Морозов, но царский посланник бояричу – точно не друг. Недруг. И о чем должен подумать тот самый Морозов, когда видит своего недруга, мирно беседующего в тайном месте с мутным типом, который совсем недавно бродил по его дому? Он же не в курсе, что мы друг с другом никак не связаны, просто сокольнику наперло провести экспресс-допрос.

– Подьячий… – боярич нехорошо прищурился. Потом перевел взгляд на сокольника. Тот улыбнулся, или, правильнее сказать – ощерился.

– Привел друзей?

– Это не друзья, а люди мои! – возмущенно взвился Морозов, которого сокольник одним словом приравнял к каким-то стрельцам.

– А у самого сил не хватает?

– Ты вон, тоже своего прихвостня притащил.

Это кто тут прихвостень?!

– А я его отпущу, – пообещал сокольник, – Ты да я. Как и в прошлый раз. И с тем же итогом. Как и все прошлые разы.

Он отпустил мой рукав и подтолкнул меня к выходу из переулка:

– Иди.

Не знаю, какой бес дернул меня за язык…

– Петр… – тихо сказал я, – Тебе помощь нужна?

Не знаю, чем я смогу помочь там, где сойдутся в драке сын боярина и царский сокольник – то есть, люди, по определению владеющие мощными Словами и достаточной Силой, чтобы их применять – но вот так просто уйти, показалось мне как-то…

Сокольник посмотрел на меня сверху своим фирменным взглядом «как на плесень»:

– Не надо, подьячий… Федор. Не надо, Федор. Я сам справлюсь. Иди.

Я осторожно отлип от стены и двинулся к выходу из переулка, который перегораживал Морозов-средний. Тот покосился на меня многообещающим взглядом – и ни одного хорошего обещания в этом взгляде не было – но не стал меня трогать, и вообще дальше обращать внимания, перевел взгляд на сокольника.

Морозовские стрельцы и вовсе не посмотрели на меня. Они дружно смотрели через плечо своего хозяина, сжимая в руках мушкеты. Интересно, а сокольник не боится, что, когда единственный свидетель удалится – его просто-напросто пристрелят? Один залп – и ни один некромант не поможет. Потому что нет их на Руси, некромантов…

Я оглянулся. Теперь фирменный взгляд сокольника был обращен на Морозова и в этом взгляде явственно читалось, что если стрельцы вдруг решат выстрелить, то это будет проблемой стрельцов. В будущем. В очень быстром и очень неприятном будущем.

Ладно. Надеюсь, он уверен в своих силах, а не просто самоуверен.

Я зашагал к дому, быстро так, почти бегом. Но все же не бегом, нет.

Хорошо, думал я на бе… на ходу, что обитать в городе мне предстоит буквально несколько дней. Найти подход к священнику, потом – проход к Источнику, а потом можно – и нужно – отсюда валить. Останься я здесь чуть подольше – и Морозов явно решил бы отомстить своему недругу, сделав мне какую-нибудь пакость.

Интересно все же, что они не поделили…

* * *

– Так, а это кто?

– Это кот, – с охотой пояснила мне Аглашка.

– Я и сам вижу, что это кот.

Предмет обсуждения допил молоко из плошки на полу и гордо задрал хвост, демонстрируя, что да, он – кот, а не кошка.

– Тогда зачем спрашиваешь?

И правда, зачем я это спросил… тьфу ты.

– Я имел в виду – что этот кот делает у нас дома?

– Он здесь живет.

Кот, обычный серый дворовый кошак, полосатый, как окунь и плоский… как окунь, вспрыгнул на подоконник и лениво улегся, свесив хвост. Мол, да, я здесь живу, а ты вообще кто такой?

– И давно он здесь живет?

Мои девчонки переглянулись.

– Час, – наконец сказала Настя.

– Да, точно, целый час, – кивнула Дита.

Я вздохнул:

– Мало нам сумасшедшего зеркальщика, так еще и кота завели.

– Он сам завелся.

– Это как? Коты – не тараканы, сами не заводятся.

– Ну, мы пришли с рынка, а он зашел в дом…

– И сказал: «Здрасьте, я здесь живу»?

– Нуу, примерно да.

– Что, прям так и сказал?

– Не так, конечно, но… Да он тебе что, мешает?

Кот притворялся ветошью, мол, не мешаю, не мешаю я. Я подошел к этому хитрому приблуде:

– Тапок у нас нет, обоев нет… Вроде бы и вреда от тебя особого не будет… Мышей будешь ловить?

– Мяу, – сказал кот с интонацией, в которой явственно слышалось: «Ты сначала разведи мышей, чтоб было, что ловить».

Дожили. Впрочем, денек меня несколько вымотал и никаких сил уже не осталось. Тем более – и вправду, чего я к этому коту привязался? Пусть живет…

С этими мыслями я лег в кровать и положил голову на подушку…

* * *

Я поднял голову.

Подвал. Очень знакомый, между прочим, подвал. Тот самый, на третьем уровне, под Домом.

Я вису… вишу… повис на цепях, прикованный за руки и за ноги к косому кресту. И из одежды на мне только те самые цепи. Проще говоря – я голый, как сокол. Так говорят, почему – не знаю, никогда голых соколов не видел.

– Ну что, попался? – произносит голос, который я не хотел бы услышать при таких обстоятельствах.

Откуда-то сбоку выходит боярыня Морозова. С плеткой в руках.

– Значит, это ты меня лапал? – произносит она.

Я молчу, но ответ ей, кажется и не требуется.

– Теперь ты за это заплатишь.

Бесшумно разворачиваются хвосты плети.

Глава 33

Я вскочил на кровати, мокрый… от пота мокрый, а не от того, что вы подумали! Господи, приснится же такое… Я размашисто перекрестился. Никогда такие яркие сны не приходили… не считая того раза, с Машкой Епифанцевой… и еще нескольких… Но этот на них непохож. Хотелось бы надеяться, что это – просто сон, а не видение будущего… Блин, вот зачем я подумал, что это – вещий сон? Ведь теперь не засну! Буду нервничать и переживать, пытаясь понять, как подобное могло произойти и как этого избежать.

С этими мыслями я и заснул.

Больше ничего не снилось, и все равно, проснулся я утром невыспавшийся и разбитый. Сидел, мрачно ковырял ложкой в каше, вылавливая куски мяса и раскладывая их по краю.

Вот мои девчонки грустными мыслями не страдали. Аглашка с Дитой шептали что-то друг другу на ухо и хихикали, смотрясь со стороны как коварные заговорщики. Тетя Анфия счастливо наблюдала, как мы хорошо кушаем, прямо как воспитательница в детском садике… кстати, «детский сад» – очень хорошее определение для команды, которую я собрал. Какой тут гарем, о чем вы? В нормальном гареме девушки должны драться за внимание главного героя. А у меня? Они меня в карты разыгрывают! Это нормально вообще!

Спокойно, Викентий, спокойно… Ты просто не выспался…

Я перевел взгляд с хитрющих заговорщиц – интересно, что они задумали? – и посмотрел на Настю. Та, вообще не обращая внимания ни на что, обсуждала с Александром проблему зеркальной связи. Вернее, то, что эта самая связь нифига не получается. От слова «вообще». Я честно попытался прислушаться к их обсуждению, вдруг какая-то умная мысль промелькнет, но быстро уловил, что единственные понятные слова в их разговоре – это «зеркало» и предлоги. Все равно, что разговор двух программеров слушать. Интересно, как это в книгах у прогрессоров так ловко получается этот самый прогресс двигать? Услышал о каком-то техническом затруднении, тут же вспомнил, как оно разрешается, нарисовал схемку на салфетке – вуаля, ты красавчик. А здесь же… Эх…

Я еще раз посмотрел на Настю. А ведь ей с Александром – интересно. Они на одной волне. Чувствую, мой гарем-негарем скоро лишится одного человека…

Сердце неприятно сжалось. Вроде бы, и отношения у нас с Настей – не как у влюбленных, а, скорее, как у хороших друзей, но все равно – думать о том, что она может уйти к другому… Это больно. А ведь есть еще тетя Анфия, которая тоже может присмотреть себе крепкого мужика, Аглашка, Дита, Клава…

Я печально посмотрел влево, туда, где сидела Клава – и наткнулся на печальный взгляд круглых голубых глаз. Взгляд, который, как только Клава увидела, что я смотрю на нее, засиял так, что мне стало попросту стыдно за свои депрессивные мысли. Разве можно унывать, когда на тебя с восторгом смотрят такие ясные глазки! И эти миленькие щечки, такие хорошенькие!

Я приобнял Клаву за плечики, отчего та чуть не замурлыкала, и встал, охваченный жаждой деятельности.

– Девочки, сегодня я иду на разведку! А ночью мы отправляемся к Источнику. В этот раз у нас точно все получится!

По-любому! Два раза мы промахнулись – на третий все получится! В русских сказках три – волшебное число. А я же – на Руси и практически в сказке.

Все получится!

* * *

И все же – что мне делать с девчонками?

Когда я бодро вышагивал в сторону церкви, депрессивные мысли вернулись обратно. Я ведь не герой гаремника, у меня не получится жить с ними со всеми по очереди… ага, в понедельник – Аглашка, во вторник – Дита… в субботу и воскресенье – выходной… Все ж таки нужно выбрать одну… а кого? Они мне все нравятся совершенно одинаково, и влюблены они в меня совершенно одинаково, выбрать одну – огорчить и расстроить других. А я не хочу огорчать ни одну из них. Что делать? Кого выбрать?

Шебутную и непоседливую скоморошку Аглашку?

Проказливую и ехидную бесовку Диту?

Серьезную и надежную ведьмочку Настю?

Послушную и тихую княжну Клаву?

Опытную и домашнюю тетю Анфию?

Кого? Кого?

Кто?!

Кто это сделал?!

Я замер, как вкопанный, как будто кто-то, владеющий Земляным Словом, разжижил землю у меня под ногами, и я погрузился в нее, как в зыбучие пески.

Передо мной был дом священника церкви Осетровских, отца Азария. Мы к нему ходили вдвоем с Джозефом, земля ему овсянкой, и дом тогда уже был потемневший, отец Азарий забил на наложение Слов, предохраняющих от гниения и пожара. А сейчас от этого самого дома только и осталось, что почерневший сруб и обугленная – хорошо хоть не провалившаяся – крыша. Воняет горелым. Внутрь можно даже и не заглядывать – пустая коробка с обожженными стенами. Что-то не помню я рассказов про пожар, а ведь Мангазея – городок маленький, про пожар наверняка бы судачили… Хотя, судя по всему – это и не пожар вовсе. Похоже, в дом запустили Огненное Слово, вроде того, которым владеет Клава, а то и не одно.

Я вспомнил, как к священнику приходили громилы. Те самые, которых он потом закопал на заднем дворе церкви. Похоже, от батюшки так и не отстали… Он хоть жив?

Входная дверь, и так висевшая на одной петле, заскрипела и отвалилась окончательно.

* * *

– Жив отец Азарий, жив, – успокоила меня соседка священника. Ну как – соседка, жил-то он на отшибе. Скажем так – из ближайшего к жилищу священника дома.

– Как три дня назад полыхнуло у него, так он из дома вышел. Постоял, посмотрел, как горит, как огонь гаснет – да и пошел себе.

– Куда пошел?

– Так в церковь же. Он теперь в ней живет. Где-то ж надо ему жить.

Я посмотрел на церковь, возвышавшуюся на холме – и опять по высоте превышавшую церковь городскую – подумал…

И пошел к ней.

Похоже на то, что кто-то еще узнал о подземных переходах под городом. И хочет получить к ним доступ. И не гнушается угрозами. Самому-то священнику ничего не грозит – ну, пока он не расскажет о том, как попасть в подземелья – а вот дом ему спалили. И самого избить пытались.

Плохо.

Сами подумайте – человек отбивается от людей, которые хотят выпытать его тайну, и тут заявляюсь такой замечательный я и с порога прошу мне эту самую тайну выдать. Куда меня пошлют? Ага, правильно. Именно туда. И, что самое паршивое – отец Азарий теперь обитает в церкви, что до крайности осложняет проникновение в нее. Как-то не хочется причинять ему вред. Это даже если не вспоминать о том, что священник может быть связан с ночным убийцей Кондратием.

Но сначала поговорить все же стоит. Да, девяносто девять процентов на то, что он меня пошлет. Но поговорить все же стоит. Чтобы не получилось как в той сказке про богатыря и Змея Горыныча: «Так пил бы, кто тебе не давал?!»

Я перепрыгнул через ручей – починить мостик у отца так руки и не дошли – взобрался на холм, подошел к церкви и постучал в дверь.

Такое ощущение, как будто не в дверь, а в скалу. Вообще никакого отзвука, как если бы за ней не помещение, а сплошной монолит. Мда… Наверняка засовы изнутри, да еще и упрочняющие Слова наложены. Так запросто не вскроешь… Задачка становится все сложнее и сложнее…

Я постучал еще раз.

– Кто? – недружелюбно спросили изнутри.

Так. А кто я? В смысле – кем я представлялся священнику? Развел, блин, личин, как у шпиона… А, ну да.

– Бартоломью Крауч-младший.

В ответ меня – послали. Да, именно туда, куда я и предполагал.

– Мне нужно с вами поговорить.

Меня послали в другое место, тоже вполне ожидаемое.

– Отец Азарий, мне нужна ваша помощь.

За дверью помолчали. А потом все же послали. В третье место, в этот раз – довольно причудливое.

Я еле удержался от того, чтобы не пнуть дверь ногой – мне сюда еще возвращаться, а такое завершение разговора не способствует продолжению – и двинул в город. В следующий раз я приду сюда со своим секретным оружием. Со всеми своими девочками. Пусть он им попробует отказать. А если все же откажет – тогда будет планировать проникновение.

Хотя…

Начнем планировать его прямо сейчас.

* * *

Остаток дня я провел в беготне по городу. Фигуральной, понятное дело, беготне. На Руси серьезные люди не бегают. Потому что не торопятся. Потому что их, в случае чего, подождут менее серьезные люди.

В общем, именно поэтому я весь день и потратил.

Зашел на рынок, прикупил несколько нужных вещей, заглянул к знакомому юраку-кожевеннику, заказал у него еще одну пару перчаток из налимьей кожи, поговорил со знакомыми людьми о церкви Осетровских…

И уже в серых вечерних сумерках двинул домой.

Почти дошел.

– Добрый господин, добрый господин! – откуда-то из низкой двери, ведущей чуть ли не в полуподвал, выбежала девушка, – Помогите мне, помогите!

Она размахивала руками, как будто хотела схватить меня за рукав и потащить за собой, но боялась.

Так. Стоп. Это же не просто девушка. Это Ольга, моя знакомая портовая девка… ну, не в том смысле знакомая, что я ее постоянный клиент… просто знакомая. И меня она знает. А величает каким-то «господином»…

Я пристально посмотрел в лицо девки. Ольга поймала мой взгляд и еле заметно кивнула в сторону той двери, в которую она меня…

Заманивала.

Не люблю проституток, они, по большей части, с теми, кто не их клиент, наглы до отвращения. Считают, что, в случае чего, те, с кем они спят, за них заступятся. Но это не означает, что можно относиться к девушке, как к конскому навозу, только из-за выбранной ею профессии. Ольга, хоть и портовая девка – девчонка хорошая, и я к ней относился по-приятельски. И это отношение мне аукнулось, в хорошем смысле этого слова. Ольга намекнула, что за дверью меня ждет ловушка. Видимо, кто-то нанял ее, чтобы заманить меня, и, если бы не моя вежливость и дружелюбие – она преспокойно меня бы туда затащила.

Я шагнул вперед, следом за продолжавшей умолять помочь девкой. Тихо произнес Кошачье Слово. Темнота за дверью рассеялась.

Какое-то небольшое помещение. На полу лежит человек, видимо, это ему нужно «помочь». Больше никого не видно… Ага!

Ольга невольно стрельнула взглядом в сторону, уже не предупреждая меня, она же не знает, что я сейчас вижу в темноте. Как минимум – еще один за дверью. Простенькая ловушка – я наклоняюсь над тем, что лежит, и получаю удар по голове сзади.

Ну что ж, посмотрим, что получится…

Я достал нож и прижал его лезвием к предплечью.

Шаг, еще один, еще…

– Вот, мой муж, он упал, помогите! – продолжала причитать Ольга, сразу же прижавшись к стене.

Я наклонился к «мужу», напряженный как струна… Успел заметить краем глаза, как девка испуганно зажала рот ладонями…

Шорох за спиной!

Влево!

Я прянул в сторону – мимо плеча просвистела дубинка – мой нож вошел в грудь нападавшего сзади.

Лежащий подскочил – и отлетел, получив удар сапогом в грудь.

Напавший сзади захрипел и рухнул мешком.

Бывший лежащий качнулся, отлепляясь от стены и бросая руку за ножом. Не успел. Я ударил первый.

Еще один хрип, черный от крови нож выходит из груди моего противника. Еще одно падение.

– Варфоломеюшка… Уф… – перевела дух Ольга, – Я ж не знала, что они тебя хотят пристукнуть. Так перепугалась, когда тебя увидела, думала, не поймешь, что я тебе показываю…

Ольга нервно хихикнула. Ну да, портовая девка может многое показать.

– Кто это такие? – я ткнул ногой труп первого напавшего. Обычный, ничем не примечательный мужик, в Мангазее таких дюжина на десяток.

– Гришка да Федька Олдамовы, – махнула она рукой, – С купцами плавают. А можно я их деньги себе заберу?

– Можно, – махнул я рукой.

Ольга сноровисто облутала трупы.

– А чего они от меня хотели, не знаешь?

– Мне не сказали. Кто с портовой девкой говорить захочет? Только ты, Варфоломеюшка…

Не-не-не, вакансии в гареме закрыты!

Ольга, впрочем, на место в гареме и не покушалась, она меня так подкалывала, по-дружески.

– Вроде бы их с людьми Морозовых видели, – безразлично произнесла она, подкинув на ладони увесистый кошель.

Морозовых? Неужели, средний сын таки нанес ответный удар? Интересно, с чего он взялся засады устраивать, ведь проще…

Я похолодел.

Проще напасть на дом.

– Варфоломеюшка! – кричала мне в спину Ольга, но я уже бежал, не слушая.

Домой! Срочно домой!