Текст книги "Вождь и призрак"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Глава 35

– Этот идиот полковник, что ведет нашу колонну, заслуживает расстрела, – сурово сказал Шмидту Ягер. – Югославия – это вам не Франция и даже не Россия. Чтобы понять, как здесь следует вести военные действия, надо вернуться во времена Наполеона и герцога Веллингтонского, к войне на Пиренейском полуострове. Полковник заведет нас в западню!

– Хорошо хоть, что вам удалось убедить его перевести минометы в хвост колонны, – откликнулся Шмидт.

– Пришлось размахивать приказом, подписанным фюрером, – проворчал Ягер. – Посмотрите на местность. Здесь надо разбиться на отдельные группы, а он согнал всех в одну кучу.

Они находились южнее Загреба. Начал опускаться туман, похожий на зловещее облако. Бронетанковая колонна, включавшая танки, самоходные орудия и мотопехоту, втягивалась в узкое, извилистое ущелье с крутыми высокими стенами. Ягер нахмурился и взялся за бинокль, висевший у него на шее: он хотел разглядеть вал из огромных глыб на краю правой стены.

Они ехали в машине, замыкавшей колонну. Непосредственно перед ними тащились два крытых брезентом грузовика с минометами. Стояла тишина, нарушаемая только урчанием медленно идущих машин. Ягер сидел, выпрямившись, как статуя, и внимательно изучал в бинокль каменный вал, вознесшийся высоко над ними.

– Что-то есть странное в этих чертовых глыбах, – сказал он Шмидту. – Взгляните сюда.

– Куда? – переспросил Шмидт, глядя в бинокль.

– Нет ли там наверху каких-нибудь признаков движения? Эта гряда выглядит как-то неестественно. Валунов слишком много. Они слишком ровно выстроены. И к тому же собраны на самом краю обрыва! Этот свихнувшийся идиот Шренк обязан был выслать разведчиков, прежде чем заводить всех в ущелье. Судя по карте, оно примерно четыре километра длиной. Не нравится мне все это…

Ягер и Шмидт присоединились к колонне, потому что это был единственный способ проникнуть в глубь Югославии. Ягер надеялся получить информацию от пленных партизан; он хотел расспросить их о Линдсее и о девушке, которую когда-то принял за баронессу.

Колонна Шренка проводила карательную операцию. Они искали неуловимую Бригаду Амазонок. Информатор сообщил, что Бригада прошла здесь несколько часов назад. Ягер, отличавшийся скептицизмом и подозрительностью, не пользовался популярностью в колонне.

– Этот информатор, – допытывался он, – из местных?

– Серб, – ответил Шренк. – Жаден до денег. Раньше его сообщения всегда оказывались правдивыми.

– И что, теперь мы обязаны верить ему всегда?

Шренк вскипел, и полковники не общались уже семь часов, с момента выхода колонны. Вдоль колонны проехал нарочный на мотоцикле: он вез «доказательства» того, что они на верном пути. Доказательствами служили рваные женские панталоны из грубой ткани и партизанская шапка с красной звездой и прядью женских волос.

– Очень кстати! – только и сказал Ягер.

– И все же я думаю, нам стоит сейчас оторваться от партизан, – повторил Ридер, обращаясь к Линдсею. – Вот-вот стемнеет. Проход, который я обнаружил, никто не охраняет.

Линдсей осторожно огляделся. Похоже, Ридер был прав. Смеркалось очень быстро, как обычно бывает в этих краях. Среди партизан, которые собрались по настоянию Хелича за грядой больших валунов, царило какое-то оживление.

Они были вооружены толстыми деревянными шестами, которые, судя по всему, были намерены использовать в качестве рычагов. Партизаны подсовывали концы шестов под валуны, лежавшие на краю обрыва над ущельем, по которому недавно прошла Бригада Амазонок.

– Ну так что? – нетерпеливо переспросил Ридер. – Мы идем или вы не в состоянии оторваться от Пако?

– Нет, просто мне неохота кончать жизнь самоубийством. Вы, сержант, не знаете этих, как вы их называете, «крестьян». Они способны спрятаться в любой канаве, замаскироваться так, что вы их на фоне камней даже не заметите. Они везде, но вы их не видите… а когда увидите – будет поздно.

– И все же я думаю, дело в Пако…

– Думайте что хотите, – спокойно ответил Линдсей, не поддаваясь на провокацию. – Хелич наверняка знает про этот ваш проход. Но вы убедитесь, что я прав, только когда вам воткнут в спину нож…

– Ладно, оставайтесь при своем мнении… Все равно мы уже упустили свой шанс. Недолго же нам удалось побыть одним.

В пурпурных отблесках заката, которые становились все темнее буквально с каждой минутой, Линдсей увидел приближавшуюся Пако. Рядом с ней шагал Милич, державший наготове автомат.

– Хелич требует, чтобы вы шли к партизанам, – с неодобрением в голосе заявила Пако. – И, пожалуйста, сержант, отдайте ненадолго свое оружие Миличу. Хелич приказал во что бы то ни стало его конфисковать. Ради Бога… и ради меня, не противьтесь этому…

– Отдайте «стен», – вставая, проговорил Линдсей.

– Черта с два я ему что-нибудь дам!

– Не валяйте дурака! Оглянитесь и посмотрите вокруг. Мы окружены. Я вас предупреждал, что тут люди вырастают буквально из-под земли.

– Боже правый!

В каком-нибудь футе от них молча стояло более десятка партизан. У них была целая коллекция оружия, и все дула были направлены на Ридера. Винтовки говорили еще более красноречиво, чем молчание партизан. Ридер выругался и передал свой «стен» Миличу.

– А теперь спокойно пошли за нами! Хелич хочет, чтобы вы посмотрели, как партизаны будут сражаться… – Сказав это, Пако пошла к валунам, за которыми, как за стеной, пряталось большинство партизан. Линдсей шагал рядом с ней. И только когда они подошли совсем близко, заметил Гартмана. Линдсей уже начал волноваться и хотел было спросить у Пако, что случилось с немцем.

Стараясь держаться как можно прямее, Гартман повернул голову и посмотрел на Линдсея. Руки его были связаны за спиной. И опять англичанину показалось, что Гартман пытается ему что-то дать понять взглядом.

– Это что, так уж необходимо? – возмутился Линдсей.

– Не шуми! – цыкнула на него Пако. – Его связали по приказу Хелича. По ущелью идет танковая колонна. Вот почему тут открыто появилась Бригада Амазонок. Это ловушка, и немцы должны в нее угодить. Посмотри-ка вниз… вон туда!

Из ущелья доносилось урчание неторопливо ехавших машин. Выглянув с обрыва, Линдсей увидел, что по извилистому ущелью змеится колонна маленьких, словно игрушечных, военных машин. Еще не до конца стемнело, и было видно, что немцы собрали серьезные силы.

Впереди ехали бронетранспортеры и мотоциклы, за ними – танки; стволы орудий были задраны до упора и непрестанно поворачивались из стороны в сторону. Даже Линдсей, который особенно в этом не разбирался, понял, что проку от столь грозного войска не будет, танки даже не сумеют задрать стволы орудий, чтобы обстрелять людей Хелича.

Теперь-то он понял, зачем партизаны выбивались из сил, расшатывая камни, и зачем нужно было подсовывать под валуны большие шесты, служившие им гигантскими рычагами, которыми они могли управлять только по двое или трое.

Немецкий командир явно решил пойти ва-банк, ведь в этих краях солдаты вермахта никогда не совершали ночных вылазок. Немцы, видимо, надеялись проскользнуть под покровом ночи и выйти на равнину, простиравшуюся к югу.

С военной точки зрения это было безумием. Безумием, которое неминуемо приведет к кровавой бойне. Гартман, которого Хелич заставлял смотреть на гибель соотечественников, стоял рядом с Линдсеем, между ними была только Пако. Абверовец наклонился, заглядывая в пропасть. Затем украдкой сделал шаг вперед, но Пако с силой наступила каблуком сапога на его ногу.

– Ты хочешь помереть раньше времени, безумец? – прошептала она.

– А что случилось? – тихо спросил Линдсей.

– Твой немец – храбрый человек. Он пытался сбросить с обрыва камень. Начавшийся обвал предупредил бы колонну немцев об опасности. Они ведь, конечно, обречены…

В голосе Пако не чувствовалось ни возбуждения, ни торжества, а звучала лишь безмерная усталость при мысли о неминуемой катастрофе и кровопролитии.

Хелич бесшумно, как кошка, крался вдоль цепочки партизан, державших рычаги. Мягкими, кошачьими движениями он трогал командира каждой группы за локоть. Таким образом Хелич давал им сигнал к атаке.

В ущелье не успели войти только один грузовик с пехотинцами, два с минометчиками и замыкавший колонну полугусеничный вездеход. Через минуту они должны были присоединиться к своим товарищам.

Ягер взял у Шмидта полевой бинокль и, с силой прижимая линзы к лицу, стал смотреть вперед. Машины продолжали двигаться. Неожиданно Ягеру показалось, что у него от усталости начались галлюцинации.

Гигантский валун шатался! Взад-вперед, взад-вперед. Потом закачалась вся гряда валунов, словно началось землетрясение. На горизонте показалась трещина, пока еще еле заметная. Гигантский камень рухнул вниз…

Он ударился о скалу, отскочил и, пролетев над ущельем, со всей силы шмякнулся о противоположный склон, подпрыгнул, словно мячик, и упал вниз. Валун угодил прямо в открытый люк танка. От командира осталось мокрое место, пушку разворотило, а гусеницы сплющило в лепешку.

Танк, превратившись в груду металлолома, загородил проход всей колонне. Сверху посыпались новые валуны; они неслись с огромной скоростью и приземлялись прямо на машины, битком набитые людьми.

Поднялся крик. Страшный, жалобный вопль, который не прекращался ни на мгновение. Ночь огласилась истошными криками покалеченных, перепуганных, растерянных людей. Но ужаснее всего был жалобный вой… так воют призраки.

– Стой! Останови машину, черт побери!

Ягер отреагировал мгновенно. Выскочив из машины, он подбежал к грузовику с минометами, запрыгнул на подножку и завопил на перепуганного водителя, который тут же дал по тормозам так, что Ягер чуть не слетел на землю.

Только один человек, кроме Ягера, сохранял самообладание. Как ни странно, им оказался нарочный на мотоцикле, который совсем недавно принес Ягеру «вещественные доказательства» появления Бригады Амазонок, которые передал ему Шренк. Ему так не терпелось добраться до Ягера, что он нарушил строжайший приказ командования, за что его могли расстрелять на месте. Нарочный ехал с включенными фарами. Встав в кузове машины, Шмидт глядел, как мотоцикл с включенными фарами петляет между обломками скал, усеявших склон обрыва. Черт побери, с какими он едет вестями?

– Полковник Ягер… – Нарочный резко остановил мотоцикл и, запыхавшись, проговорил: – Теперь вы самый старший по званию… Полковник Шренк убит.

– Отдышись, приятель…

– Да ничего, я уже… господин полковник…

– Вот мой приказ. Его должны безоговорочно выполнить все офицеры. Приказываю немедленно покинуть машины, танки, бронетранспортеры – короче, всю технику! С собой можно взять только ручное оружие. Ясно?

– Так точно, господин полковник!..

– Оставшимся в живых солдатам занять позиции на восточном склоне горы. На восточном! Ясно?

– Так точно, господин полковник…

– Любого, кто не подчинится, я прикажу расстрелять. Ни в коем случае нельзя открывать огонь! Повторите приказ!..

Вдали слышался грохот падающих валунов, гремело железо. Раздавалась беспорядочная стрельба. Ягер спокойно стоял, дожидаясь, пока нарочный повторит приказ почти дословно.

– Теперь идите, – сказал Ягер. – Желаю удачи…

– Я не понимаю… – начал было Шмидт: он спрыгнул с машины и стоял рядом с полковником, глядя на отъезжавший мотоцикл с включенными фарами.

– Вот-вот, и противник тоже не поймет! – мрачно откликнулся Ягер. – А мы тем временем устроим этим свиньям, что притаились там, наверху, маленький сюрприз.

Он приказал минометчикам вылезти из машин и вытащить оружие. Они рассыпались по восточному склону, откуда были видны позиции, занятые партизанами. Ягер – он до сих пор слегка прихрамывал – удивительно проворно пошел вслед за минометчиками по каменистому склону.

– Пока я не отдам приказ, не стреляйте!.. Целиться надо в гряду валунов на вершине горы… Не торопитесь…

– Да, это прежний Ягер, – думал Шмидт, еле поспевая за своим начальником. – Решительный, выдержанный… Он не теряет голову, даже когда все вокруг летит в преисподнюю.

А все действительно летело в преисподнюю. Из-за глупого просчета Шренка партизаны захватили немцев врасплох. Валуны сыпались градом, клацая по металлической обшивке танков. Потом с горы полетели гранаты, этакий огненный дождь обрушился на нацистов. Послышался убийственный треск шрапнели.

Однако под начальством Ягера солдаты, которые впали сначала в панику и кинулись врассыпную, отошли на намеченные позиции. Подождав, пока каждый миномет поставят в нужное место, Ягер скомандовал:

– Пристрелочно… огонь!

Пако, застывшая на вершине горы, попросила у Милича бинокль ночного видения. Она внимательно вглядывалась в неясные очертания немецкой колонны. С партизан, которые подцепляли деревянными шестами валуны и сталкивали их с обрыва, ручьями лил пот. Рядом с Пако стоял связанный Гартман. Конвойные, отойдя от него, кидали в черную пропасть гранаты.

С другой стороны от девушки стоял Линдсей; поглядев по сторонам, он заметил возле себя Ридера. Лицо сержанта было удивительно бесстрастным. Неожиданно из-за туч выплыла луна. Пламя костра, который разожгли немцы, металось на ветру. Пако во все глаза глядела в бинокль.

– О Боже, по-моему, там, в конце ущелья, Ягер…

– Да что ты выдумываешь? – поморщился Линдсей.

– Пожалуй, нам следовало бы отойти подальше, – неожиданно проговорил Гартман, обращаясь к Линдсею.

Он кивнул на самую вершину горы, которая была довольно далеко от обрывистой кручи.

– Гартман предлагает отойти отсюда, – сказал Линдсей Пако. – Я думаю, он говорит не зря.

– Я слышала.

– Но тогда сделай что-нибудь, Бога ради!

– Да, пожалуй, на сегодня с меня хватит, – сказала Пако.

Она крепко взяла Гартмана за руку, помогая ему бежать трусцой к вершине горы. Линдсей побежал за ними. Ридер оказался самым последним. Их никто не останавливал. Партизаны были всецело поглощены тем, что творилось в ущелье. Казалось, Хелич в эйфории отдавал все новые команды.

Яркая голубая луна по-прежнему сияла в ночи, когда раздался первый минометный залп.

Снаряд угодил в большой обломок скалы.

– Вот теперь начнется… – пробормотал Гартман, карабкаясь вверх с помощью Пако, которая поддерживала его, не давая упасть. – Особенно если там, внизу, действительно Ягер…

В какой-то момент создалось впечатление, что немцев, загнанных в ловушку, удастся прикончить в два счета. Но затем разорвался первый снаряд. Отряд Ягера в считанные секунды навел орудия на нужную высоту.

Несмотря на всю свою радость, опытный боец Хелич слегка растерялся. Он поделился своим удивлением с Миличем.

– Они совсем не сопротивляются. Странно.

– Мы застали их врасплох, со спущенными штанами…

– И все же… они даже ружейный огонь не открыли… Ни единого выстрела?.. А это еще что такое?

ЭТО оказался пристрелочный залп из минометов, который приказал дать Ягер. Каким-то чудом люди, стоявшие возле того места, где разорвались снаряды, не пострадали. Взрывная волна рикошетом откатилась обратно в ущелье. Пламя зашипело и погасло. Партизаны приостановились, привыкая к неожиданной темноте. И тут Ягер задал им жару…

Стоя внизу, полковник Ягер слышал глухие звуки взрывов, но не видел, где именно взрываются мины.

– Наверное, метрах в ста от края обрыва, – подумал он. И оказался прав. Потрясенные партизаны кинулись бежать и… неожиданно очутились прямо на линии огня.

Взбираясь на вершину, Пако оглянулась и увидела, как люди Хелича падают, вскидывая вверх руки. Для стрельбы из минометов здесь было полное раздолье: вершина горы была усеяна наполовину вросшими в землю валунами, что стократно усиливало поражающую мощь мин. Ведь мины в горах гораздо опаснее снарядов. А осколки, словно лезвия ножей, с бешеной скоростью рвали людей в клочья.

– Мы идем слишком медленно, – предупредил Гартман. – Он откроет заградительный огонь.

– Господи, до чего ж глупо! – воскликнула Пако. – Постойте минуточку!

Она достала из-за пояса нож и разрезала веревку, которой были связаны руки немца. И тут что-то упало рядом с Линдсеем. Это оказался тучный, похожий на Фальстафа Милич; ему снарядом снесло полчерепа. Милич все еще сжимал в руках автомат. Ридер наклонился, вырвал из безжизненных пальцев Милича оружие и достал из нагрудного кармана погибшего торчащую оттуда запасную обойму.

– Ради Бога, поторапливайтесь! – бросил через плечо Гартман.

Они побежали дальше. Гартман, похоже, перехватил у Пако инициативу и начал ими командовать.

– Парадокс ситуации, – пронеслось в мозгу Линдсея, – в том, что абверовец уводит нас в более безопасное место, спасая от обстрела, который устроили немцы!

А Ягер как раз в этот момент отдавал приказ минометчикам, которых он разделил на два отряда. Он вел их вверх по склону так, что один отряд неизменно оказывался на сто метров выше другого и мог стрелять на более дальнее расстояние.

– Второй отряд! Открыть огонь!..

Минометчики загоняли снаряды в короткие, толстые створы зловещих орудий, рассредоточенных на территории в полкилометра. Ягер действовал наугад. Ничего ему не оставалось, он же не мог видеть, что творится на вершине. Однако его вдохновляло то, что партизаны, похоже, отошли от края обрыва и с него перестали сыпаться валуны.

Ягер вдохновился бы еще больше, если бы увидел, что там происходит. Всего пять минут назад Хелич был на коне, уничтожение вражеской колонны казалось делом решенным. Теперь же на вершине царили хаос и паника; растерянные, перепуганные партизаны вбегали прямо в разрывы.

– Если у них осталась бы хоть капля разума, они бы бежали обратно к краю обрыва, – запыхавшись, проговорил на бегу Ридер, обращаясь к Линдсею.

– Нам нужно вскарабкаться на вершину и перейти на другую сторону, – прокричал Гартман. – Мины, которые долетят досюда, попадут в другое ущелье…

Пако бежала рядом с немцем, стараясь не поскользнуться. А то можно не успеть встать на ноги… Она слышала совсем близко от себя ненавистное шипенье и свист осколков… Такой осколочек вполне снесет череп мужчине… или женщине. Линия огня была страшно близко, прямо сзади них. Поздно, чересчур поздно…

Гартман схватил Пако за руку и заставил замедлить шаг. Они уже добежали до противоположного склона горы, внизу пролегало другое ущелье. Гартман заметил узкую расщелину, похожую на русло реки. Скользя по каменистому склону, абверовец потащил за собой Пако. Пересохшее русло петляло между большими валунами.

Наконец они добрались до скалы, выдававшейся далеко вперед, словно навес. Запыхавшийся Гартман остановился, выпустил руку Пако и огляделся. Линдсей был совсем близко. Ридер шел прямо за Линдсеем, то и дело поскальзывался и взмахивал автоматом.

– Давайте передохнем, – сказал Гартман. – Здесь нам минометы не страшны. Присядьте на камни.

Пако дрожала. Гартман сел, вынул носовой платок и утер пот со лба. Линдсей, молчаливый, погруженный в свои мысли, сел на другой камень, а Ридер встал, прислонившись, спиной к скале.

– Через минуту мы пойдем дальше, и надо будет поторопиться, – сказал Гартман. – Из того ущелья можно перебраться в это? – тут же спросил он Пако.

– Да. Эта гора стоит особняком, – кивнула Пако. – Она отделена от других гор дорогами. Немцы вышли как раз на развилку…

– Тогда Ягер вполне может вернуться назад и пойти по второму пути… Да, возможно, что именно сейчас он идет по ущелью, которое мы воспринимаем как дорогу к свободе, Не так ли?

– Вы правы во всем, кроме одного, – откликнулась Пако, внимательно глядя на Гартмана. – Мне не верится, что Ягер нас догнал и что немцы вообще способны на подобный маневр. Там у них сейчас, наверное, жуткая неразбериха!

– Если Ягер действительно здесь, он додумается до этого и придет, – твердо возразил ей Гартман.

Линдсей был в состоянии, близком к шоку. Одно дело сидеть в кабине «Спидфайера», а другое – попасть в такую заваруху! Он впервые испытал на собственном опыте, что значит наземная война. При этом Линдсей наперекор всякой логике ругал себя за медлительность и страшно переживал, что не он, а Гартман помог Пако спастись.

Машинально потянувшись за сигаретой, он нащупал в кармане твердую обложку дневника. Вот что главное! Все остальное неважно! Он должен довезти дневник до Лондона… Однако на самом деле эта мысль была для него пустым звуком. В тот момент, глядя на Пако, он совершенно не заботился о том, что будет дальше.

Уцелевшие партизаны добрались до вершины горы и бежали в ущелье, минуя расщелины скал. В промежутках между мерным грохотом минометов, похожим на бой военного барабана, Гартман слышал шелест осыпавшихся камней и шорох скользивших по склону подошв. Он поднялся на ноги.

– Надо пошевеливаться… Пока нас не загнали в ловушку!

– Странно, – подумал Линдсей. – Гартман совершенно естественно принялся командовать нашим маленьким отрядом. И даже Пако с этим согласна. А бедняга Милич погиб, ему снесло полголовы… Милич, который, не говоря ни слова по-немецки, добрался с Пако до самого Мюнхена, чтобы спасти меня…

Чья-то рука схватила Линдсея за плечо и грубо встряхнула.

– Вы что, впали в транс, черт побери? Они уже полпути пробежали…

Ридер… Конечно же, это был Ридер… Вечный Ридер.

– Я передаю вам командование, Шмидт, – сказал Ягер, стоя в кузове вездехода и изучая в свете фонарика карту местности. – Примерно в километре отсюда есть развилка. Помните? Мы пошли направо. А на карте показано, что если пойти налево, то можно обогнуть гору с другой стороны. Я хочу заманить проклятых партизан в западню…

– А вы успеете?

– Для этого я собрал мобильную группу…

Ягер во второй раз достиг невозможного. Сперва он так ловко использовал минометы, что немецкий отряд не только спасся от гибели, но и разгромил партизан. А теперь полковник создал мобильную группу, куда вошли вездеход, оснащенный пулеметом на треноге, и шесть мотоциклов с коляской, в каждой коляске ехал солдат с автоматом и связкой гранат.

Вездеход был битком набит пехотинцами, которые тоже вооружились автоматами и гранатами. Ягер не сомневался, что им предстоит ближний – может быть, даже рукопашный – бой. Когда первые два мотоцикла двинулись по направлению к развилке, он еще отдавал распоряжения Шмидту:

– Выведите людей из западни, в которую их, к величайшему моему сожалению, завели. Позабудьте о машинах, бросьте танки! Нам важно спасти людей! Нужно быстро рассредоточиться и идти вперед, прорываясь на равнину. Там вы перегруппируетесь, а я, когда смогу, к вам присоединюсь.

– Удачи вам, шеф!

– Удача тут ни при чем, – прокричал Ягер, запрыгивая в вездеход, который развернулся на 180° и ринулся назад, к развилке. – Главное – огневая мощь и мобильность… ну, и, конечно, нужно добраться до цели…

И не успел Ягер повернуться лицом к дороге, как Шмидт уже ударил ногой по педали, заводя мотоцикл, позаимствованный у кого-то из солдат, и помчался вдоль колонны, отдавая приказ об отходе.

Случилось нечто удивительное. Правда, в тот момент Линдсей ничего не понял, происходящее показалось ему полнейшим абсурдом. Они доковыляли вслед за Гартманом до дна узкой извилистой расщелины. Там пролегала тропинка чуть пошире козьей тропки. Линдсей подумал, что, наверно, зимой здесь бурлит горный поток.

Они перешли дорогу самыми последними: более опытные партизаны уже перебрались на другую сторону ущелья и теперь карабкались вверх на крутую гору. Послышалось тарахтенье приближавшихся мотоциклов с коляской, на которых ехали немцы. А вскоре Линдсей и его товарищи не только услышали, но и увидели врагов, мчавшихся вперед с зажженными фарами.

Пако подождала, пока ее маленький отряд вскарабкается на несколько сотен метров вверх над дорогой. Когда же они, наконец, добрались до больших камней, лежавших у входа в темную пещеру, она выхватила из-под жакета пистолет и прицелилась в Гартмана.

– Если попытаешься дать знак своим, я тебя пристрелю!..

– Ради Бога!..

Гартман буквально зашелся от хохота. Линдсей даже подумал, что у абверовца сдали нервы: вероятно, он не выдержал напряжения. Однако немец внезапно посуровел и протянул руку к пистолету, который держала Пако.

– А кто, по-вашему, помог вам спуститься с горы? Кто понял, что сейчас произойдет? Кто совсем недавно – можно сказать, только что – спас вас от обстрела? Сейчас же отдайте пистолет!

Схватившись за ствол, Гартман легонько потянул его на себя и отобрал у Пако оружие. Затем взял пистолет за рукоятку и молниеносно приставил дуло к виску Ридера.

– Отдайте автомат Линдсею. У вас три секунды на размышление… Я считаю… Раз… два…

Ридер сдался. Они с Гартманом обменялись долгим взглядом. Потом Гартман взмахнул рукой, приказывая Ридеру отойти в глубь пещеры. Ридер пожал плечами и медленно зашел под темные своды. Гартман снова сделал жест рукой, на сей раз он обращался к Линдсею.

– Идите за ним. Не сводите с него глаз. Помните: у вас есть автомат…

– Но почему?.. – вмешалась Пако.

– Ну, допустим, потому что внизу его враги. Мы выживем, только если сумеем спрятаться. Там ведь, на дороге, не одни мотоциклы, есть и кое-что еще…

И тут впервые за все время их тяжелого, мучительного подъема в гору Пако услышала звук, еще более зловещий, чем прерывистый треск приближавшихся мотоциклов… Рев моторов и лязганье гусениц. Что это? Танк? Вездеход?

В поведении мотоциклистов было что-то гротескно-зловещее. Они сновали взад и вперед, словно обезумевшие муравьи, и ни на секунду не задерживались на одном месте. Пулей помчавшись вперед, мотоциклист резко останавливался, разворачивался и возвращался обратно. Через мгновение повторялось то же самое. А между тем лязганье гусениц становилось все громче…

– Отойдите от края! – скомандовал Гартман.

Он схватил Пако за руку и оттащил от входа в пещеру. И вовремя! Солдаты, приехавшие на мотоциклах, внезапно начали поливать склон горы автоматными очередями. Затем они заметили наверху партизан, которые кинулись спасаться бегством…

Какой-то мужчина вскрикнул… точно так же, как кричал немец тогда, в другом ущелье… Мрачная мысль пронеслась в голове Линдсея… До чего ж похожи эти звуки! Человек кубарем скатился с горы и, пролетев по воздуху, упал на скалы в нескольких сотнях метров от входа в пещеру.

А треск автоматов не прекращался. Простреливался весь склон. Причем обстрел непрестанно усиливался. Потом оказалось, что это еще полбеды. Главное было еще впереди: полковник Ягер решил припомнить партизанам то, что совсем недавно произошло в другом ущелье…

А в Люцерне в то время было тихо, на улице почти не осталось прохожих, когда невысокий мужчина средних лет в очках запер дверь издательства «Новая жизнь». У него накопилось много работы, и он засиделся допоздна. Перейдя через улицу, мужчина подошел к трамвайной остановке и принялся терпеливо ждать.

Погода стояла холодная и сырая, на мужчине были пальто и мягкая фетровая шляпа; он то глядел на часы, то туда, откуда должен был появиться трамвай.

Однако тишина и безлюдье оказались мнимыми…

– Вон он, – сказал человек, притаившийся у входа в какой-то магазин. Он обращался к своему товарищу, тоже, на первый взгляд, заурядному обывателю. – Он каждый день возвращается одним и тем же путем, никогда его не изменяет. Даже если задерживается допоздна, как сегодня. Он, наверное, не в своем уме.

– Неужели он никогда не отклоняется от этого маршрута? Ты уверен? – резко переспросил второй мужчина, который был немного повыше ростом.

– Мы наблюдаем за ним уже целую неделю. Он ведет себя совершенно непрофессионально.

– А ты уверен, что это Рудольф Ресслер? У такого человека вполне может быть двойник. У каждого из нас где-то есть двойник. Я же тебе рассказывал…

– Его трамвай подходит! – В голосе того, что был пониже ростом, впервые зазвенело волнение. – Приготовься! Другие группы на месте?

– Ну разумеется!

Трамвай медленно подполз к остановке. Начался дождь. Ресслер застегнул верхнюю пуговицу пальто; этот жест был абсолютно бессмысленным, потому что через секунду Рудольфу предстояло оказаться в сухом помещении. Блестящий от дождя трамвай затормозил, и Ресслер зашел в дверь; он уселся, как обычно, сзади. Неожиданно в трамвай вскочила какая-то женщина и, к большому неудовольствию Ресслера, которому хотелось побыть одному, села рядом с ним. Он искоса поглядел на нее.

– Анна?!..

– Тсс… Говори тихо. За тобой следят. Видишь тех двоих у входа? Они сели на той же остановке, что и мы.

Ресслер совершенно растерялся. Сначала откуда ни возьмись появляется жена, которая никогда не встречала его по дороге с работы… Потом эта глупая мелодраматическая история… Пытаясь собраться с мыслями, он привычным жестом снял запотевшие на дожде очки, чтобы протереть их. Но едва вынул платок, жена отобрала у него очки.

– Дай-ка их сюда! Ты еще больше испачкаешь стекла, совсем ничего не будет видно…

Без очков все было как в тумане. Впереди маячили расплывчатые силуэты двух мужчин, сидевших к нему спиной. Ресслер даже не заметил, как они вошли в трамвай. Жена вынула из сумочки лоскуток и начала протирать очки.

– Что происходит? – спросил Ресслер. – Я не понимаю… Мы же в Швейцарии! Тут безопасно…

– Мы ДУМАЛИ, что тут безопасно, – поправила его Анна. Она протянула ему очки. Ресслер, облегченно вздохнув, нацепил их на нос, и все сразу стало отчетливо видно. Капли дождя стекали по трамвайному окну. Ресслер принялся следить за одной капелькой, которая оставляла на стекле неровный, зигзагообразный след… Он был страшно напуган.

– О чем ты говоришь? – прошептал он. – Ты только что сказала, что за мной следят. Но кто?

Его пальто пахло мокрой шерстью. Зря он не надел плащ! Но ведь днем было…

– Я не знаю, – тихо ответила Анна. – Я просто заметила несколько дней назад, что какие-то люди утром идут за тобой на работу. Я спряталась за шторами и смотрела, как ты садишься в трамвай. Двое мужчин стояли на противоположной стороне улицы и вроде бы разговаривали. Шел сильный дождь, но ни у одного из них не было зонтика. Они промокли до нитки! Мне это показалось странным…

– Ах, все ты выдумываешь! – пробормотал Ресслер.

– Нет, погоди!.. Сперва дослушай, а потом скажешь, выдумываю я или нет. Я продолжала наблюдать. Ты перешел через улицу и не успел отойти и на сотню метров, как они двинулись вслед за тобой. А когда ты исчез за углом, бросились бежать…

– Это были те же двое, что сидят сейчас у входа?

Рассказ Анны походил на правду. Бежав из Германии, Ресслер почувствовал себя в безопасности сразу же, едва они пересекли швейцарскую границу. Поэтому ему очень не хотелось бы верить в правоту жены…

– Нет, не те же. То были другие…

– Вот видишь?! – Ресслер расслабился и развалился на сиденье. – Это просто совпадение. Я же говорил, что ты выдумываешь…

– За нашей квартирой день и ночь следят.

О Господи! Когда трамвай остановился, два подозрительных субъекта не тронулись с места… двери открылись, кто-то вышел, один человек зашел, двери закрылись, и трамвай поехал дальше. Мужчины, на которых указала Анна, молча сидели на своих местах. Ресслер поглядел в зеркальце, установленное сбоку, чтобы пассажирам было легче входить и выходить из трамвая. Один из мужчин смотрел прямо на него. Ресслер отвел глаза. Это становилось похоже на кошмарный сон.