Текст книги "Вождь и призрак"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– Ты сам открой фургон, Моше. Полюбуйся, что тебе достанется, когда ты выполнишь наш уговор, – сказал Влацек.

Он протянул своему невысокому, коренастому товарищу ключ. Фургон стоял в уединенном дворике на задворках Иерусалима. Моше – это было его настоящее имя – командовал группой «Штерн», одной из самых активных организаций еврейских подпольщиков, не гнушавшихся никаким насилием.

Моше взял ключ, торопливо оглядел мощенный булыжником двор и вставил ключ в замочную скважину. Открыв левую створку двери, он увидел груду свежесмазанных винтовок «Ли Энфилд». В глубине фургона стояли ящики с патронами.

– Но поторопись! – предупредил Влацек. – Я тебе пока только показал товар. А получишь ты его, когда работа будет сделана.

– Этот Линдсей, которого вы хотите убрать… когда он приезжает?

– Скоро. Очень скоро. Он прилетит в Лидду.

– Этот аэродром слишком хорошо охраняется.

– Погоди, дай мне закончить! – рявкнул Влацек. – День-два он пробудет в Иерусалиме. Тебе скажут, где его поселят. Сразу, как только он прилетит, мы дадим тебе знать…

Темноволосый загорелый Моше – лицо у него было изрыта оспинами – нерешительно кивнул, залез в фургон и взял наугад одну из винтовок.

Убедившись, что-она не заряжена, он проверил затвор, снял винтовку с предохранителя, украдкой оглядел фургон и нажал на курок. Потом отложил винтовку, подошел к ящику и, достав из-под ветхой куртки ломик, отодрал с ящика крышку.

Взяв пригоршню патронов, Моше выбрал один, вернулся к винтовке и зарядил ее. Однако сперва, к великому облегчению Влацека, поставил ее на предохранитель. Затем Моше вынул патрон, бросил его обратно в ящик, а винтовку положил на пол. Ловко выпрыгнув из фургона, он подождал, пока Влацек закроет дверь и запрет ее на ключ.

– Считай, что твой Линдсей уже мертв, – сказал Моше.

В стечении обстоятельств была какая-то горькая ирония. В исходном пункте, из которого предстояло вылететь Линдсею, Ридер предложил партизанам оружие в обмен на жизнь английского летчика, которого он хотел благополучно переправить на Ближний Восток.

В Палестине же Влацек обещал отдать «Штерну» винтовки, украденные со складов британской армии за то, что «Штерн» покончит с Линдсеем. В злобном вихре войны общемировой валютой стали не деньги, не золото, а оружие.

Едва Моше уехал на своем мотоцикле, Влацек подал условный знак. Двойная дверь одного из домов в глубине пустынного двора открылась. Внутри оказался фургон побольше, без номеров. Его задняя дверь была распахнута. Из двух толстых досок соорудили помост, чтобы заехать в машину.

Влацек сел за руль фургона поменьше, груженного винтовками и патронами. Ловко проехав по двору, он взлетел по импровизированному помосту и загнал машину в большой фургон. Другой человек закрыл створки дверей и побежал к кабине.

Через несколько минут после отъезда Моше большой фургон проехал под аркой, которая вела на безлюдную улицу. Не нарушая скорости, он двинулся по лабиринту улочек и добрался до другого двора, расположенного в нескольких милях от первого. Там фургон припарковали в очень похожем здании.

Влацек вышел из большого фургона и стряхнул с одежды пыль. Он не хотел рисковать: вдруг «Штерн» устроит налет на тот двор и попытается завладеть оружием, не выполнив уговор? Как и в Югославии, здесь никто никому не доверял.

– Завтра в одиннадцать утра, – сказал Ридер, убирая телескопическую антенну своего радиопередатчика, – они пришлют «дакоту». Да поможет нам Бог! Будем надеяться, что у нее не отвалятся крылья…

– А они твердо обещали прилететь? – спросила Пако. – Обязательно?

– Да, обязательно. Я дал им все ориентиры. Леди, вам, по-моему, нужен билет… только тогда вы поверите.

– Ты прекрасно знаешь, черт побери, что нам столько морочили голову…

– Они прилетят. Линдсей им нужен. Один тип специально приезжает, чтобы с ним встретиться.

– Что за тип? – насторожился Линдсей.

Уже совсем стемнело. Линдсей, Пако и Гартман сидели прижавшись друг к другу в пещере и ждали возвращения Ридера, который ушел со своим радиопередатчиком на скалу, высившуюся на самом краю плато. Снегопад прекратился, это внушало хоть какую-то надежду. Однако было зверски холодно. А костры жечь не разрешалось. Хелич запретил зажигать огонь.

– Я ничего не могу вам сказать, пока мы не сядем в самолет и не смоемся отсюда, – отрезал Ридер. – Таковы инструкции.

Сказав это, он залез в самодельный спальник.

– Чьи инструкции? Куда мы полетим? К чему такая таинственность?

Линдсею стало не по себе. Он не мог объяснить, в чем дело, но чувствовал, что творится неладное. Ридер свернулся калачиком и сказал, даже не пытаясь скрыть раздражения:

– Я так понимаю, в целях безопасности. Ладно, приятель, ты дашь мне поспать или будешь долдонить всю ночь? Тебе завтра предстоит тяжелый день. Да и всем нам, кстати, тоже.

– Операция начнется в одиннадцать, – сообщил Шмидт Ягеру, положив телефонную трубку. – Мне только что сказал сам Штернер.

– Я знаю. – Полковник подписал последнюю бумагу, отодвинул от себя листок, потянулся и зевнул. – Я сам выбрал это время для атаки. Не на рассвете, как обычно: они тогда начеку. А в одиннадцать они расслабятся, решат, что еще один день пройдет тихо-мирно… Я так устал, что готов заснуть прямо на стуле…

– Нет-нет, вставайте! – сказал Шмидт. – Я принес раскладушки не для того, чтобы они служили украшением комнаты.

Ягер встал, расстегнул мундир, сел на раскладушку и снял десантные сапоги. Он еще утром надел их, чтобы привыкнуть. Мягкие, удобные сапоги могут спасти парашютисту жизнь.

Растянувшись на постели, он укрылся армейским одеялом. Затем повернул голову и, прежде чем закрыть глаза, поглядел на Шмидта.

– Значит, завтра в одиннадцать! Спите крепко.

Глава 40

Добравшись до Констанца, генерал Вальтер Шелленберг пересек на машине швейцарскую границу. Он бы в жизни не догадался, что попал в другую страну, если бы не проехал через пограничный пункт. Констанц – это одна из географических диковинок Европы. Город в буквальном смысле слова расколот надвое. Северный район принадлежит Германии, а южный – Швейцарии. Шелленберг – он был в штатском, причем одет весьма щеголевато – сидел на заднем сиденье «мерседеса»; окна машины были занавешены. На границе они простояли не больше минуты. Бригадир Массон выслал им навстречу адъютанта, благодаря которому они обошлись без соблюдения обычных формальностей.

Поздним вечером, в кромешной тьме – ночь выдалась безлунная – «мерседес» доехал до маленького городка под названием Фрауэнфелд. Бригадир Массон ждал своего гостя в комнате на верхнем этаже гостиницы «Винный погребок».

Стол был уже накрыт к ужину. Массивные серебряные приборы. Изысканный хрусталь, искрившийся при свете свечей. Любимое вино Шелленберга в ведерке со льдом, поставленном на треножник… На стенах, обшитых деревом, плясали слабые отблески свечей.

– Дорогой бригадир Массон! Как я pад снова с вами встретиться! Если бы вы знали, как я отдыхаю душой, посещая Швейцарию. На несколько часов мне удается отрешиться от всех моих забот и треволнений.

Шелленберг был обворожителен и оживлен, его добросердечие подкупило бы кого угодно, но только не такого осторожного человека, как шеф швейцарской разведки.

Массон был настроен совсем иначе. Он учтиво приветствовал немца, однако держался сдержанно и отчужденно, почти холодно. Шелленберг отнюдь не был бесчувственным чурбаном и тут же ощутил, что обстановка по сравнению с его предыдущим визитом изменилась, однако не подал виду. Они сели ужинать.

– Я тут недавно видел картину Рубенса… совершенно случайно… потрясающее творение великого гения…

Шелленберг ел и пил с наслаждением, как истинный гурман. И беседовал на всякие умные темы. Картины старых мастеров. Произведения Гете. Новый французский роман. Музыка Бетховена. Массон молча слушал, вперив голубые глаза в выразительное, подвижное лицо немца.

Только когда обед был закончен и они уселись в кресла у камина, в котором горело, потрескивая, большое полено, что-то прояснилось. Слуги удалились, и Шелленберг понял, что, пока Массон их не позовет, они больше не появятся. Немец поднял пузатую рюмку, в которую был налит отличный, выдержанный коньяк «Наполеон», и посмотрел его на просвет. Затем проговорил, не отрывая взгляда от рюмки:

– Жизнь фюрера в опасности. Из-за вас! Вы укрываете советского шпиона, который передает в Москву наши государственные тайны. Как зовут советского шпиона, окопавшегося в ставке фюрера? Я приехал, чтобы узнать его имя.

Джок Карсон сидел за голым деревянным столом в кабинете, который предоставил ему в полицейских казармах сержант Аллигатор. В открытом окне виднелись огни Иерусалима, в этом городе не соблюдалось затемнение.

В густом ночном воздухе витал слабый запах пороха, неизменно ассоциировавшийся в представлении Карсона со смертью. Было отвратительно сыро. Карсон глядел на стол: гладко отполированная столешница была в застарелых чернильных кляксах. Карсон уже примерно час ждал звонка из Каира. Едва телефон зазвонил, он схватил трубку.

– Карсон слушает. Это вы, Харрингтон? Мы разговариваем по прямому армейскому телефону. У вас есть новости?

– Похоже, нам кое-что удалось разузнать. – Голос Харрингтона был еле слышен, но Карсон все равно уловил в нем торжество.

– Ради Бога, не томите!

– Помните, вы мне дали список людей, остановившихся в гостинице «Шарон»? В общем, я сверил его с записями в регистрационном журнале «Шеферда». Кроме Стендиша, мне попалось еще Одно знакомое имя. Влацек. «В» значит Виктор.

– Сколько времени он пробыл в «Шеферде»?

– Две ночи. Накануне приезда Стендиша и когда тот уже был в отеле.

– Жалко, что мы не знаем, когда Стендишу стало известно о поездке. А кто такой Влацек? – спросил Карсон.

– Весьма респектабельный поляк, работает в отделе пропаганды. Он пришел из России вместе с генералом Андерсом.

– Из России?!

– Да, а что? – Харрингтон был явно озадачен. – Мы же сражаемся с нацистами, а не с русскими.

– Порой я в этом не уверен. Похоже, у нашего Влацека есть разрешение на передвижение по всему свету.

– Я это тоже проверил. Очень аккуратно. Влацек в нынешнем году еще не отгулял отпуска и, похоже, решил взять его совершенно внезапно…

– Ага! Это-то мне и нужно. Слишком уж много совпадений. Да, нам давно надо было повидаться с мистером Влагоемком. Эх, нам чертовски не хватает времени!

– Поэтому я и позвонил вам сразу же, едва узнал. А Стендисту известно о приезде Линдсея?

– Еще бы! – с сожалением произнес Карсон. – Он знает и то, что Линдсей прилетит на «дакоте». Я же не могу один все контролировать. Стендиш только не знает, во сколько должен прилететь Линдсей. У вас есть еще что-нибудь? А то у меня намечена встреча… с мистером Виктором Влагоемком!..

Лида Клаймбер улеглась в постель очень рано. Повернувшись на бок, она провела указательным пальцем по лицу Уэлби: сперва по густой брови, потом по скуле и, наконец, по мясистому носу.

– Ты такой таинственный, Питер. Для обыкновенного отпускника у тебя слишком много дел. Ты все время куда-то отлучаешься.

– Я всегда любил бродить один. Я любил это еще ребенком, когда жил в Индии.

Уэлби погладил Лиду по голой спине и привлек ее к себе. Она опять заговорила, а он повернул руку и взглянул на часы.

– Ты очень сложный человек, Питер. Я это чувствую. Ты столько таишь в себе!

– Мне нужно опять отлучиться на несколько минут. – Уэлби поцеловал Лиду и вылез из постели. – Я забыл позвонить одному старому другу, мы с ним должны завтра встретиться.

Он надел халат и шлепанцы.

– Я скоро вернусь. Смотри не убеги!

– Ты что, пойдешь в таком виде? Неодетый? Ты ведь можешь позвонить другу отсюда…

– Я оставил его телефон у себя в комнате. У меня отвратительная память на телефоны…

Уэлби погляделся в зеркало, висевшее на стене, причесался и посмотрел на Лиду, которая села в кровати, прикрывая простыней обнаженную грудь. Уэлби всегда находил странным подобное проявление женской стыдливости. Он ободряюще кивнул Лиде и вышел.

Лида вполголоса выругалась. Какое потрясающее чувство времени! И, разумеется, она не в состоянии кинуться вслед за ним, чтобы посмотреть, куда он пошел. Может, конечно, в его поведении и нет ничего особенного… Однако слишком уж много таких вроде бы ничего не значащих пустяков…

– Наконец-то я узнал что-то определенное! – сказал Уэлби Влацеку, зайдя в двадцать четвертый номер. – Линдсей завтра приземлится в Лидде. Он прилетит на «дакоте». Вполне вероятно, что самолет сядет, когда стемнеет, но я твердо знаю, что это произойдет завтра.

– Для меня этого недостаточно. – Скуластый мужчина сделал нетерпеливый жест. – Неужели они ничего вам не сказали про время прибытия и про то, откуда прилетит самолет?

– Нет. Я спрашивал. Аллигатор начал темнить. Я предпочел не настаивать. Это могло показаться подозрительным. Но я же давал вам фотографию Линдсея, так что опознать его не составит труда!

– Мне хотелось бы, чтобы фотография хранилась у меня. Хорошо?

– Нет. Я должен вложить карточку обратно в досье, из которого я ее выкрал в Лондоне. Нельзя упускать ни одной мелочи, это может привести к беде. Когда мы с вами еще раз увидимся? И каким способом вы намерены ре…ре… решить нашу проблему?

– Вы меня больше не увидите. И способ мой вас не касается. Я сегодня уезжаю из гостиницы. Как вы там, наслаждаетесь общением с миссис Камамбер?

Влацек бросил на Уэлби пронзительный взгляд, внимательно следя за реакцией англичанина. По виду этого тихони, который расхаживал по комнате, держа руки в карманах халата, ничего нельзя было понять.

– Она меня тревожит, – признался Уэлби. – Слишком много вопросов задает. Она ведет себя умно, но у меня все равно ощущение, что я на допросе…

– Как вы с ней познакомились?

– Совершенно случайно. Мы летели из Каира одним самолетом. Она ко мне подошла…

– Она познакомилась с вами САМА?

Что-то в голосе Влацека заставило Уэлби обернуться и заглянуть в лицо своему невысокому собеседнику. Выражение этого лица ему не понравилось. Зря он заговорил об американке…

– Что такое? Что вы собираетесь сделать? – воскликнул Уэлби.

– Срочно одевайтесь и бегом в казармы! – Влацек посмотрел на свои наручные часы. – Сидите там до полуночи и будьте все время на людях! Скажите, что вы ждете телефонного звонка из Каира. Или придумайте какую-нибудь другую причину. Надо, чтобы у вас было алиби…

– Мне это не нравится…

– В комнате миссис Камамбер остались отпечатки ваших пальцев?

– Нет. Я всегда держу руки в карманах. Как говорится, привычка – вторая натура…

– Вы ничего там не забыли из своих вещей?

Влацек допрашивал его беспощадно, монотонный голос поляка действовал Уэлби на нервы.

– Нет, – отрывисто бросил Уэлби.

– Не возвращайтесь туда. Идите сразу в свою комнату, быстро оденьтесь и уходите. Даю вам десять минут…

– Мне это не нравится, – повторил Уэлби. – Что вы задумали? Бедная женщина ничего не знает…

– Это вы так полагаете. Делайте, как я говорю! Отныне я тут всем распоряжаюсь. А вы выполняете приказы. – Влацек неприятно улыбнулся. – Впрочем, вы всегда их выполняли…

Джок Карсон остановил «воксхолл» у бровки тротуара, вылез на улицу, закрыл машину и пошел по направлению к гостинице «Шарон», которая сияла огнями. Слишком много огней в столь поздний час… Подойдя поближе, Карсон заметил две пустые полицейские машины, припаркованные в туманном, тихом уголке. Он ускорил шаг.

Когда Карсон подошел к лестнице, которая вела на террасу, ему преградил дорогу дежурный. В гостинице царило какое-то необычайное оживление.

– Вы слышали об убийстве, сэр?

– О каком убийстве?

– Господи! – подумал Карсон. – Они расправились с Уэлби…

– Да вот… убили американку, которая тут остановилась… Она, судя по всему….

Карсон не дослушал. Взлетев по ступенькам, он пинком распахнул дверь и ворвался в вестибюль. Его задержал палестинец в синей полицейской форме.

– Извините, сэр. Я хотел бы с вами поговорить. Вы здесь живете?

Карсон достал свое удостоверение, протянул его полицейскому и оглядел вестибюль, словно ища какие-то улики. Полицейский смущенно вернул ему документы.

– Извините, сэр. Вы тоже участвуете в расследовании?

– Где это случилось?

– Восьмая комната, на первом этаже.

Карсон ринулся к стойке администратора, его короткие, крепкие ноги были похожи на паровозные поршни. Не обращая внимания на клерка, он повернул к себе регистрационный журнал и быстро провел пальцем по списку имен. Миссис Л. Камамбер – комната № 8. Мистер П. Стендиш – комната № 6. В. Влацек – комната № 24.

– Может, я могу вам чем-нибудь помочь? – начал клерк.

Взбежав по лестнице, Карсон задержался на площадке и посмотрел на часы. Пятнадцать минут первого. У дверей восьмой комнаты стоял еще один полицейский. Карсон опять предъявил документы. В комнате было полно народу. Мужчина средних лет в штатском как раз направлялся к выходу, держа в руках маленький чемоданчик. Полицейские искали отпечатки пальцев, фотографировали со вспышкой различные предметы. Сержант Аллигатор выступил вперед.

– Отвратительная история, сэр…

– Можно на нее взглянуть?

Карсон спрашивал не из любопытства. И не просто из чувства долга. Ведь это он, Карсон, санкционировал поездку Лиды Клаймбер. Он колебался, но Лида его убедила. У них существовал уговор с янки. Американская девушка работала на британскую разведку, а он командировал к ним англичанку. Это было воспринято как свежая, оригинальная идея. Тогда… Карсон подошел к постели, Аллигатор следовал за ним по пятам.

– Ей перерезали горло, – предупредил Аллигатор, – куском проволоки, которым продавцы режут сыр… Так сказал доктор. Зрелище не из приятных…

Лида лежала на подушке, заляпанной кровью. Горло ее было перерезано от уха до уха, на лице застыло выражение ужаса. Карсон с каменной физиономией осмотрел постель: простыни были смяты и сползли с матраца. Судя по всему, Лида пыталась бороться за свою жизнь.

В комнате был кавардак. Ящики выдвинуты, их содержимое разбросано по полу. Карсон заметил шкатулку из-под драгоценностей с сорванной крышкой. Его затошнило. Когда он наконец заговорил, его голос звучал непривычно резко.

– Рядом с этой комнатой шестой номер. Его занимает Стендиш. Пожалуй, вам следует поискать там отпечатки его пальцев. Ее изнасиловали?

Он лихорадочно осматривал проклятую комнату.

– Нет, – ответил Аллигатор. – Кстати, познакомьтесь: это доктор Томас.

– Нет, ее не изнасиловали, – сухо, по-деловому подтвердил Томас, говоривший с сильным уэлльским акцентом. В его интонациях читалось: «Я все это видел уже не раз. Мне хочется вернуться домой и лечь в постель».

– Но половое сношение имело место, – добавил доктор, – причем недавно. Сегодня вечером.

– И вы уверены, что это не изнасилование? – продолжал допытываться Карсон. Окружающие, разумеется, не понимали, насколько это важно.

– Я же вам сказал! – поморщился Томас. – Она сделала это добровольно…

Карсон повернулся к Маллигану, который глядел на него с явным любопытством.

– Я бы хотел, чтобы вы проверили шестой номер на предмет отпечатков пальцев и сравнили их с найденными здесь. Если Стендиш в постели – не страшно! Поднимите его.

– Он не в постели. Его вообще нет в гостинице. Мои люди уже обшарили его комнату в поисках отпечатков. Они взяли ключ у администратора. Последние два часа Стендиш провел в казармах. По-моему, он ждет звонка из Каира…

– Когда это случилось?

Карсон старался не глядеть на постель. И на Томаса, который отвечал на его вопросы. Карсон недолюбливал докторов.

– До вскрытия я не могу…

– Да я знаю, знаю! – властно перебил его Карсон. – Но к чему такая сдержанность? Поделитесь со мной вашими предположениями…

– Вы всегда указываете другим, что они должны говорить? – Карсон явно действовал Томасу на нервы. Джок по-прежнему старался не глядеть на доктора, а тот продолжал: – Насколько я могу судить, это произошло примерно от десяти до двенадцати, ближе к полуночи…

– И выходит, Стендиш вне подозрений, – заметил Аллигатор. – А проверка в шестой комнате – это чистая формальность. Я думаю, надо отпустить доктора Томаса… если у вас больше нет к нему вопросов…

Карсон кивнул, подождал, пока доктор уйдет, и поинтересовался:

– Что же все-таки стряслось? Похоже, тут пронесся ураган.

– Разбойное нападение с целью грабежа. Вор выпотрошил ее шкатулку с драгоценностями. Ничего не оставил. Судя по всему, он даже с ее левого пальца кольцо сорвал. Это наводит на мысль о профессиональном грабителе. А вот убийство, наоборот, выполнено непрофессионально, особенно способ, к которому он прибегнул, подтверждает это предположение.

– Ладно, пошли в двадцать четвертую комнату! – Карсон расстегнул кобуру пистолета. – Пожалуй, нам стоит захватить с собой еще пару ребят, пусть держат оружие наготове. Там обитает некий мистер Виктор Влацек.

Аллигатор согласился беспрекословно, не задав ни одного вопроса. Он позвал двоих парней, и они вышли вслед за Карсоном из комнаты. Дойдя до двадцать четвертого номера, Аллигатор поглядел на Карсона, ожидая дальнейших распоряжений.

– Доставайте ключ, – прошептал Карсон.

Он одинаково хорошо стрелял обеими руками, поэтому переложил «Смит-Вессон» девятимиллиметрового калибра в левую руку, а правой взял ключ, аккуратно вставил его в замочную скважину и осторожно повернул. Затем потянулся к дверной ручке, быстро нажал на нее и распахнул дверь.

Они застыли на пороге в полной растерянности. В комнате царил бедлам, и никого не было. Простыни стянуты с кровати… Подушки на полу. Ящики вытащены и брошены на пол вверх дном. Дверцы платяного шкафа открыты, одежда скинута с вешалок и тоже разбросана.

Заметив, что дверь в ванную открыта, Карсон на цыпочках прошел туда. Заглянул внутрь, покачал головой и внезапно заметил, что ночной ветер всколыхнул занавеску на окне. Карсон приблизился к окну и выглянул на улицу. Только после этого он застегнул кобуру пистолета и повернулся к остальным.

– Все так же, как и там, черт побери! – воскликнул Аллигатор. – И сколько же комнат он успел перевернуть за ночь?

– Думаю, только эти две…

– Не понимаю…

– Наверное, дело вот в чем. – Карсон указал на открытое окно. – Здесь есть пожарная лестница. Вы не знаете, из гостиницы можно выбраться задворками?

– Проще простого! Тут вам и задний двор, и гаражи, и невысокий забор, через который перелезет даже ребенок, а по пустырю можно выбраться на тихую улочку. Пожарная лестница проходит и возле окна миссис Камамбер, которое, кстати, тоже было открыто. Когда вы нас сюда вели, я думал, что это дело рук Влацека, но… – Аллигатор беспомощно пожал плечами. – Здесь то же самое. Интересно, где его труп?

– Думаю, нам его не обнаружить, сержант. Сработано мастерски. Да, по всем статьям… И меня это начинает тревожить…

– Вы о том, что произошло?

– Я думаю, это только начало. Для затравки…

За окнами гостиницы «Винный погребок» во Фрауэнфелде шел густой снег. Массон и Шелленберг сидели в комнате на первом этаже. До их слуха доносилось громыхание снегоочистительной машины, которой шеф швейцарской разведки велел расчищать дорогу. Немецкому гостю ни в коем случае не следовало задерживаться в Швейцарии до утра.

– Я настаиваю на своем требовании: сообщите мне имя советского шпиона в Германии, – повторил Шелленберг. – В противном случае я за последствия не отвечаю.

– Вермахт не сможет захватить мою страну, – холодно перебил его Массон. – Вы пытаетесь меня шантажировать, но это блеф…

– Я не блефую. Существует даже специальная карта…

– У меня уже два года имеется ее копия.

Массон не лгал. В Германии действительно была карта, о которой говорил Шелленберг. На карте указывались будущие границы Великого Рейха, в который предполагалось включить все немецкоязычные страны, в том числе ту часть Швейцарии, где был в ходу немецкий язык (а это означало семьдесят процентов всей территории).

Хотя большой камин излучал тепло, тон разговора становился все более ледяным, собеседники уже посматривали друг на друга с откровенной враждебностью. Во время предыдущих встреч Шелленберг всегда чередовал посулы с угрозами, а Массон уступал и соглашался. Так что теперь Шелленберг был в шоке. Массон же напустил на себя равнодушный вид, однако проявлял неслыханное упрямство, не желая поступиться буквально ничем.

– Вермахт уже не в состоянии совладать с тем, что он заграбастал, – грубо заявил Массон. – Открыть новый фронт ему не под силу. Или вы не слышали, что Красная Армия уже продвинулась за Киев? Солдаты вермахта отступают по всем фронтам. Союзники сейчас в Италии. И ни для кого не секрет, что в сорок четвертом году они откроют второй фронт во Франции…

– Да, у нас есть свои трудности, – согласился Шелленберг.

– Трудности скоро будут у вас лично, – безжалостно продолжал Массон. – Предположим… это всего лишь предположение, что Германия проиграет войну. Вам же придется удирать, спасаться от русских! И ваш путь к свободе и встрече с союзниками вполне может лежать через Швейцарию…

Ничто так красноречиво не говорило о драматической перемене во взаимоотношениях этих двух мужчин, как их позы. Шелленберг обмяк в кресле, зажав в руке пустую коньячную рюмку, а Массон сидел, выпрямившись, и сурово, словно судья, глядел на немца.

– Мы знаем, – добавил Массон, – что вы заручились поддержкой Гиммлера и с его благословения уже предприняли ряд бесплодных попыток договориться с союзниками и оставить Советы с носом.

Это была истинная правда. После окончания войны на свет выплыли архивные материалы, из которых стало известно, что в конце 1943 года Гиммлер уполномочил Шелленберга прозондировать почву на предмет мирных переговоров с Великобританией. Гиммлер ничем не рисковал. Если вдруг фюрер пронюхает о его измене, рейхсфюрер Гиммлер моментально от всего отречется и заявит, что его помощник действовал на свой страх и риск.

– А что, черт побери, заявили в Касабланке? «Безоговорочная капитуляция», – прорычал Шелленберг. – Это лишь усилит сопротивление нашего народа. Безумцы! Безумцы! Неужели Черчилль не понимает, какую угрозу для Запада представляют большевики?

– Черчилль все понимает, – ответил Массон. – Это Рузвельт не понимает, потому что находится за три с половиной тысячи миль от Европы. А вам надо будет удирать, мой друг. И очень скоро. Об этой части нашей беседы я, пожалуй, не стану докладывать моему начальнику, генералу Гисану…

– Благодарю, – вынужден был пробурчать Шелленберг. Он сделал последнюю попытку. – Значит, вы отказываетесь назвать советского шпиона? Мне скоро надо уезжать…

– В этом я вам помочь не в состоянии.

И хотя Шелленберг в жизни ему не поверил бы, Массон говорил правду. Он понятия не имел, кто такой Дятел.

А в Иерусалиме сержант Аллигатор стремительно мчался вместе с Карсоном на машине по темным улицам обратно в казармы. Даже на поворотах джип не снижал скорость. В такие моменты Карсону казалось, что машина едет на двух колесах.

– Вы всегда так ездите? – мягко спросил он.

– По ночам – да. Вы же не хотите, чтобы в нас угодила граната? За углом всегда может притаиться опасность.

– Неужели тут так ужасно?

– Еще хуже, чем вы думаете… Ну, слава Богу, приехали!

В два часа ночи Аллигатор объявил розыск Виктора Владека. Харрингтон прислал ему подробный список особых примет этого человека. Бросив телефонную трубку, он посмотрел на Карсона, который сидел напротив него за столом и оглядывал пустую комнату.

– Я ничего не могу гарантировать, – предупредил Аллигатор. – Он вполне мог перейти границу и проникнуть в Сирию. Конечно, наши предупредят «Свободную Францию», но какое дело французам до Влацека?

– Да, действительно, какое? – устало согласился Карсон.

Аллигатор оказался прав: Влацека никто больше не видел. Предполагалось, что он перебрался в Сирию. Затем Влацек, очевидно, двинулся на север, пересек границу и проник в советскую республику Армения.

Когда над Палестинской землей начали сгущаться первые зловещие сумерки, мужчина но имени Моше, впоследствии занявший высокий пост в правительстве Израиля, укрылся за скалами, нависавшими над дорогой, которая ведет из Лидды в Палестину. Он навел на резкость свой полевой бинокль, и откуда ни возьмись перед его глазами, как на ладони; стал виден аэропорт. Моше приготовился терпеливо ждать. Такой уж это был день.