Текст книги "Дикий лес"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Мне надо в туалет, – сказала Прю.

– Ладно, – отозвался Кертис, рассеянно глядя вниз, в овраг.

– Так что иди вон туда, – продолжила она, указывая на заросли папоротника, – и не смотри.

– А! – осенило мальчика. – Ладно. Хорошо. Не буду мешать.

Прю подождала, пока он скрылся из виду за ветвями, отыскала укромное место за деревом и присела на корточки. Уже почти закончив, она услышала со стороны папоротника смутный шорох. Торопливо застегнув джинсы, девочка осторожно вышла из-за дерева. Никого.

– Прю! – повторился звук. Это был Кертис.

– Кертис, я же сказала, можешь не шептать, – сказала она, с облегчением узнав знакомый голос.

– Ид-д-ди сюда! – пролепетал он едва слышно. – И не шуми!

Прю пошла на звук его голоса, продираясь через густое сплетение побегов. Мальчишка сидел, пригнувшись, по ту сторону зарослей и глядел куда-то вдаль.

– Смотри! – шепнул он и указал в ту сторону.

Прю, моргнув, распахнула глаза.

– Что… – начала она, но Кертис ее перебил.

– Это койоты, – сказал он. – И они разговаривают.

Глава пятая
Обитатели леса

Земля у края зарослей давно обвалилась, создав что-то вроде мыса над небольшим, окруженным деревьями лугом. Посреди луга вокруг остатков костра толпился с десяток силуэтов. Издалека трудно было рассмотреть детали, но это точно были койоты: блекло-серый мех, узкие туловища. Одни из них бродили вокруг тлеющего костра на четвереньках, другие стояли на задних лапах и нюхали воздух вытянутыми серыми носами. Открывшаяся картина была изумительной по двум причинам. Во-первых, все койоты были одеты в красную военную форму и высокие, украшенные плюмажем шлемы. Во-вторых, они определенно разговаривали друг с другом. По-английски.

Голоса у них были тонкие, лающие, и фразы перемежались рыком и гавканьем, но Прю с Кертисом понимали большую часть разговора.

– Позор! – кричал крупный койот, скаля желтые зубы на одного из более мелких сородичей. – Нужен был всего лишь простой костер, но вы, идиоты, даже уголек разжечь не способны!

У некоторых животных на поясах были закреплены сабли, другие стояли, опираясь на длинные винтовки со штыками. Крупный койот держал лапу на узорчатом эфесе длинного, изогнутого клинка.

Тот, кому предназначалась эта тирада, припал к траве, виновато поскуливая в ответ.

– Как этот взвод может сражаться, – продолжал крупный койот, – если он не может справиться с рутинной боевой подготовкой? – Он оглядел остальных.

Кертис шепнул Прю:

– Они что… солдаты?

Она медленно кивнула, все еще не в силах поверить.

– А форма в каком состоянии! – взвыл тот же койот, который, как предположила Прю, был у них командиром. Его мундир сверкал чистотой по сравнению с одеждой остальных, а на плечах красовались эполеты. Койот носил высокую шапку с перьями – шапка напомнила ей документальный фильм про Наполеона, который они смотрели на уроке истории. Командир тем временем продолжал: – Я бы показал вас сейчас вдовствующей губернаторше и посмотрел, что бы она сказала. – Он щелкнул зубами, обернувшись к койоту, который прятался в траве позади него. – Она бы изгнала вас из Дикого леса, вот что бы она сделала, и мы бы поглядели, сколько бы вы протянули без стаи. – Выпрямившись, он поправил рукоять меча на боку и продолжил: – Я сам уже почти готов это сделать, но не хочу пачкать задние ноги, выгоняя вас пинками.

Койот, на которого кричал командир, наконец между смущенными поскуливаниями выдавил из себя:

– Так точно, господин командующий, спасибо, господин командующий.

– А где ваши проклятые часовые? – пролаял командующий, шагая из стороны в сторону. – Никто и глазом не моргнул, когда я приблизился. Вы все – позор нашего корпуса, пятно на памяти каждого койота, который когда-либо служил.

– Так точно, господин командующий, – отозвался тот же солдат.

Главный койот понюхал воздух и сказал:

– Скоро стемнеет. Закончим тренировку и вернемся в лагерь. Вы и вы! – он указал на солдат, которые стояли по стойке смирно у костра. – Отправляйтесь в лес и соберите дров. Я разожгу этот костер, даже если мне для этого придется бросить в огонь для растопки одного из вас!

После его приказа группа засуетилась. Кертис и Прю прижались к земле и замерли, скрытые листьями особенно крупного папоротника. Несколько койотов отделились от группы в поисках дров, а остальные стояли посреди луга, продолжая выслушивать поношения командира.

– Что делать, если они нас заметят? – прошипел Кертис, когда койоты приблизились к их укрытию.

– Просто не шуми, – шепнула Прю. Сердце бешено колотилось у нее в груди.

Два койота добрели до кустов прямо под тем местом, где ютились Кертис и Прю, и принялись тонкими лапами собирать сухие ветки. Они то и дело переругивались, и Прю, стараясь не дышать, прислушивалась к их собачьей грызне.

– Это ты виноват, что мы получили нагоняй, Дмитрий, – сказал один койот другому. – С моим отрядом таких проблем никогда не бывало. Позорище.

Другой, нагнувшись за ветками, ответил:

– Да иди ты, Влад. Это ты настоял, чтобы мы везде “пометили территорию”. В жизни не видел настолько описанного места. Ясное дело, что этот дурацкий костер не разжигается.

Влад взмахнул перед лицом Дмитрия березовой веткой, глаза его вспыхнули от гнева.

– Чтоб тебя… так надо по протоколу! Перечитай полевой устав. Или ты читать не умеешь?

Дмитрий опустил собранные ветви на землю и оскалился. Койоты были уже настолько близко, что Прю видела, как ощерилась его морда, демонстрируя ярко-красные десны и страшные ряды желтых щербатых зубов.

– Я тебе покажу устав! – рявкнул Дмитрий.

– О чем это ты? – спросил Влад.

Дмитрий резко залаял и, сверкнув зубами, вцепился сослуживцу в глотку.

Рука Кертиса, пробравшись по устланной мхом земле, сжала пальцы Прю. Она сжала его ладонь в ответ, не смея отвести взгляд от дерущихся койотов. Двое солдат катались по земле, словно мохнатый ураган, и вгрызались друг другу в глотки. Визг боли и ярости сразу же привлек внимание остального отряда, и командующий с ревом устремился к сцепившимся солдатам. Вынув саблю из ножен, он приблизился к койотам, схватил первого, до кого смог дотянуться – им оказался Влад, – и дернул его на себя, приставив лезвие к его горлу.

– Я насажу ваши головы на ветки! – прорычал командующий. – Прикажу четвертовать, Богом клянусь. – Он бросил солдата на землю и развернулся, взмахнув саблей так, что она оказалась на волосок от морды Дмитрия. – А ты, – проговорил он медленнее, – грязная, сопливая, ничтожная пародия на койота; с тобой я покончу прямо здесь и сейчас. – Дмитрий заскулил, и командующий поднял клинок над головой. Кертис широко открыл рот, а Прю уткнулась лицом в ладони, чтобы не видеть предстоящей расправы.

Внезапно поднялся легкий ветерок. Он прошелестел по деревьям, погладив обоих детей от пяток до макушек, и слетел с мыса вниз, на луг.

Кошмарное действо, разыгрывавшееся там, замерло – уши у всех койотов встали торчком, а носы втянули воздух. Командир фыркнул, держа саблю в замахе. Дмитрий, чья казнь временно откладывалась, порывисто выдохнул и огляделся. Прю подняла голову от рук. Командующий медленно задрал морду и сделал глубокий, затяжной вдох.

– ЛЮДИ! – выкрикнул он, прервав молчание и взмахнув мечом в сторону папоротника над головами ребят. – В ЗАРОСЛЯХ!

Несколько солдат, стоящих по флангам, тут же сорвались с места и принялись карабкаться вверх по склону в сторону Прю и Кертиса.

– Беги! – крикнул Кертис, вскакивая на ноги.

Прю взметнулась и бросилась вон из кустов, прочь от насыпи. Койоты, одолев подъем, с неистовым лаем врезались в папоротники. Девочка выбежала обратно к оврагу, по которому они пришли, споткнулась о ветку шиповника и полетела вперед головой через край.

Кертис выбрал другой путь и решил подниматься в том направлении, в котором они шли до этого. Склон был крутой, поросший густым лесом, ветки берез и кусты ежевики хлестали мальчика по лицу и рукам, мешая и без того нелегкому подъему. Койоты, привычные к местности, мчались через подлесок на четвереньках, и мальчишка едва ли на десять ярдов ушел от насыпи, как первый зверь уже догнал его и повалил на спину.

– Попался! – прошипел койот, и подоспевшие солдаты надежно пригвоздили руки и ноги пленника к земле.

* * *

– К-к-кертис? – пробормотала Прю, придя в себя. Она, видимо, на мгновение потеряла сознание, а очнувшись, обнаружила, что лежит лицом вниз на листьях папоротника в овраге, со страшной головной болью и металлическим привкусом крови во рту. При звуках отдаленного воя она резко вспомнила, что случилось. Не решаясь подняться, девочка проползла по кустам и выглянула из оврага. Судя по всему, солдаты не видели ее падения и решили гнаться за Кертисом. Со своего удобного стратегического пункта она видела, как солдаты рывком подняли мальчика на ноги. Командующий медленно подошел, схватил Кертиса за шиворот пальто и ткнулся мордой по обе стороны от его горла, нюхая. Прю даже видела, как в глазах Кертиса плещется страх. Стая койотов на четвереньках копошилась у его ног, подвывая и клацая зубами. Командующий пролаял несколько приказов; пленника связали, один из крупных койотов перебросил его через плечо, и отряд скрылся за деревьями.

Прю с трудом подавила рыдания; внутренности болезненно сжались, на глазах выступили слезы. Вцепившись пальцами в траву, она изо всех сил сжала кулак и приказала себе успокоиться. Ощупала языком губу и слизнула выступившую капельку крови. Было тихо и сумрачно – дневной свет начал тускнеть. Прю вспомнила записку, которую оставила родителям утром. “Вернемся позже”, – гласила та. Несмотря на мрачность перспектив, Прю не удалось сдержать глухой смешок. Поднявшись с земли, она села на краю оврага и принялась отряхивать грязь с колен. Из-за гнилого пня высунула голову белка и вопросительно поглядела на Прю.

– Чего тебе надо, белка? – спросила Прю и со смешком добавила: – Хотя мне лучше выбирать выражения. Ты, наверное, тоже разговариваешь. А?

Белка ничего не ответила.

– Здорово, это успокаивает, – сказала Прю, подперев подбородок руками. – Хотя, может, ты просто молчаливая.

Внимательно оглядев окрестности, она снова повернулась к белке, которая изучающе глядела на нее, наклонив голову.

– И что мне теперь делать? – спросила Прю. – Брата утащили птицы. Друга взяли в плен койоты. – Она щелкнула пальцами. – И еще, чуть не забыла: велик поломался в хлам. Прямо текст для песенки. Для очень, очень странной песенки.

Белка вдруг выпрямилась и замерла, поводя ушами.

Сквозь шорох ветра в ветвях послышался неожиданный звук: рык автомобильного двигателя. Он все нарастал, и белка, спрыгнув с пня, поспешно исчезла из виду. Прю подскочила и бросилась на звук, с трудом пробираясь через поваленные стволы и кустарник.

– Стойте! – закричала она, почувствовав, что рокот усилился. Лес здесь был особенно дремучий, а склон – крутой, и Прю теперь больше карабкалась, чем бежала, в отчаянном стремлении добраться до источника звука. Путь преградили заросли ежевики, и она нырнула в них, ощущая, как шипы цепляются за куртку и волосы. Девочка с закрытыми глазами продиралась через кусты, отмахиваясь от колючих веток, и вдруг почувствовала, что заросли кончились. Она полетела вниз – и впервые за все путешествие по лесу упала на ровную землю. Подняв голову, Прю обнаружила, что, кажется, свалилась на дорогу. И по этой самой дороге в ее сторону, кажется, несся фургон. Девочка вскочила и отчаянно замахала руками. Водитель ударил по тормозам, взметнув колесами ошметки грязи.

Это был ярко-красный грузовой фургон, на вид довольно потрепанный. Возраста он был неопределенного, хотя обилие ржавчины и облезлых пятен на бортах подсказывало, что машина успела повидать за свою жизнь немало неприятностей.

На боку фургона был нарисован какой-то странный герб; Прю такого раньше не видела.

С недоверием пялясь на таинственный автомобиль, она услышала отчетливый “щелк” взведенного курка. Девочка перевела взгляд и увидела, как стекло со стороны водителя торопливо опустилось. Из окна появилась седая, лысеющая голова. Прищуренные глаза смотрели на Прю сквозь прицел огромной двустволки, которая, судя по виду, помнила еще Гражданскую войну.

– Только шевельнись, девочка, и я в тебе дырок понаделаю, – предупредил водитель.

Прю подняла руки.

Водитель осторожно опустил винтовку и изумленно уставился на девочку.

– Ты… – пробулькал он, – ты пришла Снаружи?

Прю не знала, что и ответить, – уж больно странным был вопрос. Мгновение она тупо глядела на водителя, а потом рискнула заговорить:

– Я живу в округе Сент-Джонс, в Портленде.

Теперь водитель держал ружье на безопасной высоте, и сердце в груди Прю слегка успокоилось.

– Это ваше местное название? – спросил водитель фургона.

– Вроде как, – отозвалась Прю.

Он по-прежнему смотрел на нее с изумлением.

– Невероятно. Просто невероятно. За всю жизнь, за все годы ни разу не думал, что увижу кого-нибудь из ваших. Из Внешних.

Теперь, когда ружье уже не заслоняло обзор, Прю лучше разглядела водителя. Он оказался обычным пожилым человеком с бледным, обветренным лицом и кустистыми черными бровями, но от него исходило что-то неуловимое, что-то, делавшее его не похожим на всех людей, которые встречались Прю до этого. Словно аура или сияние – примерно так свет полной луны преображает знакомый пейзаж.

Девочка собралась с духом и заговорила.

– Сэр, можно мне опустить руки? – Он кивнул, и она вытянула руки по швам. – У меня случилась неприятность. Моего младшего брата Мака вчера украла стая птиц – воронов, если быть точной, – и унесла куда-то в этот лес. Еще и мой одноклассник Кертис, как придурок, увязался за мной сюда, и на нас напали койоты, кажется, военные. Я смогла убежать, но его поймали. Я очень устала и немного запуталась во всем, что тут происходит, и если вас не затруднит мне помочь, я буду очень, очень благодарна.

Эта тирада, казалось, лишила старика дара речи. Он убрал ружье обратно в кабину и оглянулся назад, на дорогу. Потом снова посмотрел на Прю и сказал:

– Ладно, забирайся в машину.

Прю обошла фургон, и водитель открыл изнутри пассажирскую дверь. Девочка села в кабину и протянула ему руку со словами:

– Меня зовут Прю.

– Ричард, – представился водитель, пожимая ее ладонь. – Очень рад познакомиться.

Он повернул ключ в замке зажигания, и фургон ожил, недовольно ворча. В задней стене кабины была железная дверца, ведущая в кузов, – сквозь нее Прю разглядела штабеля желтовато-коричневых ящиков и коробок, набитых аккуратно связанными пачками конвертов.

– Постойте, – сказала Прю. – Вы что… почтальон?

– Главный почтмейстер, мисс, к вашим услугам, – важно объявил Ричард. Он оказался одет в потрепанный форменный пиджак, синий с грязно-желтой окантовкой. На груди была нашивка с той же эмблемой, что и на боку фургона. Подбородок старика порос недельной седой щетиной, лицо было изрезано морщинами.

– Ладно, – сказала Прю, оценивая ситуацию. – Что есть, то есть. Значит, так: Кертиса, моего друга, схватили вон там. Они не могли далеко уйти. Думаю, мы с вами и с вашим ружьем можем что-нибудь вместе придумать… Куда вы едете?

Ричард нажал на газ, и фургон рванул вперед, подпрыгивая на неровной дороге. Из-за рева двигателя ему пришлось кричать:

– Мы туда ни за что не пойдем! Слишком опасно!

Глаза Прю округлились.

– Но… сэр! Я должна ему помочь! Он там совсем один!

– Я никогда не видел этих койотов-солдат, про которых ты говоришь, но слышал о них, и поверь мне – твоему другу уже не поможешь. И нечего нам соваться в пекло. Нет, лучше поедем в Южный лес и донесем обо всем губернатору-регенту.

– Кому? – пробормотала Прю, но тут же, не дождавшись ответа, продолжила: – Эти койоты выглядят страшно, но у них из оружия только сабли да какие-то старые винтовки. А у вас вон какое ружьище. Если им как следует размахивать, мы точно выберемся оттуда без единой царапинки.

– У меня есть поручение. – Ричард указал рукой на ящики с письмами в кузове. – И я не собираюсь рисковать ради какого-то паренька, который попался койотам. Это Дикий лес, девочка, и нет на свете такого богатства, ради которого стоило бы здесь останавливаться. Тебе повезло, что ты свалилась на дорогу прямо перед фургоном. Иначе оставил бы тебя на обочине.

– Хорошо, – сказала Прю, нашаривая ладонью дверную ручку. – Пожалуйста, высадите меня. Я сама пойду его спасать.

Едва она попыталась открыть дверь, как Ричард, потянувшись через нее, дернул ручку обратно, причем фургон едва не свалился в придорожную канаву. На пути одного из колес попалась сломанная ветка, и Ричард проорал:

– Не лезь туда, если тебе жизнь дорога, – я не шучу!

Прю отпустила дверь и мрачно скрестила руки на груди.

– Послушай меня, – спокойно продолжал Ричард. – Не дело девчонке бродить здесь одной. Тем более если ты из Внешних. Звери тебя за милю учуют. Не знаю уж, как тебе удалось так далеко забраться, но точно говорю, все время тебе везти не будет. Койоты не поймали, так поймают местные разбойники. Этот фургон для тебя сейчас самое безопасное место. Я отвезу тебя прямо к губернатору-регенту. Все по протоколу.

– Кто такой этот губернатор-регент? – спросила Прю. – И почему все зовут здешние места Диким лесом? Койоты тоже, я слышала.

Ричард вытащил из пепельницы изжеванную сигару и, зажав ее в зубах, высунулся в окно сплюнуть на дорогу табачную крошку.

– Губернатор-регент, – промычал он сквозь свою дешевую сигару, – правитель Южного леса. Его зовут Ларс Свик. – Внезапно старик понизил голос. – Между нами говоря, среди его советников столько змей, что любой султан позавидует… – Он бросил взгляд на Прю. – Образно выражаясь, змей. Бюрократов там всяких. Дикий лес, – продолжал Ричард, – это дикие, нецивилизованные земли. – Старик провел пальцем по винилу приборной панели, словно по карте. – Они тянутся от северной границы Авианского княжества до самого Северного леса. Я нашел тебя примерно на полдороге в никуда, прямо посреди Дикого леса – там нет ничего, одни волки, койоты и воры, которые живут тем, что добудут в лесу или украдут с проезжающего мимо грузовика с провизией. Или с почтой – потому я и вожу с собой этот кусок железа. – Он указал на ружье. – Моя работа как главного почтмейстера – возить корреспонденцию, почтовые принадлежности и все такое от жителей Южного леса жителям Северного леса и обратно, вот я и вожу это все по этой окаянной дороге – какой-то бедолага без фантазии назвал ее Длинной дорогой – туда-сюда, трачу нервы и рискую жизнью и шкурой каждую неделю. И вот что я тебе скажу, Портлендская Прю, на этой должности состояния не наживешь.

– Зовите меня просто Прю, – только и выдавила она, потрясенная монологом Ричарда. В голове вертелось столько вопросов, и каждый умолял задать его. Она с трудом упорядочила мысли. – Значит, тут есть еще другие люди. И они живут здесь. В лесах. Там, откуда я пришла, здешние места называются Непроходимой чащей.

Ричарда расхохотался так, что сигара вылетела у него изо рта, и ему пришлось пошарить рукой у себя под ногами, чтобы ее отыскать.

– Непроходимая чаща? Господи, да была бы она непроходимой, я бы, может, не так редко дома бывал. Нет уж, не знаю, кто вам это сказал, но вы там, Снаружи, вообще без понятия. Хотя вообще-то, кроме тебя, я ваших никогда здесь и не видел, так что ясно, почему вы не знаете про наши леса – что про Дикий, что про Южный и Северный. – Он посмотрел на девочку с улыбкой. – Похоже, ты у нас первопроходец, Портлендская Прю.

Глава шестая
Владения вдовы. Птичье королевство

Веревки впивались Кертису в запястья, ребра болели от постоянных ударов о костлявую спину койота. Стая быстро двигалась сквозь лес, не обращая внимания на листья папоротника и низко висящие ветви деревьев, которые то и дело хлестали мальчика по лицу. Земля проносилась под ногами похитителей так быстро, что расплывалась перед глазами, но Кертис старался замечать любые изменения местности, которые помогли бы ему отыскать обратный путь. Но эти усилия казались бесплодными, пока стая не прорвалась сквозь особенно плотные кусты на широкую грунтовую дорогу. На ровной местности койоты набрали темп, и Кертис, извернувшись, посмотрел вперед. Стая приближалась к большому деревянному мосту и вот уже на огромной скорости понеслась через него. Мальчик, глянув через край сквозь узорчатые перила, коротко вскрикнул: внизу зияла гигантская пропасть, дно которой терялось во тьме. В мгновение ока преодолев мост, койоты свернули с дороги и углубились в лес. Кертис попытался обернуться, чтобы еще хоть одним глазком взглянуть на величественную бездну, которую они оставили позади, но вид скрыли высоченные ели, и пришлось снова смотреть в землю.

Он не знал, сколько времени они вот так бежали, но, когда стая наконец достигла широкой поляны, со всех сторон окруженной лесом, день уже догорал. Посреди поляны возвышался небольшой холм, покрытый плющом и валежником, с норой, по размеру как раз подходящей для человека. Без единого звука отряд поспешил забраться в нору и устремился под землю по длинному, темному ходу. Переплетения плюща и древесных корней поддерживали своды наклонного туннеля, тут и там закрепленные на земляных стенах факелы давали тусклый свет. Вокруг витал отчетливый запах мокрой псины, но Кертису показалось, что он уловил еще запахи еды и пороха. Наконец туннель закончился огромным помещением, в котором царило суетливое движение. Кертис попал в логово койотов.

Группа солдат в центре берлоги выстроилась плотным строем, отрабатывая команды сурового сержанта. Толпа койотов в фартуках занималась приготовлением еды в черном железном котле, который висел над пылающим очагом, а рядом терпеливо ждали, выстроившись в очередь, голодные койоты с оловянными тарелками в лапах. Грубый каменный дымоход выводил дым от очага наверх, в ствол гигантского дерева, корни которого выполняли функцию несущих балок. Извилистые отростки более тонких корешков исполинского дерева обрамляли множество гротов и туннелей, ведущих из главного зала. Стены изобиловали стойками, на которых располагался внушительный арсенал: винтовки, алебарды, сабли. В углу валялись перевернутые ящики с рассыпавшимся сеном – небольшая группа солдат была занята их осмотром. Койоты обследовали древние на вид мушкеты. Разгруженные мешки с порохом были осторожно помещены в ближайшее углубление в стене.

Линия рваных знамен на шестах обозначала путь к большой круглой двери в дальнем конце зала, сделанной из цельного куска гигантского кедра. Перед дверью стояли двое вооруженных винтовками койотов. Подтащив к ней Кертиса, командующий взмахом сабли разрезал веревки на его запястьях.

– Держите его, – приказал он, шагая вперед, чтобы поговорить с одним из стражей у двери. Двое койотов рывком поставили Кертиса на ноги и схватили за руки своими влажными, холодными лапами. Один из стражей кивнул командующему и, с усилием открыв дверь, исчез внутри. Вскоре он вернулся и жестом пригласил командующего и его пленника войти. Кертиса подтолкнули вперед, и он шагнул через порог.

Внутри царил полумрак – свет давали лишь несколько медных светильников да скупые солнечные лучи, которые пробивались через грубые окошки, проделанные в потолке. По этому самому потолку и по стенам змеились темные древесные корни; белые корешки растений висели над головой; в комнате отчетливо пахло луком. В дальнем конце помещения, на возвышении, искусно украшенном побегами плюща и пышными подушками из мха, стояло кресло, подобного которому Кертис никогда в жизни не видел: похоже, вручную вырезанное из массивного древесного ствола, оно выглядело так, словно росло из земли. Подлокотники, огибающие мягкое сиденье, были украшены резными когтями, ножки оканчивались стилизованными лапами койотов. Спинка кресла возвышалась над всем в комнате, а обрамляющие ее два столба соединялись наверху, где из дерева было вырезано грозное изображение остроконечной короны. Кертис в изумлении созерцал открывшееся зрелище и вдруг услышал за спиной голос, спросивший:

– Как тебе? – это был женский голос, и его мелодичность немного умерила страх Кертиса. – Вершина столярного искусства, правда? Его делали специально для этой комнаты. Целую вечность потратили.

Кертис обернулся, и глазам его предстала самая красивая женщина, какую он только видел в своей жизни. У нее было бледное, овальное лицо, на котором, словно спелые поздние яблоки на исходе лета, горели красные губы. Медно-рыжие волосы, ниспадающие переплетенными локонами, были украшены пестрыми орлиными перьями. Она была одета в простое платье из рыжевато-коричневой кожи, спускающееся до пола, на плечах ее лежала тяжелая накидка. Она определенно была человеком – и все же казалась поразительно нереальной, будто сошла с древней, поблекшей фрески на фасаде какого-нибудь собора. Женщина приближалась к Кертису, возвышаясь над подданными-койотами, которые суетливо следовали за ней.

– Очень красиво, – сказал он.

– Мы старались как могли, – продолжала она, обводя рукой комнату. – Сначала было сложно даже с базовыми удобствами – даже с самым необходимым, – но у нас получилось. Это и вправду удивительно, если вспомнить, что мы начали с нуля. – Она улыбнулась своим мыслям и погладила Кертиса по щеке изящной ладонью. – Внешний, – задумчиво протянула она. – Ребенок Снаружи. Ты просто прелестен. Как тебя зовут, дитя?

– К-к-кертис, мэм, – пробормотал мальчик. Он в жизни никого не называл “мэм”, но сейчас это внезапно показалось уместным.

– Кертис, – повторила женщина, убирая руку. – Добро пожаловать в наше жилище. Меня зовут Александра, хотя большинство называет меня вдовствующей губернаторшей. – Она поднялась на возвышение и опустилась на трон. – Ты хочешь есть? А пить? Дорога, должно быть, была долгая. Наши припасы скудны, но все, что есть, в твоем распоряжении.

– Да уж, – сказал Кертис. – Пить очень хочется.

– Боря! Карп! – щелкнув пальцами, громко окликнула она двоих слонявшихся без дела койотов. – Бутылку ежевичного вина нашему гостю. И зелень! Одуванчики, черешки папоротника. И миску тушеной оленины – все для Кертиса, мальчика Снаружи! Живо! – Она одарила Кертиса широкой улыбкой и указала на свежий мох, уложенный вокруг трона: – Прошу, присядь.

Кертис, удивленный таким гостеприимством, уселся на мягкую подушку из мха.

– Мы простые люди, Кертис, – начала губернаторша. – Защищаем то, что принадлежит нам, и от леса берем только самую малость. Можешь считать нас хранителями Дикого леса. Мы обжили эту глушь и навели порядок, которого здесь катастрофически не хватало. Мы хотим взрастить на этой твердой, бесплодной почве прекрасный цветок. Например, когда я только появилась в Диком лесу, койоты, которых ты видел, чахли и бедствовали. Полная анархия, постоянные распри – они опустились так низко, как только могут опуститься жители леса: стали падальщиками. Но я подняла их с колен.

В дверях появился слуга-койот и поднес Кертису широкую оловянную тарелку, заваленную свежей зеленью, миску мяса и деревянную кружку с темно-фиолетовой жидкостью, расположив все это богатство перед мальчиком. Затем он вынул зажатую под мышкой закупоренную бутылку и поставил рядом с подносом. Губернаторша кивнула, и койот с низким поклоном ретировался.

– Поешь, пожалуйста, – сказала вдовствующая губернаторша, и Кертис накинулся на еду, с наслаждением причмокивая тушеной олениной. Он сделал большой глоток из кружки и залился румянцем, когда теплая жидкость прокатилась по горлу.

Губернаторша внимательно наблюдала за ним.

– Ты напоминаешь мне одного мальчика, которого я знала, – проговорила она задумчиво. – Он, должно быть, был не сильно старше тебя. Сколько тебе лет, Кертис?

– В ноябре будет двенадцать, – ответил тот между укусами.

– Двенадцать, – повторила она. – Этот мальчик был лишь немного старше. Его день рождения пришелся бы на июль – он родился в разгар лета. – Она пристально смотрела на что-то за спиной Кертиса. Он перестал жевать и обернулся, но там ничего не было.

Губернаторша улыбнулась, словно очнувшись, и снова посмотрела на него.

– Как тебе еда? – спросила она.

У Кертиса был полный рот зелени, и пришлось наскоро проглотить все, чтобы ответить. Он вытащил застрявшую между зубами головку одуванчика и положил на тарелку.

– Очень вкусно, – сказал наконец мальчик. – Хотя папоротник немного странный. Я не знал, что его можно есть. – Зачерпнув ложкой еще оленины, он отправил ее в рот.

Губернаторша рассмеялась, а потом, внезапно посерьезнев, сказала:

– Кертис, мне очень интересно, зачем ты пришел в здешние леса. Ведь вы, Внешние, уже так давно нас не навещали.

Кертис замер с ложкой во рту, потом опустил ее и сглотнул. Во всей суматохе ему не пришло в голову подумать о том, как объяснить свое путешествие. Он решил, что лучше не выдавать Прю, пока намерения губернаторши не станут яснее.

– Вообще я просто гулял и забрел в лес. Потерялся, и тут ваши… ваши койоты меня нашли. – Оставалось только надеяться, что они не заметили Прю.

– Просто гулял? – изогнула бровь губернаторша.

– Ага, – кивнул Кертис. – Если уж совсем честно, я прогуливал школу. Не пошел на уроки и решил поискать приключений. Вы ведь не расскажете директору, правда?

Александра откинула голову и рассмеялась.

– О, нет, дорогой Кертис, – сказала она сквозь смех, – ни за что не расскажу. Ведь тогда нам придется расстаться! – Нагнувшись, она подняла бутылку, вынула пробку и подлила темного вина в его кружку. – Выпей еще, прошу. У тебя, должно быть, в горле пересохло.

– Спасибо, госпожа вдовст… – запутавшись в ее регалиях, он поправился: – Александра, мэм. Я выпью еще немножко. Оно очень вкусное. – Напиток был сладким и крепким, и тепло, поднимаясь от желудка, волнами проходило по всему телу. Он сделал большой глоток. – Я, если честно, никогда раньше не пил вина… в смысле, на Песах [2]2
  Песах – в еврейской традиции то же самое, что Пасха.


[Закрыть]мне давали попробовать кошерное вино, но оно совсем не такое. – Он сделал еще глоток.

– Значит, ты гулял. По лесу, – повторила губернаторша.

Проглотив вино, Кертис засунул в рот пригоршню листьев одуванчика и кивнул.

– Но, Кертис, милый мой, – продолжила Александра. – Это просто-напросто невозможно.

Прожевав зелень, мальчик уставился на нее.

– В буквальном смысле, – посуровела она. – Понимаешь ли, милый мой Кертис, мальчик. Снаружи, этот лес защищает от любопытных чужаков лесная магия. Она и отличает наше племя от вашего. У каждого живого существа в этом лесу магия струится по венам. Если кто-то из ваших, из Внешних, забредет в лес – кажется, вы придумали ему очаровательное название “Непроходимая чаща”, – то сразу же навеки потеряется во Внешнем поясе, в лабиринте, где каждый путь заканчивается тупиком. Понимаешь, лес для него превращается в зеркальную комнату, простирается чередой иллюзий, и после каждого нового поворота он оказывается ровно там же, откуда пришел. Если повезет, лес выплюнет его обратно наружу, но может случиться, что он потеряется навсегда и будет бродить по отражениям, пока не расстанется с жизнью или с рассудком.