Текст книги "Вождь и призрак"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Глава 33

Сержанта Лена Ридера привели, когда темнота, словно черное покрывало, окутала партизанский лагерь. А точнее, сержант Ридер привел троих обнаруживших его партизан во главе с Миличем.

Одетый в форму сержанта британской армии, Ридер шагал впереди, будто командир. Этот гладко выбритый двадцатисемилетний парень ростом примерно пять футов восемь дюймов, с орлиным носом и настороженными глазами, держался очень уверенно.

Он поинтересовался:

– Кто начальник этой чертовой банды?

– Так вы англичанин?!

Линдсей, ошеломленный появлением новичка, вскочил, держа в руках миску с ужином, который он жевал без особого энтузиазма. Ридер не проявил ни малейшего удивления и обратился к земляку так, словно их встреча была совершенно естественной:

– Я коренной лондонец, родился там и вырос. Сержант Лен Ридер, войска связи. На гражданке водопроводчик, поэтому мне сказали: «Ридер, мы сделаем из тебя радиста». О, я, кажется, нарушил субординацию?.. Вы случайно не подполковник Линдсей?

– Совершенно верно.

– Сэр! – Ридер откозырял, продемонстрировав все свое умение. – Кто-нибудь из этих бродяг вокруг нас понимает по-английски?

– Только светловолосая девушка по имени Пако. Она отошла куда-то.

– Значит, я могу говорить, и никто, кроме вас, ничего не уловит?

Ридер держал в одной руке английский автомат «стен», и до Линдсея только сейчас дошло, что сержант умудрился сохранить при себе оружие. На его поясе висел туго набитый подсумок с патронами; амуницию дополнял вещмешок.

– Да, сержант. И это подходящий момент для беседы.

– Я должен был присоединиться к бригадиру Фицрою Маклину, он прыгал со своей командой с первого самолета. Я и другие были во втором. Прыгнул нормально, но потом чертов парашют отнесло в сторону. Так что я остался в собственном распоряжении, а тут еще – милая шутка! – на меня приземлился контейнер с рацией. Чуть не раскроил мне череп.

– Этот бригадир Маклин… Вы можете мне сообщить, что он делает тут, в Богом забытой глуши?

– Полагаю, что ВАМ – могу! Ведь часть задания – это усадить вас в самолет и вывезти туда, откуда мы прибыли… – Ридер понизил голос. – В Тунис. Главное же задание Маклина – установить связь со здешним партизанским боссом, лучше не упоминать его имени, чтобы не привлекать этих любопытных мужичков вокруг. Я таскался по окрестностям несколько дней, уворачиваясь от немцев и от местных придурков, что закорешились с врагами. Как их там?..

– Четники, – прошептал Линдсей, – это местные жители, сотрудничающие не с теми, с кем надо.

– Нас о них предупреждали. У нас был инструктаж – ситуационная установка, как это называют пижоны из разведки. Словенцы, сербы, хорваты и Бог знает кто еще тут есть… Не страна, а какой-то гуляш! Парни, что меня обнаружили, не нашли моего передатчика, – с некоторым облегчением добавил Ридер.

– А что с ним? Это может быть жизненно важно…

– Закопал, конечно! Прямо перед их появлением. Его всегда можно будет достать, это не больше полумили отсюда. Но о передатчике лучше помалкивать, не так ли?

– Да, сержант. Я буду нем как рыба. Я хочу, чтобы вы вышли на связь с нашими, когда представится такая возможность. Как вы ухитрились оставить при себе «стен»? Милич должен был конфисковать его на месте.

– Вы говорите об этом толстяке? Он пытался. Я не знаю ни одного понятного ему слова, но уверен, он меня понял.

– Как вы этого добились, сержант?

– Приставил ствол к его груди, потряс автоматом и уведомил его, что, если он не уберет свои вонючие лапы, получит полмагазина на завтрак…

– Мне кажется, что, не понимая ни единого слова по-английски, Милич все-таки уловил смысл.

– Еще как! – Сержант Ридер оглядел воззрившихся на них партизан. – Стадо баранов! Никакой дисциплины. Я бы их быстренько подтянул.

– Не сомневаюсь, сержант. – Линдсей снова понизил голос. – Хочу, чтобы вы кое-что запомнили на случай, если со мной что-нибудь стрясется. В правом кармане моей куртки лежит маленькая записная книжка в черной кожаной обложке. Это мой дневник. Я записывал свои наблюдения с момента приземления в Германии. Там все, вплоть до имени человека, которого я считаю советским шпионом в ставке Гитлера. Этот дневник должен попасть к полковнику Брауну из контрразведки. Адрес: Лондон, Райдер-стрит…

– Пока я рядом, с вами ничего не случится, – бодро заверил Линдсея Ридер, – так что оставьте дневник при себе.

– Но если все же случится, – настаивал Линдсей, – заберите дневник и доставьте его в Лондон.

– Сэр! Давайте отойдем в сторонку и поговорим с глазу на глаз, – предложил Ридер.

Глава 34

Линдсей с Ридером уселись на лежавшем в сторонке валуне; сержант огляделся и задал своему спутнику вопрос, который поверг его в шок:

– Послушайте, дружище, у вас есть хоть какой-нибудь документ, удостоверяющий личность? Хотелось бы убедиться, что вы именно тот, за кого себя выдаете. Учтите, что автомат нацелен вам в брюхо не ради шутки.

– Какого черта?..

– Поменьше эмоций, подполковник, – прервал его Ридер со сдержанной угрозой в голосе. – Я играю в эти конспиративные игры достаточно давно и не поверю даже собственной бабушке, пока она не предъявит мне документы. А где ваши?

– Вот они, – устало ответил Линдсей, доставая книжку офицера Королевских ВВС. – Обычно я не требую чинопочитания, но…

– Значит, не требуйте и сейчас! Тем более что тот, у ко-,го оружие, главнее всех. Я кое-чему научился в Греции. То же творится и в этой мясорубке. Только в Греции они называют себя ЭДАС и ЭЛАС. В одной шайке коммунисты, в другой роялисты, и все больше рвутся перегрызть глотку друг другу, чем сражаться с фрицами. Балканы – это огромная куча дерьма…

Продолжая болтать, перескакивая с пятого на десятое, Ридер тщательно изучал идентичность предъявленного документа, даже попытался определить на ощупь толщину и плотность бумаги.

– Охота за фальшивками? – саркастически спросил Линдсей.

Ответная реакция Ридера была настолько неожиданной, что Линдсей принялся внимательно вглядываться в сержанта, словно только что увидел его в первый раз.

– Именно так, – откликнулся Ридер. – Парни из гестапо обзавелись типографией… Дом девять по Принц Альбрехтштрассе в Берлине. Они трудятся как бобры. Круглосуточно фабрикуют фальшивые бумаги. Потом внедряют своих людей в подполье, например, чтобы разнюхать тайные пути, по которым сбитые английские летчики доставляются из Брюсселя к испанской границе. Знаете, что, старина? Вы прошли проверку, к счастью для вас… Если бы вы не выдержали испытание, мне бы пришлось с наступлением темноты вас пристрелить…

Линдсей засунул свои документы в карман. Его удивило, как изменилась речь Ридера в четырех последних фразах… Если раньше это был разгильдяй, говоривший на кокни, то теперь Ридер вдруг заговорил как образованный человек.

– Да, кстати, – продолжал Ридер с холодной усмешкой, – вы не намного выше меня по званию. Я – майор. Армейская разведка.

– Я чувствовал в вас что-то фальшивое, – спокойно ответил Линдсей. – Извините, но вы сыграли чуть по-любительски. А я когда-то был профессиональным актером.

– Мне казалось, я играл вполне убедительно, – протянул Ридер, отбросив легкомысленный тон. – А что было не так?

– То, за что вас бы вышибли из Королевской академии театрального искусства. Вы переигрывали. Жесты, интонации и так далее. Надо быть экономным в выборе средств выражения – вот главный секрет! Достигать максимального эффекта минимальными средствами. Обучение искусству ничегонеделанья – это долгая история.

– Но для меня было важно одурачить этот сброд. Чего я и добился. Что за чудовищная толпа! Они жаждут купаться в крови, по крайней мере, многие из них. Без войны они не знали бы, чем себя занять.

– Мы не должны забывать, что на протяжении почти всей истории Балканы были колыбелью войн, – сказал Линдсей и добавил: – А зачем вам понадобилось играть эту роль, МАЙОР?

Они слезли с валуна и прохаживались вокруг вершины холма. Милич и другие партизаны, стоявшие поодаль, недоверчиво следили за ними. Дым, подобный облаку ядовитого газа, сползал с соседнего склона и нес с собой запах горелого мяса. Ридер наморщил длинный чуткий нос.

– Все Балканы воняют. Буквально все! Нам в Лондон поступает вполне достаточно информации, чтобы представить, что к чему. Никто тут никому не доверяет. Чужой, вновь прибывший автоматически попадает под подозрение. Это как в наших английских деревушках. Проживи лет двадцать безвыездно – и тогда тебе, может быть, ответят, который час. МОЖЕТ БЫТЬ!.. Как, по-вашему, отреагирует Тито, узнав, что к нему прибыла армейская разведка? Из того, что мы насобирали, известно: он – неврастеник, самый больной из всех этих болванов.

Линдсею понравилось слово «насобирали». Пока они прохаживались, руки Ридера все время пребывали в движении. Пальцы бегали вверх-вниз по стволу автомата, словно Ридеру не терпелось пустить его в ход. Наверно, ему не хватало туго свернутого зонта фирмы Данхилл… Хотя… Линдсей продолжал играть в открытую:

– Постарайтесь объяснить мне: зачем вы здесь? И зачем разжаловали себя в сержанты?

– Снова прикрытие. Мы сочли, что сержант будет в самый раз. Это придаст мне некоторый авторитет в глазах партизан. А офицер – увольте! Коммунистическая братия очень подозрительно относится, если им на голову сваливается офицер. Видит Бог, вы могли убедиться в этом на собственном примере.

– Не совсем. Однако вы собирались сообщить мне, что занесло вас в сей райский уголок…

– Я собирался? – Тень усмешки промелькнула в голосе Ридера. – Значит, вы меня спрашиваете? Ну ладно. То, что я вам сказал раньше, слегка сдобрив это жаргонными словечками, – святая правда. Я всего лишь дуэнья. Мне приказали: «Сопроводи подполковника авиации Линдсея на его пути с Балкан, Ридер».

– Кто приказал?

– Недурная филологическая задачка. Никто иной, как сам помазанник Божий! Полковник Браун.

– Он все так же курит свои вонючие сигары?

– Да, когда умудряется их раздобыть. Он просил передать вам привет. Думал, что вам здесь будет приятно это услышать.

– Значит, вы не радист? – мрачно осведомился Линдсей. – И у нас нет связи с внешним миром?

– Прошу прощения! – Усмешка сменилась легким возмущением. – До перехода в разведку я служил радистом. Имел отличные результаты по скорости передачи.

– И вы действительно где-то припрятали передатчик?

– Можете не сомневаться. – Ридер секунду помолчал и продолжил язвительным тоном: – Подумать только, старина, что делается?! Вся наша жизнь зависит от дурацкого ящика, напичканного проводами. Мы должны вывезти вас отсюда, и все, что нам нужно, – незаметно для окружающих послать радиосигнал, подготовить посадочную площадку, чтобы «дакота», присланная из Африки, смогла тут приземлиться… Еще, конечно, нужна сама «дакота». Пустяки, не так ли?

– Майор, я только что сообразил одну вещь, – подумал вслух Линдсей. – Вы столько времени уделили моим документам, но ваших я еще не видел.

– Однако вы их не спрашивали…

Чуть раньше неподалеку от них появилась Пако. Коротко переговорив с Миличем, она стала прогуливаться в сотне ярдов от англичан. Линдсей исследовал армейскую книжку, врученную ему Ридером. Он раскрыл коричневую жесткую обложку и рассмотрел страницы, временами бросая взгляд на окружающих.

– Эта блондинка Пако, – прошептал Линдсей, – говорит по-английски получше вашего. На самом деле она наполовину англичанка – по материнской линии. Думаю, вам стоит знать это заранее. Из соображений безопасности. Она партизанка…

Ридер, взял удостоверение, протянутое ему Линдсеем, и оно незаметно исчезло в его кармане. Отдав коричневую книжечку, Линдсей никак не мог выкинуть из головы слова, недавно произнесенные Ридером: «Парни из гестапо обзавелись целой типографией. Дом девять по Принц Альбрехтштрассе… трудятся, как бобры… фабрикуют фальшивки…»

– Сдается мне, вы по уши втрескались в эту девчонку, подполковник, – неожиданно заявил Ридер.

– Что за чушь? – взорвался Линдсей.

– Факт первый: интонация, с которой вы произнесли ее имя. Факт второй: во время нашей беседы вы практически не сводили с нее глаз. Вы следили за каждым ее движением так, словно перед вами богиня. Факт третий: выражение вашего лица. Как только я заговорил о ней, на нем явственно стало читаться: не суй свои вонючие лапы не в свое дело!

– Отчего же вы не послушались, СЕРЖАНТ? – гаркнул Линдсей.

– Сейчас самое время отбиться от этого стада крестьян, – сказал вдруг Ридер, нимало не затронутый реакцией собеседника. – Они кучкуются довольно далеко от нас. Надо действовать! Пойдемте туда, где спрятана рация.

– Может, взглянуть на ваш «стен»? – Вопрос прозвучал так неожиданно, что Ридер автоматически протянул Линдсею оружие.

Линдсей взял автомат и, держа его так, словно готовился пустить в ход, отступил на несколько шагов.

– Аккуратней! – В голосе Ридера звучала неподдельная тревога. – Вы сняли его с предохранителя, там же полный магазин?

– Я знаю. И всажу в тебя прямой наводкой! Полковник Браун действительно заядлый курильщик. Но сигарет! Он в жизни не прикасался к сигарам.

– Ох, как я надеялся, что вы меня на этом поймаете!..

– Действительно, сержант? А можно поинтересоваться, почему?

– Я же толковал тебе, старик. – Ридер снова вернулся к своему ужасающему кокни.

Линдсей увидел боковым зрением приближающуюся Пако. Ридер среагировал моментально, он явно талантлив, сукин сын!

А Ридер продолжал бормотать невнятные объяснения:

– Нас предупредили, что нужно соблюдать осторожность в этой чертовой навозной куче. Никому нельзя верить без тройной проверки. Мало ли что тебе наболтают? Сигары – это ловушка, их сам полковник придумал… Ты ведь кем угодно мог оказаться… – тараторил Ридер… – Для немцев ведь главнее миссии союзников ничего нету! А я… я должен был убедиться. Ты не злись…

Пако подошла, и Ридер, умолкнув, сорвал с себя фуражку, приветствовал Пако четким взмахом и уставился на нее с таким нескрываемым любопытством, что девушка приостановилась и оглянулась.

– Кого я вижу, подполковник?! Слушай, парень, когда мне болтали всякое про Балканы, я понятия не имел, что встречу тут царицу Савскую… Я верно говорю? Да я бы…

– Это сержант Лен Ридер, – представил его Линдсей. – И, как ты уже догадалась, у него что на уме, то и на языке, а язык как помело. Ридер, поздоровайтесь с Пако.

– С огромным удовольствием.

Они обменялись рукопожатием. Сонные глаза Пако изучали Ридера, и под ее взором он как-то забеспокоился.

– Могу я получить обратно свою руку? – осведомилась Пако. – У меня их только две.

– Тысяча извинений, леди. Не обижайтесь, но ведь у любого может крыша поехать. Здесь – и вдруг встретить такую девушку! А уж когда вы заговорили по-английски не хуже самой королевы… Ведь, с тех пор как я здесь появился, я только и слышу какое-то птичье щебетанье.

– А КОГДА вы появились, сержант Ридер? – прервала его Пако.

– Не волнуйся, – успокоил ее Линдсей. – Я его проверил.

– И все же мне хотелось бы знать, когда он появился, где и каким образом?

Тут Линдсей впервые понял, что одной из обязанностей Пако в отряде была контрразведка. Ирония ситуации позабавила его: вряд ли Пако предполагала, что она допрашивает человека, который сам был большим специалистом в той же области.

– Что касается вопроса «когда», – сказал Ридер, – отвечаю: несколько дней назад. Где – может объяснить Мики, я лично не имею ни малейшего понятия. Ну, а каким образом я тут очутился? Приземлился с парашютом. Что еще вам угодно узнать, великодушная леди? Моя группа крови вас случайно не интересует? Могу показать родимое пятно, если вы не слишком застенчивы.

– Я думаю, что он имеет в виду Милича, который его сюда привел, – объяснил Линдсей.

Пако не обратила внимания на его реплику и продолжала изучать Ридера, который глядел на нее в ответ с тупым высокомерием – так определил бы выражение его лица Линдсей. Он буквально физически ощущал нарастание враждебности между Ридером и Пако.

– Милич сообщил мне, – задумчиво произнесла Пако, – что он нашел вас ночью, вы шныряли по окрестностям. И никаких следов парашюта не было!

– Я спрятал его где-то под камнями. Что еще с ним делать? Или вы думаете, что лучше было оставить его на виду, как указатель для фрицев? И посадить целую танковую дивизию себе на хвост. Первое, что обязан сделать человек после приземления на вражеской территории, – это спрятать парашют.

– Я знаю.

– А тогда зачем спрашиваете? Объясните ради Христа! – вспылил Ридер. – Меня прислали помочь вам, а я попадаю на скамью подсудимых. Почему ты сделал то? Почему не сделал этого? Я чувствую, вы понравитесь моему боссу…

– А кто же все-таки ваш босс? – резко спросила Пако.

– Бригадир Фицрой Маклин! – Ридер наклонился поближе к девушке. – И позвольте добавить… Он прошел больше ловушек, чем вы съели горячих завтраков. Мы начали воевать с фюрером в тридцать девятом году. А вы присоединились к нам несколько позже, не так ли?

– Достаточно, сержант, – вмешался Линдсей.

– Ладно, но держите свою подружку подальше от меня. Иначе как бы чего не вышло! Сдается мне, что ей это будет не по вкусу…

Забрав у Линдсея свой автомат, Ридер, словно по команде «раз-два», четко зашагал прочь. Пако молчала, пока он не вышел за пределы слышимости.

– Линдсей, я ему не верю…

– Только потому, что ты с ним не поладила? Он так долго сюда добирался…

– Но это же классический маневр при допросе: затеять свару и прервать разговор, когда почувствуешь опасность!

– Да нет, он еще просто тут не акклиматизировался. Ведь он попал сюда несколько дней назад.

– Ты в этом уверен? Милич нашел его неподалеку от нас. Но никто не видел, как он опускается на своем парашюте. Парашют – это явно его слабое место. И вообще, почему он позволяет себе называть меня твоей подружкой?

Этот вопрос, заданный как бы невзначай, застал Линдсея врасплох. Пако стояла почти вплотную к нему. Для него было сущим мучением чувствовать ее близость… Эмоции, которые он так упорно подавлял, вдруг выплеснулись наружу. Все заслоны полетели к чертям… Будь проклят Ридер и его небрежно брошенные слова!

Линдсей замер, не глядя на Пако. Она молча ждала. Он знал, что она наблюдает за ним не менее пристально, чем недавно наблюдала за Ридером. Линдсей достал пачку сигарет – одну из немногих, что у него оставались в запасе, – и прикурил, защищая ладонью огонек от ветра.

– Можно мне тоже сигарету? – тихо спросила Пако.

– Пожалуйста, бери…

Он хотел было положить сигарету ей в рот, но воздержался, решив, что даже такой жест может показаться слишком фамильярным. Линдсей протянул Пако сигарету и с удовольствием отметил про себя, что руки у него, слава Богу, не трясутся. Ад, сущий ад – да и только! Пако сделала несколько коротких, торопливых затяжек, а потом… потом открыла ящик Пандоры.

– Линдсей, ты мне нравишься… – Она немного помолчала. – Даже очень. Но не больше того. Извини…

– Я к тебе отношусь так же…

Линдсей сам не знал, как ему удалось выдавить из себя эту фразу. Он с тревогой подумал, что голос его звучит неестественно, натужно. А ведь Пако была такой проницательной! Бог свидетель, он сделал все возможное, чтобы скрыть свои чувства. Но если она будет продолжать в том же духе, он не выдержит.

– Ты по-прежнему избегаешь моего взгляда…

– Нет, я просто смотрю на Ридера, вон он там слоняется. Ты же сказала, чтобы я не доверял ему.

– Ага, меняешь тему разговора? А дальше что ты сделаешь? Попытаешься поссориться, затеять свару?

Линдсей резко повернулся к ней и поглядел в упор.

– Что тебе от меня нужно?

– Пойдем-ка прогуляемся. Я хочу с тобой поговорить.

Пако взяла Линдсея под руку, и он, замирая, почувствовал, как она слегка прижалась грудью к его локтю. Пако старалась шагать в ногу с Линдсеем, говоря на ходу:

– Ты очень мало меня знаешь. Другие, кстати, тоже. Мне кажется, война сделала меня совершенно бесчувственной. Я видела столько ужасов, что мне уже все НИПОЧЕМ. Это меня тревожит… тревожит больше, чем ты себе представляешь, Линдсей. Я знаю, что ты ощущаешь… И хотела бы отвечать тебе взаимностью. Но – нет, увы! А покувыркаться наспех в стогу сена, когда стемнеет, – это не поможет ни тебе, ни мне. Я думала, что лучше поговорить об этом открыто. Но ошибалась. Теперь мне это понятно. Война – не самое увлекательное занятие.

Пако выпустила его руку, наклонилась, чтобы погасить сигарету о камень, и положила окурок в карман. Затем произнесла совсем другим, будничным тоном:

– Это первое правило партизана. Не оставляй следов, чтобы тебя не обнаружил враг!

Сказав это, Пако ушла… она шла медленно, величаво… Выглянуло солнце. Аккуратно причесанные волосы девушки заблестели в его лучах. Никогда еще Линдсей не желал ее так страстно.

Линдсей остановился на краю пропасти. Каменная стена обрывалась на тысячу футов вниз. Огромные валуны у ее подножия казались с такой высоты мелкой галькой.

Он хотел разобраться в своих мыслях. В его памяти и в дневнике хранится бесценная информация, которую он обязан доставить в Лондон. Она настолько важна, что может даже повлиять на исход войны. Главнейшая его цель – вернуться на территорию, контролируемую союзниками.

Однако это служило ему слабым утешением. Линдсей чувствовал себя униженным. Пако знала о его чувствах! Теперь он понимал, что пока она притворялась, будто ни о чем не догадывается, он еще держался. А сейчас – все, сломался!.. Как часто он представлял себе их любовные объятья! Представлял во всех подробностях… и Пако в его грезах отвечала ему взаимностью.

– Мы можем сейчас тихонько улизнуть, подполковник. Я нашел щелочку, что ведет прямо в долину…

Это был сержант Ридер. Конечно же, он.