Текст книги "Вождь и призрак"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Глава 15

– Это безумие! Я же хотел, чтобы за фюрером… на почтительном расстоянии, конечно, но все равно следовали телохранители! Но он не разрешил и отправился в лес вдвоем с англичанином, без охраны!

Мартин Борман не мог усидеть на месте и расхаживал взад и вперед до домику Кристы Лундт. Она неподвижно сидела на стуле возле входной двери. Криста рассчитывала, что если Борман начнет к ней приставать, та ей удастся спастись бегством.

Борман продолжил свою тираду:

– Единственный, кто может сейчас защитить фюрера, это его собака Блонди…

Борман – он аж взмок от волнения – помолчал и устало махнул рукой.

– Как вы думаете, что там сейчас происходит?

– Думаю, фюрер произносит монолог. А подполковник авиации слушает. Я уверена, что все нормально.

Пятнадцать минут назад Криста присутствовала при необычайном событии. Сидя с Линдсеем на диване, они говорили о том, что, с тех пор как Гартман и Грубер начали каждый свое расследование, обстановка в Волчьем Логове накалилась.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге Молча вырос фюрер, державший на поводке собаку. Гитлер был в шинели и фуражке. Он пристально посмотрел на Линдсея и Кристу, которые поспешно вскочили с дивана.

Затем Гитлер отрывисто бросил:

– Наденьте пальто, подполковник. Нам надо поговорить. Мы пройдемся по лесу и побеседуем. Там нас никто не сможет подслушать…

Ошеломленный Линдсей надел пальто и меховую шапку-ушанку, которую ему раздобыл Гюнше, судя по всему, взявший англичанина под свое покровительство. Линдсей прошел вслед за фюрером по двору и миновал первый контрольно-пропускной пункт.

Теперь они уже прошли через третий пункт и шагали рядом по широкой дороге, уводившей их вдоль минных полей в занесенный снегом сосновый бор. Было сыро, и холод пронизывал до костей. Путников окутывала густая тишина, вызывавшая чувство страшного, нечеловеческого одиночества.

Наконец фюрер заговорил:

– По-вашему, в Лондоне есть люди, ратующие за мир, но они пока не в состоянии скинуть Черчилля. В Лондоне, что, все с ума посходили? Они не понимают, что случится, если моя великая миссия на Востоке потерпит крах? Орды коммунистов заполонят Европу. Великобритания и Америка столкнутся с безжалостным врагом, который будет стремиться только к тому, чтобы их уничтожить. Они никогда уже не будут жить в мире. Даже если удастся на некоторое время заставить Советы признать раздел Европы, вас все равно будет терзать страх… страх, что рано или поздно эти варвары, азиаты-коммунисты, окрепнут и победят вас! И тогда Европа опять погрузится во мрак. Америка окажется в изоляции. Проникновение коммунистической заразы в Китай и Японию будет лишь делом времени. Я один, один стою между Западом и варварами…

– В высших сферах Лондона и Вашингтона есть люди, которые это понимают, – ответил Линдсей, внимательно следя за выражением лица собеседника и стараясь уловить малейшее изменение интонации в бурном потоке речи.

– О Господи, но почему тогда они бездействуют?

– Пока что у них нет власти, – твердо произнес Линдсей. – Великая победа Германии на Востоке поможет…

– Она не за горами! Говорю вам, она не за горами! – воскликнул Гитлер, и его голос не смог заглушить даже туман. – Подождите до лета! Лето сорок третьего года будет поворотным моментом истории!

Голос и манеры фюрера резко изменились. Он вдруг спокойно, дружелюбно произнес:

– Ваш дядя, герцог Дункейт, прислал вас как эмиссара этой мирной коалиции, да? Я сразу это почувствовал, интуитивно, едва лишь узнал о вашем появлении.

Гитлер сам ответил на свой вопрос. Линдсей быстро научился уму-разуму. Он понял, что высовываться надо как можно меньше. Немецкий лидер был сам себе голова и ждал от окружающих только подтверждения своих мыслей. Линдсей видел, что Гитлер прекрасно обо всем осведомлен. Натягивая поводок, чтобы удержать собаку, фюрер продолжал:

– У меня есть несколько мирных предложений, которые я передам вам для Черчилля и других ваших друзей. Если мы прекратим враждовать, я отведу войска из Франции, Бельгии и Голландии… короче, из всей Западной Европы. А вы за это позволите мне разделаться со Сталиным и его мерзкой идеологией. Американцы ничего не смогут поделать без поддержки Великобритании и без использования вашего острова как военной базы…

– Черчилль, вполне вероятно, заинтересуется подобным предложением, – сказал англичанин. – Его самого уже беспокоит тo, что Красная Армия может далеко продвинуться в Европу…

– Мы должны детально разработать все эти предложения. Я поручу это Риббентропу. Пусть хоть чем-то оправдает свое содержание, – язвительно заметил фюрер. – Как жаль, что лорд Галифакс назначен послом в Вашингтоне. Он был один из лидеров вашей мирной партии. Разве не так?

– Подумать только, – осторожно заметил Линдсей, – что, когда Чемберлену пришлось подать в отставку, он предложил пост премьер-министра тому же Галифаксу. Если бы вам пришлось иметь с ним дело после Дюнкерка…

– Англия и Германия должны объединить свои усилия и двинуться крестовым походом на большевиков. И тогда Москвы уже не существовало бы! Я атаковал Францию только ради того, чтобы обеспечить себе тылы перед массированным наступлением на Сталина. Но, похоже, никто не понимает, почему я так действовал.

Гитлер умолк, предаваясь тяжким раздумьям. Несколько минут они шли молча. Местами дорога заросла мхом и была топкой, как будто они шли краем болота. В нос ударял густой запах сосновой хвои.

Они собрались повернуть обратно. Гитлер заговорил снова, но тут вдруг раздался выстрел. Линдсей увидел, что пуля угодила в ствол справа от тропинки. На землю упали хлопья снега. Гитлер стоял слева от Линдсея.

Англичанин торопливо произнес:

– Фюрер, пожалуйста, возвращайтесь поскорее в Волчье Логово! А я попытаюсь найти убийцу.

– Трусливая свинья! Даже стрелять как следует не умеет…

Не прибавляя шагу, подняв плечи и сразу став похожим на марионетку, Гитлер пошел по направлению к дому. После того как фюрер скрылся вдалеке, Линдсей простоял еще минут пять неподвижно: он прислушивался. Гитлер решил, что покушение было на него. Но Линдсей правильно угадал, что убийца целился не в фюрера, а в него. Пуля пролетела слишком далеко от немецкого вождя.

На первом же контрольно-пропускном пункте Линдсея арестовали.

«За соучастие в покушении на фюрера…»

Криста Лундт подошла к домику, в котором держали арестованного Линдсея. В руках у нее был поднос с накрытыми судками. Эсэсовец с автоматом загородил ей проход.

– Сюда нельзя. Герр Грубер…

Криста с холодным презрением поглядела на эсэсовца. Ее голос звучал резко и отрывисто.

– Я принесла ему обед. Таков приказ фюрера! Или вы хотите оказаться на Восточном фронте? Если через пять минут вы не уберетесь с моего пути, то…

Охранник заколебался. На его лице была написана нерешительность. Криста медленно повернулась к двери. Эсэсовец моментально отпрыгнул в сторону. Его так напугало упоминание о России, что он даже забыл осмотреть судки, стоявшие на подносе. Криста велела ему отворить дверь.

– Какие у вас свинские манеры! – прошипела она. – А ну-ка закройте за мной эту проклятую дверь!

Линдсей лежал на диване и читал газету. Увидев Кристу, он вскочил и расчистил на столе место для подноса. Криста села на диван и тихо сказала:

– Ешьте, пока не остыло. Что за чепуху болтают? Якобы вы покушались на жизнь фюрера…

– Да это все ублюдок-гестаповец. – Линдсей снял с судков крышки. Телятина с картошкой! Он умирал от голода. Линдсей принялся есть, в промежутках объясняя: – Грубер заявил, что, пока я был в лесу, он обыскал мою комнату. Теперь он демонстрирует несколько копий последних военных директив и заявляет, что нашел их у меня под матрацем в спальне. Лучшего тайника, конечно, не сыскать!

– Последние директивы? Но я могу доказать, что это ложь. Вы должны были бы иметь доступ к копировальному устройству…

– Это еще не все. Кстати, телятина очень вкусная. – Линдсей положил в рот еще кусок.

В руководстве, которое он изучал на Райдер-стрит, инструкция номер один гласила: «Не пренебрегайте возможностью поесть…»

– Грубер утверждает, что я заманил фюрера в ловушку, где на него было совершено покушение, – добавил Линдсей.

– А фюрер в этом сомневается! – перебила его Криста. – Грубер хотел немедленно отправить вас в Берлин. Но фюрер сказал: «Нет». Максимум, что он позволил Груберу, – это держать вас взаперти, пока не кончится расследование.

– Есть и еще кое-что. – Линдсей утер рот салфеткой, которую принесла Криста, и посмотрел ей в глаза. – Вам лучше это знать. Грубер пытается выдать нас за сообщников. Он послал в Берлин запрос с требованием прислать ваше полное досье.

– О Боже!

Кровь отлила от лица Кристы. Она схватила себя за запястье, защелкивая невидимые наручники. Наливая себе кофе из железного кофейника, Линдсей глядел на нее по-прежнему настороженно. Потом небрежно спросил:

– А что, в вашем досье есть какой-нибудь компромат?

– М-м… Грубер может кое-что истолковать не в мою пользу. – Криста быстро взяла себя в руки. – Там есть сведения о людях, которых я когда-то знала… потом они попали под подозрение… уже после того, как я прошла последнюю проверку. Особенно это касается моего бывшего жениха Курта. Его отправили на Восточный фронт. Никто не знал, что он мой жених… Все считали нас просто хорошими друзьями.

– Людей, о которых вы говорите, подозревали в связях с подпольщиками? И Курта тоже?

Криста кивнула. Она была абсолютно спокойна: так ведут себя люди, впадая в полное отчаяние.

– Теперь вы знаете, почему мне надо бежать. Я ведь проходила последнюю проверку давным-давно…

– Что ж, ситуация в Волчьем Логове непростая, – заметил Линдсей. – А сложные ситуации можно использовать в своих целях. Что вам известно о Густаве Гартмане? В этом абверовце есть что-то странное. Если склонить его на нашу сторону, он может нейтрализовать Грубера: гестапо ненавидит абвер, и это чувство взаимно. К тому же Гартман гораздо умнее Грубера…

– Не понимаю, как можно заставить Гартмана помогать нам? – От ощущения собственного бессилия Криста начала раздражаться.

«Либо она – величайшая в мире актриса, – подумал Линдсей, – либо говорит правду».

– Как бы там ни было, – озабоченно добавила Криста, – у вас тоже положение… незавидное…

– В подобной ситуации фюрер бы сказал: «Пора бы фортуне нам подфартить», – заметил англичанин.

Меньше чем через час Криста вернулась, осторожно закрыла за собой дверь, оглянулась по сторонам и, сделав Линдсею знак молчать, осмотрела другие, плотно закрытые двери.

– Мы тут одни, – сказал Линдсей.

– Тогда слушайте! У меня потрясающие новости!.. – Позабыв про осторожность, Криста подбежала к Линдсею и села рядом с ним на диван.

Схватив его за руки, она прошептала ему на ухо:

– Фюрер только что принял неожиданное решение! Все, в том числе Борман, были потрясены. Он иногда так поступает, чтобы сбить с толку своих приближенных… ну, и в целях безопасности. Ян, мы срочно уезжаем в Оберзальцберг! Гитлер решил временно перебазировать свой штаб в Бергхоф!

– Что значит «срочно»? – уточнил Линдсей.

– Через два часа. Тут ведь рядом железная дорога.

– Я видел…

– Поезд уже пришел. О, Ян, это так потрясающе! Вы тоже поедете с нами. Фюрер рассматривает вас как возможного посредника между собой и миролюбивой партией Европы… Помните, вы сказали, что фортуна должна нам подфартить?

Сидя рядышком на диване, они ощущали какую-то необычайную близость. Узнав о том, что возникла возможность покинуть Волчье Логово, оба испытали огромное облегчение и неожиданно утратили контроль над собой. Однако Линдсей все же сделал последнюю попытку сосредоточиться на практических вопросах.

– А когда из Берлина пришлют ваше досье?

– Самое раннее – завтра. В том отделе работает моя подружка. Она постарается протянуть как можно дольше…

– Ну, и когда досье доберется до Бергхофа?

– Через пять дней после нашего отъезда отсюда. Грубер, кстати, отправляется вместе с нами. – Голос Кристы потускнел.

«Да, это лишь временная отсрочка», – подумал Линдсей. Теперь он был почти уверен, что Криста говорит искренне. А ведь она может связать его с антинацистски настроенными немцами…

– Не надо так тревожиться. – Ничего больше Линдсей сказать не отважился.

Криста до сих пор держала его за обе руки. Она медленно наклонилась к нему, и ее губы коснулись его губ… Сперва чуть-чуть… потом все более страстно… наконец, Крйста – обвила Линдсея руками за шею и впилась в его губы жадным поцелуем, тесно прижимаясь к нему своей красивой грудью. Девушка отклонилась назад, легла на диван и притянула Линдсея к себе; у нее оказались на удивление сильные руки. Объятия становились жарче… Линдсей нашарил левой рукой на боку Кристы застежку юбки и быстро расстегнул пуговицы.

– Да, да, да! – горячо прошептала она.

Криста так отчаянно прижималась к нему, словно он был ее единственным спасением. Линдсей поспешил положить этому конец.

– Сюда в любой момент могут зайти…

После ухода Кристы Линдсей распечатал пачку сигарет, которую она оставила ему на прощание. Прикуривая, он думал одновременно об уйме вещей. Но все же постарался навести хоть какой-то порядок в своих мыслях.

«В Бергхоф… поездом». Очевидно, пункт назначения – Зальцбург, а затем автоколонной по горам в Бергхоф… Зальцбург! Это ведь по той же ветке, что и Мюнхен…

Мюнхен! Там ждет его встреча с таинственным Пако, которому поручено переправить его через границу с Швейцарией. Единственное, что нужно, это сыграть на вражде гестапо и абвера, чтобы они строили друг другу козни. Так это же детские шалости! Надо только постараться. Мысли Линдсея перескакивали с одного на другое, когда он упаковывал чемодан, который принесла ему Криста.

Правда, ему все же удалось найти ответ На два вопроса, которые поставили перед ним на Райдер-стрит. Однако недавняя прогулка по сосновому бору потрясла Линдсея. У него возникло полное впечатление, что фюрер играл роль… Роль фюрера!

С одной стороны, это вроде бы настоящий Гитлер, человек, с которым Линдсей долго беседовал в Берлине до войны. Но его жесты, походка, выражение лица – все было слегка утрированным. Как у актера, который переигрывает. Линдсей никак не мог оправиться от потрясения. Он был убежден, что видел двойника…

По-прежнему пребывая в некоторой прострации, Линдсей щелкнул замками чемодана. И тут кто-то легонько постучал в дверь. От неожиданности англичанин чуть не потерял равновесие.

– Кто это? – спросил он.

– Гартман.

– Входите.

Линдсей держался и говорил уверенно, даже вызывающе; он совсем не походил на человека, которого обвиняют во всех смертных грехах. Сероглазый немец вошел в комнату, закрыл за собой дверь и посмотрел на чемодан.

– Я вижу, вы приготовились к долгому путешествию…

– Сколько оно займет времени? И ради бога, объясните мне, куда мы отправляемся? Из болот Восточной Пруссии в Баварские Альпы, да?

– Это секретная информация. Знаете, мне очень хочется выяснить, зачем все-таки вы предприняли рискованное путешествие в Бергхоф. Я уверен, что это никому толком неизвестно. И тем не менее…

– Но здесь нет никакого секрета! – пожал плечами Линдсей, подождав, пока абверовец усядется поудобней на диване. – Я приехал только для того, чтобы способствовать установлению связей между фюрером и некоторыми влиятельными людьми в Великобритании, которые видят в России реальную угрозу…

Немец положил ногу на ногу, вынул трубку, раскурил ее и примял табак указательным пальцем. Он медлил с ответом и не сводил с англичанина глаз. Линдсей почувствовал, что с ним беседует самый опытный следователь Третьего рейха.

– Кстати, кто эти влиятельные люди, о которых вы упомянули? – как бы мимоходом поинтересовался Гартман.

– А вот это уже секретная информация. Спросите у фюрера…

Отвечать следует кратко. Не распространяться ни о чем, а главное, не вступать с Гартманом в непринужденную беседу. Нельзя позволить ему заманить себя в ловушку! С виду немец – человек доброжелательный, он больше похож на умного служащего, а не на члена одной из самых зловещих организаций гитлеровской Германии.

– Какая чепуха, что вы якобы замешаны в покушении на фюрера!

Гартман выдержал паузу, давая англичанину возможность отреагировать. Но Линдсей молча закурил еще одну сигарету из пачки, подаренной ему Кристой.

– Вы, по-моему, в хороших отношениях с Кристой Лундт, – заметил Гартман, неожиданно переменив тему.

– Наверное, ей интересно общаться со мной, потому что я – англичанин…

– Она очень привязалась к вам. Мне стало известно, что до вашего приезда она жила очень замкнуто.

– Не знаю, может быть…

Гартман встал и, улыбнувшись, произнес:

– Мы с вами ходим вокруг да около… У меня сложилось впечатление, что вы прекрасно подкованы и умеете уклоняться от любых вопросов.

– А вы разве не осторожничали бы, если б вокруг рыскали люди, подобные Груберу? – вспыхнул Линдсей. – Нет, я, конечно, не равняю вас с гестаповцами…

Теперь настала очередь англичанина следить за реакцией собеседника. Гартман умолк, выбивая трубку, и поглядел на Линдсея из-под кустистых бровей. Казалось, между ними происходит какой-то немой диалог.

– Ладно, мы еще побеседуем в Бергхофе. – Гартман выпрямился и поправил ремень, которым была подпоясана его шинель. – Вы, значит, общались с фюрером до войны?

– Да, мы встречались в Берлине…

– Как постороннему человеку вам не кажется, что в Волчьем Логове какая-то странная атмосфера?

– Да, она стала странной. После вашего приезда… и после появления Грубера…

– Здесь царит недоверие, люди косо поглядывают на тех, кого знали многие годы… Похоже, измена затаилась в самых верхах?

– Вам должно быть об этом известно больше, чем мне.

– Неужели?

Гартман – он уже подошел к порогу – обернулся, держась за ручку двери. Лицо его вдруг посуровело, он пристально поглядел на англичанина и, расправив плечи, быстро проговорил:

– Неужели? Подполковник, вы же не дурак! Я только что приехал сюда, а вы тут торчите уже целых две недели! Фюрер, как говорится, чувствует все кончиками пальцев… у него удивительный нюх на опасность, когда еще никто ни о чем не подозревает. Правда, без ложной скромности, должен признаться, что и я обладаю этим даром… в какой-то мере. Только вот вопрос: действительно ли здесь затаился советский шпион или…

Абверовец сделал несколько шагов навстречу Линдсею и раздельно произнес:

– Или я чувствую нечто другое, но не понимаю, что именно? Вы прилетели сначала в Бергхоф и только потом оказались в Волчьем Логове. Что вам тут бросилось в глаза? Помогите мне, подполковник! Я могу вам пригодиться в качестве союзника…

– Но я понятия не имею, о чем вы говорите! – без тени колебания ответил Линдсей.

– Ладно. Но предупреждаю: мы еще поговорим.

Поезд фюрера, забавно названный «Америка», несся вперед на большой скорости. В конце коридора из открытого окна – или двери – пахнуло холодом, и Линдсей увидел смутный силуэт стройной девушки. Он сорвался с места и побежал туда. Ему показалось, что это Криста.

Они ехали по горам… От Растенбурга, расположенного в Восточной Пруссии, их уже отделяло много часов пути. Время близилось к полуночи. В поезде соблюдалось затемнение, и коридор слабо освещался голубыми лампочками, которые отбрасывали призрачный, неяркий свет. Во всех купе занавески задернуты. Пассажиры спали.

Однако Линдсею не спалось, поэтому-то он и смог заметить в окошке, выходившем в коридор, знакомую девичью фигурку, которая проскользнула мимо его купе. Тихонько приоткрыв дверь, Линдсей тут же снова затворил ее. Девушка шла, крадучись, и это возбудило его любопытство. Но теперь он не на шутку встревожился.

Мороз пощипывал лицо. В холодном воздухе кружились снежинки. Линдсей подозревал, что они едут по Чехословакии, вероятно, где-то в Татрах. В коридоре не было ни души… если не считать призрачного силуэта. А в самом конце коридора виднелась РАСПАХНУТАЯ ДВЕРЬ!

Криста Лундт застыла в дверном проеме; одной рукой она вцепилась в поручень, а другой придерживала дверь. Криста так пристально вглядывалась в темноту, что не заметила Линдсея. Ее замершая фигура напугала англичанина, и он понял, что она вот-вот вывалится из вагона…

Он подбежал к девушке. Криста наконец увидела Линдсея и шагнула в пустоту… Он схватил ее за руку, рванул на себя и отшвырнул к противоположной стенке. Затем дотянулся до тяжелой двери и рывком захлопнул ее. Зажатая в углу между туалетом и тамбуром Криста пыталась открыть другую дверь. Линдсей грубо схватил ее обеими руками.

– Криста! Что за дура! Ты что, пыталась покончить с собой?

– Ян! – Криста облегченно вздохнула, ее трясло. – Я думала, это Гартман. Мне нужно бежать, пока Грубер не получил мое досье из Берлина. Но на каждой станции полно охранников. Я могу выпрыгнуть на ходу…

– Давай зайдем сюда. – Линдсей открыл дверь в туалет. – А то по коридору периодически ходят часовые. Тут тесновато, но что поделаешь?

Линдсей запер дверь изнутри. Внизу, под ними, раздавался мерный, убаюкивающий стук тяжелых колес. Линдсей посадил Кристу на опущенную крышку унитаза и при слабом мерцании голубой лампы обмахнул с её пальто и шапки снег.

На Кристе были кожаные сапоги до колен, шуба и меховая шапка-ушанка. Тепло, исходившее от радиатора в соседнем купе, попадало в туалет, и упавший на пол снег тут же начал таять.

– Признавайся, – потребовал Линдсей, – что ты собиралась делать? Я было подумал, что ты хочешь покончить с собой… поезд ехал так быстро…

– Когда я добралась до двери и открыла ее, он еле полз, – с горечью в голосе произнесла Криста. – Но потом резко рванулся вперед. Когда ты подошел, мне показалось, что это Гартман, и я решила рискнуть… Все равно скоро пропадать.

Линдсей пытливо вглядывался в ее лицо с тонкими чертами и вызывающе вздернутым подбородком. С этой девушкой он не так давно занимался любовью… И между прочим, все, что она говорила, подтверждалось фактами. Линдсей теперь вспомнил, как было дело.

Поезд действительно еле полз, когда Криста проходила мимо окошка, они тогда взбирались на гору. Потом он встал, приоткрыл дверь купе, и вдруг поезд резко набрал скорость. Они поднялись на вершину, и дорога пошла вниз.

Казалось, Криста – она тоже внимательно наблюдала за Линдсеем – прочитала его мысли.

– Я как раз распахнула дверь, и тут проклятый поезд ринулся вперед. Но если б я выпрыгнула сразу, все было бы хорошо, я очень тренированная.

– Да, я только что смог в этом убедиться, – вставил Линдсей.

– Нет, я серьезно! – оборвала его Криста. – Но ты же знаешь, как бывает в таких ситуациях? Человек замирает в нерешительности, начинает колебаться. По крайней мере, я заколебалась. А поезд к тому времени уже мчался на всех парах. Я надеялась, что он опять притормозит. Мы недалеко от австрийской границы, а раз мой родной язык – немецкий…

– Ты сошла с ума, понятно? На улице мороз! Лучше подожди, когда мы доедем до Бергхофа. Значит, через сколько дней, по-твоему, досье окажется в жирных лапах Грубера?

– Минимум через три дня… это если его срочно передадут.

– Тогда мы должны бежать, не дожидаясь, пока эти три дня пройдут…

Линдсей молился, чтобы не ошибиться. Он глядел на Кристу, словно ученый в микроскоп. Последними словами он себя выдал. Если она работает на Грубера – хотя, конечно, тут один шанс из ста, – то у него остается единственный выход: задушить ее и сбросить труп с поезда, который понесется дальше, по забытой Богом глуши.

Линдсей почувствовал, что у него вспотели ладони. Они будут скользить, когда он попытается стиснуть эту стройную, очаровательную шейку. Придется стукнуть девушку головой о вертикальную трубу, возле которой она сидит. О Господи…

– Значит, я не ошиблась насчет тебя? И ты можешь мне помочь?..

Что таится за ее слезами? Облегчение, изумление, неимоверная усталость? Линдсей не знал, но в глазах Кристы действительно стояли слезы. Потом она, скрипнув зубами, сунула руку под пальто, достала платок и утерла их. И все же даже это может оказаться притворством.

– Зачем тебе бежать? – сурово спросил Линдсей. – Говори правду, хватит играть словами! Мне нужна только правда, как на духу!

– Они могут узнать про мою связь с антинацистским подпольем. Курта подозревали. Поэтому и послали в Россию. Но про меня никто не знал. – Криста говорила отрывисто, очевидно, не оправившись от потрясения. И при этом не сводила с него глаз.

Удивительно, – подумал Линдсей, – даже когда женщина находится во власти бурных эмоций, она способна посмотреть на себя со стороны и оценить, какое впечатление это производит на мужчину.

Вновь засомневавшись в ее искренности, Линдсей попробовал копнуть глубже.

– Значит, говоришь, ты была связана с антинацистским подпольем?..

– Я пришла к ним после смерти Курта. Не то чтобы я успела серьезно поработать…

– И все-таки что ты успела сделать? Какое это подполье? Коммунистическое?

Криста перепугалась.

– О Боже, конечно, нет! Я говорю о людях генерала Бека… о военных. Беку подчас удается прислать в Волчье Логово своих людей. Они всегда подробно интересуются системой охраны…

– Ты вполне можешь оказаться советской шпионкой, – сурово заявил Линдсей.

– Господи, да ты нацист! Ты меня выдашь…

– Помолчи минутку и дай мне подумать. Никто тебя никому не выдаст.

Линдсею предстояло принять самое трудное решение в своей жизни. Он мог доверять Кристе. Она будет неоценимой помощницей, когда они попытаются бежать из Германии. Но бежать вдвоем – это даже не двойной риск, а гораздо страшнее. Связавшись с Кристой, он будет ощущать свою ответственность за нее. И пути к отступлению не будет.

Вдобавок Линдсей привык действовать в одиночку. Он инстинктивно старался не попадать в сложные ситуации вместе с другими людьми. Неизвестно, как они поведут себя в трудную минуту… А если они с Кристой совершат побег, им наверняка придется несладко, может быть, даже нужно будет пойти на убийство, – мрачно напомнил себе Линдсей.

– Ты знаешь, куда идут поезда из Зальцбурга? – Линдсей задал вопрос очень осторожно, все еще опасаясь говорить искренне.

Криста кивнула.

– Да, они идут в Вену. Я прекрасно знаю маршрут, – сказала она. – А еще можно поехать назад, в Мюнхен. Я жила там до войны. Если мы доберемся до Бергхофа, – нам оттуда уже не ускользнуть…

– Можно угнать машину, – предложил Линдсей.

– Нет, это не получится. Там слишком много постов. Как только объявят тревогу, в Бергхофе сообразят, по какой дороге мы поехали, и перекроют ее. Один звонок на пост, мимо которого мы еще не проезжали, и…

– Значит, нужно бежать из Зальцбурга?

– Выходит, что так. Это наш последний шанс…