Текст книги "Дикий лес"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава третья
Перебраться через мост

Когда Прю подъехала к дому, было почти семь. В окнах гостиной горел свет, и девочка разглядела очертания склоненной над вязанием маминой головы. Отца видно не было, и Прю осторожно прокралась вдоль стены дома, двигаясь медленно, чтобы не шуршать гравием. Сырое одеяло в тележке напоминало задремавшего малыша, но, конечно, тщательного осмотра ему было не выдержать, поэтому Прю едва дышала, изо всех сил надеясь не наткнуться на любознательного родителя. Но надеждам ее не суждено было сбыться – завернув за угол дома, она увидела, что отец возится во дворе с мусорными баками. Назавтра должны были забирать мусор, а вытаскивал контейнеры на тротуар всегда отец. Заметив Прю, он отряхнул руки и окликнул ее:

– Привет, ребенок!

Лампа на крыльце лила тусклый свет на темнеющую лужайку.

– Привет, пап, – отозвалась Прю. С колотящимся сердцем она медленно подвела велосипед к дому и прислонила его к стене. Папа улыбнулся.

– Припозднились что-то. Мы уже волноваться начали. И, кстати, ужин вы пропустили.

– Мы заехали в кафе здорового питания по дороге домой, – сказала Прю, – взяли овощное жаркое на двоих. – Она неловко шагнула в сторону, чтобы заслонить от отца тележку. Прю пыталась изобразить непринужденность, но болезненно остро ощущая каждое движение. – Как прошел день, пап?

– Нормально, – ответил он. – Эта ярмарка – сплошная карусель. Улавливаешь? Карусель на ярмарке?

Прю громко хихикнула и тут же осознала, что нужно было вздохнуть осуждающе – как она делала всегда, когда папа отпускал дурацкие шутки. Он, кажется, тоже заметил ее необычную реакцию и, вскинув бровь, спросил:

– Как дела у Мака?

– Замечательно! – воскликнула Прю, возможно, чересчур торопливо. – Спит!

– Да ну? Рановато для него.

– Ну, день прошел… насыщенно. Он много бегал туда-сюда. Мне показалось, Мак устал, так что после еды я укутала его в одеяло, и он уснул. – Улыбнувшись, она махнула рукой в сторону тележки. – Без задних ног.

– Гм, ну что ж, неси его в дом и переодень в пижаму. Видно, он в полном нокауте, – вздохнув, отец снова сосредоточился на мусорных баках и потащил их в сторону улицы.

Прю облегченно выдохнула. Обернувшись, она осторожно вытащила влажное одеяло из тележки и зашла в дом, покачивая сверток на ходу и тихонько нашептывая ему что-то.

Задняя дверь вела в кухню, и Прю прошла по пробковому полу так тихо, как только могла. Она уже почти добралась до лестницы, как вдруг мама окликнула ее из гостиной.

– Прю? Это ты?

Остановившись, девочка прижала мокрое одеяло к груди.

– Что, мам?

– Вы пропустили ужин. Как Мак?

– Хорошо. Спит. Мы поели по дороге домой.

– Спит? – спросила она, и Прю представила, как ее глаза за стеклами очков обращаются к часам на каминной полке. – Ясно. Тогда переодень его…

– В пижаму, – закончила за нее Прю. – Как раз собиралась.

Она бросилась наверх, перепрыгивая через ступени, и влетела в свою комнату. Кинув промокшее одеяло в корзину с грязным бельем, она вернулась в коридор и зашла в комнату Мака. Прю схватила мягкую игрушку – плюшевую сову – и положила ее в кроватку, тщательно прикрыв одеялами. Удовлетворенная тем, что кулек на первый взгляд напоминает спящего ребенка, она кивнула сама себе и выключила свет. Вернувшись в свою комнату, девочка закрыла дверь и рухнула на кровать, зарывшись лицом в подушки. Сердце по-прежнему бешено колотилось, и потребовалось несколько секунд, чтобы кое-как успокоить дыхание. Дождь тихо стучал в оконное стекло. Прю подняла голову и оглядела комнату. Внизу закрылась входная дверь, отец прошел в гостиную. Послышались приглушенные голоса родителей, и Прю, скатившись с постели, принялась готовиться к завтрашнему приключению.

Она вытащила из-под стола сумку-почтальонку, открыла ее и вытряхнула на пол все содержимое: учебник по биологии, тетрадь на пружинке и кучу шариковых ручек. Прю достала из-под кровати фонарик и бросила его на дно сумки, потом вынула из ящика стола швейцарский армейский нож, который папа подарил ей на двенадцатилетие, и положила рядом с фонариком. Постояла с минуту посреди комнаты, покусывая ноготь. Что нужно брать с собой в непроходимые чащи, когда собираешься спасать брата? Еду можно достать из кладовки завтра. Значит, оставалось только ждать. Рухнув обратно на кровать, Прю вытащила из куртки справочник Сибли и принялась листать его в попытке успокоить дико скачущие мысли в голове.

Через час или около того она услышала, что родители поднимаются по лестнице, и сердце снова начало колотиться. В дверь постучали.

– М-м-м? – отозвалась она, снова стараясь, чтобы ее голос звучал беспечно. Неизвестно, сколько еще ей удалось бы притворяться: оказалось, что изображать невозмутимость – ужасно выматывающее дело.

Отец приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

– Спокойной ночи, милая, – сказал он.

Мама добавила:

– Не засиживайся допоздна.

– Ага, – кивнула Прю, подняла на них взгляд и улыбнулась. Родители закрыли дверь.

Услышав, как шаги приближаются к комнате брата, девочка нахмурилась. Скрип двери Мака показался ее обострившемуся слуху раскатом грома, и у Прю перехватило дыхание. Быстро сообразив, что делать, она спрыгнула с кровати, бросилась к двери и высунула голову в коридор.

– Мам, пап! – позвала она громким шепотом.

– Что? – спросил отец, уже положив ладонь на дверную ручку. Свет от ночника Мака пролился в коридор.

– По-моему, он совсем вымотался. Постарайтесь его не будить.

Мама улыбнулась и кивнула.

– Конечно.

Она заглянула в комнату Мака и произнесла тихонько:

– Спокойной ночи, Макки.

– Сладких снов, – прошептал отец.

Дверь скрипнула, закрываясь, и Прю улыбнулась родителям, когда они прошли мимо нее в свою комнату. Убедившись, что дверь за ними затворилась, девочка вернулась в кровать и выдохнула с таким облегчением, будто задерживала дыхание весь день.

Этой ночью Прю спала беспокойно, в ее сон то и дело врывались огромные стаи гигантских птиц – сов, орлов и воронов – с ослепительным оперением. Они хватали и уносили прочь ее папу с мамой, оставляя Прю одну в пустом доме. Будильник стоял на пять, но к тому времени, как он прозвонил, она уже не спала. Стараясь не шуметь, девочка скатилась с кровати. В доме было тихо. Снаружи по-прежнему царила тьма – город еще не проснулся, только изредка шуршала одинокая машина. Прю влезла в джинсы, надела футболку и свитер. Куртка так и висела на стуле со вчерашнего вечера, и Прю, перед тем как накинуть ее, обмотала шею шарфом. Натянув черные кеды, она на цыпочках вышла в коридор. Приложила ухо к двери родительской спальни и прислушалась к пронзительному храпу отца. Родители крепко спали.

Судя по всему, у нее был где-то час до пробуждения родителей, – достаточно, чтобы убежать. Она пошла в комнату брата и, убрав плюшевую сову, развернула одеяла; потом вытащила из красного комода теплую одежду для брата и засунула в сумку. Прокравшись вниз, Прю торопливо написала на маркерной доске на холодильнике:

Мама, папа,

Мак рано проснулся и захотел путешествовать.

Вернемся позже!

Люблю вас,

Прю

Открыв кладовку, она несколько секунд поразмыслила над потенциальным пайком и остановилась на пригоршне батончиков мюсли и пакетике питательной смеси, который остался с последнего летнего семейного похода. Рядом с провизией лежала аптечка, и Прю бросила коробочку в свою сумку. Ее внимание привлек пневматический сигнал – что-то вроде баллончика с пластиковым рожком наверху, – и она взяла его в руки, разглядывая. Клеймо изображало устрашающего вида медведя гризли. Позади него полукругом было написано “Уходи, медведь”. Видимо, эта штука издавала шум, способный отпугнуть дикого зверя, – наверняка подобное может пригодиться в Непроходимой чаще. Она бросила баллончик в сумку и, внимательно оглядев кухню, выскользнула во двор через заднюю дверь. Хрустящий воздух был холоден, легкий ветер трепал желтеющую листву дубов. Прю тихо вывела велосипед вместе с красной тележкой на улицу. Далеко на востоке появились первые отблески зари, но фонари все еще освещали засыпанные листьями тротуары. Отведя велосипед на безопасное расстояние от дома, Прю наконец рискнула сесть на него. Шарф, который мама связала ей прошлой зимой, уютно прильнул к шее, когда она набрала скорость и, прорезая улицы и переулки, направилась на юго-запад. Район потихоньку просыпался – в домах начали зажигать свет, на улицах послышалось гудение машин.

Повторяя маршрут вчерашней погони, Прю добралась через парк к обрыву. Тележка с дребезжанием подпрыгивала сзади. Над рекой висел густой туман, полностью скрывая воду. На дальнем берегу сквозь дымку мерцали огни пустыря. По широкой поверхности реки, отражаясь от крутых склонов обрыва, разносился таинственный лязг. Прю показалось, будто это скрипят шестеренки в наручных часах великана.

Единственным, что виднелось из тумана по ту сторону пропасти, был внушительный железный каркас железнодорожного моста. Казалось, он дрейфует в речной дымке. Прю слезла с велосипеда и пошла на юг вдоль обрыва, к тому месту, где утес полого спускался в туман. С каждым шагом мир вокруг белел.

Когда земля под ногами Прю наконец выровнялась, она обнаружила, что оказалась словно на другой планете. Туман окутывал все, заливая мир призрачным блеском. По ущелью блуждал легкий ветер, и туман иногда колыхался, являя взгляду далекие силуэты высохших, облетевших деревьев. Землю покрывала сухая желтая трава. Прямо за деревьями с востока на запад протянулись железнодорожные пути, с обоих концов исчезая в дымке. Подумав, что они, скорее всего, ведут через мост, Прю пошла вдоль них на запад.

Впереди туман рассеивался; она разглядела остроконечные пилоны железнодорожного моста и направилась было к ним, но вдруг услышала позади шорох шагов по щебню. Девочка замерла. Через мгновение она осторожно оглянулась через плечо. Никого. Она продолжила путь, но тут снова услышала шаги.

– Кто здесь? – крикнула Прю, окидывая взглядом пространство позади. Никто не отозвался. Рельсы, окаймленные линией странных приземистых деревьев, терялись в тумане; не было никаких признаков преследования.

Прю сделала глубокий, судорожный вдох и торопливо двинулась к мосту. Вдруг позади послышался совершенно отчетливый звук шагов, и она резко обернулась – как раз вовремя, чтобы заметить, как кто-то метнулся с рельсов и спрятался между двумя деревьями. Не раздумывая, она уронила велосипед на землю и бросилась в погоню. На повороте ее кеды взметнули в воздух щебень.

– Стой! – закричала Прю. Она уже могла разглядеть в тумане преследователя – тот был невысоким, одетым в плотное зимнее пальто. Спортивная вязаная шапка низко сидела на его голове, скрывая лицо. Услышав крик Прю, человек на мгновение обернулся – и тут же, поскользнувшись на пятачке грязи и сипло вскрикнув от изумления, упал на локоть.

Прю набросилась на распростертого на земле преследователя и, сдернув шапку с его головы, удивленно вскрикнула:

– Кертис!

– Привет, Прю, – сказал Кертис, задыхаясь и барахтаясь в ее хватке. – Не могла бы ты с меня слезть? Ты уперлась коленкой прямо мне в живот.

– Еще чего, – ответила Прю, потихоньку приходя в себя. – Сначала ты расскажешь, зачем следишь за мной.

Кертис вздохнул.

– Я н-не следил! Честно!

Она сильнее надавила коленом ему на ребра, и Кертис взвыл.

– Ладно! Ладно! – воскликнул он дрожащим голосом, едва не плача. – Я встал, чтобы выставить мусор, и заметил тебя, и мне просто стало интересно, куда ты едешь! Я слышал, как ты вчера говорила сама с собой про брата и про то, что его надо вернуть, а потом увидел, что ты так рано уехала из дома, и подумал, что что-то тут не так, и просто не смог удержаться!

– Что тебе известно о моем брате? – спросила Прю.

– Ничего! – шмыгнув носом, ответил Кертис. – Кроме того, что он… он пропал. – Мальчишка слегка покраснел. – А еще я не знаю, кого ты хотела обдурить тем мокрым одеялом в тележке.

Прю перестала давить ему на ребра, и Кертис облегченно вздохнул.

– Ты меня жутко напугал, – сообщила она, убирая ногу. Мальчишка сел и принялся отряхивать штаны.

– Извини, Прю, – ответил он. – Я честно не хотел, мне просто было интересно.

– Ничего интересного, – сказала та и, поднявшись, пошла прочь. – Это не твое дело. Я сама разберусь.

Кертис кое-как встал на ноги.

– Д-давай я пойду с тобой! – крикнул он, устремляясь следом.

Снова оказавшись на железнодорожных путях, Прю подняла велосипед и повела его к мосту.

– Нет, Кертис, – сказала она. – Иди домой!

Берег реки шел под уклон навстречу первой опоре моста, создавая своего рода полуостров, и дорога переходила в мост, спускаясь по пологому склону. Прю вела велосипед по центру путей, балансируя на рельсе. Пока она шла, туман начал рассеиваться, и взгляду открылся первый пилон моста. На нем крепился лебедочный механизм, который поднимал среднюю часть моста, чтобы дать дорогу высоким судам, и сверху горели мерцающие красные маячки. Прю вздохнула с облегчением, увидев, что средний пролет опущен – значит, можно идти.

– Ты не боишься, что проедет поезд? – раздался позади голос Кертиса.

– Нет, – ответила Прю, хотя, если честно, эту возможность она как-то упустила из виду. Расстояние между рельсами и краем моста было не больше трех футов, да и щебень был явно не предназначен для пешеходов. Добравшись до средней секции моста, она глянула вниз и поперхнулась. Тяжелый туман опустился на реку, словно облако, скрывая воду и создавая впечатление, будто мост находится на головокружительной высоте – как тот тоненький веревочный мост, перекинутый через напоенную облаками перуанскую пропасть, фото которого Прю видела в журнале “Нэшнл Джиогрэфик”.

– А я вот немного боюсь, что проедет поезд, – признался Кертис.

Он стоял посреди путей у одного из пилонов. Прю остановилась, прислонила велосипед к ферме моста и подняла кусок щебня.

– Не заставляй меня это делать, Кертис, – сказала она.

– Что делать?

Прю бросила камень, и Кертис отпрыгнул в сторону, едва не споткнувшись о рельсы.

– Ты зачем это? – воскликнул он, прикрывая голову руками.

– Затем, что ты идешь за мной, как идиот, а я тебе сказала не ходить. Вот зачем. – Наклонившись, она подобрала еще камень – больше и острее, чем первый, – и подбросила в руке, прикидывая вес.

– Не надо, Прю, – сказал мальчик, – давай я помогу! Я хороший помощник. Мой папа был вожатым у скаутов. – Он убрал руки от головы. – Я даже взял охотничий нож своего двоюродного брата. – И Кертис, похлопав себя по карману пальто, смущенно улыбнулся.

Прю бросила второй камень и чертыхнулась, когда он ударился о землю, не долетев до Кертиса нескольких дюймов. Мальчишка, взвизгнув, отпрыгнул.

– Иди ДОМОЙ, Кертис! – крикнула она и присела в поисках нового камня, но вдруг замерла, почувствовав, как земля под ногами задрожала. Камешки начали дребезжать, и мост протяжно содрогнулся. Прю перевела взгляд на Кертиса, который замер посреди путей. Ребята смотрели друг на друга округлившимися глазами, а дрожь все усиливалась, и стальные балки моста жалобно взвыли.

– ПОЕЗД! – заорала Прю.

Глава четвертая
Переправа

Бросив быстрый взгляд в сторону поезда, Прю отметила про себя, что он не очень длинный, но двигается довольно быстро – сейчас он, пыхтя, взбирался по склону, который они с Кертисом преодолели несколько минут назад. Девочка молнией бросилась к велосипеду, подняла его и поставила между рельсами. Прыгнув на сиденье, она нажала на педали, и заднее колесо забуксовало на рассыпчатом камне между шпалами.

– Подожди меня! – закричал Кертис позади.

Металлический мост вздымался и грохотал под тяжестью надвигающегося локомотива. Прю уже в движении бросила взгляд через плечо, чтобы посмотреть, далеко ли поезд. Кертис бежал в ее сторону, неистово размахивая руками, а за ним сквозь туман прорывалось зловещее железное лицо поезда. Велосипед трясло на каждой шпале, и Прю приходилось внимательно смотреть вперед, чтобы не опрокинуться на неровной дороге. Тележка на буксире то и дело подпрыгивала, с каждым оборотом педалей грозя перевернуться.

– Прыгай назад! – приказала Прю, перекрикивая оглушительный свист поезда.

– Не могу! Ты слишком быстро едешь! – прокричал Кертис в ответ.

Прю выругалась себе под нос и вдавила ручной тормоз. Заднее колесо дергалось из стороны в сторону, словно выброшенная на берег рыба. Поезд, уже добравшийся до средней секции моста, пронзительно и отрывисто засвистел, а рельсы отчетливо застонали под его весом. Кертис нырнул в тележку, ударившись о железное дно с пронзительным “уй!”. Он вцепился в борта тележки и заорал:

– Давай!

И Прю понеслась вперед, через мост, поднимая каменные брызги.

На той стороне моста, на густо поросшем лесом берегу, рельсы разветвлялись буквой У. Прю, набирая скорость, ехала под горку. Впереди уже показался берег. Велосипед бросало и трясло на шпалах. Тележка, нагруженная трясущимся Кертисом, теперь не подлетала в воздух, однако Прю приходилось изо всех сил крутить педали, чтобы не замедляться. Сзади нарастал шум поезда. Девочка не решалась оглянуться, чтобы оценить расстояние до локомотива, – взгляд ее был прикован к тому берегу реки.

– Держись, Кертис! – предупредила она, перекрикивая грохот, когда добралась до развилки, где пути расходились в разные стороны от моста. Надавив правой ногой на педаль, передним колесом она переехала пути и оказалась на глубоком, рыхлом гравии канавы, которая в конце моста отходила от путей. Заднее колесо и тележка последовали за передним, и велосипед, в неистовой судороге дернувшись вперед, сбросил обоих пассажиров в сухие кусты по ту сторону канавы. Поезд с воем пронесся мимо по стонущим от тяжести рельсам, повернул на юг и исчез в тумане.

Прю лежала, распростертая на холодной земле, быстро и тяжело дыша. Казалось, по всему ее телу проходят электрические разряды. Она с усилием встала на колени, сплюнула и вытерла грязь со щеки. Оглядевшись, она обнаружила, что сидит в узкой канаве посреди темно-коричневого, поросшего жухлой травой поля.

Дальше раскинулся Промышленный пустырь – причудливое и внушительное нагромождение бункеров и зданий без окон; за ним возвышался первый холм, густо поросший головокружительной высоты деревьями. Ребята оказались на границе Непроходимой чащи. Прю поежилась. Из травы рядом послышался стон, и Кертис кое-как поднялся на ноги. На спине его, как черепаший панцирь, висела тележка. Он сбросил ее и потер ладонью затылок.

– Ох, – сказал он. Потом печально посмотрел на Прю и повторил: – Ох.

– Наверное, все-таки не надо было за мной тащиться, – проговорила Прю, вставая. Останки велосипеда и тележки лежали рядом беспорядочной кучей. Прю со вздохом вытащила раму велосипеда из цепких лап кустов и оценила ситуацию: большая часть осталась цела, но переднее колесо было безнадежно погнуто, и кривые спицы торчали во все стороны под диковинными углами.

Громко чертыхаясь, она бросила велосипед и пнула заросли чертополоха, подняв брызги грязи.

Кертис сидел на земле, скрестив ноги, и с изумлением разглядывал оставшийся позади мост.

– Не верится, что мы это сделали, – прохрипел он. – Мы обогнали поезд.

Прю не слушала. Она стояла, уперев руки в бока, над покореженными останками переднего колеса и хмурила брови. Все лето она потратила на этот велик! Передняя рама – теперь непоправимо изуродованная – была практически новой. Да, путешествие начиналось не слишком удачно.

– Здорово у нас получилось, – продолжал тем временем Кертис. – В смысле, мы хорошо сработались. Ты ехала на велосипеде, а я… в тележке. – Он со смехом помассировал пальцами виски. – Прямо как настоящая команда, а?

Сумка Прю во время падения оказалась на земле. Теперь девочка подняла ее и повесила на плечо.

– Пока, Кертис, – сказала Прю и, бросив велосипед вместе с тележкой, отправилась по Пустырю в сторону лесистого холма.

Ржавая равнина, поросшая сухой травой, переходила в россыпь таинственных построек. Одни, обшитые гофрированным металлом, были больше похожи на склады, другие – на огромные квадратные бункеры с дверьми на страшной высоте, которые, казалось, открывались в никуда, и с длиннющими металлическими трубами, змеящимися к соседним зданиям. В нескольких домах были окна – они светились мерцающим красным светом, словно внутри бушевал пожар. Назойливый звон и лязг металла и изрыгаемый трубами газ создавали впечатление совершенно безлюдного и при этом слаженно работающего “города”. Где-то вдалеке от железных стен эхом отдавались выкрики и кряхтение невидимых в низком тумане грузчиков. Прю шла, то и дело оглядываясь по сторонам, – никто из ее знакомых в жизни сюда не забирался. Едва начав свое путешествие, она уже ощущала себя первопроходцем в каком-то неизведанном мире. Туман все рассеивался. Сети щебневых дорог опутывали каменный особняк с часовой башней на поросшей мхом крыше. Часы зазвонили – Прю насчитала шесть ударов.

Через некоторое время квадратные постройки Пустыря уступили место склону, поросшему темно-зеленым кустарником. Девочка перешла через протянувшиеся на север железнодорожные пути и оказалась в пышных, доходящих ей до колен зарослях папоротника. Деревья выше по склону были границей, отрезающей внешний мир от Непроходимой чащи. Прю сделала глубокий вдох, поправила сумку на плече и направилась в лес.

– Стой! – крикнул Кертис. Поднявшись, он заковылял к ней и остановился возле деревьев. – Ты собираешься туда идти? Но это же… это же Непроходимая чаща.

Игнорируя его, Прю продолжала идти вперед. Земля под ногами была рыхлая, листья папоротника хлестали по ногам.

– Ага, – сказала она. – Я в курсе.

Кертис потерял дар речи. Скрестив руки на груди, он крикнул Прю, пробирающейся по склону в глубину леса:

– Она непроходимая, Прю!

Прю, приостановившись, оглянулась.

– Кажется, я прохожу без проблем, – сказала она и снова двинулась вперед.

Кертис подбежал ближе, чтобы Прю могла его слышать.

– Ну, сейчас, может, и да, но кто знает, что будет, когда зайдешь дальше. И эти деревья… – он помедлил и внимательно оглядел одно из самых высоких деревьев на склоне сверху донизу. – Знаешь, энергетика у них не самая доброжелательная.

Его предостережения не возымели никакого эффекта – Прю продолжала взбираться по лесистому склону, хватаясь за стволы.

– А койоты, Прю? – продолжал мальчишка, взобравшись повыше, но не пересекая границы леса. – Они тебя разорвут! Не надо туда ходить!

– Придется, Кертис, – объяснила Прю. – Мой брат где-то тут, и мне надо его найти.

Мальчик был поражен.

– Ты думаешь, он тут? – Прю уже зашла так далеко в лес, что он едва видел между стволами мелькание ее красного шарфа. Она почти совсем пропала из вида, и тогда, набрав в легкие побольше воздуха, Кертис шагнул под сень деревьев. – Ладно, Прю! Я помогу тебе найти брата! – прокричал Кертис.

Прю остановилась и прислонилась к ели, оглядывая раскинувшуюся перед ней растительность. Все вокруг было зеленым. Оттенков было едва ли не больше, чем Прю могла себе представить: изумрудные папоротники, желтовато-оливковые лишайники, пышные серо-зеленые еловые ветви… Солнце поднималось все выше и уже лилось в просветы между густыми кронами. Оглянувшись на Кертиса, который, пыхтя, карабкался по склону, Прю продолжила путь.

^{Прю остановилась и прислонилась к ели, оглядывая раскинувшуюся перед ней растительность.}

– Круто, – выдавил из себя мальчик между судорожными вдохами, – ребята в школе ни за что не поверят. Никто ведь раньше не был в Непроходимой чаще. Ну, я о таких не слышал. Просто отпад! Посмотри только на деревья, они такие… такие… высокие!

– Постарайся потише, Кертис, – наконец прервала его Прю. – Нам лучше не предупреждать всю Чащу, что мы пришли. Кто знает, что тут бродит?

Мальчик замер, разинув рот.

– Ты сказала “мы”, Прю! – воскликнул он и тут же осекся, повторив хриплым шепотом: – Ты сказала “мы”!

Прю закатила глаза и, развернувшись, ткнула в Кертиса пальцем.

– Как будто у меня есть выбор. Но, если собираешься идти, держись со мной рядом. Брата оставили на меня, и я его потеряла – я не собираюсь терять еще и тупого одноклассника. Ясно?

– Яснее… – начал Кертис, но вдруг нахмурился, вспомнив приказание Прю, и закончил шепотом: —…некуда! – Он поднял руку к виску, видимо, отдавая честь, хотя было больше похоже, будто у него заболел глаз.

Некоторое время они шли молча; слева в просвете между деревьями показался глубокий овраг, и они спустились на дно, скользя по мшистой лесной подстилке. В долине оврага струился тоненький ручеек и совсем не было деревьев – только перья папоротника да кусты. Здесь идти было легче, хоть иногда приходилось пробираться под низко лежащими поваленными стволами, которые пересекали овраг. Солнечный свет выводил на земле блеклые пятнистые узоры, щеки гладил чистый, первозданный воздух. Прю шла и восхищалась величественностью этого места; с каждым шагом в глубь удивительной чащи ее страхи ослабевали. В деревьях, нависших над оврагом, пели птицы, подлесок то и дело шуршал, потревоженный случайной белкой или бурундуком. Прю не верилось, что никто и никогда не заходил так далеко в Непроходимую чащу: ей это место показалось дружелюбным и спокойным, полным жизни и прелести.

Через какое-то время Прю выдернул из размышлений шепот Кертиса:

– Так какой у тебя план?

Она помедлила.

– Что?

– Я сказал: “Какой у тебя план?” – повторил он громким шепотом.

– Необязательно шептать.

Кертис посмотрел на нее в замешательстве.

– А, – сказал он нормальным голосом. – Я думал, ты велела не шуметь.

– Шуметь не надо, но говорить можно. – Она оглянулась и добавила: – Я все равно не знаю, от чего нам прятаться.

– Может, от койотов? – предположил Кертис.

– По-моему, койоты охотятся только ночью, – сказала Прю.

– А, да, я где-то такое читал, – согласился тот. – Считаешь, мы управимся до ночи?

– Надеюсь.

– Как ты думаешь, где твой брат?

От этого простого вопроса Прю побледнела. Она только теперь начала осознавать, что найти Мака будет сложнее, чем казалось сначала. Если разобраться, думала ли она вообще, что будет делать, когда доберется до Непроходимой чащи? Отправиться в путь – это одно… а теперь что? Решив импровизировать, девочка ответила:

– Не знаю, если честно. Птицы залетели куда-то…

– Птицы? – перебил ее Кертис. – Какие птицы?

– Которые украли моего брата. Вороны. Стая воронов. Целое полчище. Ты знал, что существует специальное слово для стаи воронов и первое его значение “убийство”?

У мальчика вытянулось лицо.

– В каком смысле – твоего брата украли птицы? – пробормотал он. – Прямо вот птицы?

Сверкнув глазами, Прю сказала:

– Постарайся соображать побыстрее, Кертис. Не знаю, что происходит, но я не сумасшедшая и я верю своим глазам. Так что, если хочешь идти со мной, придется и тебе поверить.

– Вот это да, – покачал он головой. – Ладно, понял. Я с тобой. И как нам понять, куда делись эти птицы?

– Я видела, как они скрылись среди деревьев на холме за мостом, а обратно они не вылетели – значит, должны быть где-то здесь. – Она окинула лес внимательным взглядом. Он казался бесконечным и совершенно одинаковым со всех сторон. Овраг тянулся вверх по холму, докуда хватало глаз. “Безнадежно”, – вдруг подумалось ей, но она отмахнулась от этой мысли. – Наверное, придется просто искать и надеяться на лучшее.

– Он понимает слова? – спросил Кертис.

– Что?

– Твой брат. Если мы будем звать его, он отзовется?

Подумав немного, Прю ответила:

– He-а. Он говорит на своем собственном странном языке. Лопочет довольно громко, но вряд ли ответит, если его звать по имени.

– Тяжко, – почесал в затылке Кертис и вдруг неуверенно взглянул на Прю. – Не подумай, что я хочу сменить тему, но ты случайно не захватила какой-нибудь еды? Я что-то голодный.

Прю улыбнулась.

– Да, кое-что есть. – Она села на упавший ствол дерева и перекинула сумку вперед. – Орехи любишь?

Кертис просветлел лицом.

– Конечно! Я бы их сейчас мешок съел!

Они сели рядышком на ствол и отправили по горсти орехово-фруктовой смеси в рот, разглядывая поросший ежевикой овраг. Поболтали о школе, о том, как их выпивоха-учитель мистер Мерфи на днях прослезился, читая вступительный монолог капитана Кэта из пьесы “Под сенью молочного леса”. [1]1
  “Под сенью молочного леса” ( Under Milk Wood) – философская пьеса валлийского поэта и драматурга Дилана Томаса (1914–1953) о жизни провинциального городка.


[Закрыть]

– Меня в тот день не было, – сказал Кертис. – Но мне рассказывали.

– Все так издевались над ним за спиной, – проговорила Прю. – Я этого не понимаю. Монолог ведь и правда классный, верно?

– Э-э-э, – протянул мальчишка. – Знаешь, я до туда не дочитал.

– Кертис, он всего лишь на десятой странице, – фыркнула Прю, отправив в рот еще пригоршню орехов.

Они начали говорить о своих любимых книгах. Кертис кратко описал любимого мутанта из “Людей Икс”, а Прю шутливо поддразнила его, но потом призналась, что завидует способности Джин Грей к телекинезу.

– Так почему ты перестала? – помолчав, спросил он.

– В смысле?

– Ну, помнишь, мы в пятом классе обменивались картинками? Супергероев? У тебя хорошо получались бицепсы. Я даже скопировал твою технику, – Кертис смущенно опустил взгляд, ища в пакете среди орешков и изюма конфеты “M&Ms”.

Прю вдруг стало неловко.

– Не знаю, Кертис, – выдавила она наконец. – Наверно, просто стало неинтересно. Мне до сих пор нравится рисовать, очень нравится. Просто другие вещи. Выросла, наверное.

– Да, – проговорил тот. – Может, и так.

– Я теперь рисую природу. Тебе тоже стоит попробовать.

– Природу? В смысле, растения и всякое такое? – с недоверием переспросил Кертис.

– Ага.

– Не знаю. Может, как-нибудь и попробую. Найду себе какой-нибудь листок, – проговорил он тихо, почти что печально.

Прю оглядела ствол, на котором они сидели. Буйные побеги плюща завоевали всю поверхность – кора едва виднелась под зеленью листвы. Казалось, будто дерево и упало из-за этого буйства.

– Посмотри на плющ, – начала она, стараясь говорить как учитель рисования. – Как тоненькие белые линии собираются в узор на зеленом фоне. Чем внимательнее смотришь, тем интереснее.

Мальчик пожал плечами и потянул за побег – он крепко вцепился в кору, будто упрямый зверек. Отпустив его, он молча потянулся к пакету за новой порцией. Прю постаралась разрядить атмосферу.

– Эй, – сказала она энергично. – Перестань вытаскивать шоколадки. Это против правил.

Смущенно улыбнувшись, Кертис отдал ей пакет. Когда он наполовину опустел, Прю вынула бутылку воды и сделала глоток, а потом передала ее мальчику. Утренний свет потускнел: над деревьями, скрывая солнце, нависли серые облака.

– Идем дальше, – скомандовала Прю.

Они продолжили взбираться по оврагу, то и дело хватаясь за плющ, чтобы удержать равновесие. Ручей, который, видимо, зимой и весной становился довольно полноводным, сейчас тянулся тоненькой струйкой. Русло почти пересохло, так что вскоре они сообразили, что будет легче идти, если воспользоваться им как тропой. На гребне холма овраг разгладился, так что теперь они снова оказались на лесистом подъеме.