Текст книги "Блудный сын"

Автор книги: Колин Маккалоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Ты немного противоречишь самой себе, Милли, – сказала Делия. – Ты заявила о пропаже яда, чтобы удержать мужа от дальнейших краж вашей работы или от убийств?

– Я не уверена! – воскликнула она. – Как я могу быть уверена? Я не в себе с тех пор, как увидела того ребенка. Я – просто ком противоречивых чувств и… и… я не знаю, бешенства! Он обманул меня! С моего пятнадцатилетия я отдала ему все, а он даже не смог удержать свой член в штанах!

– Давайте сделаем перерыв на кофе, – предложил Кармайн.

Вместо перерыва на кофе Кармайн, терзаемый такими же противоречивыми чувствами, как и Милли, мерил шагами двор. Что – то не так; он, по крайней мере, уверен, что Милли не настолько не в своем уме, как хочет показать. Может, с помощью собственного цинизма Кармайн пытается ослабить влияние родственных чувств? Убийство, совершенное в невменяемом состоянии, может произойти даже в таком маленьком городке, как Холломен, но, согласно опыту Кармайна, такие преступники действительно безумны, и никто не способен усомниться в их душевном расстройстве. С Милли дело обстояло иначе. В сказанном ею скорее присутствовала логичность, а не мысленный разброд, и все сводилось к необузданному бешенству. Может ли необузданное бешенство считаться доказательством невменяемости?

Кармайн вернулся в допросную, чтобы задать другие вопросы.

– Расскажи мне все, что ты знаешь или подозреваешь о причинах, приведших Тинкермана к смерти, – сказал он Милли.

Она пустилась в рассуждения.

– Тинкерман сделал фетиш из «Бога спирали» и изучил не только две более ранние работы Джима, но и все его статьи. Он пришел к заключению, что не Джим создал «Бога спирали», и написал на эту тему эссе, где сравнивал стиль книги и других работ Джима.

Он доказывал, что книга – не Джима, и искренне в это верил.

– Потому и погибла Эдит Тинкерман? – спросила Делия.

– Да. Она нашла эссе мужа и письмо, адресованное Джиму. Там было много – много страниц. Тинкерман был тем человеком, кто любит сыпать соль на раны, ведь он послал копию эссе Джиму. Когда миссис Тинкерман увидела письмо для Джима, она ему позвонила. Он убил ее и забрал эссе, которое тот не успел отдать в печать. А та штучка двадцать второго калибра затонула в проливе Лонг – Айленд.

– Выходит, угроза разоблачения стала еще одним фактором, приведшим Тинкермана к смерти? – уточнил Кармайн.

– Джим знал достаточно и понимал, что Тинкерман не успокоится, пока не разрушит карьеру Джима. Он был обречен уже по этой причине, все остальное – лишь дополнение, – пояснила Милли.

– Ты говоришь так, словно он тебе доверился, – сказала Делия.

– Ему не было необходимости. Я – его вторая половинка, его жена, его друг и его любовница в течение почти девятнадцати лет. Я любила его. Каждый, кто умер, пытался разрушить его жизнь. Убийство Джима стало шагом отчаяния. Я принадлежала ему в горе и в радости, как гласили наши клятвы, и я защищала бы его до гробовой доски. – Голос Милли изменился, стал пронзительным. – А потом я увидела этого ребенка, ребенка, которого он мне так и не позволил завести. И неожиданно моя любовь превратилась в ненависть. Он забрал мою юность, словно она ничего не стоила. Он упорно отказывался от детей все эти годы, когда нам следовало их завести. После долгих лет отказов он сообщает мне, что Давина – Давина – подумала, что мне стоит завести ребенка. Он говорил со мной, как король с прислугой. Со мной, его женой!

– Милли, вполне возможно, что Джим не приходится отцом Алексису Танбаллу, – сказал Кармайн.

– Приходится, – упрямо твердила Милли. – В тот миг, когда я его увидела, я все поняла.

Бесполезно: Милли не отступится.

– Кто написал «Бога спирали»? – спросил Кармайн.

– Я, – ответила Милли. – Когда мне в голову пришла идея, я уже знала, что Джим не способен перенести ее на бумагу. Биохимикам не обязательно уметь писать, их труды – смесь профессионального жаргона и базовых стилистических навыков. Я же могла написать, ведь имела более пластичный склад ума, нежели Джим. Я села за нашу старенькую печатную машинку и набрала текст за шесть недель. Еще четыре копии, и книга была готова. Ее следовало опубликовать от имени Джима – кто бы воспринял ее всерьез, если бы знал, что она написана какой – то куколкой? Если бы я параллельно не была загружена своей исследовательской работой, то написание даже доставило бы мне удовольствие.

– Ты понимаешь, что сейчас не можешь извлечь из этого выгоду? – спросила Делия.

Милли была удивленна.

– Почему?

– Убийца не может получить доход вместо убитого. Гонорар Джима пойдет его семье, я так думаю.

– Этим ублюдкам? – спросила Милли, не веря своим ушам. – Они выкинули Джима, как горячую картофелину, когда он женился на мне!

– Таков закон, Милли, – сказала Делия. – Ты виновна.

– Джим был виновен, – ответила Милли, поджав губы. – Он трижды убил, чтобы получить авторский гонорар. Я же убила, будучи не в себе.

– Это решать суду, – продолжала настаивать Делия.

– Меня наверняка признают виновной, а я невиновна. Убийство у меня не в крови. Я – одна из жертв Джима. – Она начала плакать, ее руки дрожали. – Перестаньте, пожалуйста, перестаньте! Не надо больше!

Кармайн тотчас прекратил допрос.

– Было это по – настоящему или наигранно? – спросил он Делию, когда рыдающую Милли увели.

– Хотела бы знать, шеф, но не знаю. Она – не убийца по сути своей.

– Согласен. Дездемона назвала ее пренебрегаемой женой, и мало кто из таких женщин доходит до крайней точки, которая ведет к убийству. Нет, я хотел бы знать, как давно этот альтернативный выход крутился в ее голове. Один – единственный день между представлением Алексиса Танбалла и приемом по случаю выхода книги или гораздо раньше, с конца прошлого года, когда Джим и Давина сдружились? – Кармайн нахмурился. – Она сорвалась или спланировала заранее?

– Невменяемое состояние или предумышленное убийство? Не знаю.

– Решать придется присяжным.

Этим утром произошло еще два события. Милли отказали в освобождении под залог до заключения судебно – психиатрической экспертизы, и объявился прославленный Энтони Бер, чтобы предложить Милли свои услуги.

– Я не могу себе это позволить, мистер Бер, – спокойно сказала Милли.

– Для начала пусть будет бесплатно. Если все сложится хорошо, доктор Хантер, и вы будете признаны невменяемой на момент совершения убийства, то позже сможете насладиться большим доходом с продажи книги. Тогда я и выставлю вам счет за адвокатские услуги, – решительно ответил Бер.

– Вы немного похожи на капитана Кармайна Дельмонико.

– Это комплимент. Он очень интересный мужчина. Вы принимаете мое предложение, доктор Хантер?

– Да. Я не понимаю, почему неблагодарная семья Джима должна получать деньги за написанную мной книгу. – Милли выглядела довольной. – Я могу доказать, что сама написала «Бога спирали», и у меня еще есть эссе доктора Тинкермана, подтверждающее, что автор – не Джим. Джим забрал его бумаги, когда застрелил Эдит Тинкерман, но не уничтожил их.

– Могу ли я взять эти документы?

– Да. – Она подтолкнула к нему визитку. – Покажите ее Педро Гомесу, владельцу круглосуточного магазина, стоящего на пересечении Кэтерби – стрит и Стейт – стрит. Он передаст вам коробку с рукописями.

– Отлично, – ответил довольный Бер и вытащил из портфеля блокнот. – Теперь, Милли, я собираюсь устроить вам допрос, похуже, чем местные полицейские.

– Вам следует знать, – начала Милли, и из ее глаз полились слезы, – что за несколько дней до того, как я выстрелила в своего мужа, я узнала самую страшную для женщины детородного возраста новость. От моего гинеколога, доктора Бенджамина Соломона. Она ужасна. – Милли вытерла глаза.

Бер замер, его глаза засверкали в предвкушении.

– О! Естественно, вам необходимо рассказать все в деталях, моя дорогая, но не будем спешить. Не торопитесь…