Текст книги "Дикий лес"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Блин, – пробормотал он. – Блин, блин, блин горелый.

Торопливо соскользнув с обжитого места на ветке, мальчик начал спускаться с дерева; грубая кора царапала локти и колени через ткань военной формы. Он спрыгнул на землю, схватил шнур и принялся затаптывать огонь, охвативший корни дерева.

– Блин, блин, блин, – без умолку твердил Кертис.

Сухие листья легко крошились под подошвами, и вскоре пламя погасло. В руке мерцал кончик шнура. Мгновение мальчик стоял неподвижно, парализованный суетой вокруг, а потом посмотрел на брошенную пушку, по-прежнему нацеленную на разбойничье войско.

– Почему бы и не… – решил внутренний голос.

Подбежав к пушке, Кертис поднес горящий шнур к фитилю. Пламя занялось мгновенно, пушка выстрелила, и мальчика отбросило назад отдачей орудия. Воздух наполнился водопадом дыма и искр, мир вокруг погрузился в молчание – остался лишь тоненький, тихий, отдаленный звон.

– Ух ты, – почувствовал он собственный шепот, но не услышал его.

* * *

Прю никогда еще так не ждала захода солнца, как сегодня. Она сидела у окна в своей комнате и глядела, как огромный шар опускается за далекие вершины Каскадных гор, пока лес окончательно не потемнел. На исходе дня бурная деятельность усадьбы, кажется, сошла на нет, и у парадных дверей перестали сновать приходящие и уходящие. Звуки шагов в коридоре затихли, и дом, казалось, погрузился в тихую ночную дремоту. Прю решила, что пора действовать.

Тихонько прокравшись в ванную, она открыла кран в раковине до упора, так, что мощная струя воды брызгала на белый кафельный пол. Потом Прю вернулась в комнату, взялась за ручку двери и с глубоким вдохом повернула ее. “У меня нет никаких шансов”, – подумала она.

Дверь скрипнула, открывая взору длинный коридор. Висячие светильники лили свет на богато украшенную персидскую ковровую дорожку, которая тянулась от ее комнаты. Как и ожидалось, мастиф по-прежнему сидел на посту в дальнем конце коридора. Услышав, как открылась дверь, он на мгновение поднял взгляд. От зажженной сигареты у него в лапе струились ниточки дыма.

– Извините! – позвала Прю. – Простите, сэр?

Пес, удивленный тем, что к нему обращаются, оглянулся вокруг. Убедившись, что она говорит с ним, мастиф неловко заворчал и выпрямился, перестав опираться на стену.

– Да, мисс?

– Я подумала… мне тут просто нужна помощь, – сказала Прю, старательно изображая классическую “девицу в беде”. – У меня что-то не получается закрыть кран в раковине. Кажется, он сломался. Я боюсь, что всю ванную зальет.

Пес помедлил, видимо, раздумывая, насколько уместно будет прийти на помощь, и неловко поерзал в униформе, плотно сидевшей на крупном, мохнатом теле.

– Пожалуйста! – попросила Прю.

Раздраженно фыркнув, мастиф отошел от стены и раздавил окурок о деревянный пол. Приблизившись к Прю, он предупредил тихим, хриплым голосом:

– Я все-таки не сантехник, имейте в виду. Но посмотрю, что можно сделать.

Прю удалось получше разглядеть эмблему у него на плече: под словом “МЕЧ” располагалось мрачное изображение лезвия, окруженного чем-то вроде колючей проволоки.

Прю пропустила пса в комнату и последовала за ним в сторону ванной. Он распахнул дверь и двинулся к раковине. Прю осталась снаружи. Протянув лапу, пес одним движением завернул кран и остановил воду. Не дав ему времени выразить удивление или подозрение, Прю поспешно захлопнула дверь в ванную за его спиной.

– Эй! – раздался изнутри приглушенный голос пса.

Из замочной скважины торчала узорная головка старомодного ключа. Быстрым движением запястья Прю заперла дверь – замок тяжело щелкнул.

– Эй! – снова крикнул мастиф, теперь со злостью в голосе, и принялся яростно трясти дверную ручку. – А ну, выпусти меня!

– Извините! – крикнула Прю, искренне терзаясь тем, что пришлось его обмануть. – Мне правда ужас как стыдно. Уверена, вас скоро кто-нибудь выпустит. Если захотите есть, я положила на бортик ванной пакет с орехами. Мне пора. Извините!

С этими словами она торопливо вышла из комнаты, а вслед ей, все затихая, доносился рассерженный собачий лай. Спеша по коридору, Прю тихонько воззвала к покровительнице всех сыщиков.

– Нэнси Дрю, – прошептала она, – не оставляй меня.

В конце коридора была дверь. Открыв ее, девочка оказалась на пороге нового длинного коридора. Он тоже был пуст. Прю осторожно ступила одной ногой на ковер, замерев при первом же скрипе половиц, а потом на цыпочках стала пробираться дальше.

Это крыло казалось особенно пустынным, и Прю с каждым шагом все больше наполнялась уверенностью, что ее не заметят. Внезапно одна из дверей распахнулась, и в коридор вышел молодой человек в очках и с портфелем, через который было перекинуто пальто.

– Спокойной ночи, Фил, – сказал он кому-то в комнате, из которой появился.

– Спокночи! – донеслось оттуда.

Прю застыла на месте. Из-за отсутствия потенциального убежища ей оставалось только стоять, не шевелясь, посреди коридора и молиться, чтобы юноша не повернулся и не увидел ее. К ее огромному облегчению, так и случилось. Молодой человек, очевидно, очень спеша, просто прошел по коридору и исчез за поворотом. По-прежнему не двигаясь, Прю боковым зрением заметила, что дверь он оставил открытой. В комнате за столом сидел, углубившись в работу, еще один человек. Перед ним лежали бумаги, освещенные зеленой настольной лампой. Время от времени он окунал перо в чернильницу.

Девочка поспешно шагнула через квадрат света на полу, едва осмеливаясь дышать, пока не исчезла из поля зрения сидящего в комнате. Ее никто не окликнул, и Прю ускорила шаг.

Ковровая дорожка закончилась массивной деревянной дверью, и Прю, слегка приоткрыв ее, заглянула внутрь. За дверью оказалась лестничная площадка, а под ней – фойе, зловеще безлюдное и тихое после бешеной дневной суеты. Двойные двери в восточное крыло были закрыты, а на стуле перед ними громко посапывал спящий лабрадор в военной форме.

Прю толкнула дверь и выскользнула на площадку.

Дойдя до лестницы, она начала спускаться, считая каждую ступеньку на пути. Внизу девочка быстрым шагом – почти бегом – пустилась по шахматному мраморному полу к входной двери и уже было добралась, как вдруг услышала громкий и укоризненный мужской голос:

– И как ты можешь это объяснить?

Тело Прю застыло на месте всего лишь в нескольких шагах от свободы.

– Сколько раз нужно повторять, что губернатор пьет ромашковый чай со сливками? – продолжал голос.

Прю обернулась туда, откуда доносилась брань: за одной из ведущих в фойе дверей в мерцающем свете лампы мужчина – кажется, дворецкий – строго отчитывал девушку, в которой Прю узнала свою горничную, Пенни. Мужчина держал в руках поднос с чайной чашкой и чайником.

– Простите, сэр, – робко проговорила Пенни. – Это больше не повторится.

Она на мгновение подняла взгляд и заметила в фойе замершую Прю. Глаза ее округлились. Глаза Прю тоже. Секунду они таращились друг на друга, и тут снова раздался голос дворецкого:

– Надеюсь, больше ты этой ошибки не допустишь. Иначе мигом снова окажешься посудомойкой – это устроить проще простого!

Пенни перевела взгляд обратно на него.

– Да, сэр, – сказала она. – Я поняла, сэр. Давайте я заберу чай, сэр, и отнесу его губернатору.

Дворецкий согласно хмыкнул и, вручив ей поднос, вышел через дверь в дальнем конце комнаты, так ни разу и не повернувшись в сторону Прю. Когда он ушел, Пенни снова посмотрела на девочку круглыми от изумления глазами.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

Прю поняла, что ей ничего не остается, кроме как сказать правду.

– Мне нужно встретиться с филином Рексом, – прошептала она в ответ. – Он прислал мне записку. Написал, что нам надо поговорить. Сегодня! – она смущенно тронула носком пол. – Еще, там такое дело, я заперла кое-кого у себя в ванной, мастифа, он, по-моему, следил за мной. Кажется, у меня проблемы.

– Что ты сделала? – с ужасом в голосе переспросила Пенни.

– Я… заперла его в ванной. Все нормально, я ему оставила орехи, если он вдруг захочет есть.

Пенни на мгновение потеряла дар речи. Наконец она прошептала:

– Ну так этим путем тебе идти нельзя! За парадной дверью часовые через каждые пятнадцать футов!

Прю посмотрела на двери перед собой, пораженная тем, что ей это даже в голову не пришло.

– Ой.

Пенни закатила глаза.

– И что ты собиралась делать, их тоже в ванную затолкать? Иди сюда.

Прю зашла к Пенни в комнату, которая оказалась чем-то вроде проходной комнатки слуг. Девушка поставила поднос с чаем на стол и открыла маленькую дверь, через которую вышел дворецкий. Высунув голову, она удостоверилась, что за углом никого нет, и жестом поманила Прю за собой.

Пенни провела ее по запутанному лабиринту коридоров, кое-где освещенных мерцающими газовыми светильниками. Некоторые из проходов всего лишь соединяли один широкий коридор с другим, но были и такие, которые, судя по всему, использовались в качестве буфетных или кладовых – вдоль стен тянулись полки с мешками муки и рядами странных овощей в банках.

Прю перестала ориентироваться после пятого перекрестка и теперь просто слепо шла за Пенни, без вопросов повинуясь каждому тихому “сюда” и “за мной”.

Наконец они оказались перед особенно старой на вид дверью, и Пенни распахнула ее, открыв взгляду потертые каменные стены, тонущие в темноте. Из ящика на полу девушка достала две свечи, зажгла их от ближайшей газовой лампы и протянула одну из свечей Прю.

– Что это? – шепотом спросила та.

– Туннели, – ответила Пенни. – Идут во все стороны. По ним можно выйти в город.

– А чай? Разве тебя не ждет губернатор? – удивилась Прю.

Пенни усмехнулась.

– Старик-то? У него бессонница, чай все равно не поможет ему. Потерпит.

В дверном проеме Прю остановилась.

– Спасибо, – прошептала она. – За помощь. У меня даже нет слов.

– Слушай, – ответила Пенни. – Мне сильно попадет, если они узнают. Но я твердо верю: ты знаешь, что делаешь. И если князь хочет тебя видеть, значит, надо идти. Бог свидетель, лучше тебе бежать, чем собирать пыль в гостевой комнате. – Она пристально посмотрела на Прю. – Только я тебя увидела, у меня сердце екнуло. Представить не могу, каково это – брата потерять. – Девушка вздохнула и поднесла свечу к двери, освещая ступени. Из туннеля дунул слабый, холодный ветер, принеся с собой запах затхлости, плесени и сырых камней. – Иди.

Прю шагнула на гладкую каменную лестницу, отполированную, казалось, бесконечным множеством ног. Сырость пробирала до костей, и по телу то и дело пробегала дрожь. Пенни вошла следом и закрыла за собой дверь. Свечи в их руках бросали пляшущие тени на кирпичные стены, пламя дрожало в спертом воздухе.

От подножья лестницы шел коридор и вливался в проход, который тянулся в обе стороны и терялся во тьме. Стены туннеля источали холодную сырость, то там, то здесь встречались ручейки воды, которая капала со сводчатого потолка. Земля под ногами была пепельно-серой и влажной, и Прю чувствовала, как через подошвы пробирается холод.

Они шли, и постепенно туннель менялся: красный кирпич и цемент уступили место грубо обтесанному камню и граниту. Иногда казалось, что проход целиком вырезан в скале; потолок уходил вверх, превращая туннель в пещеру. А порой приходилось приседать и пробираться, скрючившись, под низкими сводами. Казалось, прошла вечность, прежде чем они добрались до перекрестка, где Пенни указала свечой на один из коридоров.

– Дальше я не могу, – сказала она. – Мне чай отнести надо. Иди по этому коридору. Чуток пройдешь, там будет лестница – по ней вылезешь наверх. Оттуда уже сама добирайся.

– Огромное спасибо, – сказала Прю. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Да не за что, – ответила Пенни. – Я уверена, ты его найдешь – брата своего.

Улыбнувшись, девушка повернула назад, и вскоре свет ее свечи растворился во тьме туннеля.

Прю отправилась вперед по новому коридору и вскоре добралась до лестницы, о которой говорила Пенни. Ступеньки у нее были старые и растрескавшиеся и прогибались под весом Прю, которая осторожно карабкалась по ним. Лестница проходила через длинный цилиндрический канал в потолке, который заканчивался чем-то вроде крышки люка. Упершись ногами в ступени, девочка подняла ее и отодвинула в сторону. Порыв свежего ветра застиг ее врасплох. Прю глубоко вдохнула и, осторожно высунув голову в люк, огляделась.

Она снова оказалась в лесу.

Глава одиннадцатая
Отличившийся в бою. Аудиенция у филина

Приподнявшись на локтях, Кертис окинул взглядом содеянное. Койоты, которые всего пару секунд назад отчаянно сражались, застыли от неожиданности, потому что их противники чудесным образом исчезли. Пушечное ядро аккуратно вспороло подлесок, пересекло овраг и продолжило движение на той стороне, оставив на своем пути неподвижные тела нескольких разбойников. Кертис часто заморгал.

Солдаты подняли сабли, торопливо салютуя, и снова бросились в бой – навстречу новой волне разбойников, хлынувшей из Леса. Мальчик услышал за спиной стук копыт.

– Кертис! – раздался голос губернаторши. – Садись!

Обернувшись, он увидел, что Александра протягивает ему руку. Она схватила мальчика за предплечье и подняла на коня. Только сейчас слух Кертиса начал потихоньку восстанавливаться.

– Вы видели? – спросил он, перекрикивая шум сражения. Мальчика просто распирало от изумления пополам с гордостью.

– Видела! – ответила Александра. – Отличная работа, Кертис! Мы еще сделаем из тебя воина!

С клинком в одной руке и поводьями в другой она пустила коня галопом, и тот ловко поскакал сквозь лес. Горе разбойникам, которые пытались поднять винтовку или саблю на эту непревзойденную наездницу – она поражала их, не сбавляя скорости.

– Куда мы едем? – спросил Кертис, зарывшись лицом в мех ее накидки.

– Увидишь! – прокричала Александра.

Они очутились на дальнем конце гребня, где овраг был особенно глубоким и стены его вырастали из земли отвесно, будто склоны ущелья. Овраг кишел дерущимися разбойниками и койотами, повсюду раздавался скрежет сабель и штыков. Александра соскочила с лошади, быстрым взмахом меча поразила напавшего на нее разбойника и бросилась к самому краю гребня. Кертис, громко сглотнув, последовал за ней. Когда он догнал губернаторшу, та указала на подножье, где разбойники с трудом толкали по оврагу огромную гаубицу.

– Смотри, – тихо сказала она. – Если их пушка продвинется еще хоть немного, наше войско окажется во власти этих дикарей.

По сравнению с гигантской гаубицей пушки койотов казались римскими свечами: дуло у нее было не меньше трех футов в диаметре, а ствол такой длинный, что там уместились бы макушка к макушке двое взрослых мужчин. Гаубица была украшена роскошным изображением злобного дракона, острые клыки которого обрамляли жерло. Один выстрел из этой штуковины, подумал Кертис, и всему склону конец.

– Что нам делать? – спросил он.

– Начинать стрельбу, – ответила Александра и сунула ему в руки винтовку, а потом, вскинув свою собственную, прицелилась в толкающих гаубицу разбойников.

Кертис побледнел, чувствуя в животе глухую пустоту. Допустим, из пушки он бабахнул, но это был такой безадресный выстрел, почти случайность. Мальчик не был уверен, что у него получится выстрелить в кого-то из ружья. Парализованный, он просто стоял, держа винтовку в руках.

Тем временем губернаторша несколько раз выстрелила в толпу, окружавшую гигантскую пушку, и попала в двух разбойников, которых тут же заменило подоспевшее подкрепление. Стукнув прикладом об землю, она чертыхнулась и, вынув шомпол, принялась перезаряжать винтовку.

Отчаянно ища другой выход, Кертис прочесывал взглядом линию гребня. Внезапно он заметил нечто такое, отчего сердце забилось где-то в горле.

– Подождите! – крикнул он Александре, бросая винтовку на землю, и припустил на нависающий над обрывом мшистый пятачок земли, где лежал огромный поваленный кедр. Его грубую кору скрывал плющ и пышные заросли папоротников. Обросшее кустами дерево опасно нависало над краем оврага, зацепившись серединой за другой упавший ствол. Кертис прикинул расстояние и высоту выступа, то и дело переводя взгляд с разбойников на мертвое дерево и обратно. Удовлетворенный увиденным, он перепрыгнул через ствол и, бросившись на землю, уперся ногами в кору. С натужным хрипом мальчик принялся толкать что есть мочи. Ствол поддался, чуть повернувшись вокруг оси и содрав на своем пути слой земли, но вскоре Кертис выдохся, и дерево скатилось обратно. Он набрал в легкие побольше воздуха и толкнул снова, захрипев еще громче. На этот раз ствол продвинулся чуть дальше, но по-прежнему недостаточно, чтобы потерять опору.

– Александра! – крикнул он. – Сюда, помогите мне!

Губернаторша, которая безрезультатно стреляла в роящихся внизу разбойников, оглянулась и, разгадав намерения Кертиса, побежала к нему. Опустившись на землю рядом, она уперлась ботинками в кору и тоже принялась толкать.

– Раз… Два… Три! – скомандовал Кертис, и оба надавили что было сил. Дерево, издав леденящий кровь стон, сдвинулось с места и с оглушительным треском рухнуло с высоты. Александра и Кертис вскочили с земли как раз вовремя, чтобы увидеть, как гигантский ствол катится по крутому склону оврага, с каждым оборотом набирая скорость. Всего несколько разбойников, успевших заметить опасность, смогли отпрыгнуть с дороги, и вот кедр врезался в гаубицу, подняв фонтан из щепок и кусков коры. Гаубица скатилась с лафета на землю, и огромное дерево повалилось сверху на ее дуло. Жалкая кучка оставшихся в живых противников бросилась прочь и исчезла в кустах.

Кертис запрыгал на месте.

– Елки… елки… – выдохнул он. – Елки столетние! Мне это все не показалось?

Александра посмотрела на него и улыбнулась.

Их веселье прервало отчетливое гудение рога; по этому сигналу волна разбойников внезапно отхлынула из долины, отчаянно карабкаясь по той стороне оврага, и исчезла в лесу. Оставшиеся в живых солдаты некоторое время преследовали разбойников и достали нескольких отстающих, а потом подняли руки в дружном салюте. Овраг остался за ними.

* * *

Прю вылезла из люка и, сидя на краю, оглядела местность. Над головой нависали переплетенные ветви, сквозь них в вечернем небе мерцало несколько звезд. Она оказалась на небольшой полянке, окруженной густым лесом.

Девочка едва успела задуматься, что делает люк (на крышке были отчеканены слова “собственность Южного леса, управление водными ресурсами”) в таком пустынном месте, как вдруг услышала за спиной дребезжание досок. Обернувшись, Прю увидела, что к ней едет ярко-желтая рикша, которую тянет барсук.

– Здравствуйте, – сказал барсук, приблизившись, и остановился рядом с Прю.

– Здрасте.

Барсук озадаченно моргнул и посмотрел в люк.

– Вы что, оттуда вылезли? – спросил он.

Прю опустила взгляд на лаз.

– Да.

– Ясно, – протянул барсук и тут же добавил, словно только что вспомнил о своей профессии: – Подвезти?

– Хорошо бы, – признала Прю, вытаскивая из кармана записку филина. – Мне нужно на Рю Термонд, дом восемьдесят шесть. Это далеко?

– Нет, совсем нет, – заверил он ее. – Прямо по дороге. – Он кивнул на повозку: – Забирайтесь, я вас подброшу.

– Но у меня совсем нет денег, – сказала Прю.

Рикша помедлил секунду, а потом ответил:

– Ничего страшного. Вы последняя клиентка. Мне все равно домой по пути.

Прю от всей души поблагодарила его и забралась на мягкое сиденье. Ярко-желтая повозка была расписана красными узорами, на крыше болтались маленькие тряпичные безделушки. После короткого предупреждения (“Тут может трясти!”) рикша пришла в движение и вскоре уже бойко тряслась по лесной дороге. Несколько раз резко свернув, барсук выбрался на хорошо протоптанную тропу, и по пути им стали попадаться маленькие, ветхие лачуги. Через некоторое время грунт сменился булыжной мостовой, и густой лес уступил место впечатляющему ряду шикарных особняков, из окон-эркеров которых на тротуар лился свет.

– Район тут пафосный, – полуобернулся рикша. – Друг ваш, видать, не бедствует.

Улица постепенно пошла в гору, и барсук сосредоточенно опустил голову, с усилием взбираясь на холм. Достигнув вершины, он остановился у самого шикарного здания во всем квартале – трехэтажной громадины из белоснежного камня.

Пышно украшенное окно первого этажа венчал барельеф, изображающий двух херувимов с трубами. Сквозь задернутые шторы сочился теплый свет, а над парадной дверью висела табличка с цифрами “86”.

– Пожалуйста, – сказал барсук, переводя дух. – Рю Термонд, дом восемьдесят шесть.

Прю вылезла из повозки.

– Огромное спасибо, – сказала она.

Барсук кивнул на прощание и двинулся дальше.

Она поднялась по мраморному крыльцу к входной двери и на мгновение залюбовалась висячим молотком: медной орлиной головой с массивным золотым кольцом в клюве. С немалым волнением она подняла кольцо и с силой опустила на деревянную панель двери. Раздался громкий стук, и Прю отступила, но никто не открыл. Она постучала снова, и опять безуспешно. Отойдя назад, еще раз посмотрела на табличку, удостоверившись, что номер дома действительно восемьдесят шесть. Опустив золотое кольцо еще несколько раз, девочка начала тревожиться.

Вдруг дверь со скрипом приотворилась на пару дюймов. Девочка только собралась шагнуть вперед, как та вдруг захлопнулась и тут же открылась чуть шире. Прю озадаченно заглянула в щель между дверью и косяком и позвала:

– Есть кто-нибудь?

Ответом ей стало отчаянное хлопанье крыльев, и она увидела двух воробьев, которые безуспешно пытались повернуть дверную ручку.

– Простите! Простите! – воскликнул один из них, стуча когтем по полированной меди.

– Ой! – изумилась Прю. – Давайте я помогу! – Она осторожно толкнула дверь и вошла в прихожую.

– Спасибо! – сказал один из воробьев, зависнув в воздухе перед ее лицом. – Мы не привыкли ко всем этим приспособлениям, которыми пользуются двуногие.

– Вы, должно быть, девочка Снаружи, Маккил, – сказал другой воробей. – Князь вас ждет.

Воробьи, с легкостью подхватив ее куртку и повесив на крючок у двери, провели Прю по короткому коридору в огромную гостиную.

В резном деревянном камине бушевало пламя, и его отсветы бросали извивающиеся тени на высокий потолок. Большая часть мебели была покрыта белыми чехлами – за исключением двух высоких кресел, стоящих напротив камина. Стены были уставлены книжными шкафами, и тысячи разноцветных корешков на полках создавали иллюзию причудливого гобелена. С висящего над камином портрета в раме слегка сползло покрывало, явив взгляду голубую сойку в строгом костюме. Прю почти физически ощутила исходящий от этой комнаты дух уютной меланхолии.

– Добрый вечер, – донесся сухой старческий голос от одного из кресел. – Надеюсь, вы благополучно добрались. Прошу, садитесь.

Из-за спинки появилось огромное крыло, покрытое бесчисленными белыми и коричневыми перьями, и указало на противоположное кресло.

Прю шепотом поблагодарила и прошла через комнату к предложенному ей месту. Там ее окутало тепло камина, от которого тут же начали согреваться джинсы на ногах, и, усевшись, она обнаружила, что ей в глаза смотрит филин Рекс.

Вблизи он выглядел еще более впечатляющим. Из пушистой шапки перьев на голове поднимались “рожки”, а пестро-коричневое тело целиком заполняло собой массивное кресло. Птица была одета в мягкий бархатный жилет. На макушке, между двумя пучками перьев, сидела шляпа с кисточкой. Кривые когтистые лапы удобно расположились на пуфике, а пронзительные желтые глаза неотрывно глядели на Прю.

– Прошу прощения за состояние комнат, – продолжил он. – У нас почти не было времени позаботиться о комфорте. Более срочные проблемы требуют нашего внимания. Но мне следует позаботиться о гостье. Вам, должно быть, хочется пить с дороги. Выпьете чаю или кофе?

– Просто чай, пожалуйста, – ответила Прю, по-прежнему борясь с изумлением. – Точнее, травяной. Если есть. Мятный там или еще какой.

– Мятного чаю! – крикнул филин, повернув голову. Хлопанье крыльев за его спиной, видимо, означало, что приказ услышан. Снова обернувшись к девочке, он впился в нее взглядом. – Девочка. Девочка Снаружи. Это восхитительно. Мне сказали, что вы… просто пришли в лес?

– Да, сэр, – ответила Прю.

– Я пролетал над вашим Внешним городом множество раз, но не сказал бы, что меня хоть раз тянуло побывать в нем. Там удобно гнездовать? Вам нравится? – спросил филин Рекс.

– Ну, наверное, – ответила Прю. – Я там родилась, и мои родители там живут, так что выбора у меня вроде как нет. Там довольно славно. – Она помедлила. – Большинство людей… и зверей… которых я тут встретила, чуть не сошли с ума от моего появления. А вы почему-то совсем не кажетесь удивленным.

– О Прю, если вы поживете с мое, то повидаете много всего странного и чудесного. И чем больше странного и чудесного вы увидите, тем меньше будете, как вы выразились, сходить с ума.

Филин поднял пестрое крыло, слегка пощипал его клювом и снова опустил.

После недолгого молчания Прю рискнула задать вопрос, который мучил ее с первой минуты в этом доме:

– Мистер Рекс, вы не знаете, что вороны сделали с моим братом?

Филин вздохнул.

– Очень, очень сожалею, но это мне неизвестно. Если все так, как вы говорите, и вашего брата действительно украли вороны, то найти и наказать похитителей не более в моей власти, чем если бы виновниками оказались саламандры.

Прю не поняла, к чему он клонит.

– Видите ли, – продолжал князь, – вороны – все их подвиды – несколько месяцев назад бежали из государства. От них всегда были одни проблемы и убытки, эти птицы склонны к воровству, им казалось, что они стоят выше своих пернатых соотечественников. Развилось сепаратистское движение. Естественно, мы долгие годы боролись с ними, но однажды июльским днем они все же покинули княжество. И я с прискорбием вынужден сказать, что с тех пор мы о них почти ничего не слышали.

По ритмичному биению крыльев за спиной Прю поняла, что чай готов, и с благодарностью приняла из когтей двух слуг-воробьев чашку и блюдце. Следом принесли чайный поднос – его осторожно поставили на столик рядом с креслом. Один из воробьев поднял чайничек и налил в чашку Прю темную жидкость. Поблагодарив птицу, Прю печально размешала кусочек сахара, удрученная осознанием того, что очередная надежда оказалась ложной.

Заметив ее отчаяние, филин Рекс снова заговорил.

– Но это не означает, что нас не заботит в высшей степени их местонахождение. Даже наоборот: их глупые выходки для нас – словно бельмо на глазу. Особенно сейчас. Понимаете ли, в последние несколько месяцев отдаленные северные поселения на границе Дикого леса постоянно подвергаются нападениям бандитов, которых наши граждане описывают как “койотов в военной форме”. Получается, что койоты – не забывайте, они всегда славились самой удручающей неорганизованностью среди жителей леса! – сумели объединиться и сформировать сплоченное войско. Если бы я так не заботился о благополучии моих подданных, то первым бы назвал такие сведения абсолютно неправдоподобными. Но я слышал рассказы, Прю, видел пострадавшие семьи, разоренные гнезда, поваленные деревья, разграбленные земли. От этого нельзя отмахиваться.

Наши послы много раз обращались в усадьбу губернатора с просьбой позволить нам защищать наших граждан и границы ответными атаками – но все прошения отвергались. Я собственнолично прибыл, чтобы просить отменить поправки к протоколам, которые запрещают военные операции на территории Дикого леса до тех пор, пока наши границы снова не станут безопасны. И тут приходит весть, что вороны, эти неблагодарные бандиты, украли Снаружи ребенка и перенесли на территорию Дикого леса. Это вопиющее нарушение закона плохо скажется на авторитете всего Авианского княжества. Я разгневан и опечален не меньше вашего, Прю. В усадьбе губернатора не хотят признавать отдельного статуса воронов, поэтому их действия могут вовсе сорвать наши планы. – Он помедлил, подбирая слова. – Власти уже много лет пытаются найти способ ограничить свободу авианцев. Меня беспокоит, что теперь у них есть на то еще больше оснований.

– Каких? – спросила Прю.

Филин пожал плечами.

– Недоверие. Нетерпимость. Страх. Им не нравятся наши порядки.

Для Прю это было непостижимо. До сих пор все птицы, которые встретились ей в этом странном месте, вели себя очень дружелюбно и любезно.

Филин Рекс резко поднял крылья и в несколько стремительных взмахов подлетел к сложенным у камина дровам – огонь уже догорал. Он схватил когтями свежее полено и бросил в угли. Пламя поднялось снова. Вернувшись в свое кресло, филин поправил шляпу и продолжил:

– Прошли те дни, когда усадьба губернатора была источником мудрых советов и справедливых законов. Теперь это логово оппортунистов и потенциальных деспотов, каждый из которых старается урвать себе хоть самый завалящий кусок власти. Темная бездна, оставшаяся после переворота.

– Переворота? – спросила Прю. Все это время она так и помешивала чай, завороженная рассказом филина. Опомнившись, девочка с тихим звоном положила ложечку на блюдце.

Князь угрюмо кивнул.

– Тут нужны некоторые разъяснения. Во время переворота вдовствующую губернаторшу, вдову покойного губернатора Григора Свика, сместили и изгнали в Дикий лес.

– Григор Свик – папа Ларса? – спросила Прю.

– Дядя, – ответил филин Рекс. – И что это был за правитель! Великодушный, добрый человек. С таким пониманием относился к другим видам, что лучшего и желать нельзя. Мы были большими друзьями. Как только мы заняли наши посты, то сразу же договорились о суверенитете Авианского княжества и Северного леса, которые существовали уже многие века, но до тех пор не имели официального признания. Все могли пересекать государственные границы свободно и безопасно. И, что самое главное, мы подписали протоколы Дикого леса – тот самый договор, который я теперь пытаюсь аннулировать, – где назвали обширный и заброшенный Дикий лес нейтральной землей, оградив от промышленных магнатов, которые не преминули бы погубить его в своих корыстных целях. Когда Григор умер, я был… опустошен. – Князь опустил голову.

Прю неловко поерзала в кресле.

– От чего он умер? – тихо спросила она.

Глядя в пламя, филин Рекс постепенно взял себя в руки.

– Я думаю, от горя. У них с женой, Александрой, был сын – единственный ребенок. Его звали Алексей. Они обожали мальчика. С самого раннего возраста его воспитывали в надежде, что он станет правителем после отца, поэтому то, что он упал с лошади вскоре после своего пятнадцатилетия, стало страшным ударом не только для его семьи, но и для страны. При падении он не выжил. Григор и Александра, естественно, были в отчаянии. После закрытых похорон Григор слег и уже не встал с постели.

Александра выдержала обе невообразимые трагедии более стойко, чем можно было ожидать, и стала править, приняв титул вдовствующей губернаторши, – но горе пожирало ее изнутри, она отдалилась, отгородилась от самых близких. Запершись в доме, она окружила себя странным народом – прорицателями, цыганами, черными магами. Советники не в силах были вразумить ее. В конце концов она послала за двумя самыми знаменитыми игрушечных дел мастерами во всем Южном лесу и приказала им за закрытыми воротами поместья создать механическую копию ее погибшего сына, Алексея.