Текст книги "Дикий лес"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Александра ненадолго прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Кертис, – начала она, – тебе может быть тяжело это слышать. – Пальцы соскользнули с его подбородка и погладили щеку. Она стерла с лица мальчика капельку крови. – Ребенка придется принести в жертву. В жертву плющу.

– В ка-ка-каком смысле? – заикаясь, выдавил Кертис.

Вдруг голос Александры зазвучал монотонно и певуче, будто она читала древние священные письмена:

– На осеннее равноденствие, через три дня, на Алтарь прародителей возложат дитя. По моему заклятью лозы плюща проснутся, поглотят его плоть, напьются его кровью. Кровь человека в его зеленых жилах подарит плющу невиданную силу; но это не все, она сделает более – заставит растение подчиняться моей воле. В Южном лесу мы двинемся за плющом и то, что пощадит он, разрушим мечом.

Убрав ладонь от щеки Кертиса, Александра завершила это доходчивое объяснение щелчком пальцев.

– Все просто, – сказала она.

Щелк.

– Вот так.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава тринадцатая
Поймать воробья. Как птица в клетке

Бешеный трепет крыльев, пронзительный треск стекла, грубое рявканье в ответ на возмущенный клекот воробья – все это смешалось в голове Прю в пеструю какофонию. Девочка, скорчившись, неподвижно лежала на дне ивовой корзины и прислушивалась к звукам, доносящимся из гостиной филина Рекса, в которой КЛИНОК устроил жестокий погром. Похоже, обыск проводили методично; сейчас офицеры переворачивали кресла, хлопали дверями и опрокидывали книжные полки на другом конце комнаты, медленно продвигаясь туда, где спряталась Прю. Ей оставалось недолго.

Подстраиваясь под самые шумные моменты, она перенесла вес на кипу старых газет и стала вытаскивать из-под ног верхние экземпляры. Когда звуки снаружи затихали, она замирала и глядела молча, почти не дыша, на пучки света, которые пробивались сквозь щели корзины, пока офицеры снова не начинали шуметь. Наконец, как раз когда шаги приблизились, ей удалось вытянуть из-под ботинок несколько сложенных стопок газет и положить себе на голову. Едва она проделала это, как кто-то крикнул:

– А там что?

– Где? – отозвался другой голос, в каких-то нескольких дюймах от места, где сидела Прю.

– У тебя под носом, придурок! В корзине!

– А, – ответил голос. – Я как раз собирался туда заглянуть.

Над Прю разлился свет, и она, зажмурившись, приказала себе исчезнуть.

– Так-так-так, – сказал голос. – И что же у нас тут?

Глаза Прю распахнулись.

В корзину опустилась рука и порылась в кипе газет, которые балансировали на голове Прю. И тут крышка вдруг захлопнулась. Прю заметила, что тяжести на макушке немного поубавилось.

– Тут Джонси и его “миенький маенький садичек”! – объявил служащий. Голос его источал неприкрытый сарказм. – На передовице “Знаменитости”, раздел “Домашний уют”.

– Что? – переспросил второй голос с того конца комнаты.

– Ага, погляди: Джонси получил от губернатора чудную блестящую медальку за свои, ты подумай, “отмеченные наградой пионы”.

Комната взорвалась хохотом, послышался приближающийся топот шагов. Следом начали раздаваться веселые восклицания:

– Отлично, Джонси!

– Ух! Как тебе идет фартучек!

– Ты так по-матерински держишь эти пионы, Джонси.

Наконец объект всех этих насмешек, Джонси, протолкнулся к корзине и, судя по звуку, вырвал доказательство своей вины из рук шутника.

– Это жена меня заставила! – невнятно пояснил он.

В комнате заржали еще громче, и Прю почти ощутила сквозь стенки корзины, как запылало лицо бедного Джонси.

– Я… я… – забормотал он. – Ну, короче…

Наконец несчастный сдался.

– Ой, да заткнитесь вы! Все заткнитесь!

Снова смех. В тот же миг крышка корзины рывком открылась, и газету с силой швырнули обратно, в кипу, лежавшую на голове Прю. Крышка захлопнулась.

– За работу! – заорал Джонси. – Хорош веселиться!

Поток смеха иссяк и превратился в тонкую струйку, шаги и голоса рассредоточились по комнате. Снова захлопали двери, затрещала мебель, кто-то продолжал отпускать в сторону комментарии на счет Джонси, но Прю почти не обращала внимания. Она была слишком занята: отсчитывала тысячу благодарностей мойрам и всем подряд пантеонам богов за то, что кто-то из них подарил ей помилование.

Шли минуты. У Прю стала затекать левая ступня, и она попыталась отрешиться от постоянной колющей боли, занявшись пранаямой. Этой дыхательной технике ее обучали на курсах йоги для начинающих. И все же, как бы виртуозно Прю ни контролировала дыхание, чувство, что левая нога собирается отвалиться, никуда не делось. Наконец из-за стенок корзины послышался голос.

– Никаких признаков, сэр, – сказал офицер. – Мы обыскали все здание.

Прю облегченно выдохнула через нос.

– Везде искали?

– Да, сэр.

– Должно быть, она сбежала. Кто-то ее предупредил, – сказал главный. – Ладно, неважно. Попадется при зачистке.

– Так точно, сэр, – отозвался второй служащий. – А воробьи? Что с ними будем делать?

– Арестуйте, – был ответ.

Из дальнего конца комнаты раздался другой голос:

– Тут только один, сэр.

– Что случилось со вторым?

– Видать, улетел в суматохе, сэр.

Ненадолго наступила тишина.

– Улетел? Просто… взял и улетел?

– Похоже на то, – тихо ответил служащий.

– Идиоты! Безмозглые идиоты! – заорал командир. – Никудышные безмозглые…

– Идиоты, сэр? – подсказал кто-то.

– ИДИОТЫ! – начальник овладел собой и добавил уже спокойно: – Начальство этого не потерпит. Можно упустить при задержании одного, но, если они увидят, что мы упустили двоих, нас уволят. – Секунду он поразмыслил, а потом распорядился: – Напишите в отчете, что по прибытии мы обнаружили при задержанном одного, повторяю, одного воробья.

– А девчонка? – заколебался младший чин.

Снова заминка.

– Напишите, что девочка Снаружи, предположительно, была предупреждена о прибытии КЛИНКА и на месте задержания не обнаружена.

– Есть, сэр, – ответил другой подчиненный.

– А ты, птичка, – добавил командир, – пойдешь с нами. Посмотрим, как ты будешь парить после пары недель в кутузке.

В комнате наступило молчание. Потом кто-то подал голос:

– Где, сэр?

– В кутузке. На губе. В каталажке. – Никакой реакции. – В ТЮРЬМЕ, идиоты! И давайте-ка поскорее валить, пока там тихо. Бог свидетель, сегодня у тамошнего надзирателя будет хлопот полон рот.

За этим заявлением последовал громовой топот сапог, и через несколько секунд все звуки затихли. Вдалеке хлопнула входная дверь, послышался рев мотора – автомобиль завелся и удалился по улице. Повторив тридцать раз слово “Миссисипи”, Прю скинула кипу газет с головы и осторожно открыла крышку корзины. Выглянув через край и никого не увидев, она встала и стремительно выпрямилась, чувствуя, как кровь энергичным потоком хлынула от шеи к пальцам ног. Девочка потрясла онемевшей ступней и аккуратно вылезла из корзины.

В комнате никого не было. Два кресла с высокими спинками, в которых всего несколько минут назад сидели они с филином, были небрежно опрокинуты набок, а изящные высокие книжные шкафы, стоявшие возле обшитых панелями стен, валялись на полу. Их содержимое рассыпалось по комнате грудой рваных корешков и мятых страниц. Посреди гостиной лежало несколько пестрых перьев, и у девочки при виде них упало сердце. Что она наделала? Это все из-за нее. Полиция пришла за ней. А он ее защитил. Прю охватило чувство вины, и она, опустившись на колени, подобрала одно из перьев.

– Ох, филин, – вырвалось у нее, – простите меня, простите…

Внезапно она вздрогнула от суматошного шелеста крыльев, который послышался из камина. Подняв глаза, Прю увидела, как из дымохода появился один из слуг-воробьев. Его светло-серое брюшко было испачкано сажей.

Воробей неуклюже подлетел туда, где стояла Прю, и сел на край одного из перевернутых книжных шкафов. Стряхнув облачко пепла с левого крыла, он с беспомощным видом поглядел на Прю.

– Забрали, – сказал воробей, и голос его был таким же мертвенно-серым, как оперение. – Князь. Они его забрали.

Прю, опустошенная случившимся, могла только сочувственно кивнуть.

– Как ты спасся? – спросила она. – Я была уверена, что тебя поймали.

– А я думал, что поймали тебя – когда открыли корзину, – сказал он и мотнул головой в сторону очага. – И в суматохе залетел в трубу. – Он опустил клюв и уставился в землю. – Но что толку? Наш князь за решеткой!

Он перевел на Прю умоляющий взгляд печальных глаз, блестящих от слез.

– Это было трусливо с моей стороны? Я ведь должен был отдать свою жизнь или, по крайней мере, свободу, защищая моего князя?

– Нет, нет и нет, – успокоила его Прю. Протянув руку, она стерла пятно сажи с головы воробья. – Он бы не хотел этого. Ты сделал правильный выбор.

Девочка села на край книжного шкафа и подперла подбородок ладонями. Издалека доносился неприятный звук сирены.

Воробей вздрогнул.

– Не думал, что доживу до такого, – тихо сказал он. – Все наши труды, дипломатия, осторожность, все ради того, чтобы заключить этот хрупкий союз. И все пропало.

Сирена зазвучала громче, к ней добавилась вторая. Прю встала и подошла к окну, на стекле которого играли красные отблески. Пригнувшись и осторожно отогнув занавеску, Прю увидела, как в нескольких домах дальше по улице банда офицеров КЛИНКА, топая сапожищами, выводит из здания стайку птиц и сажает в зарешеченный фургон.

– Что происходит? – сказала Прю. Воробей, не взлетая, догадался по ее ужасу.

– Полагаю, они нас всех вылавливают. Всех птиц, и южнолесских, и подданных княжества. – Он повторил с мрачной торжественностью: – Не думал, что доживу до такого.

Сирен прибавилось; по булыжникам улицы Рю Термонд подкатило еще несколько лязгающих арестантских машин. Дальше по улице Прю увидела, как в ожидающий грузовик ведут небольшую группку цапель, чьи белоснежные перья окрасились алым от огней сирены. Когда птицы приблизились к решетчатым дверцам, одна цапля отсоединилась от группы, оттолкнулась длинными пружинистыми ногами о мостовую, развернула огромные крылья и поднялась в небо. Один из офицеров тут же вытянул из-за плеча винтовку, прицелился и выстрелил. Прю закрыла себе ладонью рот, чтобы не закричать. Цапля тяжело ударилась о булыжники, подняв жидкое облачко белых перьев. Офицеры перебросились ругательствами, и грузовик уехал, грохоча по улице. Неподвижное тело цапли осталось лежать там, где упало. Через пару минут какой-то офицер, вышедший из другого дома, небрежно пнул тело цапли с середины улицы в канаву.

Прю скрипнула зубами и стукнула кулаком по подоконнику.

– Убийцы! – прошипела она и обернулась к воробью, ожидая увидеть, что он возмущен выстрелом, но вместо этого обнаружила, что он не сдвинулся с места и еще сильнее втянул голову в грудку.

– Надо что-то делать! – закричала Прю, прошагав туда, где сидел воробей. – Это беззаконие! Как можно терпеть такое?

– Страх, – тихо ответил воробей. – Нынче всем управляет страх. Сильные из страха потерять власть закрывают на все глаза. Все вокруг враги. Кто-то должен стать козлом отпущения.

Прю сердито застонала и начала нарезать круги по комнате.

– Ну, одно я знаю точно: я не собираюсь просто сидеть тут и ждать, пока у них кончатся идеи и они вернутся сюда за нами. Вот это настоящая глупость.

– Не знаю, что и сказать тебе, – пробормотал он.

Прю перестала расхаживать.

– На север. Ехать на север. – Она метнула взгляд на воробья. – Так сказал филин. Как раз перед тем, как пришла полиция. Он сказал, если все остальное не удастся, можно отправиться на север и встретиться с тамошними… волшебниками.

– Мистиками, – поправил воробей, поднимая взгляд.

– Ага, – сказала Прю, задумчиво поводя указательным пальцем. – Там будет безопасно. И они могут знать, где мой брат.

– Да, там может быть безопасно, народ Северного леса ценит свое уединение.

Прю пожала плечами.

– Все-таки попытаться стоит, а?

Воробей уже заметно воспрянул духом.

– Может быть. Возможно. Но как же ты туда доберешься?

Нахмурившись, Прю рассеянно почесала щеку.

– В том-то и дело. Понятия не имею.

– Можешь полететь, – сказал воробей.

– Ага, без проблем, – усмехнулась Прю.

– Я имею в виду, – сказал воробей, поднимаясь на коготки и встряхивая крыльями, – тебя могут отнести.

– Отнести? – Прю начинала видеть решение.

– Ты, должно быть, ничего не весишь, – сказал воробей, окинув ее внимательным взглядом. – По крайней мере, для беркута. Нам бы только добраться до княжества – там полно птиц, которые могут тебя отнести.

При всей гнетущей мрачности их положения Прю слегка разволновалась от такой возможности.

– Ладно, – сказала она. – Звучит убедительно. А как мне добраться туда?

– Надо как-то протащить тебя к границе, – сказал воробей. К нему явно возвращалась энергичность. – Пешком слишком далеко, а улицы кишат тайной полицией… нет, надо найти какой-нибудь транспорт, где тебя можно спрятать – это единственный способ.

Прю щелкнула пальцами, перебивая размышления птицы.

– Я уже знаю, – сказала она.

* * *

На другом краю леса, глубоко под землей, как раз стихло и перестало биться о стены пещеры эхо от другого щелчка пальцами. Кертис пустым взглядом уставился на Александру. Мак тихо агукал в колыбельке посреди комнаты. Далекий рев духового оркестра оживлял этот напряженный момент комичным музыкальным сопровождением.

Кертис громко и глубоко сглотнул.

Александра, скрестив руки на груди, постучала украшенным кольцом пальцем по оловянному браслету на плече. Глухое звяканье эхом разнеслось по комнате.

Звяк.

– Ну, я… – начал Кертис.

Звяк.

Он пошевелил пальцами ног в сапогах. Форма вдруг стала ужасно жесткой, грубая шерстяная ткань терла плечи. Большой палец правой ноги слишком сильно упирался в кожу сапога. В комнате стало жарко, и из-под волос выступили капельки испарины.

– Мне кажется… – начал он.

Звяк.

– Ты со мной, Кертис? – спросила наконец Александра. – Или против меня? Или одно, или другое.

Кертис неловко хихикнул.

– Я понимаю, Александра, я только…

Его перебили:

– Просто ответь, Кертис.

Кертис молча ждал, когда тишину комнаты нарушит очередной “звяк”, но, когда его не последовало (палец Александры завис в воздухе над браслетом), ответил:

– Нет.

– Что ты сказал?

Кертис выпрямил спину и посмотрел Александре прямо в глаза.

– Я сказал – нет.

– Что “нет”? – спросила губернаторша, зловеще изогнув брови. – Ты не вернешься домой? Ты согласен присоединиться ко мне?

– Нет, я не присоединюсь к вам. Я не останусь. – Поначалу у него от ужаса пересохло во рту, но теперь это прошло, и говорить было все легче и легче: – Ни за что. – Он указал на ребенка в колыбели позади себя: – Это неправильно, Александра. Мне все равно, кто и что вам сделал, я не могу просто стоять и смотреть, как вы, ну, как вы приносите ребенка в жертву ради своей отвратительной мести. Нет, нет и нет. Может, можно использовать еще кого-то: белку, свинью, что угодно… может, этот плющ даже не заметит разницы… делайте как хотите. Но я в этом больше не участвую – спасибо, хватит; я заберу вещи и пойду, если не возражаете.

Губернаторша почему-то молчала на протяжении всей речи, и Кертис попытался заполнить неловкую тишину.

– Форму я могу отдать, и саблю тоже. Наверняка найдется другой койот или кто-нибудь, кому она подойдет, я знаю, что со снаряжением у вас туго, так что не волнуйтесь, все останется у вас. Хотя я не знаю, где вещи, в которых я пришел. Может, кто-нибудь их мне найдет?

Губернаторша, по-прежнему не говоря ни слова, пристально смотрела, как Кертис суетится со своей формой.

– Или как хотите. Не так уж мне нужна моя одежда. Вот только, – сказал Кертис, – я собираюсь забрать малыша. Мне придется взять Мака с собой. Я должен вернуть его Прю.

И тут Александра заговорила.

– Я не могу позволить тебе этого, Кертис.

Кертис вздохнул.

– Ну, пожалуйста?

– Стража! – крикнула Александра, слегка повернувшись, чтобы было слышно в коридоре позади. Через несколько секунду звук шаркающих шагов возвестил о прибытии нескольких рядовых-койотов. Они возникли на пороге и поначалу удивились, увидев Кертиса.

– Мэм? – недоуменно спросил один из них.

– Взять его, – скомандовала Александра. – Он предатель.

Кертиса тут же окружили койоты, заломили ему руки за спину и защелкнули на запястьях наручники. Он не сопротивлялся. Один из койотов выдернул клинок мальчика из ножен и с угрожающей усмешкой поднял лезвие к лицу Кертиса. Александра спокойно смотрела на происходящее, глядя прямо в глаза своему пленнику.

– Не надо, Кертис, – сказала Александра, скрывая грусть под каменной маской. – Я предлагаю тебе новую жизнь, новый путь. Тебя ждет мир, полный сокровищ, а ты отмахиваешься от него, чтобы спасти эту тварь? Эту булькающую тварь? Ты бы сидел за государственным столом, Кертис. Был моей правой рукой. И, возможно, когда-нибудь – наследником трона. – И, помолчав, добавила: – Моим сыном.

От койотов рядом с Кертисом воняло свалявшимся мехом и перегаром. Они угрожающе пыхтели ему в уши, щелкая челюстями. Наручники врезались в запястья.

Решимость в душе Кертиса укрепилась.

– Александра, пожалуйста, перестаньте. Дайте нам с малышом уйти. Я… эээ… приказываю.

Александра подавила смешок.

– Приказываешь? – сказала она ледяным тоном. – Ты мне приказываешь? Ох, Кертис, не опережай события. Неужто от ежевичного вина ты возомнил себя великим? Боюсь, ты не в том положении, чтобы кем-нибудь командовать. – С ее лица исчезла полуулыбка, Александра придвинулась ближе, коснувшись щекой щеки Кертиса, приблизив губы к его уху. Ее дыхание пахло чем-то неземным, словно бы сладким ядом, редким, смертельным… – Последний шанс, – прошептала она.

– Нет, – твердо повторил Кертис.

Едва ответ слетел с его губ, Александра отпрянула и хлопнула в ладоши.

– Увести его! – крикнула она, отводя взгляд. – В клетки!

Ее палец прошелся по вышитому воротнику мундира и остановился на медали у мальчика на груди – переплетению ежевики и триллиума; взмахом запястья она сорвала значок с ткани и швырнула наземь.

– Есть, мэм! – гавкнули койоты, и Кертиса грубо поволокли вон из комнаты. Ему удалось бросить взгляд назад, на высокий и тонкий силуэт губернаторши, которая наблюдала, как его уводят. Призрачный свет светильников позади нее мерцал от ветра, поднятого множеством крыльев. Александра неторопливо начала оборачиваться к зале, к лежащему в колыбели ребенку – и тут тюремщики Кертиса завернули за угол коридора, и страшная сцена скрылась из виду.

Он с трудом успевал идти в ногу с койотами. Коридор, по которому они следовали, змеился под землей во всех направлениях, то и дело извиваясь, чтобы обогнуть какой-нибудь корявый древесный корень или булыжник. Чем дальше они уходили от центрального зала берлоги, тем прохладнее и плотнее становился воздух. Туннель постепенно пошел под уклон.

– Слушайте, – помолчав, начал Кертис. – Не надо делать то, что она говорит. Знаете, что она задумала? Она украла ребенка – маленького мальчика – и собирается убить его. Невинного малыша! Вам что, все равно?

Никакой реакции.

– В смысле, если бы одного из ваших, ваших… – он с трудом подобрал слово, – щенят украл какой-нибудь человек – или зверь, неважно. И хотел бы принести его в жертву. Вам было бы все равно?

Нет получив ответа, он предоставил его сам:

– НЕТ! Нет, вы были бы против. Это неправильно!

Тяжелое пыхтение койотов эхом отдавалось от стен.

Вдали, в полутьме, поперек туннеля по полу пробежало что-то паукообразное и исчезло в большой дыре.

– Что это было? – взвизгнул Кертис.

– Кто знает, что тут внизу живет, – ответил один койот.

Другой поддержал игру.

– Лично я никогда не спускался так глубоко. Хотя рассказы слышал… говорят, тут есть такие твари, которые никогда не видели дневного света. И они прямо помирают, как хотят вонзить зубы в кусок хорошего мяса.

– Хорошей человечины, – уточнил третий койот.

– Скормим крысу крысам, – сказал один. – Вот так мы здесь поступаем с предателями.

– Слушайте, просто дайте мне уйти, – сказал Кертис. – Никто не узнает, я пойду своей дорогой и… – Слова застыли у него во рту, потому что койоты резко повернули, и туннель вывел их в большое помещение, в котором мальчик увидел клетки.

– О, – просто сказал он. – Блин.

Пещера, казалось, образовалась естественным путем: пол был бугристый от камней и булыжников, а стены поднимались к высокому потолку вкривь и вкось – но это была далеко не самая заметная деталь помещения. Внимание Кертиса немедленно привлекло чудовищное сплетение корней, свисавших с потолка – что это должно быть за дерево, с такими-то корнями! – и зловещий ряд шатких деревянных клеток, которые крепились к крупным отросткам. Лианоподобные ветки клена, служившие им прутьями, наверху соединялись в крону; все вместе смотрелось будто птичник какого-нибудь великана. Клетки крепились к корням толстыми пеньковыми тросами, которые, поворачиваясь на подвесках, издавали стонущий скрип. Внутри Кертис различил несколько фигур – клетки выглядели достаточно большими, чтобы в них можно было упрятать по несколько несчастных вместе, однако многие пустовали. Времени пересчитывать клетки у мальчика не было, но на вид их там висело несколько дюжин.

– Надзиратель! – крикнул один из его тюремщиков, и из-за зубчатой скалы под болтающимися клетками появился жирный седеющий койот. На шее у него красовался впечатляющий набор ключей всех форм и размеров. Перебирая их, он любезно продекламировал:

– Оставь надежду, о узник, оставь надежду. Из этих клеток не выбраться. Замки не взломать. Расстояние до земли – не спрыгнуть. Оставь надежду. Оставь надежду.

Между фразами койот шмыгал носом, не поднимая глаз от земли. Перепуганный Кертис заметил, что земля, судя по всему, покрыта выбеленными и поломанными костями предыдущих пленников, которых бросили на смерть.

– Да, да, знаем, – нетерпеливо сказал один из койотов, державших Кертиса под руки. – Хватит зловещих речей. У нас тут предатель. Посади его повыше.

Пока надзиратель приближался, из клеток сверху послышался голос:

– Что? Еще один двуногий? Я думал, эта тюряга только для койотов.

Кертис взглянул вверх, на источник жалоб, и увидел морду койота, торчавшую между деревянными прутьями одной из ближайших клеток.

– Тихо! – вдруг заорал надзиратель, перестав бубнить.

Из дальней клетки послышался явно человеческий голос.

– Вы, шакалы, заплатите за это! Я вам клянусь! – Говорившего не было видно за путаницей разветвленных корней.

– Ну вот! – воскликнул заключенный-койот. – Слыхали? Я солдат, а меня бросили сюда со всякими разбойниками! Я думал, это исключительно военная тюрьма!

– ТИХО! – снова заорал надзиратель, теперь уже громче. – А то в кандалах будете сидеть!

Воодушевленный разбойник начал скандировать:

– Свободу Дикому лесу! СВОБОДУ ДИКОМУ ЛЕСУ!

Несколько пленников, видимо, тоже разбойники, встали в клетках и подхватили клич, визжа и сотрясая решетки.

Надзиратель со вздохом подошел к Кертису.

– Веселая компания, – сказал он, перекрикивая назойливый шум. – Уверен, тебе понравится здешнее общество.

Кертиса по-прежнему держали, а надзиратель подошел к стене и схватился за самую длинную и шаткую лестницу, какую Кертис только видел в своей жизни. Аккуратно повернув ее в вертикальное положение, надзиратель потащил лестницу к центру помещения, на ходу выпутывая ее верхушку из древесных корней. Дойдя до пустой клетки, он зацепил верхние планки за прутья и поставил лестницу на большой камень, лежащий на дне пещеры.

– Полезли, – сказал надзиратель. Он поднялся первым; добравшись до клетки, отпер замок и спустился. По кивку надзирателя Кертиса освободили от наручников и грубо пихнули к лестнице. Лестница качалась и гнулась под его весом, пока он лез. Когда мальчик наконец добрался до клетки, то чуть не потерял сознание от высоты: он оказался не меньше чем в шестидесяти футах над полом пещеры, усыпанным булыжниками, камнями и зубастыми сталагмитами; упасть оттуда было бы неприятно.

Когда он втиснулся в клетку, надзиратель снова поднялся до самого верха и запер дверь на большой железный висячий замок. Перед тем как спуститься на землю, сторож поглядел Кертису прямо в глаза и проговорил:

– Даже не думай о побеге.

– И не собирался, – сказал Кертис.

Казалось, надзирателя этот ответ немного сбил с толку.

– А, – сказал он. – Ну, хорошо.

И с этими словами исчез внизу.

Когда верхние ступеньки сняли с прутьев и деревянная клетка свободно закачалась, а канат наверху заскрипел и застонал под весом нового постояльца, Кертис отчаянно вздохнул.

* * *

Газовые лампы, расположенные на каждом углу, бросали бледные конусы света на мощеные перекрестки; в промежутках царила тень. Именно в этой тени находила убежище Прю, пока они с воробьем пробирались по окрестностям. Она пряталась за какой-нибудь бочкой дождевой воды или почтовым ящиком, а в это время воробей (которого звали, как выяснила Прю, Энвер) незаметно летел вперед, разведывая местность с карнизов и флюгеров роскошных домов, которыми был усеян район. Когда воробей издавал трель, сообщая, что все чисто, Прю покидала убежище и перебегала к другому доступному прикрытию. Двигались они медленно, но все же неуклонно перемещались вверх по улице. Тормозили только тогда, когда на улице с воем появлялся неминуемый фургон КЛИНКА, мигалкой окрашивая дома в ярко-красный цвет. Прю и Энвер замирали на месте до тех пор, пока воробей не убеждался, что их движение не будет замечено.

– Я думаю, здесь налево, – громко прошептала Прю из-за мусорного ящика. Энвер сидел на газовом фонаре, освещавшем перекресток. Булыжники здесь постепенно сменялись грязью и сосновыми иголками – престижная Рю Термонд превратилась в улицу, окруженную небольшими лесными хижинами, и над их мшистыми крышами уже нависали раскидистые лапы елей.

– Ты уверена? – спросил Энвер, с сомнением оглядывая горизонт.

– Нет, – прошептала Прю. – Скорее наугад сказала.

– А куда нам было надо, ты говорила? – спросил воробей.

– На юго-запад от усадьбы, – ответила Прю. – Мне так сказали.

Воробей щелкнул клювом.

– Секундочку, – сказал он, быстро оглядывая все четыре дороги, идущие от перекрестка. Убедившись, что путь свободен, он расправил серые крылышки и устремился вперед сквозь переплетенные ветви деревьев, пока не скрылся из виду.

Прю спокойно ждала в облаке кислого запаха мусорки. Вдали взвыла сирена, и Прю замерла: из-за угла вышла группа офицеров КЛИНКА и двинулась по Рю Термонд. Девочка тайком выглянула из-за бака и заметила, что все они несли птичьи клетки. Между металлическими прутьями Прю разглядела птичьи перья, пушистые и серые.

Шли минуты. Наконец сверху послышался трепет крыльев. Она подняла голову и увидела, как запыхавшийся Энвер сел на крышку бака.

– Извини, – сказал Энвер. – Пришлось ждать, пока они пройдут.

Он встряхнул крылом и наклонился к Прю.

– Я видел крышу усадьбы. Еще довольно далеко, но мы движемся в верном направлении. Судя по звездам, – тут Энвер указал клювом наверх: была на редкость ясная ночь, и все небо мерцало точками созвездий, – мы направляемся прямо на юго-запад.

– Здорово, – прошептала Прю. – Давай двигаться дальше.

– Ты бывала там когда-нибудь? – спросил воробей. – Знаешь, как это место выглядит?

– Нет, но, думаю, мы поймем, когда доберемся, – сказала Прю и добавила: – Мне кажется, если ты когда-нибудь видел хоть одно почтовое отделение, считай, ты видел их все.

На это Энвер кивнул и полетел искать очередной наблюдательный пункт, с которого можно было бы безопасно направить Прю к укрытию.